Не всему верь что знаешь

Вот и снова я помещаю здесь свое новое фэнтези. Читатель опять встретится здесь с тремя экстрасенсами -русалками, которые расследуют очередное убийство. На этот раз их ждут новые приключения. А Сильвию поджидает еще и большая настоящая любовь.

Не всему верь, что знаешь

Глава 1
Глава 2
Глава 3
Глава 4
Глава 5
Глава 6
Глава 7
Глава 8
Глава 9
Глава 10
Глава 11
Глава 12
Глава 13
Глава 14
Глава 15
Глава 16
Глава 17
Глава 18
Глава 19
Глава 20
Глава 21
Глава 22
Глава 23
Эпилог


Часть первая.
Глава 1.
Этот день не задался с самого начала…
Автор понимает, что таким началом повествования он полностью компрометирует себя как рассказчика, потому что фраза эта избита, неоригинальна и встречается в энном количестве романов и рассказов. Но написать иначе было бы погрешить против истины: едва успев приступить к работе, Лев Егорович, владелец базы отдыха «Избор» и по совместительству ее директор получил известие, от которого ему немедленно захотелось вскочить, стукнуть по столу кулаком и гаркнуть: «Не может быть!».

Однако вместо этого он откинулся на спинку кресла, схватился за левую сторону грудной клетки и, сморщившись, произнес:
– В каком номере? И кто обнаружил?
– В тридцать третьем. Маричка, горничная, – торопливо пояснила секретарша, которую все почему-то звали исключительно по отчеству: Ильинична.

Когда-то ее тоже звали Марией, точнее, Машенькой, но было это так давно, что все и позабыть успели, когда именно юная хрупкая шатенка преобразилась в строгую безупречно одетую ухоженную даму неопределенных лет. Все знающую, во все вникающую, надежную, скрупулезно ведущую документацию и вообще делопроизводство. Впрочем, хотя взяток она и не брала, но охотно закрывала глаза на мелкие слабости у своих подчиненных.
– Ей запах показался странным…

– И звук еще, как будто окно было распахнуто и внезапно захлопнулось, – добавила Маричка, которая стояла тут же, позади секретарши, и на ее некрасивом лице был написан такой испуг, что каждый бы понял: то, что девушка увидела в номере, было зрелищем не для слабонервных. – Я побоялась, что стекло разобьется, и нажала на дверную ручку…
– Ты не должна была, – проговорил директор, по прежнему морщась. Он знал по опыту, что с «мотором» у него все в порядке, что это просто невралгия, но боль не хотела отпускать его сразу.
– Я испугалась, что стекло… На улице сегодня ветрено…

– Ты должна была постучаться, – обернулась к ней секретарша. – Тем более что там висела табличка «Не беспокоить».
– Да, я теперь поняла, что виновата… Но там… там…
Губы Марички задрожали, а глаза сами собой закрылись, и она помотала головой, словно отгоняя наваждение.
– Врача вызывала?
– Да… То есть нет, я сразу побежала к вам!
– Я сейчас вызову, – торопливо сказала секретарша.
– Пошли, – снова поморщился Лев Егорович, кивнув Маричке. – Кто там у нас нынче проживает?
– Одна из этих, из ведьм, – отвечала секретарша.

– Сколько раз я просил тебя их так не называть – не ведьмы они, просто изображают экстрасенсов для привлечения клиентуры. А у нас они собираются уже который раз на свой форум и хорошо платят, между прочим. Да и для наших постоянных клиентов их тусовки – это дополнительный притягательный фактор… Подумать только: второе ЧП за неделю! Чую я, придется беспокоить наших кураторов…

Зрелище, которым встретил его номер 33, сразу просигналило: врача действительно вызывать было бесполезно. Дама лежала на полу, полностью раздетая, в луже выразительного розового цвета, и на груди у нее зияла рана, если можно было так назвать разрез величиной с мужской кулак. Но страшнее всего был след недоумения на лице с размазанным полустертым гримом и легкая полуулыбка, словно дама была не существом из плоти, а небрежно раскрашенным манекеном.

Разрез был распахнут, и сквозь него были видны сломанные ребра и обрывки каких-то трубок телесного цвета. Мокрый бледно-красный след тянулся из ванной комнаты. Круглый стол был заставлен пузырьками и колбами, одна из которых, разбитая, валялась на полу, и содержимое ее тоненьким ручейком устремлялось по ламинату, изображавшему паркет, в сторону окна. Жидкость действительно странно пахла, что особенно резануло ноздри Льва Егоровича после того, как оконная створка внезапно распахнулась.

– Закрой, – кивнул он Маричке. – И осторожнее, постарайся ни на что не наступить.
– Надо вызывать полицию, – прошептала секретарша за его спиной.
– Какая полиция? – процедил сквозь зубы Лев Егорович. – Хочешь, чтобы они распугали нам всех клиентов и никого в итоге не нашли? Звони Александре Марковне!
– Кому?
– Олесе, елки с соснами по твою душу. Ритуальное убийство, разве не видно?

– Сильвию тоже надо позвать, – проговорила Маричка, сглотнув. – Ее детективное агентство розыском занимается. Сыщик она. И еще… еще она мысли читать умеет, вот!
Лев Егорович свирепо глянул на нее и кивнул, соглашаясь.
– А до их прихода молчим, – было его резюме. – Бегом за ключами…
И когда они вышли в коридор, добавил, обращаясь к Маричке:
– Пока Ильинична не вернется, стой здесь и никого не впускай.

– Да, – произнесла Александра Марковна, бегло осмотрев труп, – убийство действительно ритуальное. Даже странно: жертва была самой обычной шарлатанкой, и сердце ее никакими особенными свойствами не обладало. Ну-ка теперь заглянем в санузел…
Она прошла по следам крови в помещение для гигиенических нужд и наклонилась над джакузи. Впрочем, она могла бы этого и не делать – уже с порога было видно, что ванна была до половины заполнена смесью воды и крови. Запах, идущий оттуда, и цвет жидкости, слегка прозрачный, такой вывод подтверждали.

– Ее тут убили? – спросила Маричка дрожащим голоском.
– Похоже, что да, – отвечала Александра Марковна деловито. – Имеются какие-либо предположения?
– Не-а, – ответил за Маричку Лев Егорович. – Я потому вас и позвал, что это уже второй труп из ваших коллег на моей территории. И если в первый раз мне удалось убедить полицию выдать остановку сердца за естественный процесс, то теперь это невозможно.

– Конечно, сами собой грудные клетки не взрезаются и органы внутри не исчезают, – вставила реплику секретарша. – Что же теперь нам делать?
– Избавиться от трупа, прибрать в помещении, а другим постояльцам сказать, что дама из 33 номера прошлой ночью неожиданно уехала. Но сначала дождемся Сильвию и проведем собственное расследование... Да вот и она: уже сигналит, что на подходе…
Александра Марковна поднесла к уху смартфон и закивала.

– Естественно, будем проводить поисковый ритуал, – произнесла она строго. – Убийца лежал в одной ванне с жертвой, купался в ее крови и имеет с собой пакет с ее биологическим материалом... Нет, в полицию обращаться бесполезно, здесь действовал кто-то не из местных. Предположительно, мужчина.
– Почему мужчина? – спросил Лев Егорович.
– Остаточный запах. Воняет мужским одеколоном с феромонами для привлечения самок.

– Да, – согласилась Сильвия, зайдя в номер, – был использован сильный афродизиак. Не наш. Самодельный.
– Мужчина средних лет…
– Почему ты так думаешь?
– Понюхай воду в ванной… Кто из вас знает всех постояльцев и рабочих базы хотя бы в лицо?
– Я, – сказала Маричка.
– Тогда пойдешь с нами по следу крови. А вы, Лев Егорович, приготовьте списки абсолютно всех мужчин, которые в течение последних двух недель должны были находиться на территории и около. Особое внимание уделите вчерашнему дню. И нам нужны дубликаты ключей от всех комнат.

– Я немедленно этим займусь, – сказала секретарша.
– Нет же никакого следа, – прошептала Маричка уныло. – И полы недавно намыли.
– Запах, – пояснила Сильвия. – Ма… Александра Марковна будет вынюхивать жертву, а я – палача. Начнем с этого этажа…

Больше десятка минут на поиски апартаментов, которые снимал убийца, им не потребовалось. Увы, номер был пуст, и по всему было видно, что покидался он в спешке.
– Хм… - произнесла Сильвия после тщательного обыска. – Вряд ли полиция смогла бы обнаружить здесь хоть что-то.
– Кроме вот этого, – показала Александра Марковна палку с навершием, похожую на короткую колотушку. – Это инструмент шамана. Им бьют в бубен, призывая духов.
– В любом случае эта вещь принадлежала тому, кто побывал в комнате 33, – согласилась Сильвия. – С помощью нее нам будет легче запустить поисковую стрелу.

Она поклала дубинку на гладкую часть пола, не занятую ковром и встала напротив. Александра Марковна, она же Олеся, расположилась от нее по левую сторону и велела Маричке встать по правую. После чего взяла ее за руку, и то же самое сделала Сильвия. Образовав таким образом то ли треугольник, то ли девятигранник, она приказала Маричке закрыть глаза и думать о проживавшем с этом номере человеке, а сама принялась что-то быстро и тихо нашептывать.

– Все, можешь открывать, – наконец произнесла она вслух, и Маричка почувствовала, что обе дознавательницы отпустили ее руки. – Сработало. Теперь эта палочка всегда сможет показать нам направление, куда двигаться.
– И куда же? – угрюмо поинтересовался Лев Егорович, успевший зайти в номер, пока оба экстрасенса и Маричка проводили ритуал передачи информации.
– А вон туда, – указала Сильвия в сторону двери. – На восток.

