Неизвестный Пушкин. Картёжник, любитель женщин и дуэлянт

6июня 1799 года родился Александр Пушкин — выдающийся поэт и прозаик, ставший одним из основоположников современного русского языка. Уже при жизни Пушкин считался великим, а после столь ранней смерти он окончательно превратился в трагического гения отечественной литературы. Пушкин прожил всего 37 лет, но это была жизнь, насыщенная событиями. Он кутил, хулиганил, нарывался на дуэли, дружил с императором, проигрывал в карты огромные суммы и даже собственные рукописи.

8 картинок via

Пушкин родился в семье отставного майора Сергея Львовича и Надежды Осиповны Ганнибал. Его мать была внучкой знаменитого "арапа Петра Великого" Абрама Ганнибала — крестника императора, сделавшего в России головокружительную карьеру. Поскольку Ганнибал был выходцем из Африки, до сих пор весьма широко распространено убеждение, что и сам Александр Пушкин был темнокожим.

В действительности это было не так. Сохранилось немало прижизненных портретов Пушкина и описаний его внешности, сделанных разными людьми. Пушкин имел немного смуглый оттенок кожи и голубые (по другим описаниям — серо-синие) глаза. В юности же поэт и вовсе имел светло-русый цвет волос, но с годами они потемнели. Младший брат Пушкина, Лев, по описаниям современников, был блондином.

Родители поэта приходились друг другу дальними родственниками: Сергей Львович был троюродным дядей Надежды Осиповны. В их браке родилось восемь детей, но выжили только трое. Александр всегда уделял огромное внимание своей родословной, что нашло отражение и в его произведениях. По материнской линии его предком был Ганнибал, по отцовской — ещё один знаменитый сподвижник Петра адмирал Головин (также являвшийся предком Льва Толстого).

Впрочем, порой он откровенно легендировал биографии своих предков, дабы произвести большее впечатление. Так, он утверждал, что его дед Лев Пушкин был одним из немногих, кто остался верен Петру III и не присягнул Екатерине, за что попал под арест. А потом в припадке ревности повесил некоего венецианского преподавателя, которого заподозрил в связях с супругой — её он запер в домашней тюрьме и уморил. Однако на самом деле Пушкин очень сильно приукрасил имевший место скандал. Его дед не вешал венецианца, а просто побил, и не запирал жену в тюрьму. Что касается отказа от присяги Екатерине, то и эта история не подтверждается документально.

Арина Родионовна

Надежда Осиповна довольно холодно относилась к старшему сыну — всеобщим любимцем семьи был младшенький, Лев, родившийся шестью годами позже. Каждое лето юного Александра отправляли к бабушке по материнской линии, Марии Алексеевне. В действительности именно она сильно повлияла на Пушкина в первые годы жизни. Однако уже после смерти поэта эту заслугу стали приписывать Арине Родионовне — няне, — а в советские времена это утверждение окончательно превратилось в неоспариваемый канон, поскольку няня из народа, оказавшая огромное влияние на гения национальной литературы, для пропаганды была более предпочтительна, чем богатая аристократка.

Например, стихотворение "Наперсница волшебной старины" ошибочно интерпретируется как посвящённое Арине Родионовне, тогда как Пушкин явно пишет о своей бабушке, что становится ясно, если дочитать до конца:

"Вся в локонах, обвитая венком, // Прелестницы глава благоухала; // Грудь белая под жёлтым жемчугом // Румянилась и тихо трепетала..."

Совершенно очевидно, что дворовая женщина (разряд крепостных крестьян, не имевших земли и выполнявших функции прислуги) точно не имела возможности носить украшения из жемчуга, а вот аристократка — легко. Тем более что няню Пушкин точно не мог видеть в молодости, а бабушкины портреты — вполне.

Кроме того, в стихотворении есть и другие строки, которые позволяют уверенно идентифицировать бабушку, а не няню:

"Я ждал тебя; в вечерней тишине // Являлась ты веселою старушкой..."

В ранние годы Пушкина Арина Родионовна была ещё относительно молодой женщиной — ей исполнился всего 41 год, когда он родился. Она ещё кормила грудью его старшую сестру. А вот Мария Алексеевна была старше на 13 лет. Конечно, "старушка" здесь может быть лишь фигурой речи, но логичнее предположить, что речь всё же идёт о бабушке, которая тогда была в соответствующем возрасте.

