67
В продолжение
этой темы.
Много букв!Прислала подписчица Анастасия Миняева:
Добрый вечер. Помогите с подписями для Миняева В.Г.
Я, супруга Миняева Анастасия, составила петицию.
Дорогие друзья! Помогите мне восстановить справедливость! Прошу вас прочитать историю моего мужа! Если вы остались неравнодушны, прошу вас подпишите петицию, адресованную Президенту РФ Путину В.В. Спасибо.
Оперуполномоченный отдела по борьбе с преступными посягательствами на грузы полиции аэропорта Внуково Владимир Миняев пресёк действовавшую в аэропорту Внуково группу грузчиков, ворующих из багажа пассажиров. В 2014-2015 действовало более 50 человек, пострадало свыше 200 пассажиров.
Восстановившись в январе 2014 г. в органы полиции, в аэропорт Внуково (с 2002 по 2006 он работал в западном округе Москвы, «на земле», где его научили работать на совесть, а не на карман), мой муж обнаружил захлестнувшую аэропорт Внуково волну краж из багажа пассажиров. В суд по линии краж из багажа направлялось примерно по три дела в год, хотя дел по кражам из багажа возбуждалось более 200 в год (самих краж было ещё больше, так как многие дела возбуждались «на земле», по месту обнаружения кражи). Сам отдел находился на особом контроле управления на транспорте по центральному округу из-за низкой раскрываемости. За 2010-2015 должность начальника отдела по борьбе с преступными посягательствами на грузы сменяли (через несколько лет после её занятия) работники с фамилиями Чембохов, Курбанов, Карапетян.
Практически весь 2014 год мой муж дневал и ночевал на работе, приезжая домой на два-три дня в неделю. После этого число краж из багажа уменьшилось и Володя смог вернуться к более-менее размеренной жизни.
В 2014 к моему мужу обращались с предложением о покровительстве определённым грузчикам, ворующим из багажа, за что предлагали платить отделу по борьбе преступными посягательствами на грузы по 1 миллиону рублей в месяц со смены. Всего в аэропорту Внуково в 2014 работало 2 багажные компании, в которой было по 2 рабочих смены. Всего получалось 8 смен и, соответственно, можно было получать по 8 миллионов рублей в месяц за не привлечение определённых грузчиков к уголовной ответственности. Кто не верит, что простые грузчики могли предложить взятку в таком размере, надо знать, что в 2014 общий ущерб от краж из багажа в аэропорту Внуково за один день мог составлять и даже превышать 1 миллион рублей. Вся аналитика, проведённая моим мужем и подтверждающая это, имеется. Понятно, что Володя, являясь честным человеком, отказался от какого предложения.
Все задержанные за кражи из багажа грузчики либо получили штрафы, либо примирились в суде с потерпевшими, либо попали под амнистию, либо получили условные сроки. Никто из них не был приговорён к реальному лишению свободы.
22 февраля 2015 мой муж раскрыл очередную кражу из багажа. Грузчик Склянный, признавшийся в совершении этой кражи и отдавший часть украденных денег, 24 февраля 2015, то есть через два дня после признания, пошёл в больницу и сказал, что его избил мой муж и выбил признательные показания. Склянному поставили диагноз – ушиб тканей лобной области. На следствии Склянный заявил, что мой муж ударил его кулаком в лоб, а другой, неустановленный, сотрудник полиции стукнул его лбом об стол. При этом он утверждал, что его ушиб образовался именно от удара моего мужа, но никак не от удара неизвестного сотрудника полиции. По показаниям Склянного, оба удара пришлись в лобную область. Как он смог определить, из-за чьих действий (моего мужа или неустановленного сотрудника полиции) «образовался» ушиб тканей лобной области, я не знаю. Следствием механизм возникновения ушиба не установлен. Эксперт, проводивший экспертизу телесных повреждений Склянного, в суде пояснил, что ушибы не подлежат судебно-медицинской экспертизе, так как могут образоваться как от травматического воздействия (например, удара), так и от нетравматического воздействия (например, укуса комара, расчёсывания); могут образоваться как за несколько минут до их фиксации медработником, так и за несколько дней до этого.
Изначально дело было возбуждено «по факту», то есть в отношении неустановленных должностных лиц, а в феврале 2016 моему мужу было предъявлено обвинение по статье «превышение власти». В апреле 2016 дело было направлено в суд. Ни следователь, ни суд какой-либо меры пресечения моему мужу не избирал. Из полиции его после предъявления обвинения не увольняли и до сих пор не уволили (т.к. решение суда не вступило в силу). Бухгалтерия требует возврата 7000 рублей, излишне начисленных Володе в зарплату за октябрь 2017.
