1
На заднем дворе дворца короля Арайи собралось совсем немного людей. И это понятно: казнь преступника должна была быть подтверждена лишь присутствием на процедуре самых необходимых людей. Прокурор и два его помощника, адвокат с помощником (которые защищали негодяя лишь потому, что этого требовал закон), собственно, пострадавшая сторона — а именно король Жилаяйя. И палач. Эти семь человек и наблюдали за тем, как усаженный на метровый кол преступник, дико вопя и проклиная всех присутствующих, медленно нанизывался на отшлифованную палку задницей и постепенно приближался к поверхности планеты.
– Твари! Что я сделал-то?! Блядь… Да эта сука сама мне давала! Сама давала! Я чем виноват?! А-а-а! Снимите меня, снимите! Да будьте вы все прокляты, что я такого сделал?! Сучка потекла, подставила мне… На моём месте… А-а-а! Снимите! Небо пресветлое, да что вы делаете?!
В рукава казнимого была просунута оглобля, и его руки были привязаны к этой жерди. Несчастный опирался концами палки в землю, пытаясь замедлить действие гравитации, но та – беспощадная сволочь — притягивала его к Геяде. Отполированный кол, имеющий конический конец со скруглённой вершиной, проникал в нутро казнимого. А тот, не получая никаких несовместимых (пока что) с жизнью повреждений, нанизывался всё сильнее и сильнее. Да, его зад трескался и орошал кровью деревяшку, но кишки пока что были целы, и ничего смертельно не было поражено. Однако ощущения у преступника были не самыми приятными.
- А-а-а! Снимите меня! Да снимите же! Ну что я сделал?! Да чтоб вас демоны древние сожрали! Я просто попользовал течную сучку, что здесь такого?! Вас тут семь мужиков, да мать вашу, вы что, никогда так не делали?!
Монарх скосился на палача и чуть заметно кивнул. Палач, поправляя на голове балахон, подошёл к преступнику и разрезал стяжки, привязывавшие его руки к оглобле. Выдернул палку и отошёл. Теперь у преступника не было возможности упираться в землю, и он моментально просел на колу сантиметров на десять. Кишечник не выдержал давления и порвался. Кол стремительно пронизал нутро жертвы.
- А-а-а! Что вы делаете, будьте вы прокляты! Я же сдохну!
- Сдохнешь, — негромко проговорил палач. — Обязательно сдохнешь! Ты чувствуешь, каково это — когда в тебя, против твоей воли, вгоняют кол? Ты о чём думал, насилуя ребёнка?
- Эта сучка текла, текла! — орал наказанный. — Она сама хотела, да, хотела! Я просто поимел течную суку, что не так?! Сними меня, сволочь, сними! А-а-а!
Гравитация притянула тело ещё ближе к поверхности Геяды. Гладкий кол, смазанный физиологическими жидкостями тела, всё легче проникал во внутренний мир человека, сидящего на нём. Он пропорол желудок, диафрагму, проник в пищевод, разорвал гортань и высунулся изо рта жертвы, когда ягодицы преступника наконец-то встретились с поверхностью планеты. Преступник ещё какое-то время судорожно подёргивался, но минут через пять стих, расслабился, и его голова, откинутая назад, закрыла глаза. Палач — он же врач по совместительству — поискал у жертвы пульс. Не найдя такового ни на горле, ни на кистях, он развернулся и в пояс поклонился королю.
- Он сдох, Ваше Величество.
- Оставьте это здесь на сутки. Потом снимите и сожгите. Прах выбросьте в скотский загон. Не забудьте обоссать перед кремацией!
- Слушаю и повинуюсь, ваше величество, — ответил палач. — Всё будет сделано, как вы сказали.
