Ты можешь украсть булочку?

Эпиграф




Мой товарищ Слава – огромный, мягкий дядька, рано поседевший. В душе оставшийся мальчишкой, с открытым, добрым, большим сердцем. Прошедший суровые жизненные испытания, он смотрит на мир, все так же улыбаясь, радуясь каждому дню, каждому взгляду жены или улыбке ребенка.
Он не может обмануть другого. Он никогда не крадет. Даже если все вокруг будут везти украденное «ничье» машинами, Слава не притронется к чужому.
Когда Славе было семь лет, он, как и все советские дети, пошел в школу. В нормальную, обычную школу. Общество лепит из нас нечто под стать себе. Каждый из нас – результат своего окружения. Славику в волнующей атмосфере школьного взросления достались обычные хулиганы. Они бегали на переменах через дорогу в хлебный магазин, и воровали там булки. Заходили вдвоем, проходили вместе через длинный, огороженный перилами прилавок. И выходили, заплатив три копейки за одну булочку. А в портфеле выносили булок на всю толпу. Все довольны, все смеются. Кроме, конечно, продавщицы.
Пришла очередь воровать для Славика. Он, конечно, знал от мамы с папой, что красть нельзя ни в коем случае, но, с другой стороны, его подталкивали товарищи. Ты что, не вор?! Кто, я не вор?! Конечно, я вор. Тогда пойди и укради! Сейчас пойду и украду. М- да.
В нем боролось родительское непререкаемое «нельзя» с мнением толпы малолетних придурков: «иди укради». Но – мамы с папой здесь нет, а товарищи есть. И они толкают его «Ты что, не пацан?»
Господи, если я сейчас не сделаю этого, кто я буду для них? Для друзей, которых только что обрел, которые уже считают меня своим. А потом? Они отвернутся от меня, они будут презирать меня. Как я буду дальше жить среди них? Они будут смеяться надо мной. Неужели я слабак? Нужно доказать, что я настоящий…
Славик вышел из школы с двумя товарищами по хлебному беспределу, и пошел через дорогу. Открыл дверь булочной и шагнул внутрь. Маленький для всех, но высокий для своих. Ему казалось, что все на него смотрят. А он должен сейчас украсть. Украсть! Но ведь нельзя! Боже, что делать? Руки тряслись, сердце выпрыгивало.
Семилетний ребенок. Это все было с маленьким мальчиком.
Что было потом, он помнит нечетко. Он взял теплую пахнущую булочку и просто пошел через кассу. С булочкой в руке. Закрыв, зажмурив глаза.
В следующем кадре был Славик и продавщица. Славик стоял посреди магазина, перед входом, а продавщица спрашивала, из какого он класса и как его зовут. Славик, естественно, сказал правду, а товарищи, конечно, разбежались.
Потом был звонок маме на работу от директора школы. Приезжайте, ваш сын украл хлеб. Когда приехала мама, Сява сидел у директора в кабинете, с портфелем за спиной и булкой в руке. Никто не отобрал ее у него. Небольшая булочка жгла ему руки, но ее некуда было девать, и он все также держал ее в руке. Ему казалось, что все смотрят на него и презирают его. Он был очень маленьким в тот момент.
Мама выслушала всю историю с каменным лицом, коротко поговорила с директором и классной, и сказала Славику «Пойдем!»
Славик трясся. Он думал, что его будут так ругать, как никогда ранее, ведь он никогда не делал подобного. Но то, что произошло дальше, он и не мог представить.
Мама сказала ему очень простые слова:
– Слава. Ты знал, что красть нельзя? Теперь извини. Я отдам тебя в детский дом. Мне не нужен сын-вор.
Слава, конечно, слышал, что существуют у взрослых такие угрозы по отношению к малолетним детям. Дети должны немного поскулить, сделав вид, что извиняются, и родители их, как правило, прощают. Никого еще не довезли до детдома из тех, кто это ему рассказывал.
Он поскулил, причем от чистого сердца. Он множество раз извинился и пообещал, что никогда и ни за что. Никакой реакции.
Это же мама. Она же меня любит. Как это – она меня отдаст? Кому? Куда? Чего вдруг? Не может быть, чтобы это было правдой.
