Из летописей Тридевятого царства, букв много

Часть 1

...Царь Салтан долго и пристально рассматривал своё яйцо. Оно выглядело распухшим, неестественно большим, и это нервировало монарха. К тому же, разбросанные по яйцу там и сям разноцветные пятна окончательно ввергали царя в прострацию…

Наконец, Их Величество подняло голову. Угрюмо посмотрело на мнущегося одёсную от престола царевича Гвидона:
- Ну, сынку, а ты что скажешь? Видал ли ты когда такое чудо?
Гвидон отвесил поясной поклон, после чего признался, что не видел.
- Ну, а ты, доча?..
Стоявшая ошуюю царевна Лебедь в смущении прикрыла широким рукавом пунцовое лицо:
- Нет, царь-батюшка, и я не видала.
Царь поёрзал на троне, поискал глазами кого бы ещё спросить. Но в тронном зале помимо уже опрошенных присутствовала только сватья баба Бабариха, а с ней Салтан давно был в контрах. Поэтому царь снова взглянул на яйцо и поморщился. Подумал вслух:
- Лекаря что ль позвать? Уж он-то должён в яйцах разбираться…
- Дозволь слово молвить, батюшка. – внезапно выпалил Гвидон, из почтения к отцу так и застрявший в нижней точке поклона.
- Валяй. – Салтан любил поиграть в либерала.
- Я вот подумал… А может лучше немца-дохтура привести? Тот, небось, потолковей нашего лекаря будет?..
- А и верно. - царь стыдливо прикрыл яйцо своей мантией. - Эй, стража, привесть ко мне немца!

По прошествии небольшого кол-ва времени резные двери тронного зала распахнулись и внутрь, после дружного пинка двух стражников, влетело нечто взъерошенное и растрёпанное. Шмякнувшись с громким писком «шайсе!» об пол, нечто сначала нащупало слетевшие с носа очки и только потом поднялось.
- Слышь, немчура… - с угрозой проговорил Салтан. – Что ЭТО?
Царь отдёрнул мантию, чтобы яйцо было лучше видно. Нечто водрузило очки на переносицу и вгляделось:
- О, майн гот…
- …Это в смысле – «писец». - шёпотом, чтобы не слышал царь-батюшка, из-за рукава перевела царевна Лебедь Гвидону.
- О, майн гот… – повторил немец. – Хде ви это фзяли, Фаше Феличество?
- Да вот… - Салтан сделал губы куриной гузкой. – Пошёл, понимаешь, к купчишке заморскому пасхальный подарок супруге прикупить… Вот и прикупил, итить. С эдаким яйцом я теперь не то, что к жене в Пасху - к девке дворовой тёмной ночью выйти постесняюсь!
- И совершенно сря. – бодро улыбнулся немец. – Отшень кароший пасхальный яйтсо фам протали, я-я. Я пы таше скасал – поснавательный яйтсо… Ми такую штуку называйт ГЛОБУС!..

© u_96

Чаcть 2

Царь Салтан долго и пристально рассматривал своё яйцо...

Давеча перед Пасхой монарха просветили, что это яйцо называется заморским словом "глобус". После этого Салтан раздумал дарить занятную штуковину царице в качестве пасхального яйца, попутно полюбив по поводу и без величественно замирать перед разноцветным шариком. В такие минуты царь-государь остро чувствовал своё необъятное величие на фоне маленькой планеты.

- ...Куда, говоришь, аспид утёк?
- Эээээ... - боярин Примаков-Покусайло торопливо зашуршал стопкой бумаг в поисках нужной. - Ээээээ... В Альбионию, царь-батюшка.
- Это где такая? - Салтан нахмурил кустистые брови и грозно вгляделся в глобус.

Никакой такой Альбионии на шарике не было. "Омерика" была. "Гринландщина" была. Потом были толстый монарший палец, "Европа", а сразу за ней - больщая розовая клякса с пояснением "Мы тута".

- Да эта Альбиония малюсенькая-маленькая. Милипиздрическая прямо... - пояснил боярин, заглядывая через царское плечо. - Ты, государь-надёжа, перст-то с тверди земной сыми.

