5
Я не завидую людям с большими и удобными рабочими кабинетами. Пусть даже мне самому досталось что-то вроде каморки папы Карло. Я вообще никому и никогда не завидую. Легче легкого, кстати. Даешь себе установку: если у кого-то выше зарплата, круче машина или любовница красивее – это везение или нечестная игра. В обоих случаях завидовать нечему – ты лучший по определению, и надо ли жечь нервные клетки?
Но в тот понедельник, в первый день августа, кабинет откровенно меня раздражал. Мало что повернуться негде, так еще и окна выходят на задний двор – прямо на строительную свалку. Хотя в нашей шарашкиной конторе я – единственный обладатель кабинета, не считая даму из финконтроля: прочие бандерлоги теснятся в пяти общих комнатах. Да и работать осталось каких-то две недели, если написать заявление прямо сегодня. Протиснувшись в узкий промежуток между столом и сейфом, я отправился навестить кофейный автомат.
Пока я рылся по карманам в поисках мелочи, сбоку подкрался Тёма – он у нас вместо кадровика. Меня, блин, бесит, когда он так подкрадывается.
- Игорь, - сказал он. – Диана Максимовна велела, чтобы ты к ней зашел.
Я ему даже кивать не стал. Опустил монетки в приемник и выбрал «по-американски со сливками». Внутри автомата зажурчало.
- Игорь, я говорю…
- Артём, - развернулся я к нему. – Я похож на глухого?
- Нет… Просто я тебе сказал, что…
- Я слышал, ЧТО ты мне сказал. Мне хвостиком повилять надо?
- Нет, но…
- Артём, если ты не пьёшь кофе, то иди на своё место. Не отвлекай меня.
Тёма удалился. Я дождался, пока надпись «Продажа» сменится на «Готово», взял стаканчик и отошел к подоконнику. Закурил сигарету и посмотрел на часы. Торопиться мне было некуда.
***
Если Диана Максимовна и заметила, что я здорово припозднился, виду она не подала.
- Привет! Заходи, присаживайся. Как твой отпуск? Что-то ты не выглядишь отдохнувшим.
Она и сама смотрелась не блеск. Остаточные признаки недосыпа скрывал мейкап, но было заметно – ее привычная жизнерадостность малость поувяла.
- Слушай, - сказал я. – Если еще раз ко мне кто-нибудь подойдет и скажет, что Диана Максимовна велела зайти, я тебя обратной связью пошлю на хер. Потом не обижайся.
Она пожала плечами.
- Игорь, не чуди. Я теперь начальник, и вполне естественно, что меня называют по имени-отчеству.
- Это для них ты начальник. Для меня – пустое место.
- Миленько. – Вздох. – Значит, прибавка к зарплате тебя не интересует?
- Не старайся. Я увольняюсь.
- Можно узнать – а почему?
- Нельзя, - отрезал я.
- Ладно, я и так всё поняла. По-твоему, я тебе перешла дорогу. Я была ниже по должности, и вдруг меня назначили директором. Хотя логически это место полагалось тебе. Чем ты занимался в отпуске? Бесился?
Я демонстративно зевнул.
- Не надо видеть во мне врага, Игорь. Всё совсем не так, как тебе кажется. Я не настолько карьеристка, и я тебя не подставляла.
Конечно-конечно. Эту лапшу она пусть вешает дочке-третьеклашке, заодно со всякой фигней типа: «Когда ты вырастешь, будешь красивой, богатой и знаменитой». Некоторые родители заранее знают всё о будущем своих детишек. Диане и в голову не приходит, что из дочурки может получиться неудачница, дешевка и шлюха. Наверное, родители самой Дианы, выбирая для нее имя, мечтали, что девочка станет королевой, а не матерью-одиночкой, которую выгнал из дома муж. Впрочем, природа подарила Диане в достатке полезных способностей, например, умение договориться с кем угодно о чем угодно. Ее приняли на фирму с улицы – только с дипломом экономиста и без единого дня стажа. И, пожалуйста: три года – уже замдиректора. При этом в служебной документации у нее косяк на косяке – точно знаю, потому что до последнего времени ее курировал.
Диана смотрела на меня из-под опущенных ресниц, а в голове у нее работал маленький миелофончик. Потом она осторожно поправила на столе рамку с дочкиной фотографией.
- Игорь, у меня много слабых мест. Если в какой-то момент я и была уверена, что со всем справлюсь, то за этот месяц усвоила: мне необходима твоя поддержка.
- Подержись за фонарный столб, - бросил я, глядя в потолок. Но Диана – из породы непробиваемых, грубостью ее не проймешь. Сейчас она и со мной договаривалась.
- Знаешь что, - сказала она. – Насчет заявления ты бы не торопился, ага? Если очень сильно захочется, уйдешь без отработки, одним днём. Только зачем? Я не собираюсь тебя напрягать. Мне просто нужно, чтобы кто-то меня всё время консультировал. А я возьму на себя общение с нашими боссами и прочими занудами, так что считай меня кем-то вроде своего пресс-секретаря. Ну, как тебе?
- Подумаю, - соврал я.
- Вот и хорошо. Жду тебя с каким-нибудь ответом. Заходи в любое время.
Я отправился к себе. По дороге мне навстречу попалась Юлечка Солошина. Она улыбнулась и открыла рот, чтобы поздороваться, но я молча прошел мимо, и ее «Доброе утро» повисло в воздухе.
***
Очень важно правильно реагировать на превратности судьбы. Мои реакции меня устраивают, потому что я не психую без экстренной необходимости. Но пофигизм и презрение к более успешным конкурентам начисто отсекают всякое желание бороться за собственное благополучие. Кроме того, режим «наплевать-мне-на-всех» не так уж устойчив, и в любой момент может произойти переключение на «хочу-крови-насилия-смерти». То же самое с политикой невмешательства – до некоторого времени сохраняешь подобие олимпийского спокойствия, но рано или поздно взрыва не избежать.
Оставаться созерцателем окружающего мира – искусство, и не самое простое. Надо еще уметь подавить в себе комплекс жертвы, если обстоятельства складываются так, что тебя обошли на повороте. Я это освоил в совершенстве, а стимулом стало появление в офисе Дианы.
Влюбился я моментально, а дальше всё развивалось в геометрической прогрессии, и, что самое болезненное – без малейшей взаимности. Диана воспринимала меня исключительно как старшего коллегу. Мои чувства были ей искренне до лампочки. На очередной корпоративной вечеринке я попробовал объясниться, но подобные экспромты в пьяном виде лучше не исполнять. Диана посмотрела на меня отстраненным взглядом и сказала: «Игорь, потише, на нас все смотрят». Я поехал домой и там нажрался до «белки». Впоследствии Диана вела себя со мной так, будто ничего и не было, и это убивало. Кому случалось втюриться по самые уши, поймут, о чем я. Ночи с бутылкой, переполненной пепельницей и мыслями о суициде – всё, что тебе остается, и никуда от этого не сбежишь. Днем я наблюдал, как Диана легко флиртует с другими мужчинами, и в каждом из них видел своего конкурента, и постепенно желание вскрыть себе вены вытеснила другая навязчивая идея – прикончить эту дрянь.
Наступал критический момент.
…Я договорился попить пивка с одним – между прочим, не очень даже близким – приятелем, и он «расколол» меня в две секунды: что, несчастная любовь? Аудитория – вот чего мне не хватало, и я открытым текстом выдал ему всё, что на душе накопилось.
- Не ты первый, не ты последний, - резюмировал он. – Тебя понять можно: ты ее на руках носить готов, а она, коза такая, в твою сторону даже и не смотрит. Бабы вообще всегда суки, если ты хочешь, а они не дают. А ты попробуй взглянуть на это с другой точки зрения.
