157
Букв много, но оно того стоит. Обассака.
Я рекомендую.У меня растут года,
будет и семнадцать.
Где учиться мне тогда,
чем заниматься?
В.Маяковский.Я уже собирался свалить из дома, когда меня позвал отец.
- Ну что, у тебя полгода до окончания школы, надо решать, куда тебе поступать… мысли есть?
Весь мой внешний вид говорил, что у меня мыслей нет, тогда отец, после непродолжительной паузы продолжил.
- Вощем, ко мне особист приходил, предложили для тебя квоту от республики, в училище КГБ СССР. Подумай, к концу недели надо дать ответ.
Я с облегчением, от того что разговор закончен, пообещал подумать, и рванул к кентам.
В принципе я и не собирался особо думать. Точнее предмета для обдумывания у меня особо и не было. У меня уже был опыт раздумывания, куда идти после школы. Я тогда заканчивал 8 класс средней школы. Это был разгар перестройки. Время тотального дефицита, расцвета блата, первых кооперативов и вареных джинсов.
К высшему образованию в этот период относились презрительно. К примеру, профессия инженера была в это время презираема. Человек-неудачник. Например в школе, во время урока, учительница математики и программирования назидательно рассказывала нам поучительную историю из своего детства. Как было в ее классе два мальчика, один- гордость школы, по ее словам рвал жопу, чтобы получить красный аттестат, а другой- позор школы, тупенкий хулиган. А теперь, когда они дескать выросли, один занюханный инженер с мизерной зарплатой, а другой начальник мясного отдела в универсами. Один лузер, а другой соответственно уважаемый человек в городе, и каждый стремиться к знакомству с ним. Так что, авторитетами в глазах пацанов с моего двора были барыги и автослесари, и о высшем образовании если кто и подумывал сдуру, то вслух не говорил об этом.
Я с двумя своими одноклассниками сидели на крыше местного кинотеатра, и разглядывая звездное небо рассуждали.
Смысла учиться в 9-10 классе нет. А следовательно, надо либо идти в автодорожный техникум, либо есть еще вариант поехать в Ростов и поступить в мореходное училище.
О как. Мне эта идея не приходило в голову. Не хочу сказать, что она мне понравилась перспективой ходить в тельняшке и белом кителе. Больше она мне понравилось перспективой дальних рейсов в заграничное плавание. А где заграничное плавание, там и возможность купить себе, и может быть еще на продажу, видеомагнитофона и кроссовок.
( Фубля. Сейчас с ужасом представил себе, что было бы, если бы я тогда реализовал эти идиотские планы. )
Размышлять на эти темы было гораздо интереснее, чем их реализовывать. Так в процессе этих размышлений мы плавно перешли в 9 класс, получив форы еще два года.
Эти два года прошли быстрее, чем мне этого хотелось, и проблема что дальше постепенно начинала омрачать мое существование, так что предложение отца было встречено мною с определенным облегчением. Больше не надо было делать попытки выбора судьбы, просматривая книжку «ВУЗЫ СССР 1991 год».
Надо признаться, что для очистки совести, тем же вечером мною были проведены консультации с мамой и старшим братом.
Брат сказал, что пофигу куда идти, главное, чтобы была военная кафедра. Мама сказала, что мне самому решать, но на ее взгляд училище КГБ СССР неплохой вариант и привела следующие доводы.
1. Солидная организация. ( Мало кто в то время мог поспорить с этим доводом. )
2. Там всем сотрудникам каждый месяц выдают паек. ( Кто ни разу не выстаивал хоть раз в жизни 4 часа в очереди за сахаром по талонам 1 кг в руки, тот не прочувствует этот пункт.)
3. И самое главное, добавила мама, из отреза шинельной ткани, что будет тебе положена, я всегда сошью твоей будущей жене пальто, а из кальсон чистого хлопка, платье! ( Против этого довода, который хоть и вогнал меня на какое-то время в ступор, я так же не смог возразить.)
После того как я сделал свой как бы осознанный выбор, отец сообщил, что завтра в 14-00 в здании республиканского КГБ, меня, как и остальных потенциальных абитуриентов, будет ждать подполковник Озорных Михаил Эдмундович, для собеседования и инструктажа. От меня требуется лишь прийти вовремя, и на входе доложить дежурному офицеру на КПП, что я к Озорных.
Все складывалось удачно, школа в которой я учился, находилась в центре города, аккурат в 15 минутах пешком от здания КГБ, и я успевал после конца уроков заскочить на собеседование, и к 16-00 вернуться обратно, и я успевал на собрание орг комитета по проведению школьного конкурса красоты, посвященному 8 марта.
Как и полагается, о собеседовании я вспомнил аккурат в 14-00, и через 3 минуты я подбегал к зданию местного ЧК. Я влетел в предбанник и стал искать взглядом дежурного офицера, обнаружить коего мне не удалось. Причем я отметил кое какие не состыковки. По словам отца, я по любому не мог пройти в здание без суеты на КПП. Типа это же контора, режим.
В моем же случае, народ сновал туда сюда без явных затруднений.
Ищущий да обрящет! После непродолжительных поисков, мной в вестибюле здания было обнаружено большое окно из оргстекла с дырочками и кнопкой вызова. Я догадался, что скорее всего это и есть гнездо дежурного офицера. Кнопка вызова не работала, точнее пипка, на которую надо было жать, была вырвана с мясом, и тогда я с надрывом стал орать в просверленные дырочки, чтобы на меня обратили внимание. Через минут пять, мои истошные вопли привлекли чье-то внимание, и из глубины помещения за стеклом
меня попросили заткнуться раздался шорох шагов в мою сторону. Ко мне подошел человек в погонах, и поинтересовался
какого хуя я ору, чем он моет мне помочь?
Я радостно сообщил ему, что я к Озорных пришел. Офицер всем своим видом разделил со мной мою радость, но выразил недоумение,
и хули с того, чем он в таком случае еще может мне помочь?
Я был несколько обескуражен. Я сказал офицеру, что тот должен по идее, отвести меня к Озорных. Офицер парировал мне,
а поебаться тебе не завернуть? что у него и так дел полно, и если мне надо, то вон коридор, шуруй и сам ищи своего Озорных.
Я побродил с пол- часа по коридорам, заглядывая в кабинеты и спрашивая Озорных. Но чекисты были заняты делом, и мягко просили не мешать им. Терпение мое было исчерпано, обозвав про себя всех сатрапами, я рванул обратно в школу, генерить идеи по проведению школьного праздника.
Дома я появился в районе 6 часов вечера. Мама с братом сообщили мне , что уже несколько раз звонил отец, и был он вне себя, дескать где я шоблаюсь, ведь меня куча народа ждет на собеседование.
Я взорвался. В красках и эмоциях я посвятил их в курс бардака, творящемся там, и про мои героические попытки найти Озорных. Мама с братом были сильно удивленны моим рассказом, и посоветовали позвонить отцу и повторить мою эпопею. Отец, как только услышал мой голос в трубке, начал громко и убедительно высказывать мне претензии, от чего руки мои дрогнули и выронили трубку на пол. Взяв себя в руки и выждав паузу когда отец набирал в грудь воздух, чтобы выдать мне следующую порцию информации, я успел выдать ему краткий курс моего визита в контору. Возникла пауза, после которой сильно удивленный голос отца переспросил,- «А ты в какое здание ходил? Опиши его!».
-«Ха, зашибись, что значит какое, двух этажное, желтого цвета, напротив проектного института…»
Как только я выдал эту фразу, я заметил, что мама с братом беззвучно и истерично задергались, упав лицами в стол, в трубке же я услышал скрежет зубов, утробный рык и в заключении вопль- « ИИИИДИИИИОТ!!!» и короткие гудки.
