17
Прекрасный день.
Ну вот, наконец я почти дома. Бешенно колотится в груди сердце. После долгих двух лет служения Родине, я наконец возвращаюсь домой.
Вроде ничего не изменилось, но всё как-то необычно, неуловимо отличается от того, что я запомнил в день отправки на службу. Вот наконец мой дом, весь заросший вьюном и сиренью. Окна на третьем этаже всё так-же завешены тюлевыми занавесками в розочку.
Тихий и спокойный, тенистый двор. От радостного предвкушения встречи - сердце готово выпрыгнуть из груди. Через минуту неспешного шага я подхожу к подъезду и гордо выпрямившись, надеваю бескозырку с якорями на лентах. Отряхиваю и оправляю свою форму. Еле сдерживаемая энергия, буквально распирает. Пора! Из окна первого этажа, удивлённым взглядом, на меня уставилась незнакомая старушка. Я четким строевым шагом направился в подъезд, залихватски козырнув ей на ходу.
С глухим ударом, дверь распахнулась, пропуская старика в полосатой пижаме и домашних тапочках. С ужасом на лице, он вылетел из темноты подъезда и размахивая костлявыми руками, побежал мне на встречу. Он бежал, прихрамывая на левую ногу, что-то крича и оглядываясь назад. Рядом со мной старик, запутавшись в ногах, растянулся ничком. Из подъезда раздавалась матерная ругань и странное железячное лязганье. Старик перевернулся на спину и не всилах встать, засучил ногами.
- "Помогите! Она меня убьет!" - противным блеющим голоском заорал он.
В это время, в дверном проёме подъезда, показалась молодая деваха с всклокоченными волосами. Размахивая топором, она бросилась к лежащему дедку. Галька - узнал я старую подругу. Добежав до меня она завизжала и замахнулась на старика. Дед заорал, выставил вперёд корявае ручонки с растопыренными пальцами, крепко зажмурился и отвернулся в ожидании удара.
Я обеими руками вцепился в топорище и выдернул его из галькиных рук.
- "Галина, ты чего?" - сказал я отшвыривая топор в сторону.
Она уставилась на меня бешенными глазами. Но через пару секунд узнала и приникла ко мне, зарывшись лицом у меня на груди.
- "Максим...ты...а я...вот..." - расплакалась она.
Обняв её за плечи, я пытался утешить - " Ну-ну, успокойся, ну что ты, что случилось? Сейчас пойдём ко мне, чаю попьём, остынешь..."
Она подняла свою мордашку, от былой ярости в её детских, круглых глазах не осталось и следа.
- "Ты вернулся, а я тебя так ждала..." - она жалобно всхлипнула, снова пряча лицо на моей груди.
- "Ну что ты, что ты." - повторял я, раскачивая её. Я пытался её успокоить, а у самого лицо было беле мела. "Ничего себе встреча." - думал я. От былой высокой радости ничего не осталось.
- "Максим, ну что же ты стоишь, пой..." - Мимо лица, серой тенью пронесся топор, оборвав Гальку на полуслове, с хрустом он вонзился ей в голову, раскроив череп надвое.
Перед моими глазами взорвалась кровавая радуга, щедро окатив лицо и грудь кровью и ошмётками красных мозгов с костным крошевом.
Я окаменел.
Вокруг запрыгал старик с окровавленным топором в руке и безумной улыбкой, что-то орал и вращал круглыми глазами.
Галькино тело задёргалось и обмякло, медленно выскальзывая на асфальт из моих объятий.
Я разжал руки и она осела на асфальт, заливая его своей кровью.
Я отчётливо слышал стук сердца. Кажется её.
"Как странно - головы нет, а сердце продолжает биться..." Эта мысль раз за разом повторялась в моей голове.
В глазах начало темнеть, в нутри как будто что-то оборвалось.
Я медленно повернулся к старику.
Дед что-то гундосо пел и прыгал на одной ноге, размахивая топором.
Капли крови с непонятными сгустками, плавно, как в замедленном кино, веером разлетались с лезвия топора.
Незнакомая старуха ехидно скалилась мне из окна.
Странное онемение охватило меня.
Почти непослушными руками я выхватил у деда топор.
Сумашествие, копившееся внутри два года, прорвалось наружу, затапливая рассудок.
- "Ну здраствуй, мама, я приехал! " - Крикнул я на весь двор и поднял к своим окнам налитые кровью глаза. - " ВСТРЕЧАЙТЕ! "