2
Предка Карла Штенке сослали с Земли на Промглобал лет триста назад. Что уж там, на Земле, натворил Клаус Штенке, осталось невыясненным, но его потомки на Промглобал так и не стали нормальными людьми. И Карл Штенке, прямой потомок Клауса, тоже вовсе не был законопослушен. Он был простым гражданином коричневой зоны Промглобал, закончил школу, даже успел побыть членом небольшой банды, но не попадался. Повзрослев, решил послужить охранником на астероиде Зараним, где отбывали каторжные сроки полностью отбитые жители БМ. Но там… На астероиде не было надзора, и молодой охранник решил этим воспользоваться. Карл у Клары украл кораллы, образно говоря. И если бы Карл оставил те «кораллы» себе для украшения интерьера, то никто и ничего ему бы не сказал. Но Карл решил продать украденное и влип, как вошь в янтарь.
Понимая, что вляпался, рыжий здоровяк телепортировался на родную Промглобал, но там его ждали с распростёртыми объятиями правоохранники. В завязавшейся перестрелке Штенке убил пару человек и несколько синтетиков, после чего понял, что у него под ногами горит земля. И оставаться на Промглобал ему нельзя! И он рванул с родной планеты куда глаза глядят. Но на Землю, Регенду, Парадизу и в прочие нормальные миры его просто не пустили. Он судорожно поводил глазами по списку доступных миров и остановился на королевстве Арайя на планете Геяда. Туда он мог переместиться, хоть и без возможности вернуться назад.
На Промглобал его ничего особо не удерживало, а временные ограничения… Ну кого это вообще волнует?! Ну да, временно из Арайи нельзя выскочить. Но! Его в Арайе никто не станет преследовать, а это — главное. И Карл прижал нужный сенсор. Свет померк, потом вспыхнул. Он вышел из кабины и огляделся. Никому его прибытие не было интересно! Он усмехнулся и пошёл к стойкам. Там, не палясь, можно было выбрать очередное место выхода и сдать в обмен на местную валюту заработанные честным трудом пункты трансмира. И полученные с продажи «кораллов» нелегальные средства — тоже.
Обменяв честные деньги и нечестно полученные активы, Карл нашёл подходящий дом в одном из лесных массивов королевства Арайя и купил его. Неважно, что там и как, важно, чтобы была возможность отследить кого угодно, подбирающегося к его жилью! Да, конечно, ему придётся потратиться на то, чтобы выбраться из этой чёртовой дыры в нормальное место. Ну так и что?! Зато ни одна тварь его не достанет. А это, в его ситуации, было много важнее всего прочего.
Карл заплатил, чтобы координаты его нового дома не отражались в сети телепортации. Взносы за данную услугу предстояло делать регулярно, раз в месяц, но зато это давало гарантию, что его не захватят врасплох. Сам же он перемещался из дома в ближайший городишко на флаере, найденном в гараже дома. И обратно — так же. Отследить маршрут флаера можно, но проследовать к точке назначения можно только на флаере же, никак не телепортацией.
Да, планета Геяда всё ещё находилась в блокаде. Просто так переместиться с неё или на неё было затруднительно. Можно подать заявку, но чаще всего ответа на это не последует. А если и позволят переместиться, то сам пожалеешь. Поскольку обратно выбраться будет почти невозможно.
Некое исключение составляло королевство Арайя. Эта территория на Геяде самоизолировалась от прочих мест. Огородилась строго охраняемой границей и открестилась от всего происходящего на Геяде. И установившаяся в Арайе монархия декларировала полную независимость от прочих территорий на планете. Анклав, да. Но анклав огромный. И БМ принял это образование во внимание, отметил в качестве отдельной автономии на планете Геяда, абсолютно индифферентной к БМ и отрицающей общность с остальными территориями и образованиями на Геяде. Поскольку в королевстве не было войны и Арайя никак не участвовала в конфликтах вне своих границ, там разрешили межмировую телепортацию. В Арайю почти свободно, из Арайи — сильно ограниченно. Так, чтобы геядцы не ломанулись через этот анклав в Большой Мир. А местная, короткая телепортация, работала из рук вон плохо, особенно близ границ королевства.
Именно это и привлекло Карла Штенке на Геяду. Он легко смог попасть в Арайю, хоть пока что и не мог из неё выбраться в другие миры. Зато, находясь под юрисдикцией закрытого мира, он не подлежал преследованию извне. И что бы он ни натворил в БМ, в Арайе его внешние силы не могли достать. А это в его положении было, несомненно, благом.
