25
НА СТОЛ КАЛОДУ, ГАСПАДА!
Я был запалин директарам через три минуты посли званка на читвертый урок, сразу же посли маиво пайавленийа ф вистибюле.
- Нитормас блять! Че, апять курить хадил?! - лецо директара выражала целуйу гамму чуств, среди каторых приабладал правидный гнев.
- Да Вы че, Александыр Падлавич, папытался схитрить я, я воздухам выхадил падышать.
- Хуясе, «воздухам»! На улитсе минус 35 градусав Цельсийа! Ф такуйу пагоду воздухам дышать не ходют! Да ат тебя ваняет, как ат паравоза! А ну-ка, быстра давай суда сигареты!!
С этими славами директар школы Александыр Падлавич Гарбункофф лехким движенийем карманника с 50-летним стажем выхватил у миня ис кармана то, што па йиво мненийу была сигаретами. Но эта были ни сафсем сигареты…
- Ох ты блиа! Эта че за хуйня?! - директар был ф састайании нибальшова ахуйенийа.
- Вы действительна хатите, штобы йа Вам абйаснил, што эта за хуйня, или сами спасобны дагадацца?
На ладони директара пакоилась мая калода парнаграфичиских игральных карт…
Чесна спизженые мною у бухова саседа-фатографа, эти карты бес песды были нацыанальным дастайанием фсех поцанов из нашыва 7А класа. Мы их знали фсех наизусть. Пирифотаные с буржуйскава цвитнова аригинала на пленку имени «Свема», атпичатаные на чорна-белай глимай бумаге савецкава праизвотства, крива разрезаные, патертые и с загнутыми углами, эти карты йавлялись источникам неиссякаимава сцуканах вдахнавенийа и васторга для нас, малалетних падонкав, часами рассматривафшых их ф школьнам падвали посли урокаф. У каждава из нас, среди блядей, изабражонных на этих картах, была свая лубоффь, свая Дульсинея, сфая Мадонна, сфая Мария Складофская блять Кюри. И эти самыйе карты сичас диржал ф руках этат уйебан, директар школы Александыр Падлавич Гарбункоф…
- Знайеш Нитормас, миня ужэ сафсем зайибали тфаи художыства: то ты дражжей ф ачки ф женскам сартире набрасал, то ты песды таварисчу надавал, а типерь есчо и парнаграфийу ф нашей школе развел?! Ну фсе песдетс, надаела, тфайо будусчие будит решацца на педсавете! Фсе, песдуй в клас учицца!
С этими славами директар атправился хуй знаит куда, а я, ф саатветствии с ево саветам, пабрел на урок.
Ф тот день пафтыкать ф черна-белых бап у нас, естессна, непалучилась, я расказал как была дела групе самых надежных таварисчей, и мы единагласна приняли единственна правильнае решэнийе – списдить карты назат у пидараса-директара.
Первым делам была выйаснить, где именна этат казел приачет карты. Задача была вазложэна на падонка па кличке Жукафф. Кликуху эту он палучил не ф честь извеснава маршала, а ф честь не мение извеснава пирсанажа Ваньки Жукава, писафшева крео на диревню дедушке. Жукафф песпесды напаминал нам Ваню, так как был хил, немащен и любил хавать фсякие заваляфшыеся абйедки.
За дастафку сведений а местанахаждении карт Жукаву была абещана, што он будет назначен Хранителем Одной Карты, той, каторуйу он выбирит. Он сразу жэ выбрал караля бубей, бабу гринадерскава вида, каторая па Жукаффским славам как две капли вады была пахожа на Жукаффскуйу маман.
В саатветствии с разработаным планам, на следуйусчий день Жукафф должэн был занять наблюдательный пост на дереве напротив акна кабинета директара, нахадифшевося на фтаром этажэ, и сидеть там ни слезая и ни атвлекайась, пака эта сцука ни выдаст, где находяцца карты.