Салтан убрал палец:
- О!.. Поди ж ты - и впрямь держава с гулькин нос. ...А название себе придумала длиннющее. Такое, что на цельный Китай хватит...
- Точно, государь.
Царь хмыкнул, опосля чего доверительно поделился:
- Мне надысь дохтур-немчин растолковал, что это называется "комплексЬ неполноценности", во.

- Ты прав, государь. - снова согласился боярин. - Не знаю, что такое "комплексЬ" - не учён я таким премудростям. Но то, что в Альбионии народишко неполноценный, это да. Особливо ушибленные на бошку их горцы - в бабских тряпках ходють. Тьфу, срамота... - тут Примаков-Покусайло тоже решил блеснуть мудростью и ввернул слышанное от иноземцев словечко. - ...Как есть педики!

Но Салтан не оценил передовых познаний боярина, успев впасть в задумчивость государственного значения. Потратив на это секунд десять, монарх машинально крутанул глобус, метко отвесил щелбан Альбионии и только после этого вновь заговорил:
- Ну-тко напомни, как зовут пса смердящего, что в Альбионию с моей службы утёк?
- Витька Лизун, подъячий Посолького приказу.
- Мммм... И что, говоришь, чернить Тридевятое царство смерд надумал?
- Как есть надумал, государь-надёжа. Третьего дню мне люди верные донесли - написал Витька книжицу про то, что де мы всю твердь земную под себя подмять хотели. Да татары нас первыми потоптать успели... Писанину свою Витька обозвал "Ледоходом" - верно потому, что начал её со слов "Лёд тронулся, господа, лёд тронулся! Чо щазз скажу-то!.." Через ту книжицу нас теперь всяк еностранец хулительно Агрессором поносит.
- Поносит?
- Поносит.
- И сильно поносит?
- Ажно обтекаем, государь.
- Ну так надобно сухари твоим еностранцам советовать жрать. Или там - курий желудок, сухую заварку, опять же!.. - медицинские познания всегда были предметом тайной гордости Салтана.

Однако, монарх вовремя заметил, что его понесло не туда и осёкся:
- Кхе-кхе, мда... Надо этому треплу-переветчику как-то ответить.
- Надо, ох надо, государь! - с частотой долбящего дупло дятла закивал боярин. - Да чтоб аргументированно. По пунктам. На государственном уровне.
- Угу. Ты вот что... Напиши-ка грамотку. Да начни ея со всех моих титулов и званий без изъяна, без пропуска. - царь подмигнул. - Немчин говаривал, что это у них называется "давить аФтаритетом". Вот и будем... давить.

Следующие минут тридцать царь-государь загадывал страны, а потом, зажмурившись, старался метко в них на глобусе ткнуть августейшим перстом. Ну, а Примаков-Покусайло с усердием и пыхтением корпел над текстом послания государственного уровня.

Наконец, боярин с облегчением вздохнул и явил Салтану на подпись метровой длинны свиток. Царь перестал играться с глобусом, с сожалением отстранился от любимой игрушки и махнул рукой:
- Давай, читай.
- "Царь-государь Всея Большыя, Средныя, Малыя, Белыя и Чёрныя Руси..."
- "Чёрныя Руси"? Ух-ты! - Салтан с интересом завозился на троне. - Я чо? Ещё и Африкой владею?
- Я это для симметрии и красоты вставил.- порозовел от смущения под своей густой бородой боярин. - Ну, типа "болщыя"-"малыя", "белыя"-"чёрныя"...
- Аааааа... - царь был явно разочарован. - Ладно, прочие титулования опустим. Что там в конце?
- "...Салтан шлёт слово своё царское и нерушимое псу смердящему тебе, Витька сын Богданов Лизун: "Об".

Царь-государь удивлённо сглотнул.
- Что за "об"?!
Боярин виновато понурился:
- Да я хотел написать: "Общно и купно одумайся и покайся в содеянном! Да пока не поздно, челом бей, чтоб тебе позволили, гнида ты альбионская, пыль с яснооких ног государевых слизать!"
- Красиво загнул. Внушаить. - похвалил Салтан.
- Благодарствую, государь-надёжа. Только тут шкода одна приключилася... Мыслил я всё вышеизложенное в грамоту сию ввернуть, да вот беда - покуда титулы твои, государь, без изъяна и пропуска писал, грамота-то вся и кончилася.
- Как кончилась?
- Как есть вся и кончилась. Даже "общно" не влезло. Поместилось только "об".