- Это с какой?
- Я после медицинского колледжа в морге подрабатывал. В том числе и девчонок принимал – совсем молоденьких, постарше… Автокатастрофы, убийства, передозы – знаешь, кто любит оторваться на полную катушку с разными транквилизаторами? Бизнес-леди, богатенькие девочки. Вчера, сегодня, час назад смотрела на мужиков сверху вниз, оценивала – с этим сплю, с этим – коммерция, этот пошел в жопу. А сейчас – красота пятнами пошла, лицо – воском, и больше ты сама ничего не решаешь, всё решают за тебя. Хорошо еще, если руки-ноги-голова на месте… хотя, опять же, вопрос спорный. – Он с удовольствием отхлебнул пива. – Помню, привезли одну… банкирскую дочку… а у нее верхушки черепа начисто нет. С гражданским муженьком на Канары собиралась, побрехались перед самым отъездом, ну он ее и… Я тогда подумал: а ты стоила того, чтобы из-за тебя срок мотать? Но она лежала в пластиковом мешке и не стоила уже ровно ничего.
После этой «психотерапии» я ушел в запой на целую неделю. Мне было необходимо срочно выкинуть из головы видеоряд, в котором Диану привозили в морг, а меня забирали в КПЗ и вели на первый допрос. Просохнув, я сказал себе: а она того стоит?
Конечно же, она того не стоила. И мои мысли потекли другим курсом. Мне просто следовало отделаться от привязанности к женщине, которой я неинтересен. Не сказать, чтобы меня по жизни преследовали неудачи с противоположным полом. Наоборот: чаще всего я страдал от переизбытка женского внимания именно когда оно мне меньше всего требовалось. Но есть в моей биографии пара эпизодов… Первый – это, собственно, то, что было с Дианой. И еще один.
Пофигизм – хорошая защита от неудач. Но, как я уже сказал, у этой защиты есть побочные эффекты. Ты теряешь бойцовские навыки. Ты уже не пытаешься ничего исправить. Складываешь ручки и наблюдаешь за торжеством несправедливости, упиваясь сознанием своего морального превосходства. Наш прежний шеф уволился переводом, и я был единственным кандидатом на открывшуюся вакансию. Оставалась формальность: согласование советом директоров, и всё прошло бы гладко, но на совещание каким-то образом напросилась Диана. Не знаю, что она там говорила. Обратно она приехала руководителем допофиса.
Я тоже мог кое-что сказать совету директоров. Приказ о назначении Дианы подписали только через два дня, и мне бы хватило этого времени, чтобы они пересмотрели свое решение. Но это значило опуститься до уровня Дианы. А я уже разучился опускаться на нижние уровни.
***
- Ну вот, дожили! – воскликнула Диана, выключая сотовый. – На нас надвигается ураган Борис силой в очень много баллов.
- О чем ты, Диан? – удивился я.
- К нам едет Боря Михалевский, - объяснила она. – Он уже давно грозился на огонёк заглянуть, но я надеялась, что до таких крайностей не дойдет.
Боря – Борис Антонович – возглавлял совет директоров компании. Это было его основное занятие, а еще у него имелось хобби – доставать всех и каждого. Если нам приходилось встречаться, я смотрел на него и думал: вот человек, который в детстве отрывал ножки-крылышки комарам и мучил кошек.
- Что ему понадобилось?
- А это он на месте и разберется, - Диана нервно хихикнула. – И мне страшно подумать, чего нам от него ждать.
- Ну и фиг с ним, пусть приезжает. Чего ты так разволновалась? Сейчас скажу Солошиной, чтобы начинала заваривать кофе.
- Ни в коем случае! – Диана замахала руками. – Его вообще нельзя сюда впускать! Разве ты не в курсе, что у Михалевского пунктик насчет графиков развития? Помнишь, я тебя просила их сделать? По-моему, ты и не брался.
Это она точно подметила. Где-то месяц назад графики развития успешно влетели мне в одно ухо и вылетели в другое.
- О, черт, Диана, извини. Точно. Ты же говорила про графики.
- Ты не виноват, - она качнула головой. – Тебе и так дел хватает. Но суть в том, что Боря, обнаружив у нас недостачу этих самых графиков, сживет нас со свету. Правда, он не сказал мне прямо, что хочет повидаться с графиками, но если он чуток расслабится с кофе, обязательно про них спросит.
- Может, нам обоим срочно уехать по каким-нибудь делам? – предложил я.
- Да нет. Нет. Если мы уедем, он тут вообще останется бесконтрольный. Перетрясет всех, кто под руку подвернется. Единственный выход – заблокировать его прямо на автопарковке. Запудрить мозги, внушить, что у нас всё отлично, только нам действительно надо смываться в интересах фирмы.
- Ладно. Я его заблокирую на автопарковке.
Диана обмотала шею белым шарфиком и накинула пальто.
- Нет уж, солнце, этим я займусь сама. Вы друг друга не перевариваете, как бы не подрались. Жди меня здесь, ладно?
Она ушла, а я сел в кресло и стал думать о графиках развития. После института мне довелось поработать помощником партийного босса. Этот страдающий ожирением, вечно сопящий носом хрен мог впасть в истерику, как девчонка перед свадьбой по залёту, если в понедельник на стене не висело новой стенгазеты и сводки новостей за минувшую неделю. Но там можно найти рациональное зерно: если не приносишь ни грамма пользы никому, кроме себя, любимого – не жалей фантазии, чтобы свою полезность обозначить. А какой смысл нагружать графиками развития отделение компании, приносящее сорок пять процентов прибыли? С развитием у нас всё настолько здорово, что перед Рождеством Диане вручили грамоту «Менеджер года». Когда Диана мне ее показала, я не удержался от гнусного смешка.
- Вот-вот, - кивнула она. – Самой смешно было. «Менеджер года», и кто только это придумал? По-хорошему, мне бы следовало выдать диплом «Переговорщица года». Что касается менеджеров – мы-то с тобой знаем, кто здесь на самом деле командует.
Я посмотрел в окно. «Запудривание мозгов» шло полным ходом – Диана даже не отпустила Михалевского от черного джипа, на котором он приехал, причем сильно сомневаюсь, что Борису Антонычу удалось дополнить пламенную речь «Переговорщицы года» хотя бы парой общих реплик.
Вернулась «переговорщица» только через полчаса. Бледная, ловя воздух широко открытым ртом, Диана кинулась к сумочке на столе и дрожащими руками достала ингалятор для астматиков. Зашипел брызнувший аэрозоль.
- Господи, я думала – прямо там ласты склею, - прохрипела Диана. – Всё, всё, он уехал. Это у меня на холод аллергия. Если на улице меньше минус пяти, я даже в магазин не выхожу. Игорёчек, будь другом, принеси тёплой водички.
Я сбегал к автомату и вернулся с «заказом».
- Не знал, что у тебя проблемы со здоровьем, - сказал я, вручая ей стакан.
- Пффф! Михалевский тоже не знал. Если б знал – плакала бы моя должность. «Начальник должен быть здоров, как бык» - и как люди живут с такими идефиксами? Я чуть в обморок не хлопнулась, пока зубы ему заговаривала.
- Это у тебя врожденное?
- Нет, добилась нелегким трудом. Когда осталась одна с Иришкой на руках, надо было что-то делать. Садик, хорошие детские доктора, игрушки, одежка разная – всё ужасно дорого, и алименты – копеечные. Мне предложили хорошие деньги на вещевом рынке, открытом, и я сдуру согласилась. Была зима, а я всегда легко простужалась. Простояла за лотками неделю и подцепила воспаление легких. – Она сжала ладонями виски. Взгляд у нее был мутноватый. – Мне с соседкой повезло – приглядела за Иришкой, пока я в больнице валялась. Я с тех пор зареклась на свежем воздухе работать. Не долечили, видимо, теперь вот в холода задыхаюсь.