Я стоял в прострации, на ватных ногах, прислонившись к стене, слушая короткие гудки в трубке, под сдавленный смех и хрипы мамы и брата. Я догадался, что где-то прокололся, но где и как я еще не понимал.
Брат первый пришел в себя и сообщил мне, что я поперся не в здание республиканского КГБ, а в здание ГОВД Милиции. Еще он посоветовал быстро собрать вещи, и пересидеть пару дней у каких-нибудь знакомых, пока отец не отойдет, чтобы не было смертоубийства.
Через пять минут отец перезвонил снова, и очень кратко и убедительно сказал, чтобы я взял такси и бикицер в КГБ, меня там до сих пор все ждут.
Еще через три минуты я уже стоял на входе с тортом, и протягивал паспорт дежурному офицеру.
Мы – красные кавалеристы,
И про нас
Былинники речистые
Ведут рассказ:
Марш Буденного. Д.Я.ПокрассПрошло полгода. Кроме подготовки и сдаче выпускных экзаменов в школе, я занимался прохождением медицинской комиссией сбором всевозможных справок и характеристик.
Настал день отъезда. Училище находилось в городе Орел, и маршрут следования у нас был хитрый. Сначала мы должны были самолетом долететь до Харькова, там сеть на поезд и проследовать в город герой Орел, где и находилось училище.
В аэропорту я наконец-то познакомился познакомиться с компанией потенциальных рекрутов в училище. Ведь на первичное собеседование, описанное в первой части, я припозднился по независящим от меня обстоятельствам на 4 часа. Нас всех собрали в одной из комнат, прочитали краткую инструкцию, по технике безопасности во время следования, пожелали удачи и выдали сопроводительные документы, а также, чем сильно меня удивили, назначили меня главным группы. Самооценка моя резко выросла. Я еще подумал, что если меня назначили главным группы, несмотря на мой косяк во время первой встречи, что же тогда остальные отмочили.
На прощание Озорных отвел меня в сторонку, и дал мне дополнительную справку, или я бы даже сказал мандат. Он еще добавил от себя, что это на случай непредвиденной ситуации.
Мандат был напечатан на гербовой, лощенной бумаге, с водяными знаками и реквизитами КГБ СССР. В мандате был приблизительно следующий текст.
«
Для предъявления всем гражданским и военным органам власти.
Выдана группе в количестве 11 человек, на время следования из пункта А в пункт Б, для выполнения специального задания. Предъявителю данного документа оказывать любую необходимую помощь и содействие предъявителю данного документа на территории Союза Советских Социалистических Республик. Старший группы ( дальше значилась моя Фамилия ИО)
»Ахринеть! Не хватало только подписи самого Дзержинского.
Как только мы прошли зону контроля, я тут же показал моим новым компаньонам мандат, который был тут же всеми досконально изучен.
- С таким мандатом, стоит подумать а не заехать ли нам по пути на пару деньков в Сочи!- сформулировал мысль, гулявшую в наших головах Славка Жук.
Здесь надо сделать небольшое отступление, для рассказа о моих спутниках.
Нас было 11 штук. 11 представителей небольшой, но гордой степной республики Северного Кавказа. 10 штук выпускники школы, и один недавно демобилизованный из армии. Звали его Санал. Он как полгода как демобилизировался, и вернулся к себе домой, на затерянную в бескрайней степи чабанскую точку. Через полгода он все понял и решил, что надо как-то менять жизнь. Он продал всю свою отару баранов, ( благодаря чему ехали мы кудряво) и двинул в город. Так как служил он в пограничных войсках, его без проблем включили в нашу черную сотню.
Так же в команде были красавчик Славка Жук, мелкий шплинт и матершинник Юрик Пипка, коренастый увалень Женька Цибуля , близорукий Женька Кох да Минька Санджи-Горяев. Остальных, как ни пыжился, вспомнить не могу.
Теперь о каждом понемногу.
Славка Жук.
Высокий голубоглазый блондин. Его сильно любили бабы, чем мы и пользовались. Мы старались его запускать в самую гущу баб, например на дискотеке, и когда он к нам возвращался, к нему прилипало пара тройка представителей женского пола. Через пару таких заходов мы отбирали лучшие экземпляры, остальных отпускали на волю. Он учился в соседней от меня школе, и до меня доходили слухи, что в последнем классе в него втрескалась комсорг школы, красавица Юля Пилат. Но Слава ее игнорировал, и тогда Юля инициировала процесс изгнания Славки из комсомола, как бы за
распиздяство за нарушение дисциплины. Повод был выбран удачно, так как
распиздяйство нарушение дисциплины было неотъемлемой частью Славки, и его изгнали из комсомола. Тем же вечером Славка овладел Юлей в пионерской комнате, а на следующий день перевелся в другую школу.
Юрик Пипка.
Росту в нем было не больше 1.60 метра, и разговаривал он исключительно матом. Признаюсь, порою даже просил его мне надиктовывать. Как то мы с однокурсниками решили устроить вечеринку посвященную празднованию 8 марта. Ясен пень истинной нашей целью было не чествование памяти Розы Люксембург и Клары Цеткин, а бытовой и примитивный разврат, для чего мы заготовили убойное количество водки. Но толи по неопытности, толи из-за волнения мы умудрились с доселе невиданной скоростью перепиться, а заодно и травануться так, что ни о каком разврате не могло быть ни какой речи, чем были сильно опечалены приглашенные дамы. Так вот наутро, во время группового размышления- « Ну КАК ЖЕ ТАК?», Пипка выдал одну из своих нетленных мудростей. «- Рожденный пить, ебать не может!»
Женька Цибуля.
Здоровенный, добродушный, немногословный и простой как валенок. Наш неизменный авангард и арьергард. Если перед нами было минное поле, вперед всегда пускали его, и соответственно в критической ситуации пока мы сваливали, он неизменно прикрывал наш отход.
Женька Кох и Минька.
Они дополняли друг друга. Один был медлителен и задумчив, другой, как настоящий монгол, был дик и драчлив. Женька никогда не терял хладнокровия, Минька же терял голову за пару секунд. Был случай, когда мы большой компанией выехали погудеть в степь. Ехали мы на хлебовозке. Точнее внутри хлебовозки. В таких выездах в степь, действует одно железное правило, когда машина доезжает до места отдыха, ответственный за машину прячет ключи, чтобы ночью, когда все перепьются, никакая сволочь не вздумала покататься. Кто был хоть раз в степи, тот знает, чтобы вернуться из степи назад, надо тупо развернуть машину на 180 градусов и ехать, не сворачивая до упора, пока не приедешь обратно. А посему очень важно, чтобы на утро машина стояла в том же положении, в каком она и приехала, иначе дорогу назад можно уже и не найти. Потому, что в степи нет других ориентиров. В степи даже погадить целая проблема, где бы ты ни присел, тебя видно на десятки километров. Так вот в тот самый раз, мало того что ключи небыли спрятаны, так еще ночью пошел проливной ливень, и какой-то дурачёчек скомандовал эвакуацию, а пьяная толпа поддержала идею и мы стартовали. НОЧЬЮ!
Когда рассвело, и все протрезвели, мы осознали, что не имеем ни малейшего представления, где мы находимся! Нас спасло то, что благодаря ночному ливню степь развезло, и мы смогли найти дорогу назад по нашей же колее. Каково же было наше удивление, когда добравшись по нашим же следам до стоянки, мы обнаружили и Коха, сидевшего в спальном мешке, вглядывающемся близорукими глазами в бескрайний горизонт. Все были поражены этой находкой, один Кох был хладнокровен. Он верил и знал, что его не бросят, что за ним вернуться. Кремень мужчина!