Что касается Арины Родионовны, то она была лишь одной из нянь в доме Пушкиных и в большей степени занималась воспитанием его сестры Ольги. Была ещё няня по имени Ульяна Яковлевна, но она не оставила следа в творчестве поэта, как и Никита Козлов.

С Ариной Пушкин сблизился только в годы ссылки в Михайловском. Именно тогда Пушкин пишет два знаменитых стихотворения: "Зимний вечер" и "Няне".

Царскосельский лицей

В 12-летнем возрасте Пушкина отправили учиться в Царскосельский лицей. Прежде он получал домашнее "французское воспитание". В те времена французский язык был обязателен для любого образованного человека. Он был не только языком межнационального общения, но и "окном в мир". Если человек хотел знакомиться с произведениями европейских писателей, он обязан был знать язык, чтобы читать их на французском, поскольку именно в этой стране была наиболее развитая на тот момент литература, а русских произведений и переводов в принципе было очень мало.

Пушкин рос на французской литературе и свои первые стихи в юношеском возрасте писал именно на этом языке. В лицей он попал благодаря дяде, который был хорошо знаком с могущественным тогда Сперанским — вдохновителем и организатором школы.

Царскосельский лицей был привилегированным учебным заведением для детей дворян. Поначалу даже предполагалось, что в нём будут учиться младшие братья императора, но этого не случилось. Ученикам давали всестороннее образование для последующей государственной службы. Это было одно из немногих учебных заведений в мире на тот момент, где запрещались физические наказания учеников.

Уникальность этого учебного заведения заключалась также в том, что его полный курс приравнивался к университетскому и был гораздо более насыщенным, чем в других школах и гимназиях.

Ученики жили в лицее на полном пансионе, не уезжая домой даже на выходные и каникулы. Находясь без присмотра родителей, лицеисты, разумеется, предавались всевозможным шалостям. Однажды они сварили "гогель-могель" из рома, сахара и яиц, но один из лицеистов так сильно опьянел, что своим поведением выдал всех.

Молодой повеса

Став постарше, они много времени проводили в компании гусар, расквартированных неподалёку от лицея. С юных лет Пушкин стал завсегдатаем публичных домов и даже весьма откровенно описывал их быт в стихах ("Сводня тихо за столом…").

После завершения учёбы 18-летний Пушкин в чине коллежского секретаря поступил на службу чиновником Коллегии иностранных дел. Но работал он не слишком охотно, предпочитая развлекаться на всю катушку.

Приятель Пушкина по литературном обществу "Арзамас" Тургенев писал их общему другу Вяземскому: "Пушкин простудился, дожидаясь у дверей одной б..., которая не пускала его в дождь к себе для того, чтобы не заразить его своею болезнью. Какая борьба великодушия, любви и разврата!"

Лицейский товарищ Пушкина барон Корф вспоминал: "В лицее он превосходил всех чувственностью, а после в свете предался распутствам всех родов, проводя дни и ночи в непрерывной цепи вакханалий и оргий. Должно дивиться, как здоровье и талант его выдержали такой образ жизни, с которым естественно сопрягались и частые гнусные болезни, низводившие его часто на край могилы. У него господствовали только две стихии: удовлетворение чувственным страстям и поэзия; и в обоих он ушёл далеко.Вечно без копейки, вечно в долгах, иногда почти без порядочного фрака, с беспрестанными историями, частыми дуэлями, в близком знакомстве со всеми трактирщиками, непотребными домами и прелестницами петербургскими, Пушкин представлял тип самого грязного разврата".

Впрочем, надо отметить, что Корф всю жизнь питал к поэту стойкую неприязнь, так что вполне мог сгустить краски.

Сам Пушкин в описании своих похождений был краток. В письме Мансурову он написал: "Исторически буду говорить тебе о наших — всё идёт по-прежнему; шампанское, слава богу, здорово, актрисы также, — то пьётся, а те е... — аминь, аминь, так и должно".

В конце концов в 1820 году в связи с неподобающим поведением государственного чиновника (дело было не только в "гусарстве", но и в едких политических эпиграммах) Пушкина перевели на службу в Кишинёв. Впрочем, там он тоже не утруждал себя государственной службой. Новое начальство было весьма лояльно к молодому и талантливому автору, и ему разрешались регулярные отлучки и поездки в другие города.