Салтан снова впал в задумчивость. Потом машинально поинтересовался:
- Скока там в грамотке после "об" места осталось?
Боярин померил мизинцем:
- Ну, буковок шесть влезет.
Царь-государь покумекал ещё, потом хихикнул, наконец просто закудахтал от распиравшего его восторга. Поманил к себе Примакова-Покусайло. Произнёс с державными интонациями:
- "Аргументированно" - говоришь?.. "По пунктам. На государственном уровне"?.. Ну, так пиши, боярин: "...Салтан шлёт слово своё царское и нерушимое псу смердящему тебе, Витька сын Богданов Лизун: "ОБСОСИСЬ!"

© u_96

Чаcть 3

Царь Салтан долго и пристально рассматривал своё яйцо...

В нём точно было что-то ненормальное, но вот что?

Монарх даже покатал яйцо в руках, почесал – нет, не помогло. На ощупь яйцо, как и положено, было тёплым и твёрдым. Никаких ненормальностей в нём не просматривалось. Тогда царь-государь восхотел с кряхтением согнуться пополам и злокозненное яйцо понюхать… Но вовремя остановился, сообразив, как неавгустейше это будет выглядеть со стороны. Присутствующие в тронном зале бояре и так уже повытягивали шеи, силясь разглядеть, чем это таким увлекательным на троне занят царь-батюшка…

Так что самодержец Всетридевятский поманил к себе пальчиком думного дьяка и властно приказал:
- Ну-тко нюхни се яичко… - и показал, какое именно.
Дьяк послушно рухнул на колени. Присунулся поближе, внюхался.
- Ну?
- Фуууу!..
- Чо?
Дьяк ещё раз повёл своим остреньким носом и сморщился:
- Дык это, государь-надёжа. Стухло яйцо-то…
- Во! – царь обрадовано поправил съехавшую на глаз шапку Мономаха. – Я ж чувствовал, что прёт чем-то. Однако мнил - бояре надышали. …Всё! Конец трапезы!.. – и Салтан молодецким замахом десницы запустил тухлое варёное яйцо в свободный полёт.

Метательный снаряд просвистел через весь тронный зал…. А потом с лёгким хлопком взорвался об лоб невовремя решившего заглянуть в помещение посетителя. Глава Разбойного приказа князь Жеглов-Шарапов свёл глаза к переносице и, так как в силу должности попусту трепать языком не любил, рухнул молча.
- Даааааа… Не оскудела ещё земля тридевятская мной. – царь с уважением посмотрел на свою правую руку.

…Князя подняли, выщипали из бороды яичную скорлупу. Подвели к Салтану. Тот с нескрываемым любопытством взирал на своего главного правопорядчика, прознатчика и просыщика:
- Ну, князь, чем порадуешь? Кто кого убил-задушил, кто кого телегой переехал, кто кого снасильничал?..
- …И подробности, подробности давай! – крикнул со своего места большой любитель «клубнички» столбовой боярин Очко-Натирайло.

Жеглов-Шарапов степенно поклонился, придерживая рукой высоченную горлатную шапку с кокардой:
- Дозволь слово молвить, государь?
- Валяй.
- …И, чтоб непременно - про содомства и непотребства всякие! – снова встрял Очко-Натирайло.

