Продолжение
этого расказа.
Вторая часть лежит
тутВнутренний будильник сработал не хуже подушки-будилки, вернув мое сознание в реальность еще до того, как сквозь поляризационные решеточки окон начало пробиваться утреннее солнце. Медиацентр обнаружил пробуждение и предложил несколько вариантов освещения. Я выбрал «раннее утро в избушке», и комнату в тотчас пронзили редкие лучики желтого света. Рядом (дольно громко) сопела Леся. Русые волосы образовывали на подушке импрессионистическую картину, напоминавшую сплетения нейронов или карту шанхайского метро. Одеяло было жадно стянуто с моей половины и отчасти лежало на полу. Там же лежали футболка, брюки и носки, точно также нагло стащенные с меня прошлым вечером при обстоятельствах, вспомнив которые, я опять впал в глубокие раздумья. В первую очередь – что делать сейчас? Нужно побегать. Но просто так уйти как-то некрасиво. Мы же теперь вместе вроде как, и все должны делать сообща, сообщать друг другу все и прочие сопли. Нет. НЕТ! Это паранойя – ничего мы друг другу не должны. То, что мы подходим друг другу, еще не значит, что через месяц необходимо идти и расписываться. Это значит, что если мы станем семьей, то вероятность ее распада будет равна сто процентов минус уровень нашей совместимости. А пока семьи нет, то и париться не стоит. Кеды в зубы и вперед!
К счастью, Лесин дом находился недалеко от общежития, и мне не пришлось бегать в парадной одежде. Забравшись на второй этаж по тайному ходу, состоявшему из выступающих кирпичей и арматурин, мне не пришлось объяснять ворчливой вахтерше, где меня всю ночь носило. Она сильно удивилась, завидев меня, выбегающего и бодро здоровающегося. Порой я ей удивляюсь – человеку уже много лет, а она всех в лицо и по фамилии помнит. Еще интересно то, что она вроде бы не сделала ничего важного, а сорокалетний порог пересекла уже лет двадцать назад. Может, к вахтершам пенсионное министерство имеет особое отношение?
МАША! Я совсем о ней забыл с вечера. Одна часть сознания не хотела бежать к ее дому, аргументируя это будущим браком с Лесей, а вторая наоборот настаивала, говоря, что брака пока что ни с одной, ни со второй не планируется, и что первую часть уже давно нужно показать доброму психиатру или психологу. Пока они там себе спорили, я решил-таки навестить свою знакомую альтруистку.
Но ее не было. Полчаса с небольшим я патрулировал окрестности ее дома, выискивая цель, но операция не увенчалась успехом. Запомнив этаж, но не запомнив номер квартиры, я тщательно ощупывал взглядом все окна, в надежде увидеть знакомое лицо. Но увидел только сладко потягивающегося пузатого дядьку, кипятившего чайник и совершающего крайне неуклюжие движения, которые, судя по его страдающей округлой физиономии, были утренней гимнастикой. Ну, здоровый дух – это тоже штука полезная – МОЛОДЕЦ! А Маша – не молодец. Почему халтурит? Вчера после травмы бегала, а сегодня что? Может с ней что-то случилось? И никого рядом не оказалось? И ее холеный организм сейчас лечится в каком-нибудь захолустном травмпункте. И она там страдает, переживает и не может дозвониться папе-профессору, пропагандирующему идеи благородства и чести. Что за бред? Нет, ну посудите сами – это же полная ху#ня! Есть миллиард других куда более разумных и менее печальных оправданий, а я выбрал именно это – злое и нелепое. Возможно, это именно то измененное сознание, о котором говорили на лекциях общественной социологии?
Но все же, где-то в глубине души затаился червячок по имени «Тревога», грызущий некогда здоровое сознание. В таких случаях общественная социология рекомендует заняться чем-то полезным, ибо только ничегонеделанье может привести к состоянию тревоги, печали или депрессии. Нужно справиться у Жоржа как там новая песенка.
Вернувшись из душа, я специально проверил список непринятых звонков. От Леси не было ни одного. Она так долго спит или специально не звонит, выжидая моей реакции? Хрен ей, а не реакцию. Я – хладнокровное существо, и ни на какие провокации поддаваться не буду. В конце концов, дела важнее.
Спайк весело залаял при запуске и поинтересовался, чего изволит хозяин. Два раза клацнув пальцем на портрет Жоржа, я вызвал виртуальную собаку, которая начала забавно лаять, символизируя вызов.
-Да? – появился на дисплее еще не успевший проснуться Жорж.
-Здорова, пьянь! Что там с новой песней?