Для всех нас это был первый самостоятельный выезд в большой мир, поэтому все оделись в самое лучшее, благодаря чему мы выглядели
максимально по идиотски, пёстро и забавно. Мы шли широкими шагами навстречу неизвестности, прижавшись плечом к плечу, от бордюра до бордюра. Ветер дул нам в лицо, и фанфары играли нам в след. Мы шли навстречу судьбе, без страха и со 100% уверенностью, что этот мир ляжет под нас. Люди шарахались при виде нас, и подолгу всматриваясь нам в след, пытаясь понять, что ЭТО было?
Прокручивая в голове картинку нашей группы, я понимаю, что все, чем закончилась наша эпопея, было закономерно и предопределено.
Самолет выгрузил нас в аэропорту города Харькова, откуда нам необходимо было добраться до железнодорожного вокзала, где мы должны были загрузиться в проходящий поезд и проследовать в город Орел. На привокзальной площади, мы столкнулись с первой проблемой, в виде безумной очереди на такси.
«Это тебе на случай непредвиденной ситуации»,- вспомнил я слова Озорных, и решил этот случай настал. Мы всем табором проследовали в начало очереди, и предъявили начавшей бухтеть очереди мандат. Очередь отшатнулась, и даже немного поредела. Мы без проблем втиснулись в две машины такси, причем в одну из машин с явным перегрузом. Мы ехали в гробовой тишине.
« Почем нынче ведро картошки?», безуспешно пытался разрядить ситуацию Славка Жук, получая в ответ несвязанные ответы водилы,- «Виноват!» или « Никак нет!».
Денег с нас взять наотрез отказались, и выгрузив наше барохло, машины с буксом укатили в даль.
Билетов в кассе не было, а была безумная и скандальная очередь из отчаявшихся, немытых и дурно пахнущих людей. Непредвиденные ситуации прямо-таки преследовали нас одна за одной. Славка взял у меня на время мандат и сгонял в воинскую кассу, и через десять минут мы были обладателями 4 мест в купе, и 7 мест плацкарта. Женщина в кассе со слезами в голосе, клялась здоровьем мужа что других мест нет, на что Славка ответил,- « Ммм, проверим…», и записав ее фамилию в записную книжку, забрал билеты.
Позднее, благодаря этому же мандату, начальник поезда поселил нас всех кучно в одном купейном вагоне.
Времени до поезда было у нас еще нормально, а по сему,
город был отдан нам на разграбление мы решили осмотреть местные достопримечательности.
Мы сходили пару раз в кино, ресторан, объелись мороженного. Жизнь представлялась нам в самых радужных цветах. Нет, мы, конечно же, не забирали все бесплатно, и откровенно не наглели, но честно говоря, нам нравилась реакция, когда мы предъявляли наш мандат. А предъявляли мы его, даже там где в нем и не было надобности. Причем, ведь мы же по большому счету были сопливыми пацанами, и на Джеймса Бонда мы точно не походили. Но факт остается фактом, сомнений в том, что мы элита спецслужб на задании, ни у кого не возникало. Скорее всего, наш идиотский внешний вид колхоза на выезде, играл нам на руку. Кроме как спецзаданием это не объяснялось.
Мы выгрузились на вокзале Орла, и провели рекогносцировку. Узнать дорогу к училищу не представляло особой сложности. Все местные жители, особенно женщины, охотно отвечали на наши вопросы, подолгу болтая с нами, расспрашивая, кто мы и откуда. Все дело в том, что это училище было градообразующим. Население города составляло около 300 000 человек, и училище было основным поставщиком потенциальных женихов. Но, вскоре мы стали замечать, что изначально доброжелательные и улыбчивые жители, после того как узнавали от куда мы прибыли, резко менялись в лице, стараясь побыстрее закончить разговор.
Мы сразу сообразили в чем тут дело. Секрет раскрывался просто. Где-то за год до описываемых событий, республика от куда мы прибыли, прогремела на весь Советский Союз. В республиканской больнице, по неизвестной причине заразилось СПИДом человек тридцать народу. То ли когда шприцы мыли, хлорки забыли бухнуть в таз, толи это не СПИД был, но факт остается фактом, это был первый случай заболевания в Союзе, и как следствие, ко всем жителям и гостям республики относились как к прокаженным.
Не быстро и не медленно мы добрались до КПП училища, где нас встретил дежурный курсант, с повязкой на руке, штыком на поясе. Еще он был малёха чухноват. Мятая форма, с вытянутыми коленями и провисшим задом, пыльные сапоги, несвежий подворотничок. Но он был первым из потустороннего мира, а посему мы не сводили с него глаз и следили за каждым его телодвижением. Он небрежно спросил у нас курево, затем, пользуясь лишь одной рукой, достал коробок спичек, одними лишь пальцами вынул спичку чиркнул ее о коробок и прикурив сигарету, жадно затянувшись выпустил в воздух пару колец. В этот момент я понял почему удав Каа производил такое впечатление на бандерлогов.
Мы заговорили с ним, пытаясь произвести на него впечатление бывалых и своих в доску пацанов. Вопросы наши были кратки как пуля, и перемежались смачными плевками на асфальт.
«Ну че, как вообще?», «Сам та откуда?», «А че так?», «Точно все ништяк?».
Дежурный курсантик и сам был рад по расспрашивать нас, так что долго он нас не пытал, а сходу дал давать нам инструкции по выживанию в экстремальных условиях. Он стал сыпать фамилиями и званиями, поясняя кто зверь а кто нормальный мужик, сообщил классификацию деяний или залетов и наказаний за них, добавил что если пацаны правильные, то и все будет у них правильно, так как баб в городе много а через год режим училища становится сносным, и вообще, дал нам совет держаться к нему по ближе, потому что с ним ты точно не пропадем.
Надо признаться, что пока мы топали от вокзала до училища, настроение у нас было тревожное, но после беседы с дежурным, настроение пошло в гору, и вы угостили курсантика еще одной сигаретой.
Ненадолго.
Вдруг, из дверей КПП вышел майор, при виде которого курсант поперхнулся дымом и выронил сигарету.
Из краткой, но информативной беседы, а точнее диалога мы узнали много нового о нашем потенциальном покровителе. Мы узнали, что он гавно, и по нему дисбат плачет, и что ему не с ними надо пиздеть, а думать как сдать три хвоста, что все его товарищи давно разъехались по домам на каникулы, а он все лето будет торчать в вечном наряде а в промежутках между дежурствами на КПП, кухне и мойкой полов, готовиться к пересдаче. И если даже ему повезет, и он таки все сдаст, то лично он докажет ему, что это отнють не удача, и лично он приложит все усилия чтобы его распределили в настолько дальний гарнизон, что Магадан покажется ему курортом.
В разгаре этого монолога, раскрылись главные ворота училища, и в них показалась изрядная колонна курсантов, в полной военной выкладке. Когда колонна поравнялась с нами, раздался толи стон, толи вой, адресуемый нам.
-« домой! ДОМОЙ! ДОМООООЙ БЛЕАТЬ! БЕЕЕЕГИИИИТЕЕЕЕЕ!»
Даже когда колонна исчезла за поворотом, до нас еще какое-то время долетало эхо полное отчаяния и обреченности,
- «доМОООООООЙ!».
…
Внезапно небо затянулось тучками, перестали щебетать птицы кругом, даже легкий ветерок куда-то подевался. В наших сердцах проклюнулись ростки первых сомнений.
