78
Продолжение
вот этой историиТретья часть (вы ее, наверное, читали)
вот здесь.
Часть 4.
Целый месяц с Аней мы не общались. После той встречи, когда для меня зажали бутылку, Аня не ответила ни на один звонок и ни на одно смс, всячески «морозилась» и заставила меня почувствовать униженным. Я той ночью, действительно, очень сильно переживал и напридумывал себе всякого страшного, как, например, не справившись с управлением, она врезалась в столб или наглоталась каких-нибудь колес, или еще что-нибудь. Впервые в жизни я понял, как переживает мама, когда ее блудное дитя где-то носит. До самого утра я не смог заснуть. Хотел даже пойти к ней в гостиницу или к знакомым ментам, чтоб узнать, не произошло чего. Но скажу честно, как-то смелости не хватило.
На следующее утро я шел на работу через маркетинговый отдел. Анин тёмно-коричневый «Рено», как ни в чём не бывало, стоял в тени раскидистого инжира, росшего возле входа в «Храм Бесплатной Печеньки». И тогда я обиделся: сволочь она и доказала это в очередной раз. Могла бы просто написать, чтоб я отстал, и вопросов бы не было. Я твердо решил больше с ней не общаться. Искренне надеясь в душе, что через два, максимум три дня, она мне позвонит со словами: «Коля, спасай мою задницу!» или «Мне так одиноко, не хочешь поговорить?». Но ни через три, ни через пять, ни через пятнадцать дней ничего такого не произошло. Несмотря на довольно плотную загрузку (мне дали еще полставки, а работы увеличилось раз в пять), я не мог не думать про нее. Да чего там! Я даже был готов пойти наперекор своей гордости. Поэтому надергал полевых цветов и пошел к ней мириться. Но не тут-то было.
- О, Николай, привет! Сто лет не заходил, что случилось? – обрадовалась мне Таня.
Я широко улыбнулся:
- Да работа, работа и вам не хотел мешать. Как у вас тут? Слышал начальница злая, как собака?
Таня удивленно посмотрела на меня:
- Ты что? Наоборот! Вот после того, как у нас головомойка была, ну, как ты еще забегал, она знаешь, какая добрая стала? Мы с девками не можем поверить в такое счастье. За три недели еще ни разу ни на кого не орала! А до этого ж каждый день!
- Вот это новости, – удивился я. – Может, попустило?
- Мне Лерка сказала, что видела ее в Гурзуфе с каким-то мужичком в кафе, – Таня закокетничала. – Симпатичный, говорит, такой, фигуристый, стройный. А чего ты удивляешься? Она у нас дама видная, и я тебе по секрету скажу, – Таня перешла на шепот, – Ей мужской ласки ой как не хватает. Запущенный у нее «недоебит». Вот так.
Я улыбнулся и призадумался.
- Ну а еще какие-то признаки? Красится начала по-другому? Прическу может поменяла или платьев новых накупила?
- Да! Ты знаешь, она перестала костюмы носить. Теперь в сарафанчиках ходит. Но это из-за жары, наверное. Походи сейчас в брюках.
- А она с вами вообще не сплетничает что ли? – Таня не поняла. – Ну, нет у вас такого, чтоб просто потрепаться? О жизни поговорить, о мужиках?
- Да нет, Коль. Вот она какая-то не такая. С прошлой нашей, помнишь Лилю Павловну? Так вот с ней мы и косметику обсуждали, и мужиков, и новости – все. А эта вообще ни в какую. Молодая, наверно, боится панибратства.
- Да, молодая… – вздохнул я. – Ну, если молодой человек появился, то это хорошо, а то она своим «недоебитом», как ты говоришь, всех достала. Даже со мной поссорилась. А ты ж знаешь, со мной это очень сложно. Я, кстати, чего пришел - заставку показать к «долоням».
(в Артеке фестиваль такой проходит: «Щасливі долоні»)
- А букет зачем притащил?
- На печенья менять.
Таня расхохоталась и показала на нехилую горку шоколадных конфет.
- Это Александровна вчера принесла. Сказала, что ей подарили, а она не ест.
- Удачно я зашел! – обрадовался и одновременно огорчился я. – А она у себя?
- У себя. У нее как раз хорошее настроение – сегодня пришла с утра с букетом роз. Давай, иди, а то у нее скоро встреча. Только букет отдай, а то неправильно поймет.
Таня забрала букет и вытолкала меня к Ане.
Руководитель отдела сидела в своем кабинете, в красивом бежевом сарафане, в окружении каких-то бумажек и букета минимум из двадцати одной желтой розы. Она их раньше терпеть не могла. Посмотрев на меня исподлобья, не поднимая головы, Аня немного подумала и абсолютно деловым тоном без примеси каких-то эмоций поприветствовала:
- Николай, привет. С чем пришел?
- Заставку принес к «долоням» показать.
- Давай, посмотрим.
Я положил флешку на стол. Аня, спокойно вставила ее в ноут, проверила на вирусы, открыла, посмотрела заставку пару раз. На экране появлялся футбольный мяч, на котором стояли мальчик и девочка, как бы нарисованные из нескольких кривых линий, только трехмерные. Они всячески крутились, переливались, а потом улетали.
- Неплохо, Коль. Только одно меня смущает. У тебя девочка какая-то слишком женственная.
- В смысле? – удивился я.
Аня нажала на паузу.
- Ну вот, смотри, у твоей «девочки» попа как у тридцатилетней тетки.
Я присмотрелся и действительно – как это я не досмотрел? Жопа у девочки была как в той картинке, где собака за рулем.
- Хорошо, исправлю. Еще что-то?
Аня еще раз посмотрела заставку.
- Да вроде все. Хорошо смотрится, молодец.
- Спасибо, – я зачем-то посмотрел на часы. – Ну, я тогда пойду?
- Да, конечно! Спасибо, что зашел.
Закрыв за собой дверь, я пытался понять, что только что произошло.
- Это вообще кто был? – спросил я у Тани.
- А я что тебе говорила? – расхохоталась она в ответ. – Совсем поменялась! Ну, дай Бог, чтоб надолго, а то мы уже привыкли, обратной подмены не переживем.
