502
Самый дорогой подарок
«Разрешаю передать Чеченской Республике из наличия 173 гв. ОУЦ* боевую технику, вооружение, имущество и запасы материальных средств в размерах:
- боевую технику и вооружение - 50%;
- боеприпасы - 2 боекомплекта;
- инженерные боеприпасы - 1-2%.
Автомобильную, специальную технику, имущество и запасы материальных средств реализовать по остаточной стоимости на месте
28 мая 1992 года»
Из шифротелеграммы от 28 мая 1992 года министра обороны РФ П. С. Грачёва командующему войсками Северо-Кавказского военного округа Л. С. Шустко.
…Ударила последняя очередь, эхом отозвавшись в горах. Пули гулко впились в бруствер, с цоканьем отскочили от камней, и всё затихло. Боевики, истошно орущие «Аллах Акбаааар!», внезапно откатились, волоча за собой убитых и раненых.
- Кажись, всё! – лейтенант Щепин, командир взвода спецназа внутренних войск вытер пот и грязь с лица внутренней стороной берета.
Более умудрённый жизнью и тремя годами боевых действий старший прапорщик Коваль был иного мнения:
- Эт вряд ли… - голосом товарища Сухова произнёс он, сорвал сухую травинку, задумчиво пожевал, и выплюнул. – «Газикам» эта высотка позарез нужна, Слава! Тут, - махнул он рукой налево, - подлесок, всё, как на ладони, там, - кивок головой направо – рокадная дорога, всё простреливается. Есть кто живой? – гаркнул он в сторону соседних окопов.
- Корягин минус один, Еникеев, Хмара – «трёхсотые»!
- Шкурупин, Зайцев, Кочкалда – «холодные», Рогожин ранен…
Последняя атака «моджахедов» выкосила около трети бойцов взвода, однако и «газикам» досталось прилично – по грубому подсчёту Щепина, около тридцати боевиков отправились с подножия высотки к гуриям Эдема, ещё около двадцати было ранено.
Щепин вздохнул. Ну почему именно сегодня, когда у его дочери Иришки день рождения? Он с умилением вспомнил её густые – к пущей зависти других родителей – вьющиеся длинные волосы, огромные карие глаза в окружении длиннющих ресниц, розовые щёчки с трогательными ямочками, пухлые ручонки, доверчиво обнимавшие его шею и гладившие маленькими ладошками жёсткие, обветренные щёки отца, когда он ненадолго приезжал домой с полигона. Вот сегодня он только собрался позвонить домой, чтобы услышать её голосок…
В последний раз он сильно провинился перед ней – спешил, торопился, предвкушая радостный взгляд её глазёнок, скакал через две ступеньки. Тогда он только вышел из метро, как обратил внимание на двух парней в камуфляже, с надрывом поющих под расстроенные гитары о «стреляющих скалах», «плачущих горах», «духах». Третий ходил с кепкой, собирая деньги, утверждая, что весь сбор пойдёт в помощь семьям их погибших боевых товарищей.
Всего несколько фраз, которыми перекинулся с парнями Щепин, дали ему понять, что это фуфло – парни даже приблизительно не знали местонахождение родного военкомата. Результат – две разбитые гитары, хотя они были, в общем-то ни при чём, и свёрнутая челюсть одного из парней. Далее – милиция, разбирательство, и явка домой глубокой ночью.
По данным разведки, отряд полевого командира, а попросту говоря, главаря банды Асланбека Нухаева (позывной «Хасан») численностью до ста пятидесяти человек, ночью просочился через перевал и направлялся в окрестности села …-Юрт. Взводу спецназа любой ценой - майор, доводивший обстановку, голосом подчеркнул слово «любой» - необходимо было удержать высотку до подхода основных сил.
- Давай перекурим, что ли… - предложил Коваль, прервав ход мыслей лейтенанта.
Тот достал из кармана пачку «Кэмела» - настоящего, американского, без фильтра, открыл – там оставалось ровно две сигареты.
