131
- В общем, спасибо этому дому, пойдем к другому. Оставляй, Коля, им чаевые да пойдем дальше.
Коля кивнул. Ну, как кивнул. Медленно опустил и поднял голову. Они вообще, оба-два уже были в том состоянии, когда движения носили характер смазанный и плывущий. Собственно, как и их сознание, изрядно поколоченное разным алкоголем, который они успешно потребляли с самого приезда в Одессу и до вот этой вот глубокой ночи.
Серёга двинулся было к выходу, но тут же остановился и развернулся к столику. В красивой миске, проложенной бумагой лежала едва початая горка черных сухарей, поблескивая кристалликами соли. Пива было так уже много внутри, что заказанным к нему сухарям места не нашлось.
"Жаль. Вкусно". - подумал Сергей.
Потом взял бумагу, свернул ее кулечком, поместив внутри изумительно пахнущие кусочки высушенного хлеба.
Пошатываясь, вышли они в Городской Сад из почти одноименного заведения.
- Чо. Куда. - спросил как всегда немногословный Николай.
- А ты вообще раньше в Одессе бывал? - начали разогревать Сергея внутренние демоны приключений.
Коля помотал головой.
- А я бывал несколько раз. Хочешь, покажу где тут что? На Тёщином мосту жеж не был? Тут недалеко, пошли.
И они, все так же пошатываясь, вышли из Городского Сада и пошли куда-то вниз.
Сергей сам себе удивлялся, что он так замечательно помнит дорогу. Он чувствовал, куда нужно пойти, где нужно свернуть. Шли они медленно, но уверенно.
Улицы, выставив редкую цепочку часовых в окнах, погрузились уже во тьму и спали. Наверное, спали. Скорее всего, спали. Ну кто может предположить, что некоторые ночи в южном городе бывают такими, что лучше лежать тихо, дышать ровно и верить в то, что к тебе ничто не зайдет и утром ты увидишь свет. Такое могло бы прийти в голову человеку нервически беспокойному, склонному к тревогам и страхам. Или тому, кто давно и чутко живёт в этом городе…
Улицы передавали Сергея и Николая друг другу поворотами и переходами, вели их в сторону моря. Хотя, они, скорее всего, не отдавали себе отчета в том, что идут к морю. Они просто шли. Колей овладевало странное оцепенение, но паники оно в нем не вызывало, было знакомо, встречалось ранее. Просто надо было пропустить, притормозить коней немного и заказать себе крепкий чай.
Серый вообще не парился ничем, он шел, вздыхая полной грудью ночной воздух, который падал на опьянение и помогал алкосерферу держать волну.
А вот и закончились дома. Вернее, они не закончились, просто как-то отодвинулись, выставив перед собой деревья.
Ребята прошли еще немного вперед.
- Короче, где-то тут, там еще перед ним памятник сердцу установлен. Штука такая из прутьев, замки на них цепляют.
Коля в очередной раз кивнул и вдруг… Начал заваливаться.
- Эй, ты чо? Колян, мля!
Сергей подхватил друга, подтащил его к так кстати оказавшейся лавочке.
- Сиди тут, я ща. Тебе водички попить надо. Там мы проходили какие-то шаурмичные, я ща туда сгоняю. Сиди, Колян.
Сергей повернулся, пошел ускоряя шаг в обратном направлении.
На повороте тропинки он обернулся, словно бы его кто дернул за плечо.
Коля все так же грузно сидел на лавочке, почти завалившись. А возле него стоял кто-то в белом.
«Бляха, кто там? Ща у Коляна телефон отожмут и бабки».
- Эй, кто там? Свалите от него, слышите?
Фигура повернулась в его сторону.
«Баба» - с облегчением подумал Серёга.
Но все равно решил вернуться к другу. Что-то в ней было странное.
- Короче, моему корешу плохо, перебрал чутка. Вы идите себе, мы разберемся.