Картёжник

Как и многие выдающиеся русские писатели, Пушкин имел слабость к азартным играм. Это роднит его с Некрасовым и Достоевским. Но если Некрасов свою слабость превратил в преимущество и играл очень расчётливо, порой выигрывая сотни тысяч рублей у незадачливых соперников, то Достоевский и Пушкин себя сдерживать не умели.

Достоевский в своей лудомании дошёл до того, что проигрывал вещи жены и даже те деньги, которые занимал на выплату старых игорных долгов. Пушкин проигрывал не только деньги, но и свои собственные рукописи, которые ставил на кон, когда у него не оставалось денег.

Своему приятелю Никите Всеволжскому Пушкин умудрился проиграть свою первую книгу, уже готовую к продаже. В те времена книжный бизнес действовал по другим законам и книги распространялись по подписке. То есть читатели заранее оплачивали книгу, а автор печатал её в нужном количестве экземпляров и рассылал покупателям. 21-летний Пушкин проиграл в карты рукопись, уже готовую к изданию. Только через пять лет он смог выкупить её обратно.

В письме Вяземскому Пушкин жаловался: "Вместо того чтобы писать седьмую главу Онегина, я проигрываю в штос (популярная карточная игра. — Прим. ред.) четвёртую". Впрочем, позднее он отыграл её назад.

В отличие от Некрасова, сколотившего за карточным столом целое состояние, Пушкин был неудачлив в картах. Необузданный азарт зачастую приводил к тому, что, пытаясь отыграть небольшую сумму, он проигрывал огромную и часто вынужден был немало хлопотать, чтобы расплатиться по долгам. Однажды Пушкин проиграл в карты колоссальную по тем временам сумму — 25 тысяч рублей. После этого он несколько охладел к картам и остепенился, став играть реже.

Друг императора

Хотя в советское время было чрезвычайно распространено убеждение, что Пушкина убил "царизм", это совершенно не так. Император Николай был покровителем Пушкина, поэт был одним из немногих людей, кто имел прямой канал связи с императором.

В 1824 году Пушкин был отправлен в имение своей матери по распоряжению императора Александра. Там он провёл почти два года. После коронации Николая к Пушкину прибыл фельдъегерь со срочным повелением императора немедленно явиться к нему.

Пушкин ехал, одолеваемый сомнениями. Совсем недавно закончилось следствие по делу декабристов, по которому проходили в том числе и несколько его приятелей. И Пушкин подозревал, что его вызвали ко двору по этому делу.

Но император Николай оказал Пушкину радушный приём, с глазу на глаз пообщавшись с поэтом, пообещал ему своё покровительство и поддержку. Когда Пушкин пожаловался на то, что цензоры чинят препятствия некоторым его произведениям, Николай сказал, что будет личным цензором всех его произведений, и попросил присылать каждое новое произведение ему. Это была высшая честь, которую мог получить автор в то время. Пушкин был настолько тронут таким вниманием первого лица государства, что вышел от императора в слезах счастья и пообещал оставить старые привычки.

Пушкин вернулся в Москву в качестве звезды. Когда он впервые пришёл в театр, вся публика на протяжении представления смотрела не на сцену, а на него. Император сдержал слово и стал покровителем Пушкина, которому позволялось больше, чем другим. Даже если в произведениях Пушкина цензоры находили излишнее вольнодумство, эти дела закрывались без последствий для поэта.

Пушкин стал одним из немногих людей, кто мог легко обратиться к императору через шефа жандармов Бенкендорфа, который был посредником в их переписке. Пушкин был принят на службу придворным историографом.

Император даже помог Пушкину устроить личную жизнь, когда тот без памяти влюбился в юную звезду московских балов Наталью Гончарову, уже имевшую множество поклонников. Однако её мать рассчитывала на более выгодную партию, учитывая красоту дочери. А Пушкин имел в те годы весьма скандальную славу. Поэтому первая попытка сватовства поэта к Гончаровой провалилась. Её мать уклонилась от окончательного ответа, но Пушкин всё понял.

В отчаянии он даже уехал на Кавказ, где пытался попасть в армию. Но прославленный Паскевич ужаснулся, узнав, что на фронт приехал любимец императора, и, не желая нести ответственность за гибель знаменитого литератора, всеми правдами и неправдами добился того, чтобы Пушкин уехал.

Узнав об этом, Николай решил помочь любимцу и через Бенкендорфа порекомендовал Пушкину ещё раз попытать счастья, намекнув, что на этот раз Гончаровы будут более благосклонны к нему. И действительно, после того как сам Николай замолвил за жениха слово, будущая тёща согласилась на брак.

