137
— Имя?
— Евстолия.
— Отчество?
— Андреевна.
— Фамилия?
— Да как будто ты не знаешь?
— Отвечайте пожалуйста на вопрос.
— Да чтоб ты провалился! Евстолия Андреевна Горчакова; 1933 года рождения. В марте родилась, по гороскопу - рыбы. Член ВКП(б) с 1951. Член КПСС с 1952! В Профсоюзе состояла, членские взносы, до копеечки. Нет. Нет. Не была. Не участвовала. Профессия: врач-дерматолог. Пенсионер. Ветеран труда. Почётный донор. Инвалид 2-й группы. Записывай, давай! Чё ты на меня уставился? А когда всё запишешь, пройдём в соседнюю комнату и я тебе, целый сундук с грамотами покажу! Припёрся тут...
Горча была крайне недовольна появлением в своём доме капитана Салтыкова. Он отвлёк её от важных дел, а самое обидное - отвлёк от обеда, на который она очень рассчитывала. Но не пустить, этого мерзкого оперуполномоченного, было нельзя. Салтыков знал: кто она и чем занимается. Да он сюда за этим и пришёл, гад ползучий. А уж въедливый и дотошный, так просто хуже распоследнего чёрта. Как его только в отделе терпят? Почему его до сих пор, сами менты не убили? Давно ведь пора.
Салтыков Степан Иванович никак не отреагировал на её возмущённый тон. Он спокойненько всё записал в блокнот, а затем, с каменным лицом перевернул страницу.
— В каких связях состоите с гражданками Изольдой Бородиной и Стеллой Карповой? — спросил он.
— В половых... — фыркнула Горча и добавила:
— Не знаю я таких, гражданин начальник.
Салтыков обвёл тяжёлым свинцовым взглядом комнату хозяйки, изучил небогатую обстановку и остановился на старом гинекологическом кресле.
Горча нервно поправила сползшую на нос свежую марлевую повязку. Углядел - держиморда проклятая. Утром только, мороку навела, а он уже углядел.
— Лицензия на осуществление медицинской деятельности, имеется? — спросил Салтыков.
— Да это память, память обычная. Ну, чудачества мои. Нашла на помойке и фантазирую себе, на старости лет, — поспешно сообщила Горча. — А никакой деятельности, я давно не веду. У меня и справка об инвалидности.
Салтыков, не спрашивая разрешения, подошёл к креслу и пощупал его.
— Ага, — глубокомысленно изрёк он и что-то снова записал в своём блокноте.
Жопу бабью учуял, догадалась Горча. Она прекрасно понимала, что "мент поганый", в первую очередь будет давить на больное место. На её частную практику. И если, вслед за его вопросами, последует официальная "предъява" то её могут попросить проехать до отделения. Впрочем, он сюда явно не за нею. А зачем? Нет! На кухню не ходи! Не надо! Ой, только бы в кастрюлю, свой нос ебучий не сунул! Тьфу-ты, чёрт!
Капитан вернулся из кухни вместе с кастрюлей и поставил её на стол. Горча молчала. Она сидела в кресле-качалке и делала вид будто её это не касается. Салтыков подвинул кастрюлю, положил рядом свою фуражку, а затем присел на табурет.
— Теперь поговорим, так сказать, неофициально, — сообщил он.
Горча промолчала.
— В городе снова появился Конченый, — сообщил Салтыков. — А вы мне, кажется обещали, что оттуда не возвращаются?
— Иногда возвращаются, — буркнула Горча. — Читать надо иногда договоры...Мелким почерком.
— Действительно, — усмехнулся Степан Иванович. — И раз уж ты сама это подчеркнула, то мне хотелось бы знать: где твои подружайки?
— Стелла уехала. Сорокоуст у неё. В столицу, стало-быть... По племяшке своей убивается, слёзы льёт, а Изольду, ты лучше - сам ищи. В кабаке она поди, или в антикафе, водкой давится.
Капитана полиции такой ответ не устроил.
— Сегодня ночью, в городе пропало сразу пятьдесят человек. А ещё, до сих пор во все морги продолжают прибывать свежие покойники, и что интересно: это всё самоубийцы. Знаешь их сколько? А знаешь, что это за люди?
— Не знаю, я из дома не выхожу, — проскрипела Горча.