Мы еще не успели переварить все увиденное, как за нами пришел дежурный офицер, изъял наши документы, отвел нас к прапорщику завхозу, который выдал нам матрасы, и затем нас отвели в спортзал, где нас и заперли. Все было сделано четко и оперативно. По всей видимости, у них уже были случаи побегов. Нам еще сообщили, что утром нас погрузят в автобусы, и отвезут в полевой лагерь, находящийся где-то под Орлом, в лесу.
Какое-то время мы сидели в спортзале в одиночестве, но постепенно к нам стали добавлять таких же как мы, вновь прибывших абитуриентов со всех окраин нашей необъятной страны. Первым к нам добавили парнишку из Ярославля. Мы разглядывали его как марсианина. Оказалось, что в Ярославле живут такие же люди как мы. Затем привели парнишку из Вологды, после него двух парней из Львова, причем один из них был в суворовской форме, пара эстонцев, целый выводок белорусов, пара грузин, армянин, и так далее. К середине ночи спортзал был почти полон, и представлял из себя копию Ноева ковчега, только твари, которые по паре, представляли собою не животный мир, а народы Советского Союза. Никто не спал, все доедали домашнюю еду, допивали припрятанное бухло и знакомились беспрерывно болтая.
Вскрылась забавная штука, связанная с количественно-географическим составом прибывающих. Из каждой области или большого города, было по одному, максимум по два делегата, нашу же республику, скажем так не сильно населенную, представляло аж 11 рыл. Периодически у нас интересовались, а сколько вообще жителей в республике, мы отвечали, что мы все уже тут, пожалуй.
Утром нас разбудили, дали умыться, погрузили в автобусы и повезли в полевой лагерь.
Лагерь действительно находился в лесу. Он представлял собой палаточный лагерь, с плацем столовой и сортирами с умывальниками. Палатки были на 40 человек, с двухъярусными кроватями и буржуйкой. Лагерь был обнесен по периметру сеткой рабицей с колючей проволокой. Вокруг был дремучий лес, в лагерь вела единственная дорога, упиравшаяся в шлагбаум.
Нас выгрузили из автобусов, и построили перед комендантской палаткой.
К нашему удивлению, встретил нас довольно странный и разношерстный контингент. Странное было в том, что весь личный состав лагеря, что кроме пары офицеров, состоял из разношерстных солдат различных родов войск. В их числе были представители внутренних войск, танкисты, пара десантников, пограничники и так далее. Был даже один забавный матросик с Кронштадта, но о нем чуть попозже.
Комендант лагеря поздравил нас с прибытием в лагерь, обрадовал, что мы теперь, на время сдачи вступительных экзаменов, из нас формируется первая, вторая и третья роты, и представил нам нашего командира. Временным командиром оказался бравый десантник с именем Андрей.
После пламенной речи комендант сел в уазик и куда-то
упиздил уехал по очень важным делам, передав нас в распоряжение вышеописанным солдатикам.
Бравый сержант танкист сообщил нам, что для предотвращения случаев пищевого отравления, все вновь прибывшие должны, по очереди, пройти проверку личных вещей и особенно харчей привезенных из дома.
Мы выстроились в колонну, заходили в палатку, в которой солдатики проявляли заботу о нас, путем изъятия сомнительных продуктов. К нашему удивлению, все продукты, что мы предъявляли, оказались испорченными, и были изъяты, включая консервы неограниченного хранения. Процедура внешне напоминала, изъятие личных вещей у евреев, при отправке в гетто.
После экспроприации нас расселили по палаткам, и дали время перед ужином, на осмотреться и пообщаться с командиром.
После разговора с нашим десантником Андрем, многое прояснилось. Он рассказал нам, что за три недели до нас, вступительные экзамены сдавали армейцы. Есть такая тема в армии, когда после первого года службы, можно написать заявление, с просьбой направить солдата из армии на вступительные экзамены в училище. Если сдашь экзамены, то армия для тебя закончена, да еще и на все лето домой, пока поступившие недавние школьники, все лето проходят курс молодого бойца. Роют окопы, бегают по лесам и так далее. Ну а если экзамены провалил, то одна фигня получается мини отпуск, тем более что время поступления зачитывается в срок службы. И все кто удачно сдали экзамены, еще на прошлой недели разъехались по домам, а в лагере остались те, по кому решался вопрос принимать или отправлять назад в части. А по сему, он предложил нам сделку, он не устраивает нам пыталова, а мы не придумываем ему лишние проблемы, и изображаем иллюзию дисциплины. Мы пожали друг другу руки, и скрепили наш устный договор перекуром.
Кстати третьей роте командиром достался матросик из Кронштадта. Он был самый забавный. То ли он был дурак, толи дух анархизма еще с гражданской войны так пропитал стены и казематы Кронштадта, что все кто проводили в нем более года, впитывали в себя этот дух свободы. Он ходил по лагерю, сутуло попыхивая папироской, в своей морской робе, в тельняшке и сдвинутой на самый край макушки бескозырке. Он барражировал по лагерю, раскачивающейся походкой, подметая своими клешами дорожки, всем своим видом изображая качку на палубе, и что он представитель нечто особенного.
Как же он измывался над своей ротой. У них не было ни минуты покоя. Пока мы всем лагерем загорали на травке, изображая подготовку к экзаменам, третья рота постоянно маршировала по плацу, разучивая строевые песни. Строем в гальюн, строем к умывальникам. На время рота разбирала и собирала палатку, писала за него письма на гражданку, и бегала на камбуз за чайком для него. В дин прекрасный день, а точнее в ночь, терпение у роты лопнуло. Братва дождалась пока он уснет, повыдергивала колья от его палатки, ( а он жил в 4х местной индивидуальной палатке), завалила на него брезент, и теми же кольями его и отхуячила.
По всем понятиям это был залет. На следующий день прибыл комендант на разбиралово, весь лагерь замер в ожидании развязки. Комендант оказался толковым мужиком, сразу разобрался в сути вопроса. Роте дали нового командира, а морячка отправили в часть, с клеймом в личном деле, а пока он ожидал подготовки его документов, его определили на пару дней в вечный наряд, выносить с кухни на помойку жбаны с говнищем и объедками.
Вся третья рота, готовясь к экзаменам, развалившись на травке вдоль пути следования морячка с помоями, напевала ему «Яблочко» для поднятия настроения.
Каждое утро нас будили ровно в шесть утра.
Нет, это не была команда «подъем», нас не заставляли подниматься и одеваться за минуту, и нас не гоняли строем на зарядку. Для нас просто напросто врубали на полную катушку все радиоточки на территории лагеря, и запускали в эфир трансляцию Радио «Маяк». И ровно в семь утра, на полную катушку, вероломно и без предупреждения, прямо в мозг выдавали гимн Советского Союза.
После такого сон растворялся, и отказывался возвращаться. Мы выползали из палаток, и под бравурные звуки утренней гимнастики, топали умываться. После водных процедур нас строили на плацу для утренней поверки, и организованно, по ротно вели на завтрак. С первого дня мы оценили то преимущество, что мы одними из первых прибыли в училище и оказались в первой роте. Дело все в том, что столовая за раз могла вместить в семя только одну роту, и пока мы принимали пищу, вторая и третья роты стояли на плацу, и созерцали нашу трапезу. Хуже всех, как вы уже догадываетесь, приходилось третьей роте. И поделом им, народную мудрость « кто последний тот дурак» ни кто не отменял. Между нами говоря, прием пищи был для нас еще одним тревожным звоночком, для внутренних сомнений о правильности выбора свой судьбы. Об этом надо рассказать поподробнее.
Еда.