3
Кончита понуро брела по выложенной белым синтекамнем дорожке. Ей уже было неловко за свою выходку, но обида на наставницу была сильнее стыда. Щёки пылали, пальцы чесались. Возможно, Ханна Сухейро и не заметит ее вредительства. Разбить чашку – самое малое, что могла сделать девочка в отместку за утреннюю выволочку. Ханне сегодня не нравилось всё: как Кончита одета, как причесана, как пожелала доброго утра, с каким выражением лица села за стол. Наверное, вчера чепса перепила. Или недопила. Или еще чего-нибудь недо.
– Кончита, ты уже не маленькая! – бубнила Ханна. – Через три месяца тебе будет тринадцать, а ты ведёшь себя, как дитя! Посмотри на себя! Блузка мятая, на голове не прическа, а птичье гнездо. Я в твоём возрасте уже замуж вышла, а в четырнадцать овдовела. Да если бы я тогда позволила себе такой неряшливый вид и такую кислую мину, меня бы высекли! Даю тебе пять минут, чтобы привести себя в порядок, и жду вежливого приветствия. А в наказание запрещаю тебе пользоваться роботами на две недели. Посуда, стирка, уборка, ну ты помнишь. Я в твоем возрасте всё делала сама. И тебе не позволю жить в праздности.
После этого девочке кусок в горло не лез, а отсутствие аппетита стало очередным поводом для претензий. Тем не менее жахнуть чашку об пол Кончита осмелилась только после того, как сеньора, закончив завтрак, вышла из гостиной. Осколки тотчас же убрал робот, еще не отключенный Ханной, и через минуту от глупого бунта не осталось и следа. Конечно, потом сеньора пересчитает посуду, будут неприятные вопросы, но это потом. А сейчас Кончите хотелось ещё что-нибудь разбить или испортить.
На глаза попала лежащая поперек дорожки сломанная ветка. Кончита быстро подхватила её, опередив робота-садовника. Повертела в руках, оборвала листья и кору. Взмахнула, рассекая воздух – прутик издал задорный свист. Кончита взмахнула еще раз, и еще. Ударила по аккуратной клумбе. Несколько цветов вмиг слетели со стеблей.
«Сеньора Сухейро, – зло подумала девочка. – Сеньора Грязь. Это твоя голова слетела. Это твою шею я сейчас перебила.»
Давящее чувство обиды отступило. Кончита шла по дорожке, усыпая синтекамень сбитыми цветами. Худенькая девочка на пороге юности, с тёмной косой и светлыми глазами. Серый костюм и белая блузка сидели на ней нелепо, но по замыслу Ханны, одежда должна не украшать, а дисциплинировать. Детство кончилось, а с ним ушли удобные платья и спортивные сандалии. Жёсткие туфли, тесные в мыске и свободные в пятке, шаркали при каждом шаге и норовили свалиться. Кончита и сама с радостью сбросила бы их, если бы не десятки камер, следящих за ней. Сеньора не допускала никаких послаблений в одежде, утверждала, что демонстрация наготы – путь к нравственной деградации.
В глубине сада Кончита села на скамейку и достала из кармана печенье. Утащить еду из-за стола – тот еще квест. Если бы заметила Ханна, могла бы и по рукам надавать.
«Воспитанные девицы едят за столом и вовремя, только нищие таскают еду!» – любила повторять наставница.
Две маленькие серые птицы слетели с ветвей и приземлились перед Кончитой, насторожённо глядя блестящими глазками. Сначала девочка бросила крошки подальше от себя. Испугавшись резкого движения, птицы взлетели, но тут же накинулись на еду. Следующую порцию Кончита аккуратно рассыпала у мыска правой туфли и замерла в ожидании. А когда и эти крошки были съедены, положила печенье на край скамьи. Птахи летали над угощением, тревожно посвистывая и не решаясь сесть. Кончита не шевелилась. Сядут или не сядут? Те или не те? В прошлый раз ей удалось подманить птиц близко-близко и почти поверить, что они ее не боятся. Что они – ее друзья.