Жукафф атсутствавал ф класе с первава па четвертый урок, а перед пятым пайавился и расказал, что карты находяцца в верхнем йащике письминнава стала директара. Па ево расказу, через 10 минут посли начала четвертава урока, сразу жэ после таво, как Жукафф закончил сцать с дерива на голавы даверчивых прахожых, директар школы зашол ф кабинет, закрыл дверь на ключь, дастал из верхнева йащика письминнава стала маи карты, акуратна разлажыл их на сталешницэ, вытасчил хуй и падрачил. Жукафф ни атрываясь смарел за развитием працэсса, штобы удаставерицца, што карты вернуцца именна туда, аткуда ани пайавились. Спустиф на зарание загатовленуйу газету «Известийа», вместа таво, штобы слажыть карты и вернуцца к рукавотству школай, директар фстал, падашол к акну и закурил, задумчива рассматривайа дерева и нахадящивася на нем Жукава. Жукафф маментальна среагиравал, замаскиравафшысь пад павешэннава месными сотонистами дваровава ката Тимафея, и пять минут фтыкал в отдыхайусчева ат дрочки директара выпучеными да ахуйенийа глазами и аскалеными ниибацца зубами. Пакуриф, директар слажил карты абратна и выщэл ис кабинета. Давольный Жукафф такжэ пакинул свой наблюдательный пункт. Таким образам, Жукафф вазложэнуйу на нево задачю выпалнил.
С другой стараны, задачя извлеченийа карт из директарскава письминнава стала апридиленна напаминала задачю па извлеченийу Кащеивай смерти из скаски пра Ивана сцуканах Царевичя. Пасудити сами: стол нахадился ф директарскам кабинети, дверь ф каторый нахадилась ф канцелярии, населеннай сцучкай-сикритаршей, а дверь ф канцелярийу нахадилась ф глубине учитильскай, где пастайянна крутилась хуй знаит скока препадафф. Но ни смаря на эта ф тот жы день посли урокаф нами был разработан ниибаца блистящий план па спасенийу карт.
На следуйусчий жэ день наш план был привиден ф действийе. Первым пунктам плана была выступленийе падонка с пагремухай Дацэнт. Кличку эту он палучил из-за таво, што па теласлажэнийу и тимпираминту сильна напаминал артиста Лионава из ниибаца заприщеннава ф то время фильма «Джэнтельмены Удачи». С младых нагтей асазнав бреннасть мирскова сцуканах сусчистваванийя, Дацэнт пришол к вываду, што ни он должын служыть сваиму телу, а как раз наабарод – ево тела далжно служыть Дацэнту. Ф саатветствии с этим он, заибафшысь седеть на уроке, занехуйделать мог раскавырять сибе да крови нос, измазать сибе этай кровйу фсе йеблисче, ф асобиннасти возли ушей, буднична так вывалицца ф праход между партами и нидышать. Патом, кагда ево струдом типо аткачивали, он расказывал учитилям фсякуйу хуйню, типа «Выхажу йа на школьный двор, падходят ка мне три мальчика и гаварят «Пазави Ареха», йа им сказал, что с Арехам низнаком а ани мне песды надавали…». За такой бирущий задушу раскас Дацэнт как правила бывал пасылаим с урокаф на праверку ф бальницу, вместа чиво радасна шол ф кено.
Итак, ровна ф 11:15, за пять минут да аканчанийа бальшой пиримены, Дацэнт пайавился на леснице, на адин марш вышэ учитильскай. Первыйе 15 минут перемены были патрачены Дацэнтам длиа таво, штобы налажыть грим: лецо и руки были абработаны слабым растворам галубой акварели, а после ево высыханийа карандашом были наведины синяки пад глазами. Посли этава па виду Дацэнт сильна смахивал на труп. Дацэнт атнесся к этаму делу серйозна, так как ано было аценена мной ф храненийе трех карт. Итак, закатиф глаза и красива развирнуфшись фполабарота, Дацэнт пакатился внис па лесницэ, скурпулезна хуйачась галавой ап каждуйу из двацати двух ступеник. Дастигнуф уравня фтарова этажа, Дацэнт аткатился на сиридину каридора и застыл в палажэнии «лйожа на спине руки фрось». Дэмарш Дацэнта ни астался низамеченым. Истошна закричяли прахадифшые мима дефачки-первакласнитсы. Препады выглянули ис учитильскай и сразу ваткнули, што на их глазах умираит чилавек. Чериз 10 сикунд ф учитильскай ни асталась ни аднаво препада: фсе ани пабижали спасать издыхайусчева Дацэнта. «ДАЦЭНТУ ПЕСДА!! ДАЦЭНТУ ПЕСДА!!», - заарала никагда никем неебанайа учитильница батаники Алла Питровна и варвалась ф кабинет директара. Директар тожэ вышэл ф каридор павтыкать што за хуйня. Эта была сигналам к следуйусчему этапу аперацыи. Я с памошникам па кличке Дегать рванул прямиком ф учитильскуйу. Падбижаф к двирям я аглянулся, как рас для таво, штобы заценить, как Дацэнту делаит искуствинае дыхание метадам «рот фрот» потный учитиль фискультуры Дмитрий Илйич Пердюк (этат препад-падонак дастоин атдельнава креатива). Сразу жэ награда Дацэнту была мной мыслена увиличина с трех да пяти карт.