Дуэлянт

Пушкин имел славу заядлого дуэлянта и по любому случаю нарывался на дуэль. Известно о более чем 20 дуэлях с участием Пушкина, в большинстве из которых он был инициатором. Впрочем, почти во всех случаях дело до стрельбы не доходило и завершалось примирением или же сознательной стрельбой мимо. Фактически последняя пушкинская дуэль с Дантесом была единственной настоящей дуэлью поэта.

Поводы для дуэлей Пушкин находил разнообразные. Так, в 20-летнем возрасте он вызвал на дуэль майора Денисевича. Поводом для этого стало замечание, которое ему сделал военный. Пушкин любил ходить в театр и нередко встречался с актрисами, но в этот раз постановка ему не понравилась и он начал откровенно хулиганить: издавал различные громкие звуки, выкрикивал с места всё, что он думал об этой постановке, шумел и мешал смотреть соседям.

Сидевший рядом с ним Денисевич пытался его успокоить, но Пушкин продолжал хулиганить. После спектакля он выяснил у военного место его жительства и на следующий день явился с двумя приятелями вызывать его на дуэль за то, что тот посмел сделать ему замечание. Ошеломлённый Денисевич не знал, что сказать, но один из соседей объяснил ему, что этот молодой человек — Александр Пушкин, любимец самого Жуковского, и дуэль с ним станет концом карьеры Денисевича. Майор даже извинился перед Пушкиным за то, что сделал ему замечание, и пытался пожать руку, но довольный моральной победой Пушкин убрал её и гордо удалился.

Уже через год, будучи в Кишинёве, Пушкин вновь нарвался на скандал с офицерами. С полковниками Орловым и Алексеевым, а также сопровождавшим его Липранди Пушкин пошёл играть в бильярд. За игрой они начали пить жжёнку (разновидность пунша, очень популярная в то время), Пушкин опьянел больше всех и начал дурачиться и мешать играть остальным. Полковники назвали Пушкина школьником, что ему не понравилось, и он вызвал обоих на дуэль. На следующий день все трое помирились благодаря Липранди.

В 1822 году он не поладил с молдавским чиновником Балшем. Пушкин поспорил с его женой, после чего направился к Балшу и вызвал его на дуэль — на том основании, что с женщиной он стреляться не может. Балш расспросил жену и вернулся в недоумении, поскольку она сказала, что Пушкин первый начал грубить. Пушкин решил перевести конфликт в другое русло и попытался ударить его, но их разняли. За это Пушкин был посажен под домашний арест.

Буквально через несколько недель Пушкин повздорил с офицером Рутковским. Тот за обедом рассказал, что видел град весом в три фунта (около 1,5 кг). Пушкин в это не поверил и стал громко хохотать. Обиженный офицер спросил, почему другие должны верить Пушкину, если сам он не верит никому. В ответ Пушкин назвал офицера подлецом, а тот его — мальчишкой. Закончилось всё тем, что Пушкина вместо дуэли снова отправили под домашний арест на непродолжительный срок.

Но все эти дуэли не несли серьёзной опасности для Пушкина. Когда он был молод, его соперники охотно шли на перемирие, не желая связываться с почти ещё мальчишкой, к тому же пользующимся расположением известных людей. А в более зрелом возрасте, когда Пушкин уже значительно реже нарывался на неприятности, тем более никто не собирался из-за пустяков стреляться с любимцем императора и хоронить свою карьеру.

Так было, пока Пушкин не сошёлся с Жоржем Дантесом — хотя и он предпринимал шаги к примирению. В конце 1836 года Пушкин получил анонимный "патент на звание рогоносца", который привёл его в ярость. Александр Сергеевич вообще был очень ревнив, а его жена блистала на балах. В светском обществе ходили разные слухи, тем более что ей явно оказывал знаки внимания молодой и красивый Дантес, а точнее Геккерн (в некоторых источниках Геккерен) — именно такую фамилию он носил, после того как был усыновлён голландским посланником в России.

Пушкин сразу же решил, что послание написано Геккерном-Дантесом, и вызвал его на дуэль. В настоящее время большинство исследователей считают, что Геккерн не был причастен к этому письму, хотя настоящий автор послания так и не установлен.

Однако первый конфликт удалось замять благодаря вмешательству Жуковского и самого императора. Дантес-Геккерн даже сделал предложение сестре супруги Пушкина, и теперь дуэль уже была невозможна.

