227
О том, что с ближайшими братьями по разуму им не повезло, матьане знали с того самого момента, как нашли этих самых братьев. Табуа оказались антиподами во всём, начиная от среды обитания и заканчивая смыслом жизни. Да и внешне у соседей не было ничего общего. Почему вселенский разум так распорядился — только ему и ведомо, но жизнелюбивые, дружелюбные и симпатичные матьане (известные в Большом Мире ещё и как уасчу), в своих стремлениях найти братьев по разуму, нашли первыми именно табуа. Злобных, агрессивных и ненавидящих даже самоё себя.
Конфликты между этими двумя расами начались сразу после того, как табуа вышли в космос. Матьане, вышедшие туда намного раньше, деликатно обходили мир соседей, не желая причинять им беспокойства, но табуа прямо-таки рвались к планете Мать, стремясь устроить геноцид матьан. Чаще всего это заканчивалось печально, по разным причинам. В последнее время матьанам, вошедшим в состав Большого Мира, уже даже в принципе не нужно было самим вступать в противоборство с табуа, да они никогда и не хотели этого, даже прощали соседям иной раз совершенно дикие выходки. Но после очередного враждебного акта, за которым на головы табуа обрушилась тяжёлая длань возмездия от Объединённого Космофлота Большого Мира, народ Мы (матьане) пришёл к выводу, что пора перестать делать вид, будто ничего не происходит. И что пора подробно, внимательно разобраться с соседями-табуа.
Патрульные перехватчики, управляемые андроидами, следящие за порядком в системе звезды Свет, где и находятся домашние миры матьан и табуа, получили запрос. Не требование, не приказ — просьбу. А именно — передать, при оказии, несколько особей табуа на обследование и собеседование на планету Мать. Ну случится патрульным сбить агрессора — они же всё равно выживших спасают. Ну и не на Бэлс-Туао их, а сперва к соседям, на разговор.
***
Задержанных доставил пилот с позывным Мел. Это не было ни его серийным обозначением, ни чем-то ещё, так его прозвали за внешний вид: синтиткани ему накладывали взамен пострадавших без особой оглядки на эстетичность, ставя во главу угла функциональность. И хоть собственно металла в синтигоме не так уж и много, но кличка «Металлолом» подходила этому пилоту как нельзя лучше. Традиционно её сократили и ветеран Светстких баталий со временем привык отзываться на позывной Мел.
В своё время было сломано немало копий в полемиках на тему — стоит ли применять для пилотирования перехватчиков полноценных синтигомов. Многие считали, что достаточно оборудовать эти корабли ИИ. Но практика показала, что всё-таки пилот должен быть отделён от перехватчика, поскольку даже самый прогрессивный автопилот — по сути узел, встроенный в корабль — чисто физически не может, например, взять пленного. Для этого нужно иметь автономность и подвижность.
Мел, выглядящий каким-то монстром Франкенштейна, держал за нервные узлы двух табуа, а сильно беременная матьанка, советница ТСБМ, которую там все звали Бубенчик, смотрела на пленных.
- Ой, матушки. Мел, где ты их взял?
- На орбите, — отозвался пилот, — они шли галсами на космоплане, гражданском, за ними шёл табуанский корабль. Он их обстреливал. Сперва не хотел вмешиваться, потом спас зачем-то. Не знаю.
Бубенчик подошла поближе, заглянула снизу вверх в лица складных пленников и потёрла пузико.
- Ладно, годится. Отведи их в переговорную, пусть там посидят. Попроси накормить и присматривать.
- Хорошо, — отозвался Мел. — Потом их на Бэлс-Туао депортировать?
Матьанка снова погладила живот и пожала плечами.
- Посмотрим!
Пилот, хоть и знающий язык пленников, молча сжал им нервные узлы, вынуждая подчиняться. Табуа, вытянувшись в струнку, мелко затрясли всеми кистями, показывая, что спорить не собираются. Троица ушла, а Бубенчик принялась вызывать переговорщиков, хорошо знающих язык и психологию табуа.
***
Переговорщики, оглашая помещение звенящим треском, ходили из угла в угол, то и дело вскидывая гибкие руки кверху, в подтверждение правоты своих слов. Бубенчик провожала их взглядом чёрных глаз и всё гладила себя по животу. Со стороны могло показаться, что ей вообще безразличны проблемы этих двух мужчин, а уж проблемы табуа — тем более. Но это было совсем не так. Совсем.
- Да бесполезно всё это, — твердил один из переговорщиков, — они повторяют одно и то же, постоянно. Сколько бы пленных я ни допросил — все говорят о том, что мне положено сгнить в выгребной яме и всё в этом духе.
- Бесполезная трата времени, — твердил второй, — с табуа не о чем разговаривать. Они будто вовсе не способны к осмысленному диалогу.
- Я не понимаю, — сокрушался первый, — откуда у них у всех эта тупая зашоренность? Сколько уже лет с ними пытаюсь разговаривать — всё всегда сводится к моей кончине в выгребной яме. Может, со мной не так что-то?
- Ай, брось! Табуа так промывают мозги друг другу, что теряют способность оперировать здравым смыслом. Такое ощущение, что общаешься не с живыми существами, а с примитивными злыми игрушками, созданными безумными кукольниками. Взять хоть этих двоих юнцов: ну вас свои же убить пытались, мы вас же от верной смерти спасли… А что в ответ?
- А в ответ — чтоб ты сдох в выгребной яме. Ну я сто раз проверял: перевожу верно, никаких идиом и чего-то подобного. Просто, прямым текстом: чтоб ты сдох в выгребной яме. Ой, не понимаю. Не понимаю, хоть вы меня режьте, хоть живьём ешьте! Ну откуда это желание увидеть смерть врага именно в яме с дерьмом?
- Да они нас даже не слушают! Словно пробки в ушах! — мужчина демонстративно поковырялся у себя в ухе и сделал вид, что стряхивает что-то с пальца. — Стоят две орясины складные и талдычат свою пропагандонскую чушь. Смотреть тошно.
Бубенчик свистнула, прося внимания.
- Мел их допрашивал?
- Да, — скривился один из переговорщиков, — по-своему, по-машинному.