- Езжай-ка ты домой, - посоветовал я. – И не бегай сегодня больше по улице.
***
Начальник службы безопасности Шихарёв всплыл на нашем горизонте, как боевая субмарина перед мирным рыбацким траулером. И почему всякое дерьмо случается со мной именно по весне? Короче, был апрель – с хорошей погодой, хорошим настроением и с господином Шихарёвым в нагрузку, чтобы жизнь не казалась совсем уж малиной.
На моей памяти Шихарёв – единственный, с кем Диана не нашла общего языка. Само понятие «диалог» для него не существовало – он мог только «прессовать». С некоторым недоумением я заметил, что в его присутствии Диана как-то сникала и прятала глаза. Наверное, я вёл бы себя также, если б двумя годами раньше у меня в мозгах не накрылось реле, отвечающее за инстинкт самосохранения.
Слухи о том, что безопасники расследуют утечку информации, дошли до нас во вторник. Я разогревал на ужин пиццу, когда мне нанес неофициальный визит участковый – потрепаться о былом. Я спросил, как поживает соседушка, а то его что-то не только не видно, но и не слышно. Участковый ответил: а он теперь на улицу носа не показывает, что ему там делать – с вырезанной печенью водкой особо не побалуешься.
С соседушкой нехорошо получилось, но я, что ли, виноват? Он мне предъявил ультиматум: или я отстегиваю ему на бутылку, или он меня грохнет. Излагая своё коммюнике, он держался за дверной косяк, чтобы я хорошенько рассмотрел татуировку «ВДВ» - по букве на указательном, среднем и безымянном пальце, и от всего этого у меня шкалил адреналин. Затем он обозвал меня пидорасом, тут-то реле и перегорело.
- Ты своего добился, поговорим о пидорасах, - сказал я и захлопнул дверь, отхватив ему все три буквы плюс для симметрии мизинец. Пальцы шмякнулись с одной стороны порога, а сосед – с другой.
…Когда меня оттащили, я только-только вошел во вкус, а его можно было выбрасывать на помойку. Правда, бригада «скорой» заняла другую позицию, да и в операционной собрались настоящие профессионалы. Следак, который вел мое дело, был в курсе, что за конфетка пострадавший, и приложил максимум усилий, чтобы квалифицировать мои действия как самооборону. Но с тех пор участковый обязательно раз в квартал заходит ко мне в гости. А меня при любых конфликтах так и подмывает решить дело не мирным путем, и уши закладывает от треска, с которым железная дверь перерубает фаланги четырех пальцев.
Так и вышло, что я схлестнулся с главным безопасником при первой представившейся возможности. И он предсказуемо затаил месть.
- …Понимаешь, Игорёк, - Шихарёв заявился ко мне в кабинет за пятнадцать минут до окончания рабочего дня, и вот уже два часа навешивал на меня ярлыки. Его хамовато-снисходительное «Игорёк» выводило из себя, но пока это было всё, чего он добился. – Я очень не люблю, когда кто-то из своих сливает налево секреты компании. Сто пудов, в вашей конторе сидит шпион. Твою начальницу я исключаю. Кто остается? Остается заместитель. То есть – ты, Игорёк.
Одно радовало – Шихарёв то и дело косился на часы, из чего я заключил, что он куда-то опаздывает. Возможно, на дачу, где сауна с голыми девками.
- А начальницу почему исключаете, можно полюбопытствовать?
- Не надо быть любопытным. Еще начнешь меня учить, как надо работать. Если ты думаешь, что я схавал всю ту пургу, которую ты прогнал, то не надейся. У меня на шпионов знаешь, какой нюх?
- Так подлечили бы вы насморк, - сказал я. – Давайте, Юрий Васильич, с этим завязывать. Я просто пытался объяснить, что у вас на меня ни хрена нет. Поищите шпионов где-нибудь в другом месте, если заняться нечем.
- Ты смотри, сучонок, - хоть что-то новенькое, а то уже задолбал со своим «Игорьком». – Когда тебе башку отворачивать начнут, сам запоёшь. Только поздно будет. – Он перегнулся через стол и прошипел: - Съехать не получится, Игорёк.
- Мне уже угрожали, - хмыкнул я. – В школе. Математичка сказала, что обязательно поставит мне «два» в аттестат. Было почти так же страшно. Имейте в виду – не прекратите свои домогательства, я приму меры. Ясно?
***
- Ну, и какие меры ты собираешься принять? – спросила Диана.
Я замялся – подозревал, что «служебное расследование» началось с ее подачи. Если она имеет к этому отношение, ни к чему объяснять, что на блеф я пошел лишь для того, чтобы Шихарёв отвязался. А то я уже нафантазировал себе свою перьевую ручку, торчащую у него из левого глаза. Подавать на Шихарёва жалобу в милицию – детский лепет, у него свои люди везде, включая генпрокуратуру. Обратиться в совет директоров? Вряд ли они попрут против собственной «крыши», и мне же это выйдет боком.
- Господи, Игорь, ты понимаешь, что ты натворил? Ты разозлил его!
- Ничего подобного. Я не злил. Он уже пришел озверевший.
- Тем более!
- Что – «тем более»? Ты бы мне предложила сидеть и отмалчиваться?
- Игорь, Шихарёв – страшный человек. Его нельзя провоцировать.
- Откуда ты знаешь, что он – страшный? Чувствуешь на подсознательном уровне?
- Можешь мне поверить, он на самом деле страшный. И очень жестокий. Ты ничего не сможешь ему сделать, а вот он тебе…
- Ну всё, Диан, хватит. Ты меня убедила. Если он натравит на меня своих бойцов, я смогу утешиться тем, что этот идиот строит из себя профессионала, но не способен найти шпиона в собственном кармане.
Мне всё это совершенно не нравилось.
- Я даже не уверена, что смогу тебя прикрыть, - вздохнула Диана.
- Меня не надо прикрывать. Послушай, я вполне в состоянии сам о себе позаботиться.
- Игорь, я хочу сказать тебе кое-что. Можно стремиться покорить весь мир. Или удивить весь мир. Но нельзя – НЕЛЬЗЯ! – стремиться быть в контрах со всем миром. По-моему, это именно то, что ты делаешь.
- По-моему, тоже, - не смог я не согласиться.
- Так от тебя ничего не останется. Мир – большой, его много, а тебя мало. Оставь что-нибудь для…
- Для чего?
Она промолчала.
- Сначала посмотрим, что от меня оставит твой монстр Шихарёв, - сказал я, закуривая. – Пойду к себе, Диан. Не переживай, всё будет.
- Хотелось бы, - печально ответила она.
***
Этот разговор был в четверг, а Шихарёв учинил мне сеанс потрошения в среду. В пятницу утром Диана скинула мне sms, что приболела. Я собрал весь персонал в самой большой комнате и предупредил, что любая вверенная им служебная информация – пусть самая безобидная – является конфиденциальной и не подлежит разглашению даже случайно и в состоянии острого наркотического токсикоза.
- Учтите, служба безопасности уже подняла по этому поводу пожарную тревогу, - добавил я под завязку. – И не хотелось бы, чтобы крайними назначили именно нас. Так что будьте максимально ответственны. Это в ваших же интересах. Солошина, в том числе это и тебя касается. – Юлечка сидела с заплаканными глазами и то и дело тихонько всхлипывала, мешая мне сосредоточиться. – Вопросы?
