Он спросил:
– Где здесь туалет?
Это был его первый рабочий день. Он изучал местность, знакомился с коллегами.
От такой бестактности и наглости Виолетта растерялась и сразу же влюбилась. Она покраснела, а из глаза выкатилась слеза напряжения и счастья одновременно.
– Ясно, – сказал Сюсякин и исчез так же внезапно, как и появился.
Через месяц они поженились. Свадьба была скромная, по банальной причине отсутствия денег. Праздновали дома у Виолетты, как это часто бывает, в большой комнате. Огромный, длинный стол, дырявая скатерть, шатающиеся ножки, древний сервиз. Все перешло по наследству. Наконец-то то, что так долго берегли, пригодилось.
– К этой вилке, – говорил тесть, показывая на засаленный прибор, – прикасался сам Николай Второй!
Были приглашены только самые близкие люди, но гостей пришло в три раза больше. Выгонять их было очень неудобно и попросту невозможно. Дверной звонок беспрерывно трезвонил. В дверях появлялись незнакомые люди, извинялись, что без подарка. Теща Сюсякина, полноватая женщина, похожая на спившегося спаниеля, говорила:
– Вася, хочешь узнать, какой будет твоя жена в будущем? Посмотри на меня…
Мест на всех, конечно же, не хватило. То тут, то там постоянно возникали очаги конфликта из-за стульев. Дед Матвей, например, сел на ковер в позе лотоса и поглощал пищу по-узбекски: пытался руками есть оливье. Оттуда же через два часа затянул песню: «Ты неси меня, река». Во время произнесения тоста за новобрачных, он сладко уснул, попросив шерстяной плед.
«Виновники торжества» немного захмелели. Виолетта сняла фату и начала пользоваться ею как салфеткой. Вася поссорился с родным братом жены и при всех заявил, что подает на развод.
– Таких тупоголовых родственников я не заказывал! – сказал он, поднимая бокал с шампанским.
Все радостно чокнулись и закричали: «Горько!»
После этого события прошло девять лет. Сюсякин сидел за рабочим столом и теребил мышку. Думал об отдыхе. Вспоминал, куда он в последний раз возил жену отдыхать. На ум приходило лишь слово «Каковка».
Время поездки на автобусе от города до Каковки составляло около получаса. Вася брал с собой пару бутылок вина, покрывало, бутерброды и зачем-то маску с трубкой. Они с женой ездили туда примерно раз в месяц – подышать воздухом, покормить комаров, облегчиться в лесу. Покусанные, они лежали в мокрой от росы траве на берегу и мечтали.
– Как ты думаешь, Вась, – спрашивала Виолетта, ковыряя слегка обгоревшую на солнце кожу, – а есть ли жизнь после жизни?
В смысле, нормальная?
– Нет, – отвечал Сюсякин, – нету…
Зарабатывал он совсем немного, как и его жена. В день зарплаты Вася приходил домой и скромно клал заработок на стол перед Виолеттой. Она говорила:
– Убери этот стыд с моих глаз.
Вася забирал обратно свою скомканную зарплату, состоящую из нескольких купюр, и относил ее в ящик с нижним бельем. Прятал от воров.
Виолетта говорила:
– От кого ты ее прячешь, Вася? Воры тебя изощренно побьют, если найдут эту мелочь.
Сюсякин твердо решил начать копить деньги на отдых. В интернете изучал места, в которые можно поехать, и выбрал Египет. Цена – качество. Море чистое, лететь недалеко, пирамиды, солнце, мягкий песок, как в детстве в песочнице. Но самое завораживающее, что приводило его в восторг, это было слово «олл инклюзив». Волшебство какое-то, думал Вася. Бесплатно пить и есть. Такого не бывает. Даже теща иногда просила его расплатиться с ней на кухне. Но это она в шутку. Так сказать, привычка работника на кассе.
Вася решил пойти к своему директору и разузнать про этот «инклюзив». Громко постучал в дверь кабинета, сплюнул и зашел.
Когда говорят «кабинет директора», чаще всего представляется белая кожаная мебель, персидские ковры, в которых можно утонуть, огромный письменный стол из редкого красного дерева, золотые ручки «Паркер» и сидящая рядом полуголая секретарша. Но это все показывают в телевизоре. У Васиного директора кабинет был площадью метров десять, с мебелью, состоящей из маленького письменного стола, табуретки и ободранного кошкой дивана, который вонял мочой.
