78
Прочитал давеча на просторах ЯПа опус бывшего труженика МакДональдса, и мой подмороженный мозг немедленно извлек из загашников памяти воспоминания о былом…
Поменял я за свою сознательную жизнь такое количество профессий, что пересчитать их все по пальцам получится, только если снять носки. В частности, довелось пройтись и по поварской стезе.
Букаф, как всегда, много.
Дело было так. Окончив за каким-то хером физико-математический факультет, поступить на который меня надоумили закадычный дружбан и не особо затрудненный доступ к некоторым, обильно растущим в нашей стране, растениям, призадумался я о смысле жизни и необходимости как-то в этой жизни обустраиваться. Тем более, что перспектив у молодого специалиста в нашей стране нереальное количество. То есть, никаких. Проанализировав свои знания и умения, а также неограниченные возможности, открывшиеся в связи с наличием диплома, я пришел к выводу, что вариантов у меня два – либо идти преподавать точные науки юным распиздяям, чьи ряды я только недавно покинул, либо искать что-то еще. Стезю Макаренко я отмел по причине некоторой природной неуравновешенности, которая могла привести к черепно-мозговым и прочим, мало совместимым с жизнью, травмам у некоторых особо распальцованных слушателей моих курсов. Оставался вариант номер два.
Находясь в пассивно-легкомысленном поиске второго варианта, забрел я как-то в кафешку, в которой трудился поваром мой давний товарищ, коего мы звали Павёл. Попиздев за жизнь, я внезапно получил предложение, отказаться от которого было весьма трудно.
- А хули? Пойдем к нам! Устрою тебя поначалу учеником, а там – как себя покажешь. Поваров у нас не хватает, денег платят нормально, сытый всегда, так что перспектива есть. – Павёл был полон энтузиазма.
Надо сказать, что на тот момент среди шести миллиардов населения планеты было всего два человека, способных пожарить яичницу так, что ее решительно невозможно было есть.
Первым человеком являлась седьмая жена вождя племени Бубал, мужчины которого от природы обладают яйцами таких размеров, что живущий по соседству с ними племенной слон-осеменитель стыдливо краснеет и надолго задумывается о причинах, по которым жизнь к нему так несправедлива. Но эту даму хотя бы можно понять – глядя на природные данные своего благоверного, она полагает, что жарить нечто похожее на это великолепие – кощунство чистой воды.
Вторым человеком, по неизвестным науке причинам, был я, о чем незамедлительно и сообщил своему будущему наставнику.
- Да хуйня! – Павёл обладал несгибаемым энтузиазмом, - научишься. Все так начинают.
- А что я теряю? – вслух подумал я и устремился на поиски санитарной книжки.
Свой первый рабочий день я несу в памяти так же гордо, как несут знамя Преображенского полка специально обученные бойцы. Он совпал с выходом с больничного шеф-повара по кличке Кок. Звали его так по причине того, что он действительно раньше трудился судовым поваром, имел в поварском деле завидный опыт и был способен из пары старых мышей и подошвы от сапога сварганить любой бешпармак, к полному восторгу потребителей.
Я честно сообщил своему новому руководителю, что готовить умею так же хорошо, как ходить по воде, но научиться хочу со всей силы. Пообщавшись пару минут и выяснив, что мы с ним соседи по прошлой жизни – он с Дальнего Востока, я из Якутии, оба флотские – он решил взяться за меня всерьез, и, в качестве боевого крещения, загнал меня в «минус», наводить порядок.