Славик с мамой сели на старенький одесский трамвай и куда-то поехали. Все было очень обыденно. Уже стемнело, трамвай дергался и скрипел на поворотах, стекла дребезжали. Мы приехали, сказала мама, выходи.
Они оказались перед большим особняком, на воротах которого была надпись, гласившая, что именно здесь находится детдом. Славик струхнул уже не на шутку, все это было слишком, чересчур, так не должно было быть. Но, может, мама думает, что он попросит сейчас прощения еще раз? Мама, подергал он ее за руку, пожалуйста. Но мама выглядела совершенно отрешенной, и не слышала его.
Они позвонили в звонок, на зов вышла пожилая женщина. Что вам, спросила она?
– Вот я вам мальчика привела, он украл булочку – а нам вор в семье не нужен. Могу ли я его у вас оставить?
– Конечно, мы здесь, собственно, для этого и находимся, чтобы принимать таких мальчиков. У нас их много. Заходите. – Тетка отперла ворота, впустив их внутрь. Славик онемел.
Старые деревья склонились над слабо освещенной аллеей, почти голые осенние ветки торчали из темноты, добавляя штрихи в общую картину детского ужаса. Что еще предстоит сегодня пережить этому мальчишке?
Они зашли в помещение, где тетка порылась, достала какой-то журнал и деловито начала записывать его имя, отчество, фамилию, год рождения, адрес родителей Славы. У мальчика почва стала уходить из-под ног. Он всем нутром понял, что мама никоим образом не шутит.
Он вдруг увидел, что отрывается от мамы, папы, знакомого детства, он почувствовал безотчетный страх дикой силы. Неизвестность не просто пугала – она не давала дышать.
Он представил себе, с кем он будет теперь проводить время и последующую жизнь, и почувствовал, что хулиганы из школы просто сосунки по сравнению с теми, кто живет здесь. Он почувствовал это всей шкурой, всеми фибрами. Было что-то в этом воздухе, что сразу сказало ему, ЧТО именно он здесь увидит, и КАК он здесь будет жить. Он услышал, что посещения детей раз в неделю – Боже, я буду видеть маму с папой ОДИН раз в неделю? Да, может, и еще реже.
Как быть?!
Семилетний мальчик.
Он взмолился. Из самых недр своей души он взмолился. Он умолял. Он кричал. Он просил так, как никогда не просил. Он искренне обещал, что никогда больше не будет ничего делать плохого. Мама, мамочка, прости меня! Я никогда, никогда больше не повторю этого! Мама! Слезы лились, но он не замечал ничего – только маму. Он внутри себя все решил – он действительно ничего подобного делать не станет – в жизни.
Мама смотрела на тетку, а не на Славика. Тетка же вздохнула, и сказала:
– Знаете, мне кажется, что он действительно больше не будет. Может, вы его простите? Временно, а? А если он, не дай Бог, еще раз что-то подобное повторит, то мы же всегда здесь. Приводите его, мы возьмем его в любой момент.
Мама. Она посмотрела на Славу, потом на тетку и сказала ей, а не ему:
– Возможно, вы правы. Пожалуй, я не стану отдавать его сейчас. Посмотрю, как он понял этот урок.
Они попрощались и ушли.
С тех пор прошло тридцать с лишним лет. Мамы Славика не стало через пять лет после этого случая. Отца – через семь. Болезнь.
До сих пор он не может переступить через те обещания, что дал тогда маме.
Привычка стала второй натурой.
Одновременно с проявлениями нашей родительской любви мы обязательно должны ставить детям определенные рамки, ограничения. Иначе это может привести к нежелательным и даже страшным последствиям. Быть может, делать это не так строго, как мама Славика. Хотя – кто знает, жестко это или нет. Может, лучше вырезать ножом крохотное образование сейчас, буквально по живому - хоть это и больно, чем потом мучиться с огромной выросшей опухолью, которая сожрет и себя, и других.
Суд и милосердие. Любовь и ограничение. Свобода и запрет.
Вот и всё: только две силы, которыми нам дано воспользоваться в воспитании наших детей.
Я все думаю: надо было очень сильно любить своего ребенка, чтобы, внешне не дрогнув, провести его через этот мучительный урок. Не каждый на это способен.


