102
Позывной «Ваха». Из Агинского округа. Женат. Двое детей. Воюет на стороне непризнанных республик ДНР и ЛНР. Приехал домой в отпуск. Совсем скоро – обратно. Короткое рукопожатие. Оценивающий взгляд. Чуть шум – мгновенная реакция глаз. Словно затвор после нажатия крючка. Некрупный парень каких много. Но движения и разговор — о-сно-ва-тель-ны-е.— Есть российские войска в Донбассе?
— В начале у меня у самого было очень много вопросов по этому поводу. Но спустя 9 месяцев уже могу сказать, если бы Путин завёл туда войска – война бы закончилась послезавтра. А мне не пришлось бы возвращаться из отпуска обратно. Мы бы пешком дошли до Киева. Натурально – пешком. Больше всего поражают укропы: «Да мы на Россию!». Вы с двумя маленькими республиками ДНР и с ЛНР 1,5 года не можете справиться. Что вы городите? Давайте, попробуйте перейти границу РФ! Мне кажется, что у России хватит мощей даже силами пограничной службы их «аэромогильные» войска уничтожить. Даже силами заставы одной.
— Говорят, что не было столько оружия на востоке Украины.
— А кто сказал, что в Донбассе оружия не было? Насколько мне известно, это совсем не так. Помню, на одном из перекрёстков Донецка в самом начале этого геноцида— я тогда вообще в шоке был – стоит мужик с двухстволкой. Я его спрашиваю – «Откуда берданка?», а он в ответ: «Дедовская». А потом уже было много трофейного оружия. Подошёл, забрал в бою – оно твоё. Сейчас в ДНР это оружие начинают переписывать, легализовывать. Война войной, а порядок должен быть. Так что если бы Россия поставляла нам конкретное вооружение, мы бы как дурачки не сидели.
— Нарушили бы Минские соглашения?
— Этот Минск уже одолел. Сколько можно? Перемирие – мы им даём перегруппировать войска. Они подтягивают тяжёлую артиллерию, заливаются бетоном, укрепляются, а мы что? Отводим войска, танки. А они наоборот. Мы же видим, что они подводят всё, стреляют прямой наводкой с танков в пятиэтажки. А у нас приказ – не поддаваться на провокации. Так что перемирием пахнет только с нашей стороны. Терпение уже один раз лопнуло. Когда мы захлопнули дебальцевский котёл.
— А сотрудники миссии ОБСЕ как на это реагируют?
— Как вы думаете? Украина же хочет в Европу, что Европа скажет? Были моменты, когда они говорили, да, согласны с экспертизой, что снаряды прилетели со стороны ВСУ. Но они очень многого не видят, на многое закрывают глаза. Если бы было по справедливости… Сколько раз было – атака, обстрел. А мы знаем точно, что на той стороне есть наблюдатели ОБСЕ. Утрирую конечно, но такое ощущение, что их завели в кабак, они там бухают, а эти на нас раз-раз-раз-раз. Когда «ответка» полетела – укропы ОБСЕшников из кабака выводят и говорят, смотрите — вот это ДНР по нам стреляет.
— А вы будто не стреляете?
— Они окапываются прямо в посёлках, в населённых пунктах. Окапываются так, что по ним и из «Градов»-то не ударишь. Погибнут мирные жители. Я вот видел последствия, когда они применяют вооружение, запрещённое Женевской конвенцией – кассетные боеприпасы, фосфорные бомбы. И они применяют эти бомбы в отношении мирного населения! Над нами летают беспилотники – ну, видно же наши позиции! Бейте по нам, где военные стоят. Зачем бьёте по мирному населению? Корректировщики идиоты конченные должны быть. Но если у них американские инструкторы, столько народу из Европы понаехало – никогда не поверю, что это делается не специально. Однажды беспилотник упал на нашей стороне, мы просто флешку вытащили, посмотрели их позиции. Вот понимаете — стоит жилой дом, и они тут же, чтобы мы не били. Для местных самое главное сейчас – чтобы не было укропов. Нам говорят, ребята, мы спрячемся в подвалах, дайте по ним по-нормальному с «Градов»!
— Сколько человек воюет со стороны Донбасса?
— Точно знаю, что количество ополченцев и бойцов ДНР (если всех вместе взять) – нас намного меньше, чем укропов. У них регулярная армия ВСУ, Национальная гвардия, ещё карательные батальоны. Нас намного меньше, чем этих ребят непонятных. На передовой воюют, конечно, срочники, которых наскребают со всей Украины и попросту сгоняют туда. Я практически уверен, что подавляющее большинство воюет из-под палки. «Кто не скачет – тот москаль». Никому не хочется, чтобы к тебе домой пришёл «Правый сектор» и твоих родных и близких взяли палкой задолбили. Или кинули тебе домой коктейль Молотова. Сами «правосеки» – их на передовых нет. Они там в загрядотрядах стоят. «Правый сектор» – это кто? Радикальная группировка. А ты им дай оружие – идите на передок, в тот же Дебальцевский котёл?… Давайте вот схлестнёмся наших 10 человек и 10 правосеков. Давайте по-мужски в поле долбанёмся. Да никто не выйдет из них. Они будут стоять за спиной. Почему? Потому что им платят деньги не за то, что они должны умереть за Украину. Им платят деньги за то, чтобы они делали свои кровавые дела, репрессии. Ведь почему укропы постоянно в эти котлы попадают и не хотят воевать? Только по одной причине – у них нет идеи. Когда шахтёр стоит с пулемётом за Донбасс, за свой город стоит, отстреливается до последнего патрона и погибает, уничтожая столько врагов один, давая своим братьям уйти – это герой.