Пушкин смирился, но всем видом давал понять, что Геккернов презирает. Через несколько месяцев конфликт вновь перешёл в горячую фазу. Подлинные причины его описываются по-разному. Одни современники утверждают, что на одном из балов Дантес-Геккерн отпустил по адресу супруги Пушкина некий каламбур, другие, что он "компрометировал её взглядами и намёками". По всей видимости, и сам Пушкин искал повод для нового конфликта, поскольку через несколько дней после этого события отправил Геккернам крайне оскорбительное письмо, в котором называл Дантеса сифилитиком и намекал на его трусость, когда он предпочёл помириться после первого вызова, а также грозился устроить скандал и похоронить карьеру обоих. Письмо было столь грубым, что не оставляло никаких путей для примирения. Поскольку Геккерн-старший был дипломатическим работником, он не мог вызвать Пушкина на дуэль, и это сделал его приёмный сын. Дантес-Геккерн настоял на самом жёстком варианте дуэли — до смерти.

Предотвратить поединок не могло ничто. Все предыдущие дуэли Пушкина либо заканчивались так и не начавшись, либо его соперники не стремились попасть в поэта, понимая, что поводом к дуэли послужили сущие пустяки. Но в данном случае смертельно оскорблёнными считали себя оба соперника.

8 февраля 1837 года состоялась последняя дуэль Пушкина. Оба дуэлянта не промахнулись, но рана Пушкина оказалась значительно тяжелее. Император прислал поэту своих лучших медиков, однако они оказались бессильны. Пушкин прожил ещё два дня и за это время успел устроить все дела и даже попрощаться с императором, который позаботился о пушкинской семье, взяв их на казенное содержание и выплатив все пушкинские долги.

всё

"В ранние годы Пушкина Арина Родионовна была ещё относительно молодой женщиной — ей исполнился всего 41 год" - при средней продолжительности жизни в те годы в 28-32 года, 41 год для женщины это была ГЛУБОКАЯ старость. Она была именно что СТАРУШКА для юного Пушкина! Напомню что в начале 19 века до 40 лет доживало аж то около 7% населения, крестьян еще меньше))))

Вот это поворот. Боюсь предположить, что про нынешнего царя напишут лет через 100

Человеку, сколько-нибудь интересующемуся личностью Пушкина, известно всё это и много больше. Заголовок этого рассказа–"Неизвестный Пушкин"–неправильный.

Пушкин был тот еще сукин сын и пускался во все тяжкие...

А ведь могло быть и так :

Это сообщение отредактировал alex7008 - 8.07.2017 - 14:19

Кстати. Вот что писал сам Пушкин о встрече с Царем. Букв много, но так сказал сам Поэт!!!

