28
В кабинете царила такая тишина, что было слышно, как потрескивает паркет. Двое мужчин поглядывали друг на друга исподлобья. Наконец, один из них нарушил молчание, которое становилось враждебным.
- Так и почему бы вам не поделиться информацией? – спросил он. – Согласитесь, от вас не убудет.
- Давайте сразу договоримся – у меня нет информации. Есть наблюдения, случайно замеченные… детали, и всё это наводит на очень странные выводы. Вам когда-нибудь приходилось делать очень странные выводы?
Первый мужчина потянулся к нагрудному карману пиджака, где лежало удостоверение, но передумал: хозяину кабинета и так прекрасно известно, кто он и откуда.
- Я начал служить, когда вы были еще студентом. Естественно, мне приходилось делать разные выводы, в том числе и очень странные.
- Нет, вы не поняли. Я имею в виду такие выводы, которые противоречат всем вашим представлениям об устройстве мира. Бьют по фундаментальным понятиям. Я вовсе не желаю, чтобы вы делали такие выводы с моих слов.
- У меня нет задачи оценивать вашу компетентность, - первый мужчина приподнял брови. – Я всего лишь пытаюсь понять, что происходило с ним в тот день до и после крушения на шоссе. В этом действительно есть что-то странное…
Заведующий отделением интенсивной психотерапии выдвинул ящик стола, достал пачку смятых листов А4 и протянул гостю. Тот стал осторожно перекладывать листы, рассматривая сделанные на них карандашные наброски.
- Надо же… Он у вас заделался художником?
- Он быстро сдаёт. Три инфаркта почти подряд, четвертого ему не пережить. Эти рисунки ему помогут… поскорее отправиться на тот свет. Когда он заканчивает новый, может сутки подряд лежать плашмя. Его так колотит, что с потолка штукатурка отваливается.
- Он пытается нарисовать женщину, доктор?
- Здесь всё в хронологическом порядке – первые сверху и так далее. Смотрите дальше.
Перебирая листы, мужчина из спецслужбы вздергивал брови всё выше.
- Вот, уже вполне узнаваемо. Одна и та же. Получается, он с самого начала пытался нарисовать именно ее?
- Он совершенствуется. Одаренная личность. Кстати, а вы не скажете, в порядке взаимного информирования – кто же он на самом деле такой?
Ничто во внешности Кита не выдавало его профессиональную принадлежность. На него можно было смотреть часами, и не догадаться, в какой области он делает себе карьеру. Лишь редкая, чуть кривоватая усмешка намекала, что Кит гораздо интереснее, чем о нём думают.
Кто-то причислял Кита к миру искусств, и в определенном смысле это соответствовало истине. Но не потому, что он занимался творческой работой, а потому, что подходил к своей работе творчески. Кит был свободным художником.
Выкрутив на себя ручку скорости, Кит ушел в поворот, подрезав «Феррари» - водила раздраженно надавил кнопку сигнала. Впрочем, настроение окружающих Кит перестал замечать еще во втором классе.
Сейчас он ехал на украденном скутере, владельцу которого предстояло очнуться в больнице после тяжелой черепно-мозговой травмы.
Челнок ждал в назначенном месте. Он небрежно прислонился к двери серого джипа и грыз фисташки, аккуратно складывая в карман скорлупу.
Кит остановил скутер в двух шагах от Челнока, и тот чуть не подавился от неожиданности фисташкой.
- Ой! – воскликнул он.
- Ну, привет тебе, Челночина, - Кит скептически оглядел джип. – Слушай, что это такое?
- Это – «Патриот», - добродушно ответил Челнок.
- Извини, конечно, а что, «Хаммера» какого-нибудь, или бэтээра в гараже не оказалось?
- Чем тебе этот не нравится?
Кит всунул в зубы сигарету.
- Я ведь просил, чтобы транспорт не бросался в глаза. Припоминаешь? Так нахер ты сюда бронепоезд Потёмкин пригнал?
- Ну так, для понту… - Челнок поковырял пальцем в ладошке.
- Понты без мозгов – признак острого спермотоксикоза. А приятель твой где?
- В кабине дрыхнет, - Челнок насупился.
Кит прикурил и некоторое время любовался на целевой объект – шестнадцатиэтажный бело-голубой дом. Челнок мрачно пыхтел сзади. На его широкое, по-детски наивное лицо набежала тень обиды. Он раздумывал о связи понтов со спермотоксикозом.
- Долго ты будешь курить? – любопытство легко победило обиду.
- Не подгоняй меня. Мне надо вывести из дома и посадить в твой «Патриот» бабу, которую я сегодня увижу впервые в жизни, и всё, что я о ней знаю – ее зовут Соня. И сделать это надо так, чтобы не встал на уши весь микрорайон. Я хочу собраться с мыслями.
- Ты девчонкам нравишься, - подольстился Челнок. – А у тебя много их было?
- Дружочек, трахать каждый вечер дешевых шлюх – не значит быть настоящим мужчиной, если ты об этом, - Кит снисходительно похлопал его по плечу. – И вообще, что за нездоровый интерес? Ладно, буди напарника и сам давай за руль. Я оставлю вас совсем ненадолго.
Мягкой походкой Кит направился к дому, а Челнок грустно положил в рот последнюю фисташку. Судя по тому, что даже дешевые шлюхи категорически ему не дают, мужчиной он является только номинально.
