Произошло это по его пути в операционную, где его уже ждал непроход. А на выходе из оной, по окончании операции, его ждали люди в серой форме и с красными ксивами.
"Оп-паньки! Менты",- сказал Василий Иванович, радостно осклабясь.
"Карманы покажите", - сказали менты.
"Ордер покажите", - парировал Василий Иванович.
Слово за слово, но доктору было объяснено, что нехрен выделываться, он задержан по подозрению в принятии взятки, сейчас будет обыскан при свидетелях и всё, физдец котёнку, больше срать не будет.
Василий Иванович только ехидно хохотнул и великодушно разрешил делать всё, что угодно "нашим справедливым органам, которым страшно ходить на Лужкова, и потому они ходят на врачей".
А далее был обыск доктора, который ничего не дал. То-есть вообще ничего!
Где конверт? Ясно же - в операционной!
Операционную обыскивали час, и тоже ничего не нашли.
Когда уже все уходили, с козьими мордами и с позором, Петров выловил за рукав мужа, давшего деньги и замогильным голосом прошептал "По делам вашим да будет вам!". Муж вздрогнул.
По уходу всей процессии Василий Иванович прошёл в операционную. Потом надел перчатку, залез в колбу отсоса, доверху наполненную отделяемым и вытащил конвертик.
"Деньги не пахнут!",-гордо заявил он, отсчитав половину спасшей его сестре.
"И кого они хотели подловить? У меня дед служил в НКВД, мамка всю жизнь врачом в ГУЛАГе проработала! Как дети, в самом деле",- гордо сказал Василий Иванович и удалился в дальний уголок - постирать купюры и выпить спирта.
Воспоминания...
Давным-давно, в незапамятные времена, в эру малиновых пиджаков и больших мобильных телефонов, случилась одна история.
Вся её суть заключалась в том, что в одном из корпусов больные начали видеть зелёных мышей. Происходило это регулярно, по нескольку раз за неделю, включая будни, выходные и праздники.
Естественно, что на такие доверительные сообщения лечащие врачи реагировали однозначно - вызовом соответствующего специалиста, который переводил очевидца в соответствующее отделение. Конечно, несколько напрягала мысль о том, что как-то участились подобные случаи в последнее время, но, так как зелёных грызунов видели только больные, то грешили на погоду, время года (весна была), солнечные циклы и на много чего ещё.
Но однажды, уже под конец рабочего дня, вызванный к очередному очевидцу зелёной мыши психиатр зашла в ординаторскую после осмотра и задумчиво так сказала: "А вы знаете, я только что тоже видела мышь. Зелёную".
Так как себя она считала нормальной, да и другие о ней были такого же мнения, было начато расследование, которое установило следующее - совершенно случайно вспомнили, что как раз несколько недель назад был проведён косметический ремонт, в ходе которого были покрашены двери, плинтусы и поменян линолеум. Причём плинтусы были окрашены зелёной краской. В которой и перепачкались жившие в подполье мыши.
Репрессированных срочно реабилитировали, щели тщательно заделали, а история эта сохранилась в памяти тех немногих, кто в те года так и не порвал с медициной, и теперь рассказывается тёмными зимними вечерами сидя в кресле-качалке у потрескивающего пламенем камина в уютной ординаторской, украшенной шикарными шкурами убитых на охоте стрептококков.
Расскажу я ещё одну байку.
Случилась она не так давно, но и не так уж чтоб недавно. Тогда я был совсем в другой больнице, в другой специальности, но не о том речь.
Как-то под вечер поступил вьюноша, правда со взором потухшим. До больницы его довела любовь, причём безответная. Как уже многие догадались - суицидник был мальчик. Но это он потом признался, признайся он сразу, и история бы не состоялась, потому что в ПСО баловать не дают.
Поступил вьюнош около 11 вечера. Мы уже к тому времени успели посетить оперблок, и не один раз, были уставшие, поэтому мальчика анамнезом особенно не мучили, а просто обработали и перевязали повреждения да и закинули на койку.
Сами же в ординаторской приняли позу "развалившись" кто где и начали лениво трындеть, немного "нарушая режим".
Примерно в половину второго в коридоре послышались голоса с тенденцией к усилению как по громкости, так и по амплитуде. Вышедшим проверить нам предстала картина сыром и маслом - открытое окно высокого довольно этажа, в которое врывался тёплый ветерок летней ночи, а за окном силуэтом чья-та фигура, одной рукой ещё держащаяся за раму.
-МЛЯ!,- упавшим голосом доложил Валера.
И начались спасательные работы. Минут 10 мы плясали с бубном вокруг открытого окна, пытались и так, и эдак убедить потенциального летуна, что жизнь прекрасна и удивительна, он же нам с маниакальным упорством доказывал, что жить ему незачем, возлюбленная Джульетта его не замечает, и потому он уходит, но память его остаётся.... и всё в таком духе.
-Василий, слушай, а давай просто выпьем, а? - от безысходности предыдущих попыток предложил я.
-Да, Василий, у нас тут Хенесси 15-летний случился. Потрындим, попьём. Выкинуться всегда успеешь, - поддержал Валера.
Василий отказывался.
-Вась, ну не ломайся ты, доктора же предлагают! - поддерживали больные.
-Васенька, ну соглашайся, - хором умоляли медсестрички.
-Вась, ты чё, дурак? Это-ж Хенесси! Не том свете такого точно не будет! - внёс свою лепту санитар Петрович.
-У-ку, - глухо отказывался Вася.
-Ну и хрен с тобой! Раз такой дурак - сигай, а мы коньяк пить пошли. Ребята, всем наливаю! - в сердцах босил Валера и демонстративно развернулся спиной к окну.
Вероятно, Хенесси всё-таки попробовать хотелось, и потому через некоторое время в окно просунулась голова, потом осторожно туловище, и через некоторое время появился и сам Вася, на котором с криками восторга повисли и силком втащили караулившие больные.
-Вяжите его! - приказал Петрович.
Через полчаса новоявленный Ромео на каталке, крепко фиксированный, уезжал в ПСО.
"Вот видишь, какая штука получилась!", - провожал его Валера, "не попил ты Хенесси".
"Впрочем", - когда его уже увезли, добавил он же, - "мы тоже".
И это была святая правда. Потому что кроме водки и спирта, больше ничего у нас не было.
©homo_medicus
yaplakal.com