Нас рассаживали по десять человек за стол. На столе всегда нас встречал жбан подольше с жидким, жбан поменьше со вторым, чайник с запивоном и хлеб. Хлеба было много. Хлеба было очень много, в отличие от всего остального. Когда мы в первый раз стали разливать по тарелкам жидкое, последнему еды не хватило. Мы сначала подумали, что это какое-то недоразумение, и позвали дежурного. Дежурный брякнул нам мимоходом, « …норма…», и мы стали сливать по чуть чуть со своих тарелок последнему. Когда стали делить второе, раскладывали уже с учетом приобретенного опыта, но последнему все равно не хватило. Поделились еще раз. Но когда же стали разливать из чайника чай, то оказалось что его хватает лишь на 1/3 стакана. В этот момент на чашу наших сомнений лег еще один камень.
Я не хочу сказать что мы голодали, но я говорю вам, что мы были в перманентном поиске еды. Мы не искали ее специально и не устраивали мозговые штурмы и акции на тему где достать еды, но где бы мы не находились, если в радиусе хапка от нас оказывалась еда, она всегда перекочевывала в наши карманы и нычки. Мы стаскивали весь хлеб, что оставался от еды в палатки, там он сушился, быстро были сварганены кипятильники из лезвий и двух проводов засунутых в розетку, и самой крепкой валютой в лагере наравне с сигаретами стал листовой чай. Мы все ниже и ниже опускались по социальной лестнице. В нас начинали просыпаться инстинкты, приобретенные нашими предками в трудные годы в лагерях, казармах, блокадах и ударных коммунистических стройках. Кстати, на нас быстро снизошло прозрение на тему якобы испорченной еды изъятой у нас армейцами в первый же день, даже некоторыми смельчаками были совершены вылазки, после коих часть еды вернулась к истинным владельцам.
В перерывах между приемом пищи, нам полагалось по распорядку время подготовки к экзаменам. Мы валялись на траве и под грохот радио пытались листать учебники и решать задачи. Но жаркая солнечная погода мало благоприятствовала нашей самоорганизации. Так же не добавляло нам усердие и чувство легкого голода. Лежать, зажмурившись и думать о еде было и интереснее, и приятнее. Но не все были пассивны, были и люди действия.
Самоволка.
В один прекрасный день, построившись на обед, мы не досчитались Славки Жука. Мы были несколько обескуражены. Во первых, лагерь был обнесен забором и колючей проволокой. Во вторых мало того что в самом лагере было делать нехера, но и трудно было себе представить, чем можно заняться за его пределами. В третьих, прием пищи было самым интересным и желанным время препровождением для нас. Славка не появился и к ужину, чем сильно нас взволновал. Славка появился получасом позже отбоя. Он появился в палатке с вполне довольной рожей, созвал нас к себе вопросом - «Жрать кто хочет?», и предъявил нам кастрюлю полную котлет.
Через пару минут мы уже поедали котлеты, запивая чаем и слушали рассказ Славки.
Славка, как и все мы, обуреваемый
бездельем , думами о еде, подготовкой к экзаменам, решил прошвырнуться на удачу по территории лагеря. Во процессе исследования территории, Славкой , в районе сортиров, была обнаружена небольшая дыра в заборе. Просочившись за пределы забора, он обнаружил небольшую тропинку, уходящую в лес. Немного углубившись в лес, он обнаружил поляны с земляникой. Земляника, знаете ли тоже еда, учитывая то что некоторые горячие головы уже предлагали добавлять в чай шишки, для бульона. В процессе собирательства и поедания даров природы, он сильно углубился в лес, и в полутора километрах от лагеря, тропинка привела его к реке, на берегу которого он обнаружил несколько пионерских лагерей. Кроме пионеров, в лагере оказались и пионервожатые, с коими Славка вступил в первичный контакт. Как оказалось, тропинка была не просто так протоптана, и сами уже поджидали первых самовольщиков. В общем, Славка был расспрошен, обласкан, искупан в реке и даже слегка загорел, и во время тихого часа накормлен. В отличие он нас, пионеры ели плохо, и проблем с едой не наблюдалось.
Это была первая радостная весть за три дня пребывания в лагере. Мы шептались до полуночи, планируя наш завтрашний поход, требуя от славки еще и еще раз перечислить всех вожатых по именам с подробным описанием их внешности, и завтрашнее меню из пионерской столовой.
Завтракали мы без аппетита , оставляя львиную долю еды пока еще не посвященным в нашу тайну товарищам. Сразу же еды, мы почесали в сторону сортиров, и через полчаса знакомились с молоденькими дурами вожатыми.
Чтобы застраховаться от последствий после расспросов, откуда мы, заранее была продумана легенда. Мы решили, что если мы будем из допустим Прибалтики, то и нам будет проще, и лишних шараханий от нас будет меньше. Мы напустили немного балтийского акцента, и исковеркали малёха наши имена и фамилии. Так мы стали Андрисом Таннисом, Вячисом Жукисом, и Ойгеном Каунасом. Выскочила проблема с Женькой Цибулей. К его роже, ну никак не клеилось ничего прибалтийского, включая акцент. После непродолжительного обдумывания ситуации, решено было, что он так и станется Женькой Цибулей. Простой такой, русский оккупант Женька Цибуля.
Жизнь начинала налаживаться. Особенно после того, как мы узнали о ежевечерних дискотеках в лагере, и раннем отбое для пионеров. Лето было теплое, ночи были темные, еды после пионеров было много, и до первого экзамена в лагере было еще дней пять.
Тайну от наших товарищей по роте долго скрывать не удалось. Исход в самовол стал носить лавинообразный характер, дыра в заборе была существенно расширена, тропа лучше утоптана. Если в первый день мы сходили в самоход вчетвером, то во второй день нас поперлось с десяток рыл, на следующий день на вечерней поверке во всех ротах наблюдались заметные бреши. В добавок ответственные за столовую забили тревогу, слишком много стало оставаться еды после трапез. Не знаю, что остановило нас идти в тот вечер, наверное это и было чувство самосохранения, или как оно зовется у настоящих ЧКистов- интуиция.
После той ночи, я стал приблизительно представлять, как выглядит английская лисья охота, или загон волков.
В то ночь, руководство лагеря, усилив свой гарнизон, устроило рад засад на всем протяжении тропы, а в районе сортиров, поставило заград отряд. Когда после окончания вечерней дискотеки основная масса народа возвращалась назад в лагерь, началась облава. Не знаю как, но внезапно лес огласился нестерпимыми звуками противовоздушной сирены, и включились нестерпимо яркие прожектора. Выстроившись цепью, вооруженные люди в пешем строю и на военных уазиках гнали толпу в направлении лагеря. К этой ночи, некоторые, совершенно обнаглевшие потенциальные курсанты, умудрялись срезать путь, и добираться до основного выгула по основной дороге, за что и поплатились первыми. Лес наполнился топотом мечущихся людей, улюлюканьем охотников и криками отчаяния жертв. Мы, хоть и сидели в палатке, от этого воя и шума и сами чуть не обосрались.Бегущих было так много, что не все могли сходу протиснуться в дыру, и под натиском навалившихся тел, забор был проломлен в трех или четырех местах,что усложнило процесс отлова, кроме этого был завален на бок один из сортиров. Некоторые были затоптаны, многим удалось скрыться.
Утром на плацу все пойманные были преданны анафеме и публичному позору, а каждый десятый из пойманных, был отправлен домой. Так мы познакомились с народной НКВДшной забавой - децимацией. Особенно горевал парнишка, которого выловили во время облавы, в заваленном сортире, в который он просто зашел погадить.
