197
- Мужик, эй, мужик?
Парамон Павлович вздрогнул и обернулся. Его догонял светловолосый парнишка, субтильного вида, в испачканной черным телогрейке.
Парамон торопился домой, к жене. Сегодня на ужин были пельмени и оральный секс, который приходился по графику на третий четверг каждого месяца.
- Мужик, помоги подтолкнуть машинку, а? – парнишка умоляюще смотрел в глаза Парамону. - Пятый час загораю в полях ваших навозных, и ни одной живой души вокруг.
Помоги, рассчитаемся. Ей-ей, рассчитаемся.
Парамон Павлович расстроился. Он не любил отказывать людям, которые попали в критическую ситуацию. А это значит, что пельмени и оральный секс (особенно последний!) откладывались на неопределенное время.
Эх, срезал, называется, дорогу со станции…
- Ладно, - сдаваясь, сказал он. – Пошли смотреть, где там твоя колымага завязла.
Светловолосый обрадовался. Засеменил рядом с Парамошей, хватая его за рукав, направляя по тропинке, ведущей к бывшим кукурузным полям.
Садить в северной глухой провинции кукурузу могло придти на ум только председателю местной общины агрономов, внедряющей новые технологии в глубинке.
- Мы вырастим такую культуру – никакое американское ГМО нас не догонит! - потрясал председатель отксерокопированной книжечкой – переводом научной статьи академика Суходрочева в журнале «Агрономика и экономика».
Кукуруза вяла на корню, не желая поражать размахом агрономической мысли мировую общественность.
На поля гоняли скот, в чахлой остяной растительности играли пацаны, изображая войну в Чечне и Въетнаме, изредка там встречались прелюбодеи, для свершения адюльтерных акций.
Маскировка из недокукурузных листьев была хреновая. Несколько раз на этих полях случались кровавые драмы, с применением местного поражающего оружия – вожжи, тяпки, охотничьи дробовики, - но до смертельных случаев дело не доходило.
Стремительно темнело. Парамон с трудом успевал за легконогим спутником, который мчался по дорожке с немыслимой для пересеченной местности, скоростью.
Березняк сменился сухотравьем, потом ноги начали вязнуть во влажном глиноземе кукурузника.
Шустрый блондин шуршал далеко впереди, изредка ориентируя отстающего Парамона звонкими возгласами.
Пахло терпко и остро – раздавленными зелеными стеблями, умирающим на земле солнцем, парным остывающим воздухом раннего осеннего вечера.
Кукурузные колонны стояли, как умирающие от туберкулеза, часовые. Кое-где пали, потеряв надежду, поверженными и угасшими.
Парамон обратил внимание, что стебли лежали ровно, выстеленными как по неведомому лекалу, концентрическими кругами.
- Ребятишки, что ли, баловались, - подумал он с улыбкой. – Ишь, накрутили геометрии.
Расстояние между кругами становилось все уже. Наконец, Парамон вышел на идеально круглую поляну с машиной светловолосого.
И только тут с запоздалым ужасом понял, что на легковушке невозможно проехать по перепаханному и засаженному полю.
В центре поляны лежала огромная, сверкающая хромированными полями, тарелка. Лежала кривовато, зарывшись в рыхлую почву острой кромкой.
- Японские городовые! – выругался Парамон и осел на теплую землю.
В голове умирающими кузнечиками прыгали кадры из желтых телевизионных программ, где пришельцы пилили зазевавшихся землян на части, делали из них декокты и экстракты, а остатки пускали на органические удобрения или топливо для своих биозвездолетов
- Да что же вы такие пугливые, - досадливо сказал инопланетянин, появляясь рядом с Парамоном из вечернего сумрака.
– Поможешь поднять машинку, и давай… до свидания. Вы же, вроде, христиане. Милосердие у вас никто не отменял?
В темноте стало очевидно, что блондин имел сходство с человеком весьма отдаленное. Ноги гнулись не в одном коленном суставе, но еще в паре мест, бледная кожа мягко флюоресцировала, создавая световой контур тела пришельца, и даже глаза испускали зеленоватое нежное свечение.
Парамон Павлович наконец обрел дар речи (погибать, так с музыкой) и иронично заметил:
- И каким образом я могу толкать многотонную махину? Я, если вы могли заметить, далеко не Кличко.
- Кто-кто? – не понял парень.
- Вашу тарелку… то есть, машинку, я могу, допустим, пнуть левой ногой. Без видимого результата для машинки.
- Нет-нет, - заторопился нлонавт. - Нужно только помочь стартануть. Дело в том, что без напарника мою стрекозу не поднять. А он, как на грех, решил посетить свою трехклонированную бабушку на Бетельгейзе-5.
- А вас какого хрена занесло на нашу старушку Землю? – довольно грубо буркнул Парамон, с тоской понимая, что оральный секс ему не обломится теперь никогда.
- Вашу планету мы называем Ддос-атака-бис, - вежливо сообщил ему парень. – А меня зовут Касперский-ту. И прилетаю я сюда для того, чтобы увидеться с моей подругой по брачным танцам. И, вообще, оттянуться по удовольствиям. Поскольку в нашей галактике секс и алкоголь были запрещены Конвенцией тринадцать тысяч лет назад, по вашему времяисчислению. Но приступим, однако?