В лифте Кит почувствовал, как сердце вдруг спрыгнуло с насиженного места и глухо заколотилось в горле. Он задержал дыхание, пережидая, пока всё успокоится. Через минуту стало легче, но во рту появился нехороший привкус. С философской отрешенностью Кит растоптал окурок. Как и владельцев краденных скутеров, свои проблемы он держал в другом измерении и никогда оттуда не выпускал.
Мимолетная паника сменилась тёплой ностальгией. В такой же панельной шестнадцатиэтажке прошло его короткое детство.
Женщина открыла на первый же звонок, даже не спрашивая «Кто?».
- Привет, - сказала она. – Вы ко мне?
Кит окинул ее быстрым взглядом. Блондинка с темными глазами, в длинной голубой юбке и светлой кофточке. Вид у нее был беззащитно-домашний.
- Вы – Соня?
Она кивнула.
- Да, а что…
Кит приставил к ее горлу нож.
- Можно войти? – втолкнув ее в прихожую, он запер дверь. Женщина смотрела на него без страха – так, с легкой тревогой. – Собирайтесь. Один мой знакомый очень хочет с вами пообщаться.
- Пообщаться? А… о чём?
- Ну, это уж вы у него и спросите. Моё дело – составить вам компанию. Так что быстренько приведите себя в порядок, чтобы мне с вами было не стыдно. Считаю до трёх…
Соня медленно повернулась, вошла в комнату и остановилась возле шкафа, выбирая, что одеть. Потом нерешительно расстегнула кофточку.
Кит стоял в дверях, поигрывая ножом. В квартире ощущался сладкий конфетный аромат. Карамельные конфетки.
- Думаете, мне удобно переодеваться, когда вы на меня смотрите? – тихо спросила Соня.
- Вряд ли я увижу что-то такое, чего не видел раньше. Если надеетесь, что я отвернусь, то не будьте дурочкой.
- Вы не можете меня никуда везти. Вы же на ногах едва стоите! Вам в больницу надо срочно…
- Соня, - перебил ее Кит, у которого и так перед глазами плавали амёбы всех цветов британского влага. Приступ начался по второму кругу. – Чем скорее я закончу с тобой, тем раньше смогу заняться собой.
- Вам совсем плохо.
- Скажешь еще хоть слово, и тебе тоже будет плохо, – он кольнул ее ножом чуть выше лопатки. Соня вздрогнула и торопливо сняла с вешалки кремовую блузку.
Через десять минут они уже шли от подъезда к джипу. Перед выходом Соня успела не только переодеться, но даже причесалась и подкрасила губы, а Кит коротко и доходчиво ей объяснил, что будет, если она надумает устроить шухер.
Когда спускались по ступенькам от лифта, Кит едва не впал в стенокардический шок прямо на ходу, и Соня поддержала его под локоть.
- Ну и с чего такая забота? - проворчал Кит, - Честно говоря, совершенно не уверен, что ты вернешься обратно.
- Идите сзади меня, - шепнула Соня, расправляя на шее кокетливый платочек. – И постарайтесь держаться поближе. Вот поцарапали меня, теперь кровит, соседи могут заметить.
Кит прикусил язык, чтоб не сказать ничего лишнего. Широко распахнув заднюю дверь джипа, за рулем которого тосковал о чем-то своём Челнок, он положил руку Соне на талию. Соня вопросительно взглянула на него.
- Вы точно знаете, что вам это надо? – спросила она.
- Садись, - процедил Кит, и женщина послушно забралась в салон. Устроившись рядом с ней, Кит проверил, заблокирована ли дверь с ее стороны. Сидевшие спереди синхронно повернули головы. – Ну, и чего уставились? Челнок, заводи и поехали.
- …четкой специализации он не придерживался. За услуги ему платили большие деньги, а он брал дела, от которых отказывались другие. По принципу «Выполняю невыполнимое». Когда у одного «авторитета» из Грозного начались тёрки с конкурентами, Кит его устранил. Каким-то образом прошел через кольцо охраны и сжег мужику лицо серной кислотой. И исчез. Но в последний раз он работал, в общем, по мелочевке, наверное, просто хотел поразвлечься.
- Ничего себе – поразвлекся. Он что, - завотделением сложил пальцы щепотью и махнул рукой, - так и стрелял?
- Да. Ему, конечно, было неудобно. Что вам еще рассказать? Страдал гипотонией, много пил и выкуривал по три-четыре пачки в день. О его прошлом мы сами ничего не знаем. Все документы, начиная со свидетельства о рождении – поддельные. Есть версия, что он проходил какую-то особую боевую подготовку, соответственно – подразделение разведки или диверсионный батальон. К сожалению, проверка по военкоматам дала нулевой результат. Может быть, ГРУ. У них не очень-то поспрашиваешь. Но один мой старый друг… оттуда… сказал, что пятнадцать лет назад в районе границы с Северной Кореей проводилась учебно-тренировочная операция, при этом один из диверсантов оторвался от группы и исчез. Дезертировал. Но вот был ли это Кит?... Ладно, доктор, а теперь давайте-ка вы.
Завотделением поёжился.
- Он постоянно с кем-то разговаривает. Вполголоса. В палате он, естественно, один, не считая приходящих санитаров, но, знаете, что мне не нравится? Я много видел любителей потрепаться с пустотой, но это всегда выглядит по-другому. Они просто бормочут, у них смысловые провалы между репликами, а он выдерживает паузы, словно слушает ответ.
- А разговоры о чем?
- У меня есть стенограммы… не много, конечно, но я кое-что за ним записывал. Я дам вам почитать. В моём присутствии он, как правило, молчит. Разговаривает – я это беру в кавычки, надеюсь, ясно? – стоя у окна. В окно говорит. Будто там кто-то есть.