Салтан досадливо шевельнул бровью. Отиравшиеся у дверей тронной залы рынды в момент подскочили к дебоширу, насовали ему в пятак, скрутили и выволокли вон. По окончанию экзекуции царь мысленно похвалил себя за то, что на днях утвердил для бояр в качестве обязательной придворной формы кафтаны с длинными разрезными рукавами. Оные рукава оказались чудо, как хороши для пеленания особо буйных столбовых экземпляров…

- …Так вот, государь. Назревает в нашем Тридевятом царстве-государстве неприятность зело мочная… - с трагическим надрывом в голосе начал Жеглов-Шарапов.
- Опять про то, что злые силы на нас исполчились, трындеть будешь? – с подозрением осведомился монарх. – Так то брехня. Нету у нас злых сил. Ни живых, ни бессмертных. С тех пор как Кощей-Наркоша от иглы своей издох, и нету…
- Не про то, государь, речь..
- Тогда, верно - про иудеев?.. После того, как я к вящей выгоды казны царёвым ключником назначил Рабиновича, вы только и скулите, что ЖИДЫ царство скупили.
- Тихо! Тихо, государь!.. – Жеглов-Шарапов испуганно втянул голову в плечи.
Впрочем, Салтан и сам сообразил, что ляпнул не то и осёкся, наблюдая, как после последней царёвой реплики все думные бояре гуртом бросились под лавки.

…С тех пор, как первым богатырём Тридевятого царства стал Илья Кацман из града Мурома, орать на всю ивановскую «жиды!» стало чревато. Пудовые кулачищи Илюши существенно скорректировали в общественном сознании значение выражения «еврейский погром»…

Какое-то время в тронном зале стояла отчётливо попахивающая паникой тишина. Через минуту Салтан первым вспомнил, что вчера услал своего богатыря в Тридесятый удел - давить лифляндский сепаратизм, и натужно рассмеялся. Вслед за царём отлегло от сердца у остальных. Ворча и по-местнически пихаясь, бояре вернулись в исходное сидячее положение.

- Нет, государь, глаголить я буду про иноземщину треклятую. Надо с ней чтой-то делать. – глава Разбойного приказа покачал головой. – Ведь что творят, аспиды? Супротив наших обычаев дедовских жить учат, да ещё и сами к нам прошмыгнуть норовят.
- Это да!.. Это точно!.. Всё своими мандаринами да чачами забили!.. Честному человецу и бражкой таперича оскоромиццо негде!.. И фастфудом своими омериканцы достали!.. Даёшь квас заместо колы!.. И лапту вместо безболу!.. – одобрительно загалдели бояре.

Чувствуя поддержку кворума, Жеглов-Шарапов осмелел и гордо распрямил плечи. Продолжил:
- Вот, не далее как вчерась, на торжище двух примерзостных еностранцев спыймали. Сами маленькие, ножки кривенькие да волосатенькие – тьфу! – смотреть тошно. Назвались «средиземскими паликтическими беженцами» - шоб я сдох, государь, если ведаю, что это за пакость такая. А при них, при карлах этих, нашли колечко золотое… Колечко не простое – как его карла наденет, так и сгинет враз. Как и не было. Видать, пойманные – тати. Честному-то люду посреди дня исчезать незачем.
- На кол татей!.. На сук демонов!.. На х…! По х…! – подхватили бояре.

Салтан погрузился в бездну дум.
- …А вот и колечко то. – князь ловко извлёк из-за пазухи изъятый у карлов артефакт.
Царь машинально взял вещицу. Подбросил, поймал. Надел.
- Забодай меня комар!.. – ахнул кто-то из бояр.
- Ну, как? – кокетливо спросил монарх, корча рожи и показывая всем присутствующим два кукиша. – Меня не видно?
- Гм?.. Кхе-кхе, государь… - Жеглов-Шарапов с трудом вернул на место нижнюю челюсть. – Не вели меня миловать, а вели меня казнить, но я твои фиги зрю, как наяву.

Салтан озадаченно посмотрел на бояр. Те согласно закивали - мол, и мы, государь-надёжа, твои кукиши видим.

- Видать сломалось кольцо. – сделал вывод царь.
- Кхе-кхе… - снова откашлялся князь. – Я бы так, государь, не сказал. То есть тебя-то мы видим, а вот одёжу твою заморского кроя – нет.
- Ах, охальники!.. – Салтан поспешно сорвал кольцо.

Боярская дума думала думу часа три. К обеду порешили, что загадочный предмет действует только на людей и вещи «еностранного» происхождения. Обрадованный Жеглов-Шарапов тут же предложил с помощью кольца выявить в царстве всё заморско-вредительское и запретить к чёртовой матери. Царь обещал подумать.