– Я почему-то не удивлен, – в голосе Льва Егоровича прозвучал скептицизм. – Хотя было бы намного экзотичнее, если бы данный убийца двинулся в сторону леса.
– Если у него была собственная машина, то он уже отмеряет километры в районе Пензы или Куйбышева.
– А почему не Москвы?
– Потому что стрела показывает мимо. Посмотрите сами, - и Сильвия показала на предмет, забытый исчезнувшим постояльцем.
Действительно, палка теперь лежала, повернувшись толстым концом в сторону двери.

– Как будем прятать труп?
– Стандартным способом. Замотаем в пленку, чтобы не сочилась жидкость, затем в ковер и вынесем, лифт нам в помощь. Нас трое, справимся. А там погрузим в машину и отвезем на болота, где и утопим. У тебя же есть газель? Повезешь ее сам. Скотч имеется?
– Угу, и рулон упаковочной пленки на складе. Я сейчас принесу, – заторопилась Маричка.
– Неси сразу в 33-й. И прихвати весь набор для уборки номера, как и положено после отъезда постояльца. Чтобы все выглядело как обычно.

– Мама, – сказала Сильвия, когда обе они в сопровождении все той же вездесущей секретарши и Льва Егоровича вновь перешагнули порог проблемного номера. – Неужели ты способна вот так закопать несчастную без официального погребения, без отпевания и всего, что положено по русской традиции?
– Ты забываешь, что эта дама громко объявила себя потомственной колдуньей, то есть ни отпевание, ни могила на освященной земле ей не положены.
– А по-человечески?

– По-человечески? – Александра Марковна задумалась. – По-человечески кое-что можно для нее придумать. Мы обмоем тело, я зашью полость, как это делают в моргах, после того мы ее оденем в ее «рабочую» одежду со всеми амулетами и браслетами, придадим традиционную позу и спеленаем упаковочной пленкой как мумию. Особой торжественности не получится, зато не оскверним ни тело, ни душу… Приступаем. Иди опорожни ванну, а мы с Ильиничной поищем, на чем можно безопасно отнести туда покойницу, чтобы не волоком, и рук не испачкать.

– Простыню с кровати стяните, – сказал Лев Егорович. – И ей лежать будет не холодно в джакузи, и кровь обтирать будет чем. Все лучше, чем мочалками…
Это прозвучало так странно, словно покойница и впрямь могла почувствовать температуру поверхности, с которой ей предстояло прикасаться, но хозяин «Избора» привык заботиться о комфорте своих постояльцев, и поделать с собой ничего не мог.

Через два часа полностью упакованное тело, завернутое в ковер, предварительно вычищенный и высушенный искусными руками Марички посредством пылесоса и пятновыводителя, было готово к транспортировке.
С общего согласия было решено не дожидаться ночи, а вынести тело сразу же после окончания рабочего дня штатных грузчиков, чтобы никого из посторонних к делу не привлекать. Официально ковер забирала себе Александра Марковна как подарок от дирекции базы в качестве компенсации за хлопоты.

В семь часов вечера четыре женщины взяли полученную объемную тубу за импровизированные ручки и аккуратно спустили ее грузовым лифтом на парковку. Газель с раскрытым бортом их уже ждала. Спустя еще несколько минут секретарша с горничной отправились приводить в порядок номер, а машина с необычным грузом направилась проселочными дорогами туда, куда теоретически в середине лета никто из местных жителей заглядывать бы не должен. А именно, в ту часть болот, где начинались топи.

Впрочем, они не торопились – действо было решено начинать в сумерках, а до этого обсудить, что кому и как говорить в случае вопросов и расспросов любопытствующей публики. До Ивана Купалы хоть и оставалось еще несколько дней, однако люди на базу уже начали прибывать: старинные обряды плетения венков, прыгания через костер и купания в самую длинную летнюю ночь набирали популярность год от года.

За разговорами время пролетело незаметно, и широкая алая полоса на западном крае неба возвестила о скором приходе темного времени суток. Пришло время сделать то, ради чего компания сюда явилась. Свидетелей они не заметили. Да и какие свидетели могли сейчас здесь возникнуть? Даже если кто-то с неведомой целью и ошивался в этот несчастливый для покойницы день в данном опасном месте, то с гарантией покинул его, чтобы до темноты очутиться дома.
Открыв кабину, Лев Егорович выпрыгнул на дорогу, и направился к тыльной части газели, чтобы опустить борт и вытащить завернутое в ковер тело. Вдруг – что это? – в нескольких шагах от него раздался плеск, и, повернув голову, он увидел силуэт женщины.

Это было настолько странно, что в любой другой момент Лев Егорович снова бы испытал приступ межреберной невралгии. Однако сейчас ему было не до болячек, и осознать, чем ему грозит наличие незваной зрительницы, директор «Избора» просто не успел. Не успел он моргнуть, как странный силуэт нарисовался от него на расстоянии вытянутой руки и проявился в виде старухи с палкой-клюкой, на которую та и опиралась.

– Человек! – удивленно воскликнула старуха голосом, который показался Льву Егоровичу смутно знакомым. – Егорыч, неужто ты? Чего ты тут лытаешь, аль забыл что?
– Баба Клава? – отозвалось слева от него: обе две соучастницы противозаконного действа уже стояли рядышком, и это придало директору базы отдыха некоторую уверенность.
– Разве ты не умерла? – спросила Сильвия у старухи. – А люди говорили, что тебя духи забрали.

– Люди много чего бают по неведению. Никто меня не забирал. Утонула я вот здеся вот на этом самом месте не помню сколько лет назад. Оступилась и ухнула в трясину, а выбраться не сумела, так меня и засосало. Теперича проснулась – и выпрыгнула на божий свет. А покинуть болото все равно не получается, словно привязаная я к нему.
– Привязаная и есть, – согласилась Александра Марковна. – Болотницей ты проснулась, Клавдия. – Давно себя осознала?
– Неделю, почитай, маюсь. – А ты сама-то давно ль нимб вокруг головы приобрела?

– Я такой родилась. Мавка я. Лесная русалка. И Сильвия тоже. Она в городке юридическую контору держит и всем нам через закон помогает. Я же поставлена для связи между явью и навью.
– А по-простому?
– Между людьми и нежитью. Если нужда какая возникнет: там, лихой человек на твоем болоте объявится, или твое болото сгубить захотят – пошли мне весточку с ветром буйным или обратись к земле-матушке, чтобы я пришла. И мы вместе подумаем, как и чем тебе помочь.

– Легко сказать: послать весточку. Чай землица не смартфон, чтобы мобильником служить.
– А ты подойди к какому-нето дереву, коснись его и произнеси: «Ветер вольный, ветерок, лети на запад, на восток, мне Лесуху позови – что нужна она, скажи.»
– Мне тоже так можно сделать, если что-то пойдет «не по сценарию»? – спросил Лев Егорович.
– У вас не получится, – сказала Сильвия. – В вас силы нет, вы живой.

– А во мне есть? Потому что я теперь нежить? – ужаснулась болотница. И крупные слезы покатились у нее из зеленых как трава глаз.
– Не кручинься, баба Клава. Зато ты теперь, почитай, бессмертная. Будешь жить, пока живет твое болото. Пока хоть крошечная лужица здесь будет: среди мха или подо мхом, ты не умрешь, а лишь заснешь на время.
– И то правда, – закивала головой старушка, мгновенно перестав всхлипывать. – И ничего-то мне топерича не надобеть: ни есть, ни пить. И холод не донимает, и комары с оводами не жалят. Красота! … Только скучно очень.

– Ничего, по осени как пойдет народ ягоду собирать, будет тебе развлечение. Только чур! в топь никого не заманивать, иначе другую хозяйку поставлю на твое место. Или хозяина… Думаешь, кроме тебя никто никогда на этом болоте не тонул?
– И даже пужать никого нельзя?
– Пугать можно, а некоторых даже и нужно, чтобы не лезли, куда не следует. Ты лучше поясни, как с тобой такое чудо произошло, что ты подняться сумела?
– А мне почем знать?

– Ну, что ты первое увидела, когда выбралась на поверхность?
– Молодку лежащую и мужика какого-то. В руке у него был нож, и он на этой молодке что-то резал. А потом вытащил из нее какой-то ком, об мох нож обтер, и в пакет положил. А к ногам молодки что-то приложил и в болотину ее спихнул.
Все трое переглянулись.
– Ритуал на крови, – проговорила Сильвия вопросительно.
– Похоже, – сказала Александра Марковна. – Ты не могла бы вытащить ту молодку сюда, к нам?

– А сами достать не можете?
– Никак. Не получается у нас нырять: нас вода выталкивает.
– А он? – болотница кивнула в сторону Льва Егоровича.
– Смеешься? Да он пока до дна доберется, сам утопленником станет. Нет уж, лучше ты.
– Не сдюжить мне. У нее к ногам груз привязан. Узлом каким-то мудреным.
– А если ножом отрезать?

– Нож железный? Я так и думала – не ухватиться мне за него нынче и не удержать.
– Я старый буксирный трос могу достать из запасника. Он с одной стороны без крючка. Обвяжешь петлей под мышками, второй конец нам протянешь, и мы всей толпой вытянем. А ты снизу, с дна подсобляй.