«Минусом» и «плюсом» звались две холодильные камеры с соответствующими температурными показателями. Были они примерно два на два метра, и метра три в высоту. Заходить в «минус» на тот момент было несколько затруднительно, ибо он внутри примерно на метр от пола был завален разного рода мясопродуктами – обрезками, непонятными кусками, в целлофане и без, всевозможных степеней свежести и цветовых оттенков, общим весом до полутонны. Основание этой пирамиды, по всей видимости, заложил еще лично Тутанхамон. Был шанс обнаружить в пирамиде и его самого, но не тут-то было. Правда, ближе к основанию была найдена черная от времени собачья нога, но ее связь с фараоном установить не удалось. Старожилы рассказывали, что лет шесть назад в кабаке трудился один кореец, который и пытался запустить собачатинку в меню, но чтойто не пошло, и нога осталась на память потомкам…
На демонтаж пирамиды и складирование еёных стройматериалов на полу заготовочного цеха ушло три часа в шесть рук. Оглядев получившееся великолепие, Кок разъяснил мне фронт работ.
Боевое крещение мое сводилось к следующему. Взял – развернул – оценил колор. Если насыщенность оттенков зеленого не превышает общепринятые человеческие нормы и не режет глаз – понюхал. Удалось сдержаться и не заблевать – кинул в мясорубку. Стошнило – убрал за собой – переложил причину рвотных позывов в отдельную кучу, на выброс.
Надо сказать, что всю прелесть данного занятия я оценил не сразу, а только на второй-третий день, ибо практически сразу стало понятно, что в одно лицо я справлюсь минимум дня за три-четыре, при четырнадцатичасовом рабочем дне с шестью перекурами и девятью переблёвами.
В день первый все было замороженным, и обонятельной идентификации особо не поддавалось. Начав оттаивать на второй день, субстанция начала распространять некоторое амбре, долетавшее из кухни даже до зала и заставлявшее некоторых трапезничавших дам искоса взирать на своих кавалеров, подозревая последних в порче атмосферы способом нежданного шептуна, надежно свидетельствующего о том, что их взаимоотношения перешли на качественно новый уровень и свадьба теперь неизбежна.
Руководство в лице администратора Лены, заинтересовавшись первоисточником малоприятного атмосферного явления, соизволило заглянуть в заготовочный цех. Увидев эпическую картину моего сражения со вкусняшками и учуяв во всей полноте всю гамму ароматов, руководство, будучи натурой утонченной и к зеленому мясу непривычной, вдруг само позеленело лицом, зажало ручкой все дыхательные отверстия, лишив себя возможности не только блевать, но и дышать, и опрометью выскочило вон.
Дальнейшие инструкции я получал от него уже дистанционно, из-за закрытой двери. Суть их сводилась к тому, что всю эту хуйню необходимо ликвидировать до того момента, когда весь кабак пропитается вонью настолько, что в дальнейшем его можно будет использовать только в качестве морга. Привычный ко всему персонал кухни ржал в голос, аки кони на покосе.
Битва за урожай длилась три дня. Намолочено было за это время около центнера сомнительного фарша всех мастей. Сам я пропитался ароматами настолько, что домашние втихаря начали подозревать меня в некрофилии, хотя я всеми силами доказывал обратное, приведя с собой на третью ночь официантку для развития и становления рабочих отношений. Сам я растерял за это время последние остатки брезгливости и страха перед кухней, и был полностью готов к прохождению дальнейшей службы.
Необыкновенная гастрономическая ценность фарша подтверждалась наблюдениями. В частности, вытяжка на кухне была принудительной, а выхлоп выходил во двор, где базировалась охрана. Однажды неразумная стайка клиентов заказала бифштексы рубленые классические, представлявшие собой здоровенный котлетос с прилепленной сверху глазуньей. Не мудрствуя лукаво, задействован был эпический фарш, который, для улучшения вкусовых характеристик, обильно сдобрили специями и малой толикой алкоголя. Поступало даже предложение добавить в него сразу марганцовки и левомицетина, но эту идею сочли сибаритством и с негодованием отвергли. Поколдовав и слепив некое подобие котлет, пристроили их на жаровню и стали ждать, пока сготовятся.