Птицы склевали печенье, ещё немного поскакали по скамейке и вокруг, но поняв, что больше им ничего не перепадёт, улетели. Кончита встала и направилась было к забору, в свое любимое место, но услышала негромкое жужжание и обернулась. Так и есть, дрон-курьер, нашедший ее по трекер-браслету, принёс послание от сеньоры.
«Кончита, бессовестная девчонка, – взвизгнул в динамике голос наставницы. – Всё бросила и ушла. А учиться кто за тебя будет? Сеньора Ханна? А про наказание уже забыла? Немедленно возвращайся!»
«Чтоб ты сдохла, злобная сука!» – мысленно выругалась Кончита, со сжатыми кулаками шагая за дроном.
Хотелось выполнить все задания побыстрее, а потом поиграть и поболтать в арайнете. Но ИИ-репетитор накидал задач на закрепление материала и еще припомнил работу над ошибками по позавчерашней теме. «Не иначе, сеньора в настройках покопалась. До чего же гадкая баба! Неужели мне всю жизнь смотреть на её недовольную рожу?» – обречённо вздохнула Кончита. «И что будет, если она всё-таки сдохнет или я её сама прибью? Я останусь одна? Или у кого-нибудь хватит, не смелости, а ума вытащить меня отсюда? Может, это будет Кешав? Вроде умный малый. Или Уго? Он посимпатичнее…»
С Уго, Рани, Кешавом, Вероникой и ещё несколькими сверстниками Кончита познакомилась в арайнете года три назад благодаря репетитору. ИИ задал задачу на логику, а Кончита пыталась решить её математически. Погрязнув в вычислениях, она сдалась. «А вот так справились с заданием другие ребята, – ответила программа и выдала несколько файлов с вариантами ответов. То, что за файлами скрываются ссылки на реальных людей, репетитор не учёл, он же не сеньора Сухейро. А у Кончиты появились виртуальные друзья. Они открыли ей мир игр, кино и литературы. Литература помогла научиться разбираться в особенностях взаимоотношения людей; игры помогли расширить познания о технике и водить за нос ИИ.
От друзей девочка узнала в общих чертах о жизни вне периметра. Точнее, о том, что там вообще есть жизнь. Там дети ходят в школу, а взрослые на работу, они встречаются друг с другом, общаются, дружат или враждуют, любят или ненавидят. Они – живут. И с тех пор мечта попасть за периметр стала для Кончиты солнечным лучом в беспросветной жизни под бдительным оком Ханны Сухейро.
4
Купленный дом был изрядно запущен. И Карл так и не сообразил найти робота-домового и сделать уборку, а потому успел испачкать пылью всю одежду. А когда обнаружил в туалете гнездо каких-то местных насекомых размером с крысу, то и вовсе едва не проклял продавца, всё королевство и всю Геяду до кучи. И по нужде ходил в ближайшие кусты, где, впрочем, насекомые тоже присутствовали. И одна такая тварь до крови укусила его за задницу.
- Надо бабу заводить, — бормотал Карл, на ощупь заливая укус на ягодице антисептиком из баллончика. — Это же просто крантец какой-то так жить! Хоть бабку какую нанять, чтоб за порядком следила, ну ё-моё!
Он ощупал место укуса, убедился, что кровь не течёт, и подтянул трусы. Потом штаны. И расправил рубашку.
- Да, нанять… На всё деньги нужны! Они пока что есть, тут чего. Но! Сегодня есть, завтра — нет. А тут ни работы, ни дохода по ренте. Сука, ну как так?! Везде есть рента по крупному вкладу, а в этом сраном королевстве проценты со вкладов идут в королевскую казну. Что за бред свинячий?!
Карл тяжко вздохнул, оглядел неубранный интерьер и вышел из дому. Ещё раз потрогал укушенное место и пошёл к флаеру, которому вмонтировал переключатель в режим инкогнито. Это позволяло становиться незаметным во время полёта в местах, где летать не разрешено. Карл уже несколько раз нарывался на то, что ему настоятельно рекомендовали сменить курс или немедленно покинуть какую-либо зону в таком-то направлении.