- Что сказали задержанные?
- Признались, что угнали космоплан, чтобы устроить диверсию. А табуа, свои же, хотели их сбить, чтоб их проступок не повлёк акцию возмездия.
- Молодёжь с ума сходит?
- Ну да. Им, видишь ли, нестерпимо, что Бэлс-Туао вбомбили в каменный век.
Бубенчик тяжело вздохнула и снова погладила ладонями по животу.
- Вот непоседа. Даже представить боюсь, что родится. У меня скоро синяки наружу вылезут!
Мужчины моментально забыли о проблемах и с улыбкой посмотрели на будущую мамочку.
- Всё хорошо будет, вот увидишь!
- Да-да, у моей жены точно так же было! И ничего, нормальная дочка растёт. И жена красавица, лучше прежнего.
- Ладно, — улыбнулась Бубенчик. — Спасибо! Я вас не задерживаю. Буду думать, что делать с этими… задержанными.
Переговорщики ушли, но почти тут же в комнату вошёл Мел. Она посмотрела на него вопросительно. И робот вдруг сказал:
- Они не будут разговаривать с вами. И слушать вас они не будут. Вся ваша совместная история не позволяет им.
- А почему они разговорились с тобой?
- Я применил пытки, — бесстрастно ответил Мел и ушёл.
Бубенчик задумалась, прикусив губу.
Из раздумий её вывел очередной пинок внутри живота. Она улыбнулась и снова принялась гладить нерождённого ребёнка.
***
Комната для переговоров была разделена надвое прозрачной полевой ширмой. По одну её сторону метались, словно звери в клетке, двое табуа. Их нелепые длинный фигуры могли бы вызвать у непривычного человека нервную икоту.
Представители этой расы вообще выглядят странно, скажем так. Даже по сравнению с другими негуманоидами — очень странно. Если представить себе этакую палку на двух ногах с парой колен на каждой, гнущихся во все стороны, с двумя поперечинами разной длины, к концам которых прикреплены руки с двумя локтями на каждой, а вдобавок водрузить на верхний конец палки (которая тоже, кстати, переламывается в нескольких местах) вытянутую вертикально голову без ушей, но с пятью глазами… Да ещё и с переламывающейся шеей, воткнутой прямо в нижнюю челюсть. Если это место вообще можно назвать челюстью, конечно.
Бубенчик стояла по другую сторону защитного поля и разглядывала мечущихся задержанных. Табуа не пугали её, она с детства знала, как те выглядят, как и любой житель планеты Мать. И она отлично знала, что никакого диалога с ними не получится, более того — стоит убрать защиту и они накинутся на неё, чтобы растерзать голыми руками. А события последних десятилетий показали, что табуа ненавистны любые гуманоиды, особенно люди.
Бубенчик смотрела на чужаков и мысленно выбирала переговорщиков-негуманоидов. В Тайном Совете она видела представителей всех миров, входящих в Большой Мир. И планировала попросить на предстоящем собрании Совета выбрать представителей для переговоров с табуа. Мел подал хорошую мысль, надо отдать должное этому роботу…
***
Первой вызвалась поговорить Мать шестого Роя трихсиарцев, глава Камеи. Строго говоря, она не была классической представительницей своей расы, но для несведущих ничем не отличалась от остальных трихсиарцев. Но Мать была медиумом. Она могла не только попытаться поговорить с табуа, но и получить во время беседы информацию, недоступную другим.
На самом деле, Матери, как и большинству её сородичей, было интересно познакомиться с секстопедами, существами, имеющими шесть конечностей. И теперь она, переступая с ноги на ногу и сложив руки на груди, с любопытством разглядывала высоченных «палочников».
- Вы столь необычны! — проговорила Мать, дождавшись, когда табуа обратят на неё внимание. — Скажу честно: никогда не видела существ, у которых две ноги и четыре руки.
- Это ещё что за урод?! — воскликнул один из задержанных.
- Подожди, — сказал второй, — у него хотя бы что-то общее с нами.
Мать посмотрела на него поощрительно и сделала жест, словно бы говоря — ну вот можешь же, когда хочешь. Но говорить что-либо она больше не стала. Да и разглядывать собеседников внезапно прекратила. Поспешно развернулась и ушла из переговорной, оставив табуа в недоумении.
В смежном помещении, где находились охранники-синтигомы, она перевела дух и попросила проводить её к Бубенчику. Матьанка встретила Мать, взволнованную и теребящую украшения, взглядом чёрных глаз и поставленными торчмя ушами.
- Что-то не так?
Трихсиарка сделала успокаивающий жест и плюхнулась на гидроком, тут же устроивший её с максимальным комфортом.
- Всё в порядке, милая. Сама я с этими извергами разговаривать не стану, но ты на правильном пути. Не скажу точно, но… Уверяю, ты всё делаешь правильно. И прок от твоей затеи будет. Не спрашивай, — она жестом остановила собеседницу, — я не скажу. Знание подробностей лишь помешает. А может и навредить! Я видела будущее, но тебе этого видеть не надо. Просто знай: ты всё делаешь правильно!
Бубенчик мило улыбнулась собеседнице и сказала:
- В любом случае, я очень благодарна тебе, Мать, за то, что отозвалась на мою просьбу. Прости, что собеседники оказались столь неприятны.
- Милая, никто не принуждал меня к этому разговору. И никто не обещал, что он будет приятным. И… Скажу по секрету: мне была нужна встряска. Слишком уж монотонна и пресна моя жизнь во дворце Матери. И так редко удаётся сделать хоть что-то, полезное не только моему Рою или сородичам из других Роёв.
***
- Вы думаете, что только вы ненавидите гуманоидов? — старый, но всё ещё очень крепкий и сильный рептилоид презрительно отвернулся от табуа. — Наивные.
- Уас Маати! — взвизгнул один из задержанных. — Надеюсь, защита здесь достаточно прочная.
Ящер резко дёрнул головой и выкатил на него глаз.
- Заткнись! Твари вроде тебя не смеют открывать свои поганые дыхала, когда говорит высший!