— Это верно, — согласился Степан Иванович. — Однако же: на первом этаже, у лестницы, мною обнаружены следы засохшей крови, а так же, клок женских волос и отпечатки пальцев принадлежащие гражданке Оксане Бертгольц. Как я понимаю, ты её в лабиринт отправила через люк в полу. Или убила?
Не дожидаясь ответа, он снял крышку с кастрюли и выпустив облако пара обратился непосредственно к находившемуся внутри супу.
— Где твоя мама, сынок? Где твоя мамочка? Разлучили тебя с ней, вырвали из утробы холодным крючком, а теперь нечестивая тварь хочет тебя съесть. С чем она тебя сварила, с картошкой? Бедный Антошка.
— Прекращай, — дёрнула носом Горча. — Технически, это маленький кусок мяса. Там, от человека, и нет ничего.
— А Антошка с тобой не согласен. У него тоже есть права. Он мог родиться и стать ценным налогоплательщиком, а сейчас выходит, что ты - вредитель. В стране итак проблемы с демографией, а ты усугубляешь, — возразил Салтыков.
— Плевала я на вашу демографию. Если бы ваше государство хотело, оно бы больше заботилось о рождаемости и поднимало бы медицину, но сколько бы не пиздели умники с голубых экранов, а людишки дохнут. Каждую секунду дохнут. На дорогах, на улицах, от синьки и химии, от кухонных ножей и просроченных консервов, отчего угодно, но почему-то, таким как ты, проще обвинить того, кто послабее и не может дать сдачи. Такова наша власть, на том и законы держатся.
— А ты значит, себя отделяешь от государства? Оно тебя кормит и поит, оно тебе пенсию и льготы разные, а ты этого не ценишь, так выходит? — усмехнулся Салтыков и неожиданно повысил голос. — В городе, больше сотни трупов! Исчез криминальный авторитет Иса Джабраилов! Да так исчез, словно бы его инопланетяне выкрали! А вместе с ним, всех его людей и кучу родственников! Ты хоть понимаешь, какая сейчас грызня пойдёт за его бизнес? А если бы только это... Три нотариуса совершили самоубийство, причём, все в одну ночь, все в петлю полезли, у всех переломы шейного отдела позвоночника и при каждом записка: "В моей смерти прошу винить Изольду Бородину". Ничего не хочешь мне сказать, а?
— Её подставили, — буркнула Горча.
— Кого? Её? Бедную, несчастную старушку-артистку? Вся верхушка арбитражного суда мертва - покончили с собой! И у всех, одна и та же записка. Компания "Кошкин Дом" занимающаяся банкротством - директор и две любовницы. Три самоубийцы в одной постели, и у каждого тела записка. Везде просят винить Изольду, прикинь? А ещё несколько следователей и зам прокурора. И это я ещё кадастровых инженеров с их руководством не упомянул и вишенку на торте... Депутата законодательного собрания Фёдора Исаковича Шмонькина! А ведь он был, без пяти минут сенатор. Ты хоть понимаешь, как расстроятся, там наверху, когда узнают, что он самоубился без разрешения? Да вас всех, после такой премьеры, живьём сожгут!
— Да я-то тут при чём?
— Горча, я сейчас, твой суп, в рукомойник выплесну, — пообещал ей капитан полиции.
— Дожили, — вздохнула она. — У старушки - последнее забирают. Итак живу практически на помойке, дом аварийный, свет с перебоями, холодрыга зимой и летом, канализации никакой и вот мне на помощь приходит представитель власти. Выплёскивай, чё уж теперь...
Но стоило Салтыкову взяться за ручки кастрюли, как она спохватившись быстро сказала:
— Шпала.
Капитан немедленно убрал от кастрюли руки и уточнил.
— Некромант?
— Он самый. Это он устроил эту провокацию.
— Любопытно. А что же его сподвигло на столь отчаянный шаг?
Горча не ответила и Салтыков не поленился озвучить ей свои мысли.
— Я так думаю: Изольда прокляла Шпалу лабиринтом и тот, в порыве отчаяния, устроил геноцид местной кавказской мафии, а заодно и тех, кто с нею сотрудничал. Но почему именно Джабраилов? У него были какие-то замуты с твоей подружкой?
— Не знаю, — демонстративно отвернулась Горча.