Слово попросил Тёма. Он выступал полчаса по моему «Ролексу», и, если отбросить первые двадцать девять минут, суть сводилась к следующему: ему, Тёме, как начальнику отдела кадров, необходимы полномочия для контроля за временем прихода и ухода сотрудников, а также за использованием компьютерной и множительной техники только в рабочих целях. А не для того, допустим, чтобы раскладывать пасьянс «Косынка» или копировать статьи про диету. Всё это, естественно, позволит снизить риск разглашения коммерчески значимой информации.
- Артём, ты – маньяк, - сказал я. – Если других желающих высказаться нет, прошу всех продолжать работу… Солошина, и приведи себя в порядок, - а сам двинул в курилку.
Едва распечатал новую пачку сигарет, из лифта возник господин Шихарёв. Он прошел мимо меня с каменной физиономией и зарулил в кабинет финконтролерши. Со мной даже не поздоровался. Некоторые люди, сказал я себе, однозначно воспитываются в пещерах. Но загадка-то всё равно остается: позавчера он готов был сожрать меня живьём, почему же сегодня вдруг такое равнодушие?
Я прождал Шихарёва до обеда, но он так и не появился. Зато ко мне зашла финконтролерша и сказала, что, если ПОДОБНОЕ повторится еще хоть раз, она не только уволится, но и устроит всей фирме жуткие неприятности. Я поинтересовался, что именно произошло.
- Юрий Васильевич – баран винторогий, - заявила она. – Еще не хватало, чтобы отморозок, которого из органов вышибли за пьянку, шил мне шпионаж! Не на ту нарвался.
Я сказал, что насчет «барана винторогого» полностью с ней согласен, однако Шихарёвым я, к сожалению, не распоряжаюсь.
- Я ведь предупреждал, что они расследуют утечку, - примирительно добавил я. – Их кто-то навел именно на наш допофис. Вот он и прочесывает всех подряд.
- Пусть прочесывает кого угодно, - рявкнула финконтролерша. – А меня нечего трогать!
- Ну, в общем, вы правы, - поддакнул я.
- Я еще устрою этому козлу, - пообещала она.
В выходные Диана находилась где-то в зоне недоступности мобильной связи. В понедельник я сам задержался на тридцать минут, угодив в пробку, но ее еще не было на месте. Я уже собирался звонить ей домой, когда она сама дала о себе знать.
- Игорь, я в главном офисе, - сказала она. – Тут совещание, так что подъеду позже. У тебя всё в порядке?
- Как обычно.
- Да, кстати, насчет службы безопасности можешь не волноваться. Шихарёв в пятницу Филатову допрашивал?
- А как же. Она была под таким впечатлением, что обозвала его «винторогим бараном». Ты когда-нибудь видела винторогих баранов?
- Кажется, в зоопарке. Но давай сейчас не об этом. В общем, Филатова нажаловалась Михалевскому, а Михалевский – тем ребятам, которых Юра у нас, собственно, представляет. Типа, что за беспредел, и всякое прочее. В общем, по последней версии, утечка информации оказалась липовой.
Я перевел дыхание.
- Кто бы сомневался.
- Нет-нет, никто и не сомневался. Но, Игорь, очень тебя прошу – впредь будь с ним осторожнее. Я про Шихарёва. Ты ему не нравишься.
- Ага, а я от него млею, можно подумать. Как твоё здоровье?
- Так себе. Но это пройдет. Главное… - она закашлялась, - …главное – неприятностей не будет.
Ну да, как же.
Между прочим, до работы она в понедельник так и не доехала.
***
- Я хочу ввести в штатное расписание должность помощника директора, - сказала мне Диана на другой день. – Ты не будешь против?
- Да нет, с какой стати. И кого назначишь?
- Юлечку.
- Кого-кого? Ну-ка, повтори еще разок. Мне что-то послышалось…
- Игорь, тебе не послышалось! Юлечку Солошину. Что ты против нее имеешь?
- Практически ничего. Она тупая корова, заторможенная и анабиозная, у нее постоянно пропадают документы, она читает по слогам и пишет с ошибками. Но, если ты собираешься выполнять ее обязанности сама…
Диана рассмеялась.
- Игорь, извини за откровенность – а как же ты представлял ее в роли своей жены? – и, прежде чем я понял, куда сворачивает разговор, продолжала. – В общем-то, она очень хороший человечек. Но она просто красивая и добрая. Ничего кроме. Ни интересов, ни увлечений, ни собственного мнения. Безответная. Мужчины обычно бросали ее через месяц – им с ней скучно…
- Подожди-ка, - перебил я. – Она ведь пришла сюда вместе с тобой? Вы подруги?
- Бывшие соседки. По коммунальной квартире. Это я про нее рассказывала – она с Иришкой сидела, когда я моталась по заработкам. Конечно, я ей за это благодарна. После, когда нас расселили, а я устроилась сюда, я подумала – неплохо бы и Юльку прихватить с собой на тёплое местечко. А сейчас у нее положение – нарочно не придумаешь… Ее мама подписалась поручителем на кредит одной знакомой, а та взяла деньги и смылась за границу. Юльке с мамой теперь всё это возмещать, сумма кошмарная, и… я хочу платить ей побольше.
- Как трогательно. Завидую Солошиной – у нее есть свой ангел. Персональный.
- Игорь, тебе сарказм не идёт. Особенно сейчас. Сколько ты будешь на нее злиться? Можно подумать, я не видела, как ты пытался за ней ухаживать… Понимаешь ли, чтобы оценить твои знаки внимания, нужно не только понимать черный юмор, но и вообще иметь интеллект намного выше среднего. Она до сих пор думает, что ты просто над ней издевался от нечего делать.
- Ухаживать меня не обучали, - криво усмехнулся я. – Сильно заметно?
- Ты и со мной-то объясниться толком не смог. Было немножко смешно, когда ты набрался для храбрости, а потом подошел ко мне и начал говорить… по-моему, совсем не то, что собирался. Я даже обиделась – думаю, неужели меня опять тащат в постель? Ну, так это прозвучало. А потом ты долго на меня дулся, и я сообразила – ты совсем не то имел в виду. Знаешь, - она мечтательно улыбнулась, - я втайне надеялась, что ты попробуешь еще раз.
Потянулась пауза. В наступившей тишине я слышал, как бежит секундная стрелка на часах.
- Попробую еще раз? – переспросил я. – Ты на самом деле этого хочешь?
Она встала и медленно приблизилась ко мне. Заглянула в глаза.
- Ты попробуешь? Я очень хочу.
Мы были так близко, что я ощущал ее дыхание. Юлечка Солошина «просто красивая и добрая», а Диана – настоящее произведение искусства. Полукровка – я видел ее анкету в личном деле: у мамы эстонская фамилия, а отец откуда-то из Азии. В ней намного больше Севера, чем Юга: глаза восточные, но в них плещется глубокая синева Балтийского моря.
Я медленно сосчитал до десяти. Есть такие слова, которым лучше оставаться несказанными, если однажды они не прозвучали. Но именно поэтому невозможно оставить их при себе.
- Я тебя люблю, - сказал я. Нетривиальная фразочка, правда? Я старался. Сам себя не услышал, но Диана, наверное, прочитала по губам.
Она прижалась ко мне. Обняла за шею и прошептала:
- Хочешь, я буду твоим ангелом?
И я поплыл. Я плыл в аромате ее шампуня, в ее теплой доверчивой нежности, в прибрежных волнах северного моря, согретого весенним солнцем. Плыл и не видел берегов.