- Но там ведь никого нет, верно? – увидев, что завотделением колеблется, спецслужбист подался вперед. – Доктор? Что по поводу окна?
- Слушай, Кит, зачем мы вообще везём к пахану эту бабу? - напарник Челнока, носивший гордое погоняло Неформат, изнывал от желания с кем-нибудь поговорить. Он раз двадцать за пять минут поездки пытался привлечь к себе внимание Сони, но та не проронила ни словечка. – А нельзя ее куда-нибудь еще отвезти?
- Куда? – лениво откликнулся Кит. – К тебе в детский сад, вместо воспитательницы?
- Не, ну зачем-то она ведь ему нужна, я и спрашиваю – зачем.
- А я откуда знаю? Ты же у него в штате, а не я. Может, в гарем ее к себе пристроить решил. Или в турецкий бордель продать. Сонечка, - обратился он к «пассажирке», - а у тебя, случаем, никаких предположений нет?
Соня покачала головой.
- Я даже не знаю, куда вы меня везёте. Но, кажется, ничего хорошего мне ждать не приходится.
- Уж это точно, - согласился Кит. Про себя он подумал: не исключено, что пахан попросту присмотрел «объект» для отработки методов физического воздействия. Старый урод любит помучить девушек с кукольной внешностью, может быть, потому, что еще в ясельном возрасте тренировался на куклах.
- Не знает она, как же, - окрысился Неформат. – Слышь, подруга, а ты…
- Неформат! – прикрикнул на него Кит. – Ты начинаешь меня раздражать.
- Всё, я молчу, - Неформат сел в кресле прямо и воззрился на дорогу. Он как-то присутствовал на опознании трупа одного бойца, которому Кит сказал то же самое.
Через полкилометра движение начало замедляться, а потом и вовсе пришлось тормозить.
- Это пробка, - сообщил Челнок.
- Да нет, пробка – это ты, - поправил его Кит. – За каким же хреном ты сюда поехал? Не мог во двор свернуть?
Челнок озадаченно почесал репу и опустил боковое стекло. В салон ворвался грохот музыки – борт в борт с «Патриотом» стояла «шестерка», под завязку набитая бритоголовыми подростками. «Да-а, подрастает смена, - пришло в голову Киту. – Плохо всё-таки, когда люди забывают пользоваться презервативами. Потом получается такое…». Один из подростков показал Челноку средний палец, и Челнок сделал то же самое.
- Челночина, ну-ка закрыл окно! – распорядился Кит. – Веди себя прилично.
- Он первый начал, - угрюмо отозвался Челнок. – А что мне было делать – улыбнуться и дать ему денег на пиво?
Кит достал из кармана сигареты и зажигалку.
- У тебя примитивные реакции на жизнь, - упрекнул он Челнока. – Ну, он тебе средний палец показал, потом ты ему, потом опять он тебе… И дальше-то что? Оба ведь дебилы получаетесь. Если на горизонте возникает тупое быдло – представь, что сквозь него видно чистое небо и ясное солнышко. Короче, не создавай себе дополнительных проблем бытия на пустом месте.
- Интересно вы объясняете, - сказала Соня. – А я-то подумала, вы – бандит.
- Прямо сейчас – нет. Я сейчас – тот, кто сел в машину с придурком за рулём и застрял в пробке.
- Как вы себя чувствуете? Вы какой-то замученный…
- Приемлемо. Вот сдам тебя с рук на руки, и мне станет совсем классно.
- Хорошо бы так оно и было.
Собственная незавидная судьба Соню явно не очень беспокоила.
Не то Кит. Ему как раз было, о чем беспокоиться.
- Неформат, - позвал Кит, осторожно гася в пепельнице окурок. – Почему у тебя сбоку оттопырилась куртка?
- А? А-а-а… У меня там ствол.
- Нет, как это называется, я знаю, - Кита одолело мерзкое предчувствие. – Я хочу спросить, зачем ты взял его с собой? У нас и так опасный рейс, а если патрули остановят?
- Да я, в общем, его с собой и не брал… - Неформат запнулся, вычисляя, тот ли это случай, чтобы говорить правду. Но Челнок решил первым: тот самый.
- Кит, ну, ты понимаешь, - объяснил он, - мы по пути заехали в маркет, за фисташками. А, когда выходили, какой-то мусор в штатском решил проверить у нас документы. Ну, Неформатище ему, конечно, вломил… - (Кит схватился за голову), - …а «Макар» его мы чисто на всякий случай прихватили, чтоб он нам по шинам не стрелял. Ты прости, если мы чё не так сделали…
- Да-а-а-а, ребята! – застонал Кит. – Не так вы сделали буквально всё, зато сделали от души! Небось и дорогу-то менты перекрыли – вас ищут. Чёрт, а казалось, всё будет так просто… Сонечка, заткнись, не надо мне сейчас ничего говорить. Челнок, видишь, вот там, через двадцать метров, въезд во двор? Я без понятия, как ты туда будешь сворачивать, но тебе придется это сделать. Дальше через квартал двигай на окружную, хотя не уверен, что это нас спасёт.
- Свернуть-то я сверну, мы ж на «Патриоте», - напомнил Челнок и принялся выкручивать руль.
- А почему вы зовёте его Челноком? – шепотом спросила Кита Соня.
- Потому что он по жизни на извозе. Челночет, если по-простому.