Однако, минуты через две явился парламентер от охраны с белым флагом и манифестом, гласящим, что у них имеются на иждивении малые дети, кормить которых, если не прекратится газовая атака, через несколько минут станет некому; да и сами они еще не в том возрасте, чтобы вот так на рабочем месте невинно помереть от отравления непонятно чем. Суть челобитной сводилась к просьбе не губить зазря, ибо они нам ничего плохого не делали, а напротив, защищают нас от всяческих напастей всеми возможными способами.
Сторговались на том, что они терпят еще минут десять, пока сготовится деликатес, при необходимости используя средства индивидуальной защиты; а мы впредь, собираясь повторить этот кулинарный шедевр, обязуемся предупреждать их минимум за полчаса, чтобы они успевали покинуть опасную зону и переместиться на безопасное расстояние в два километра от эпицентра событий. В качестве компенсации морального и физического вреда загнали труженикам дубинки и наручника пиццу от шеф-повара, чем и восстановили мир и порядок…
Ко всеобщему удивлению, съедено было все, без жалоб и дальнейших последствий. Впрочем, вполне вероятно, что после той трапезы последствия наступили так быстро и внезапно, что пожаловаться никто просто не успел, но в новостном разделе «Происшествия» их лица вроде не мелькали…
Служба моя дальнейшая протекала крайне весело, любопытно и незаметно. Готовить меня научили быстро, ибо правило Кока было таково: не стал жрать клиент – будешь жрать сам, медленно, вдумчиво, пытаясь понять, куда же вкралась фатальная ошибка, приведшая к столь тошнотворным результатам. При таком подходе вариантов два – либо увольняться, либо быстро научиться готовить. Повезло освоить второй. А позже, в течение трех месяцев, ушли из кабака и Кок, и Павёл, и еще пара неплохих поваров. И волею судеб оказалось, что среди наличествующих я, блеать, «самый опытный». И стал я шеф-поваром, ажно неебатьсямесяц…
… А жизнь кипела. Основной поварской коллектив, даже сменившийся, был оснащен чувством юмора по самое дальше некуда, что отражалось на свежеприбывших товарищах так, что выдерживали далеко не все…
… Новобранец холодного цеха, Лена, отличалась болезненным самолюбием, что в поварском деле просто недопустимо. Стоит, пилит салаты. Два «Оливье», один «Сицилийский», один «Посьет». Подходит повар по кличке Малыш, оборудованный нестандартным мышлением и покерфэйсом. Стоит рядом, смотрит внимательно. Лена начинает нервничать.
- Что делаешь, Лена?
- С-с-с-салаты делаю…
- А «Посьет» делаешь?
- Ну да… - недоумение в голосе.
- А мне сделаешь?
Пауза. Гогот окружающих. Слезы. Увольнение по собственному желанию.
… Пионэр из профтехучилища, прибывший на практику. Вообще-то, брать их никто не обязывал, но в качестве бесплатной рабочей силы иногда годились. Хотя, больше их брали как объекты затачивания чувства юмора и различных, не шибко обидных, унижений… Так вот, тот юнец был метра два ростом, силы недюжинной, но мозгов в его проект не заложили изначально, посему, я думаю, и страдает где-нибудь до сей поры.
- На заготовки пойдешь, - оглядев того с головы до ног, молвил Малыш, - окорочка
обваливать умеешь?
- Умею… - без особой уверенности в голосе отвечала жертва.
- Ну иди, хуле встал?
… Минут через десять заглядываю в заготовочный. Лежит на столе неразмороженная коробка окорочков, стоит студэнт, что-то себе думает.
- Чего стоишь? О чем кручинишься? - любопытствую я.
Вздрогнув и воровато оглянувшись, отвечает:
- Знаете, я, вообще-то, не очень умею обваливать окорочка…
- Не учили, чтоль?
- Ну… Я пропустил, видимо… Болел…
- Да не вопрос, научу. Берешь коробку и обваливаешь об пол со всей силы, чтобы окорочка из брикета разделились на составляющие. Усек?