— Насколько видно по новостям со стороны украинских СМИ, идея всё-таки есть. Могу ошибаться, но она в величии Украины.
— Вы обратите внимание – столько видео в свободном доступе – чтобы пленный укроп высказал свою позицию на камеру, что он за великую Украину, за Родину, а мы сепаратисты и террористы? Они сразу начинают рассказывать, что они случайно тут попали, что они за мир, их заставили. Где их идея? Но при этом наши пленные под угрозой смерти говорят в лоб прямо, что думают о ВСУ и прочих. Не молчат, братцы… Не молчат. У нас пленным не отрезают пальцы, иголки там… Сам видел у вернувшегося из плена ополченца на ягодичной мышце раскалённым ножом вырезан фашистский крест. Это что? Агрессия проявляется не так – хочешь воевать, ты выйди на поле брани, да повоюем, пободаемся, постреляемся. Зачем вот начинаешь вот это всё: кресты вырезать, пытать?… Пацану с ополчения отрезали два указательных пальца, чтобы он не стрелял. Это что? Это разбодяженные амфетаминами мозги. Я настолько удивлён, как у них молодёжь прозомбирована. Удивлён их отношением ко всему…
— Долго этот конфликт продолжаться будет?
— Я думаю, да. Им не выгоден мир. Цена жизни на данный момент – это ничто. Они видят прекрасно, что убивают детей. Вот в Горловке я стоял – и видел своими глазами, как они из тяжёлого вооружения долбанули. Снаряд залетел – женщине руку оторвало, муж насмерть, дочка насмерть, сын младший глаза открыть не может, у среднего контузия. Это нормально?
— Но почему тогда в Россию такой поток беженцев — крепких мужиков, которые могут держать оружие и защищать свой дом? Что ими движет?
— Я их ни в коем случае не осуждаю. И местные жители Донбасса тоже есть, которые не воюют. Даже некоторые конфликты были с этим связанные. Однажды, помню, из другого подразделения ополченец докопался к паре молодой и начал парню предъявлять претензии, мол, чего ты не воюешь, я вот приехал за тебя воевать. Пришлось его за кадык поймать. А почему все должны воевать? Ну, давайте всем шахтёрам раздадим автоматы. А кто будет уголь добывать, кто будет кормить? Давайте тогда всем раздадим оружие, потому что все должны воевать?! Нет, кто-то должен и работать. Шахтёры работают, им надо кормить семьи. Да и с другой стороны, зачем нужен такой человек в подразделении? Который пусть даже физически развит, но не хочет воевать или от вида крови в обморок падает? Таскать его за собой? Он подведёт. Так что каждый должен заниматься своим делом.
— Какими путями люди из России оказываются в ополчении?
— Меня, например, сподвигли события второго мая – в Доме профсоюзов, в Одессе. Когда люди падали, обгоревшие, из здания и их стали добивать палками, пинать правосеки… В нашем подразделении для многих с этой трагедии все началось. Это было, можно сказать, как призывной клич. Очень много людей поехали после этих событий. Невозможно было просто смотреть на весь этот фашистский беспредел и спокойно реагировать. Ехали те, которые и не воевали раньше. Я сейчас воюю с такими ребятами — они даже срочную службу не служили. Так вот сразу вылез в интернет, начал искать пути-выходы. Удивился – было невероятное количество групп «ВКонтакте». Я человек далёкий от интернета, по старинке решил поехать просто. Долетел до Ростова, самостоятельно добрался до границы, перешёл её и прибыл в населённый пункт Тельманово. Было, конечно, смешно, когда я в адидасовском костюме, в кроссовках прибыл и сказал: «Ребята, я приехал воевать!». Ополченцы посмотрели на меня, конечно, удивились, что человек из Забайкалья приехал к ним. Тельманово – важный узел. Через него идёт дорога на Россию, Мариуполь и на Донецк. Это стратегически важный пункт. Стояли на тот момент одни ополченцы. По нашему внешнему виду было понятно, что мы реально повстанцы. Потому что мы были половина в спортивной обуви. Там были моменты, когда схлёстывались с противником. Потом попал в подразделение к Ольхону, о чём нисколько не жалею и горжусь тем, что служу у него. У нас подразделение с узкой специализацией, мы не сидим в окопах, сутками не долбимся. Есть конкретная задача – мы пошли её выполнили. Мы разведка.
— Ольхон – это позывной или название подразделения?