Медленно и необратимо приближалось время начала экзаменов. Надо сказать, что кроме самих экзаменов, нас еще подвергли тщательному медицинскому и психологическому исследованию. Кстати говоря, это было не первое исследование. За пол года до поступления, все абитуриенты проходили уже подобное медицинскую проверку у себя дома, но в той структуре, куда мы жаждали попасть, действовал принцип- "доверяй, но проверяй", и надо признаться, не напрасно.( Кстати говоря, у меня на первой проверке выявили косноязычие.)
Ко дню проверки в лагере, мы уже успели плотно познакомиться друг с другом, и уже понабазарили про себя лишнего. Практически каждый второй опасался негативных итогов проверки. У многих были проблемы со зрением, кто-то скрывал порок сердца, у кого-то нестерпимо воняли ноги, у одного из наших были какие-то проблемы с яйцами, и так далее. Особенно всех заинтриговал недуг с яйцами, то ли они у него квадратные были, то ли разного размера, но по его словам, в КГБ с такими яйцами могли и не взять.
Так что, на комиссии все нервничали и, пытаясь скрыть свой недуг, вели себя как бы непринужденно и отчаянно балагурили.
Медкомиссия.
Всю ночь перед комиссией лагерь прорабатывал варианты как замаскировать свои недуги. Я был членом комьюнити «незрячих». Кто то, особо умный, предусмотрительно привез с собой копию таблички с буквами, по которым глазник водит указкой, а ты должен угадать букву, и все полу зрячие учили табличку наизусть. Но надо констатировать тот факт, что мы все запалились, так как нам показывали не буквы а бублики с прорезью. Многие вообще видели такую табличку впервые, и на вопросы глазника сильно тупили и отвечали зачастую так- « Это вроде бы буква Сэ, но она почему-то лежит мордой в низ.
Не все участники
этих веселых стартов медкомиссии хорошо говорили по-русски, да и не все носители языка обладали сообразительностью. Из за чего периодически возникали комичные ситуации.
Больше всего их было у женщины врача, специалиста по яйцам. Докторша, не отвлекаясь от писанины у себя в журнале, небрежно бросала команду спустить трусы и встать на квадратик в полуметре от нее. Многие, путаясь в команде, сняв трусы, подходили вплотную к доктору, покачивая мудями у ее лица, доводили ее до истерики. Доктор, подняв глаза, вздрагивала, начинала сердиться, обзывала нас дебилами, иногда плевалась.
Кстати забавно, ведь все в детстве мечтают кем то стать. Космонавтом там, или шофером. Что могло произойти в жизни той докторши, что она стала специалистом по яйцам? Какой вообще мотив у нее был? На каком этапе ее жизни судьба сделала такой крутой вираж? Согласитесь, что едва ли она еще ребенком хотела стать ценителем и собирателем яиц российских. Только за тот день она пересмотрела и перещупала с тысячу пар яиц, и ведь не у всех они были мытые. Я бы даже сказал, они у всех были не мытые. Да что уж теперь скрывать, ОНЕ настолько были не мытые, что аж чесались, а у некоторых прилипали к ногам.
Не меньше было конфузов на пункте приема в жопу смотрящего майора. Доктор, был крупным и очень грозным дядькой, чей взгляд, устремленный в мрак неизвестности, вызывал беспокойство и трепет. Мы его называли Галилей. Он грозно требовал, чтобы к нему подходили и, повернувшись к нему тузом, сгибались буквой Г, предварительно раздвинув руками полужопия, для лучшего его обзора. Что он там высматривал, что искал до сих пор покрыто мраком неопределенности. Главное, когда уже находишься в позе подзорной трубы, не хохотнуть, потому как велика была вероятность непроизвольного пука.
Вся эта процедура сильно нас веселила, так что очередь спокойно стоять была не в состоянии.
- Ну и кому, блеать, там больше всего весело?- грозно рявкнул в нашу сторону Галилей.
Очередь моментально заткнулась и затихла.
- Это я к тебе обращаюсь, да да к тебе!- продолжил наезжать майор. Все стоящие в очереди стали отчаянно вертеть головами, чтобы определить кто попал.
- Слышь ты, в трусах, тебе ЧО, сильно весело?- Так как все были в трусах, ясности его реплика не внесла.
- Ну-ка, все сделали шаг в право а ты гамнюк стой на месте!- скомандовал доктор, и мы все как один шагнули в право.
- Хорошо дружочек, дойдет до тебя очередь!- прошипел монстр в погонах, и нам всем резко взгрустнулось.
Надо еще заметить, что был еще один отдельный врач, который специализировался на членах. Вот ведь до каких высот дошла наша медицина со своей узкой специализацией, что в одном лице постичь мужские
мудя причиндалы в купе уже нельзя, бубенчики осматривать это одна ипостась, а пипитун это уже совсем иная. С этим врачом тоже все прошло не гладко. Напомню, что на медкомиссии все изрядно нервничали и были напряжены. Некоторые были напряжены в полном смысле этого слова. Для них, у доктора была банка с прохладной водой, и перед показом своего хозяйства, доктор предлагал «охладиться». И опять же, хочу напомнить, что не все понимали русский без искажений. В итоге, один из новобранцев, воспринял команду «охладиться» слишком прямолинейно, и залпом выдул всю охлаждающую жидкость из банки, чем привел окружающих в ступор, переходящий в истерику. У некоторых случился заворот кишок.
Одним словом, день прошел на позитиве.
Тестирование.
Следующий день, целиком был посвящен психологическому тестированию. Мы даже не смогли пообедать. Нас как засадили в аудиторию заполнять тест в 8 утра, так под вечер мы оттуда и выползли.
Это были таблички с вопросами, с клеточками с ответами. Точно не скажу, сколько было вопросов, но скажу что дохрена. Сначала мы внимательно вчитывались в вопросы, подолгу задумывались над ответами, сверялись с соседями, как они там ответили. Но через пару часов, внимание постепенно рассеивалась. К третьему или четвертому часу, среднее время на выбор « правильного ответа» составляло пару секунд. А к пятому шестому, ответы проставляли, уже не читая вопросов. Вопросы житейские, и не всегда было понятно нахрена про это спрашивать. Многие ставили в ступор. Многие вопросы повторялись несколько раз в разных формулировках. Позднее я много читал про подобное тестирование. На самом деле больше интересует не только как ты ответил, а как меняются твои показания, сколько у тебя усидчивости и внимания, на сколько ты искренен, насколько адекватно человек воспринимает действительность и себя и так далее.
На примере будет понятнее.
В первой десятке вопросов был такой. «Бывает ли у вас понос?». Практически все тестируемые, прибывшие из республик Закавказья и северного Кавказа, и мы соответственно тоже, недолго думая, поставили жирную галку на варианте НЕТ. А зря. Некоторые даже приписали, что дескать джигиты не срутся. Через сотню вопросов вдруг попадается похожий вопрос. « Часто ли у Вас бывает понос?» Некоторые начинают сомневаться, неспроста же переспрашивают. Появляются первые колеблющиеся. Когда же через еще пару сотен вопросов попадается еще один вопрос- « Беспокоят ли Вас приступы поноса?», прозревших становится еще больше. Начинает приходить крамольная мысль в голову, а ведь, едять тя мухи, хоть раз да точно каждый провел бессонную ночь на горшке! Но все равно, оставались настаивающие на версии, что они сраться не могут по определению, и если кто не верит, пусть спросят у его родственников.
Ну или вопрос- «Приходят ли Вам в голову нехорошие мыли?», или « Есть ли у Вас случаи в жизни, за которые Вам стыдно?». Размазывать дальше не буду, все по аналогии с поносом.