А самое главное — как утверждал продавший это устройство тип — при включении режима инкогнито он не только пропадал с радаров, но и терял идентичность. То есть отследить этот флаер по серийному номеру или ещё по каким-нибудь признакам становилось невозможно. То есть если его даже и пытались взять на сопровождение, то опознать всё равно не могли.
Усевшись в кресло и опустив колпак, он задумался над маршрутом сегодняшней прогулки. Была пара закрытых пляжей, где можно было посмотреть на почти не одетых отдыхающих, но эта забава быстро перестала быть весёлой после того, как охранник выстрелил по его леталке из мощного импульсника. И хвала небесам, что не из дыробоя! Как выяснилось, режим инкогнито не делал флаер невидимым для глаз людей.
В королевстве Арайя вообще было на удивление много мест, закрытых для полётов, что немного даже напрягало. Стоило пустить флаер просто куда глаза глядят, и почти тут же приходил сигнал, что необходимо сменить курс. Именно поэтому Штенке и купил блок инкогнито, за немалые деньги, кстати.
Карл поёрзал в кресле, пустил антиграв и поднял флаер над лесом, в зарослях которого располагался его дом. Все преимущества которого ограничивались тем, что не приходится спать, лёжа на земле, как это делает множество людей в королевстве. Поднявшись на полста метров, бывший каторжный охранник повертел головой, продул сопла горизонтального привода и повёл флаер на малом ходу в сторону закрытой зоны, в которой неделю назад приметил нечто вроде свалки. Карл планировал опуститься там наземь и порыться в обломках, в надежде поживиться хоть бы и цветным металлом: ну надо же хоть немного пополнять баланс, ведь если только тратиться, то и до ночёвок под открытым небом недалеко!
- Инкогнито! — буркнул он, подлетев к намеченному месту.
Флаер, по идее, стал незаметен техническим охранным устройствам, и это позволяло надеяться, что никто больше не станет в него стрелять. Да и зона-то была закрыта непонятно зачем: ни пляжа, ни спортивного клуба, ничего такого. Обычная частная территория, огороженная от посторонних. Даже не какое-то королевское учреждение или там военное что-то, обычная вилла с небольшим кусочком прилегающей территории, со свалкой в дальнем углу.
5
Кроме Ханны, Кончита не видела и не знала других людей. А сеньора не всегда была такой стервой. Кончита помнила время, когда Ханна заботилась о ней, пусть и без тепла, но без желчи. Наставница ласково разговаривала с маленькой воспитанницей, учила разным бытовым делам, приходила пожелать спокойной ночи, подтыкала одеяло, иногда читала сказки. Даже несколько раз дарила подарки. Правда, больше полезные, чем приятные: трекер-браслет, отпугиватель насекомых.
А однажды подарила куклу. Самую настоящую, с волосами и глазами. Радости девочки не было границ! Несколько дней Кончита не расставалась с игрушкой, потом начала замечать странное. Она укладывала куклу с собой в кровать, а утром находила ее сидящей на полке напротив. Ханна всегда сажала игрушку так, чтобы она смотрела на Кончиту. И сообразительная малышка, вооружившись пилкой для ногтей, вскрыла кукле голову. Там была камера слежения с двумя сенсорами, реагирующими на движение. За порчу куклы и кражу пилки Сухейро отшлёпала подопечную, и та поняла, что все её игрушки – это то, что найдено на свалке.
Свалка была для Кончиты заветным местом для игр и исследований. Много лет назад здесь разбился флаер. Почему его обломки не убрали с закрытой территории, Кончита не знала, да и не интересовалась: просто свалка всегда здесь была и не вызывала вопросов до поры до времени. Лет с пяти девочка уходила туда, чтобы побыть одной, когда опека сеньоры становилась невыносимой. Там Кончита отыскала множество интересных и нужных предметов: обломки корпуса, приборы – как повреждённые, так и почти целые, вещи пассажиров, чемоданчик с инструментами, красивые стёклышки, проводочки и проволочки, разные по цвету и толщине. Нашлась даже кукла, грязная и местами обгоревшая, но совершенно точно без сенсоров. Кончита поселила куклу в багажном отсеке и оборудовала для неё приличный домик с окнами, мебелью и даже садом.