27 октября 2017 моего мужа приговорили к 3 годам реального лишения свободы, арестовав в суде. Мой муж и его адвокат подали в московский городской суд жалобу на это решение районного суда.
К показаниям сотрудников полиции (трое оперативников отделения по грузам, начальник по оперативной работе, криминалист, следователь, замначальника следствия), которые 22 февраля 2015 г. общались со Склянным и видели, что у того не было травм, суд отнёсся критически, так как они якобы опровергаются материалами дела и эти сотрудники полиции не были очевидцами происшествия, кроме того дали показания чтобы выгородить моего мужа, т.к. состоят в дружеских или служебных отношениях. О том, что оперативник Клыков, вместе с моим мужем допрашивавший моего мужа, на протяжении всего следствия утверждал, что мой муж не мог ударить Склянного, так как он – Клыков - не разу не покидал кабинета пока в нём находился Склянный, в приговоре ничего нет. Наоборот, в приговоре указано, что Клыков заходил в кабинет периодически, чтобы забрать служебные документы.
К показаниям свидетелей стороны потерпевших Склянного и Буракова (жёны потерпевших, их коллеги, начальник смены) суд отнёсся доверительно, так как они якобы последовательны, непротиворечивы и полностью согласуются между собой. И это несмотря на то, что они также состоят между собой в дружеских или служебных отношениях. И также не являлись очевидцами происшествия и всё знают со слов Склянного.
Жена Склянного говорила, что её муж рассказал ей об избиении сотрудниками полиции. И к её показаниям суд относится нормально. Так и мне муж рассказывал, что 22 февраля 2015 раскрыл очередную кражу и при этом всё было сделано законно. Давайте и меня допросим в качестве свидетеля защиты, хотя мои показания наверняка признали бы не достоверными и желающими выгородить мужа.
Следствие приобщило к делу детализированный отчёт телефона жены Буракова, которая пояснила, что в такое-то время звонила такому-то и говорила о том-то (якобы о необходимости привезти деньги в полицию аэропорта Внуково для «выкупа» Склянного). Каких-либо аудиозаписей, подтверждающих правдивость слов Бураковой, не имеется.
Врач-травматолог в суде заявил, что в смену через него проходит около 80 пациентов, и он не может помнить подробностей конкретного случая (может что-либо сказать только на основании медкарты конкретного пациента).
Грузчик Стёпин пояснил, что 22 февраля 2015 его тоже задерживали, в том числе мой муж, и тоже оказывали давление и трепали за волосы, заставляя признаться в краже. Он видел в тот день Склянного в отделе полиции и видел у него покраснение на лбу. На вопрос первого судьи Шелепова, почему никаких телесных повреждений нет на фотографии, сделанной вечером того же дня при выдаче Склянным части украденных денег, ответить затруднился. Сам он по поводу побоев никуда не обращался. 24 февраля 2015 (в тот же день, когда Склянный обратился в больницу, что навевает подозрение о согласованности действий Склянного и Стёпина) он обратился в «02» с жалобой на полицию аэропорта Внуково. В результате по заявлению Стёпина в возбуждении уголовного дела было отказано, так как его показания НЕ БЫЛИ ОБЪЕКТИВНО ПОДТВЕРЖДЕНЫ. Несмотря на то, что его показания не нашли объективного подтверждения, его всё равно допросили по этим событиям в суде, как будто он является пострадавшим по другому делу, виновным в котором является мой муж. Типа похожи способы совершения моим мужем преступлений.
Понятые Криворотов и Сайфулин, бывшие при выдаче Склянным части украденных денег, в суде утверждали, что Склянный в тот момент был в нормальном состоянии, травм не имел, шутил. О том, что понятые говорили об отсутствии травм у Склянного, в приговоре ничего нет. Из приговора следует, что как будто это следователь сказала, что сейчас Склянный выдаст часть украденных им денег, а не сам Склянный пояснял о том, что совершил кражу и готов выдать часть украденных денег. Адвокат Склянного, в присутствии которого тот выдал часть украденных денег, не опрашивался.
Зачем-то проводили опознание моего мужа Склянным, хотя тот несколько раз вызывался в полицию для разбирательства по поводу краж из багажа, который грузил Склянный. Склянный до этого знал моего мужа, так как их подразделение (всего шесть оперативников) согласовывает продление пропусков в аэропорт всем грузчикам, при этом проводят собеседование.