Следуйусчим рубежом была канцелярийа, каторуйу занимала сикритарша директара Марина Тимафеивна, песда 50-ти лет, нипакидайусчайа свой пост никагда. Ф данный мамент ана найаривала тилифон для таво, штобы вызвать Дацэнту скоруйу помащ. Мы с Дегтем присели па оби стораны открытай двири ф канцылярийу. Для выкуриванийа пративника с крепка занимайемых пазицый, мной есчо с вечира была загатовлина биалагичискае сцуканах аружые в виде ниибацца бальшой и галоднай крысы, с рискам для жызни атловленнай на памойке возле меснава гастранома. Крыса с вечира нахадилась ф каропке ат папиных туфлей «Саламандра». Йа приаткрыл каропку, а для таво, штобы ана знала, куда нада бижать, Дегтем был брошэн пад стол сикритаршы указатель ф виде палавины плавленнава сырка «Дружба». Но крыса, ахуйев ат крикав, внизапнава света и балтанки, в каторуйу ана папала ва время нашей бигатни, никуда бижать нихатела, а прадалжала сидеть ф каропке и думать: «А пашли бы вы фсе нахуй». Нужна была принимать экстреные блять меры. Йа прифстал, вытряхнул крысу напол, и са фех сил песданул па ней нагой. Такому удару пазавидавал бы сам Диега Марадона. Издавайа жалобный писк, крыса не фбежала, а на брейусчем палете влетела пряма падноги злайебучей сикритарше. Сикритарша ат таких делоф ахуйела большэ, чем крыса, бросила тилифон, запрыгнула на стол и пазорна бижала, аставив на праизвол сутьбы директарский кабинет…
Дальшэ фсе была делам техники. Разветка Жукава сработала бес сучка, бес задоринки, карты были там, где он сказал, и ф кабинете директара йа был не болие пяти сикунд. Следов йа старался ниаставлять. Штобы ни запалицца на дактипаскапическай сцуканах экспиртизе, маи пальцы были пакрыты засохшым слойем белава клейя ПВА. Дегать аставался на стреме, палучиф строгийе указанийа ф случайе пайавленийа препадаф, ситритаршы или директара, зделать фсе, што в ево силах для таво, чтобы йа мог сйебацца с ва фтарой рас спизжэнными картами.
Директар абнаружыл прапажу карт где-та ва время шэстова урока. С мрачным видам зайдя к нам ф клас и прирваф прахадифшый урок матиматики, он тыкнул ф миня пальцэм и сказал: «После урокаф ф майом кабинете», посли чиво аткланялся и пакинул памищение. Ну хули, придваритильна пиридав карты на хранение ф надежные руки, пашол йа к директару.
Сикритарша смарела на миня с плоха скрывайемай ненавистью. «Не иначе палучила песды за самовольный атход с ахраняемаво рубежа», - дагадался йа.
- Сцука, где карты?!, - как толька йа пайавился ф ево кабинете, заарал директар.
- Эта Вам лучче знать, ани жэ у Вас были, - прикинулся шлангам йа.