- Да уж… ну, ладно, мне пора, давай!
- Давай, Колька, беги! И конфет возьми – нам все равно нельзя, чё они будут портиться?
И то правда. Я отсыпал где-то килограмм в портфель и вышел.
Вот это поворот. Такая спокойная и вежливая! И одеваться стала как-то интереснее. Раньше от нее веяло чем-то вроде рок-н-ролла. Эдакий необузданный драйв, импульсивность и самовлюбленность. А сейчас что-то, больше похожее на песенки, которые можно услышать во французских фильмах в эпизодах с узкими улочками и ресторанами. Может ещё горячими круасанами и кофе. Легкость, грация и уверенность в себе.
Телефон сообщил о входящем сообщении: «Коль, давай через часик пообедаем в Гурзуфе? Нужно поговрить. Я за тобой заеду. Аня».
Ровно через час, в момент, когда я был во всю поглощен процессом виртуальной липосакции своей «девочки», мне пришла смска: «Спускайся, как освободишься. Жду за поворотом внизу». Бросив все на самом интересном месте, я пулей помчался к Ане.
- А ты как всегда пунктуален, – улыбнулась Аня. – Садись, а то холод выходит.
Я закрыл за собой дверь, пристегнулся и мы поехали:
- Ань, я тебя не узнаю! Но ты мне такой гораздо больше нравишься!
Я специально выбрал комплимент, который на женском языке можно трактовать как положительно, так и отрицательно и благодаря которому, можно довольно точно вычислить настрой собеседницы.
- Спасибо, – Аня не отрывала взгляда от дороги. – Я хотела загладить вину перед тобой и извиниться. Там, на заднем сидении бутылка лежит, это Жукову твоему любимому. А рядом лично тебе подарок.
На заднем сидении было два пакета. Один большой, с чем-то поллитровым, а второй маленький и с чем-то в коробочке. Поллитровой оказалась бутылка дорогой водки (на фига дорогой, спрашивается?), а в коробке оказался MP3-плеер.
- Это мне что ли?
- Да. Я просто видела твой, уже совсем потертый и некрасивый. Я его, кстати, на следующий день купила, но так и не решилась вручить.
- Почему?
- Стыдно было. Просто стыдно. Он тут все это время валялся. Я каждый вечер делала кружок по трассе, надеялась тебя как бы невзначай подобрать и как бы случайно вручить, но что-то так и не встретила.
- А это потому, что я в другом лагере работаю.
- Ну, не важно. В общем, я надеюсь, что ты на меня не сильно обижаешься за тот вечер.
- И ночь!
- И ночь. И утро тоже, наверное. Просто у меня тогда такое состояние было… Срыв нервный, зря я с тобой вообще тогда общалась. Нужно было в номере закрыться, напиться, проспаться и все б нормально было бы.
Я как-то совсем потерялся. Даже не знал, чего сказать.
- А сейчас чего решилась?
- Да отошла просто. Тебя увидела. Все налаживается, все хорошо. И я тебя не только за это хотела поблагодарить.
- А за что еще?
- Дело в том… Помнишь, я говорила, что номерок дала одному парню? Ну, тогда, после фуршета? Так вот, он мне ночью позвонил и предложил встретиться. А я еще, – Аня расхохоталась, – думаю, ну, поеду всем на зло, пусть он меня оттрахает, так, знаешь, по-звериному. Чтоб вообще все плохо было. И поехала. А ему просто скучно было. И такой оказался приятный парень, мы с ним посидели, выпили, поболтали. Я ему рассказала про тебя, он про свою несчастную любовь и знаешь, мы как-то прониклись друг к другу. И ничего не было. Мы до утра просидели в кафе, потом пошли к нему в номер и как задрыхли! Потом на пляж пошли, я же ни разу тут еще не была на пляже! Здорово так было! Ну и начали общаться. И, знаешь, я, кажется, влюбилась. Я пока никому не говорила, только тебе решилась. Ты, кстати, тогда прав был – еще раз извини, что нагрубила. Слишком многого я от тебя хотела. Извини, что мучила.
У меня настолько отвисла челюсть, что на шорты начали капать слюни.
- Ну, что могу сказать? Поздравляю! – неуверенно, но искренне произнес я. – Совет да любовь! Дружкой на свадьбу позовешь?
Аня слегка улыбнулась.
- Нет, мы пока ничего не планируем. Тем более Сашка здесь по работе. Он вообще не отсюда. В командировку приехал. Мы пока никуда не спешим. Просто наслаждаемся жизнью.
- Ну, искренне рад за тебя! – не очень искренне сказал я. – Этот Сашка на тебя, похоже, хорошо влияет. Общался с твоей Таней – хвалит тебя сильно, радуется. А помнишь, как твоим в Харькове попадало, когда мы с тобой встречались? Гы-гы-гы!
- Да, наверное. Не знаю. Ты не подумай, я к тебе тоже хорошо отношусь, но с ним как-то спокойней. И стабильный он какой-то. И…
- Ты специально меня с ним сравниваешь, чтоб разозлить?
Аня ухмыльнулась:
- Да.
Я тоже улыбнулся.
- Скажу сразу, я ревную. Но исключительно потому, что за тебя переживаю. Но, надеюсь, эта ревность необоснованная. Прям наглядеться не могу. Ты посвежела так, спокойная такая, добрая. Надеюсь, что тебе сильно с ним повезло.
От удовольствия, Аня вжалась в сиденье и поежилась.
- Спасибо, Колька, ты настоящий друг! А то, что ревнуешь – я тебя понимаю. Найди себе девочку и отпустит.
И мы начали мило болтать про то да се. Покушали и разошлись.
Очень противоречивые чувства во мне тогда боролись. Доминировало ощущение, что у меня забрали что-то очень нужное, но чем я до этого никогда не пользовался. Стоит у тебя в углу старая клюшка, пылится. Ты ее отдаешь малышу, начинающему хоккеисту, и вроде как понимаешь, что все должны быть счастливы, но все равно как-то не по себе на душе. Но с другой стороны ты понимаешь, что твоей клюшке там лучше и у тебя теперь свободнее в комнате, но все равно что-то не так.