(С)maximblog

Жестоко.. Незнаю,смог бы я так с сыном поступить,но урок хороший.

В свое время, во 2 классе, стащил жевачку из магазина. Отец увидел фантик и зная, что денег у меня на жевачку не было, все выраспросил. Потом сказал что еще раз и моя фотография будет висеть на дверях того магазина с надписью "Этот мальчик -вор". И все. И никаких истерик, нервов и представлений, соплей и воплей. Больше я ничего не воровал. А угрожать сдачей в детдом слишком. Если б мой отец так сделал, я бы потом на всю жизнь запомнил, что ОН это может , а значит он меня не любит по настоящему.

Это сообщение отредактировал reset28 - 16.04.2012 - 10:09

меня в детстве тоже отдавали как гопника в детдом ,сначала боялся , потом привык , но меня в основном за двойки , из магазинов ничего не пер ,разве что из кабинета химии банку с натрием ))
но это уже было в пионерах !

Я был совершенно неконтролируемым ребенком, и как-то раз когда совсем довел мать,она начла "собирать вещи" для того чтоб отправить меня в детдом. Это оказалось крайне эффективной мерой . До сих пор считаю это очень тонким педагогическим ходом.

Да, блин. Жестко.
А вот интересно. Те, кто сейчас декларирует годовой доход в 5-10 миллиардов рублей. Официальный. + столько же "черного".
Они, когда в детстве что-нибудь воровали... Там праздник, наверное, был. Подарки, поздравления. Фото "лучший мальчик на свете"...
Шучу, конечно. Грустно.

Правильный урок.

Можете минусить, но вообще другая сторона медали - это механизм подавления личности. Человек должен чётко знать что воровать плохо, но иметь таки возможность прибегнуть к этому в совсем крайних случаях.

А то получается вырастили раба (неважно чьего). В итоге, например, мы имеем кучу олигархов наворовавших просто немерянно, и кучу хомячков не видящих этого, потому хомячки не допускают мысли что можно воровать, и, соотв., не видят объяснения тому что происходит вокруг. Человек боится даже допустить мысль о воровстве, и поэтому не видит объяснения происходящему. Вот так да...
А потом ещё такого раба и в зад бутылкой поимеют, потому что нужно быть правильным епт...

Но с другой стороны, если ребёнок имеет какую-то смекалистую жилку, то на запреты общества ему будет пофиг, и он сам рано или поздно станет тем, кем захочет.

Это сообщение отредактировал Blink832 - 16.04.2012 - 11:10

Я в 7 лет стибрила какую-то мелочь у родственицы...естественно, попалась. Мама сказала, что у воров отрубают руки...Не ругалась, не била...тихонько так сказала, как бы между прочим....Больше 30 лет прошло, мамы уже давно нет, но с того момента чужое даже в мыслях присвоить себе не могу.

Чересчур, Мастер Чжан. Это не лопатой по горбу, а топором по шее. Это как целый полк стратегической авиации забрасывающий Тбилисси мегатонными ядерными зарядами за нападение на Осетию.
Одно мама поняла абсолютно правильно: Это самая страшная для нормального ребенка угроза.
Спасибо Deim0nAx. Очень годный копипаст.

Слов нет, сильно написано! Но мама правильно поступила! Сам воспитываю пятилетнего сына !

Да, не сильна мама была в педагогике. Других аргументов не нашла. А мальчик любил ли маму после этого? Я бы так не смог.

я бы так не смогла с сыном, ибо получается, что ты любишь и заботишься только о хорошем ребенке, а когда тот оступился, и совершил проступок-уже не нужен?? у ребенка может на всю жизнь остаться страх совершить что-то, что маму огорчит, и в результате может вырасти человек, боящийся высказать свое мнение, сделать что-то по-своему, а это тоже не есть хорошо( дети умные, лучше подобрать слова, объяснить, а этот медод двояк.....