Дама молчала, глядя на подходившего все ближе Сергея.
Тот шел быстро, но когда оставалось всего пару шагов, запнулся и выматерился, взглянув себе под ноги в поисках ямы.
Смутился.
- Извиняюсь, короче. - пробормотал он, поднимая глаза.
И замер, встретившись с ней взглядом.
Женщина была странной. Может быть, если бы он был знатоком истории дамских платьев, его могла бы смутить ее одежда, но времена сейчас такие, что люди одеваются и более странным образом. Его заставили оцепенеть её глаза. Черные, без белка, с багровым отсветом по самым краям. Они не затягивали в себя как бездонные колодцы. Нет. Они выстреливали копьями тьмы, что пронзали тебя, заставляя стоять на месте и ждать. Ждать, когда она, только что стоявшая возле Николая и несколько даже нежно придерживавшая его за массивное плечо, вдруг окажется рядом с ним. И эта хрупкая ладонь, эти тонкие пальчики пройдут по его щеке, оставляя за собой холодный след. И аромат, запах, ощутимый и чем-то знакомый.
Сергей сглотнул. Потом, сам не понимая почему, вдруг произнес строчки, которые когда-то слышал в каком-то фильме…
Ваши пальцы пахнут ладаном,
А в ресницах спит печаль.
Дама отпрыгнула, зашипев как рассерженная кошка. Ее красивое, слегка округлое лицо вытянулось злобной и страшной гримасой.
- Нет! Не смей говорить эти строки — беззвучно произнесла она.
Какой-то частью сознания Сергей понимал, что произнесла она именно беззвучно. Но он услышал. Понял. Как и понял, что времени, их с Колей на двоих времени, осталось немного, последние песчинки скользят по стеклу.
- Отпусти нас. - Сергей сам не понимал, почему вдруг он просит, чем им, двум здоровым мужиками может грозить эта хрупкая красивая женщина.
Она качнула головой.
- Я голодна.
Серегина рука сама собой поднялась вверх и вытянулась в сторону женщины. В руке, как теперь он увидел, так и был зажат бумажный кулек с сухариками к пиву.
Существо слегка наклонило голову в сторону. Послышался вдох, ее тонкие ноздри затрепетали, пропуская больший чем обычно объем воздуха. И тут она… расхохоталась. Мелодично, звонко и все так же беззвучно.
Выхватив из руки Сергея кулек с сухариками, она развернулась, прошла немного в сторону Тещиного моста и... исчезла.
Копье, пронзившее Сергея, растворилось в воздухе, и он обрушился на скамейку, рядом с Колей. И так и просидел на ней до самого утра.
Утром, когда очнулся Николай, необычайно молчаливый Сергей потащил его в сторону вокзала. Коля пытался расспрашивать, он ничего не помнил, но Сергей ничего не отвечал. Лишь один раз он сказал, что надо уезжать из города. Коля молча слушался товарища, предполагая, что они ночью во что-то влипли и лучше бы им и вправду уехать.
Уехать и так и не узнать ничего о той, что так не любит некоторые стихи и так обожает черные сухарики. Не произносящая ни звука, но говорящая так много, как когда-то могла при жизни...
Впрочем, может оно и к лучшему.
Да и вы тоже, буде занесет вас нелегкая ночью в центр этого не древнего, но полного тайн города, не идите туда, где можно встретить Белую Даму. А коли вдруг пойдете, то это будет на ваш страх и риск.
Не всегда голод можно утолить одними лишь сухариками, не всегда может так везти...
© Ammok
===
Историческая справка.
Александр Вертинский посвятил эти строчки именно ей. Но она, услышав их, в ужасе потребовала убрать посвящение, посчитав, что этот стих предрекает ей скорую смерть. Когда мастер узнал о её смерти, он вернул посвящение.
А черные сухарики были её маленькой слабостью при жизни.
Королева экрана, артистка немого кино, Вера Холодная.
yaplakal.com