- Слушайте, если вам так будет проще, можете меня отпустить… - Кит промолчал, но многозначительно. – Извините. Просто я вижу, что у вас ничего не клеится. А из-за меня могут быть проблемы. Обещаю, что никому не буду жаловаться.
- Сонечка, с тобой у меня проблем не будет. Это я тебе тоже обещаю.
Соня вздохнула и опустила голову.
- Что по поводу окна? Иногда оно не замерзает, вот что по поводу окна. Мы приняли пациента в начале декабря, тогда же ударили морозы, и… стекло несколько раз оставалось чистым. – Спецслужбист не перебивал, и трудно было сказать, насколько всерьез он воспринимает собеседника. – Однажды дежурный санитар услышал из палаты шум… конечно, бросился туда. На окне решетка, но само стекло Кит разбил.
- Вспышка буйства? Или собирался вскрыть себе вены осколком?
- Ни то, ни другое. Он просто стоял возле окна. Неподвижно. Его тут же упаковали в «пиджак» - в смирительную рубашку, вкололи реланиум. Я тем вечером задержался на работе и присутствовал при… инциденте. Так вот, я выглянул в окно. На карнизе... в снегу на карнизе остались следы. Маленькие следы, два отпечатка всего, как будто… как будто женщина стояла там босиком.
- И куда же делась эта… ммм… женщина? – вкрадчиво спросил спецслужбист. – Стоп, стоп, доктор! Я вам верю! Но если она там была – откуда она взялась и куда делась? Чисто технически это реально?
Завотделением бросил тоскливый взгляд куда-то в угол потолка. Мысленно он уже представлял себе рапорт, который этот тип составит по результатам их беседы.
- Доктор?
- Нет. Нереально. Взяться ей там было неоткуда. Если, конечно, не рассматривать вариант с хождением по отвесной стене. Летом она могла бы подняться по водосточной трубе…
- Но зимой по водосточной трубе не вскарабкаешься – слишком скользко. Так?
- Нет, не так. Зимой труба лопнула. Ее давно пора было заменить, вот и дождались. Обломки сняли, новую поставят весной, когда начнется плановый ремонт.
- А если спуститься с крыши, допустим, на веревке?
- Сначала надо попасть на крышу. Для этого есть три пути – либо по водосточной трубе, которая в настоящее время отсутствует, либо по пожарной лестнице, возле которой постоянно находится кто-нибудь из персонала или посетителей. Либо через чердак, но я проверял дверь на чердак – она заперта. Есть четвертый путь – на вертолете. Вертолета никто не видел и не слышал. По-моему, очень трудно не заметить вертолет.
Спецслужбист поднял кверху свои мясистые ладони. Его двойной подбородок тяжело накатился на туго застегнутый воротник.
- Доктор, не забивайте себе голову моими рапортами. Я не собираюсь вас дискредитировать. Вы не навязывались мне с этими откровениями, я сам к вам пришел. Скажите… э-э-э… вы не пытались сфотографировать эти следы?
- Да-да. Это первое, о чем я подумал. У меня не было при себе фотоаппарата, но я сделал снимок на мобильный телефон. Извините, показать не могу.
- А почему?
- Кадр не сохранился. Я только нажал на спуск, и телефон накрылся. Я отнес его в мастерскую, мне сказали – ремонту не подлежит. Память стёрта, сим-карта пришла в негодность, у аккумулятора оплавлены контакты. Мастер меня спрашивал – к чему я подключил телефон, чтобы этого добиться. Да, вот еще что. Именно после того случая он начал рисовать. Слушайте, вы же знаете, что это за женщина? Ваша очередь меня просвещать, если вы не против.
Джип «Патриот» крался дворами к окружной дороге, а Киту становилось всё хуже и хуже. Вот ведь не задался денёк. И еще эта девка, Соня… слишком уж комфортно она себя чувствует. И знает чересчур много – он же не пришел к ней с бейджиком «Сдохну от стенокардии». Он силком принудил ее сесть в машину и увёз неизвестно куда и неизвестно зачем, а она и не сопротивлялась, не возмутилась ни разу и даже не задавала вопросов. Она словно задалась целью подстраховать его от возможной неудачи. У нее был шанс воспользоваться моментом в подъезде, когда он чуть не отключился, и она этого не сделала.
Ее лояльность была для Кита полнейшей загадкой. Он даже подумал о подставе, но зачем его подставлять? Для этого он слишком ценный специалист. Кит перебрал в уме оттенки ее тона и пришел к выводу, что обещание «никому не жаловаться» было искренним, и думала она лишь о том, чтобы избавить его от неприятностей.
Но он не любил, когда ему делали скидки на сложную обстановку.
Запустив руку в карман, он выяснил, что пачка сигарет пуста.
- Челнок, стоп машина! Неформат, будь другом, метнись за сигаретами.
Челнок остановил «Патриот», и Неформат вылез на тротуар. Кит вжался в сидение, слушая, как мышечный мешок пытается пробить себе дорогу сквозь ребра.
- Челночина, а у тебя-то покурить нету?
- Нет. Я ж не курю. Хочешь фисташек?
- А, ну да, ты же у нас фисташкофил. Не хочу я твоих фисташек, на них кровь сотрудника милиции. О, боже, только сейчас допёрло, кого я послал в магазин!
Снаружи донесся шипящий звук – так шипят рации.
Из-за ближайшего ко входу в магазин угла вышли двое патрульных. А в магазине покупал сигареты агрессивный дегенерат, заваливший поутру мента в штатском и забравший с трупа табельное оружие. Причем ориентировка на этого «героя» наверняка уже разошлась по всем отделам.
