4
Расплавленное золото лилось по стеклам домов, стекало с верхушек деревьев. День покидал город, привычным кивком фонарей приветствуя Ночь. В город входила она, ночь… Величавая, как барыня. Да, как барыня из «Му-Му». Такая же своевольная, капризная и не терпящая возражений.
Паша усмехнулся своим мыслям, сравнению ночи с барыней. Дунув, он погасил свечи и, поднявшись легким прыжком вверх, включил свет в комнате. Пора. Сборы заняли, как и обычно, ровно час. Ровно через час он готов был ступить на улицы этого города и вернуться обратно. Накинув куртку, он вышел из квартиры и, спустившись быстрым шагом-летом по лестнице, оказался на ночной городской улице.
Сегодня была работа, сегодня ему предстояло не скоро уснуть.
Стоя внизу, на перроне, он чувствовал, как сильно он сейчас отличается от людей. Даже от таких необычных людей, как Люди, Стоящие На Перроне Киевского Метрополитена В 24 Часа 10 Минут. От этих самих по себе уже очень необычных людей. Он вновь усмехнулся. Ночь. Черт побери, эта безумная Ночь, его любимое время суток. Он слышал ее даже сквозь толщу земли и дрожь вагона несущегося по темному туннелю, вдоль стен которого змеились провода и кабели. Ночь… Она помнила и ждала его. Она радостно заключила его в свои объятия, когда он, взлетев по эскалатору, прошел сквозь тяжелые стеклянные двери.
В пустынном переходе, по которому тенями прошлого дня скользили последние пассажиры, последние люди, была лишь замешкавшаяся цветочница. Накинув теплую куртку с приколотым на ней бейджиком «СПД Карапетян Р. Продавец Глафирья Стародубцева», она сидела на сложенном прилавке. Ее товар был уже упакован и подготовлен к транспортировке и она лишь ждала тех, кто заберет ее с цветами, возмущенно бормоча себе под нос: «И учора так пизно забралы, и сьогодни, оцэ воно мэни потрибно?».
Повезло, отметил про себя Паша. Еще один штрих, да еще какой! Быстро переговорив с продавщицей и сунув ей убедительный бумажный аргумент, он вскоре, с букетом бордово-красных роз, оказался на ночной улице древнего города.
Здесь… Нет. Чуть левее. Да, в сторону набережной. Почти. Теперь в сторону Контрактовой. Да, именно туда.
Паша, слегка прикрыв глаза, легко и плавно скользил по улице. Казалось его слегка размытая тень впитывала тьму ночи, редкий свет фонарей и сама становилась этой тьмой, этим светом. Он стал частью Ночи, и как и всегда, это чувство настолько захватило его, что он чуть не увлекся и не забыл о цели своего путешествия. А она была уже близка, Паша чувствовал багровые круги, разносившиеся по ткани улиц и перекрестков. Круги, исходящие из одного центра, который пока еще медленно приближался к нему. Вернее, это Павел, спохватившись и ускорив шаг, сокращал время до их встречи.
Прижав цветы к груди, он почти полностью прикрыл глаза. Его лицо ничем не выдавало того напряжения, которое он чувствовал сейчас. Лишь только бисеринки пота, выступившие на лбу и уже слегка прихваченные холодом, говорили о том, что внутри Паши сейчас идет работа.
Полночь. Поздно. На улицах никого нет. Совсем. Ты одна. Идешь, стараясь держаться редких и жидких островков света. В тихой пустоте раздаются лишь твои шаги. По крайней мере, вслушиваясь в каждый звук вокруг, ты веришь в то, что ты слышишь только свои шаги. И только звук упавшей и покатившейся бутылки впереди… Да, именно там, где за поворотом нет ни одного фонаря и тьма особенно густа. Тревога. Сильная тревога. Страх. Нарастает. Глаза впитывают темноту ночи, и вместе с ней внутрь проникает страх.
Паша, остановившись на секунду, медленно двинулся вперед. Он не был уверен, что ему удалось полностью укрепить ее образ внутри. Что ж, все объясняется традиционной его ориентацией. С другой стороны, представитель сексуальных меньшинств, вообще ничего сделать бы не смог. Ибо тем, кто плюет Природе в лицо, она Силу не дает.
Шаг, еще шаг. Шаг за шагом он был все ближе к ней. К цели.
Тихо. Никого нет. Ты почти шепчешь это вслух. И медленно двигаешься вперед. Все ближе последний фонарь. Все ближе последняя граница света и тьмы. Она так призрачно-зыбка, а за ней клубится неизвестное. Там ничего нет, решительно повторяешь ты себе. Да, темно, да, холодно. Но не опасно. Ночь не пахнет опасностью. Нет, она пахнет розами. Да, розами… Звук. Негромкий, так шелестит целлофан.
Паша наконец увидел объект. Все ближе и ближе. Шаг за шагом, как и он. Медленно и явно зная о его приближении. Он поудобнее переложил букет с цветами в руках. Легкий ветерок схватил в пригоршню запах замерзающих цветов и щедро раскинул его вокруг. Паша быстро шагнул вперед.
Ночь на секунду приняла аромат роз и тут же взорвалась болью.
Не было ни криков, ни стонов, вообще никаких громких звуков. Лишь быстрые невидимые движения и звук падающего тела. Это продолжалось недолго, не более 10 секунд. А потом затихло.
Паша присел на бордюр. Совсем рядом с откинутым в пылу борьбы букетом. Слегка дрожавшими пальцами он достал сигарету. Затяжка. Еще одна. Он потихоньку приходил в себя и вскоре курил уже медленнее, выпуская дым в сторону. Взгляд его был прикован к лежащему прямо на границе света и тени телу.
Дело сделано. Он все таки выманил его. Выманил и заставил напасть. На него. На того, кто был готов ко встрече с чудовищами, овладевшими через спящий разум телом человека и сделавшими его социально-опасным больным. Сделавшими его убийцей, на счету у которого было уже две смерти.
Паша, достал мобильный выданный ему лично полковником Сиромахой, руководителем спецподразделения МВД, отдела "паранормальщиков" как их называли между собой милицейские чины и нажал на кнопку вызова.
- Алло. Да. Минус один. Там, где я и планировал. Забирайте.
© Ammok
yaplakal.com