Многих мы потеряли после подведения итогов тестирования. Кого за неискренность, кого за неадекватную самооценку, кого за слишком идеальные показания теста, а следовательно за излишнюю сообразительность и хитрожопство. В общем, прошли средние, а значит самые
посредственные устойчивые и предсказуемые.
Увольнительная.
Через неделю пребывания в лагере нам окончательно все обрыдло. К экзаменам уже никто не готовился, были исследованы все закоулки лагеря а искать себе приключений на задницу за пределами лагеря никто не желал. Вечера мы коротали за бесконечной травлей анекдотов и баек, и заваривания чифиря с сухарями.
( Кстати, жить в палатке было забавно. В ней и ночью было тепло и днем прохладно, а когда шел проливной дождь, она не промокала. Или почти не промокала. Как то в очередной вечер, когда снаружи лил дождь, мы традиционно болтали. Вечер был посвящен страшилкам о всяких черных прапорах, и черных дембелях с отрезанной головой. Я валялся на втором этаже, и что я обнаружил. Брезент палатки конечно воду не пропускал, но если провести пальцем по потолку, то в этом месте начинает проступать влага, скапливающаяся сначала в капли, а затем в ощутимую капель. Хорошо еще, что это было не мое место. )
В общем мы откровенно маялись херней, пока в какой-то светлой голове родилась идея попробовать добазариться с командованием об увольнительной в город-герой Орел, так сказать снять стресс перед ответственными экзаменами, тем более что некоторые уже падают в обморок от напряжения во время подготовки.
Сказано сделано. Тем же вечером делегация докладывала нашу просьбу коменданту лагеря.
«Гавно вопрос!»,- обнадежил нас комендант лагеря, очередной раз показав себя нормальным мужиком. «Но…»,-уточнил он, «В армии такой порядок, что увал надо сначала заслужить. Вот начистите завтра ванну картошки для кухни, и дуйте в увал!»
Ну что такое для 120 рыл начистить картошки? Мы не стали класть это дело в долгий ящик, и сразу же после завтрака, всей первой ротой приперлись на кухню, и старший прапорщик Панихидин ознакомил нас с фронтом работ. По факту, ванна оказалась сильно больше чем мы рассчитывали, а картошка сильно меньше по размерам, да еще и сильно гнилая. Вдобавок, ножей было не больше дюжины, да и одновременно вокруг ванны могло усесться не больше людей, чем было ножей. Ну да глаза боятся а руки делают. Быстро был составлен график чистки и работа закипела.
…
Как на рассвете мы начали, так к закату и кончили.
Когда мы начистили эту гребанную ванну до краев, мы отправились к коменданту отчитаться. Комендант нас похвалил за работу, мы переспросили за увал. Комендант заверил нас что его слово кремень, мы картошку
захуячили начистили, и теперь можем с чистой совестью шуровать в Орел. Но, предупредил он, чтобы не опоздали на вечернюю поверку. Мы радостно загалдели, и сказали что сегодня уж мы наверно не поедем никуда, тем более что до поверки полчаса осталось, а поедем завтра с утра, сразу после завтрака. Нет, так не пойдет, огорчил нас комендант. Договор был тока на сегодня, и если мы еще и завтра хотим увал получить, то надо будет завтра ще ванну картошки
нахуячить начистить.
…
Вот такой вот пердимонокль.
Надо для полноты картины еще добавить следующее. Поначалу нашего трудового экстаза, представители второй и третьей роты насмехались над нами, но когда услышали о призе в виде увала, крепко задумались. Мы, ясен пень, не рассказали им за прокол, и с удовольствием наблюдали на следующий день за стахановским подвигом второй роты, а еще через день, уже вместе со второй ротой наслаждались ратными подвигами третьей роты.
Наша армия, испокон веку сильна смекалкой командиров, сука, и взаимовыручкой солдат.
Наконец-то мы подошли финишной прямой нашего пребывания. Первым экзаменом для нас была история. Я всегда считал историю моим коньком и поэтому особо не волновался. Да и вообще, нам всем изрядно поднадоела уже условно военный образ жизни, и многие из нас стали задумываться, а оно вообще надо? Бензина в огонь наших сомнений подлило еще одно событие, произошедшее накануне первого экзамена.
Откровение.
День был как всегда солнечный и жаркий, мы по обыкновению валялись на травке, имитируя попытки почитать учебники. Наше полудремотное состояние взбодрила толпа грязных и немытых курсантов, прибежавших неведома откуда.
Они набежали как саранча и сразу кинулись к умывальникам, где долго и с наслаждением пили воду, а напившись, повалились на траву пытаясь перевести дыхание. Выглядели они неважнецке. Они были грязные и немытые, в полной армейской выкладке. До того момента пока не прибежал злой и такой же вонючий офицер и не погнал с матюками это стадо в невиданную даль, мы успели поболтать с ними, и лучше понять куда мы лезем, и благодаря этой беседе развеялись многие наши иллюзии.
Мы поняли, что не быть нам резидентом нелегалом в Аргентине, не поймать в ходе тайной операции гада террориста, не спасти планету, или на худой конец страну от коллапса. Нас не будут учить тайным единоборствам и искусству умерщвления человека зубочисткой, нас не научат никакому иностранному языку кроме родного матерного, мы не постигнем искусство вождения вертолета или как самостоятельно вынуть застрявшую в своем теле пулю. Мы не будем носить темные зеркальные очки и английский костюм, у нас не будет жены дочери партийного шишки и любовницы модели, и не пить нам мартини с водкой и оливой. И что самое печальное, никакая скатина даже не спросит смешать мартини с водкой или так сойдет.
Нам объяснили, что сама учеба начнется только через пару лет, а до этого момента мы будем много и упорно бегать. Мало спать и постоянно хотеть жрать. Практикуясь в копании окопов и ям под сортиры, освоим профессию гробокопателя. Так как училище оказалось училищем связи, нам растолковали, что из профессиональных навыков мы постигнем в совершенстве науку сжимать оголенные провода зубами и разматывать катушки с кабелем. Нас научат в совершенстве нагревать паяльник и смотреть в окошко осциллографа. В связи с тем, что работа после окончания предстоит в основном сидячая, навыки вынимания пули нам будут не к чему, а вот самостоятельно вправить гемморой на место и намазать его йодом нас научат. После окончания с вероятностью 90% нас распределят либо на Кольский полуостров или на плато Бырранга, где мы будем иметь привилегию каждый день наблюдать северное сияние. Зато когда начнется ядерная зима, а заверили, что она обязательно начнется, мы, сидя в секретном бункере, «двинем коней» одними из последних жителей планеты. Как тушенку дожрем, так и сдохнем. Но последними. На дополнительный вопрос насчет пайка и отреза шинельной ткани, был получил утвердительный ответ.
Когда в ветвях елок затерялось эхо от копыт убежавших, под чутким руководством злобного офицера, курсантов, мы еще какое-то время сидели в тишине тягостных дум.
По нашим лицам была видна мучительная и напряженная работа мозга.
«Да ну нах!»- подытожил кто-то из нас, что в переводе на литературный язык означало,- «Что же теперь делать та?»
Экзамены.
Перед экзаменом по истории у нас уже был выработан план действий. Мы решили, что армию мы уже посмотрели, что в общем и целом нам понравилось но пора и домой. Чтобы свалить «красиво», надо было всего лишь завалить экзамен. Селяви, как говориться, не судьба. План нам показался более чем реалистичен, тем более что по информации
вонючих загнанных курсантов, в училище и сами старались не брать сходу выпускников школ., мотивируя тем, что они не сильно отдают себе отчет хотят они учиться в данном заведении или нет. Предпочитали брать уже
нажравшихся говна знакомых с тяготами военной службы армейцев, а так же не принятых но приехавших поступать через год школьников.