Вот Аня обрадуется, когда узнает, что я ее со старой клюшкой сравниваю.
Вечерком мы с Жуковым, как полагается, обмыли бутылкой дорогой водки мой новый плеер, который, кстати, оказался невероятно «угэшным». Стоит почти сто баксов, красивый, стильный, но медленный и звук пластиковый, больше для клубной музыки подходит. Еще и управление, как на всех «айриверах» деревянное, невидимые кнопки, которые нельзя нащупать в кармане, чтоб переключить песню или на паузу поставить – идиотизм! И из всех плееров мне подарили именно этот. Уже неделя прошла, а я к нему привыкнуть не могу. Никто не хочет поменяться?
Это на правах рекламы.
После кафе с Аней мы практически не виделись и меня всерьез начал терзать вопрос «О чем писать?». Вроде бы вокруг много интересного происходит, но все равно не то. Перед концом смены я познакомился еще с одной Аней и поехал к ней в гости в Запорожье. Но ничего «интересного» из этого не получилось. Рассказ про нее оценили немногие, и комментарии в основном, сводились к «Покажи сиськи!», «Шо, так и не вдул?» и «Где художественная ценность?». Еще она на меня как-то в очередной раз обиделась и запретила что-либо про себя писать в новом (как раз вот этом) рассказе, грозясь удалиться из «контактика» и скайпа. Еще и наговорила кучу «приятностей», типа того, что я «писатель одного рассказа» и что трепло, как и все мужики. Подобные вещи мне по душе не пришлись, и я сам занес ее в черный список, дабы больше не огорчать ни себя, ни ее.
К Ане из Запорожья я питал самые светлые чувства, поэтому разрыв был для меня немного болезненным. На душе чувствовалось одиночество. Странное чувство – ты знаешь, что тебя читает как минимум четыреста человек (столько в моей группе в ВК), но ты на фиг никому не нужен за исключением случаев, когда на работе скучно и хочется с кем-то потрепаться ни о чем. В тот момент почему-то захотелось семью, квартиру с ковром и большого пепельного кота.
В ответ на мольбы небеса прислали мне студентов, которых я учил в колледже, откуда меня недавно выгнали. Это конечно не так функционально, как кот с ковром, но зато они привезли с собой трехлитровый бутыль сала и много-много тушенки, которую мы съели за три дня.
Первое время все было отлично – вместе готовили, ходили на турник, гуляли по Артеку, обсуждали природу и устройство этого чудного места. Но потом они испортились. Сначала перестали ходить качаться, потом перестали убирать за собой, вели себя слишком борзо со мной и с Жуковым, один вообще начал курить – неприятность за неприятностью, короче. Единственной отдушиной для меня оказалась работа. Я вызвался добровольцем снимать в «Лесном», лагере, где проходила смена «Поверь в себя!». Приехали дети-инвалиды: глухие, немые, глухонемые, без ножек, без ручек, с явными дефектами внешности (не знаю, как называется эта болезнь, но там проблемы не только снаружи, но и внутри). И со стороны могло показаться, что это все не очень эстетично, но только там я чувствовал настоящий эмоциональный подъем. Это не дети-мажоры, которых родители сбагрили на месяц в лагерь, чтоб самим улететь на Мальдивы куда-нибудь. Это дети, для которых Артек был настоящей сказкой. Видели бы вы, сколько счастья в этих глазах! Я знал, что денег там сильно не заработать, ибо бюджетники, но решил, что никакими деньгами это не оценишь, и что можно себя немного в жертву искусству и альтруизму принести. Прихожу снимать их в столовую, а каждый себя телезвездой чувствует из какого-нибудь популярного реалити-шоу, старается выглядеть важно и достойно. Все ручками машут (если ручки, конечно, есть), улыбаются, многие переговариваются жестами и мычат, но все радуются. Круто, короче.
И вроде жизнь только-только начала идти своим чередом, одним, казалось бы замечательным вечером мне пришла смска следующего содержания: «Коль, мне очень нужна твоя помощь. Пожалуйста, позвони». Думаю, понятно, от кого.
- Але, Ань, привет! У меня сегодня съемка, сразу говорю и…
- Нам просто нужно поговорить.
Тон у Ани был странный. Вроде бы и спокойный, но какой-то нехороший.
- Ну, хорошо, ты сейчас где?
- В Аю-Даге, в номере у себя. Приедь ко мне пожалуйста.
На часах было около шести. Съемка в восемь. Минут тридцать пять идти к ней, двадцать пять от нее. Еще и на себе камеру тащить.
- Ань, я не успею, наверное…
- Коль, пожалуйста…
Мне показалась, что Аня хлюпает.
- Ладно. Только ненадолго, хорошо?
- Хорошо.
Обычно в таких ситуациях Аня клала трубку, но тут она просто молчала. Я почувствовал себя совсем неловко. И почувствовал тревогу. В голове моментально вспыхнула мысль «Аню бросили».
Быстро собрав камеру, я направился в гостиницу к Ане. Мне очень повезло: наш водитель ехал туда забрать шефа с работы и подвез меня почти ко входу. На ресепшене мне подсказали куда идти, и вот я стою перед Аниным номером, придумывая, что бы такого сказать.
- Ну, заходи, долго стоять будешь? – послышалось из-за двери.
Дверь была открыта и я зашел. Номер у Ани был очень просторным, ухоженным и розовым. Розовыми были обои, шторы, мебель и даже ковер. Тоже захотелось себе розовый ковер в общагу. Аня сидела на розовом диване. Незаплаканная, не в размазанной туши, нерастрепанная. Просто сидела и смотрела перед собой. Смущала только духота – очевидно, розового кондиционера дизайнеры не нашли.
Я сел на ковер посреди номера, чтоб быть ниже Ани, чтоб она на уровне подсознания чувствовала себя главнее. Это немного помогает в таких ситуациях.
- Ну, рассказывай.
Аня вздохнула:
- Он оказался женатым.
- И что? – удивился я.
Аня удивилась еще больше.
- Как это что? Он мне врал все это время.