Общими усилиями тело недавней утопленницы было извлечено и оттащено подальше от «окна». После того, как Сильвия с нескольких сторон сфотографировала труп на «мыльницу», Лев Егорович перерезал веревку, чтобы отсоединить привязанный к ногам груз (им оказалось сломанное колесо от легковушки) и сказал, взглянув на неподвижное, с застывшей полуулыбкой, лицо утопленницы:
– Это та «ведьма», которая нынче не прибыла на слет. Я помню ее по прошлым годам. Вот, значит, где она нашла себе убежище…

– Поищем причину смерти, – задумчиво произнесла Олеся.
– А чего тут искать? – фыркнула Сильвия. – разрез видишь почти по центру? Проверь чего в теле не хватает, и можно делать выводы.
– Печени там не хватает… Клавдия, подойди поближе. Дай нам с Сильвией руки и постарайся поподробнее вспомнить все, что в тот вечер наблюдала. Каждая деталь важна...
Болотница вложила свои тонкие кисти в протянутые к ней человеческие ладони и закрыла глаза.

– Вижу! – удивленно хохотнула она. – Ножик такой чудной, большой. С узорами на нем, и к чехлу брелок в виде диска привязан. Красивый!
– Спасибо, – произнесла Сильвия, разжимая руки. – Точно шаман, из Прибайкалья. Теперь я его по всякому найду.
– Ты с ним поосторожнее, дочка, – сказала Олеся. – Черные шаманы опасны. Этот не из сильных, но коварен и безжалостен. Постарайся заманить его сюда, а мы ужо приготовим ему достойную встречу.

– Чего же его «находить»? – вставил в свою очередь реплику Лев Егорович. – Он же у нас зарегистрирован, и все паспортные данные остались в неприкосновенности. Разве Ильинична тебе не показывала?
– Скорее всего, документы у него были фальшивые, иначе он бы не действовал так нагло. Сильвия посмотрела, конечно, но чую я, что искать ей придется своими методами. Она жаловалась, что у нее сейчас затишье: ни одного клиента, вот теперь и «развлечется». Переночуешь у меня, а завтра в путь.

– Э-гей, а вы, часом, не забыли, для чего мы сюда приехали? – возмутился Лев Егорович. – Коллеге вашей долго еще у меня в кузове лежать?
– А кто там у вас? – полюбопытствовала болотница.
– Да вот, еще одну подружку тебе привезли, – пояснила Олеся. – Принимай!
Уложив тубу рядом с телом первой жертвы, они развернули ковер и разрезали упаковочную пленку.
– Какая красавица! – восхитилась болотница. – Да как принаряжена-то! Не то, что я – в этаких сапожищах-то… На что они мне теперь? Егорыч, не принес ли бы ты мне лапоточки, что у тебя в вестибюле на стенке висят?

При последних словах лицо ее заострилось, клыки во рту удлинились, а глаза засверкали, словно в них загорелись маленькие фонарики.
– Ты мне Егорыча-то не приманивай, – строго притушила ее пыл Олеся. – Он для нас человек ценный. Пока к нему на базу ездят местные начальственные тузы, мы будем считаться рекреационной зоной, и никто шевелить нас не станет, полный для всех ажур продолжится. А вот если люди у тебя на болоте пропадать начнут…
– Да поняла я, поняла! Ковер подарите?
– Зачем он тебе?

– Ну как же? Я его на дне постелю, под мох подтяну, и своих новых подружек рядышком с собой уложу. Все втроем уберемся! Жаль, что ты их разбудить не можешь! Вот бы нам весело было!
– Нельзя сейчас. Надо чтобы они годов с десяток в болотине полежали, соком багульника да белокрыльника пропитались и в сфагнуме бы понежились. Чтобы тела их консервации подверглись. Кстати, и тебе не худо бы процедуры продолжить. Сфагнум отменно ревматизм пользует.

– Поняла я, поняла! Я им под головы подушки из мха подложу и от рыб да лягушек оберегать стану… Кладите их на ковер… Э-эх!
Бывшая баба Клава, а отныне болотница ловко подтянула ковер к самому краю топи и впрыгнув на него прямо поверх двух неподвижных тел, стремительно погрузилась вместе с ними в покрытую ряской трясину.

Глава 2

– Какая рыба в болоте? – успел вдогонку ей буркнуть Лев Егорович, и в голосе его прозвучало столько недоумения, что хватило бы на весь коллектив базы отдыха, им возглавляемой.
Он обернулся к своим спутницам и только теперь заметил, что их ступни все это время углублялись в мох совсем незначительно и не сминали его, вопреки тому, что его-то ноги оставляли после себя следы, полные воды.
– Значит, вы русалки? – вымолвил он устало. – А я думал, что ты знахарка… народная медицина…
– Так и есть, Егорыч, для всех я лишь лекарка. Но ты не беспокойся: бизнесу твоему ничего не угрожает, если ты язык не распустишь. Убийцу твоего по закону наказать невозможно, но он осквернил нашу территорию, и лес ему этого не простит.

– В общем так, – сказала Александра Марковна уже дома Сильвии, – твоя задача – найти место постоянного проживания побывавшего здесь шамана и (или) хотя бы то, где он чаще всего бывает. После того оставишь там вот эти берестяные браслеты и уйдешь. Одна с ним не связывайся, иначе тебе придется его убить, а это крайне не желательно, потому что человеческая смерть паскудная штука, она будет давить на тебя всю твою дальнейшую жизнь и лишит тебя хладнокровия и рассудительности.

– Ты хочешь взять это на себя?
– Ни в коем случае, я лекарка и хочу ей остаться. Мои руки потеряют способность исцелять, если я хоть раз применю свой дар неправильно.
– Но как же тогда?
– После того, как ты положишь браслеты в пределах его обзора или доступа, его начнет ко мне тянуть. Кончится тем, что он сюда явится, чтобы заполучить мою силу. А дальше, как ты догадываешься, с ним будет покончено примитивно и просто. Не он первый, и не он последний, кто хотел того, что ему не по плечу.

Сильвия кивнула.
– А почему ты посылаешь меня? – спросила она, подумав.
– Потому что мне некогда. Сейчас без меня в селе снова не останется ни одного врача. Да и за строительством больницы надо приглядеть, иначе нам оставят кучу недоделок, а потом ищи-свищи-выясняй, кто и в чем виноват. У нас ведь не только амбулатория планируется, а и небольшой стационар.
– С аптекой?
– Да, приглядела я одну девочку из бывших местных, приглашу ее на стажировку на июль-август… в этом году я справилась бы и сама, но в следующем, когда фабрика будет достроена и заработает, населения у нас прибавится, а значит будут и травмы, и прочие недуги.

– Я вижу, ты с размахом все задумала.
– Конечно, все будет всерьез. Жизнь в село необходимо возвратить. Ты вокруг себя в городке тоже посматривай, бывших наших поищи – многие, переехав на асфальт, скучать начинают по деревенскому простору. Когда появится работа, настроение у народа сразу поменяется.
Сильвия посмотрела на нее так, как взрослые смотрят на излишне увлекшегося прожектами дитятю, и недовольно произнесла:

– Давай сначала решим одну проблему, а? Собери мне в дорогу травки, которые могут пригодиться, аптечку и еду, чтобы на первые три дня дороги хватило.
– Не забудь одеться в лен и натуральный шелк, когда домой заедешь. И двигай-ка лучше железной дорогой, так вернее будет.
– Безопаснее? – фыркнула Сильвия.
– И это тоже. Когда зайдешь в поезд, прогуляйся по вагонам на всякий случай, принюхайся. И на «стрелу» чаще поглядывай.

– Я лучше в Интернете посижу, информацию по тамошним шаманам поищу.
– Одно другому не мешает. Не забудь в своем купе сторожок поставить, чтобы в случае чего предупреждение тебе было.
– То есть?
– Выдерни из головы волосок, оберни его вокруг шамановой колотушки, затем сними и повесь над дверью.
– Он же не знает меня!
– Конечно, не знает. Но зато ты сможешь узнать о его появлении в поезде и легко отследить конечную точку его маршрута.

Зная, что в потусторонних делах ее мать разбирается куда лучше, чем в производственных, Сильвия предпочла все данные ей рекомендации выполнить скрупулезно. Впрочем, дорога до Иркутска прошла спокойно. От нечего делать Сильвия по памяти нарисовала с помощью фотошопа кинжал, изображение которого оттранслировала ей болотница, потом сделала это на бумаге, в блокноте.
Точно также она освежила в памяти переданное ей лицо убийцы, наложив его на скопированное из документов и записей из видеокамер «Избора». К концу пути она уже так хорошо его изучила, что могла бы опознать даже со спины и в любом одеянии.

В Иркутске Сильвия сошла с поезда и, добравшись до автовокзала, отправилась туда, где по авторитетному мнению Интернета, располагалось самое гнездо бурятского шаманизма – остров Ольхон. «Стрела» в ее голове указывала в том направлении.
К тому же день 22 июня, то есть завтра, был днем летнего солнцестояния, и там должно было состояться празднование, на которое традиционно собирались не только туристы или местные жители, но и служители культа. Кто-то из них должен был узнать человека, несколько фотографий которого были у Сильвии, назвать его настоящее имя и рассказать, где его можно найти, если все остальные способы поиска окажутся безрезультатными.

Путь до острова показалась ей долгим и унылым. Шоссе пролегало по каменисто-песчаной местности, в маршрутке было жарко и душно. Иногда по сторонам дороги встречались «места силы», точнее, места, отмеченные какими-то строениями и резными столбами, обвязанными разноцветными ленточками, и отдельные куртинки зеленой растительности слегка оживляли пейзаж.