Ввечеру, пия чай из блюдца на крылечке терема, Салтан долго смотрел на закат. А когда опустил очи долу, то увидел шествующих под ручку царевича Гвидона и царевну Лебедь. Гвидон по-пижонски посреди лета рассекал в расшитой красными петухами соболиной шубе. Лебедь же считала себя первой модницей государства, а потому павой выступала в унизанном брульянтами кокошнике и хранцузском кринолине.
- Хе-хе... – Салтан бережно отставил блюдце и заорал, распугивая дворовых девок и кур:
- Ну-тко, сынку и доча, подь сюды! Есть у меня для вас, чада мои, на примерку одна вещица предивная…

- «…И ныне повелел наш царь-государь Салтан Пресветлый, дабы отчины и дедины наши в целости соблюсти, а також кулюторных традициев не порушить, запретить носить и пользовать всякое заморское добро!..» - на следующий день надрывался глашатай с Лобного места. – «…Окромя бабского исподнего и платиев!»

© u_96

Часть 4

Царь Салтан долго и пристально рассматривал своё яйцо...

Потом с хеканьем влупил его тупым концом в стол.
- …Вот он, вражина! – с многозначительным видом сказал монарх и бросил испытующий взгляд на бояр. – Чо делать будете?

В тронном зале повисла гнетущая тишина.

Под взглядом Салтана боярам стало неуютно, и они тишком-тишком подались назад. Скоро перед государем остался только воевода Полкан, мирно задремавший на лавке. Несчётно в битвах рубленный, весь седой аки лунь, Полкан свято блюл по молодости вычитанное у Геродота правило «стратиг спит – служба идёт»…

Царь-государь нахмурился. Ткнул перстом в окольничего, усердно притворяющегося частью изразцовой печи.
- Вот ты, Рамзай, у меня главный по соглядатству. Стало быть, тебе по чину и ответствовать первым.

Окольничий нехотя отклеился от печи. На цыпочках подкрался к столу, пронзительно глянул на яйцо:
- Ну, государь, сперваначалу я разведствование всяческое учиню…
- Так-так, а опосля?
- …А опосля поступать буду в сообразности. Ежели, к примеру, яйцо окажется всмятку – это одно дело. А коли яйцо, как вот это, окажется вкрутую, то дело совсем, стало быть, другое. А ежели оно, яйцо, будет вот такенное, птицей-страусом снесённое, то…

- Ох и олух ты у меня, Рамзай… – сокрушённо покачал головой самодержец Всетридевятский. – Только и пользы в тебе, что - реалистЬ. В разведствовании это, конечно, благо. Но образности и абстракции в тебе – ни на грош.

Окольничий с облегчением снова юркнул за печь.

Царь вздохнул, сдвинул шапку Мономаха на затылок:
- Для умишком скудных повторяю. Пришла мне намедни в курятнике идейка одна… Стратегицкого, не побоюсь этого слова, значения. И восхотелось мне идейку сию на вас проверить... Эй, эй! Это не кол самоострящийся, не табурет лексетрический – неча в оконца выбрасываться!..

Салтану пришлось сделать паузу и подождать, пока среди бояр уляжется паника. Монарх нервно отбарабанил пальцами по подлокотнику трона мелодию «Посмотри на моих стрельцов – вся Казань знает их в лицо. Вот храпит воевода в строю – я Полкана в лицо узнаю!..» Только после этого продолжил:
- Умозрейте, что вот это... – Салтан вздёрнутой бородой указал на приснопамятное яйцо. - …Супротивник ваш. Вражина, змий подколодный,.. - Монарх незаметно для себя раздухарился и перешёл на крик: – …Курва фатерляндская! Тля турецкая!.. Как его, паскуду, забарывать будете, коль он вот этаким яйцом супротив вас встанет? Как отчины и дедины боронить станете?.. Полкан!!!