- А как узнала, что он женат?
- Сам сказал… Только не нужно со мной софистикой заниматься! Он мне тоже сказал, что я просто не спрашивала и что он просто ничего не хотел портить. Что и ежу понятно, что на курорте ничего кроме курортного романа быть не может.
Аня замолчала. Я все никак не мог понять, почему она такая спокойная.
- Ань, ты пойми его тоже. Ты очень сексуальная, притягательная, умная… не знаю. Добрая иногда даже. Ну что он дурак, чтоб сразу на свиданке говорить «А ты знаешь, у меня жена есть»? Чувак в тебя влюбился просто. Но так сложилось, что его уже кто-то захомутал. Ты бы хотела, чтоб он развелся со своей…
- Нет! Я…
- Ну вот и все! Ты себя повела очень достойно и мудро, – я взял Анину ладонь в руку. – А он, как низшая форма жизни, просто следовал инстинкту. Что, разве ты не смогла бы его заставить бросить ради тебя жену?
- Зачем мне это? Я…
- Ты человек! Ты ЛИЧНОСТЬ! А он – кобель обычный! А может он тебе еще чего-то недорассказал? Может он детей на завтрак ест?
Наконец Аня улыбнулась.
- Есть, наверное, хочешь?
- Избитый ход, – улыбнулся я в ответ. – Да, хочу, но не буду. Я на съемку голодным хожу.
Аня рассмеялась.
- Маэстро должен быть голодным?
- Маэстро не должен укакаться на съемке.
Аня смотрела мне в глаза и улыбалась, хлопая ресницами. Легкий сквозняк из открытого балкона приятно щекотал спину и теребил ее пшеничные кудри. Анины губы неслышно что-то говорили, а большие, глубокие серо-голубые глаза впились в мои и передавали что-то подсознанию. Импульс был четким и понятным: Аня хочет, чтобы я ее утешил.
Одно меня только смущало. Чтоб подтвердить свою догадку, я достал камеру из рюкзака, включил и направил на ковер – света было много, и для нормальной экспозиции пришлось закрыть диафрагму почти полностью. Отчего ж у Ани зрачки такие большие?
- Ты под чем-то? – укоризненно спросил я и Аня потупила взгляд.
Почти минуту она мялась, пытаясь выдавить из себя хотя бы слово.
- Как думаешь, почему я тебе позвонила? Я же на таблетках. И без них уже…
Аня неслышно произнесла слово, которое можно узнать всего по двум буквам – «П» и «Ц». Она действительно осознала, насколько всё серьёзно. Мне стало по-настоящему ее жаль. И, кажется, я начал ее понимать. Каково жить, понимая, что ты без пилюлек превращаешься в истеричного монстра, который кроме как портить настроение себе и окружающим ни на что не способен? Хреново, наверное.
- Ань, а ты, когда с этим чуваком встречалась, тоже их пила?
- Таблетки? Так это он мне их и давал. Их просто так не купишь. Мы с ним под спиртное закидывались и кайфовали, – Аня виновато посмотрела в окно. – Да, знаю, я сорвалась. Ты просто не можешь представить, каково мне было тогда…
- Ань, не переживай, – я взял ее руку. – Все нормально. Я не буду тебя осуждать или учить чему-то. Нужна поддержка, будет тебе поддержка. Кстати, сегодня ты со мной идешь.
- Куда?
- Ты ж не была на мероприятиях лагерных?
Аня замотала головой.
- Я кроме своего офиса и управления почти нигде не была толком.
- Вот и зря. Ты самое главное упускаешь. Вот тебя не было на закрытом выездном совещании Верховной Рады (Украинский парламент), а я был. Ну, снимал на видео. Так вот, сами депутаты говорили, что Артеку нужно постоянное плотное финансирование, потому что это, хех, мне понравилась фраза, «уникальное социально-культурное образование на территории Украины, аналогов которого нет нигде в мире». И поверь, это так и есть. Так уж сложилось, что моя работа заключается в том, чтоб наблюдать, как изменяются дети за смену, а потом еще и отобразить это в десятке клипов. Тут, в Артеке, дети лишаются всего вот этого негатива взрослого. Дней пять назад один на «турграде» сломал руку. Ну, знаешь, как это бывает: «Смотри, как я умею» сказал своим из отряда, решил пройтись на руках и не рассчитал немножко. Ну, там, конечно, все в шоке были, переполошились, скорую вызвали. А позавчера видел его снова – весь гипс в автографах, там даже белого места не было. А мелкий тот такой счастливый, ходит с гипсом как герой, мол, «смотрите, что у меня есть!». И он увезет с собой этот гипс и будет хранить его как реликвию и самую главную вещь из детства. А что у детей современных самое важное? Телефоны, компы, «вконтактики» всякие там – то, что им на самом деле на фиг не нужно. То, что позволяет общаться не видя человека или помогает показывать себя не так, как есть на самом деле. Помнишь, когда ты мне «вконтактике» написала? Ну, тогда, давно, когда мы только познакомились. У тебя там была только фотка полумертвого ангела, всего в крови и в какой-то зачуханой облеванной хате. Ты сама себя на это программируешь. Желаемое за действительное выдаешь, – я улыбнулся. – Была бы ангелом хотя бы… Ну вот ты не понимаешь. Мы с тобой живем в одном и том же месте, только я вижу одно и радуюсь этому как ребенок чуть ли не каждый день, а ты предпочитаешь закинуться колесами, чтоб ничего не видеть. Можешь на меня обижаться. Ты же знаешь, у меня дурацкая привычка говорить правду и то, что думаю. Поэтому сразу извини, но сопли я с тобой тут жевать не буду. Поэтому мы будем развлекаться сегодня.
Я ожидал, что она что-то скажет но, наверное, я слишком много информации на нее вылил.
- Будешь мне ассистировать. У меня съемка танцевального конкурса в «Лесном», посмотришь, как дети отдыхают. Только сразу говорю – зрелище не для слабонервных, – я посмотрел на часы. – И у нас остался час всего, давай, собирайся.