Киту стало ясно, что операция быстро движется к провалу. Не сводя взгляда с патрулей, он вытащил из кармана нож и крепко взял Соню за руку.
- Рыпнешься – проткну тебе легкое.
- Я не буду. Можете меня не держать – синяки же останутся.
Под стеклянным колпаком магазина материализовалась фигура Неформата. Его губы были сложены в трубочку – он насвистывал что-то проникновенно-душевное, из старого шансона. Патрули преградили ему дорогу.
Кит с отчаянием ждал развязки, и она не заставила ждать себя долго. Что сказали Неформату менты, в «Патриоте» было не разобрать, но ответ, несомненно, услышали и на городской окраине:
- Да ты обурел, мусарила!!!
Неформат отскочил в сторону, в прыжке выхватывая из-под куртки пистолет. Два одиночных выстрела из автоматов и два из «пэ-эма» слились в оглушительный саундэффект. Трое участников перестрелки упали одновременно.
- Челнок, за бабой присмотри! – скомандовал Кит и, вылетев из джипа, кинулся к магазину.
Один из патрулей еще подергивался в предсмертных конвульсиях – пуля пробила ему гортань, второй лежал затылком в своих же мозгах, а на половике валялся Неформат с двумя дырками: в коленке и в голове – в последний момент мнения разошлись, и один выстрел был предупредительным, а второй – на поражение.
Нашарив в кармане Неформата пачку сигарет и вырвав у него из руки пистолет, Кит галопом побежал обратно.
- Слушайте, надо же хотя бы «скорую» вызвать! – взмолилась Соня. Когда Кит сел – вернее, упал в машину – Челнок «присматривал» за женщиной, остекленевшими глазами пялясь на троицу покойников; таким образом, Соня сознательно пропустила уже второй по счету шанс сделать ноги.
Кит сунул оружие за пояс.
- Какую, к черту, «скорую» - там труповозку вызывать надо, - огрызнулся он.
- Погибли люди, а вас это даже не трогает, - с горечью сказала Соня.
- Отчего же? Очень трогает, особенно потому, что наша тачка теперь четко попадает под план-перехват. Челнок, ну что же ты не можешь ехать быстрее?
Челнок добавил газу и едва не врезался в мусорный контейнер.
- Тьфу, блин! – вырвалось у Кита. – Челнок! Я просил быстрее ехать, а не быстрее раздолбать нашу последнюю машину!
Пробурчав что-то себе под нос, Челнок нехотя сбросил скорость. Ему очень нравилось гонять по дворам, шугая мамаш с колясками, но на этих вип-персон хрен угодишь.
Кит распечатал сигареты и закурил. Краем глаза он отметил, что Соня опять успокоилась. Нельзя быть такой безразличной к собственному будущему. Кит умел игнорировать чужие эмоции, но игнорировать то, чего не существует в природе, он не мог, и это тревожило.
- Скажи, что с тобой не так? – спросил он Соню.
- О чем вы? – встрепенулась она.
- О том, что тебе на всё наплевать. Не визжишь, не царапаешься, не пытаешься смыться. Что это значит?
Соня засмеялась бархатным мягким смехом.
- Вы же себе не простите, если не выполните поручение. Вот я и стараюсь быть примерной девочкой. По-моему, я догадалась, кто вас… нанял. Вспомнила, где мы с ним встречались. Он или садист, или некрофил, во всяком случае – жуткий человек. Подкатывал ко мне с совершенно дикими предложениями, а когда я его деликатно послала подальше, сказал – еще увидимся. Да-а-а… Видимо, для меня эта поездочка – в один конец. Жалко, лето было таким красивым…
- Ты просто сказочно добрая, - ухмыльнулся Кит. И признался: - Слушаю тебя, и на душе даже как-то теплее становится. А я и думать забыл, что она у меня есть. Всегда считал, что душа – это вроде аппендикса.
Она придвинулась ближе и взяла его за руку. От этого прикосновения ему вдруг стало уютно, и, как следствие – не по себе. К подобному он не привык, вернее, целенаправленно себя отучил.
- На самом деле, душа у вас, конечно же, есть. Только вы о ней стараетесь не думать. Что-то… что-то было в вашем детстве нехорошее, душа об этом помнит, вот вы и не хотите в нее заглядывать. Вам страшно. Расскажете мне?
Кит плотно сжал губы. Он боролся с искушением прострелить Челноку голову, сесть за руль и отвезти Соню обратно домой. Нет, лучше – куда-нибудь еще, где ее точно никто не достанет. Это уже совсем отвратительно – до такой степени распускаться.
- Ну же, не бойтесь меня, - улыбнулась ему Соня. Улыбка тут же погасла. – Вашу тайну я всё равно унесу в могилу.
Кит сжал и разжал кулаки.
- Вот никогда не думал, что получил в детстве психическую травму, - заговорил он охрипшим голосом. – А, наверное, зря. Такое ведь бывает с детьми, когда отец пьёт, избивает мать… ну, и тому подобное. А у нас всё происходило наоборот. Отец был тихим, очень интеллигентным, работал инженером в конструкторском бюро. Водил меня в зоопарк, в кино на мультики. Мать мной почти не интересовалась, а его просто ненавидела. Постоянно устраивала ему выволочки – не скандалы, не истерики, именно выволочки, - орала, что он о ней не заботится, что ей мало его зарплаты, что он неудачник… Когда я пошел в первый класс, отец проводил меня до школы. Я помню, что он нёс мой портфель, а я топал рядом с букетом и воображал, что с сегодняшнего дня в жизни начнется что-то особенное. Потом нас повели в классы, и отец махал мне рукой. А вечером мать пырнула его ножом в живот.