- …Ась? Чо?!.. В седло! Не посрамим!.. – воевода во сне свирепо рванул из ножен саблю. - …Руби их в песи! Круши в хузары! Урааааааааааа!.. – тут Полкан наконец-то с кольчужным бряком свалился на пол и открыл глаза.
- А ну-тко, соколик, ответствуй не чинясь: чо нужно содеять, дабы ворога сокрушить?
- А саблюкой его, тварь такую. – тут же убеждённо предложил Полкан и преданно с пола посмотрел на царя. Видя, что сказанное особого энтузиазма у Салтана не вызвало, несколько неуверенно добавил:
- И это… Не посрамим.

Монарх остро пожалел, что у него сейчас нет под рукой второго яйца. Чтобы швырнуть его в воеводу. Тем временем Полкан перебрал в голове все известные ему тактические приёмы ведения современного боя, приободрился и выпалил:
- А ещё можно засранцу во флангу вдарить. И в тЫлу напинать, во!..
- Мысль дельная. – царь прищурился. - Только где ж ты, соколик, у яйца-то тЫлу с флангой нашёл, а?

Полкан понял, что окончательно теряется в оперативной обстановке:
- Причём тут яйцо, государь?
- А притом, воевода, что мы условились числить вот это яйцо строем неприятельским.

Следующие минут пять воевода угробил на рекогносцировку условного неприятеля, а потом сделал неутешительный вывод:
- Да. Ни тЫлы, ни флАнги у яйца нету.
Царь просиял:
- А стало-быть и уязвимых местов у такого строя нету?
Полкан степенно согласился:
- Стало-быть нету, государь… Но я б всё ж-таки попробовал саблюкой!
Салтан взвыл.

P.S. «В лето …дцатое пришед на земли Тридевятские кайзер Фатерляндский. Однако ж при виде войска нашенскага впал в полную ажитацию, через что и был бит. О сей славной баталии сказитель Боян отписал: «Полкан полки исполчиша яйцом и ворог бежал с посрамлённым лицом!..»

© u_96

Часть 5

Царь Салтан долго и пристально рассматривал своё яйцо...

Наконец монарх решительно облупил его о подлокотник трона, очистил, макнул в солонку и смачно зажевал.

Сидевшие по лавкам бояре расплылись в елейных улыбках. Чей-то подобострастный голос пожелал царю-батюшке приятного аппетита. Некто из худородных, гуртовавшихся в самом дальнем углу, басом затянул "многия лета". Прочие тут же подхватили, норовя проорать текст погромче и непременно - в лицо царя...

Самодержец Всетридевятский едва не подавился. Долго тряс над головой сухоньким кулачком, пока, наконец, не смог отдышаться и рыкнуть:
- А ну цыть, подлизы! Ишь, устроили из царёва едалища шоу маст гоу он! Нахватались, панимаешь, всякой еностранной срамотищи!..

Бояре заткнулись.

В гробовой тишине царь дочавкал яйцо, запил его свежевыжатым из коровы молоком и впал в благодушие. Последнее выразилось в том, что государь-надёжа громко почесал себе левую подмышку. Покончив с этим делом государственной важности, Салтан решил, что пора вернуться к царским обязанностям. Он поёрзал седалищем по трону и, заняв пятой точкой удобное положение, велел читать новости.

Из-за спин бояр выкатился сутулый дьяк. Мелко трясясь от осознания важности момента, расправил длиннющий свиток. Чуток откашлялся в ладошку. Начал:
- "Ой, гой-еси царь-государь, не вели казнить, а вели миловать!.."
- Ну, это мы ышшо подумаем. По результатам заслушивания. - Салтан мудро улыбнулся. - Читай дале...
- "Из Альбионии пишуть, что в ихней реке Темзе споймана была предивная брюхатая рыба со всеми признаками бабства. Рыба изругала рыбаков матерно и сиганула из лодки…"
- Русалка. - понятливо кивнул Салтан. – Видать – на нерест шла.
- "Из Хранции пишуть, что на Еблисейских полях случилася намедни ина... инау... инаугурация хранцузскага правителя".
- Энто что за инана... инау... нагурация, язви ея в печень? - государь-надёжа требовательно воззрился с тронных высот на чтеца.
Тот ойкнул и торопливо протараторил:
- Посвящение, стало-быть, Ваше царское Величество. Как есть посвящение. В должность.