***
Тем вечером Диана впервые за всё наше знакомство по-настоящему напилась. Вряд ли надо ее в этом упрекать – ей не часто приходилось расслабляться. Она радовалась жизни, ей было хорошо. От спиртного у нее развязался язык. Она сбивчиво рассказывала, как давно ей хочется нормальной семьи, чтобы у Иришки был папа. Что она хочет еще одного ребенка.
Мы сидели в кафе с живой музыкой. Молоденькая – лет восемнадцати – певица старалась развлечь посетителей поп-хитами девяностых. Ее внешность и голос соответствовали репертуару, и это, пожалуй, всё, что можно сказать в ее пользу. Зато звуковое сопровождение, шедшее с синтезатора (и это они называют «живая музыка») было достаточно громким, и Диану я слышал лишь в перерывах между песнями. Но услышанного хватило, чтобы я впал в подобие шока.
- Если честно, я ведь тогда действительно немножко тебя подставила, - призналась Диана после четвертого бокала шампанского. – Пролезла на совет директоров и… ну, словом, убедила их, что лучше справлюсь с должностью. Но это не потому, что я подлая, нет. Ты так надрывался в замах, а, стал бы директором, сгорел бы совсем. А я не хотела тебя потерять, Игорёчек, ты не будешь меня за это ненавидеть? Скажи, что не будешь…
Я с некоторым усилием заставил себя закрыть рот, а вокалистка, наоборот, открыла свой, заглушая продолжение:
- Наши лица освещают огни,
Нас заводят алкоголь и весна.
Но мы знаем, то, что кто-то в тени
Наблюдает, как мы сходим с ума.
Как созвучно это было нашей маленькой сказочке с элементами сумасшествия, еще бы: директор с замом удрали с работы, оставив офис на кадровика! Да и наблюдатель в тени присутствовал.
Около семи Диана позвонила на сотовый Юлечке и попросила ее побыть с Иришкой. Мы взяли еще одну бутылку и поехали ко мне.
Долгий секс – производная от красивой романтики, но о сексе я рассказывать не умею. Зато я умею замечать детали, даже когда совсем не до них. Вот я и задался вопросом: а чем это, собственно, «мой ангел» проболела целых трое суток, что не могла снять трубку телефона? А то очень уж похоже, что она с кем-то спала. С открытыми глазами. Любопытно, кто был этот счастливчик?
Чьим «ангелом» была она в пятницу, субботу и воскресенье?
***
Остаток весны и лето промелькнули незаметно. Как очаровательный сон, в котором хочется остаться, но пробуждение приходит не теплом руки близкого человека, а сквозняком из форточки, которую с ночи некому было закрыть, кроме тебя, а ты слишком сильно напился, чтобы закрывать форточки. Бурнотекущие романы по-настоящему интересны только их участникам, так что подробности я опускаю. Скажу лишь, что Диана собиралась начать новую жизнь со мной. В середине июня она заговорила о переезде в Англию, где наша фирма открыла филиал, и где жила школьная подруга Дианы, вышедшая замуж за директора престижной школы.
Теперь мы редко расставались, поэтому для меня стало сюрпризом, когда Диана объявила, что намерена отправить Иришку к подруге в Лондон и уже оплатила все расходы по пансиону и обучению на год вперед. Кто-то мог усмотреть в этом безответственность, желание сплавить ребенка, чтобы пуститься во все тяжкие с новым любовником. Но это было бы несправедливо. Во-первых, дочка не мешала Диане вести полноценную личную жизнь: при необходимости за Иришкой всегда могла присмотреть Юлечка – опять же повод подкинуть ей что-нибудь на карманные расходы. Во-вторых, нельзя назвать Диану плохой матерью. После того, как мы отправили Иришку в Англию, Диана часто плакала ночами, завернувшись с головой в одеяло. И всё-таки у нее были свои мотивы, чтобы отослать ребенка подальше от дома. Весьма недвусмысленные мотивы.
Потому что Диана уже четыре месяца получала эти письма.
***
«Видишь, падает снежок –
Вздрогнула невольно.
Ты не бойся, мой дружок
Умирать – не больно».
Адрес отправителя был зарегистрирован на популярном почтовом сервере и представлял собой бессмысленный набор цифр и латинских букв. В графе «Тема» значилось: «Дорогой Диане».
- И сколько, говоришь, их уже пришло?
- Десять или одиннадцать, я сбилась со счета. Все, естественно, поудаляла. И везде такие стишки, по четыре строчки. Гадкие…
- Сам вижу, что гадкие. А почему ты раньше-то молчала?
- Не хотела тебя беспокоить.
- Умница. Вот спасибо. А теперь давай побеспокоимся. Кто, по-твоему, кто этот факинг Есенин?
- Как видишь, оно без подписи. Все остальные – такие же.
- Но ты кого-то подозреваешь?
Я внимательно посмотрел на нее, но видел не беспомощную улыбку, а совсем другое. Я видел, как наяву, ту паскудную апрельскую сцену: при свете торшера у кровати Диана протягивает руку за бокалом, а от кисти до локтя темнеют синяки, следы чьих-то пальцев. Я отвожу взгляд в сторону и… то же самое у нее на груди.
- Игорь, мне некого подозревать. Я с детского сада ни с кем не ссорилась, чтобы так меня изводить.
- Но ты видишь за этим что-то серьезное. Не просто же так ты решилась послать Иришку за границу. Ты ее обезопасила.
- Ну-у-у… я давно хотела, чтобы Иришка получила образование за рубежом. Но это…
- Не выкручивайся.
- Да, - кивнула она. – Я ее обезопасила. Но не спрашивай, от чего. Я не знаю.
- Диана, я сам вру так часто, что превратился в детектор лжи.
- Я не вру.
- То есть, ты не имеешь ни малейшего представления о личности автора, но перспектива выхода из виртуальности в реальность прослеживается?
- Прослеживается, - не задумываясь, ответила она. – В этих стихах что-то есть… зловещее.
- Шихарёв? – в лоб спросил я.
- Нет, боже мой, конечно, нет. Я и так его боюсь до полусмерти. Ему не надо запугивать меня еще больше.
- Почему бы тебе не попросить его, чтобы вмешался? В конце-то концов, он же – служба безопасности.
- А он не будет вмешиваться. Из принципа. Скажет, проблема не служебная. А я не буду его просить. Тоже из принципа.
Я просчитал варианты.
- Милиция, - предложил я. – Надо написать заявление в милицию.
- Игорь, - умоляюще сказала Диана. – На основании чего они примут это заявление? Мне никто не угрожает. Мне… всего лишь пишут стихи. Идти с этим в милицию? Смешно…
Но ей было вовсе не смешно. Абсолютно. К концу сентября Диана выглядела, как загнанный зверёк.
***
В ноябре она выставила на продажу свою «трешку» и переселилась ко мне. Каждый вечер она несколько раз проверяла, заперта ли дверь, а утром выкуривала по десять-пятнадцать сигарет, прежде чем выйти на улицу. Опустевшие ингаляторы летели в мусорное ведро один за другим. Однажды, когда мы шли к дому от автостоянки, она вдруг быстро оглянулась, схватила меня за руку и потащила вперед. Только когда мы попали в квартиру, она, заикаясь, объяснила, что «в кустах стоял человек в капюшоне и смотрел на нас».
По-моему, этот человек существовал только в ее обостренном паранойей воображении. Но это подтолкнуло ее пойти в милицию.
- Нет материала для возбуждения дела, - сказал нам дежурный опер. – Скорее всего, это обычный хулиган, их в сети – как бактерий. Возможно, вы регистрировались на каких-то сайтах… знакомств? – добавил он, покосившись на меня.
- Я не регистрировалась на сайтах знакомств.
- И все письма адресованы конкретно ей, - напомнил я.