Суд утверждает, что показания моего мужа и его коллег «не соответствуют действительности» и даны «с целью избежания моим мужем уголовной ответственности за содеянное». Кроме того, «все они являются действующими сотрудниками полиции». Получается, что их показания не равны показаниям простых граждан – не сотрудников полиции?
Так и Склянный хотел избежать (и избежал) уголовной ответственности за совершённую кражу, а его обвиняли в тяжком преступлении – статья 158 часть 3 уголовного кодекса (кража совершённая в крупном размере, то есть более 250 тысяч рублей).
Одним из доказательств вины моего мужа названо то, что уголовное преследование Склянного по делу о краже прекращено «в связи с его непричастностью к совершённому преступлению». Так это решение о прекращении уголовного преследования принимал тот же следователь следственного комитета Задорин, который вёл дело моего мужа о превышении полномочий. Разве не был этот следователь заинтересован в прекращении дела в отношении Склянного, чтобы сделать ещё одно доказательство вины моего мужа? Думаю, многие слышали про «план по сотрудникам полиции» у следственного комитета. Мой муж рассказывал, что один из коллег следователя Задорина говорил ему в самом начале этого дела, когда ему предъявляли обвинение, что не понимает, как следователь Задорин будет доказывать вину моего мужа на основании справки, взятой через два дня с даты якобы нанесения телесных повреждений, и, видимо, хочет создать прецедент, посадив сотрудника полиции на основе только показаний «потерпевшего».
Сначала (в обвинительном заключении) моему мужу предъявляли в вину то, что он нанёс Склянному удар кулаком в лоб, отчего у того возникли ТЕЛЕСНЫЕ ПОВРЕЖДЕНИЯ - ушибы тканей лобной области. Из-за того, что следствие и суд не смогли доказать возникновение ушибов (а их и не было вообще 22 февраля 2015) в результате действий моего мужа, в приговоре оставили только ПРИЧИНЕНИЕ ФИЗИЧЕСКОЙ БОЛИ.
То есть объективно вина моего мужа ничем не подтверждается (побои не доказаны), ВСЁ ПОСТРОЕНО НА ПОКАЗАНИЯХ Склянного, его коллег, жены и друзей.
В обвинительном заключении среди доказательств были показания полиграфа, который прошли Склянный и Бураков, но не прошли мой муж и его коллеги (результаты полиграфа не имеют научной основы и недостоверны, что признано верховным судом). Мой муж и его коллеги не проходили полиграф потому, что не верили полиграфологу, которого назначили с подачи сотрудника ФСБ Фомина, который обслуживает аэропорт Внуково.
Из-за того, что мой муж не сознавался в преступлении, которого не совершал, ему дали реальный срок лишения свободы. На протяжении двух лет следственный комитет, транспортная прокуратура и ФСБ пытались склонить моего мужа к даче признательных показаний, подсылая к нему «знающих» людей, которые якобы по секрету проговаривались, что его признают виновным и арестуют в зале суда. Это продолжалось и когда дело расследовалось следственным комитетом, и когда дело направили прокурору на проверку, и когда дело рассматривал судья Шелепов, и когда дело стала рассматривать судья Верещагина. Муж знал, что по сложившейся практике районный суд по согласованию с московским городским судом обычно осуждает сотрудников полиции, даже если их вина не подтверждается объективно. После этого московский городской суд отклоняет жалобу осуждённого полицейского на приговор районного суда и подтверждает решение районного суда.
И только верховный суд может отменить решение районного суда, рассмотрев дело более-менее объективно. Но пока дело дойдёт до верховного суда пройдёт около полугода, а всё это время осуждённый полицейский будет находиться в следственном изоляторе. Чтобы этого не происходило (реального лишения свободы), сотрудникам полиции надо признать вину и получить условный срок лишения свободы. Зная о сложившейся практике осуждения полицейских в Москве, мой муж не признавался в избиении Склянного, которого не бил, надеясь на честность судьи. Судья Шелепов, который в первый раз рассматривал дело моего мужа, не смог осудить его, но и не смог оправдать. Судья схитрил и возвратил дело прокурору, хотя, как рассказывал муж, после последнего слова подсудимого дело нельзя возвращать прокурору, а надо или осуждать или оправдывать.
На провокации дать следователю следственного комитета Задорину взятку через коллегу Володи, он ответил отказом, так как понимал, что реальных доказательств его вины у следствия нет и быть не может, и они пытаются поймать его на другом преступлении, ими же спровоцированном.