Аня тупо и молча смотрела на меня с таким выражением лица, как будто я сказал «пошли, полетаем на слоне, только вилки не забудь, а то дождь начинается». Пришлось немного похлопать в ладоши, вывести ее из легкого транса и загнать в другую комнату, где виднелся открытый платяной шкаф-купе.
Прошло некоторое время.
- ЧАС! – я громко стучал кулаком в дверь. – СКОЛЬКО МОЖНО??? Ты что там, вяжешь себе наряд? Надевай спортивный и пошли.
- У меня все спортивные под черные волосы, – виновато призналась Аня, не открывая двери. – Коля, не кричи на меня, я уже ничего не соображаю!
- Это я ничего не соображаю. У меня через полчаса начало, а ты все никак не можешь решить, что тебе надеть туда, где смотреть будешь ты, а не на тебя!
- На машине поедем. За пять минут доберемся…
Я начал злиться еще больше и стучать в дверь еще громче.
Первые двадцать минут я еще сидел спокойно. Ну, двадцать минут – можно понять. Потом я вежливо спросил: «ты скоро?», получил положительный ответ и подождал еще пять минут. Потом я не очень вежливо повторил вопрос, но, получив тот же ответ, не поверил и начал пытаться всячески катализировать процесс переодевания Ани во что угодно. Я лично на съемку хожу в красной майке и зеленых шортах. Если съемка динамичная, то вместо шлепок одеваю кеды. ЧТО МОЖНО ЧАС ПОДБИРАТЬ???
Наконец, Аня отперла дверь и у меня отвисла челюсть. Она надела артековскую форму, которую выдают высокопоставленным служащим – директорам всяким, начальникам и так далее. Вообще, в Артеке у всех кроме нашей киностудии есть униформа, которую можно на халяву стирать. Даже у охранников и электриков. А мы, люди, которые всегда на виду, ходим как попало. Кстати, в знак протеста я на работу ВСЕГДА приходил как клоун. В моем туалете преобладали красный, желтый, зеленый, оранжевый. И обязательно шлепки. В случаях особой важности - кеды. Каждый раз мой начальник и его начальница меня пилили за это, на что я разводил руками, мол, простите, все остальное грязное. И каждый раз им приходилось соглашаться. Интересно, у них не возникал вопрос, когда я это «остальное» успеваю пачкать?
Форма на Ане смотрелась шикарно. Настолько шикарно, что мне с трудом удалось погасить в себе желание с Ани эту самую форму снять.
- Ань, ты божественна! – дебильно улыбаясь сказал я. – Никогда тебя такой красивой не видел! Честно! Почему ты ее раньше не надевала?
Смущаясь, Аня начала разглаживать руками свою светло-бежевую юбку и разглядывать лейбл Артека на таком же пиджачке. Но самое крутое – белые гольфики. Это вообще атас!
Я не смог сдержаться и крепко обнял офигевшую Аню. Сам не знаю почему – просто импульс. Потом отошел и опять начал любоваться.
- А не слишком броско? – продолжала смущаться Аня.
- Да не, клево! Я уже не хочу на съемку. Поехали в общагу, я фотик возьму и будем тебя на фоне Аю-Дага фоткать?
Аня покраснела и снова хлопнула дверью. Но не закрылась. Приоткрыв дверь, я начал наблюдать, как она переодевается. Скомкав пиджак и юбку на кровати, Аня осталась в нижнем белье и начала в куче вещей что-то искать. Я вспомнил нашу вторую фотосессию, когда мне посчастливилось немного потрогать ее грудь. Помню, боялся тогда еще больше, чем она. Интересно, что будет, если я сейчас подойду и сделаю какую-нибудь пакость?
Аня, вероятно, прочитала мои мысли, повернулась, взвизгнула, закрыла дверь и продолжила свои соискания уже в одиночестве. А я остался наедине со своими пошлыми мыслями. Пусть белье у нее было не самое сексуальное, еще и разного цвета, но ее фигура на фоне кровати была уж чересчур привлекательной.
«ДУМАЙ ГОЛОВОЙ», говорил я себе. Но ничего не получалось. Нужно срочно купить ведро брома.
Чтоб отвлечься, я пытался представить план съемки мероприятия:
Общий план, трибуны. Дети на трибунах танцуют, радуются, смеются.
Крупный план какого-нибудь счастливого ребенка. Желательно, с глазами побольше, и чтоб на щеке было что-то нарисовано.
Средний план. Две или три девочки оживленно что-то обсуждают между собой.
Опять крупный план, на этот раз Ани. Она начинает медленно раздеваться, обнажает грудь…
Я начал методично биться головой об стену.
Аня сочла это последней каплей и еще раз явила себя народу. Все либидо быстренько перетекло в смех. Она таки надела спортивный костюмчик, но это не главное. Еще она собрала волосы. Когда она была брюнеткой, ее лопоухость была просто милой. Ну, может слегка забавной. А сейчас, когда волосы светло-пшеничного цвета, уши у нее визуально стали еще больше и она чем-то напоминала Чебурашку-блондина.
- Вот так всегда и ходи! – радостно подытожил я. – Все, давай-давай, мы и так опаздываем!
Я потащил Аню к стоянке, мы загрузились и поехали.
- Ань, а вот ты говоришь, что без таблеток тебе жопа? А оно у тебя когда наступает? Тебе нужно разозлиться или как?
Аня внимательно следила за дорогой.
- Когда скучно. Когда делать нечего, сразу в голову всякий бред лезет. А когда есть что делать, все вокруг, что мешает, начинает сильно раздражать.
- А сейчас уже началось?
Аня кивнула, и я задумался.
На подъезде к костровой (место, где проходят все мероприятия лагеря) нам заслонили дорогу идущие дети. Они шли в том же направлении, что и мы и никакой возможности объехать их не было. Аня посигналила, но дети не разошлись. Они вообще никак не отреагировали – шли себе дальше, как ни в чем не бывало, никто даже не оглянулся. Аня начала нервничать и посигналила еще несколько раз, но реакция была прежней.
- Они что, издеваются? Сложно отойти или что? – начала злиться она, крепко сжимая руль.