На самом Ольхоне было еще унылей. Дорога до поселка Хужир, рядом с которым находилось главное святилище, была грунтовой. И хотя одуряющей жары больше не было (сказывалась близость огромной водной поверхности, вдоль которой пролегала дорога), однако Сильвия, узнав из Интернета, что Ольхон считается лесистым островом, была разочарована. Лес если где-то и был, то не вот рядом.

И поселок ей не понравился – до этого она всегда думала, что в их городке не хватка зелени, однако здесь, в Хужире, ее не было практически вообще, только постройки. Хорошо хоть с ночевкой ей повезло – в этом поселке был кемпинг с отелем для приезжих, где можно было не только переспать, но и поесть. А вообще-то с гостиницами в Хужире проблем не было ни у кого – отелей было несколько, да и местные жители охотно сдавали комнаты туристам.

Почти все постройки были сделаны из дерева, и в отделке большинства интерьеров также использовалась древесина. Как и в кафе, - их, кстати, тоже было достаточно. Пища там подавалась местная и вкусная. В одно из них, под забавным названием «Омулевая бочка», Сильвия заглянула по дороге к мысу Бурхан, где обычно происходили празднества. Но на деревянные интерьеры она насмотрелась у себя дома, поэтому они оставили ее совершенно равнодушными.

Вот мыс Бурхан впечатлил – точнее, не сам мыс, а 13 священных столбов-сэргэ с повязанными вокруг них разноцветными лентами: столбы выглядели ярко и незабываемо. Они были резные, в два с лишним человеческих роста. К ним вела утоптанная дорожка, отмеченная канатами, за которые была просьба не заходить. Судя по следам ног, кто-то все равно нарушал, что делало ландшафт даже более голым, чем ему полагалось бы быть по природе. Но восприятию святилища это нисколько не вредило – было в открывшемся взору Сильвии пейзаже нечто бьющее по сознанию. Нечто чуждое, почти инопланетное.

Кстати, деревья на мысе Бурхан-таки были, но не по центру, а ближе к воде на и на понижении, однако их было так мало, и стояли они так редко, что Сильвии, как лесной жительнице, было здесь не по себе. Кроме того, с утра дул пронизывающий ветер, который красиво развевал ленточки на столбах, но заставлял ежиться от холода и радоваться, что на голове у нее был платок, а туловище утепляла вязаная жилетка.

Когда Сильвия подошла к столбам, там уже начал собираться народ, но его было странно мало для такого большого праздника, как проводы самого длинного дня в году. Впрочем, возможно, это было и к лучшему, так как позволяло внимательно всматриваться в лица всех приходящих и приезжающих. Но нужного ей персонажа она так и не встретила. И шаманов тоже, какими их себе Сильвия представляла, в приезжавших человеческих группах не было.

То есть среди туристов мелькали некоторые люди, которые совершали какие-то обряды, указывали остальным, что делать, брызгали молоком из небольших чаш, похожих на пиалы, и как-то руководили процессом, но никаких бубнов Сильвия у них не приметила, и уж тем более никто ни во что не стучал. Каждый из приезжавших или приходящих вешал ленточку на один из 13 столбов, клал к их подножию еду или монетку – и это было все.
Точнее, не совсем все. Многие фотографировались и проходили дальше – к скале Шаманке, которой оканчивался мыс. Чтобы туда попасть, необходимо было сначала спуститься вниз, к подножию мыса и сколько–то пройти. Желания проделать аналогичный путь у Сильвии не возникло, и она просто стояла, замерев в позе терпеливого ожидания.

Пронаблюдав так за народом с час-другой, Сильвия заметила, наконец, что не одна она равнодушно смотрит на восторженную суету туристов и паломников. Ее внимание привлек парень лет семнадцати, одетый в халат традиционного покроя, из какого-то грубого темно-серого материла, зато с шаманским зеркалом, висящим у него на шее на синей ленточке. Парень также ни в чем не участвовал, а просто стоял и смотрел и явно кого-то встречал.

Будь паренек одет более обыкновенно, возможно, Сильвия и не обратила бы на него внимания. Но в довершение к халату и зеркалу, он был еще и притягательно красив. То есть красив для Сильвии – он принадлежал к тому этническому типу, который всегда нравился ей до головокружения – метис, или как сейчас модно говорить, «смесок» монголоидной и европейской рас. Слегка худощавый, собранный, узкоглазый, и ничуть не плосколиций, он стоял, и взор его скользил по людским группам, перебегая с одной на другую. И во взоре этом не отражалось никаких эмоций.

Однако эмоции эмоциями, но не составило труда заметить, что на Сильвию паренек внимание обратил. Это открывало возможность подойти к нему и пообщаться. Что она и сделала.
– Почему так мало народу? – спросила она. – Ведь сегодня день летнего солнцестояния, солнцеворот. Или главное действо начнется вечером, ближе к темноте?
– Кто хочет, тот празднует, но для нас событие уже закончилось, – отвечал парнишка равнодушно. – Если вы хотели поучаствовать – надо было приехать пять дней тому назад. Вот тогда бы вы увидели и настоящие обряды, и шаманов. Все местные бы пришли, чтобы поклониться главным богам Ольхона… А почему вы не повязали ленточку ни на один из сэргэ?

– Повязывают, если хотят чего-то попросить или за что-то поблагодарить. А я просить ничего не собираюсь, и благодарить пока мне некого и не за что.
– Ну хотя бы к Шаманке спустились?
– Не могу. Словно останавливает что-то. Не пускает.
Парень с интересом взглянул на нее и впервые улыбнулся.
– Вот как? Вы верите в старинное поверье, что женщинам на Шаманку путь закрыт?

– Да нет, – отвечала Сильвия, – я впервые об этом слышу. Просто даже спуститься вниз не могу – все внутри меня замирает. Да и к столбам этим прикоснуться рука не поднимается. Сюда надо со светлыми желаниями приходить, а на моей душе тяжесть грузом лежит.
– Душу можно очистить, – уверенно сказал парнишка. – В конце августа еще одно событие здесь должно проводиться. Большой шаманский сбор будет, чтобы очистить остров от разной налипшей скверны. Ну и если у вас на душе есть то, от чего вы хотели бы избавиться – тоже приезжайте. Попросите, и над вами совершат обряд.

– А сколько это будет стоить?
– Столько, сколько вы сами захотите заплатить. Только приготовьте дары духам дать, хотя бы немного. Принесите что-то белое: молоко, сыр.
– А я слышала, что на больших праздниках, тайлаганах, приносят в жертву животных.
– Это правда, но тайлаганы – праздники родовые. Животные для жертвоприношения покупаются вскладчину, и потом съедаются. Духам отдают кости, которые сжигаются.

– Я слышала, что раньше людей в жертву приносили, – осторожно сказала Сильвия. – Их тоже ели?
Паренек вытаращился на нее как на сумасшедшую.
– Ты что? Тайлаган – это светлый праздник, для светлых духов. А чтобы есть людей?! Я о таком никогда не слышал! Даже черные шаманы никогда этого не делали!
– А ты откуда знаешь?
– Так ведь мой учитель и есть настоящий черный шаман. Я у него второй год посвящение прохожу на первую ступень. Еще год остался, чтобы я мог называться Ябаган-боо.

Он произнес это с такой грустью, что у Сильвии невольно защемило сердце.
– Если ты не хотел становиться шаманом, зачем пошел к нему в ученики?
– А у меня не было выбора. У нас в роду были шаманы, и когда я заболел шаманской болезнью, мне оставалось только смириться. К тому же у моей младшей сестренки отнялись ноги. Когда я стану настоящим шаманом, я смогу ее вылечить.
– А почему ты решил стать черным шаманом, а не белым?
– Потому что черные шаманы сильнее. Мой учитель… он дождь вызывать умеет.

– И кровавые жертвы приносить…
Сильвия произнесла это намеренно с нажимом, чтобы прощупать реакцию парнишки.
– Да, – запинаясь подтвердил тот. – Но ведь скот все равно предназначен на заклание. Мы же не воруем куриц и баранов по поселкам – люди приносят сами, когда обращаются с просьбой.
Сейчас в голосе паренька звучала откровенная обида.

– Ладно, проехали, – сказала Сильвия примиряющее. – Я вообще-то здесь не случайно, я ищу одно человека. Он тоже черный шаман. Может, ты его когда-нибудь видел?
Она достала из сумочки приготовленные фото и протянула их пареньку. По его реакции ей сразу стало понятно: она попала в точку, паренек человека узнал.
– Это мой учитель, – недоуменно проговорил он. – Только он в обычной одежде. А откуда вы его знаете?
– Он побывал у нас недавно, и его запомнили. Меня прислали передать ему кое-что. Желательно, лично... Я так поняла, что у вас с ним здесь назначена встреча…
– Да, на Ольхоне, возле сэргэ….

Звук мобильника заставил паренька достать трубку и приложить ее к уху.
– Хорошо, понял, – сказал он, выслушав сообщение. – Планы переменились, я отправляюсь в нашу нору. Тут…
Он пожал плечами и выключил телефон.
– Мне пора, – произнес он с сожалением. – Учитель сейчас занят, и он велел мне вернуться к нему и ждать там. Он приедет не раньше, чем через три дня. Вы можете за это время осмотреть весь Ольхон – здесь немало святых мест, где можно поговорить с духами один на один, и вообще наш остров очень красив и разнообразен.

