131
Как-то раз, мне было кажется лет шесть или пять, был праздник. Типа, новый год. И утром первого января под ёлкой я обнаружил подарок. Себе.
Горе было страшным: я просил у деда Мороза ЭТО, а дед Мороз принёс ТО (вот ей-ей, не помню, о чём речь!). ТО было тоже неплохо, но ждал-то ЭТОГО, а ЭТОГО не случилось. Очень расстроился.
Но было там под ёлкой то, что расстроило меня ещё сильней: подарок отцу. От деда Мороза, угу.
В тот год дед Мороз принёс моему батьке... носки! Обычные мужские носки! Набор-трёшечка, советской легчайшей промышленности: чёрные, тёмно-красненькие, тёмно-зелёненькие. Вишь, даже цветные, с понтом.
Сказать, что я был в шоке - это ничего не сказать. Дело в том, что в 5 лет своих я, может, уже и почти не верил в деда Мороза, но и в то, что это под ёлку кладут родители - тоже не верил (не догадывался). Представить, что мой славный папка мог попросить у деда Мороза себе на Новый год в подарок - НОСКИ!!! - я не мог.
Весь год хорошо себя вести, много работать, - чтоб тебе на Новый год носки подарили! Нет, ну нихуя ж себе?! - сказал бы я, будь я чуть постарше.
За завтраком, утром первого января, семейство собралось за ещё со вчерашнего праздничным столом, доедать разносолы. Я внимательно и пытливо посмотрел невыспавшемуся отцу в глаза:
- Папа, а тебе понравился подарок деда Мороза? - папа посмотрел на меня как-то рассеяно, не выходя из своих мыслей, и кивнул, не задумываясь: - Угу...
- Он принёс тебе то, что ты хотел? - не унимался я. Отец посмотрел на меня чуть более внимательно. - Ну конечно. Да... а почему ты спрашиваешь? - всё ещё не очень понимая, ответил он.
- Папа, ты ХОТЕЛ НОСКИ?! - упавшим голосом спросил я. Отец почему-то смутился.
- Ну-у... да... то есть нет... то есть, понимаешь... носки-то тоже - вещь нужная, хорошая... - вообще, мой батька за словом в карман до сих пор не лезет, но, видимо, утро первого января, да ещё такой неожиданный допрос... Он беспомощно посмотрел на маму, ища поддержки.
Мама подключилась: - Понимаешь, сынок, это дети просят у деда Мороза что-то... большое, волшебное. Взрослые уже на то и взрослые, им дед Мороз если что-то и приносит, то что-то обычное, бытовое... ну, вот мне, например, дед Мороз принёс... немецкий фен... - упавшим голосом закончила мама, видимо, только в конце тирады осознав, что даже в моей детской табели о ценности вещей немецкий фен рядом с советскими носками звучит, как ещё более едкая насмешка над тем, кому - носки...
* * *
...Они всю жизнь любили друг друга. Часто дарили - без всяких праздников! - друг другу какие-нибудь символические подарочки. Конечно, ёлка, новый год, - всё это для них, как и для большинства взрослых, как и для нас с женой сегодня - было сугубо формальным. Ну, не нашлось больше ничего под ёлку положить, вот мама и положила. Больше стебаясь, наверняка. А может, вне ёлки был какой-то подарок... У родителей была вполне себе прекрасная, насыщенная друг другом, жизнь.
И надо же такому случиться, что доебался я до этих носков!
* * *
...Три дня мне понадобилось на принятие сложнейшего решения. Я сделал следующие выводы:
а) конечно, отец ничего такого не просил у деда Мороза. Мямлил он мне про полезность носков только для того, чтоб окончательно не дискредитировать
седого пидараса этого красноносого прохвоста, который мало того, что мне принёс не то, а это, так ещё и взрослым носит, словно издеваясь: кому-то, понимаешь, немецкий фен, а кому-то носки!
б) раз эта падла взрослых так обламывает, значит, нужно и его обломать: не становиться взрослым!
Я пришёл на кухню. Бабушка готовила что-то вкусное. Повертелся, делая вид, что увлечён канарейкой, клетка с которой стояла на подоконнике: на улице был январский, солнечный день, большое кухонное окно было увито каким-то вьющимся растением, с большими мясистыми листьями, канарейка нежилась в кухонном жаре и лучах яркого зимнего солнца, бабушка что-то напевала, - мир, в целом, был прекрасен. Я решил - пора:
- Бабушка, а правда я никогда-никогда не буду взрослым? - спросил я, не столько спрашивая, сколько утверждая.
В отличие от многих других взрослых, бабушка слушала меня очень внимательно всегда. С первого слова. Тут она посмотрела на меня (внимательно), и, всё же, машинально ответила, с ошибочно включённой утешающей интонацией: - Ну, почему не будешь?! Конечно, будешь! Вырастешь ты большой, сильный... - начала она нараспев, и я агрессивно прервал её это воркование: - Не вырасту! Не буду! Взрослым быть плохо! Ведь плохо же, да?! - бабушка как раз решительно начала поворачиваться ко мне, чтоб крепким словом объяснить мне, как я неправ, особенно перебивая взрослых, но последнее предложение заставило её замешкаться.
Дело в том, что будучи не просто взрослой, но уже и взрослой преклонного возраста, бабушка, конечно же, понимала, что взрослым быть не так уж здорово. И всяко хуже, чем ребёнком. Но признавать эту тоскливую правду жизни тоже было совершенно не педагогично, в моменте.