Радостный кивок головы, и я не спеша возвращаюсь на свое рабочее место – к плите, попутно подмигнув коллегам, чтобы не волновались по поводу предстоящего. Несколько секунд, и весь кабак сотрясается от грохота в заготовочном цехе…
Влетает руководство в лице администратора Лены.
- Что у вас тут?! Где?! Как?! Землетрясение?! Что?!
- У нас нормально все, а там пионэр заготовками промышляет…
Лена мчится в заготовочный…
- Ты чо! блеать! творишь?! – и без того малоприятный голос Лены срывается на визг.
- Окорочка обваливаю… - юнец растерян.
- Ты!!! Что!!! Делаешь???!!! – не оснащенная чувством юмора Лена тоже в шоке, - вон отсюдаааа!!!!
Обиженно выпятив губищи, юнец проходит мимо наших добрых и милых улыбающихся лиц.
- Учиться, учиться и еще раз учиться. – негромко подводит итоги работы будущего повара Малыш…
… Вечерами начинается «зашив». Это когда клиентов полный зал, и все повара скачут по кухне, как мандавошки под керосином. Вот тогда работать действительно интересно. Поминутно с кухни раздаются хлопки. Это знак официанткам, чтобы забирали готовое. Клиенты периодически интересуются – это что, повара сами себе аплодируют, когда блюдо получается?
… Иногда в спешке что-нибудь падает. Чаще всего, пицца. Она была американской, то бишь, готовилась на сковородке. Так вот, сковородку с готовой пиццей нужно было вытаскивать из духовки железной лопаткой, и иногда она соскальзывала, падая исключительно пиццей вниз… А люди ждут заказ… А заказов гора… Короче, переделывать некогда. Поднял – сдул микробов – присыпал сыром – на минуту в духовку – приятного аппетита! Приходите к нам еще!
… Иногда из той же духовки вылетал какой-нибудь стейк, умело направленный в пике кривой рукой повара… Дальнейшая судьба его от пиццы тоже особо не отличалась, хотя передержанный в духовке стейк мягкостью своей весьма напоминает лытки старого страуса, но тут уж ничего не поделаешь – некогда возиться с новым…
… А однажды забыли убрать в «минус» слегка начатую коробку окорочков. В спешке запнули ее под стол в заготовочном, и все… Нашли ее на вторые сутки по запаху. Хуле делать, надо как-то реанимировать – не спишешь же просто так 17 кэгэ… Похуй мороз! Раствор марганцовки и не на такие чудеса способен. Развели, залили в тазике – и в «плюс» часов на пятнадцать. Достали – ни тебе запаха, ни слизи – красота! На обвалку – жарить – и к столу… Кушайте, гости дорогие!
… Прибыли как-то на практику две девицы, неописуемо между собой гармоничные. Без преувеличений – одна ростом 180, весом кил 40; вторая – ростом 145, весом слегка за 70… Хоть в бильярд ими играй… А работы в тот день навалилось дохерища, все загружены. Решил их задействовать на чем-нибудь полезном. Окрошку, говорю, умеете делать? Умеем, отвечают, что ж там уметь? Ну вперед тогда, говорю, и забываю про них часа на полтора. Смотрю – несут выварку (это такой добрый кастрюль, литров на сорок), наполненную чем-то интересным. Заглядываю. Сверху не плавает ничего, даже зелени. Хуясе, думаю, а дальше что?
Черпаю половник, вглядываюсь, стараясь не уронить в варево слюнку с внезапно отвисшей челюсти. Обнаружил: зеленый горошек, кукурузу, картофель, морковь, соленые огурцы, колбасу, репчатый лук. Стараюсь не заржать и не заорать.
- Молодцы, - говорю елейным голосом, - все вроде на месте. А кубик Магги добавляли?
- Ой, забыли!!! – на полном серьезе кричит длинная, несет два и крошит в похлебку. Я слегка прихуел, но виду не подаю. Нехорошо ведь, старались люди.
- Сами-то пробовали? – спрашиваю крайне серьезно.
- Нет, - говорят, - не успели пока.