— Наше подразделение определённого названия не имеет. У нас присвоен номер части, но мы себя называем подразделением «Ольхон». «Ольхон» – это позывной нашего командира, это сильный человек, адекватный, который действительно может повести за собой народ. Но пойдут за ним только те, кто реально сильные духом, в ком сильна идея. Как Ольхон говорит: «Вы же сюда не за железки приехали воевать, не за медалями, не за деньгами». Мы верим своему командиру и готовы за ним идти. Я не военный человек, никогда до этого времени автомат в руках не держал. Ольхон из нас слепил людей, бойцов, таких ребят, которые готовы пойти в бой без задней мысли. Мало быть командиром, который отдаёт приказы, и которые ты выполняешь в соответствии с уставом вооружённых сил. Главное – уважать командира, доверять ему полностью не как вышестоящему начальнику, а верить ему как человеку. Что он тебя не кинет на мясо. Мы верим, что если мы попадём конкретно, Ольхон всегда нас вытащит. Относимся к нему не только как к командиру — как к старшему брату, бате. Он интеллектуал, не тупой вояка. И окружение у него соответствующее — нет вокруг фанатиков, олигофренов, жаждущих крови. Ругается над нами, прикалывается, на полигонах гоняет по физухе – мы понимаем, что это правильно. Я вот приехал в отпуск домой. Многие друзья, одноклассники говорят, что я изменился. Конечно! Если бы у тебя был такой командир – любой изменится.
— Семья была в курсе выбора?
—Никто в принципе не знал об этом. Все думали до последнего, что я в Ростове работаю в частном охранном предприятии, которое сопровождает грузы в Донецкую народную республику. Потом, когда так получилось, что в ютубе всплыл ролик, где Грэм Филлипс снял меня без балаклавы. Так и узнали, что я здесь, и для многих это было неожиданностью. А близкие люди, которые знают мой характер, приняли это и поняли меня. Получил как-то посылку из Забайкальского края – а там рисунки дочери моего друга. Передал воспитателям детского сада, чтобы они своим ребятишкам показали, чтобы чувствовали, что они не одни, что их поддерживают такие же дети. А супруга — какая супруга любящая одобрит, что её муж поехал на войну? Жена принципиально не смотрит новости, её нет в соцсетях. И она не любит вообще, когда затрагивают вопрос про войну в Донбассе. Она не хочет об этом говорить и этого касаться, потому что начинает думать сразу обо мне и переживать.
У меня дедушка освобождал Западную Украину. Я когда был маленький, постоянно просил дедушку рассказать мне про войну. Дедушка никогда мне не рассказывал про неё. Он был немногословный — любил руками добывать хлеб, работой. Чабан с большой семьёй — 10 детей! Но я помню точно, как однажды сказал на стоянке у дедушки: «Если фашисты ещё раз придут, я тоже, дедушка, как ты возьму автомат и пойду воевать».
— Дедушка бы вами гордился?
— Гордился? Не знаю. Но напутствие точно бы дал. Не думаю, что дедушка бы одобрил, что я сам пошёл добровольно на войну. Но он бы меня понял.
— Нет такого желания повторить, что называется, подвиг дедов и двинуть на Киев?
— Если начнётся такая операция — на Киев, на Львов, на Харьков — выйду и вернусь к семье, потому что я не сторонник войны. Я приехал воевать на Донбасс за людей. Мне не интересна война, у меня есть жена, дети. Так что если Владимир Владимирович решит ввести войска – я сразу выскочу. Ребята профессионалы зайдут и сделают дело своё. За пару суток. Я уверен в российской армии, и я уверен в Путине, что достаточно одного щелчка, и он расколет это. Но я не думаю, что он совершит такую ошибку – ведь тогда впереди нас ждёт большая война. Сейчас, мне кажется, здесь все зависит от двух людей – от Путина и Обамы. Две стороны, которые официально не ввязываются в этот конфликт, но от решения которых всё и зависит. Когда это всё закончится, никто уже не будет помнить, что началась война за Донбасс. Украина – это полигон для Третьей мировой войны.
— Как сейчас обстоит ситуация на фронте?
— Активизация началась, когда зашёл батальон «Киев-2». И сразу начался обстрел Горловки. ВСУшники там сидели, не дёргались. Там половина срочники – оно им надо? Начали дети гибнуть, с «Градов» дали. В ту ночь дрогнула вся линия фронта, вся. На Мариупольском направлении, на Луганске, на Донецке, Мариинка – везде дрогнуло. Мы все приготовились – будет прорыв. И если бы Ольхон сказал – вперёд, ребята! – мы бы были только рады.
— Тяжело людей убивать?
— Мы не убиваем людей. Убить человека всегда сложно. Если есть бой – мы ведём его с противником. Если среди противников есть люди – я не стреляю. Но я не вижу там людей. Я вижу фашистов, которые уничтожают мирное население, которые убивают детей, которые гнобят наших ветеранов. Ведь это все геноцид. А геноцид не могут сотворить люди. Я не убил ни одного человека. Человека – ни одного не убил.
Источник
yaplakal.com