Салтан задумался. Засунул машинально в рот клок собственной бороды, чуть-чуть пожевал его и только потом поинтересовался:
- Посвящение в должность? То есть до этой нагурации они в своей должности ни бельмеса не разумели?..
- Ей-ей, царь-государь, так и есть. - тут же поддержал самодержца дьяк. Вообще-то он не был уверен в правильности своего ответа... Но немедленно соглашаться во всём с самодержцем давно стало условным рефлексом при царском дворе.

- Ишь ты... Салтан сдвинул корону на лоб и сосредоточенно почесал плешь. - Были ни уха, ни рыла, а потом по энтому рылу нагурацией - шарах!.. И что? Народец через то шибко умнеет?
- Шибко не шибко, государь-надёжа, а традиция такая в заграницах есть, – осанисто подал голос боярин Примаков-Покусайло. – Чтобы значит эту самую нагурацию прилюдно забубенивать.
- Традиция, говоришь?.. – по глазам Салтана было видно, что в августейшую голову забрела какая-то нетривиальная мысль. Забрела, и теперь государь всё никак не может поймать её за хвост… – А много ль для той нагурации надо?

Примаков-Покусайло какое-то время рассеянно смотрел в расписанный гамаюнами потолок тронной залы и молча загинал пальцы. Закончив подведение умозрительного баланса, боярин доложил:
- Да всего-ничего, царь-государь. Надобны: красного колеру ковёр, амбарная али ещё какая толстая книговина, пяток стрельцов, пушка и народ.
- Ну, раз всего-ничего, - просветлел ликом Салтан, то слушай все мой царский указ – милостливый и неумолимый! Быть завтрева опосля третьих петухов у нас нагурации. Присутствовать всем под страхом порки. Лица по сему случаю иметь радостные, улыбчивые. Меня чествовать и славить неукоснительно. После нагурации – народные гуляния… Быть по сему!

Утро следующего дня выдалось ясным и безоблачным. На площади, что у царского терема, собралась тьма-тьмущая народу. Электорат мучительно сдерживал зевки, растягивал губы в зверских улыбках, с опаской разглядывал раскатанную поверх брусчатки и конского навоза красную ковровую дорожку. Стоящая поодаль бочка с бражкой из царёвых кладовых вызывала куда больший энтузиазм…

Стоило больному астмой Петушку-Золотому Гребешку в третий раз за утро прокашляться, боярин Примаков-Покусайло вынес на всеобщее обозрение толстенную инкунабулу в кожаном переплёте. Книга была столь древней, что в ней давно никто ничего не мог разобрать. Но, надо признать, выглядела та инкунабула крайне солидно. Неподалёку от боярина мялись пять сонных стрельцов при одной пушчонке…

Когда всё было готово, Примаков-Покусайло дал условный знак. Внутри терема грянули фанфары. Рынды распахнули двери и на крыльце показался Салтан. Бодро протрусил по ковровой дорожке до табуретки, на которой лежала инкунабула. Правую руку возложил на книгу, а левой пафосно помахал в воздухе.

Фанфары съехали на уханье одинокого бубна и смолкли. Государь-надёжа картинно прикрыл глаза. Торжественно объявил:
- Люди русские! Братья и сестры! Внуки и внучки! Тёщи и свекрови! Дядьки и тётьки! К вам обращаюсь я в этот хисторический час...

- Ишь ты! Во чешет! Во жжот! – заохал восхищённо народ.

- ...Клянусь править народом моим праведно и нажористо! – продолжал тем временем свой спич монарх. - С пользой для и вопреки всему… - тут Салтан приоткрыл один глаз, чтобы полюбоваться произведённым эффектом. Дело в том, что накануне премудрый Примаков-Покусайло посоветовал царю что-нибудь пообещать народу. Но пообещать невразумительно. Чтобы позже можно было на данные обещания без зазрения совести плюнуть. Боярин пояснил, что в заграницах это называется «тонкий политИк». Так что теперь царь-государь с интересом подглядывал за тем, какое впечатление его «тонкий политИк» оказал на собравшиеся массы. Массы слушали царя с тупым коровьим выражением лиц. Это удовлетворило Салтана по самые гланды, так что он, воинственно вздёрнув бородёнку, барабанил невесть что ещё минут тридцать. Потом устал, охрип, рубанул рукой воздух и закончил очень эффектно:
- …Да пребуду с вами я. Ура!
- УРАААА!!!.. – вразнобой подхватил электорат.