Сильвия подумала.
– Я бы рада, – проговорила она, наконец, – но ваши духи не одобряют то, ради чего я сюда приехала. Они просят меня уйти.
Паренек внимательно глянул на нее и засмеялся:
– Уж не собираешься ли ты убить Тенгерин оргошпо боо, шамана с железной короной? Но если хочешь, поехали со мной. А по дороге ты мне расскажешь, откуда знаешь моего учителя, и что хочешь ему передать…

Это сообщение отредактировал ЯКассандра - 23.12.2023 - 22:22

Глава 3
– А что говорят врачи по поводу болезни твоей сестры? – спросила Сильвия, когда паромная переправа осталась позади, и маршрутка выехала на шоссе.
– Они говорят, что нужна операция. Сложная операция, на позвоночник, без гарантии, но очень дорогая. У нашей семьи таких денег нет.
– Тогда понятно, почему ты согласился пойти в шаманы. А сколько лет надо учиться, чтобы духи откликнулись на твою просьбу?
– Не менее пятнадцати.

– Долго. Твоя сестра к этому времени уже перестанет быть невестой, и останется в одиночестве. Да и тебе, как черному шаману, семейное счастье не светит.
– У наших родителей еще двое детей есть.
Сильвия кивнула и замолчала. Скоро она задремала и в легкой полудреме просидела всю оставшуюся часть пути до Иркутска. Она думала. Парнишка ей нравился. Ей импонировала его целеустремленность, приправленная жертвенностью, а любовь к младшей сестре казалась трогательной и, одновременно, мужественной.

И еще… Ему было 17 лет – тот возраст, достигая которого парни их села считались самыми желанными для выполнения обряда в священной роще… положив голову ему на плечо, Сильвия не почувствовала отторжения – даже наоборот, путь до конечной остановки показался ей неоправданно коротким.
В Иркутске они пересели на городской автобус и запутанными улочками добрались до окраины. Сильвия старательно запоминала маршрут, что было нелегко в сгущавшейся темноте, а в голове у нее уже зрела мысль одним махом решить целую гроздь нарисовавшихся проблем.

Впрочем, мысль свою она приберегала до того момента, пока не очутилась за глухим высоким забором, очертившим небольшой мощеный двор и дом, нижняя часть которого с окнами, наполовину уходящими в землю, была сложена из камня, в отличие от верхней, деревянной, в которую вело высокое каменное крыльцо. Четырехскатная крыша производила странное впечатление, природа которого так и осталась Сильвии неясной. Ей просто стало слегка не по себе. Не по себе было и пареньку.

Они поднялись и вошли. Входной тамбур был невелик, с парой вешалок и лавочкой вдоль одной из стен. Сильвия прислушалась и повела носом – похоже было, что и впрямь в доме кроме них никого не было.
– Боишься? – спросил паренек, зажигая свет. – Надо было понимать, куда идешь.
– Я не боюсь, – отвечала Сильвия озабоченно. – Я просто хочу тебе кое-что предложить, и мне не хотелось бы, чтобы нас подслушали. Давай войдем в горницу и сядем за стол.

– Чайник не поставлю, угощения не будет. Я обещал показать тебе дом, но внутрь не приглашал.
– А и не надо, я без приглашения, как незваный гость.
Паренек усмехнулся и открыл дверь в комнату для посетителей. Сильвия осмотрелась. Ничем особенным это помещение не отличалось от контор любых других служителей культов, но на стене висело несколько бубнов разного размера и колотушек.
Плетки, пара посохов и четки, сделанные из фаланг костей, похожих на человеческие пальцы, лавки, крытые шкурами («Наверняка натуральными», – мелькнула мысль) – вот, пожалуй, и все. Только шар на столе был не хрустальный, а резной, костяной, да на шкафу лежал металлический обруч с рогами.
Ну и как полагалось – сочетание всего этого и много другого должно было производить и производило на посетителя гнетущее впечатление.

– И что ты намеревалась мне рассказать? – спросил паренек, показав жестом на круглый табурет, покрытый сверху кожей – не сплошной, а представлявшей из себя коричневую аппликацию разных оттенков.
По всей видимости, это было разрешение сесть, и Сильвия села.
– Я хочу предложить тебе сделку, – произнесла она хмуро. Ей здесь нравилось еще меньше, чем на Ольхоне, но приходилось терпеть. – Я оплачиваю операцию твоей сестры, а ты со своей стороны совершаешь со мной обряд оплодотворения и мы вместе уезжаем туда, где ты сможешь отработать и стоимость самой операции, и ее последующую реабилитацию.

– Не понял, – сказал паренек после короткой паузы. – Поподробнее нельзя?
– Можно и поподробнее. По обычаям моего народа, мне пришло время произвести на свет ту, которая потом меня на земле сменит – наше следующее поколение. До сих пор я избегала контактов с мужчинами, но увидев тебя, поняла: время пришло. Вероятность того, что ты не испугаешься такого предложения и ляжешь со мной без всякой причины, исчезающее мала, поэтому твои действия по моему оплодотворению я предполагаю купить.

– Вот так просто? – засмеялся парень. – Просто купить?! А давай мы проблему решим несколько менее традиционно – я нацежу нужную жидкость в ёмкость, ты возьмешь шприц и произведешь полезную тебе процедуру бесконтактным способом. После этого ты заплатишь мне сумму в долларах, о которой мы заранее договоримся, и красиво разойдемся навсегда. То есть ты уедешь в свою центральную глубинку и навсегда обо мне забудешь.
Сильвия тоже засмеялась: чуть-чуть, чтобы показать, что с чувством юмора у нее также все в порядке. Но пояснила:

– Это невозможно. Обряд должен быть произведен по всем правилам. Иначе может родиться мальчик, а мне это совершенно ни к чему. Об остальных нюансах я тебе сказать не могу, но ни есть. Тело к телу, как положено. Один-единственный сеанс.
– А если ничего не получится? Ну, не заведется у тебя от меня ребенок с первого раза? Будем переигрывать?

– Не будем. Не получится – значит, не судьба. Но известно это мне станет не сразу, и плату свою ты все равно получить успеешь – твоя сестра уже будет находиться в клинике, и операция ее будет оплачена. Ты же начнешь работать в больничке у моей матушки, что позволит тебе потом забрать туда сестру и производить с ней необходимые лечебные процедуры вплоть до ее выздоровления.
– Забавно… – недоверчиво произнес парень. – А что от этого поимеет твоя мать?

– Ей нужен санитар, но за те гроши, которые выделяются на эту ставку, идти никто не хочет.
– Это настолько мало?
– Практически забесплатно. Правда, жилье при больнице и питаться там же можно будет.
– А потом?
– Потом будет видно. Если сегодня все получится, то мама поможет тебе и в мединститут подготовиться, и поступить на бюджет.
Паренек подумал.
– Это слишком хорошо, чтобы я поверил.

– Я могу поклясться. Только мне нужна живая земля. Идем во двор, и ты увидишь, говорю ли я правду…
Они вышли. Сильвия подошла к кустику чертополоха, росшего посреди двора, встала на колени, приложила ладони к его корням и глухо произнесла:
– Мать-земля, об услуге тебя прошу: позволь одному из своих сыновей дать мне свое семя, чтобы зародилась во мне новая жизнь. Отпусти его покинуть тебя на время, чтобы потом мог он вернуться к тебе, исполненный знаниями и волей творить добро. Прими мою кровь как залог нерушимого союза между нами.

Она вынула из кармана перочинный ножик, острым концом проколола мизинец и выдавила несколько капель крови на темный грунт.
– А теперь ты! – обернулась она к парню.
Но тот лишь покачал головой.
– Ты все не так делаешь! – воскликнул он протестующе. – Не к земле надо обращаться, а к Айыысыт, богине плодородия… Вот так!
И он встал, воздев руки к небу, и замер на несколько мгновений.

Сильвия пожала плечами.
– Зачем мне нужна посредница в просьбах, если я могу говорить с землей и небом напрямую?
– И они тебя слышат?
– Как и я их. Да ты сам попробуй. Разведи руки в стороны и послушай ветер – пусть он скажет тебе, что отныне ты можешь отвергнуть тьму и открыться для света.
– Но я… я ничего не чувствую!
– И свободы тоже?

Парень опусти руки.
– Если ты такая крутая шаманка, зачем тебе мое согласие? Прикажи мне – и я сделаю то, что ты захочешь. Или не сделаю – если ты лгунья и мошенница.
Сильвия покачала головой.
– Навести на тебя любовный приворот гораздо проще, чем ты думаешь. Я красива и привлекательна, и во мне нет ничего, что бы тебя отталкивало. Потребовалось бы лишь слегка подтолкнуть – и в тебе заговорят врожденные гормоны. Но что я потом стану с тобой делать, когда ты хвостиком станешь таскаться за мной с мольбой вкусить блюдо еще хоть разок, и в глазах твоих будет светиться готовность ради этого на все, что угодно?

Парень скептически хохотнул:
– Ты так уверена в собственной неотразимости? Сейчас-то ведь я не лезу на тебя?
– Потому я и не хочу тебя привораживать. Сейчас у тебя свободная воля, и мне это нравится… до головокружения! Я готова рыдать, что обряд не допускает продолжения отношений, и что отворот невозможен. В общем, самое лучшее – это провести все что нужно в деловых рамках. Тогда мы не поимеем последствий.