На диване расположился уже слегка лысеющий мужчина, в коричневом пиджаке из замши и брюках времен Второй мировой – директор Васи, Игнат Игнатович Ганон. В кулуарных кругах предприятия его прозвище соответствовало фамилии.
– Гандон на месте? – спрашивали сослуживцы друг у друга.
– Да, видел его, только что в столовой.
Сюсякин сел напротив директора, поправил обручальное кольцо и спросил:
– Гнат Гнатич, расскажите про «все включено», стОит ли?
Директор слегка улыбнулся и сказал:
– Это рай, малыш!
Гнатич, с лицом душевнобольного человека, несколько часов подряд во всех красках рассказывал о Египте и этой загадочной системе «Все включено». Сюсякин успел даже немного вздремнуть. Ему приснился белоснежный пляж, голубое море и Моника Беллуччи в белых стрингах, которая убегала от него по песку, а он гнался за ней, словно бешенный пес, и никак не мог догнать...
Внезапно его разбудил громкий голос директора:
– Ту бир, блять!
Сюсякин вздрогнул, как маленький воробей, на которого упала первая капля дождя:
– Вы чего?!
Гнатич еще пару секунд находился где-то не здесь, потом моргнул одним глазом и тихо произнес:
– Арабы в отелях понимают только мат, ясно?
Сюсякин кивнул и пожал ему руку в знак благодарности.
Из кабинета он вышел в полной эйфории, под сильным впечатлением. Услышанное казалось ему чем-то невообразимым.
На улице уже смеркалось. Вася решил идти домой пешком. Заморосил прохладный дождь, длинные, пугающие деревья на аллее начали плавно качаться, словно в замедленном танце. Трава громко шелестела от ветра. Тонкая Васина ветровка очень быстро намокла, постепенно превратившись в тряпочку. Где-то рядом прогудела сирена «скорой помощи» и быстро исчезла.
Зазвонил телефон. Сюсякин долго рылся в кармане джинсов, чтобы достать свою старенькую мобилу. Метрах в двадцати от себя он увидел небольшой «козырек», под которым толпился прячущийся от дождя народ. Направившись туда, он, наконец, ответил на звонок.
Оказалось, это директор.
– Сюсякин! – громко крикнул он.
Где-то вверху разорвалась молния и змеей укатилась вдаль.
– Да, Гнат Гнатич. Что случилось?!
– МаздА твоему Ебипту. Закрыли его. – И связь оборвалась.
Сюсякин абсолютно ничего не понял. Что значит «закрыли»? Кто закрыл, когда?
В толпе под «козырьком» он случайно узнал о том, что в связи с трагическими событиями все полеты в Египет отменяются. Телевизор Вася не смотрел уже несколько лет, поэтому последних новостей никогда не знал.
В эти минуты его самая сильная мечта в жизни разбилась, словно морская пена о твердые скалы.
На несколько дней Сюсякин впал в глубокую депрессию. Лежал дома на диване, не вставая. Выходил зачем-то голый на балкон со стаканом виски в руках и с арабским акцентом произносил соседке: «Ту бир, блять, Марья Петровна!»
Жена старалась Васю не трогать, она прекрасно понимала его расстройство. И знала, что скоро это пройдет.
Через некоторое время Сюсякин вернулся на работу. По совету друзей решил с головой погрузиться в дела и копить деньги дальше. «Мир не сошелся на Ебипте», – подбадривали коллеги, хлопая его по плечу.
Вася отмалчивался. В очередной обеденный перерыв в столовой к нему подошел директор и вежливо поинтересовался, почему-то на «вы»:
– У вас здесь не занято, молодой человек?
Сюсякин молча смотрел на полненькую повариху, которая что-то готовила в нескольких метрах от него. Она очень элегантно месила тесто, как будто нежно поглаживала его.
Директор сел рядом, чуть приобнял своего подчиненного за плечо и меланхолично произнес:
– Вась, я тебе зарплату повысил. – Он уставился в глаза Сюсякина, ожидая увидеть хоть какую-то реакцию. Но тот был непоколебим: доел суп, отодвинул жирную тарелку в сторону, потом тихо, почти шепотом выдавил:
– Мне? Зачем?