А. С. Пушкин писал, что именно Императору Николаю I
«я обязан обращением мыслей на путь более правильный и разумный, которого я искал бы ещё долго и, может быть, тщетно, ибо смотрел на мир не непосредственно, а сквозь кристалл, придающий ложную окраску простейшим истинам, смотрел не как человек, умеющий разбираться в реальных потребностях общества, а как мальчик, студент, поэт, которому кажется хорошо все, что его манит, что ему льстит, что его увлекает!
Помню, что, когда мне объявили приказание Государя явиться к нему, душа моя вдруг омрачилась — не тревогою, нет! Но чем-то похожим на ненависть, злобу, отвращение. Мозг ощетинился эпиграммой, на губах играла насмешка, сердце вздрогнуло от чего-то похожего на голос свыше, который, казалось, призывал меня к роли исторического республиканца Катона, а то и Брута. Я бы никогда не кончил, если бы вздумал в точности передать все оттенки чувств, которые испытал на вынужденном пути в царский дворец, и что же? Они разлетелись, как мыльные пузыри, исчезли в небытие, как сонные видения, когда он мне явился и со мной заговорил. Вместо надменного деспота, кнутодержавного тирана я увидел человека рыцарски- прекрасного, величественно-спокойного, благородного лицом. Вместо грубых и язвительных слов угрозы и обиды я слышал снисходительный упрек, выраженный участливо и благосклонно.
— Как — сказал мне Император, — и ты враг твоего Государя, ты, которого Россия вырастила и покрыла славой, Пушкин, Пушкин, это нехорошо! Так быть не должно.
Я онемел от удивления и волнения, слово замерло на губах. Государь молчал, а мне казалось, что его звучный голос еще звучал у меня в ушах, располагая к доверию, призывая о помощи. Мгновения бежали, а я не отвечал.
— Что же ты не говоришь, ведь я жду, — сказал Государь и взглянул на меня пронзительно. Отрезвленный этими словами, а еще больше его взглядом, я наконец опомнился, перевел дыхание и сказал спокойно:
— Виноват и жду наказания.
— Я не привык спешить с наказанием, — сурово ответил император, — если могу избежать этой крайности, бываю рад, но я требую сердечного полного подчинения моей воле, я требую от тебя, чтоб ты не принуждал меня быть строгим, чтоб ты помог мне быть снисходительным и милостивым, ты не возразил на упрек во вражде к твоему Государю, скажи же, почему ты враг ему?
— Простите, Ваше Величество, что, не ответив сразу на Ваш вопрос, я дал Вам повод неверно обо мне думать. Я никогда не был врагом моего Государя, но был врагом абсолютной монархии.
Государь усмехнулся на это смелое признание и воскликнул, хлопая меня по плечу:
— Мечтания итальянского карбонарства и немецких тугендбундов! Республиканские химеры всех гимназистов, лицеистов, недоваренных мыслителей из университетской аудитории. С виду они величавы и красивы, в существе своем жалки и вредны! Республика есть утопия, потому что она есть состояние переходное, ненормальное, в конечном счете всегда ведущее к диктатуре, а через нее к абсолютной монархии. Не было в истории такой республики, которая в трудную минуту обошлась бы без самоуправства одного человека и которая избежала бы разгрома и гибели, когда в ней не оказалось дельного руководителя. Силы страны в сосредоточенной власти, ибо, где все правят — никто не правит; где всякий законодатель, — там нет ни твердого закона, ни единства политических целей, ни внутреннего лада. Каково следствие всего этого? Анархия!
Государь умолк, раза два прошёлся по кабинету, вдруг остановился предо мной и спросил:
— Что ж ты на это скажешь, поэт?
— Ваше Величество, — отвечал я, — кроме республиканской формы правления, которой препятствуем огромность России и разнородность населения, существует ещё одна политическая форма — конституционная монархия.
— Она годится для государств, окончательно установившихся, — перебил Государь тоном глубокого убеждения, — а не для таких, которые находятся на пути развития и роста. Россия еще не вышла из периода борьбы за существование, она еще не добилась тех условий, при которых возможно развитие внутренней жизни и культуры. Она еще не достигла своего предназначения, она еще не оперлась на границы, необходимые для ее величия. Она еще не есть вполне установившаяся, монолитная, ибо элементы, из которых она состоит до сих пор, друг с другом не согласованы. Их сближает и спаивает только самодержавие, неограниченная, всемогущая воля монарха. Без этой воли не было бы ни развития, ни спайки и малейшее сотрясение разрушило бы все строение государства. Неужели ты думаешь, что, будучи конституционным монархом, я мог бы сокрушить главу революционной гидры, которую вы сами, сыны России, вскормили на гибель ей? Неужели ты думаешь, что обаяние самодержавной власти, врученное мне Богом, мало содействовало удержанию в повиновении остатков гвардии и обузданию уличной черни, всегда готовой к бесчинству, грабежу и насилию? Она не посмела подняться против меня! Не посмела! Потому что самодержавный царь был для нее представителем Божеского могущества и наместником Бога на земле, потому что она знала, что я понимаю всю великую ответственность своего призвания и что я не человек без закала и воли, которого гнут бура и устрашают громы.