– Хм… в голосе парня по прежнему звучал скепсис. – Как ты себе это представляешь? Я, не имея к тебе ровно никаких чувств, должен как-то поднапрячься и вызвать в себе необходимое физиологическое состояние?
Сильвия прикрыла глаза и слегка склонила голову, прислушиваясь к себе и тому, что вокруг.
– Нужная доза чувства в нужный момент появится, – произнесла она, наконец, убежденно. – Твои духи благословили тебя, разве ты этого еще не понял, когда обратился к вашей Айыысыт? Но нужен алтарь и твоя кровь, чтобы навь твоей земли получила отступные… Всего несколько капель… У тебя есть собственный нож, и ты видел, как это делается, если опасаешься моих рук.

– Опасаюсь, – согласился парень. – А почему только несколько капель?
– Потому что ты еще не прошел посвящения в шаманы. Ты для нави – обычный человек, ты ей пока не служил… Алтарь у вас – вон там, где сейчас тень. Ну, перемещайся туда, пока у нас есть время до рассвета…

Заклеив парню пластырем сочащуюся кровью ранку на его пальце, она приказала:
– Принеси сюда матрас с постели, на которой ты спишь.
Парень покачал головой:
– Однако, ты извращенка. На алтаре… Надо же!
Теперь пришел черед Сильвии делать «большие глаза»:
– То есть ты по-прежнему считаешь меня мошенницей? Способной на осквернение ритуальных мест? Алтарь отпадает – мы не жертву приносим. Однако прикасаться к холодным плитам вашего двора спиной – идея не из лучших. Так что неси то, на чем мы будем лежать, а я пока омою водой количество плит нужного размера. Колодец-то у вас чистый?
– Да, и ведро там же на ручке висит…

– Ты не могла бы заставить меня забыть то, что между нами только что происходило? – грустно проговорил парень после того, как они оба встали, оделись и постельные принадлежности были возвращен на свое обычное место. Губы Сильвии все еще ощущали вкус его губ, а тело – нежность его объятий.
– Тебе не понравилось? – спросила она как можно равнодушнее, хотя слова его отозвались во всем ее организме ледяными иглами.

– Наоборот, мне было слишком хорошо. Это было самое лучшее, что когда-либо случалось в моей жизни. Я хочу, хочу еще и ради возможности испытать это еще хоть раз, я готов… – он сглотнул. – Это был полет! Я забыл кто я, для чего здесь, и как меня зовут!
Сильвия опустила глаза – ледяные иглы сменились пламенем, и она покачнулась.
– Тогда почему ты не хочешь сохранить в своем сердце воспоминание об… об этих мгновениях? – были ее слова.

– Потому что ты сказала, что больше они никогда не повторятся. А я хочу… Я жажду… Я помню каждое свое прикосновение к тебе, когда между мной и тобой возникло единение, и наши сердца бились как одно целое… И знать, что такого никогда уже со мной не будет – это такая боль! Сними ее с меня.
– Воспоминания-то забрать можно, – отвечала Сильвия печально, потому что точно такую же боль сейчас испытывала она сама, – но тяга ко мне у тебя все равно останется. Потому что это гормоны. Я первая женщина, которую ты обнял, и нужно время, чтобы твое тело успокоилось.

– С гормонами я справлюсь, – возразил парень упрямо. – Подавлять импульсы – это первое, чему меня учили. Сделай то, о чем я тебя прошу, потому что ни о чем другом, кроме «хочу еще» я просто не в состоянии думать!
Сильвия вздохнула: юный учении шамана был прав. К тому же она отлично знала, что после выполнения обряда плодородия парни их села не случайно забывали то, для чего именно они приходили в священную рощу.

– Будь по-твоему, – сказала она. – Посмотри мне в глаза и повторяй за мной: «Мы только что вошли в эту комнату с улицы. Эта девушка – клиентка. Она приехала к моему учителю. Она хочет мне что-то предложить…»
– Мы только что вошли в эту комнату, – тупо повторил парень на манер зомби. – Эта девушка – клиентка…
Он махнул рукой в сторону табуретки, приглашая сесть, и спросил насмешливо:
– Ну и что ты намеревалась мне рассказать?

– Я хочу предложить тебе сделку, – произнесла Сильвия хмуро.– Я оплачиваю операцию твоей сестры, и мы вместе уезжаем туда, где ты сможешь отработать и стоимость самой операции, и ее последующую реабилитацию. После того, как ее поместят в клинику, ты начнешь работать в больничке у моей матушки, что позволит тебе забрать потом туда сестру и производить с ней необходимые лечебные процедуры вплоть до ее выздоровления.

– И в чем подвох? – недоверчиво прищурился парень. – Вы что – благотворительный фонд? Или занимаетесь отмыванием грязных денег?
– Маме нужен санитар, но за те гроши, которые выделяются на эту ставку, идти никто не хочет.
– Это настолько мало?
– Практически забесплатно. Правда, жилье при больнице и питаться там же можно будет.
Паренек подумал.

– Все это слишком хорошо звучит, чтобы быть правдой. И ты ведь не меня искала, а моего учителя. Цель обозначь!
Сильвия тоже подумала…
– Обозначить цель? Да пожалуйста Твой учитель, заехав в наши края, убил там трех женщин. Не знаешь, зачем? Меня прислали, чтобы позвать его приехать к нам еще разок. Но надо, чтобы он приехал к нам один, без помощника.
– Грубо говоря, вам надо меня от него убрать… А если я откажусь?

– Ты хочешь, чтобы перед поездкой он принес тебя в жертву на том алтаре, что находится у вас в глубине двора?
Парень вздрогнул:
– Скажи, что ты все придумала?
– У одной из убитых им женщин он вырезал печень, у другой – сердце. Не знаешь, для какого ритуала?
Парень побледнел и нахмурился:
– Может, это кто-то из ваших?...
– Исключено. Черное волхование в нашей местности не практикуется лет уже 1000 как. Твой учитель осквернил нашу мирную землю невинной кровью. Меня прислали передать ему вот это и это…

Сильвия вынула из сумки выточенный из дерева браслет и шаманскую колотушку и положила их на стол.
– Браслет этот носила могущественная белая ворожея. Ведьма, говоря по-простому. На нем заклятье – вызов.
– А если мой учитель не приедет?
– Потеряет покой и сон, и мука глодать его будет: увидеть хозяйку браслета и перенять ее силу. Вот только взять ее он не сможет: она – порождение нави.

Парень вздрогнул.
– Но ведь я-то могу не ехать? – спросил он глухо. – На мне заклятья нет?
Сильвия мрачно усмехнулась:
– Если ты не хочешь увидеть свою сестру здоровой, то вольному воля. Только браслет и колотушку не трогай: мало ли что?

(Продолжение завтра, в этом же посте)

Это сообщение отредактировал ЯКассандра - 23.12.2023 - 22:32

Хорошо написано, интересно. Жду продолжения

Интересно. Сразу всё выложить шаманская религия не позволяет?
Две главы или четыре.. Или даже шесть. Если они готовы, то лишний раз мышкой клацнуть несложно..
Или автор за ночь напишет, отредактирует и выложит?
Тады, снимаю шляпу, мсье.

ленкоранец

Это мадам))
Если сразу много глав выложить, мало кто будет читать. Практика показывает - более эффективно выдавать буквы дозированно. А вы просто исключение среди читателей)

Точно.
Не посмотрел на ник автора.
Просто я помню Механиков и мне становится грустно.
Были ещё несколько произведений, которые написаны были хорошо..в конце стояло- to be continued , а в итоге- русский народный инструмент. Балалайка.
А насчёт дозированости- не согласен.
А читать я люблю. Бывает, что если погружусь в книгу, то мне пофиг на всё. На работу, на бап, на всё.

ленкоранец

А чего тогда вас не видно в наших лит.конкурсах?) Вот очередной сегодня заканчивается. И чтиво вполне достойное: https://www.yaplakal.com/forum7/topic2709638.html

Глава 4
Паренек оказался вменяемым: разумеется, он покинул дом черного шамана вместе с Сильвией.
– Я с Ольхона, – сказал он, – и моя сестра сейчас там. Но она не может самостоятельно передвигаться, только на инвалидной коляске.
– А почему тебе понадобилось встречать своего учителя возле сэргэ?
– Потому что мои родители живут не в Хужире, а немного подальше, в Харанцах, где аэропорт. Они работают на местной турбазе, возле леса. Там воздух лучше, и приезжих не такая толпа. И вообще это очень древнее место, а моя семья из старожилов.

Сильвия подумала. Как ни крути, но кроме билетов до Хужира и назад, им понадобится брать транспорт прямо на острове, чтобы съездить за девочкой в Харанцы и довести до автобуса, а затем еще часов 7 с лишним трястись обратно… Хлопотно и муторно. И глупо, зная, что в Иркутске существуют экскурсионные такси с выбором экскурсий по Ольхону. Правда, выйдет это раза в три дороже, но зато доберутся они быстрее и сразу до места…

Рассудив так, Сильвия выбрала именно такой вариант. В машине ей снова удалось поспать, и очнулась она уже на месте, возле дома, куда ее привез бывший ученик шамана. Кстати, дом его стоял не на голом пятачке утоптанной глины, а в окружении деревьев – правда, хвойных, но дышалось там не в пример легче, чем на мысе Бурхан. Уточнив еще раз детали с водителем, то есть что ему придется некоторое время подождать, она вылезла вслед за парнем на улицу и вместе с ним вошла внутрь дома.

Там их уже ждали – парень догадался позвонить родным еще до того, как машина тронулась, сообщив им, что ему удалось найти деньги на лечение сестры. И что ехать ей надо будет без промедления, поэтому пусть они соберут все, что нужно в дорогу.
Зайдя внутрь основного помещения дома, Сильвия сразу увидела свою опекаемую: девчушка лет 14 сидела в кресле лицом к двери и глаза ее смотрели прямо и тревожно, словно ожидая от вошедших решения своей судьбы.