Табуа отскочили к дальней стене и обнялись, словно испуганные дети. И смотрели на страшное существо, вытаращив все свои десять глаз. По пять каждый. А рептилоид подошёл к полевой ширме вплотную и продолжил:
- Миллион лет моя раса презирала всех, не похожих на нас. Предки стирали всё живое на планетах, где природа посмела исказить высшую справедливость и не дала разума рептилиям. Мои предки населили планету Урк-Ха, запустив на ней правильную эволюцию, где высшими являются те, кому это предначертано изначально. Затем так же поступили с планетой Ирк-Ха. Сотни тысяч лет моя раса доминировала в пространстве, неся справедливость в миры, где природа опрометчиво пошла неверным путём. Знаете, чем это закончилось? Изоляцией и унижением. Потому, что во вселенной нашлась только одна раса разумных рептилий. Наша раса. Все, все остальные разумные во вселенной — другие! Мы оказались одни во враждебном окружении и теперь… Таких, как я почти не осталось даже среди моего народа, моей расы. Нас не преследуют и не унижают, нам позволили жить так, как мы считаем правильным. И мы постепенно уходим в небытие, скоро даже памяти о нас не останется. И нам, догматам, никак не легче от того, что наша раса интегрировалась в Большой Мир. От того, что сарра, как они теперь себя называют, сотрудничают с теми, кого мы всегда считали низшими. Наше время ушло. Даже сарра считают нас ненормальными и позволяют нам жить по старым обычаям лишь из жалости.
Ящер вдруг сильно ударил кулаками по полевой ширме и табуа непроизвольно сложились во всех суставах, сразу став меньше едва ли не втрое. Их откровенно пугало это чудовище, несмотря на то, что оно никак не могло до них дотянуться.
- Будь моя воля, — зло продолжил рептилоид, — я бы лично привёл к вашей планете армаду и сам, вот этими руками, разорвал бы вас на куски. Я разрушил бы ваши города и сжёг ваши посевы. Сделал бы так, чтобы те из вас, кто остались в живых, позавидовали мёртвым.
Отойдя от ширмы, ящер вдруг наклонился, вскинув хвост и исторг в сторону табуа струю гуано. Выпрямился, поправил чёрную свою тунику и, брякая коваными сапогами, вышел из переговорной. Жестом остановил синтигома и стремительно прошёл в сторону кабины телепорта. Уже внутри он услышал голос Бубенчика и, сжав кулаки, хлестнул хвостом по стене.
- Не торопись.
- Дай мне уйти.
- Прошу, удели мне немного внимания.
Ящер глухо зарычал, но дал понять, что слушает.
- Почему ты не сказал им, что их народ в точности повторяет ошибку твоего народа?
- Имеющий уши — услышит. Имеющий разум — поймёт.
Повисло молчание.
- Спасибо! — внезапно сказала матьанка. — Ты прав, друг. Позволь пожелать тебе хорошего дня. И не держи на меня зла, прошу. Лучше тебя никто не объяснил бы табуа, в какой грустной ситуации они находятся.
Ящер — один из немногих догматов, придерживающихся старых порядков, житель планеты Эль-Ха, подаренной его народу землянами — кивнул.
- Тебе тоже хорошего дня, иная.
Прижал сенсор старта и отбыл в родной мир, откуда его призвал Советник.
***
Молодой цсупа был просто великолепен.
Он смотрел сквозь прозрачную защиту на табуа и искромётно глумился над палочниками, пытающимися на него наброситься.
- Твою мать, а. Я думал, что ничего хуже интервентов уж и быть не может. Может! Те хоть на что-то способны, а тут… Небо пресветлое, это вообще что? Бактерии, что ли?
- Тварь! Тва-а-арь! Ты — хуже всех! Мерзкое уродство!
- Да уж где мне до вас, красавчики. Ути какие вы бяки!
Табуа бились о полевую ширму, заходясь в истерике, а цсупа, покачивая лысой головой, улыбался, наблюдая за ними.
- Ты имеешь шесть конечностей, но ты хуже уасчу, гибких мягких пакостей! Как Маати допустил, чтобы на свете было вот такое?!
- Твою ж матушку… До чего природа разнообразно подходит к созданию тварей своих. И неразборчиво. Вот соседи ваши, уасчу, как вы их зовёте, ну прелесть, какие милые ребята! Просто красавчики! А на вас вот отоспалась природа-матушка…
- Мразь! Как в мире может вообще существовать вот такое, как ты?!
Цсупа весело рассмеялся.
- Полностью отоспалась! Пукнула во сне и получились табуа. Других версий у меня нет, право-слово, ни одной. — Подойдя к стойке, цсупа отрегулировал подачу дыхательной смеси для табуа таким образом, чтобы те, отравившись кислородом, малость угомонились. Потом вернулся к ширме и продолжил: — Вы знаете, моя раса миллионы лет была уверена в том, что является самой древней, самой просвещённой и может вершить правосудие. Цсупа вбомбили в каменный век рептилоидов, потом долго смотрели свысока на людей Земли, считая себя этакими менторами… Пока простой земной парень по имени Андрей Субботин не предъявил нам живую создательницу нашей расы. И знаете, эта оглушительная оплеуха вернула нам здравый смысл. И у цсупа хватило сил и мудрости не выпячивать своё древнее происхождение, кичась им. Потому что нашлась та, кто была много старше их. И была при этом гуманоидом. Да-да, друзья мои шестилапые, наличие правильного количества конечностей не даёт нам никакого преимущества. И во вселенной есть куда как более древние существа, вовсе не имеющие ни одной конечности. Ни единой! Такие вот дела, братцы… Я не скажу про всех гуманоидов — я просто не знаком с ними всеми — но те, которых я знаю — отличные ребята. И цсупа многому научились у тех же землян. Я догадываюсь, что вы испытываете в адрес жителей соседней планеты, догадываюсь. И хочу вам сказать, что люди — гуманоиды, на минуточку — несколько раз решали проблемы цсупа, которые тем людям в боги годятся. Вот и подумайте, бляди вы складные, а может стоит вам приглядеться к матьанам, да поучиться у них уму-разуму? Глядишь и настанет просветление в головушках ваших деревянных?..