Жорж негативно отреагировал на обзывание себя пьянью, но вторая часть фразы заставила забыться в приступе гордости.
-Текст почти готов. Осталось только доработать. Вот послушай:
Делай так, как говорит тебе сердце,
Забывая про…
-Все, класс! – перебил я Жоржа. – Давай сегодня начнем обыгрывать?
-Ты даже не дослушал до припева! – обиделся виртуоз рифмы. – Там круто дальше!
-Жорж, ну я же знаю, что ты – красавчик! Не хочу портить впечатление, послушаю со всеми.
Гордый Жорж, хоть и понимал, что его разводят, слепо верил, что он «красавчик» и не хотел попирать свой авторитет.
Договорившись встретиться через час на репетиционной базе, мы пожелали друг другу удачи и закончили вызов. Сделав грустную мордочку, Спайк на прощанье жалобно помахал лапкой. У аниматоров этот клип так классно получился, что за два года пользования он мне совершенно не надоел, а скорее наоборот. Умеют ведь на Востоке делать!
Щедро одаривая нас перегаром, Металлыч (так звали владельца нашей репетиционной точки) лихо поздоровался со всеми за руку и запустил внутрь. Развешивая на стойках тарелки и ударные блоки, я краем глаза замечал, как из-за здоровенного пульта за мной наблюдает припоздавшая Леся. На первый взгляд в ней ничего не изменилось – та же клетчатая рубашка, те же брюки, те же слегка неуверенные, но точные движения, но во взгляде было что-то неуловимое, но четко дающее понять, что эта Леся вовсе не та, к которой привыкли мы. В ней действительно что-то изменилось. Интересно только, как об этом узнал сервер системы организации браков?
Жорж с Лехой и Андрюхой обсуждали будущую тему, а я нарочно копался с перкуссионным блоком, имитируя бурную деятельность, чтобы не встретиться глазами с режиссером. Мы ведь так и не созвонились со вчерашнего дня (на этот раз всех собрал Жорж), и было немного стыдно. Не то, что стыдно, - непонятно, как вести себя дальше.
-Мальчики, а вы знаете, что мы с Олежкой теперь вместе? – спросила в микрофон Леся так громко, что даже Металлыч откуда-то из-за стены заорал «Слава яйцам!».
Мальчики немного оторопели от такой информации и посмотрели на Лесю. Потом все дружно посмотрели на меня. Ничего не оставалось, как утвердительно кивнуть. У пацанов реакция была отсутствующей, а «любимая» ответила хищной улыбкой, от которой мне стало не по себе.
Всю репу я лажал, ускорял ритм и делал корявые сбивки. Если бы не перкуссионный блок, любезно додумывавший и доигрывавший мои партии, все пошло бы насмарку. А все потому, что каждую секунду я чувствовал на себе тяжелый укоризненный взгляд.
Федя с Андрюхой очень негативно отнеслись к тексту и к идее песни (весьма коряво изложенной), мол «фигня это все, на нас будут смотреть, как на дураков, неформатный неформат никому не нужен», чем обидели Жоржа, который нагло все свалил на меня. К концу репетиции у всех был глубокий творческий кризис.
-Олеж, на черта оно нам нужно? – спорил обычно спокойный Андрюха. – У нас есть красавица Леська, цепляющая мужской контингент, Жорж для девочек, Федя для ценителей техники, олдскульный Леха для пущего пафоса, - Андрюха посмотрел на Алексея и, молча, попросил понимания. – Мы с тобой чего-то можем. Зачем тебе в это все лезть? Ты что, идейным вдруг решил стать?
-Ты меня уже в революционеры записал, - сыронизировал я. – Никто не хочет становиться идейным. Просто нужно что-то новенькое, свеженькое.
-Олеж, ты дурак? Свеженькое, это когда писькой на клавишах играют или инструмент новый используют. А идеи никому не интересны. Или может я не прав? Может, пойдем у девчонок спросим, которые у нас автографы брали? Или у мужиков, которые всю «Белку» пивом залили? Им нужна идея?
-Андрюх, ну перестань…
-Нет, это ты перестань всякий бред выдумывать. Мы делаем музыку, под которую народ колбасится. Без идеи, без смысла, без каких либо мыслей вообще! Только заезженные фразы, типа «я тебя люблю» или «я тебя убью». ВСЕ! – Андрей посмотрел на Жоржа и понял, что обидел творца, но разгоряченный буйный нрав, который крайне редко показывается наружу, не мог остановиться. – Но это рынок. Мы делаем то, на что есть спрос и это круто! Те, которые поют «о вечном», никому не нужны.