Вот честно - я бы не смог, наверное.
Мне как-то на более мягком уровне довели, что чужое брать - некомильфо. Стыдно просто, что ли.
Что-то взять (сверх официальной зарплаты) можно тогда, когда ты это заработал и тебе предложили. Предложили незаработанное - не бери. Заработал, но не предложили - не бери. Предлагаемое должно иметь размер, адекватный потраченному труду.
Как-то так.

неее жесткач полный.есть и другие методы воспитания.в семь лет так задавить ребенка-это неправильно.не от этого ли он рано поседел?

Я конечно не педагог, но скажу совершенно точно, маму он любил конечно же. Иначе как объяснить то, что детки в приютах ждут и любят своих мам, которые их били, не кормили, выгоняли на улицу и т.д.

Blink832

Эвона! Ты еще скажи, что он с рождения это должен знать. Так-сказать с молоком матери впитать.
Человек, как это ни обидно, существо ленивое и сластолюбивое. Если его не направлять лопатой ли, дубиной ли, угрозой наказания ли - не важно, то целью жизни такого существа будет получение удовольствия. Всё. Как у той несчастной обезьянки, которая давила на педаль, стимулирующую "центр удовольствия" и сдохла от голода.

Я за телесные наказания (и самое главное за их неотвратимость)...
кроме того сказал что "это другая сторона медали" - т.е. не значит что мать неправильно таки поступила. Просто, в зависимости от человека, можно перегнуть палку и получить то что я описал (просто "родитель/ребёнок - инстинкт" не совсем то с чем у ребёнка играться можно я думаю).

Николай Носов

Огурцы. ©1938 год

Один раз Павлик взял с собой Котьку на реку ловить рыбу. Но в этот день им не повезло: рыба совсем не клевала. Зато когда шли обратно, они забрались в колхозный огород и набрали полные карманы огурцов. Колхозный сторож заметил их и засвистел в свисток. Они от него бежать. По дороге домой Павлик подумал, как бы ему дома не досталось за то, что он лазит по чужим огородам. И он отдал свои огурцы Котьке.

Котька пришел домой радостный:

- Мама, я тебе огурцов принес!

Мама посмотрела, а у него полные карманы огурцов, и за пазухой огурцы лежат, и в руках еще два больших огурца.

- Где ты их взял? - говорит мама.

- На огороде.

- На каком огороде?

- Там, у реки, на колхозном.

- Кто ж тебе позволил?

- Никто, я сам нарвал.

- Значит, украл?

- Нет, не украл, а так просто... Павлик брал, а мне нельзя, что ли? Ну, и я взял.

Котька начал вынимать огурцы из карманов.

- Постой, постой! Не выгружай! - говорит мама,

- Почему?

- Сейчас же неси их обратно!

- Куда ж я их понесу? Они на грядке росли, а я сорвал. Все равно они теперь уже расти не будут.

- Ничего, отнесешь и положишь на той же грядке, где сорвал.

- Ну, я их выброшу.

- Нет, не выбросишь! Ты их не садил, не растил, не имеешь права и выбрасывать.

Котька стал плакать:

- Там сторож. Он нам свистел, а мы убежали.

- Вот видишь, что делаете! А если б он поймал вас?

- Он не догнал бы. Он уже старенький дедушка.

- Ну как тебе не стыдно! - говорит мама. - Ведь дедушка за эти огурцы отвечает. Узнают, что огурцы пропали, скажут, что дедушка виноват. Хорошо будет?

Мама стала совать огурцы обратно Котьке в карман. Котька плакал и кричал:

- Не пойду я! У дедушки ружье. Он выстрелит и убьет меня.

- И пусть убьет! Пусть лучше у меня совсем не будет сына, чем будет сын вор.

- Ну, пойдем со мной, мамочка! На дворе темно. Я боюсь.

- А брать не боялся?

Мама дала Котьке в руки два огурца, которые не поместились в карманах, и вывела его за дверь.