– Как тебя зовут? – мягко спросила Сильвия.
– Саруул, – отвечала та, и в голосе ее прозвучала такая надежда, что у Сильвии внутри все перевернулось.
– Ты не станешь возражать, если я сначала тебя осмотрю? Чтобы мы знали, в какую клинику тебя везти? – произнесла она, чтобы как-то снять напряжение.
– Конечно, – ответствовала девочка, и надежда на ее лице погасла, сменившись усталостью.
– Положите ее на кровать… Если я сделаю тебе больно, дай знать голосом. Договорились?
Девочка кивнула.

Ощупав ее ноги, а для верности еще и ущипнув их пару раз, Сильвия перевернула девочку на живот и медленно провела ладонями над ее позвоночником.
– Я думаю, что операция действительно может помочь вашей дочери, – обернулась она к родителям, которые молча ожидали ее вердикта. – Но клиника, к которой я имею доступ, находится очень далеко отсюда. Кроме того, после операции девочке необходим будет особый уход. Ваш сын сказал, что он готов сделать все, что положено, бесплатно, поэтому я забираю с собой и его тоже… Можете переместить девочку назад в коляску.

Парень осторожно перевернул сестренку обратно на спину, поднял ее и усадил в кресло.
– Папа! Мама! – воскликнула девочка радостно. – Смотрите, я уже могу шевелить пальцами ног!
И она действительно согнула и разогнула ступни. Выражение на лицах обоих супругов и парня вдруг как по команде изменились. Ошеломление – вот что было теперь на них изображено. Затем все трое опустились на колени и склонились перед Сильвией в поклоне.

– Великая шаманка! – проговорил мужчина со страхом. – Будь милостива к моему сыну, не отнимай его у нас навсегда!
– Прости, неизвестная моему народу богиня! – проговорил парень отрешенно. – Прости, что не узнал и был непочтителен. Я готов искупить свою вину. Я буду исполнять все, что ты прикажешь, если ты благословишь этот дом и заберешь беды и несчастья, что нашу семью преследуют.

«Этого еще не хватало! – подумала Сильвия, испугавшись в свою очередь. – Пойдут разговоры, полетит молва… если разведают, кто здесь был, то ломанутся ко мне паломники, которых будет не остановить после этого уже ничем…»
Женщина начала тихо плакать, закрывая лицо руками. И глядя на ее натруженные пальца, скрюченные артритом, Сильвия поняла, что заставило молодого парнишку поставить крест на всем хорошем в молодой жизни, став на долгие годы учеником черного колдуна.

– Я не богиня, – проговорила она мягко, отнимая от лица женщины ее руки. – Я не всемогуща, и молиться на меня бесперспективно, поэтому вставайте с колен.
Она выпустила кисти рук женщины из своих ладоней и сжала ее за локти, помогая подняться. А коснувшись плечей мужчины, добавила:
– Ваш сын больше не черный шаман, духи отпустили его. Он вернется к вам через 10 лет, став настоящим дипломированным врачом, и вы еще будете им гордиться. А сейчас дайте ему какую-нибудь одежду, чтобы он мог принять более цивилизованный вид – нехорошо, если на нас все будут глазеть в Иркутске или в самолете.

– И ты вставай, – повернулась она к парню. – Как, кстати, тебя зовут?
– Дархан.
– Так вот, Дархан, отныне твоя судьба только в твоих руках. Собери все документы на себя и на свою сестренку, какие есть в вашем доме, и готовься работать, работать и еще раз работать. И учиться. Тебе многое в скором времени предстоит узнать, готовься. В этом мире ничего не дается даром.

… Спустя еще четверть часа бывший ученик шамана взял коляску за рога и покатил ее на улицу, к поджидавшей машине. Сильвия поспешила выйти тоже. Мужчина и женщина вынесли вслед за ними две большие дорожные сумки и помогли их уложить в багажник между деталями сложенной коляски.
– Не говорите никому, куда и с кем уехали ваши дети, – предупредила она обоих родителей после того, как парень и юная девушка-инвалид разместились на заднем сидении УАЗика и дверца машины за ними захлопнулась. – Бывший учитель Дархана будет его искать, и нельзя, чтобы он нашел его до того момента, когда ваша Саруул окончательно поправится. Ждите ее через год, примерно в это же время.

Последнее, что Сильвия увидела, обернувшись на калитку покидаемого родного дома своих подопечных – это изумленное лицо женщины, разглядывавшей тыльные стороны кистей своих рук – пальцы ее больше не были скрюченными. И Сильвия улыбнулась, довольная произведенным эффектом.
«Как хорошо, что эти люди верят в шаманизм и реальность духов, – подумала она. – Они будут молчать, а если соседи и заметят, что хозяйка этого дома избавилась от артрита, а хозяин больше не жалуется на шейный радикулит, то воспримут это как должное…»

Сидя на переднем сидении УАЗ-ика, всю обратную дорогу Сильвия обдумывала свои дальнейшие действия. Во-первых, теперь ей казалось, что можно было обойтись и без операции на позвоночнике у пациентки. Дело там было даже не в деньгах: операция должна была проводиться под наркозом, и имелся пусть ничтожный, но все же риск, что девочка от наркоза не проснется.
И вот это было бы катастрофой – посторонним находиться в операционной во время операции никто бы не позволил, поэтому оказать необходимую помощь они бы не успели, а воскрешать мертвых было за пределами навьей силы. Так что девочку в любом случае надо было вести не сразу в село, а в Городок, чтобы показать Руслану… Это было несомненно, и корректировке не подлежало…

Теперь надо было выбирать, чем добираться: самолетами или поездом. Самолет предполагал, что на место их маленькая компания прибудет прежде, чем черный шаман узнает о побеге своего ученика. Однако перегрузки, которым подверглась бы девочка при взлете и посадке, и перемена давления могли бы пагубно отразиться на ее здоровье. А оно в данном случае было для успеха всего предприятия самым главным…

«Ну что ж, поездом так поездом, – решилась, наконец, Сильвия. – Выкупим целое купе, чтобы никто нам не мешал, и поскучаем несколько суток. В Москве будет пересадка, что тоже решаемо… Вот только как быть с коляской? Хорошо, что та складывается… И хорошо, что девочка миниатюрная, и ее легко можно будет внести в вагон на руках… »
Узнав, для чего его нанимали, водитель УАЗика без дополнительной оплаты отвез их до самого железнодорожного вокзала, где высадил практически возле главного входа, пожелал им счастливого пути и даже помог разложить коляску.

Впрочем, две большие сумки в прибавке к сумке Сильвии несколько приглушили ее радость. Ручная тележка была бы здесь очень кстати. Ну, или хотя бы современный чемодан с колесиками. Однако поскольку добрались они до Иркутска-пассажирского поздним вечером, то мечтать о походах по местным магазинам было несусветной глупостью. Вовремя вспомнив, что «слишком хорошо тоже нехорошо», Сильвия направила себя вместе со своими подопечными к кассам дальнего следования и встала в очередь за билетами.

Здесь ее ждала первая неувязка – полностью свободного купе в реестре билетной справочной службы не обнаружилось, поскольку все поезда на Москву в тот день были не местного формирования. В расписании значился один, из Улан-Удэ, но он ходил только по четным числам, через сутки.
Ждать его пришлось бы гораздо дольше чем ночного из Владивостока, и на столь радикальную глупость Сильвия не сподвиглась. Ей и без того хотелось убраться из Иркутска как можно скорее, и в ожидание урочных 3:37, когда можно было погрузиться в вагон и там закрыться, она готова была грызть ногти от нетерпения.

Утешало, что в Москве они оказывались не рано поутру, а днем, то есть имели шанс и в последнюю ночь выспаться. Ну и бонусом шла возможность полазить по вокзалу и поискать нормальные чемоданы вместо ужасных «гастербатерских» сумок, которые дали ее подопечным их родители.
Оставив брата с сестрой в зале ожидания, Сильвия отправилась в разведрейд рысить по вокзалу. Чутье ее не обмануло: торговые точки типа «товары в дорогу» на вокзале имелись, и вернулась она с необходимой тарой. Чемоданы она выбрала с колесиками металлическими, упрочненными, и теперь была даже довольна, что поезд нескоро, и ей не надо будет суетливо торопиться, разбирая и перекладывая вещи из одних емкостей в другие.

Оказалось, кстати, что вторая сумка, поменьше, была заполнена не носильными вещами, а снедью: родители Саруул с Дарханом позаботились о том, чтобы их детям было что поесть не только в первый, но и в последующие дни пути.
Скоропортящаяся снедь была в прозрачных контейнерах, имелись также копчености и домашние лепешки, упакованные в пленку, чтобы не черствели. Напитков было мало, в пластиковых бутылках, зато имелось два набора одноразовой посуды и запасные кружки, уже металлические – также две штуки.

Аккуратно переложив все в тот чемодан, который был поменьше, и застегнув его, Сильвия раскрыла сумку номер 2, более габаритную. Первое, что ее поразило - это судно-утка для отправления естественных надобностей для девочки-инвалида. Не то, чтобы это было невероятно – просто неожиданно.
«Судно» было упаковано в большой полиэтиленовый пакет. Поверх него лежал аккуратно сложенный шаманский халат – знак, что парень вовсе не отказывался от выбранной им судьбы. Хотя, возможно, это была всего лишь национальная одежда.