-А как же мэтры типа…
-А мэтры на чем выехали, а? На том же самом. А потом уже, когда начали грести бабло, сделали себе студию, на которой пишут таких же начинающих, типа нас. А на заработанные деньги припеваючи живут. И иногда, в перерывах между пьянками и оргиями, делают что-то «вечное», которое никому кроме самих авторов особенно и не понятно, - слова его всех немного расстроили и внесли тяжелую атмосферу в комнату. – Олеж, ты же сам понимаешь, что заработать на таком не получится. Так? – я обреченно кивнул. – И тебе, равно как и всем нам, нужны деньги. А заработать мы их сможем только на…
-Харош пиздеть! – рявкнул вошедший Металлыч. – Не сыпьте соль на рану. Малый, - он посмотрел на Андрюху, - дело говорит. Будете делать идейное, закончите как я, без жены и детей и с дважды пересаженной печенью.
Он хотел сказать еще что-то, но почему-то закрыл рот и вышел.
Все молчали. Я смотрел в пол и, думаю, все остальные делали точно так же. Где-то за стенкой послышался звук чего-то ломающегося. Потом опять тихо. Дыхание свое казалось невероятно громким, поэтому пришлось его немного придержать. Хотя нет. Я – лидер, значит все разруливать мне:
-Ну, хорошо! – согласился я. – Я фигню придумал, погорячился. Спасибо, что вежливо объяснили. Давайте старое повторим?
Андрюха, вопреки моим опасениям не стал стебаться, а молча показал, что уважает мое решение. Сначала неуверенно, а потом в старом привычном ритме, мы отыграли шесть старых песен. Уже на первой теме почувствовался драйв, мозг отключился, и руки сами попадали по нужным точкам. В таком состоянии ты чувствуешь каждую нотку каждого инструмента, каждое колебание голоса и главное – энергию, которую испускают члены банды. Недавние проблемы с идейностью забылись сами собой, а на Лесю я почти не обращал внимания.
-Давно я так не колбасился! – кричал Леха, прыгая на месте с гитарой. – Круто!
Все его поддержали. Только Леся молча сидела за своим пультом и думала о своем.
-Олег, - сказала она, подойдя, когда я свинчивал тарелки со стоек. – Почему ты со мной не говоришь? Ты что, не любишь меня?
Ну и что мне ей сказать? Соврать не получится – сразу догадается. Сказать правду – будет тонна слез и группа без режиссера, басистки и будущего.
-Лесь, - я старался не смотреть в ее глаза. – Пойми, солнышко, я не знаю, что мне делать дальше.
-Поцелуй меня.
Взгляд ее вдруг стал трогательным и наивным. Ее сейчас нельзя ломать ни в коем случае.
Мы поцеловались. Сначала очень аккуратно, потом Леся подхватила мой затылок и стала немного настойчивее. Потом не немного.
-Хорош тут оргии устраивать, - перебил нас Металлыч, но Леся не отпускала меня еще секунд десять. – Олег, зайди ко мне, есть дело. Поговорим.
Не могу сказать, что поцелуи приносили мне какое-то удовольствие, но останавливаться почему-то не хотелось. Сделав взгляд максимально ласковым напоследок, я быстро затопал в каморку к Металлычу, который тут же начал диалог.
-Олег, ты че творишь?
-Я..? – растерялся я.
-Нет, бл#дь, Я! Зачем ты девочку мучаешь?
-Металлыч, ты о…
-Не прикидывайся дебилом! Я тебе не первый день знаю! Сядь, - он показал на старый ободранный диван. – Знаешь, к чему все это может привести? Сейчас, вон, всяких фильмов и передач развелось, где из-за несчастной любви вены режут или вешаются. Ты этого хочешь?
-Я… - я начал жадно ловить воздух. – Ну, просто…
-НАПРОСТО! Не хочешь, чтобы она из группы уходила?
-Да. – Неожиданно уверенно ответил я.
-Вот дать бы тебе хороших пиздюлей, великий ты наш комбинатор! – заулыбался Металлыч. – Олеж, я серьезно, не стоит с этим шутить.
Потихоньку мысли приходили в порядок, и я понял, что сильно растерян. Нужно немного наглости включить.
-А почему ты так уверен? Нет, Металлыч, пойми, я тебя уважаю, но как музыканта, а не как психотерапевта…
Молча, он полез в старенький шкаф и достал оттуда разноцветный картонный листик.
-Во, читай: Детский психолог, - я очень удивился. – Ну да, я конечно марку не держу, но все равно соображаю, - Металлыч гордо улыбнулся. – Ко мне все посетители заходят посоветоваться. И Леся твоя заходила.
Я опять растерялся.
-И что говорила?