- Ну так присаживайтесь, я щас, - говорю, и лично несу им по ложке и по тарелке. Наливаю по доброй порции. Хлебушка даю.
– Кушайте, девочки. Повар должен пробовать свои шедевры сам.
Закинули по ложке, глотать почему-то не решаются, щечки постепенно краснеют, в глазах просветление нарастает…
- Ну как? Вкусно? Может, не хватает чего? – по-отечески интересуюсь я.
- Ммммм, - заглотила варево кругленькая, - нормально все. Вкусно даже.
- Ну и ладушки. Тогда вам новая задача – до вечера скушать содержимое этой кастрюльки. Иначе я вас в ней утоплю. Договорились? – мое лицо светилось добротой и состраданием, - А я за вами поприсматриваю, чтобы не сбежали. В качестве альтернативы, могу предложить оплатить стоимость потраченных на этот шедевр продуктов. Что выбираете, ненаглядные мои?
- Ээээ… Нууу… Ммыыыы… Денег нет у нас… - подохуели от предвкушения неизбежного пира девицы.
- Вот и славненько. Тогда приятнейшего вам. – молвил я голосом сказочного волшебника и занялся своими делами.
За два часа осилили они по четыре тарелки, искоса поглядывая на меня и тоскливо-обреченно – в кастрюль, в котором, казалось, не убывало вообще...
В разгар застольно-воспитательного мероприятия прибыло руководство в лице администратора Лены.
- О, окрошка! Свежая? – спрашивает у меня.
- Наисвежайшая, Елена Батьковна! Вот, девицы сами приготовили, кушают с удовольствием, оторваться не могут. Отведаете?
- Наливай.
Соавторы блюда сидели ни живые, ни мертвые. Вся гамма чувств читалась на их лицах невооруженным взглядом – и с трудом сдерживаемая тошнота, и предвкушение отзыва руководства о непревзойденных кулинарных качествах блюда, и, видимо, непреодолимое желание покакать, ибо набор ингредиентов неминуемо должен был оказать слабительное действие на их неокрепшие и слабые на голову организмы…
Поперхнувшись первой ложкой, Лена покраснела и выкатила глаза на меня. Я с улыбкой кивнул на лауреатов Мишленовских звезд, опустивших очи в миски. Лена, поняв, что истерить бессмысленно, выплюнула остатки в тарелку, покачала головой и попросила меня приготовить чего-нибудь съедобного…
Ближе к вечеру съедено было еще по тарелке, с посещениями отхожих мест раз по пять на каждую. Отпускал я их туда строго по очереди, оставляя вторую в заложниках. Запустили с Малышом тотализатор, принимая ставки пять к одному на то, что кто-нибудь из них не вынесет впечатлений и, под предлогом посещения туалета, встанет на лыжи, бросив тем самым подругу по несчастью в кастрюлю с окрошкой. Победила дружба. Мучение на их лицах было неподдельным, но я свято чтил заветы Макаренко и намеревался довести воспитательный процесс до победы разума над нежеланием учиться и включать мозг. В перерывах между своими делами я нудным голосом лектора читал им наставления о пользе учения, вреде прогулов и распиздяйства и необходимости в перспективе кормить благоверного, который от подобной вкуснятины либо съебется, либо скончается, причем второе вероятнее. Будучи отпущенными к вечеру домой, они улетучились со скоростью ставшего за этот день неотъемлемой частью их жизни поноса, и на следующий день почему-то не вышли…
Окрошка же, будучи поставленной в холодильник, дабы назавтра быть показанной всем, кто ее еще не видел, сумела скиснуть за одну ночь. В первый и последний раз за всю мою поварскую практику…
Засим, думается мне, первую часть повествования закончу, ибо букаф, как всегда, втрое больше положенного, да и выставлю на строгий суд уважаемого читателя. А коли понравится кому – продолжу на досуге…
Кому любопытно - предыдущая писанина
здесь,
здесь и
тут...
yaplakal.com