В этот момент на дорогу перед детьми выбежала вожатая и начала на языке жестов что-то показывать. Дети испугано обернулись и разбежались, как мыши. Аня чувствовала себя неловко.
- Ань, я забыл предупредить, здесь дети-инвалиды, так что ты сильно не удивляйся, если что.
Мы припарковались за сценой и вышли.
- Ваш пропуск, – встретил нас юный курсант с наглыми глазками.
- Я свой в другом кофре забыл, – спокойно ответил я.
- А я… сейчас я за ним съезжу, – Аня попятилась к машине, но я одернул ее.
- Это новый руководитель службы маркетинга. А вам, молодой человек, я бы посоветовал выучить руководство предприятия в лицо. Это что, так сложно? Неужели не видно, что на машине служебный пропуск на все КП? Кому такой выдается?
Не смотря на то, что пропуск на лобовом стекле машины отличался цветом от обычных, курсант зачем-то подошел поближе посмотреть. Я не стал дожидаться его реакции и потащил растерявшуюся Аню к трибунам.
- А как же…? – Аня показала на курсанта, который все еще рассматривал пропуск.
- Да скучно ему. Они ж целый день ничего не делают, только бродят. Дрожжи, блин. Ну глянь на него – ну дебил же! Там десять слов от силы, а он до сих пор читает. И наглый какой, посмотри? Ладно. Ты садись вон там, а я снимать буду.
Аня растеряно села на пустую лавочку, а я начал разворачивать съемочный процесс.
Началось мероприятие. Вначале всех приветствовал директор – Юрий Николаевич, гениальнейший руководитель, обладатель отличного чувства юмора и добрейший дядька. Хотя, мы как-то партию дисков ему испортили, так не очень он тогда был добрым. Но то мы сами виноваты.
Затем пошли номера. Описывать все нет смысла, поэтому опишу пару отрывков съемки:
Крупный план. Улыбающаяся девочка лет четырнадцати на фоне сосен и кипарисов. С бантом на голове в ярко-красном платье. Начинается отъезд на общий план. Сначала в кадр входит костыль, на который девочка опирается, затем становится видно, что у нее нет одной ноги. Начинает играть музыка, и девочка наравне с другими детьми танцует быстрый веселый танец. Улыбается и радуется жизни.
Следующий эпизод.
Мальчик лет десяти с нарисованным на щеке оранжевым солнышком, вовсю хлопает. Но у него нет ладошек. Культи заканчиваются где-то на середине плеча, и он стучит ими друг о друга. И пусть получается не очень громко, но мальчик очень старается.
Еще один эпизод.
Отряд глухонемых детей восьми-девяти лет исполняет танец. Они почти не слышат музыки, но повторяют все за своей вожатой, которая находится под трибунами, и которую никому кроме меня, детей и Ане не видно. Получается синхронно и очень даже живо. Когда трибуны аплодируют стоя, некоторые дети плачут от счастья.
После мероприятия у Ани был такой вид, как будто она дзен постигла. Я сам, когда первый раз снимал, долго не мог отойти. Эти дети вызвали вовсе не сочувствие. Это было глубокое уважение. Хотелось их отблагодарить, за то, что они показали, насколько сильной может быть личность, и насколько незначительны те проблемы, которые тебя тревожат. Помню, я переживал по поводу того, что мой последний рассказ не понравился многим, а на обеде снимал, как парень, лет шестнадцати, без обеих рук, кушает суп. Как только случится в жизни какая-то фигня, попробуйте ради интереса просто поесть без рук.
Было около десяти вечера и уже почти стемнело. Костровую освещали фонари, а на небе было много-много звезд. Аня сидела на скамейке и улыбалась.
- Ну как? – спросил я Аню.
- Поверить не могу! Они такие счастливые и веселые. Я бы так не смогла.
Аня смотрела перед собой и, очевидно, вновь и вновь проигрывала в голове увиденное.
- Ни фига! Просто у тебя есть выбор. Ты можешь себе позволить раскиснуть или пострадать. А у них выбора нет. Вот и весь секрет. Помнится, я уже говорил тебе, что почти все наши проблемы рождаются не в окружающей среде, а у нас в голове.
- Знаешь, жаль все-таки, что у нас девяносто процентов путевок покупает государство. У меня только что такие идеи для рекламных компаний родились!
- Жаль, что в нашей «прекрасной» стране хотя бы малоимущие детки могут отдохнуть на халяву? – пошутил я.
- Нет! Я не в том смысле! Я про то, что у меня работы нет почти…
- Да шучу я. Блин, так приятно видеть, когда ты радуешься! Раньше ты меня вдохновляла, а теперь мы местами поменялись, – немного застеснявшись, я отвел взгляд в сторону и увидел, что возле Аниного «Рено» крутятся аж три милиционера. – Ань, а ты им понравилась по ходу. Что-то они от тебя хотят.
- А ну, пошли, разберемся, – сказала Аня и, должен признаться, тон ее меня немного напугал.
Не дожидаясь ответа, Аня решительно направилось к машине, а я начал спешно собирать штатив и складывать камеру. И очень пожалел, что пропустил такое шоу. Подойдя через пару минут, я застал только конец сцены: три перепуганных курсанта изучали подножный асфальт на предмет чего угодно, а разъяренная Аня на них орала:
- …совсем охерели! Вы к Поддубной (директор Артека) тоже подходите пропуск спрашивать? Неужели сложно догадаться, что руководство переодевается по пять раз в день, чтоб подобающе выглядеть, и пропуск забыть – дело плевое? А от вас несет кстати! Неужели дезодорантом не научили пользоваться??? Позорище! А рубашки почему такие помятые? А брюки? Вы милиция или кто? А ну бегом приводить себя в порядок! – Курсанты оцепенели и попросту не могли сдвинуться с места. – БЕГОМ Я СКАЗАЛА!!!
Несчастные пулей скрылись из виду. Офигев от такого номера, я машинально похлопал в ладоши. Аня была счастлива.
- А что они хотели-то? – спросил я после небольшой паузы.