Цсупа грациозно развернулся к табуа кормой и пошёл на выход, бодро помахивая хвостом. Вряд ли аборигены Бэлс-Туао по достоинству оценили сей демарш. Но открытая демонстрация собственной задницы у цсупа означает… Да-да. То, что он не считает вас существом разумным.
***
Арахнида пробыл в переговорной дольше всех. В какой-то момент венерианин отключил связь и матьане ничего так и не узнали о том, что происходило в переговорной.
А разговор там был очень и очень серьёзный. Поскольку Пётр Великий не был склонен к пустому времяпрепровождению. Он даже отключил полевую защиту и вёл беседу с табуа лицом к лицу. И те даже не пытались проявлять агрессию, и вовсе не потому, что были слабее или боялись Великого. Они и представления даже не имели о том, что за существо перед ними и кто такой арахнида magnus.
- Знаете, в соседнем измерении живут мои дальние родственники, режимляне. И в Большом Мире о них знают лишь то, что это крайне неприятные существа.
- Ты хотел сказать — в соседней галактике.
- Нет, ты хотел это услышать. Но я сказал именно то, что сказал. И это не только твоя проблема, это проблема не только табуа. И даже не проблема общения представителей разных рас. Наши собственные мысли часто не позволяют нам понимать то, что мы слышим.
Табуа всплеснул верхними руками, а нижние сложил на груди в смиренном жесте.
- Прости. Так что ты хотел сказать о своих родственниках?
Пётр пошевелил рудиментами и продолжил:
- Они считают себя самыми умными, самыми хитрыми, самыми совершенными существами, несмотря на то, что, объективно, всего лишь воры и торгаши, готовые ради выгоды на любую сделку или подлость. Знакомо, правда? Что-то напоминает, не правда ли?
Собеседники скосились друг на друга, явно не понимая, что не так в поведении неведомых режимлян. Но в вопросе арахниды звучал не только вопрос. И табуа решил уточнить:
- Судя по всему, ты отличаешься от них?
- Речь не обо мне. Режимляне — вымирающая, агонизирующая раса. Пройдёт совсем немного времени и о них даже памяти не останется. Но на Венере живут дети арахнид, аксолотли. И они ничем, вообще ничем не отличаются от режимлян. Если поставить рядом аксолотля и режимлянина, будет невозможно определить, кто есть кто. Различие их в том, что аксолотли — нормальные, адекватные разумные существа. И никакое вымирание им не грозит. Напротив, у них — прекрасные перспективы на будущее. И, в отличие от режимлян, венериане сотрудничают с другими расами, не пытаясь кого-то обмануть или обокрасть. А уж концепция причинения смерти кому-то, пусть даже самым непохожим на нас существам, нам абсолютно неприемлема.
- Не ты первый говоришь нам о том, что табуа следует делать то-то и то-то. Вы все словно помешались на этом — типа следует взаимодействовать с иными. Да табуа всю свою историю пытаются взаимодействовать с уасчу! И эти мерзкие гибкие коротышки всегда отворачивались от нас! Всегда!
Пётр жестом попросил задержанных вернуться на свою сторону переговорной. Потом включил ширму и, перед тем, как уйти, проговорил:
- Вот и попробуйте задуматься над этим: почему от вас отворачиваются все и всегда. Возможно, дело в вас самих?
Арахнида вышел из переговорной и пошёл к Бубенчику. Черноглазая малявка встретила его вопросительным взглядом.
- Всё нормально? Ты отключил связь, я переживала.
Пётр легонько погладил её пальцами и успокоил:
- Всё хорошо. Никто не пострадал. Я пока не скажу тебе ничего, но обещаю, что непременно вернусь и ты всё-всё узнаешь. Пока что пусть с табуа поговорят и другие переговорщики.
Бубенчик вздохнула и погладила живот.
- Да остались только форсы. Приглашали люпусов, но те отказались, сославшись на то, что они воины, а не дипломаты. Ждём вот, когда делегат от форсов прибудет. Или дать табуа время? Чтобы переварили сказанное тобой?
Пётр совершенно по-человечески отмахнулся рукой.
- Без разницы. Как сама посчитаешь нужным! А что до люпусов, то они немного лукавят. Им и впрямь легче убить, чем уговорить, но это вовсе не значит, что с ними говорить не о чем. Они, как бы это сказать… просто поддерживают репутацию смертоносцев.
***
Форсы прибыли вдвоём, причём оба псоголова явно не имели ни малейшего представления, зачем их послали чёрт-те куда. Но, увидав беременную Бубенчик, принялись облизывать её и всячески смешить, словно две дурашливые дворняжки. Она смеялась и отбивалась от них, охала, придерживала живот и утирала слёзы.
- Перестаньте! Рожу сейчас, вот бестолочи… Отстаньте! Вас сюда пригласили, чтобы вы не меня тут развлекали, а чтобы поговорили с табуа!
- Всему своё время, милая! Дай нам за тебя порадоваться, погрустить мы всегда успеем.
Форсы обняли с двух сторон матьанку и, повиливая хвостами, принялись гладить по животу.
- Ты счастливая, Бубенчик. Мы так рады за тебя!
- Ох, братцы, какие же вы славные! — она гладила форсов по головам, трепала их за уши и ей даже и в голову не приходило, что они — древнейшие сапиенс вселенной, чьи предки некогда прибыли в Большой Мир из-за трёх пределов, что вообще осмыслить почти невозможно…
Обнюхав лопоушку со всех сторон, форсы наконец отошли, встали у стенки и всем видом продемонстрировали свою готовность заняться делом. Бубенчик позвала синтигома и тот проводил догхедов в переговорную.
- Твою мать, братец, а они и впрямь рослые. Почти как наши соседи.
- Если они хоть в половину столь же разумны, то не всё потеряно.
Форсов словно подменили. Эта парочка человечков с собачьими головами уже никак не походили на дурашливых пёсиков и выглядели совершенно серьёзными.
- Эй, вы, двое! У вас языки отнялись? — Табуа подошли к ширме и упёрлись в неё ладонями, разглядывая новых собеседников. — Вы хоть присядьте, что ли, я с вашими ногами разговаривать не намерен.