Когда он говорил это, ощущение собственного величия и могущества, казалось, делало его гигантом. Лицо его было строго, глаза сверкали, но это не были признаки гнева, нет, он в эту минуту не гневался, но испытывал свою силу, измерял силу сопротивления, мысленно с ним боролся и побеждал. Он был горд и в то же время доволен.
Но вскоре выражение его лица смягчилось, глаза погасли, он снова прошёлся по кабинету, снова остановился передо мною и сказал:
— Ты ещё не все высказал, ты ещё не вполне очистил свою мысль от предрассудков и заблуждений, может быть, у тебя на сердце лежит что-нибудь такое, что его тревожит и мучит? Признайся смело, я хочу тебя выслушать и выслушаю.
— Ваше Величество, — отвечал я с чувством, — Вы сокрушили главу революционной гидре, Вы совершили великое дело, кто станет спорить? Однако... есть и другая гидра, чудовище страшное и губительное, с которым Вы должны бороться, которое должны уничтожить, потому что иначе оно Вас уничтожит!
— Выражайся яснее, — перебил Государь, готовясь ловить каждое мое слово.
— Эта гидра, это чудовище, — продолжал я, — самоуправство административных властей, развращенность чиновничества и подкупность судов. Россия стонет в тисках этой гидры, поборов, насилия и грабежа, которая до сих пор издевается даже над высшей властью. На всём пространстве государства нет такого места, куда бы это чудовище не досягнуло, нет сословия, которого оно не коснулось бы. Общественная безопасность ничем у нас не обеспечена, справедливость в руках самоуправств! Судьба каждого висит на волоске, ибо судьбою каждого управляет не закон, а фантазия любого чиновника, любого доносчика, любого шпиона. Что ж удивительного, Ваше Величество, если нашлись люди, чтоб свергнуть такое положение вещей? Что ж удивительного, если они, возмущенные зрелищем униженного и страдающего Отечества, подняли знамя сопротивления, разожгли огонь мятежа, чтоб уничтожить то, что есть, и построить то, что должно быть: вместо притеснения — свободу, вместо насилия — безопасность, вместо продажности — нравственность, вместо произвола — покровительство законов стоящих надо всеми и равных для всех! Вы, Ваше Величество, можете осудить развитие этой мысли, незаконность средств к ее осуществлению, излишнюю дерзость предпринятого, но не можете не признать в ней порыва благородного. Вы могли и имели право покарать виновных, в патриотическом безумии хотевших повалить трон Романовых, но я уверен, что, даже карая их, в глубине души, Вы не отказали им ни в сочувствии, ни в уважении. Я уверен, что если Государь карал, то человек прощал!
— Смелы твои слова, — сказал Государь сурово, но без гнева, — значит, ты одобряешь мятеж, оправдываешь заговорщиков против государства? Покушение на жизнь монарха?
— О нет, Ваше Величество, — вскричал я с волнением, — я оправдываю только цель замысла, а не средства. Ваше Величество умеете проникать в души, соблаговолите проникнуть в мою и Вы убедитесь, что все в ней чисто и ясно. В такой душе злой порыв не гнездится, а преступление не скрывается!
— Хочу верить, что так, и верю, — сказал Государь более мягко, — у тебя нет недостатка ни в благородных побуждениях, ни в чувствах, но тебе недостает рассудительности, опытности, основательности. Видя зло, ты возмущаешься, содрогаешься и легкомысленно обвиняешь власть за то, что она сразу не уничтожила это зло и на его развалинах не поспешила воздвигнуть здание всеобщего блага. Знай, что критика легка и что искусство трудно: для глубокой реформы, которую Россия требует, мало одной воли монарха, как бы он ни был твёрд и силен. Ему нужно содействие людей и времени. Нужно соединение всех высших духовных сил государства в одной великой передовой идее; нужно соединение всех усилий и рвений в одном похвальном стремлении к поднятию самоуправления в народе и чувства чести в обществе. Пусть все благонамеренные, способные люди объединятся вокруг меня, пусть в меня уверуют, пусть самоотверженно и мирно идут туда, куда я поведу их, и гидра будет побеждена! Гангрена, разъедающая Россию, исчезнет! Ибо только в общих усилиях — победа, в согласии благородных сердец — спасение. Что же до тебя, Пушкин, ты свободен. Я забываю прошлое, даже уже забыл. Не вижу пред собой государственного преступника, вижу лишь человека с сердцем и талантом, вижу певца народной славы, на котором лежит высокое призвание — воспламенять души вечными добродетелями и ради великих подвигов! Теперь... можешь идти! Где бы ты ни поселился, — ибо выбор зависит от тебя, — помни, что я сказал и как с тобой поступил, служи Родине мыслью, словом и пером. Пиши для современников и для потомства, пиши со всей полнотой вдохновения и совершенной свободой, ибо цензором твоим — буду я»
[Александр Сергеевич Пушкин. Указ соч].__