- Всё равно. Угроз эти письма не содержат. Кто-то счел нужным ознакомить Диану Максимовну со своей поэзией, но я не могу только из-за этого начать следственно-розыскные мероприятия.
- У нее на ящике уже столько этой «поэзии», что хватит издать сборник, - похвастался я не своими достижениями. – Она четырежды сменила электронный адрес. И каждый раз «кто-то» ее находил. Если не ошибаюсь, законными методами такое не делается.
Дежурный утомленно потер переносицу.
- Ну да. Конечно. Но тут есть одна тонкость… Это не обязательно должен быть хакер. Очень может быть, что это – человек из вашего круга.
- В моем кругу таких людей нет, - отказалась Диана.
Искать в своем кругу мы не стали: он состоял из безнадежно-наивного Тёмы и преданно ловящей каждое Дианино слово Юлечки. Мои знакомые с Дианой никогда не встречались. Я чуть не силком вынудил ее составить список собственных друзей, и она, поколебавшись, вычеркнула из него… всех.
Поскольку пользы от милиции оказалось по нулям, а Диана упёрлась насчет Шихарёва, я убедил ее пойти другим путём. У нее были неплохие отношения с зампредом банка, обслуживавшего нашу компанию, позволявшие обратиться к нему с личной просьбой. Штатный банковский компьютерщик пробил адрес, с которого шли письма. Результаты не обнадеживали: скидывались всё из интернет-кафе на окраине города, и только одно письмо – поступившее, уже когда вычислялся айпишник – из такого же заведения напротив моего дома.
Вот теперь Диана не могла со мной не согласиться, когда я сказал ей:
- Мы кого-то упускаем.
Первого декабря Диана улетела в Лондон к дочке – на три дня, большего она не могла себе позволить. Фирму лихорадил предновогодний аврал, и мне пришлось взять на себя то, от чего Диана так самоотверженно меня оберегала – контакты с советом директоров. «А ты сможешь? – с тревогой спрашивала она в зале ожидания аэропорта Шереметьево. – Тебе не будет тяжело?». Я ответил, что, конечно же, смогу.
В перерыве одного из совещаний ко мне подвалил господин Шихарёв, и, буквально зажав меня в угол, довольно язвительно осведомился, как протекает моя семейная жизнь с Дианой Максимовной и куда, на хрен, она сплавила свою дочуру. Отбросив осторожность, к которой призывала меня Диана, я сказал, что это не его собачье дело, и что не пошел бы Юрий Васильич, если будет столь любезен, в жопу. Шихарёв недобро ухмыльнулся, но оставил меня в покое, поняв, что на следующий вопрос я приведу его яйца в полную непригодность. Прекрасно отдавая себе отчет, какими будут последствия этого «подвига», я и сам с огромным удовольствием убрался к себе в офис.
Там удовольствие было подпорчено копошащейся в приемной Дианы Юлечкой. Помощницей она оставалась чисто номинально, потому как такие «помощницы» появляются на свет только по неумению родителей пользоваться противозачаточными средствами. Но даже я, жесткий прагматик и реалист, не мог предположить, что эта пони перепутает во времени прилета рейса из Лондона часы с минутами. В результате я проторчал в аэропорту с 20:23, и лишь в 23:20 услышал долгожданное «Совершил посадку самолет компании BSI». Надо признать, Диана была права: такую жену прикончишь своими руками на второй день семейной жизни. Если она переживет первый.
***
- Как там Иришка? – спросил я, выруливая с парковки.
- Ничего, в порядке. Учится. Уже болтает по-английски – быстро-быстро, ничего не разберешь… Такая милая. Привет тебе передавала. Я… - на ее глаза навернулись слезы, - …я хотя бы повидала ее…
- Диана, ты что? Ты же не хочешь сказать, что… что съездила ПОПРОЩАТЬСЯ?!
- Не бросай ее, Игорь, ладно? Обещай мне, что не бросишь. Пожалуйста.
- Ну уж нет. Не собираюсь я ничего тебе обещать. А ты заканчивай себя накручивать. Ничего плохого не будет, ясно?
- Будет. Я чувствую. Меня убьют до того, как зима кончится.
- Бред какой-то. Диана, эта сволочь просто действует тебе на нервы. Успешно действует, но на большее он не способен. Или вообще «она» – почему обязательно мужик? Всё, успокойся, скоро мы будем дома, ты ляжешь спать и… и ты не будешь проверять на ночь почту! Сунешься к интернету – привяжу к кровати.
- Я проверяла почту, - обреченно сказала она. – С ноутбука. Есть… новое письмо.
- Дашь почитать?
- Удалила…
- Может, и правильно. Послушай, знаешь, что я придумал? Ты ведь лучшая в мире переговорщица. Почему бы тебе не отправить ему ответ?
***
Предложенный мной «ход конём» шансов на успех, кончено же, не имел. Всё равно что задрать голову к небу и завопить: «Небо, ну за что ты меня наказываешь?!». Тем не менее, Диана ухватилась за эту идею, как за спасительную соломинку, и, дорвавшись до компьютера, принялась составлять своё послание. Оно далось ей с трудом: Диана никогда никого не очаровывала по почте. Когда письмо было готово, она подозвала меня взглянуть на текст.
«Уважаемый Поэт!
Ваши стихи по-своему интересны, но совершенно не понимаю, почему именно я стала объектом Вашего вдохновения
Если же Вы таким образом желаете мне смерти, тоже непонятно – чем я заслужила такую неблагосклонность. Я постоянно спрашиваю себя: знакомы ли мы с Вами или нет? Скорее всего, да. Но я никому и никогда не делала гадостей, поэтому, очень Вас прошу – не могли бы Вы не издеваться надо мной? Поверьте, Вам удалось вызвать у меня панический ужас. Или хотя бы смените ключевую тему Вашей поэзии.
С теплом,
Диана».
- Хммм, - пробормотал я, прочитав письмо. – Это, конечно, не самое лучшее твоё выступление…
- Я же привыкла выступать вживую, - пожаловалась Диана.
- Да нет, я не критикую. Что же, это может сработать. А может – и нет. В любом случае, стоит попытаться. Посылай.
Я отправился на кухню покурить, но вернулся назад: Диана вскрикнула. Тоненько, словно котёнок, которого пнули ногой.
- Игорь! Игорь, здесь еще одно!
Она уже открыла сообщение и явно успела его прочитать – дышала она часто-часто, уткнувшись в мою руку.
«На шее отпульсировала жилка.
Букетик роз увял, похож на веник.
Осталась не закопанной могилка –
Гробовщики подрались из-за денег».
- Вот дерьмо, - сказал я.
- Господи, ну сколько же можно?! – застонала Диана.
- Успокойся. – Я выбрал опцию «Ответ», скопировал Дианин «крик души» в текстовое окно, а в заголовке напечатал: «Поэту – от Дианы».
И – «Отправить».
***
Она успокоилась только под утро. Когда смогла нормально разговаривать – то есть, не глотая слова вместе со слезами – сказала:
- По-моему, это бессмысленно – обращаться к нему. Ты ведь тоже так думаешь, да?
- Какая-никакая, а это была попытка, - уклончиво ответил я.
- Вот именно – никакая. Игорь, эти стихи пишет не человек. Это зло во плоти. Призрак.
- Диана, давай не валить всё в одну кучу, тем более на призраков. У меня есть более реальный претендент – Шихарёв… Подожди, послушай! Вчера он меня спрашивал, где Иришка и всё ли у нас с тобой в порядке. Причем явно с намёком, что в порядке далеко не всё. Диан, это он, это Шихарёв, и он мне в этом сегодня же признается.
- Шихарёв и стихи? – тоскливо спросила Диана. – Несовместимо.