Ни один человек в аэропорту Внуково не может сказать, что дал моему мужу хоть один рубль в качестве взятки или подарка. Раньше не было ни одной жалобы на моего мужа или его коллег по поводу нарушения ими закона.
Несмотря на то, что в отношении моего мужа было возбуждено уголовное дело, он не перестал бороться с преступностью, продолжив раскрывать кражи из багажа. Как опытного сотрудника его отправляли в командировки в другие аэропорты, где участились кражи из багажа (к примеру, в Сочи, Екатеринбург).
В приговоре написано: «при назначении наказания суд учитывает характер и степень общественной опасности совершённого преступления, влияние назначенного наказания на исправление подсудимого и на условия жизни его семьи, данные о его личности Миняева В.Г., который имеет на своём иждивении малолетних детей, характеризуется положительно по месту жительства и работы, на учёте в НД и ПНД не состоит, имеет многочисленные грамоты и благодарности по службе, ране не судим»; «в качестве смягчающих наказание подсудимого Миняева В.Г. обстоятельств суд признаёт наличие малолетних детей и других иждивенцев, положительные характеристики, состояние здоровья его родственников» (про ТРОИХ малолетних детей не говорится; ссылаются на каких-то других иждивенцев и состояние здоровья родственников, из чего можно сделать вывод о том, что приговор напечатан «по копирке» на основе какого-то другого приговора); «обстоятельств, отягчающих наказание судом не установлено».
И как результат: «оценивая вышеприведённые обстоятельства в совокупности с данными о личности подсудимого, влияние назначенного наказания на исправление подсудимого и на условия жизни его семьи, суд приходит к выводу о том, что исправление Миняева В.Г. возможно только в условиях изоляции от общества, … подсудимый нуждается в реальном отбывании назначенного судом наказания».
Получается, что государственная система, через свои надзирающие и контролирующие организации, показывает сотрудникам полиции, что лучше не лезть на рожон и уходить с работы в 6 вечера, а не работать честно в ущерб своему личному времени. Как говорил мой муж, полицейских больше наказывают за волокиту в рассмотрении заявлений, а не за отсутствие раскрытых преступлений.
Такая позиция государства оставляет простого обывателя один на один с преступником, так как у полиции отбивается желание работать честно и работать вообще. Если можно не раскрывать совершённые преступления, а всего лишь своевременно принимать решения по находящимся в производстве заявлениям, зачем работать результативно, с пользой для общества и государства? Моего мужа учили раскрывать преступления, а не быть «бумажным» оперативником,переносчиком запросов (обычно молодой оперативник, который ездит по запросам и не участвует в раскрытии преступлений).
Прокурор Юркин, который направлял дело в суд, сам был задержан за вымогательство взятки в размере 2 миллиона рублей.
После ареста мужа я осталась одна с двумя малолетними детьми (дочке 6 лет, сыну 3 месяца). У Володи от первой жены есть дочка 8 лет, которую до ареста он материально поддерживал. Я вынуждена работать на двух работах. Чтобы больше времени уделять детям, работаю дистанционно, через интернет. Живём на окраине Новой Москвы, через 50 метров от дома проходит граница Московской области. Без машины отсюда выбраться и быть вовремя в нужном месте проблематично (электрички ходят в 6, 8, 10, 12, 17, 19 и 21 часов), вернуть вовремя домой из старой Москвы тоже (последняя электричка в 21.15).
После ареста мужа его коллеги скинулись и передали мне (и до сих пор передают по мере сбора) собранные деньги. Также деньги поступают от простых, неравнодушных людей, не знакомых раньше ни со мной, ни с Володей. Деньги помогли мне оплатить адвоката за сделанную им и предстоящую работу. Также оплачиваю купленную в кредит машину, без которой никак нельзя.
Кто хочет ознакомиться с делом, оно частично есть в гугл-диске.
Там протоколы первого суда, проведённого судьёй Шелеповым, диктофонные записи заседаний, некоторые протоколы следственных действий (в том числе фото, на котором Склянный вечером 22 февраля 2015 выдаёт часть украденных денег, и не имеет повреждений на лбу, хотя якобы днём того же дня был избит моим мужем), приговор (не вступил в силу).
Протоколы по второму суду, проведённому судьёй Верещагиной, ещё не готовы и их пока что нет.
Прошу неравнодушных, честных людей подписать эту петицию и помочь мне и моему мужу добиться справедливости. Как говорится, один в поле не воин. Надеюсь, что московский городской суд отменит решение районного суда или хотя бы изменит наказание моего мужа на условное лишение свободы.
16 ноября 2017
Профсоюз полиции
yaplakal.com