- Какой кошмар, - сочувственно произнесла Соня. – Я представляю, что вы тогда испытали…
- В том-то и дело, что ничего. Мне было не до этого – мать посадили в тюрьму, меня поместили в детский дом. Если бы я позволил себе что-то еще испытывать, я бы покончил с собой. Думаю, мать об этом мечтала, когда парилась на нарах.
- Вы и сейчас живете ей назло?
Кит мягко высвободил ладонь из ее пальцев и достал новую сигарету, давая понять, что разговор окончен. Еще немного, и он поведет себя непрофессионально.
Он и так не понимал, для чего было всё это ей рассказывать.
Чуть поодаль от окружной дороги, параллельно ей в небе трещал двигателем самолет «Цессна». Владелец самолета – успешный коммерс, не устававший кидать налоговую инспекцию – одной рукой держался за штурвал, а другой настраивал автопилот в режим стабилизации магнитного курса. Именно сегодня у него родилась гениальная мысль, что занятно будет в полёте попыхать траву. Заначенный в барсетке косячок терпеливо ожидал своего часа, но час этот уже настал.
Когда «экспериментатор» поднес к косяку пламя зажигалки, «Цессна» находилась в пятнадцати километрах от того места, где усердно крутящему баранку Челноку предстояло повернуть на окружное шоссе.
- Я, пожалуй, тоже даю материал на свою профпригодность, - помедлив, произнес спецслужбист. – Ну, что поделаешь. Так вот. Этой женщины не было. По крайней мере, не установлено, кто она такая. На допросе мы накачали Кита пентоталом натрия…
- Кто-то не рассчитал дозировку, - заметил завотделением. – Теперь понятно, почему у него… извините. Были побочные эффекты.
- А мы с ним не миндальничали. Нам было нужно, чтобы он назвал имя заказчика. Похищение женщины оплатил крестный отец местной мафии. Известный… в узких кругах… персонаж – держал первое место по обороту героина. Второй источник дохода – живой товар. Рабыни для азиатского рынка. У него там постоянные клиенты. Но здесь было другое – личные счеты. Я своими руками взял эту мразь за жабры, и он раскололся – женщина не захотела… секса с ним, он решил ее примерно наказать. В назидание другим. Кит получил адрес и подручных с машиной. Плёвое дельце, для него-то, но всё пошло вкривь и вкось, а концовка вообще из серии «нарочно не придумаешь».
- Что насчет женщины?
- По этому адресу уже несколько лет никто не живет. Квартира в собственности агентства недвижимости, но они не могут ее продать, хотя даже сбивают цену. Когда у Кита развязался язык, он в красках расписал, какой у нее был беспорядок – не заправленная кровать, одежда на стульях, косметика… Даже как она одевалась, доставая вещи из шкафа. Но в квартире нет никакой мебели. Там только ободранные обои. Розеток – и тех нету. Кит плёл что-то про запах конфет, но воздух… да, кстати, воздух абсолютно свежий. Хотя окна закрыты, да и замок не открывали в течение полугода, с последнего прихода риэлтера.
- Вон как… Если не секрет – а откуда этот… работорговец вообще взял адрес?
- Не секрет, - спецслужбист подергал узелок своего галстука. – При конфликте женщину отпустили, но отобрали у нее паспорт. Потом якобы паспорт потерялся. Мы перевернули всю его «фазенду» вверх дном, но ничего не нашли. Я сломал этой скотине нос, - завотделением передернулся, - и он припомнил, что имя в паспорте было вроде бы «Соня».
- Софья? В паспортах ведь не пишут уменьшительную форму?
- Именно что Соня. Больше ничего. Ни отчества, ни фамилии – сдается мне, их там и не было. Да и был ли он вообще, тот паспорт…
Спецслужбист откинулся на спинку стула и вновь взял пачку рисунков. Еще несколько минут он внимательно их изучал, а потом поднял глаза на завотделения.
- Доктор, вы когда-нибудь видели эти картинки… целиком? То есть – одаренный художник Кит что-то слишком резко работает ластиком. Я бы даже сказал – ожесточенно. Вот здесь бумага порвана. И здесь – тоже… Это не…
- Вы правы, - неохотно ответил завотделением. – Он всегда рисует ее одинаково. А потом стирает ей крылья.
По самым оптимистичным прогнозам Кита, они еще успевали добраться прежде, чем план-перехват развернется на всю катушку. Но это – если сильно повезёт.
- Челночина, слушай меня очень внимательно. Может случиться так, что нас остановят менты. Ты паркуешься в указанном месте, но из машины не выходишь. Говорить буду я. И не вздумай глушить мотор, потому что с разговором я уложусь максимум в полторы минуты, и сразу после этого нам придется в темпе сматываться.
- Вы сильно рискуете, - подала голос Соня. – Гораздо проще сейчас бросить машину и разойтись в разные стороны. Да я сама приеду, куда надо, скажите только, куда! Но я не хочу, чтобы из-за меня опять кого-то убили!
- Соня, хватит болтать ерунду, - разозлился Кит. – Нечего устраивать фантасмагорию из простого киднэппинга! А те трое перестреляли друг друга сами по себе. Патрули находились при исполнении, а наш бывший попутчик отличился задолго до встречи с тобой, когда завалил их коллегу.
- Но ведь началось-то всё с меня, - упрямо возразила женщина. – Какой-то мафиози заказал притащить меня к нему, а вы… Господи, какие же вы все ненормальные! – она закрыла руками лицо и зарыдала.