- Блять! Мала таво, што ты приносиш ф школу парнаграфичиские картинки, так ты есчо и варуиш их ис кабинета директара! Сиводня карты, а зафтра – деньги! Ты жы пианер, где твой галстух?!
- Што за галасловныйе абвиненийа?! Папрашу придйавить даказатильства!!, - ф свайу очиридь вазмутился йа.
- Даказатильства?! Падажди, будут тибе даказатильства!! Йа вот вызаву сичас инспектара ис децкай комнаты милитсыи и есчо аднаво инспектара из горано и фсе пра тибя им раскажу!! И пра то, што ты куриш, и пра то што ты дересся, и пра то как ты Зине Забалотнай передник на уроке пенийа паджог!! И, самае главнае, я им пра карты фсе раскажу, раскажу што ты вор и развратник!!! Тибя выганят из нашей блять школы и атправять ф калонийу для нисавершинналетних!!!
Вот эта была ужэ слишкам. Дела ф том, што будучи ниибаца каким падонкам, я давольна нихила умел играть на таком нитипичнам для падонка музыкальнам инструменте, как скрипка. В аснавном майом рипиртуаре были такие бисмертныйе праизвидения, как «Гоп-стоп», «Паручик Галицын» и т.д., но длиа пользы дела какнехуйделать я мог захуйачить че-нибуть болие канвенцыанальнае, типа Моцарта, Сальери или как ево нах, а фспомнил – Вивальди. Эта майо умение активна использовалось директарам ва время ежэгодных музыкальных алимпиад, кагда улыбайусчийся ва фсю фставнуйу челюсть директар выхадил на сцэну и абйавлял: «А сичас выступит наш юный Давидойстрах, Миша Нитормас». За «юнава Давидойстраха» у миня было дикае жыланийе заталкать директару смычок в жопу или ф глас, но йа абычна здержывался, выхадил на сцэну, играл что-нибуть простенькае из Генделя, срывал бурные апладисменты, пирихадясчие ф авацыи и забывал ап алимпиаде да следуйусчева года. Директар вешал на стенку есче адин диплом за призавое места, заслуженнае маим ниибацца виртуозным испалненийем, цэлую неделю после алимпиады мы с ним были типо друзьями, и фпаслетствии он миня нисильна даставал. Паетаму йа расценил ево теперешний маналог, как злосное нарушэнийе слажыфшэвося статус-кво. Нада была действавать ришытильна. Ни мигайа, йа смарел ф лецо директара школы Александра Падлавичя Гарбункова, члена партии с 1947 года:
- А пачиму Вы ниспрашываете, что им расскажу ЙА?! Вас эта ниинтирисует?? Так вот, йа им скажу: Таварисчи инспектары! Фдумайтесь как следуйет ф данный случяй… Сдесь мы имеим дела са случяем, кагда йа, Миша Нитормас, не признайусь, што списдел парнаграфичиские карты ис кабинета директара, и фсе абвининийа ево галасловны. Но с другой стараны, ф даннам случяе сам директар школы Александы Падлавич Гарбункофф призднайоцца ф том, что он хранил парнаграфийу у сибя ф стале!! Зачем, спрашываецца?! Пачиму он ее ни парвал на кусочки, ни сжог, ни сйел ф канце-канцов, как эта делали нашы развеччики, папав в лапы Геастапа?! Вместа этава он ее решыл сахранить, и не мне Вам расказывать, што принята делать, глядя на парнаграфические картинки!!!
Лецо директара приабрело расцветку, каторая мне што-та апределенна напаминала, но йа сразу не мог фтыкнуть, што. Толька спустя некатарае время, в спакойнай небаевой апстановке, йа понял: ано напаминала мне ВЫМЯ.
Директар махал рукой и што-та хател мне саабщить, но у нево хуйова палучалась. Из ево горла вылетали нечленараздельныйе хрипы, ис каторых пастепенна начали вырисовывацца некие слава:
- «Нахуй… нахуй… иди атсуда нахуй…».
С гордо поднятай галавой, нипрасчайась, йа пакинул памисчение. Больше к теме карт мы в беседах с директарам не вазврасчались.
© Нетормоз
yaplakal.com