Стрельцы – раз, два! – взяли пищали на караул. Крайний запалил фитиль у пушчонки. Фитиль занялся, ворчливо зашипел. Выстрела долго не было. Так долго, что Примаков-Покусайло уже начал волноваться, а не сорвётся ли салют, но тут, наконец, жахнуло. Ядро по крутой параболе ушло в небо и там запропастилось с концами. Восприняв прозвучавший «бабах», как сигнал, народ снёс замешкавшихся стрельцов и набросился на бражку. Кому-то дармового напитка не хватило и этот кто-то немедленно дал в глаз тому, кому хватило. Тот, кому хватило, ответил. Через секунду азартная драка охватила уже всю площадь…

…Терем уцелел чудом, чего нельзя было сказать о соседних улицах, знатно прореженных случайными пожарами. Судя по доносящимся издалека воплям и звукам мордобоя, в посаде ещё продолжались народные гуляния…

На крыльце царского терема сидели двое: Салтан и Примаков-Покусайло. Вид у боярина был печальный - всю его роскошную горлатную шапку снизу доверху уделал впавший от страха в ажитацию Петушок-Золотой Гребешок... У царя же, несмотря на фингал и вывернутую наизнанку шапку Мономаха, лицо, напротив, лучилось удовольствием.

- Эх, хорошо! – неожиданно сказал царь и хлопнул себя по рваным портам.
- Чего ж хорошего-то, государь-надёжа? – удивился боярин, обозревая полуразрушенную столицу.
- Дык ведь могло быть и хуже! Терем вот не сожгли – ну рази ж не хорошо?

В первый раз за всю свою придворную карьеру Примаков-Покусайло не нашёлся, что ответить царю.

А тот меж тем подбоченился и объявил, что нагурации отныне будут проводиться ежегодно, ибо дело это хорошее и вельми пользительное.

- Чего ж в нём пользительного-то? – брови боярина взлетели под самую изгаженную шапку.
- Ну, во-первых, место в граде под новостройки расчистили, – стал считать Салтан. – Во-вторых, народу бесплатное развлечение устроили. В-третьих, мудрость великую через ту нагурацию обрели…
- Это какую же мудрость-то? – опешил боярин.
- Как какую? – в свою очередь удивился монарх. – Самую, что ни на есть сокровенную. Можно сказать - национальную идею и повод для единения масс.
- …?
- Бражки надо больше, дурень!!!..

© u_96

Ржака

Неужто букв настолько много, что практически никто за сутки не прочитал

Остроумная сказка. Понравилась, даже очень.

мдаа... странное повествование

а вот с этим согласен

Мощно. Нашенский такой Салтан.

Вся соль в ЯЙЦЕ и КОНЦЕ......

какие-то нескладушки-несвязушки

а вот это - внушает )))

в целом - поулыбалась, но как то не прониклась....

народная примета - если царь собрался учудить какую-нибудь хрень, то перед этим обязательно будет рассматривать яйца или глобус

Гыыыыыыыыыыыыыыы. Ржака, правда периодичски зевала, паскольку Многа Букаф!

Хороша сказка!)) лепота!
2-я часть дюже порадовала, ога!)))

Эх харашо написано

Я требую продолжения))))) афтар маладца)

прекольные сказки!

Еле осилил... но 5-ую точно стоит вчитать как следует...
аж прорыдался... до коликов в животе...

вот тут меня и порвало

а вообще

Понравилось. Изумительное чувство юмора! Спасибо.

интиресно, пра перчиг будит?...

на злоббу дня сатира вещьтч хорошая......

Блеск, б/п. Первая часть пошла для сугреву, а вторую читал уже пацталом!!! Рекомендую. Нечто.

Нашенский чувак!..