Один из табуа сложился в суставах и внимательно посмотрел на форса.
- Ты смотри. Эти ещё меньше! А тоже важничают, можно подумать…
- Можно и подумать, — парировал форс, — занятие полезное, вообще-то.
- А судить о собеседнике по его росту, — подхватил второй догхэд, — дело последнее. Я про вас могу сказать, что по росту и дурь кладётся, но я же этого не говорю.
- И да, — снова заговорил первый, — вам бы лучше вести себя прилично. За вами вся ваша планета наблюдает в режиме реального времени. Полагаю, вам не сильно хочется позориться перед сородичами.
Сложившийся табуа распрямился и отошёл от ширмы на шаг.
- За нами наблюдают с самого начала?!
- Конечно. Посредством вас мы разговариваем со всей вашей планетой. Неужели такая простая и очевидная вещь вам и в голову не пришла? Вашему народу выпал шанс познакомиться с большинством негуманоидов Большого Мира. Не все сочли нужным разговаривать с вами, но достаточно, я полагаю, и тех, кто сюда пришли.
- Вы тоже будете поучать нас, рассказывать, что нам делать и как нам жить?
- И не подумаем, — усмехнулся форс. — Мы пришли взглянуть на вас, составить, так сказать, собственное представление. Гуманоиды, в отличие от вас, имеют привычку интересоваться мнением сторонних наблюдателей.
- И ваши ближайшие соседи, любезно предоставившие вам двоим убежище от ваших же сородичей, хоть и знают табуа лучше всех в Большом Мире, не берутся выносить вам приговор, не выслушав всех сторон.
- Судя по изученной нами информации, — один из форсов, заложив руки за спину, принялся мерно расхаживать по переговорной, — а её нам любезно предоставили не только уасчу, как вы их называете, но и другие гуманоиды Большого Мира, народу табуа следовало бы познакомится с другими расами-изгоями. Но часть из них просто недоступна для общения, а другая часть является гуманоидами, которые вам отвратительны априори.
- Скажу больше, — второй форс сложил руки на груди и принялся раскачиваться с пятки на носок, — часть негуманоидов нашего общего мира отказались иметь дело со столь неадекватными существами, как вы. Поскольку не видят смысла вмешиваться в ваши невесёлые дела. Им и своих дел хватает! И я отлично их понимаю.
- Представляю, что вам всем про нас наговорили уасчу! — зло проговорил табуа. — Эти гибкие мелкие уроды…
- Да ты себя-то в зеркале видел? — перебил его форс, прекратив раскачиваться. — Форсы видели столько разных живых существ за всю свою историю, что и сосчитать-то невозможно! И многие выглядели так, что и вас бы оторопь взяла. А ведь есть разумы, которых и увидеть невозможно, не то что постичь их, просто хоть представить — насколько они грандиозны, по сравнению с нами, малыми тварями!
- Вы думаете, — усмехнулся другой псоголов, — что уже видели всё. Смею вас заверить, вам лучше не знать тех, кого вы не видели. Если вы думаете, что люди и сарра, вбомбившие Бэлс-Туао в каменный век, страшны, то знайте: вы не знакомы с люпусами, что могут пройти по вашей планете и не оставить на ней ничего живого, кроме растений и микроорганизмов.
- И вы не знаете о драконах, которые способны просто разорвать вашу планету, не заботясь тем, что на ней кто-то живёт.
- И что ещё страшнее — драконы знают о вас и ваша планета им не нравится, — через плечо добавил, остановившись в углу, второй форс. — Они были здесь пару раз и оба раза сказали, что это место им противно. Последний раз, когда им не понравилась планета Бета Альбы, они не церемонились.
- И этой планеты больше нет, — жёстко закончил первый и снова принялся раскачиваться на ступнях.
- Вы не имеете права!..
- Есть такие вещи, — подхватил второй табуа, — как право каждой расы на жизнь и самоопределение!
Форсы переглянулись и горестно помотали головами, шлёпая себя ушами по мордам.
- Смотри-ка, что вспомнили…
- Ага. Только вот почему-то отказывают матьанам в этом праве, вот странность.
- Ну да, ну да. Эти мелкие гибкие уродцы табуа неприятны и табуа считают, что уасчу не имеют права на жизнь и самоопределение.
- А сами табуа — белые и пушистые, милейшие существа в обозримом пространстве, да-да. Им просто с соседями не повезло, такая неприятность!
Смолкнув, оба форса повернулись к табуа и посмотрели на них столь строго, что те отошли к дальней стене переговорной. Потом один форс подошёл к защите, оглядел её и потрогал пальцем.
- Драконы не будут размышлять о том, что вам хочется жить. Точно так же, как вы этого не делаете в отношении уасчу. Они не разорвали вашу Бэлс-Туао по одной-единственной причине: это нарушит баланс всей системы и принесёт вред планете Мать, которая драконам не причиняет дискомфорта.
- И потому, что мы, жители Большого Мира, попросили их не делать этого. Как видите, мы умеем договариваться.
- Чему и вам бы неплохо поучится. Потому что люди уже давно изучили вас насквозь и могут уничтожить как вид, не прибегая к разрушению Бэлс-Туао.
- Один миллион тонн нужной аэрозоли в вашу атмосферу. И от табуа останутся лишь воспоминания.
- Неприятные. Но через десяток-другой лет эту планету можно будет терроморфировать и использовать для нужд Большого Мира. Например, мы, форсы, не отказались бы от собственной планеты в этом пределе.
Закошмарить табуа сильнее, чем это сделали два метровых форса, не вышло ни у кого. Мешая правду с неправдой, они смогли нагнать на табуа такого жаху, что те прилипли к стене и не смели пошевелить и пальцем. Лишь водили глазами, переводя взгляд с одного чёрного собеседника на другого. И эти два мелких, с виду таких беспомощных псоголова, казались табуа самыми страшными существами во вселенной.
А форсы, незаметно перемигнувшись, многозначительно кивнули друг дружке и степенно покинули переговорную. И в смежной комнате, немало озадачив охранников, вдруг упали на четвереньки и припустили прочь совершенно по-собачьи. Ворвавшись в кабинет Бубенчика, весело облаяли её и ещё некоторое время дурачились, смеша хозяйку своими выходками.