-Ну а ты как думаешь? Наверное, как самогон правильно выгонять, - вдруг он переменился в лице. – Ты кстати не хочешь?
-Чего?
-Олег, чет я тебя совсем не узнаю, - Металлыч открыл шкафчик, из которого недавно доставал диплом, извлек оттуда две жестяные кружки и флягу, наполнил сосуды и протянул мне. – ПЕЙ.
От запаха меня чуть не стошнило.
-Что это? – морщась и кривясь, спросил я.
-Что-что? Напиток богов – самогон. Я его называю ласково, «Сэмми». Пей давай. Я один не могу.
Понюхав «божественный напиток» на безопасном расстоянии (насколько вытягивалась рука) я понял, почему Металлыч не работает ДЕТСКИМ психологом. С такими-то методами…
Чокнувшись, мастер психотерапии юных умов выпил залпом, занюхал засаленными длинными волосами, а потом из того же шкафчика извлек блюдце с чем-то сигарообразным, коричнево-красным и ароматным. Откусив кусок, сунул мне в руку и опять настоял, чтобы я пил. Пришлось подчиниться.
Каждый глоток был противнее предыдущего. Не знаю, как меня сразу не стошнило. Во рту обильно выделялась слюна, горло и язык кипели, а глаза залило слезами. Находясь в тумане, я почувствовал, как мою руку с куском чего-то суют в рот. Инстинктивно я откусил – ВКУСНО. И не просто вкусно, а очень вкусно. Ну, как вам объяснить – это не просто вызывало ощущение вкуса, а сподвигало есть еще и еще. Что я собственно и сделал.
-Ну вот, всю колбасу сожрал, сволочь. – Печально заключил Металлыч.
-Колбасу?
-Да. Это называется «колбаса». Из мяса делается. Это вы опилки безвкусные жрете, а я не могу.
-Она ж кучу денег стоит, наверное? – мне вдруг стало стыдно. Не уверен, но, по-моему, я съел свой трехсуточный доход.
-Нееее, - заржал Металлыч. – Бесплатно. Я сам ее делаю.
-Из чего? – удивился я.
-Потом расскажу, а то сейчас наделаешь мне тут, – он очень подобрел. – Давай теперь по делу: Олеж, так нельзя.
-А что мне делать? Такого режиссера как Леся, еще и выполняющего функции сессионного басиста не найти. А мы только-только начали расти.
-Но ты ж ее совсем не любишь?
-Угу.
-А зачем целовался?
-Не знаю. Просто боялся сделать ей больно.
-Так может все-таки…
-Нет, Металлыч, я ее как сестру люблю, как друга. Мне честно не хочется делать ей неприятно. Ну, и группу разрушать не хочется.
-Ну, это понятно.
Металлыч почему-то замолчал.
-Так может, ты мне что-то подскажешь? – жалобно спросил я.
-Нет, не подскажу. Думай сам.
-А зачем ты меня сюда позвал?
-Выпить не было с кем. Все, иди давай. Тебя там уже заждались, – и расстроено добавил шепотом. – Столько мяса перевел…
Странности Металыча меня всегда удивляли, но эта была из ряда вон выходящей.
Попробовав встать, я понял, что не могу. Ноги не слушались. Я сделал еще одну попытку, помогая руками. Встать получилось, но верх и низ поменялись местами, закружилась голова, и к горлу подкатил ком.
-Ведро в углу! – заверещал Металлыч. - Вон там, справа. БЫСТРЕЕ!
Я сделал отчаянную попытку добраться до сосуда с кривой надписью «ОРАКУЛ», но не хватило буквально нескольких десятков сантиметров.
-Бля, я думал, хоть ты добежишь. – Печально и с легкой иронией заключил хозяин репбазы. – Все, иди. Видеть тебя не могу.
Стало немного легче, и я ушел к друзьям.
Все начали интересоваться, что случилось, и я сказал как есть – работал собутыльником. Доказательств было предостаточно, поэтому поверили сразу.
Собрав все блоки в довольно объемный, но легкий чемоданчик, я вдруг вспомнил вес стандартного набора железа для настоящих классических барабанов, которые мне как-то показывал Металлыч. Одно только медное железо, три тарелки и «хетт», весят килограмм двадцать. А кардан с педалями? Каково раньше барабанщикам было на репетиции ходить? А на гастроли ездить? Ужас короче.
Однако, мне было тяжело на душе. Слова гуру-алкоголика прочно засели в моей голове. Ведь Леся она такая – на первый взгляд спокойная девочка, но может выкинуть номер, после которого...
Это сообщение отредактировал deathmetall - 18.04.2011 - 12:10
yaplakal.com