- Да пропуск на белый Рено. А у меня ж коричневый. Ну, просто я заказывала машину и заодно пропуск сразу. А мне из салона звонят и ноют, мол, партию белых задержали на таможне и ждать придется неизвестно сколько. А есть только такие и черные. Черный я не захотела, а этот вполне ничего. Еще и кондиционер поставили бесплатно, в качестве извинений. А про пропуск как-то и забыла.
- Так ты наехала на пацанов просто за то, что они бдительность и внимательность проявили?
- Ну а чё они? – засмущалась Аня. – И от них правда несет. От тебя, кстати, тоже. Давай, я твои вещи в стирку сдам?
- А ничё, что они мужские и больше ни у кого таких нету? Мало ли, что потом будут говорить?
- И то верно. Ну, давай, я в Ялту съежу, в прачечную отвезу?
- Ань, спасибо, я как-нибудь сам, хорошо? – я посмотрел на часы. – Нам, наверное, прощаться пора. Мне нужно на студию, а то неохота потом будить вахтершу: они при этом сильно расстраиваются.
Ане не хотелось прощаться. Мне тоже не хотелось, но я понимал, что если останусь, произойдет что-то очень хорошее, о чем я и Аня, возможно, пожалеем чуть позже. Нужно взвесить все за и против. Как минимум, меня покормят. Студенты меня тоже покормят, но они готовят всякие макароны с варениками, от которых меня последнее время немного тошнит.
Я еще раз взглянул Ане в глаза. Там не было никакого промискуитета, похоти или чего-то подобного. Она по мне соскучилась. Как и я по ней. Чем черт не шутит, в конце концов?
- Ладно, поехали к тебе, в шахматы поиграем.
Мы закинули аппаратуру на студию и поехали к Ане в Аю-Даг. Не знаю, кто проектировал именно этот номер, но вечером жарища там была еще больше, чем днем. Духота неимоверная! Наверное, поэтому Ане отдали такой роскошный двухместный двухкомнатный номер.
Пока хозяйка направилась в душ, я решил посмотреть телевизор. Уже тысячу лет не смотрел. Плюхнулся на розовый диван, взял пульт и начал клацать. Для образа классического казуала не хватало пивка разве что. И вы знаете, так интересно – куда не включи, везде реклама. Причем качество ее за последнее время заметно повысилось! Отличная графика, шикарная музыка, сценарии интересные, актеры классные. Почему у нас кино снимают отвратительное, а рекламу шлепают на уровне с европейцами? Сделали бы ради интереса рекламный полнометражный фильм про рекламу, запихали бы туда кучу известных лейблов и получили бы Оскара.
Из душа вернулась Аня.
- Раздевайся, насиловать буду! – задорно скомандовав, Аня поправила на голове чалму одной рукой, а другой попридержала большое полотенце, прикрывающее срамоту...
Я очень любил Анин массаж, но тут такая интересность по телеку.
- Давай чуть позже? Хочу зомбоящик посмотреть.
Аня удивленно посмотрела на телевизор, затем на меня, потом на полотенце.
Краем глаза я заметил, что она немного ослабила полотенце. Щас точно насиловать будет.
- Ань, может, не стоит? – с опаской спросил я. – Не подумай ничего, ты очень привлекательная, но я как-то, не знаю. Я к тебе как к сестре отношусь и не могу вот так вот…
Реакция Ани была вполне предсказуемой. Ее глаза должны были наполниться слезками, носик – сопельками, очередной нервный срыв, и я был к этому абсолютно готов. Уже продумал речь, чтоб ее утешить. Но не тут-то было! Анна самым наглым образом уселась на меня. Теплым и мокрым местом прям на коленки, так, что моя свобода движения очень сильно ограничилась. Теплым место было не от жары и мокрым не от недавнего душа. В ответ я кое-где увеличился в объеме и вспотел еще больше. Видя это дело, Аня стянула с меня футболку и бросила ее подальше. Я, честное слово, не хотел этого делать, но руки сами начали разворачивать полотенце. При виде двух самых красивых в мире вещей, объем моего необъемного тела дошел до критической точки, как, впрочем, и чаша терпения. Чувствуя это, Аня привстала, и я стянул шорты. Присела она уже на другое место.
Дальше без пошлостей не получится, а меня дети читают, поэтому пропускаю.
Так хорошо мне не было уже очень давно. Аня очень четко чувствовала мой ритм, и с ней у нас всегда все было синхронно – вместе двигались, вместе дышали, вместе стонали и вместе ловили приход. Как полагается, в конце мы оба засмеялись от счастья и обнялись. От бешеной скорости и бурной страсти мы оба были потными. Но нам было пофиг.
- Как к сестре, значит, относишься? – шепнула Аня мне на ухо.
А что мне ответить, кроме как заржать?
- А ты красава! Чего так быстро-то? Ладно я, но ты ж только-только с чуваком встречалась?
- А у меня с ним не получалось, – игриво ответила Аня и зачем-то укусила меня за ухо.
- Ты это специально говоришь, чтоб я гордился?
Аня замотала головой.
– Он что, был так плох?
Я еще не покинул Аниного тела и чтобы проверить свои опасения, сделал одно хитрое движение тазом, в ответ на которое Аня захлебнулась воздухом, а по ее телу пробежала дрожь. Значит все по-настоящему.
- Ну и нафига сейчас сравнивать? – хихикнула Аня только разогревая моё любопытство.
Вот чертовка! Понимает же, что делает.
- Мы же антидепрессанты употребляли.
- А они как-то влияют?
- Как-то влияют… Наверное, сложнее словить оргазм. Да практически невозможно. Причем ты хочешь, и очень даже сильно. А не можешь. Знаешь, как бесит? Приходится либо терпеть и нервничать, либо опять есть. И получается порочный круг.
- И судя по тому, какая ты была спокойная, ты ела? – укоризненно спросил я.
- Думаешь, я не понимаю?
Аня попробовала резко дёрнуться, но не тут-то было. Не для того я её вытаскивал, чтобы сейчас отпустить.
– Думаешь, я не понимаю, что гроблю себя? И думаешь мне не хочется слезть с этой гадости? Слабо тебе бросить есть, например? Представь, что ты с мозгом не дружишь, а видишь, как он бесчинствует, а ничего сделать не можешь. И ты только о том мечтаешь, чтоб все нормально закончилось, а не как обычно.