Позже, благодаря играм в стрелялки, она догадалась, что некогда этот огромный корабль был сбит во время войны. Вряд ли намеренно, но те же игры подсказывали, что когда-то на месте королевства Арайя не было никакого королевства, здесь была прифронтовая зона отчуждения. И огромный флаер, скорее всего, был сбит одной из противоборствующих сторон. Как бы там ни было, но на свалке почти не было сторожевых систем, и Кончита, подрастая, всё чаще уходила в эту мёртвую зону своего и без того ограниченного мирка, чтобы хотя бы при помощи воображения вырваться из опостылевшего окружения.
По мере перехода от игр в ходилки-бродилки (дававшие ей не только развлечение, но и понимание окружающей её природы) к играм в стрелялки, менялись и игры Кончиты на свалке. Теперь она любила сидеть в кабине, воображая себя пилотом. Её леталка меняла назначение раз от раза: то бомбардировщик, то транспортник, то грузовик. Кабина побывала также рестораном, оперным театром и торговым центром.
В последние три года игры были заброшены, а инструменты заботливо припрятаны. Кончита приходила сюда, чтобы посидеть в тишине, подумать о своём, остыть после очередной ссоры с Ханной. И раскурочить при помощи инструментов ещё не разобранные узлы флаера.
Чем старше становилась Кончита, тем больше она раздражала сеньору Сухейро. Ханна будто вымещала на девочке свою неудовлетворённость. Она, так же как и её воспитанница, была отлучена от внешнего мира, но в отличие от неё, знала другую жизнь. Ханна была ещё не стара, сохранила внешнюю привлекательность и тосковала по временам, когда имела успех у мужчин. Собственно, на том и погорела: встретила альфонса, залезла в долги и между тюрьмой и воспитанием маленькой бастарды выбрала последнее. Дальняя родственница похлопотала, порекомендовав Ханну анонимным заказчикам. Одним из условий нанимателей был полный запрет на все контакты вне периметра как для ребёнка, так и для самой наставницы. Тогда сеньора Сухейро ещё не понимала, что её новое назначение ничуть не лучше тюрьмы, а в чём-то даже хуже. Тюремный срок рано или поздно заканчивается, а девчонке ещё расти и расти, и неизвестно, что будет потом. Может быть, им обеим предназначено догнивать на этой прекрасной проклятой вилле…
– Сеньора, что значит бастарда? – спросила однажды Кончита.
– Незаконнорождённая, – коротко бросила Ханна и отхлебнула чепса, поёрзала на гидрокоме и тот превратился в нечто вроде наклонённой кровати.
– А родители у меня есть? – не унималась девочка.
– Не знаю, – огрызнулась наставница. – Иди погуляй.
Больше расспрашивать девочка не решилась, поискала в арайнете и пришла к выводу, что нарушила закон одним своим появлением на свет. С некоторой натяжкой это объясняло её заключение: она преступница, и ей нет места среди честных людей.
Кончита честно пыталась если не подружиться, то хотя бы найти взаимопонимание с наставницей. Но та всё реже бывала трезвой и всё чаще срывалась на подопечную. За малейший проступок Кончиту ждало наказание. Это могла быть работа по дому или саду, лишение сладостей, отключение арайнета, запрет на прогулки, а в особых случаях – всё сразу.