Попасть в тарелку оказалось довольно просто. При приближении к стрекозе, как ласково ее называл хозяин, она выстреливала языком - детектором материи, который обнюхивал подошедшего, а потом распоряжался объектом, согласно вложенной в машинный мозг, инструкции.
Аннигилировал, если объект излучал угрозу, питался, если объект содержал необходимые для существования материалы, втягивал внутрь, если объект имел соответствующие метки опознавания.
- Я телепатически подам команду, после которой нужно будет дернуть вот за эту хреновину, - учил Парамона Касперский-ту. – Дергать осторожно, иначе звездолет выбросит за пределы этой вероятностной вселенной. Вернуться будет можно, но сложно. Поэтому осторожно, одним касанием. Понял?
- Понял, - уныло сказал Парамон и простился с белым светом, оральным сексом по третьим четвергам, женой, которая была не самой лучшей женой в мире, но другой у него не было, и даже с родственником Женехой, которого бы век не видать.
Вот уж кого он бы с удовольствием выбросил за пределы этой вероятностной вселенной.
Инопланетянин вытек из внутренностей тарелки и появился на обзорных экранах, облаченный в серебристый комбинезон.
Парамон разглядывал приборную панель и насвистывал сквозь зубы марш эсэсовцев времен Второй Мировой.
Команду хозяина тарелки он чуть было не пропустил, подпрыгнув на сиденьи от резкого, на грани ультразвука, свиста в ушах.
Аккуратно, памятуя наставления парня, коснулся «хреновины» подушечкой указательного пальца. Кукурузное поле на мониторах подпрыгнуло и моментально ушло из поля зрения. Его сменили чернильно-черное небо и острые гвозди далеких звезд. По правому борту проплыла Луна, белая и сияющая, поворачиваясь к наблюдателю кратерными боками.
- Охренеть! – подумал обалдевший Парамон, даже не вспоминая про минеты и Женеху.
Не было никаких неприятных ощущений, давления, закладывания ушей.
В экранах млела и нежилась Земля, завернутая в слои атмосферы, как невеста в шелка и тюль.
Парамон застыл от восторга, любуясь родной красавицей. Щемило странной тоской сердце, и ломило виски.
- Ну что, может рванем к Голубому Щенку? – подмигнул пассажиру Касперский-ту, появившийся в салоне, уже без комбинезона, который таял и сползал с него лохмотьями.
– Туда обратно – всего ничего. За несколько световых лет обернемся.
- Да я… да меня… - промямлил Парамон, вспомнивший вдруг о своих земных корнях.
- Ну что ж, - правильно истолковал его сомнения инопланетянин. - Потерять родину – потерять себя. Покатаемся еще. Может быть, - и протянул своему пассажиру часы на гибком металлическом ремешке-змейке. – А это тебе, за помощь.
- Что это? – не понял Парамон.
- Прибор, который позволит выбирать из вероятностных потоков, наиболее выгодный для тебя, вариант. Вот этот индикатор будет сигнализировать о наступлении неблагоприятного или переломного момента.
Например, ты увидишь, в развернутой прибором голограмме, возможный вариант автокатастрофы, который можно избежать, если ты выберешь другую трассу. Или свернешь с нее минутой раньше. А этой кнопкой можно будет регулировать временной поток. Красный датчик сообщит тебе, какую именно альтернативу ты выбираешь.
Заряжается от простого автомобильного аккумулятора, но пользоваться лучше не чаще раза в месяц, чтобы не изнашивать батарею. Впрочем, на твой век хватит. Короче говоря, принцип действия - проще выеденной репы.
- Почему же вы сами не воспользовались таким прибором? – не понял Парамон. – Врезались в наш кукурузятник? Хотя могли бы пролететь парой парсеков левее?
- А это и был самый милосердный для меня (и, вас в том числе) вариант, - безмятежно сказал астронавт. – В худшем, Земля бы испарилась в облаке мезонного взрыва. Ну и я, конечно, вместе с вами.
Через пару минут тарелка выплюнула Парамона на родном кукурузном поле. Приборчик, подаренный светловолосым парнишкой, был еще и часами, показывая время в шестнадцати звездных системах.
По земному времени минуло половина первого ночи, по сирианскому - двести тридцать восемь кваркотерций..
Мужчина вспомнил о супруге и загрустил. Оральные сексы отменялись на неограниченный срок.
Он поднял запястье к глазам и решительно нажал на кнопку выбора вероятностей.
- Наконец-то! Заждалась тебя, радость моя, - хлопотала вокруг Парамона жена.
Она прижималась к нему крутым боком, заглядывала в глаза, гладила колено нежной рукой, намекая на ночные удовольствия, коих ранее было не допроситься до светлого праздника Пасхи.
Пельмени были изумительны. Парамон, захмелевший от стопки ледяной водки, разглядывал формы жены, ранее не отличавшиеся особой выразительностью.
Новая Танюха была натуральной блондинкой с зелеными глазами, маленьким вздернутым носиком и, кажется, неумеренным аппетитом к оральным ласкам.
© Паласатое
yaplakal.com