Я взял ее за руку и начал аккуратно гладить. Аня немного успокоилась.
- Ну-ну, извини, я не хотел тебя обидеть.
- Да я знаю. Нужно ж выговориться кому-то.
- Думаю, что всё у тебя наладится, - я говорил уверенно, потому что во время близости любящих сколько эндорфинов появляется, что ни один наркотик не сравнится! На пару дней ей уже хватит. А потом мы запас пополним! А ещё есть антидепрессант, не такой эффективный, конечно, но тоже полезный: физические нагрузки.
Мы замолчали и крепко обнялись. Не знаю, что чувствовала Аня, а я понимал, что нахожусь в самом нужном месте. И что делаю самое нужное дело. Нет, не трахаюсь и не еложу по Анькиному потному слизкому телу – я дарю этому одинокому человечку тепло, то, что не смогли ей дать родители, у которых приоритетом было устроить дочь на успешную должность и выдать за достойного мужа. То, что не смог дать ее недавний молодой человек, щедро снабжавший антидепрессантами, чтоб та казалась счастливой. Почему забывают про искренность и простоту отношений? Гоняются за длинными ногами, большими сиськами и крутыми мускулами? Всякими социальными статусами и материальными благами? А тепло? Та энергия, которая вдохновляет нас на хорошие добрые поступки? Вместо этого у нас процветает бл#дство и беспорядочные половые связи. Непонятно как, непонятно зачем и с кем. Как можно заниматься сексом с проституткой, пусть даже очень симпатичной? Я как представлю, каково этим бедным девочкам приходится, там у меня не то, что рука не поднимется что-то с ними сделать, у меня просто не поднимется. А у нас это считается нормой – можешь позволить проститутку, значит ты крутой перец. Фу! А бл#ди? У меня в одном ночном клубе Киева читатель охранником работает и как-то приглашал на работу в гости «вдохновиться» так сказать, увиденным. Так вот, там, в женском сортире, за вечер восемь пар перетрахалось, которые до этого друг друга в глаза не видели. При чем сделали дело и пошли дальше порознь с друзьями бухать. И это не выдумки какие-то, это РЕАЛЬНАЯ ЖИЗНЬ – то, чем гордится мое поколение и то, что возводится в обязательный атрибут успешной жизни кинематографом, периодическими изданиями и прочими средствами массовой истерии.
Вот и Аня. Я не уверен, но у меня такое чувство, что на препаратах она чуть дольше, чем говорит. Буквально за год она сбросила под девять кило якобы упорными тренировками. Но мы-то с вами понимаем, что если организм привык весить восемьдесят кило, то на какие ухищрения не пойди, а обмануть его будет очень сложно. Разве что гормонами. Это такой удобный механизм мозга воздействовать на организм в целом. А что, если мы добавим того или вот этого, организм подумает, что все честно, и начнет меняться. А мозг-то изменений не планировал. Ну, по крайней мере, подсознательная часть, которая там всем заправляет. Какая может быть реакция? В нем тоже что-то начнет меняться. Не обязательно, конечно, в худшую сторону. Тут вспоминаются детские голливудские мультики, где героя облучают радиацией и у него появляются суперспособности, крылья и все барышни ему сразу дают. Да, радиация вызывает мутацию на генном уровне, и да, она происходит гораздо быстрее, чем естественная. Но она всегда регрессивная. Потому что в хромосоме генов не один и не два, и только в определенной последовательности они работают. А когда там что-то поменять… Ну, это как разобрать движок самолета, а потом дать первоклассникам его собрать. В лучшем случае он просто не запустится.
Вот так и с подсознанием – несоответствие нормам вызывает изменения в сознании, неконтролируемые и непредсказуемые. Нарушаются реакции на раздражители, начинаются психосоматические заболевания и еще комплект всяких приятностей. А антидепрессанты просто давят подсознание. Оно вроде как не мешает некоторое время, ты можешь нормально думать и реагировать, хотя испытывать эмоции нормально ты тоже не можешь – ты банально не можешь радоваться тому, что тебе не хреново. То есть тебе либо плохо, либо ни хорошо ни плохо.
Не думаю, что многоуважаемая госпожа Фейзельштам, или как там ее по-настоящему, лечила Аню от девственности полгода. Я вспоминаю диалоги с ней, когда она рассказывала про здоровый интерес, который у меня очень хорошо получается вызывать, и про то, насколько он Анне необходим. Я как-то даже сначала значения этому не придал. Потому что радовался бесплатному хавчику по выходным, как ребенок и катанию на машине. А потом вдруг осенило – доктор сбагрила на меня свою пациентку. Я своей заботой заменил для нее антидепрессанты. И только так я мог объяснить Анину необъяснимую привязанность ко мне. Ей никогда не нравилось то, чем я всегда гордился: она недолюбливала мои рассказы (кстати, заметил, что ссорюсь со всеми, про кого я пишу) и после каждой истории про нее обижалась, а когда было не про нее, ревновала. Не воспринимала мою музыку, а к живому исполнению была абсолютно равнодушна. Разве что к фотографиям относилась нормально, хотя себя фоткать тоже не часто давала. Я ее в шутку часто спрашивал: «Что тебе во мне нравится?», а она так же в шутку отвечала: «Да сама не знаю, ты просто настоящий». На что я, конечно же, отвечал шуткой, что таки да, почти все, кроме пластикового глаза и пары зубов у меня настоящее.
Из раздумий меня вывело затекшее плечо, на котором Аня очень удобно умостилась.
- Ань, пошли на море голыми купаться?
Аня не ответила. Спит. Ну, пусть спит – у нее сегодня, наверное, был насыщенный день. И у меня тоже. Осталось только придумать, что студентам наврать, чтоб не спалиться.
А тебе, дорогой читатель, нужно работать. Давай-давай, а то совсем разленились ХD
Николай Хлевицкий aka deathmetall © 2012 Это сообщение отредактировал deathmetall - 26.09.2012 - 09:16
yaplakal.com