***
Муравей с Антиллы прибыл на планету Мать неожиданно. Особи не имели собственного представителя в ТСБМ, а на предложение пообщаться с табуа ответили отказом. Но, неожиданно для всех, к системе звезды Свет прилетел дракон. Он не приближался, оставаясь на довольно-таки большом расстоянии, а потом просто исчез, как это всегда делают драконы. Вот был дракон — и вот его не стало. Зато из кабины трансмира вышел огромный муравей и, пользуясь пси, попросил проводить его в переговорную.
Бубенчик встретила его, как и всех гостей. Попросив прощенья за то, что не встаёт, она показала муравью на гидроком и тот, нисколько не удивляясь, спокойно расположился с доступным комфортом, отлично объяснив мебели, как именно ему будет удобно. Потом заговорил, пользуясь приклеенным к нему синтигомом лингвером:
- Не удивляйся. Некогда я был в симбиозе с женщиной-землянкой и хорошо знаком с их мебелью.
- Честно говоря, я уже немного устала удивляться. Здесь побывало столько разных созданий, что впору составлять каталог.
Муравей поёрзал, поскрипел челюстями, потом шеей. Все его движения выдавали некоторую неловкость, словно Особи было непривычно в этом теле.
- Мне нравится ваш воздух. Не столь хорош, как дома, но много лучше, чем в других местах. Земной мне был неприятен, мурерский чуть получше, но слишком сырой. А шарианский просто невыносим!
- На Бэлс-Туао тебе, наверно, совсем не понравится. Но тебе туда и не нужно: задержанные находятся в этом здании. Робот проводит тебя, Особь. Но сначала объясни, если можно, почему вы решили изменить первоначальное решение?
- Мы очень редко покидаем Антиллу. И почти совсем никак не участвуем в жизни Большого Мира. И мне пришлось убеждать сородичей в том, что мне вовсе не трудно выполнить твою просьбу. Я прибыл сюда потому, что считаю, что этот контакт с табуа может дать антилльцам новую пищу для размышлений. И да, мне самому жуть как надоело сидеть на жопе ровно. Хоть и отвык от симбиоза с вот такими телами, — муравей постучал по себе передними ногами, — но сделал над собой усилие и отправился в путь.
Бубенчик сморщилась, пошевелила ушами и с кряхтеньем сменила позу.
- Малыш совсем расхулиганился. Мне рожать со дня на день, а так хочется довести начатое до конца.
Муравей вскинул передние ноги и покрутил головой.
- Знакомая ситуация! Ольга, с которой я был в симбиозе, родила пять детей, прежде чем мы расстались. Не буду отнимать у тебя время, Бубенчик. Пойду, посмотрю на ваших задержанных. Вдруг смогу чем-то помочь нам всем.
Прежде чем войти в переговорную, муравей попросил охранника наклеить ему атмосферный фильтр.
- Ты собираешься отключить ширму?
- Да. Дело в том, что мне совершенно ни к чему вести с табуа беседы, мне нужно поместить фрагмент себя хотя бы в одного из них. И вернуть его обратно потом, разумеется!
Синтигом немного подумал, подозвал второго охранника и объяснил ему ситуацию, пользуясь радиоканалом. После этого оба вошли в переговорную, сопровождая муравья. Табуа, знакомые с роботами, напряглись. Они прекрасно знали, что сделать с синтигомами ничего не получится — те сильны и не чувствуют боли. Зато они сами могут причинить очень сильную боль, зажимая в руках нервные узлы!
- Скажи им, что хочешь сделать. Не согласятся добровольно — принудим.
Антиллец поскрипел шеей, подошёл к ширме и объяснил табуа, что от них требуется. Те осторожничали, косясь на охранников, не бесновались, но и соглашаться на сомнительную процедуру не спешили.
- Откуда нам знать, вдруг то, что ты велишь нам глотать, убьёт нас?
- Не убьёт, — заверил их муравей. — Никого и никогда не убивало. Напротив, это я рискую потерять часть самого себя. Ведь мне совершенно неизвестна ваша физиология.
- Тогда зачем ты на этом настаиваешь?
- Затем, что в простых разговорах толку почти нет. А мои части быстро переговорят с вашими эго напрямую и после расскажут обо всём мне.
Табуа переглянулись, снова посмотрели на охранников.
- А если мы откажемся, роботы будут нас мучить?
- Не знаю. Но лучше бы вам не спорить и просто сделать то, что я прошу. По-хорошему.
- Нет. Мы отказываемся. Пусть все видят, как ваши машины терзают нас!
Один из охранников подошёл к стойке и что-то изменил в настройках. Потом обернулся к задержанным.
- Кислород. Вреда он вам не причинит, но упрямства поубавит. Когда почувствуете, что готовы — скажите, я уберу ширму.
С минуту ничего не происходило. Потом табуа начали зажимать себе рты руками, задерживая дыхание — избыток кислорода их не убивал, но приводил в бессознательное состояние. Ещё через десяток-другой секунд задержанные, качаясь, словно пьяные, подошли к ширме и начали скоблить по ней пальцами. Потом один не выдержал и сказал негромко:
- Уберите ширму, мы согласны.
Охранник отключил подачу кислорода, посмотрел на упавших на пол и слабо шевелящихся задержанных.
- Уверен, что они в таком виде пригодны? Дать им продышаться?
- Нет, — ответил антиллец, — я могу работать даже со спящими.
Синтигом отключил генератор поля и ширма исчезла. Табуа поползли по полу, спеша выбраться из насыщенной кислородом среды. А антиллец, которому кислород никоим образом не мешал, выплюнул в передние ножки кусок Особи и, ухватив челюстями одного из табуа за шею, просунул этот серый, переливающийся комок ему в рот. Подождал, чтобы произошёл симбиоз и отпустил задержанного. Минут через пять табуа вытаращил глаза и шея его судорожно вытянулась, а в раскрытом рту показался серый ком. Муравей забрал его и проглотил.