- Негусто, - заметил прапорщик. – Но ничего, чую, скоро нам прикурить дадут – мало не покажется! Поскольку боекомплекту нашему кирдык… Как, впрочем, и связи…
Закурили, осторожно пуская дымок вдоль бруствера.
- Что, лейтенант, умирать-то не хочется? – прапорщик с наслаждением затянулся.
- Да рановато ещё… - лейтенант вспомнил, как тонул в детстве, когда, не умея плавать, полез с другими пацанами в речку, его отнесло на глубину, и он вдруг не ощутил дна. Тогда Славка из последних сил отталкивался ногами от илистого дна, выныривал, делал вдох - и снова опускался в зеленую муть. Ему казалось, что всё – вот он, конец! И когда Славик, уже обессилев, начал захлёбываться, чьи-то руки выдернули его из воды, и он потерял сознание. Очнулся уже на берегу – вокруг стояли испуганные приятели, а его рвало – грязной речной водой и желчью. – Мне ещё пожить охота! Дочка же… И за кого помирать? За презика нашего, «уработавшегося с документами» так, что лыка не вяжет? Или за генерала Птичкина? Ну их к… - лейтенант помолчал. Всё, что вдалбливали ему в училище отцы-командиры, оказалось таким абстрактным и ненужным… - Дочка вот меня ждёт! День рождения у неё сегодня!
- А меня вот никто не ждёт.. – прапор поморщился, и сплюнул табачное волоконце. - Моя-то курва меня не дождалась с очередной командировки, австрияка себе нашла, теперь иногда открыточку к дню рождения из Инсбрука присылает… Ну-ка, дай бинокль, - Коваль протянул к лейтенанту жилистую, с длинными, музыкальными пальцами руку. А прапор и был музыкантом – на «фуршетах», устраиваемых по случаю дня рождения или присвоения очередного звания, он терзал этими пальцами струны обшарпанной, простреленной в паре мест гитары, и хрипло пел, подражая Высоцкому:
- Посмотри, братан, это наше солнце!
Посмотри, братан, это наши горы!
Не грусти, братан – мы вернёмся
Скоро, скоро, скоро!«А ведь он ещё не старый!» - почему-то пришло в голову Щепину. Несмотря на седину в висках, прапору было максимум лет тридцать - тридцать пять.
- Воины, хохму слышали? – крикнул Коваль, не выпуская из рук бинокля и стараясь придать голосу уверенность и беззаботность. – Тут недавно поздно вечером колонна шла, место узкое, и дорогу им стадо баранов перекрыло – пастухи что-то припозднились. Ну, командир на броне смотрел-смотрел, как шашлыки на ножках прутся, не выдержал, да и дал команду: «Покинуть машину, принять барана на борт, с мясом будем!». Ну, два бойца вылезли, проползли под днищем, благо, клиренс позволял, схватили «языка», в чехол замотали, и обратно в отсек затащили. Через минуту – мат, возня! Командир заглянул – оказалось, хлопцы в темноте да по запарке вместо барана овчарку схватили! Все потные, злые, покусанные!
- Ыыыыыыыыыыыыыыы! Ну, дают! – заржали по соседству.
Бойцы похохотали, напряжение ослабло.
- Погляди-ка, Славик! – прапорщик вернул лейтенанту бинокль. – Говорил же я - повело кота на блядки! «Подносы»* сервируют!
Щепин поднёс окуляры бинокля к глазам. В полутора километрах остановились два «уазика» со снятыми тентами, и «моджахеды» сгружали с них миномёты. «Амер» понял, что бросив своих людей «на дурика», он сильно прогадал, и решил проблему другим путём.
- Господи, откуда это?
- «Откуда, откуда».. – проворчал прапорщик. – Спроси у Паши-«мерседеса», он объяснит! В общем, здравствуй… северный пушной зверёк!
Грохнул первый взрыв, эхом отразившийся от гор. Комья земли и камни забарабанили по каскам и бронежилетам.
- Ааааааааааааа!
Второй. Третий. Земля, тряслась, казалось, что она вздымается на дыбы.