Кит стиснул зубы, изгоняя из души остатки ненадолго подаренного ему уютного тепла. Не надо ему таких подарков.
- Что это? – вдруг выкрикнул Челнок.
По крыше джипа пробежала тень, соскользнула на дорогу и понеслась впереди. Огромная черная крестообразная тень.
Тень очень низко летящего самолета.
Коммерс в «Цессне» просчитался насчет действия косяка. Вместо приятной эйфории пошли тематические глюки. Снижаясь, он только что видел по правому борту «Конкорд», в иллюминаторах которого торчали наглые рожи налоговых инспекторов. Так и есть, эти твари его обложили со всех сторон. Но они не возьмут его живым!
По пустому шоссе внизу катился джип. Наверняка под завязку набитый налоговиками. Что же, это будет дорого им стоить.
- Подвиг Гастелло живёт в моём сердце! – заорал пилот и повёл «Цессну» в атаку.
- Челнок, влево!!!
Взвизгнули шины.
«Патриот» занесло, развернуло боком, и он закувыркался, на полуобороте подставив днище под удар. Стойки шасси «Цессны» подломились, самолёт тяжело осел на асфальт и взорвался.
Соня на четвереньках выбралась через окно из разгромленной кабины. С другой стороны, кашляя и задыхаясь, эвакуировался тем же путём Кит. Он глянул на водительское место, но разбираться, где Челнок, а где его голова, ему сейчас не хотелось.
- Ты живая? – спросил он Соню.
- Кит… - пробормотала она. – Не хотелось бы тебя расстраивать… но у тебя очень плохо с правой рукой.
- Всего-то пары пальцев не хватает… Что это вообще было?
- Самолет. Не очень большой. Не знаю, что с ним случилось, может, двигатель отказал. Почему-то ему понадобилось садиться на шоссе, и он врезался в нашу машину.
- Никто не любит патриотов, - проронил Кит, глядя на руины металлолома, в которые превратился серый джип. – Они слишком пафосные. Скоро здесь будет очень много народу. Ты не против, если мы с тобой пойдем вот туда? - он указал на ближайший к дороге жилой квартал. – Я что-то не в настроении давать интервью.
- Давай я тебя сначала перевяжу, ты теряешь много крови.
- Еще успеется.
Но идти Киту было трудно – его тошнило, кружилась голова, ноги подкашивались, и Соня, как могла, не давала ему упасть. Правую кисть он обмотал краем куртки. Рука до самого плеча словно горела в адском пламени.
Между домами и шоссе лежал сквер. Там оказалось безлюдно – самое подходящее место, чтобы переждать нашествие спасателей. Со стороны дороги слышались голоса, вой сирен; потом загрохотал вертолёт. В воздухе лениво клубился черный погребальный дым. Возбужденно переговариваясь, по тропинке мимо сквера спешили насладиться зрелищем катастрофы местные жители.
Кит устало опустился на скамейку. Он курил, пока Соня делала ему перевязку, воспользовавшись вместо бинта своим шейным платком. Платок мгновенно пропитался кровью насквозь.
- Да, не твой сегодня день, - сказала женщина, присев рядом с Китом. – Бедный, как же тебе досталось.
- Ничего-ничего, - прошипел Кит сквозь стиснутые зубы. – Еще и на моей улице перевернется фургон с донорскими органами.
- Шуточки у тебя… Ладно. Как ты собираешься доставлять меня заказчику? Ты ко мне-то полуживой заявился, а сейчас уже вопрос, кто кого туда доставит.
Поддавшись минутной слабости, он вдруг уткнулся лицом ей в плечо, вдыхая сладко-карамельный аромат. Соня хотела погладить его по голове, но слабость прошла – Кит выпрямился.
- Всё отменяется, - сказал он. – Заказчик может умыться.
Они возвращались в город, поймав машину. В кабине было темно. Кит и Соня опять сидели рядом сзади, только поменявшись ролями. Кита знобило, и женщина его согрела, прижавшись к нему. Он задремал, укаченный ездой, но во сне ему казалось, что ситуация у него под контролем. Никогда в жизни он не засыпал, если считал это недопустимым.
Соня так и не уговорила его поехать к хирургу – он сказал, что должен ее проводить. Убедиться, что вместо него не прислали другого «специалиста».
Когда подъехали к ее дому, Кит расплатился с водителем и попросил его подождать, а Соне сказал, чтобы пока не выходила. Следовало сначала проверить подъезд.
В принципе, он понимал, что в подъезде их никто не ждёт. Но проверить было необходимо.
Зевая, он поднялся пешком с первого на последний этаж. Его пробуждение получилось не радостным: в груди тупо ныло, отсеченные стойкой двери пальцы напоминали о своём отсутствии непереносимой болью.
- Всё чисто, - сообщил он, вернувшись. – Пойдем.
Они задержались на площадке у лифта.
- Ты выглядишь всё хуже и хуже, - сказала Соня. – Медицинская помощь тебе сейчас просто необходима. Зря ты отпустил машину, сейчас уже поздно, другую будешь долго ловить. Может, зайдешь ко мне?
Он качнул головой.
- Я могла бы перевязать тебя поприличнее. У меня есть обезболивающее… Не хочешь? Странно. Утром ты не был таким стеснительным… - она недоуменно пожала плечами. – Дай мне слово, что сейчас же поедешь лечиться.
- Я ничего особенного не чувствую, - соврал он. – Почти не болит.