- Вот видишь — ничего страшного! — Легонько скрипнув шеей, повернулся к роботу: — Приглядите за ними, похоже, начинают приходить в себя.
- Будешь с ними ещё работать или нам убрать их за ширму?
- Подожди. Сейчас я перейду вот в этого весь. Придержите моего носителя, чтобы не убежал! И постарайтесь не сломать ему ноги и усики.
Антиллец подошёл ко второму лежащему табуа, перевернул его на спину и, удерживая за плечи передними ножками, наклонился, раскрыл челюсти и совместил рот со ртом табуа. Уколол его средней ногой в нервный узел, тот раскрыл рот и антиллец послал синтигому пси:
- Держите муравья!Когда большой серый ком вошёл в тело табуа, муравей на миг замер, потом принялся оглядываться: тело перешло под управление мозгом насекомого. Охранники не стали рисковать и накинули на него полевую ловушку, поскольку она не могла ничем навредить муравью, но и не позволила бы ему убежать.
А вот задержанный неожиданно сел, подтянул ноги и внимательно оглядел собственные руки, по одной поднося их к лицу.
- Неплохо. По сравнению с муравьём — очень неплохо! И даже по сравнению с человеком хорошо. Особо радует наличие шести конечностей. Мы привычны к такому. — Он встал, сделал несколько шагов по переговорной и повернулся к охраннику. — Правда, ходить на двух — это чисто человеческое.
- С тобой всё в порядке?
- Да! — Табуа-симбионт вдруг сделал несколько танцевальных па, приведя в полное недоумение своего сородича. — Всё отлично! Разум табуа легко повинуется и позволяет мне чувствовать себя в этом теле, как в своём собственном. Это даёт много информации о носителе, да и в мозгах можно покопаться без спешки…
Синтигом пожал плечами.
- Скажи, когда закончишь. Мы муравья освободим и придержим.
Симбионт погулял по переговорной, поразглядывал пятью глазами окружающее и подошёл к сородичу-табуа.
- Эх ты, бедолага! Знал бы, чего вас лишает ваша непримиримость.
***
Последним переговорщиком выступила пожилая матьанка. Её никто не приглашал, она пришла сама. Уговорила Бубенчик пропустить её к табуа и пошла в переговорную. Там она долго стояла возле ширмы и разглядывала задержанных. Потом негромко заговорила:
- Мои родители погибли по вашей вине. Я выросла с этим. И прожила с этим всю жизнь. Но несколько лет назад по вашей вине погибли мои дети. И как жить с этим — я не знаю. Вы принесли мне столько горя, что я не могу с ним жить. — Пожилая женщина подошла к стойке и отключила генератор поля. Вернулась к табуа и сказала: — Убейте и меня. Раз сделали мою жизнь столь горькой, то лучше заберите её. Вы же шли сюда за этим? Шли, чтобы убивать? Ну так и убейте.
Она стояла, опустив голову и вытирая текущие слёзы. А табуа смотрели на неё и не смели пошевелиться. Они могли легко свернуть шею этой старушке, но почему-то желания сделать это у них не возникало. Один из задержанных подошёл к стойке связи на своей стороне переговорной и вызвал охрану. И сказал вошедшему синтигому:
- Уведи её. И верни на место ширму.
***
Бубенчик полулежала в объятиях гидрокома и оглядывала собравшихся переговорщиков. Руки её лежали на животе и заметно приподнимались под напором малыша, упрямо не желающего сидеть внутри и ищущего выход.
- Простите, что настояла на том, чтобы собраться здесь и столь скоро. Сами видите, войдите в положение…
- Не волнуйся, милая, — отозвалась Мать шестого Роя, — твой мальчик родится завтра днём, можешь быть в этом совершенно уверена! И сегодня ты можешь делать то, что справедливо считаешь своим делом.
- Но в любом случае, — подал голос непривычно серьёзный форс, — мы не станем тут растекаться по древу и витийствовать. Мы, наша раса, считаем, что табуа следует держать в строжайшей изоляции, поскольку нужно много времени для того, чтобы они изменили своё отношение к окружающему их Большому Миру и его обитателям.
- Поддерживаю, — сказал рептилоид и облизнул глаз раздвоенным, змеиным языком. — Эти… существа, с позволения сказать, должны проделать тот же путь, что и мы. Пусть в их обществе возникнет раскол. Пусть образуется протестное движение. После раскола, как показывает история, старые мировоззрения останутся в меньшинстве, а новые, революционные, смогут выйти на контакт со всеми нами. — Ящер окинул взглядом присутствующих и насмешливо свистнул ноздрями. — Ну что вы все на меня так смотрите? Всерьёз считали меня за конченного догмата? И правильно считали! Я и есть самый что ни на есть конченный догмат. Но это не значит, что я не вижу мира вокруг себя и не способен критически осмысливать увиденное. Мы, догматы, не просто секта упоротых упрямцев, не желающих жить в новом мире, мы — то самое рвотное, которое дают безумцам, дабы те могли сравнить то, что имеют, с тем, к чему стремятся в шорах собственных заблуждений. И молодые сарра — а их немало, к несчастью — имеют возможность вступить в наши ряды. И на собственной шкуре понять, что догматизм не панацея от проблем, встающих перед обществом сарра. И я считаю, что униженные, отвергнутые, вышвырнутые на помойку табуа должны полными горстями нажраться плодов собственного догматизма, чтобы, пройдя через это, возродиться в новом качестве, через кровь, боль и революции. И оставить для грядущих поколений часть упоротых, которые своим ядом будут показывать, от чего они ушли и к чему не должны возвращаться.
Присутствующие чувствовали себя несколько неловко. Лишь один форс дёрнул за ухо второго и негромко сказал ему:
- С тебя причитается. Как видишь, я был прав.
Цсупа, меняющий окрас тела самыми странными цветовыми гаммами, вдруг рассмеялся.
- Ну ты, братец, удивил! Отхлестал хвостом по мордасам! Я всё думал: ну что за беспардонный тип, взял и нагадил в общественном месте! А ты, оказывается, совсем непрост… Уважаю!
Ящер скосился на него и буркнул:
- Сам тоже хорош… Показать жопу собеседнику — это так по-планетянски.