Ещё один. И ещё. Наверное, «духи» пристрелялись. По спине Щепина гулко стукнулся какой-то предмет, и упал рядом. Лейтенант скосил глаза – рядом с ним лежала наполовину обожжённая голова ефрейтора Сафиуллина, один глаз головы был зажмурен, как будто подмигивая, а второй – широко открыт.
Рвануло совсем близко, так, что заложило уши, и в глазах потемнело. Щепин потерял сознание, а когда очнулся, то почувствовал вкус соли на губах – из носа текла кровь. Правую ногу пекло. Он опустил взгляд на ступни – правая отсутствовала, а из лохмотьев штанины «комка» торчала розовая кость голени.
Он посмотрел на Коваля – тот вроде бы был цел, только морщился, и из уголка рта стекала струйка крови.
- Твою ж мать! – прохрипел прапорщик. – Это ж надо так попасть, а? - он убрал грязную, окровавленную руку, зажимавшую бок, там, где тело не было защищено бронежилетом. – Осколок, сука…
Щепин представил, как осколок трёхкилограммовой «дуры» разворотил внутренности прапорщика, и какую боль тот сейчас терпел, его передёрнуло.
- Кажись, всё… - прохрипел Коваль. – Отвоевался… И пристрелить-то некому…
Громадным усилием воли он пересилил боль, и взял себя в руки:
- Слав, тут такое дело… У меня одна граната осталась – он достал из кармашка «разгрузки» Ф-1, погладил пальцами ребристую поверхность. – А тебе, в день рождения дочки… - кряхтя, отстегнул клапан нарукавного кармана, и достал из него девятимиллиметровый патрон. – Держи, лейтенант!
- Зачем? – не понял Щепин.
- А чтобы этим тварям живым не достался…
Лейтенант вспомнил, как они смотрели заезженную видеокассету, изъятую из схрона после уничтожения банды. Там бородатый боевик, явно рисуясь, поставил на колени солдата-срочника в оборванном камуфляже, достал нож, и, пронзительно визжа «аллахакбараллахакбараллахакбар!!!» перерезал ему горло, отделил голову от туловища и стал позировать с нею, наступив ногой на труп.
Щепин, срывая ногти, вполз на бруствер и выглянул из-за него. «Газики» были уже примерно в двухстах метрах, шли нахально, в полный рост, не пригибаясь, будто знали, что от взвода уже ничего не осталось.
Он сполз в окоп. В горле внезапно пересохло. Неужели это ВСЁ? Внезапно окружающий мир стал нечётким, расплывчатым, и лейтенант понял, что плачет. А перед глазами всплывали картины: вот Иришка сидит на качелях, хохочет, просит: «Папа, раскасяй меня сийно-сийно!», вот она внимательно слушает, как он читает ей Барто: «Зайку бросила хозяйка, под дождём остался зайка…»
Щепин взял блестящий цилиндрик с грязной, окровавленной руки Коваля, повертел зачем-то его в пальцах, потом достал ПМ, отстегнул магазин, вщёлкнул в него патрон, вернул магазин в рукоятку, снял пистолет с предохранителя и дослал патрон в патронник. Потом он ткнул холодный ствол под челюсть, и нажал на спусковой крючок…
Пистолет с затвором, зафиксированным на затворной задержке, выпал из руки.
* * *
Приблизилась первая группа «духов» - три рыжих бородатых детины, два смуглых араба и один негр.
Один, самый молодой, подошёл к двум телам, и стал их осматривать.
- У, падла! – ругнулся он по-русски, и ткнул мыском ботинка в бок тело Щепина. – Ас хьа нанн дина! ***
Потом ногой же перевернул труп Коваля. Из под него выкатилась граната…
- Билят… - растерянно пробормотал дух. Больше ничего он сказать не успел – взрыв подбросил его, кроша тела остальных «газиков» гранатными осколками.
----
* Окружной Учебный Центр, который по уровню вооруженности приравнивался к дивизии
* * 2Б14 «Поднос» — миномёт калибра 82 мм
* * * Я твою мать е…(чеченск.)
© Штурм
yaplakal.com