- Как-то не верится, - сказала Соня. – Тебе виднее, конечно… И, Кит, спасибо тебе. Ты всё сделал правильно, хотя и не очень этим доволен.
- Ненавижу быть правильным. От этого я плохо сплю.
- Это твоя игра, Кит. Твоё кино, твоя роль. Настоящий ты – другой. Попробуй полюбить кого-нибудь… себя, хотя бы. Тебе всё время больно, а ты ничего не хочешь с этим делать. Наверное, это держит тебя в тонусе, но ведь ты постоянно со своей болью один на один. У тебя больше никого нет. Когда поймёшь это, ты сможешь нормально спать.
- Да нет, не смогу. Знаешь, если мне сильно не хватает какого-то человека, я начинаю разговаривать с ним во сне. И от этого сразу просыпаюсь. Я буду разговаривать с тобой.
- Я же никуда не исчезну. Если я тебе нужна, мы всегда поговорим наяву.
- Не поговорим, - равнодушно ответил Кит. Левой рукой он извлёк из-за пояса пистолет, и, скривившись от боли, большим и указательным пальцем искалеченной правой передернул затвор.
Он хотел выстрелить ей в сердце, но кисть дёрнулась, и пуля вырвала из блузки клок ткани вместе с третьей пуговицей. Соня удивленно хлопнула глазами. Тогда он дострелял всё, что было в магазине.
Оттолкнувшись от стены, женщина шагнула к нему. На сером кафеле за ее спиной остался горячий алый развод.
- Неужели ты и меня боишься? – спросила она. Вяло взмахнула рукой, разгоняя пороховой дым.
- С тобой слишком тепло. Слишком хорошо. Я бы просто потерял себя. Не знаю, как ты это сделала, но я уже начал себя терять. Представляешь, а если б мы были вместе?
- Я обязательно к тебе приду… - с последним словом изо рта у нее поплыли розовые пузырьки.
Кит подхватил Соню и бережно уложил ее на пол. Стянул с себя куртку и накрыл женщину – на полу холодно и неудобно, а она этого не заслужила.
Потом он сел на верхнюю ступеньку лестничного марша. Хотя выстрелы наверняка переполошили весь дом, никто даже не высунулся из квартиры. Но милицию уж точно вызвали. Киту оставалось лишь дождаться, когда за ним приедет наряд.
Он размотал платок на своей руке. Закапала кровь. Одно утешало: осточертевший привкус близкой смерти во рту пока не ощущался.
Под языком словно таяла, прощаясь, сладкая конфета.
- …труп? Нет, труп мы не обнаружили. Так что не могу сказать, были у нее крылья или нет. Кит так и сидел с пистолетом, говорят, даже не заметил, как пистолет у него отобрали. В кого он стрелял – да черт его знает, там валялось несколько гильз, да и кровь повсюду, но всё его собственная, он же снял повязку. Этого пистолета нам хватило, чтобы повесить на Кита три убийства за день, и, не рехнись он до суда – сел бы на всю оставшуюся жизнь. Про похищение он сам рассказал, и про то, что ехал в машине, на которую самолет упал – тоже.
Фоторобот составили по его описанию, кое-кто из жильцов того дома находился на улице и наблюдал, как эта женщина садилась в джип вместе с Китом. Прежде ее никто там не встречал. Да, по пути они встали в пробку, так вот, мы отыскали водителя, который ехал рядом и заметил в салоне «Патриота» похожую женщину.
- Значит, она существовала не только в воображении Кита?
- Свидетель особо к ней не присматривался, и вполне может ошибаться. Есть еще показания таксиста, за полночь взявшего неподалеку от места авиакатастрофы двоих пассажиров – мужчину и женщину. Он отвез их к тому самому дому, где через тридцать минут взяли нашего героя.
- Скажите, а вы… как вы себе это представляете? В смысле – ОТКУДА она появилась? И куда делась потом?
- Я вам скажу, как себе это представляю. Только никому этого не повторяйте. Если женщина существовала, то в очень короткий период времени – где-то с двенадцати дня плюс шесть-восемь часов. Откуда бы она ни появилась, у нее была конкретная цель – встретиться с человеком, который потом не сможет доказать факта встречи. И появилась она именно такой, какой Кит ее запомнил, в декорациях, изображающих обжитую квартирку. А когда он вывел ее из квартиры, декораций не стало.
- Вы говорите об одном-единственном человеке, а что насчет этого «крестного отца»? Ведь началось-то всё с того, что ОН с ней встретился, не так ли?
- Ну, в этом нет уверенности. Может быть, да, может быть – нет… В кафе, где он, якобы, подкатывал к одной из посетительниц, никто такую женщину не видел, а единственный, кто при их разговоре присутствовал – телохранитель - …хммм… сильно пострадал при задержании и теперь вряд ли что-нибудь скажет. Потом, не исключено ведь, что это была какая-то другая женщина, случайно попавшаяся на глаза озабоченному «авторитету»… но именно с нее и начали развиваться события. ТА, которую пытался доставить заказчику Кит – ушла в никуда. Ничего после себя не оставила.
- Так-таки и ничего? – завотделением перехватил взгляд своего гостя и увидел недосказанность.
- Ну… - спецслужбист усмехнулся. – Пожалуй… если не считать женского шейного платочка, который рядом с Китом валялся, весь кровью пропитанный. Но запаха духов кровь не отбила. Хорошие духи. Дорогие. Утонченные, как в журналах пишут. В его палате ничего такого не ощущается?
И он вышел, не дожидаясь ответа.
@Новгородов
yaplakal.com