– Мы тут всем коллективом подумали и решили, что тебе надо копить на Турцию! Она чуть подороже, но там и красивше, и девки моложе…
– Я с женой, Гнат Гнатич, какие мне девки?
– Понимаю, Вась, прекрасно тебя понимаю. И для Виолетты там раздолье будет. Турки – они тоже хороши, одни чернобровые Тарканы. – Директор громко засмеялся от своей же шутки и покраснел.
После этого небольшого, но приятного разговора Вася постепенно пришел в чувство. Начались новые накопления на отдых и выборы гостиницы на побережье Турции. Вечером после работы дома у Сюсякиных около компьютера собиралась вся семья с родственниками.
– Вот здесь, – говорила теща, тыкая пальцем в экран монитора, – очень красивые белые лежаки на пляже. Надо этот отель выбирать. Видите, все лежат молча и загорают. Свободных лежанок очень много. А то мне на днях наша тетя Клавдия – ну Клавдия, моя коллега с работы, помните, с лысиной на затылке? – так вот она говорила, что очень часто отдыхающие дерутся до крови за свободные лежаки. Мол, вставать надо часов в пять утра, чтобы занять эту пластмассовую лежанку. Она со ейным Колькой ездила туда в прошлом году. Колька весь избитый приехал, синий, как баклажан…
Дет Матвей, укрывшись пледом, что-то тихо напевал себе под нос и иногда матерился, восхищенный красивыми пляжными картинками.
Брат жены, Валентин, стоял молча за спинами родственников, завидовал, противно хрустел чипсами и пил пиво.
– Вы главное, - бубнил он, - на «эскурсыи» съездите, «по Мукалле», это запекшаяся соль, как горы. Я читал где-то: красиво очень, аж сердце сводит. Вот по этой Мукалле покатайтесь.
Вскоре была выбрана отличная пятизвездочная гостиница, прямо на берегу Средиземного моря.
На отдых в Турции они копили еще несколько месяцев. Горка накопленных денег в шкафу постепенно росла. Виолетта перестала делать колкие замечания по поводу мизерных зарплат Сюсякина и сама активно откладывала свою часть зарплаты, каждый раз пересчитывая замусоленные купюры. Ночами ей часто снилось, что их ограбили и унесли все деньги.
Каждый вечер перед сном Вася с Виолеттой лежали в кровати и радостно мечтали об отдыхе. Сюсякин качал жену руками из стороны в сторону, изображая волны. Шипел и прыгал на матраце, как будто они едут на желтом банане.
– Вась, – спрашивала жена, – а правда говорят, что море и солнце все лечат?
– Конечно, – отвечал ей муж, засыпая у нее на груди.
– Даже бородавку мою на пятке вылечат?
– И не только ее, – говорил Вася, – и не только…
Но через несколько дней Сюсякин узнал, что и Турция теперь тоже закрыта. Долгожданное «все включено» выключилось в одну секунду.
Его состояние невозможно было описать. Он почти впал в кому, только был в сознании. Лег в кровать и больше не вставал. Глаза были влажные, щеки белые, речь неразборчивая, как у пьяницы с тридцатилетним стажем. Мочился под себя, потом курил, туша окурок в мокрой простыне.
Друзья и родственники приезжали к ним домой, чтобы как-то утешить Васю. Теща привозила его любимые пироги, тесть передавал деньги, дед Матвей пел ему песни на старославянском. Приезжал даже брат жены. Он просто сидел на краю кровати и молча, по-отечески, гладил Васю по голове.
С того времени прошло несколько лет. Все курорты давно были открыты. Езжай куда хочешь, как говорится. Но никто не видел Сюсякина ни в Турции, ни в Египте.
Загорелое и подкачанное Васино тело очень часто можно было наблюдать на галечном побережье солнечного Сочи. Его Виолетта бежала от него в белых стрингах по нескончаемому пляжу, а он гнался за ней голый, как лев за своей добычей, и все никак не мог догнать…
Каждый вечер приезжала «скорая помощь» и увозила Сюсякина в неизвестном направлении.
via
grafinos
yaplakal.com