Ага, Великий Русский Поэт, сидит и громко комментирует в театре. Заткнитесь, либерасты и хохлы, не было такого, это только чурки могут себя так вести, но не чистокровные дворяне

Кстати, у меня есть очень редкая книга о Пушкине.
Выпущена в 1937 году, столетие со дня смерти.
Там - автограф издателя.
Тираж - крохотный.
Есть пушкиноведы, посоветоваться по этому поводу?
Мне действительно просто не с кем посоветоваться об этом, а ценность этого журнала я понимаю.
Тем более, что он подлежал изъятию из библиотек.

ПыСы. Пушкин в статьях этого журнала описан современниками как обычный живой человек, со своими странностями, пороками и поступками. То есть предстаёт перед нами человеком совершенно не таким, каким мы привыкли его понимать по урокам советской школы. Никакой пропаганды. Обычный человек.
Болдыреву предложить, что ли? Он же как раз литературовед и филолог... ?

Это сообщение отредактировал Udel - 8.07.2017 - 14:57

-Пушкин,ты где?
-Во мху я.

Да какой там поворот - по него анекдотов при царе горохе было поболее чем ВасильИваныче и Вовочке вместе взятыми.

А чего такого то?
Пушкин был охуительным распиздяем.
Безмерно талантливым, обаятельным, солнечным распиздяем

Малая средняя продолжительность жизни в прошлом обусловлена огромной детской смертностью. Вон у тех же Пушкиных из восьмерых выжило трое. А если человек не умирал в детстве, то жил ненамного меньше чем сейчас.

А да Пушкин. Ай да сукин сын ©
Великий человек был. Знакомый пишет стихи, издается. Когда нужно вдохновение, всегда Пушкина читает.

талант поэта не мешал ему быть говнюком.
может от того что был мелким 166 см, комплексовал, маменькой был не любим

Лермонтов тоже был убит из-за своей несдержанности и бахвальства

Че?? То есть на церковные книги мы кладем большой и толстый? Да?Продолжительность жизни делали именно по ним. Замечу что не крещеных детей в них вообще не записывали))) Таки вот, в среднем люди в начале 19 века умирали в в 28-32 года, 70%.
П.С. - В то время это было не только в РИ, а практически во всей европе, исключение страны средиземноморья - там продолжительность жизни была на уровне 36-38 лет.

Ну, Пушкин все-таки остепенился со временем, увлёкся историей. Кстати, он был первым "официальным" русским спортсменом. Именно Пушкин сделал спорт как таковой модным в придворных кругах.
Что же касается Лермонтова - очень отмороженный был мужик. Одни "ночные рейды" на Кавказе у него чего стоили, когда он в одиночку ходил резать горцев... Не ценил ни свою жизнь, ни чужую. Печорин - это сильно смягченная версия самого Лермонтова.

Принято считать, что А.С. Пушкин стоял у истоков формирования русской словесности.
В чем это выражалось?
Он был очень плодовитым товарищем. Стремление много писать в рифму носило у него маникальный характер (графо/писать/-мания). И когда он не мог подобрать слова, которое бы вставало в размер и в рифму, то просто придумывал своё.
А его современник и друг Даль, составитель великорусского живаго словаря, вносил это слово в свой словарь, фактически узаконивая его.
Владимира Вольфовича Жириновского как-то завалили на одном из экзаменов. Профессор ему задал вопрос, есть ли какое-то слово в русском языке. Оказалось, это слово один раз встречается в каком-то произведении Пушкина. А раз Пушкин употребил его, то это слово значит в русском языке есть.
Вот как.
Жириновский обижался на это. Что, говорит, я всего Пушкина должен знать?
То есть по сути телегу запрягали впереди лошади. Не поэт использовал все богатство своего языка в своих произведениях, а язык прогнулся под придворного поэта.
Если фантазии придумать красивое слово не хватало, просто пиздил заимствовал слово у кого-нибудь.
Например, фраза "Гений чистой красоты" принадлежит Жуковскому.
Тот до Пушкина два раза употребил её в стихах и 2 раза в прозе.
Современники недолюбливали Пушкина, считали его выскочкой и графоманом. Именно поэтому тема рогоносца была подхвачена многими.
Гениальностью в его творчестве и не пахло.
Красивые, напыщенные, рифмованные фразы еще не делают стих гениальным.
Ему никогда не дотянуться до того же Маяковского.
У того, например, в стихе про разрыв с любимой:
"В мутной передней долго не влезет сломанная дрожью рука в рукав"
Какой образ нервного состояния!
Или:
"Дай хоть последней нежностью выстелить твой уходящий шаг"
Поэты должны так творить. В малых словах целый космос.
А у Пушкина Евгений Онегин, это поток словоизвержения. Примитивно рифмованный сюжет, растянутый на целую книгу.