— Зато про Конченого, ты знаешь! — неожиданно рявкнул Степан Иванович. — Ты обещала мне, что он там сгинет! А он вернулся и стал сильнее прежнего! Эта макака всякий страх уже потеряла! А всё из-за тебя. Лучше бы я тогда его пристрелил, но тут ты подвернулась, как же. Ко-ко-ко! Наказание лабиринтом - похуже смерти. Твои слова - швабра старая? Ты торчишь мне за Конченого, поняла? А ну, говори живо: где Изольда? Иначе, я с тобой буду разговаривать, в другом месте.
— А суп мой, не тронешь?
— Не трону. Я к нему больше не прикоснусь! Я вообще про него забыл. Говори давай!
Горча призадумалась. Сдавать подругу не входило в её планы, но в данный момент, лучше бросить собаке кость. Да и свалила уже Изольда из старого логова.
— Мясокомбинат "Чунга-Чанга". Там, она обитает. На складе с готовой продукцией, — рассказала она.
— Ну вот и хорошо. Спасибо тебе бабушка за наводочку, — поблагодарил её капитан. — Всего тебе, как говорится, хорошего.
Фуражка вернулась на голову Салтыкова, он встал и пошёл к выходу.
— Погоди! — вцепилась в рукав Горча. — Изольда - не виноватая. Это Шпала всех порешил. Его и судить надобно!
— И тем не менее, её имя и фамилия на каждой из предсмертных записок, — стряхнув её костлявую руку возразил капитан. — А ваш Шпала, может и сам себя уже наказал. Сама же говорила, что из Лабиринта нет выхода.
— Он нашёл! Он своё проклятие, другому передарил! Это не по-понятиям! — взвизгнула Горча.
— Ага! Теперь мне всё ясно, — глядя на неё сверху вниз победоносно заявил полицейский. — Изольда прокляла Шпалу, а тот, чтобы избавиться от проклятия, заключил договор с третьим лицом и выполнил его заветное желание. И как результат: куча трупов. А вы, бабушки, как обычно не при чём?
— Ну и козёл же ты!
— Я служу в органах правопорядка. Защищать этот мир я должен, в том числе и от вас.
— Мудак!
— И кроме того: мне приходиться защищать вас от вас же самих. А вы, бабушки, всё не наиграетесь, я смотрю. Всё козни какие-то строите, злодействуете, не надоело ещё? Ну поругайся, поругайся... Кто ругается - тот потом, всю жизнь мается.
Он дошёл уже до самой двери, когда разгневанная Горча наконец придумала, как его побольнее обидеть.
— Капитан! Никогда ты не станешь майором! — крикнула она ему в спину. В ответ на это полицейский громко чихнул.
Апчхи!
А в следующее мгновение упала и загремела по полу кастрюля с супом. Горча ахнула от горя и словно кошка спрыгнула с кресла-качалки. Приземлившись на четвереньки она подползла к луже с варевом и принялась жадно вылизывать пол.
Её позора Салтыков не увидел. Он уже спускался по старой скрипучей лестнице. Зато увидел кое-кто другой. Не прошло и минуты как на подоконнике зачирикал кнопочный телефон. Горча подняла голову и облизывая на ходу жирные пальцы заковыляла к окну.
—...М-дя? Да. Я. Ем, — прочавкала она в трубку. — Ментяра повёлся на Чунга-Чангу. Спасибо. Заходи в гости, я тебе тоже с пола дам подлизать...Хе-хе. Кстати, о еде... А где твой хвалёный киллер? Ах, вон она. Да. Я почуяла. До связи.
Слепота не помешала Горче увидеть маленькую девочку в красном до колен сарафане с бретельками и белых гольфиках, которая спешила сейчас в сторону полицейской машины на которой приехал Салтыков. Прижимая ладони к стеклу, она слушала, как девочка жалуется доброму дяде-полицейскому на свою несчастливую жизнь: на папу-пьяницу, на маму-наркоманку и на злую собаку от которой она бедная бежала-бежала, да и заблудилась, а ей так хочется домой, к игрушкам и мультикам.
Салтыков, кажется ей поверил, ведь она плакала так искренне и выглядела так невинно. А что это у неё в рюкзачке за спиной? Лягушка? Кажется, это Dendrobates azureus. Ох и ядовитая тварь, ох и хороша. Такая бы, и ей самой пригодилась. Горча инстинктивно облизнулась, подняла телефон и перезвонила своей подруге.
— Планы изменились. Я эту Егозу себе заберу, хорошо? — сообщила она. — А взамен...Да ты дослушай сначала, не ори ты так. Взамен, я разберусь с Конченым.
--------------------
автор Василий Кораблев