- Ему не обязательно было самому писать это убожество. Он мог нанять какого-нибудь рифмоплета, и все дела.
- Игорь, Шихарёв тут ни при чем. Хочешь, докажу? Я его знаю лучше, чем кто-либо другой. Шихарёв – бывший мой муж, Иришка – его дочь. Он бросил нас, потому что ему нужна была жена, но без ребенка. Детей он на дух не переносит. После развода он ни разу мне не позвонил. Ему на меня вообще наплевать – есть ли я, нет ли… Он старался от меня избавиться, еще когда я не была беременной – я быстро ему надоела. Что он со мной творил – это сюжет для отдельного фильма ужасов, но делалось всё с одной целью: заставить меня сбежать. Вот только родители мои к тому времени умерли. Так я и очутилась в коммуналке… Когда я с ним столкнулась в главном офисе… не могу тебе передать свои ощущения, но ничего позитивного. Я потом целый день дёрганная была… Так вот, ему это всё сто лет не надо. Сценарий – не в его стиле. Уж если Шихарёв бьет, то не скрываясь, зато сильно и по лицу.
- Вот оно как… - протянул я. – Значит, эту кандидатуру мы снимаем?
- Ага. Ладно, Игорь, не ломай себе голову. Тем более, я тебе сейчас кое-что скажу, и ты, может быть, вообще расхочешь моими проблемами заниматься.
- Ну-ка, ну-ка.
- Мне позвонили из агентства недвижимости. На мою квартиру есть покупатели. Часть денег я переведу Иришке, а остальное… Остальное отдам Юлечке. Помнишь, я говорила, что на них с мамой долг висит? Так вот, там подвижка со сроками получилась. Требуют вернуть всё и немедленно.
- Банк вымогает деньги? Почему Солошина не хочет пойти в суд?
- Игорь, а деньги-то взяли не в банке. У серьезных людей. Форсмажором не отмажешься – им по фиг, где должник, главное – стрелочники под рукой. Суд не поможет.
- Всё ясно. Но, дорогая, если ты считаешь своей прямой обязанностью спасать Солошину, это твоё личное дело. Ты же продаешь свою квартиру, а не мою. Моя по-прежнему в твоём распоряжении.
- Спасибо, Игорюш. Извини, если я тебя обидела… Ой, ну вот, кому-то я понадобилась, - из комнаты донеслась песенка мобильного, и Диана отправилась за ним.
Я достал из кармана свой сотовый: часы показывали без четверти пять утра. Если не спишь в такое время, значит, пьешь кофе. Налил воды в чайник и включил его в розетку.
- Игорь… - Диана вернулась. До сих пор не понимаю, почему она шла на цыпочках. – Игорь, он… он… это уже… уже по телефону… Игорь, он пишет: «Ты, твой дружок и твоя подружка. До конца недели»…
- Так, ну вот это уже через край. Дай мне трубу. Хочу сказать этой скотине пару слов.
- Не надо, Игорь…
- Диана, дай мобилу.
- Не надо…
- Черт побери, Диана, дай же мне этот грёбаный мобильник!
Она вздрогнула. Слишком уж резко я это сказал. Протянула мне телефон.
- Игорь, ты ведь не знаешь, КТО тебе ответит!
Я вызвал абонента по номеру входящего sms. Как и ожидалось, абонент оказался наглухо недоступен.
***
Пошли вторые сутки без сна, и я чувствовал, как тело наливается быстро твердеющим цементом. Но сначала – самое важное. Мелочевка, вроде подушек и одеял – после.
- Ты не говорил мне, что у тебя есть дача, - сказала Диана, вяло перебирая вещи в дорожной сумке, с которой она летала в Лондон.
- Я никому об этом не говорил. Вот почему там ты будешь в безопасности. Это даже и не дача, а так – домик лесника. Достался мне от дедушки. На пять километров вокруг – ни единой живой души, только летний лагерь для детей, но зимой там пусто.
- Ни единой живой души? – встревожилась Диана. – Но, если что-то случится…
- Солнце моё, - я взял ее за плечи и ласково развернул к себе. – Я умею видеть будущее. Не своё и не очень далекое, но умею. Клянусь, ты уедешь оттуда живой и невредимой. Дай мне запас хотя бы в пару дней, чтобы разобраться с этим. Наш поэт зарвался, его надо поставить на место.
И я отвез ее в домик лесника, примерно час езды от кольцевой. На обратном пути меня так морило, что пришлось остановиться и подремать, поставив будильник на десять.
День был тяжелым, и спать хотелось безумно, и кто-то явно подмешивал мне снотворное в кофе. Но я сделал всё, что собирался. Около шести позвонила Диана и почти в истерике попросила увезти ее обратно.
***
Я застрял на последнем светофоре перед проселком. Отвратительное место: пересекающую дорогу видно только с перекрестка, деревья по обочине увешаны венками, а красный свет никак не переключится на зеленый. Я барабанил пальцами по рулевому колесу. И почему меня сегодня так не любит техника? Радио – и то отрубилось, едва я успел услышать в прогнозе погоды, что ожидается снегопад.
Терпеть не могу, когда сразу столько всего ломается. Я мрачно выругался, глядя на светофор, и он сразу включил зеленую секцию. В ту же секунду колонки, отплюнувшись шипением помех, наполнили салон стуком барабанов. Угрожающе заворчала гитара. Я миновал перекресток и свернул с шоссе, а голос в динамиках разъяснил мне, в чем тут ошибка:
This ain’t no technological breakdown
Oh now.
***
…this is the road to hell.
Она открыла мне дверь – несчастная, бледная, тоже не сомкнувшая глаз и смотревшая все свои кошмары наяву. Одинокая.
- Игорь, они… он убил Юлечку… Игорь, что теперь делать?...
- Я знаю, милая. Тёма мне звонил. Я… я был уже далеко, когда с Юлей случилось несчастье. Бедная девочка… И бедная ее мама.
- Игорь, это ведь всё, да? Всё? Теперь – наша очередь?
Я погладил ее по шее, помог накинуть дубленку. Проверил, есть ли в кармане ингалятор.
- Ни в коем случае. То, что Юля погибла – это горе. Страшное. Но мы должны бороться. Садись в машину, я запру замки.
…
- Я вышел на ребят, с которыми никогда толком не общался, - сказал я. – Из силовых структур. Скинул им полное собрание сочинений этой твари, и они мне сделали психологический портрет. Это больной урод, он изначально таким был, я здорово промахнулся насчет того, что он не способен на поступки. И насчет того, что это женщина – тоже. Это именно ОН, и он – убийца. У него не мозги, а сплошная патология. Где и когда ты с ним пересекалась, это сейчас вопрос десятый. Главное для нас – действовать на опережение. Завтра ты уедешь к дочке, в Лондон.
- Он и там меня достанет. Только заодно с Иришкой. Господи, как жарко…
- Специально для тебя всё тут нагрел. Диана, ты поплачь, если хочешь, но попозже, хорошо? Пока что просто внимательно меня послушай…
Она подалась вперед, стягивая дубленку.
- Диана, этот тип – не дьявол. Он сам расписался в ограниченных возможностях. В той sms-ке он перечислил всех, кто тебе дорог, кроме Иришки, а значит, до Англии ему не добраться. Билет я уже купил. Я здесь всё улажу и приеду к вам.
- Игорь, а Юлечка… а ее мама? Ей ведь…
- Милая, я позабочусь о Юлечкиной маме. Я сделаю всё, что надо. А ты, если меня любишь, береги себя.
Я разжег сигарету и протянул ей.
- На вот, покури. Постарайся ни о чем не думать. В бардачке есть бутылка коньяка, отпей немножко, а то у тебя сейчас крыша поедет.