- Или неси огурцы, или совсем уходи из дому, ты мне не сын!

Котька повернулся и медленно-медленно пошел по улице.

Уже было совсем темно.

"Брошу их тут, в канаву, а скажу, что отнес, - решил Котька и стал оглядываться вокруг. - Нет, отнесу: еще кто-нибудь увидит и дедушке из-за меня попадет".

Он шел по улице и плакал. Ему было страшно.

"Павлику хорошо! - думал Котька. - Он мне свои огурцы отдал, а сам дома сидит. Ему небось не страшно".

Вышел Котька из деревни и пошел полем. Вокруг не было ни души. От страха он не помнил, как добрался до огорода. Остановился возле шалаша, стоит и плачет все громче и громче.

Сторож услышал и подошел к нему.

- Ты чего плачешь? - спрашивает.

- Дедушка, я принес огурцы обратно.

- Какие огурцы?

- А которые мы с Павликом нарвали. Мама сказала, чтоб я отнес обратно.

- Вот оно какое дело! - удивился сторож. - Это, значит, я вам свистел, а вы все-таки огурцы-то стащили. Нехорошо!

- Павлик брал, и я взял. Он мне и свои огурцы отдал.

- А ты на Павлика не смотри, сам понимать должен. Ну, больше не делай так. Давай огурцы и иди домой.

Котька вытащил огурцы и положил их на грядку.

- Ну, все, что ли? - спросил старик.

- Нет... одного не хватает, - ответил Котька и снова заплакал.

- Почему не хватает, где же он?

- Дедушка, я один огурец съел. Что теперь будет?

- Ну что ж будет? Ничего не будет. Съел, ну и съел. На здоровье.

- А вам, дедушка, ничего не будет за то, что огурец пропал?

- Ишь ты какое дело! - усмехнулся дедушка. - Нет, за один огурец ничего не будет. Вот если б ты не принес остальных, тогда да, а так нет.

Котька побежал домой. Потом вдруг остановился и закричал издали:

- Дедушка, дедушка!

- Ну что еще?

- А этот вот огурец, что я съел, как будет считаться - украл я его или нет?

- Гм! - сказал дед. - Вот еще какая задача! Ну чего там, пусть не украл.

- А как же?

- Ну, считай, что я тебе подарил его.

- Спасибо, дедушка! Я пойду.

- Иди, иди, сынок.

Котька во весь дух помчался по полю, через овраг, по мостику через ручей и, уже не спеша, пошел по деревне домой. На душе у него было радостно.

Это сообщение отредактировал Twilightguest - 16.04.2012 - 14:23

Blink832
Ты написал "вырастили раба, не важно чьего".
Этот кто-то называется "общественная мораль". Это не догма. Мораль развивается вместе с обществом. Если индивидуум не вписывается в шаблоны, он становится изгоем или революционером. Последнее - в том редком случае, когда господствующая мораль перестала отвечать желаниям достаточно обширной части общества.
Вот перед родителями и стоит выбор - вырастить изгоя или себе опору.

При нынешнем наличии видеокамер, не только в каждой почти булочной, но даже в сортирах зачастую это все неактуально.

reset28
прав
может, в данном случае и сработала задумка, но это скорее счастливая случайность, нежели логичная схема. Хотя выводы делать сложно, ведь родителей скоро не стало, так что результаты такого воспитания видно только частично.
Интересно, а что бы мама сделала, если бы он не стал кричать и умолять? Если бы на него ступор напал?

А я свою дочь за дверь выставляла раза 2-3 когда лет 7 тоже было ( не помню причины детской истерии).. слезы крики.. больно мне было очень...сама ревела.. но урок думаю удался.

yoburgh

Я полагаю, что за 7 лет мама своего сына знает, как облупленного. Он еще только шкоду замышляет, а мама уже в курсе.

правда конечно это было не так жестоко, как в рассказе.. я бы точно не смогла до дет дома довести! не Дай Бог закрадется в детском сердце обида и потом за всю жизнь не докажешь , что это был воспитательный момент. Детские обиды в дальнейшем людям жизни ломают