Тут не удержались уже все и зашлись смехом. Бубенчик аж стонала в объятьях гидрокома и охала, Мать Роя закрывала лицо руками и вздрагивала всем телом, цсупа бил по полу руками и рассекал воздух хвостом. А форсы просто свалились с гидрокома и катались по полу, дрыгая всеми четырьмя. Не смеялись лишь ящер и антиллец, анатомия которых не предусматривала подобной функции организма.
Просмеявшись, планетянин поднял палец, показывая, что хочет продолжить. Все понемногу стихли, даже форсы снова взгромоздились вдвоём на один гидроком.
- Поскольку уничтожать целую расу недопустимо, я считаю, что изоляция и внимательное наблюдение — самый лучший выход. Мы можем легко и просто лишить табуа возможности пакостить народу Мы, установить контроль за настроениями на Бэлс-Туао, поощрять тенденции прогрессивные и порицать деструктивные. Как-то так, я считаю.
- Что скажешь ты, Пётр? — спросила Бубенчик и все обернулись к арахниде.
- Пусть сначала выскажется Особь.
Все обернулись к муравью и тот вышел в точку, где он находился как бы в фокусе параболы. Представители разных рас замерли в ожидании, лишь Мать шестого Роя загадочно улыбалась.
- Положение расы табуа плачевно. Затратив массу усилий на лечение разума этих несчастных, мы неизбежно уничтожим их. К сожалению, революционные меры неприемлемы! Наша цивилизация, раса, с позволения сказать, построена таким образом, что мы не взаимодействуем с иными формами разума. Но мы знакомы со всеми вами. И имеем возможность сравнивать. Возвращаясь к табуа, скажу следующее: им противопоказано всё, что мы можем им предложить. Для них губительны как изоляция, так и контакты с Большим Миром. Нужно искать способы изоляции от табуа, при этом не изолируя самих табуа. Потому что насильственное удержание их приведёт их к деградации и вымиранию, а если мы позволим им продолжать нападки на народ Мы и остальных, то всё останется в прежнем положении и ни к чему хорошему не приведёт. Как ни грустно, вынужден констатировать, что благом для всех стало бы не бесконечное ограничение свободы, приводящее к длительной агонии и вымиранию, а быстрое и гуманное уничтожение расы табуа.
Речь антилльца просто оглушила собравшихся. Даже неугомонные форсы замерли и затихли. Лишь трихсиарка продолжала загадочно улыбаться. А Бубенчик горестно сморщилась и заплакала.
- Так что же? Неужели нет способа избежать этого? Ни одного?..
Она с надеждой посмотрела на венерианина. И Пётр негромко заговорил:
- К сожалению, Особь права. Раса табуа обречена. В их геноме заложен механизм самоуничтожения и мы никак не можем отключить его, даже если приложим к этому все силы. Но выход есть! Нужно отобрать несколько особей, отселить их с Бэлс-Туао и работать с этой группой на уровне генов. Так, как в своё время поступили с моей расой, отобрав несколько особей и оставив вымирать население домашнего мира арахнид. Люди, существа совершенно далёкие от вымирания, прошли этот путь многократно, изолировавшись от Земли и начав жизнь с чистого листа: Мурера, Шара и другие. Никто не предскажет, какой вариант окажется, в итоге, верным, но у людей есть альтернатива. Мы, венериане, стали альтернативой цивилизации Режима Два. И мы можем создать альтернативу для табуа. Люди, спасшие арахнид. И арахниды, выжившие вопреки всему. Мы уже проходили этот путь и готовы помочь табуа пройти его.
- Но что делать с миллиардом табуа на Бэлс-Туао?
- Они умрут, милая, — ответила Мать шестого Роя, перестав улыбаться. — Они умрут в любом случае. Нужно лишь не дать им разрушить свою планету, поскольку это повлечёт гибель планеты Мать. Табуа ещё не пришли к этому решению, но непременно придут. Пойдут на массовое самоубийство только лишь для того, чтобы убить всех Мы. Это я поняла в первый же день и не стала говорить тебе. Теперь ты знаешь, почему. — Она нашла глазами форсов и грустно улыбнулась. — На III-хси'аР есть технология, создающая условия, невыносимые для жизни форм, отличных от трихсиарцев. Это работает быстро и безболезненно. Если с табуа это не сработает… Готовьте свою аэрозоль.
- Мы примем решение здесь? — тихо спросила Бубенчик. — Не будем выносить на обсуждение Тайного Совета?
- Нет, милая, — ответила Мать, вытирая слёзы. — У нас просто нет времени на споры. Есть выбор: погибнет одна раса или погибнут две расы. Я голосую за гибель одной.
Трихсиарка подняла руку. Форсы, переглянувшись, прижали уши и подняли свои ладошки с двумя большими пальцами. Следующим поднял семипалую руку рептилоид. Скрипнув хитином, поднял переднюю ножку, оканчивающуюся острым кончиком, антиллец. Хлестнув по полу хвостом, поднял трёхпалую руку цсупа, покрасневший и покрывшийся белыми пятнами. Поднял руку Пётр Великий. Бубенчик обвела взглядом гостей и снова расплакалась.
- Ну почему, почему, почему?! Что мы им сделали?! За что они так ненавидят нас?!
Арахнида подошёл к ней, положил руку на плечо и забрал её душевную боль себе. И сказал:
- Табуа — жертва, ошибка природы. Они не смогли уничтожить сами себя в междусобных войнах и устремились во вне, ища смерти там. Вы отказали им в этой милости и табуа решили взять вас в заложники, принуждая иных выполнить эту нелёгкую миссию. Табуа не ненавидят вас, Бубенчик. Они просто не видят иного выхода. Они очень долго провоцировали вас, дожидаясь возмездия. Даже ещё сами того не понимая. А сейчас, зная, что их заставят жить вопреки их желанию, табуа готовы совершить самоубийство. И просто мстят вам за то, что вы оказались добрыми. И не убили их.
Матьанка огладила живот ладошками, вытерла слёзы и подняла свою гибкую руку.
- Единогласно!
02.2024г.
yaplakal.com