Мы спустились в низину. Справа и слева высились верхушки леса.
- Твою мать… - прошипел я, сбрасывая скорость. – Диана, Диан! Ты… ты что-нибудь слышишь?
- Что? – встрепенулась она, заворачивая крышку бутылки.
- Где-то стучит…
- А разве этого не было?
- Когда я ехал сюда – нет… Это не машина. Это… О, НЕТ! – я облизал пересохшие губы. Мне стало жутко. – Ублюдок заминировал машину!
- Господи, но КАК?
- Без понятия! Диана, я сейчас остановлю. Я остановлю, и мы сматываемся. Беги быстро-быстро, надо отбежать подальше, чтобы не задело осколками… Беги и не задерживайся. Я за тобой.
И я придавил тормоз.
Она пробежала несколько шагов, поскользнулась в снегу и едва удержалась на ногах.
И вдруг всё поняла. От начала и до конца.
Захлопнулись двери машины. Хлоп! Пассажирская. Хлоп! Водительская. Взревел двигатель.
Колеса крутанулись, заднее правое швырнуло ей в лицо заряд гравия вперемешку с грязными снежными крупьями. Автомобиль сорвался с места и уехал.
- Ну и зачем? – грустно спросила она удаляющиеся габаритные огни.
Сразу стало холодно. Она провела рукой по лицу, смахивая грязь, взглянула на свою ладонь и увидела кровь. Но это еще не самое плохое, что должно случиться. Обхватив себя руками, она попыталась хоть чуть-чуть согреть себя и крохотную надежду на то, что это просто жестокая шутка. Что машина вернется обратно. Моргнула. Ресницы слипались. Она быстро замерзала в тонкой кофточке.
План предусматривал всё. Натопленный салон, выкуренная ею сигарета, глоток коньяка, разбудивший в горле спазм, проселочная дорога, по которой никто не ездит и даже этот снег, который заметет лишние следы. Но возвращаться за ней он не собирался. Такого пункта в плане не было.
Она прошла немного по колее в ту сторону, куда уехала машина. Но дыхание сразу перехватило, и идти стало трудно. Она остановилась в ожидании. Потом присела на корточки. Ей надо было протянуть время. Нет, не потому, что может случиться чудо и на дороге появится другая машина. Она давала время ЕМУ – передумать и остановить эту нелепую казнь. Забрать ее. Не продать свою душу в ад за возможность совершить безнаказанное убийство.
А потом в легких разом кончилось место для воздуха. Вдыхать стало НЕКУДА.
Уезжать далеко было без надобности. Двести метров – вполне надежно. В своем состоянии Диана также не сможет пройти эти четыре сотни шагов (тем более – в подъем), как не сможет переплыть Атлантический океан. Жуть, охватившая меня, когда я запустил необратимый процесс, схлынула. Я развернулся и включил дальний свет, чтобы не пропустить ничего. Мне кажется, в это время я мог слышать ее мысли. А она – она слышала мои.
«Я не верю тебе и не верю в тебя, дорогая. Ты подделка, фальшивка и дешевка. Если настоящая – докажи. Можешь даже не расправлять крыльев и не взлетать. Просто дойди до меня. Просто не задыхайся».
«Но за что? Я не понимаю. Пожалуйста, объясни, пока я… здесь».
- Всё могло быть совсем не так! – в наш мыслеобмен врезался параллельным потоком другой разговор – совсем недавний, и я будто опять в нем участвовал. Будто кто-то великодушно давал мне шанс всё переиграть. Ребята, имел я ваше великодушие. И ваши шансы – туда же.
- Игорь Алексеевич, но мне ведь... Мне обещали отсрочку!
- Мало ли, что тебе обещали. Долг нужен им немедленно. Самое большее, что у тебя есть – сутки.
- Я… я сейчас позвоню Диане. Она хотела мне помочь. Просто… она еще не успела…
- И не успеет. Дианы больше нет, Юля. Она погибла.
«Ты врала мне. Думала, я не вижу, что ты врешь? Говорила, что любишь меня, а сама трахалась с бывшим мужем. Ты и сейчас соврешь? Скажешь – ничего подобного?».
- Боже мой, Диана ПОГИБЛА?!
- Да. Я пока никому об этом не сообщал. Тебе – первой.
«Ладно. Я спала с ним. Иначе он бы тебя убил. Мы договорились: он оставит тебя в покое, а взамен… У меня не было выбора. Я совсем НЕ хотела с ним спать! Мне даже находиться с ним рядом было противно!»
«О, да, да, моя дорогая, я знал, что это было как-то так. Филатова не жаловалась на Шихарёва – я проверил. Это ты меня у него откупила. А кто тебя об этом просил? И кто просил решать за меня, с чем я могу справиться, а с чем – нет? Кто просил отталкивать меня на той вечеринке? Нет, я знаю, что ты неправильно поняла – но КТО тебя просил понимать неправильно?»
- Игорь Алексеевич, но что же мне теперь делать?!
- А меня это не касается, Юлечка. Я просто объяснил тебе ситуацию. В принципе, делать нечего. Скорее всего, они убьют тебя, чтобы другим было неповадно. Так что сиди и жди, когда за тобой придут. Конечно, остается возможность исчезнуть. Но тогда они займутся твоей мамой.
- А… но мне некуда исчезать.
- А если б и было – они подпрягли Шихарёва, чтобы за тобой проследил. Собственно, я не уверен, что ты даже выйдешь из офиса. Тебя вынесут отсюда в пластиковом мешке и закопают живьем в лесу. Брррр! Я не хотел бы оказаться на твоём месте, Юлечка.
«Игорь, вернись, забери меня. Не оставляй. Тебе же это отзовется. Тебе всю жизнь будет больно. Вернись, я очень тебя прошу, пока я еще здесь».
«Ты здесь, и здесь ты останешься! Это финал, ангелочек, и это также верно, как то, что твою подружку никто не убивал – я просто вбил в ее тупую башку, что у нее остался единственный выход – в окно! А где ты была, когда я пил водку ночи напролет потому, что ты, оказывается, неправильно поняла?! У тебя всегда были пробелы в знании законодательства, милая. Ни ты, ни твоя подружка Юлечка не могли себе позволить отшивать меня безнаказанно. Надеюсь, мы с этим разобрались… ангел мой?»
На это она мне ничего не ответила. Стало быть, разобрались.
Удушье почти не мучило ее – убило так быстро, как смогло. Когда брошенная на проселочной дороге женщина упала, она была еще жива: просто потеряла сознание. Но вскоре затаившаяся в темноте над дорогой смерть скользнула вниз и взяла женщину к себе.
Я подумал, что надо бы закрыть ей глаза: на них падают снежинки, от снежинок щиплет. Но глаза щипало, конечно, у меня самого, просто отказал мой распознаватель «свой-чужой». Диана лежала ничком поперек колеи, в той же позе, в какой обычно засыпала – подобрав под себя руки, словно стараясь не занимать слишком много места. Я наклонился и заглянул ей в лицо: прежде чем уйти, она успела закрыть глаза. Левая щека рассажена до крови. Это я тебя так? Ну прости, прости, прости.
Странно: всего несколько минут, а лицо у нее стало совсем другое. И не потому даже, что кожа содрана, а полураскрытые губы посинели. Будто ангел вылетел в окно, и в доме сразу погас свет. Но я – я не верю в ангелов.
Я сел в машину и включил погромче музыку, потому что мне слышался голос, зовущий меня по имени откуда-то сверху.
Что сделано, то сделано, и нечего меня звать. Мне захотелось сочинить еще одно четверостишье. На прощание.
Но вдохновения уже не было.
©Олег Новгородов
yaplakal.com