Однажды девочка решила поговорить с Ханной на её языке. Поздно ночью, когда сеньора уснула, Кончита пробралась в её спальню, чтобы утащить баночку чепса. С дегустацией не стала откладывать. При вскрытии банка звонко щёлкнула, но Ханна продолжала заливисто храпеть. Напиток издавал запах перебродивших фруктов и ещё чего-то ненатурального, напоминающего жидкое мыло для посуды. «Ничего! – подбодрила себя Кончита. – Сеньора тоже, наверное, не сразу привыкла.» Она слизнула с горлышка капли чепса – сладко, даже приторно. Зажмурив глаза и задержав дыхание, девочка залпом выпила полбанки. Сразу же захотелось выплюнуть, но напиток уже побежал по пищеводу, неся отраву в юный организм. Кончита почувствовала, что её сейчас стошнит, и поспешила покинуть комнату сеньоры, но не успела. По лужицам рвоты можно было бы проследить путь до спальни девочки. Два робота бесшумно скользили за ней, скрывая следы преступления.
Её тошнило и утром. Сеньора застала воспитанницу в постели и принялась энергично будить. Кончита свесила с кровати взлохмаченную голову и залила рвотой мыски туфель Ханны.
– Ты что, пила, мерзавка? – завизжала Сухейро. – Какой стыд! Вот уж не ожидала.
– Сеньора, не надо так кричать, – огрызнулась Кончита. – Мне плохо.
Ханна хотела сказать ещё что-нибудь воспитательное, но передумав, махнула рукой и направилась к выходу. На пороге она обернулась. К брезгливости в её взгляде примешивалось что-то новое, непривычное. Жалость? Удивление? Может быть. Даже, кажется, что-то похожее на сочувствие. Но Кончита поняла, что искать дружбы с сеньорой такой тяжкой — во всех смыслах — ценой она не готова.
6
Солнце лениво ползло по небосклону, преодолевая скопления кучевых облаков. Кончита закрыла вкладку с учебниками и потянулась, откинувшись на стуле. С заданиями было покончено, а до обеда оставалось около полутора часов. Кончита набрала несколько сообщений друзьям в надежде пообщаться, но никто не ответил. Открыла книгу, но прочитанное не задерживалось в мозгу. Кончита встала и вышла из комнаты. В холле на гидрокоме сидела Ханна Сухейро и шлифовала ногти. Неизменная баночка чепса стояла на подлокотнике, сформированном умной мебелью.
– Ты куда собралась?
В голосе сеньоры Кончита уловила беспричинное недовольство, которое обычно предшествовало скандалу.
– Пойду прогуляюсь, – Кончита улыбнулась, стараясь не смотреть Ханне в глаза.
Прямой взгляд при определённых обстоятельствах мог рассматриваться как вызов.
– Всё выучила? Пойдём, проверю.
Кончита хорошо знала урок, но пристальный взгляд красноватых маленьких глаз заставлял сбиваться и начинать сначала.
– Плохо, – с неприкрытым злорадством кивнула Ханна. – Учи ещё. Прогулка отменяется.
«Ну, ведьма, ты нарвалась! – вспыхнуло в голове. – Хочешь скандала? Будет тебе скандал. Мне уже терять нечего.»
– Спасибо, сеньора, – Кончита вприпрыжку побежала к дверям.
– Что значит спасибо? Ну-ка стой! – Сухейро бросилась наперерез. Она расставила руки, чтобы не пропустить строптивую девчонку, но та ловко поднырнула под локоть. Всё, что успела женщина, это ухватить полу юбки. Кончита, почувствовав натяжение ткани, инстинктивно сделала более широкий шаг, и юбка с треском лопнула по боковому шву.
Несколько секунд обе молчали и смотрели друг на друга широко раскрытыми глазами. Потом одновременно отмерли.
– Что ты наделала?
– Что вы наделали? – воскликнули они в один голос.
– Не можешь вести себя как приличная девица – будешь ходить в рубище! – провозгласила Ханна.
– Да и ладно, – парировала Кончита. – Всё равно меня никто не видит. Могу и без рубища, стыдно будет не мне, а вам.
Пока она избавлялась от остатков юбки, сеньора быстро сходила в кладовку и вытащила оттуда линялый и мятый серый комбинезон. Не говоря ни слова, впихнула одёжку в руки Кончите. Та также молча переоделась и вышла, распахнув двери ногой. Скандал получился даже более ярким и эффектным, чем она ожидала.