Когда взрослым крыть нечем, они атакуют по-еврейски, т.е. отвечая ребёнку вопросом на вопрос. Диалектика-с. Бабушка вдруг подбоченилась, и поинтересовалась:
- А чегой-то вы, молодой человек, решили, что взрослым быть - плохо, а? Что стряслось такое?! - бабуля переходила на "вы" только в очень агрессивном настроении. Я немного стушевался: - Взрослым... дед Мороз... носки на Новый год приносит... - выдохнул. Теперь мне и самому мгновенно показалась эта причина не становиться взрослым - какой-то ерундовой. Ну, носки... но ведь и правда ж, вещь в хозяйстве нужная же!
...А бабушка прям аж села на табурет от хохота!
- Ой, вы посмотрите на него! Носки ему дед Мороз приносить будет! Ой... Таня! Таня! (мама была дома) - иди сюда, ты посмотри, что твой сын говорит! - смеялась бабушка. - Взрослым, говорит, не буду, из-за того, что Егору носки под ёлку положили! Ой, не могу! Уморил!!
Я тоже стоял, и смеялся. Нельзя, невозможно было не смеяться, когда смеялась бабушка: она смеялась так заразительно, так звонко, как смеются только очень искренние и честные люди, привыкшие испытывать только те эмоции, которые действительно испытывают.
...И проблема "взросления" и всяких там взаимоотношений с дедом Морозом, которого и вовсе нет, стала казаться мне какой-то окончательной ерундой, типа - неужели я всерьёз этим заморачивался?! Так довольно часто бывает в этой жизни, когда переходишь на новый уровень. И думаешь, оглядываясь назад (иногда всего на несколько дней) - неужели ЭТО действительно было проблемой?!
А бабушка, отсмеявшись, подытожила: - Большой ты уже, Пашка, а тугодум. Я понять не могу: чего ходит три дня, как сыч, надутый? А он, оказывается, всё о носках размышляет! - она снова зашлась в хохоте, отсмеявшись, продолжила: - а ты забыл, как ты отцу говорил, что мечтаешь вырасти, чтоб машину водить? А? Или всю жизнь хочешь на трёхколёсном велосипеде кататься, с кузовом из фанеры?
* - это был удар поддых: водить машину я мечтал очень сильно. Мало того, что любой круг - от бублика или табурета вертящегося под пианино, до всяких там приводных ремней, найденных на свалке или около того - становился автоматически рулём в моих руках, так ещё и машина была в семье, отец сажал меня к себе на колени, и я рулил, и нравилось мне это дело дико просто.
Почувствовав близость победы, бабушка нанесла ещё несколько мощных ударов: - А мотоцикл? Кто мне говорил, что непременно научится водить ещё и мотоцикл, и будет гонять по стене? - тоже верно. Было дело. Мы ходили в какой-то заезжий шапито, там был трюк - гонки по вертикальной стене. Кстати не знаю, щас вообще такое где-то делается? Тогда было. Меня это настолько впечатлило, что я зафанател.
В том цирке, про который меня подловила бабушка, гоняли как бы в большой деревянной бочке. С плоским дном и плавным переходом к этому дну от стен. А мы стояли у краёв "бочки" сверху и смотрели внутрь.
...А в другом заезжем цирке было круче: вообще был сваренный из толстых прутьев шар, сеткой, мотоциклист заходил в него, и начинал гонять по нему - так, сяк, вправо-влево, вверх-вниз, переворачиваясь вниз головой, по сложным диагоналям, потом их становилось двое, они рассекали в этом шаре туда-сюда, а в финале номера шар размыкался на две половинки, и эти двое оставались в верхней, и вращались там с бешеной скоростью по малому диаметру окружности, расходясь друг с другом в миллиметрах, пока шар вновь не совмещали, и они, под общие искренние аплодисменты, наконец-то постепенно спускались вниз и останавливались.
Триумфальный номер, я смотрел с открытым ртом и горящими глазами, как и все мальчишки. Тем более, что однажды дядька-мотоциклист, по окончании номера, снял шлем, и, выходя под овации в нижнюю точку шара, подмигнул мне.
Интересно, сейчас что-то такое есть? Или запретили, как всё хорошее, но не безопасное? Я б сына сводил на посмотреть, при случае...
- Нет, Пашенька, вырастешь ты взрослым, и будешь гонять на мотоциклах, машинах, будешь сильным, умным, добрым, и конечно же - счастливым! А носки... ну что - носки?! Вещь, в хозяйстве нужная! - и засмеялась. Моя бабушка. Никто не знал, что жила она последний год...
Так с тех пор смеюсь и я.
Не, ну а чего, и вправду ж - нужная в хозяйстве вещь!
Счастья всем взрослым. И детям тоже.
* -
я был фанат нашей машины, и чтоб была иллюзия, будто я на ней езжу, отец приделал к трёхколёсному велосипеду сзади фанерный кузов, воспроизводящий задок жигулей-копейки, которая у нас и была. И даже номер наш нарисовал. Мне это так нравилось, что никакой другой машины (педальной там, или ещё чего) - было и не надо.
Более того: в пять лет я уже значительно перерос трёхколёсный велик, но из-за этого "тюнинга" не давал его ни выбросить, ни отдать кому-то, а периодически пытался на нём кататься. В семье за это надо мной смеялись и подтрунивали. Впрочем, по-доброму.
© baxus
yaplakal.com