Мы договорились, что раз приехали вместе, то и сваливать будем вместе, чтобы не возвращаться разрозненными группами. А значит, историю мы должны были завалить кучно.
Я зашел одним из первых, и был очевидцем всех дальнейших событий. Мне достался хороший билет. Мне надо было рассказать про свержение культа личности Сталина, а так же про военный коммунизм. Я занял ближайший стол к приемной комиссии, и стал выжигать время.
Сразу после меня зашел Цибуля. Женька, чеканя шаг, подрулил к столу с билетами и громогласно доложил, что дескать не готов к экзамену, и готов получить двойку. Я аж опешил от такой атаки Евгения, и по всей видимости не один я. Председатель комиссии попросил личное дело Женьки, что-то там полистал и начал его успокаивать. Дескать ничего страшного, это просто стресс, вам надо успокоиться, вот примите пол таблеточки активированного угля, и все пройдет. Берите билет, садитесь и спокойно готовьтесь. Евгений уголь принял, но продолжал упорствовать. В итоге договорились, что Женька посидит хотя бы пять минут.
Цибуля взял билет, уселся прямо за стол с экзаменаторами, положил не читая перед собой билет и наручные часы. Евгений следил за минутной стрелкой, аудитория и комиссия следила за Евгением. Ровно через пять минут Евгений, щелкнув каблуками доложил, что по прежнему пуст как бубен, и просит оценить его без снисхождения.
Настоящий, сука, гусар!
Каково же было мое изумление, и ужас Женьки, когда Майор вновь стал успокаивать Цибулю. Он говорил, что это все из за стресса, что понимает его, а по его личному делу видно, что Женя хороший парень, что в принципе это непрофильный экзамен, и чтобы не ломать судьбу Жени, он поставит ему четверку, если конечно комиссия не будет возражать.
!
Комиссия не возражала.
!!
Цибуля, бросил на меня растерянный взгляд, в глазах его стояли слезы.
!!!
Плана «Б» у нас не было!
Ко мне закралось нехорошее предчувствие, что они нас отсюда живыми не выпустят.
Дабы не тянуть зря время, я пошел отвечать, тем более после финта ушами с Цибулей, смысла особо готовиться и не было. Я начал рассказывать про 1953 год, про смерть Сталина, и уже начал переходить к съезду 1956 года, на котором Хрущев поделился своими мыслями насчет культа, как меня довольно таки грубо перебил вопросом майор. Он попросил сообщить комиссии порядковый номер съезда. Едять тя мухи, у меня было готово столько полезной информации какие интриги были перед съездом, про противоборство двух кланов, про то как самого Хрущева чуть не поперли на том же съезде , как… короче много чего по сути, а их, блеать, интересует порядковый номер съезда, тем более что я и не помнил точно какой это был номер. Не в номере же сила, а в событиях.
…
В общем, не угадал я номер. Майор емко и в красках, обвинил меня в скудоумии, в незнании элементарных вещей, назвал недоразумением мое присутствие в лагере. Я был согласен только с последним пунктом. Переждав бурю, я предложил компромисс, дескать, экзамен та не профильный, и чтобы не ломать мою судьбу, можно поставить мне четверку, если конечно комиссия не будет возражать.
…
Комиссия возражала.
…
Уму непостижимо, что твориться в головах военных.
На том экзамене мне все-таки поставили три, несмотря на то, что больше по теме билета я так ничего и не добавил.
Я сейчас я уже не помню, как и на каком экзамене, мы утратили шанс быть зачисленными, но через какое-то время, мы, уставшие, но счастливые, в полном составе двигались в вагоне поезда Москва-Тбилиси в сторону дома. На прощание, кроме сопроводительных документов и очередного мандата, нам еще выдали деньги на билеты и сухой паек, в отрезе сукна на шинель нам было отказано.
Я со Славкой Жуком и Женькой Цибулей планировали высадиться в Ростове, и посадив остальных на самолет до дома, поступать у Ростовский университет. Наш план сильно воодушевлял нас, и меня особенно. Я родился в Ростове, там у меня был дом и куча родственников, и со мной были мои почти однополчане.
Без приключений нам доехать не удалось. Когда мы садились на поезд, мы обнаружили, что на половина наших мест была занята кем то. Мы пошли качать качели к проводнику грузину. Тот широким жестом махнул в сторону коридора, сказав занимать любое свободное купе, а заодно изъял наши билеты. Я забрался на верхнюю полку и заснул.
Каково же было мое удивление, когда проснувшись, я не обнаружил моих компаньонов в купе. В замен их сидели какие-то, несколько встревоженные люди. Своих я обнаружил, сидящих по четыре человека на полке как куриц на насесте. Пацаны вкратце поведали мне душещипательную историю, как глубокой ночью, на каком-то полустанке, появились законные владельцы занятого нами купе. Мои перцы пошли качать права к проводнику грузину, чтобы тот, при таких раскладах, освободил наше законное купе. Грузин потребовал с нас доказательства в том, что это купе наше, а на нашу реплику, что мы же ему билеты сдали, пошел в несознанку, дескать никаких билетов от нас он не видел. На этом этапе братва решила пустить в ход наше секретное оружие, мандат. Предъявление окружающим мандата окончательно распалило грузина, он доложил, что вертел на одном месте нас вместе с КГБ, и он сейчас вообще вызовет наряд милиции и нас ссадят как безбилетников с поезда. Одним словом, чтобы не обострять ситуацию, тем более что дело было ночью, а эта гнида заныкала наши билеты, парни решили доехать уже как ни будь. А «старшова», это меня значит, законные владельцы беспокоить не решились. КГБ все-таки.
Доехав до Ростова, я дозвонился до отца, чтобы он забронировал места в самолете. Отец сказал, что у нас времени в обрез, и надо торопиться. Мы едва успели. Автобус с пассажирами уже уехал, но о нас были предупреждены, и мы галопом, с чумаданами и сумками бежали по аэродрому к самолету. Мы так торопились, посадить на самолет братву, что вспомнили со Славкой и Цибулей о том, что вообще-то остаемся в Ростове только когда закрылся трап самолета.
До развала Союза оставалось три месяца.
P.S. По разному сложилась судьба участников этой эпопеи.
Санал вернулся на свою чабанскую точку, и через пару лет устроился работать в милицию.
Я, Жук, Цибуля, Пипка и Кох поступили на физический факультет местного университета. Завалив первую же сессию, Славка был отчислен и уехал куда-то из города.
Женька Цибуля на следующий год поехал в Орловское училище повторно, и успешно сдав экзамены, поступил в него. А еще через пару лет то-ли был отчислен, то-ли сам сбежал, и был принят на службу в местное УФСБ в звании прапорщика. Недавно заочно закончил какой-то юридический и получил звание лейтенант.
Пипка с трудом отучился на физмате, и таки был завербован в контору. Сейчас уже подполковник и работает Пятигорском УФСБ.
Женька Кох, после окончания университета поехал работать на север к отцу. Сделал карьеру и в данное время трудится большим начальником одной из нефтедобывающих компаний. Пару лет назад встречались с ним.
За Миньку, кто-то говорил мне, что отучившись пару лет в университете, добровольно пошел в армию, настояв в военкомате, чтобы его взяли в десант. Когда началась первая чеченская бойня, запросился туда, где вскоре и погиб.
Как сложилась судьба остальных мне не известно.
© tannen
yaplakal.com