Переложив «судно» в только что освободившееся клетчатое безобразие, то бишь малую клеенчатую сумку, Сильвия переместила этот безусловно необходимый в дороге предмет на багажник коляски и продолжила просмотр «приданого» своей опекаемой. Изучать там было особо нечего: пара смен белья, пижама, джинсы свободного размера, чтобы их легче было надевать и снимать, две юбчонки (одна из них нарядная), две блузки и теплая кофта. Имелся также гигиенический пакет и коробка с вязанием.

– Ой, а шапку-то мы забыли! – воскликнула девочка, когда показалось дно сумки.
– Ничего, у тебя куртка с капюшоном. Зато захватили планшет! – возразил Дархан.
– А зарядник?
– И зарядник тоже здесь.
– Ух, а я уже испугалась, что в поезде нечем будет заняться!
– Все это очень хорошо, – произнесла Сильвия строго, – но у меня возникло предложение: пойти перекусить в каком-нибудь кафе и погулять по вокзалу. Посмотрим, какие сувениры здесь продаются, и пару игрушек в дорогу купим, чтобы время не тянулось так медленно. Возраженья имеются?
– А вещи? – деловито спросил бывший ученик шамана.
– Вещи поместим в камеру хранения. Видите вон ту большую стенку с отделениями? Некоторые дверцы открыты, значит, там свободно.

По правде говоря, аппетита у Сильвии совсем не было, но расход калорий требовалось своевременно восполнять, да и дети наверняка проголодались, если вспомнить, что последний раз они ели около четырех часов тому назад. И то, что они терпеливо промолчали, глотая слюну, пока она перекладывала провизию из сумки в чемодан, говорило лишь об их воспитанности. Да и вообще, посещение вокзального буфета всегда было одной из форм развлечения в путешествии по железной дороге.
– Вряд ли вам понравится здешняя пища, но попробовать надо, – пояснила Сильвия.

В общем и целом до полуночи время пролетело почти незаметно. Самое муторное ожидание оказалось в промежутке между 12:00 и тремя часами, до объявления о приходе поезда. Правда, телевизор в одном из залов вокзала сильно помог скоротать эти три часа, оба подростка даже сумели заснуть, а потом время завертелось так, что скучать уже было некогда.
Стоянка поезда хотя и была целых 40 минут, но с коляской и двумя чемоданами передвигаться по тоннелям и лестницам оказалось для Сильвии достаточно нервно. В такой поездке она была впервые, вокзал с его множеством помещений и переходов ее угнетал. Подспудно она ждала почему-то разных каверз и осложнений, и больше всего на свете боялась перепутать платформы.

Несколько успокоилась она только тогда, когда, взобравшись по крутой и не приспособленной для инвалидных колясок лестнице на ту, номер которой прозвучал в объявлении по громкоговорителю, она взглянула на вокзальные часы и убедилась: она успела. И поезд стоял тот, на который у них были билеты, и со временем был полный ажур.
Да и вагон их, судя по номерам, выставленных в окнах возле входных тамбуров, находился в середине состава, поэтому можно было двигаться к нему не торопясь. Зайти туда оказалось вообще пустяком: даже коляску складывать не довелось. Так что Сильвия волновалась совершенно зря. И в купе они вдвинулись без затруднений, тем более что кроме них троих на него никто не покусился до самого отправления поезда.

– Подсядут позднее, – равнодушно пояснила проводница, собирая билеты.
Но хотя бы раскладываться им никто не помешал, и на время подготовки ко сну можно было представить себе, что они полные хозяева этой крошечной комнатушки на колесах.
И сама комнатушка, то бишь купе им понравилось. Чемоданы влезли в багажное отделение без затруднений, коляску можно было не складывать, так как она поместилась между нижними полками так, словно специально для такой цели создавалась. Даже проблема возможного падения с верхних полок была предусмотрена: там по краю имелись маленькие барьерчики, предусмотренные конструкторами для того, чтобы неосторожный пассажир не спикировал вниз вместе с матрасом. И все полки были мягкими.

Ах да! Еще имелись розетки для подзарядки телефонов и прочей оргтехники. И хотя окно не открывалось, зато имелся кондиционер, и он работал! Сильвия оккупировала одну из верхних полок, предоставив молодежи возможность свободно общаться между собой, потому что мало ли чего девочке-инвалиду могло понадобиться? Кроме того, сверху она имела возможность наблюдать за тем, что делалось внизу, и контролировать ситуацию.

В общем, все было бы прекрасно, но бытиё любит подсовывать нам сюрпризы, которых мы от него вовсе не ждем. За хлопотами дневного времени, замороченная заботой о неожиданно свалившихся на нее паре подростков, Сильвия совершенно позабыла о всяких там любовных поползновениях.
Однако стоило ситуации успокоиться, стоило взять у проводницы постельное белье, закрыть на задвижку купейную дверь, приглушить свет и лечь, как ее тело вновь напомнило ей, что двадцать лет – это самый цвет жизни, а напротив, внизу лежит мужчина, мускулатура которого оказалась способна дать то, в притягательность чего для ее полу-человеческого организма Сильвия еще недавно упрямо не верила.

То есть девчонки в универе шептались об интересных моментах общения между полами и их обсуждали, но она-то, помня свое отличие от остальной людской массы, до сих пор четко знала, что любовь – это не для нее и не про нее, потому что ее судьба есть одиночество. Прожила же ее мать всю свою биографию БЕЗ ЭТОГО, и Сильвия проживет, не завянет. А прискучит жить одной – заведет ребенка и будет его растить.
И как же она теперь сожалела, что не приняла разумного предложения шаманского ученика использовать его лишь в качестве донора, без всех вот этих дурацких обрядов и полноценного контакта. Ведь тогда она бы и сейчас оставалась холодной и бесстрастной, и чувства бы ее не мучили. И не тянуло бы ее прикоснуться к лежащему внизу парню, взлохматить его волосы и вдыхать аромат его кожи как лучшие духи на свете.

С трудом отогнав от себя наваждение, Сильвия заставила себя уснуть, но покоя на этот раз сон ей не принес. Потому что приснилось ей то же, что прошлой ночью было в реальности: алтарь, двор и парень, в немой просьбе воздевший руки к неизвестной богине со странным именем Айыысыт. Сильвии снилась ее боль, ее жажда: тот, к кому стремилась ее душа, улыбался и ускользал из ее рук, шепча: «Сделай так, чтобы я забыл то, что между нами было…»

Нечего и говорить, как она рада была появлению в их купе на следующий день четвертого пассажира. Это обозначало конец всем переживаниям нерегламентированного характера и возможность отвлечься. Еще лучше, что это был мужчина средних лет, и его гормональный фон перекрывал ауру объекта Сильвиных устремлений.
Разговорить его ничего не стоило, и он воспринял как должное неизбежность возникновения в закрытом купе отнюдь не эстетичных запахов в процессе использования инвалидом-колясочником судна-утки.

– Трофим… Просто Трофим, – представился он. – Мне мое отчество надоело до зубовного скрежета.
– О! – сказала Сильвия, по манерам и разговору сразу определив человека, привыкшего давать указания и уставшего от семейных проблем. – Хотите погадаю?
– А хочу, коль не шутите, – усмехнулся тот. – Только вот с наличкой у меня трудности. С банковского счета снять требуемую сумму сумеете? Или вам на телефон перевести?
– Вам повезло, сегодня у нас бесплатная рекламная акция, – улыбнулась Сильвия, постаравшись придать своему голосу легкую небрежность.

Достав из сумки свежекупленную на вокзале пачку разрисованных с двух сторон картинок числом 36, в просторечии именуемых картами, она попросила «клиента» погреть колоду, накрыв ее ладонью, и принялась раскладывать картинки на столе, не забывая искоса посматривать в глаза мужчины, в то время как язык ее произносил с интонациями, которым позавидовала бы любая патентованная гадалка:
– Вы бизнесмен, и еще совсем недавно ваши дела шли хорошо… нет, даже блестяще. Но сейчас у вас наступили трудные времена… вы на грани разорения… не по вашей вине… кризис во взаимоотношениях с поставщиком…

– Да, он подсунул мне партию некачественного товара. Я потерял клиента и подал на него в суд, но производство у меня почти встало.
– А других поставщиков найти нельзя?
– На это нужно время, а мне нужно выполнять заказы. Если я не уложусь в сроки, то понесу большие убытки. В общем, я уже жалею, что влип в эту судебную тяжбу, но теперь я к ней привязан.

– И кто же это вам посоветовал пойти на такой неосторожный шаг?
– Новый управляющий, будь он неладен!
– А уволить его, чтобы все на него свалить, нельзя?
– Он кузен моей жены.
– … А-а-а! И чего же хочет ваша супруга?
– Чтобы я повез ее на Мальдивы.
– Именно сейчас? А она в курсе, какие в фирме сложности?
– В том-то и дело, что она не хочет ничего знать.
– И выносит вам мозг.

Трофим кивнул.
– Ну так поздравляю. По возвращению с Мальдив рабочие, на которых держится ваше предприятие, окажутся уволившимися, а клиенты перебегут к вашим конкурентам. Жена немедленно подаст на развод, и вы лишитесь не только фирмы, но и половины остального имущества, если, конечно, брак ваш имеет какой-то стаж.
– 3 года. Вам это все карты сказали?
– Ну зачем же карты? Я юрист, и вы не первый, от кого таким образом избавились конкуренты.

– Юрист?!! Такая молодая?
– И хозяйка детективного агентства. Специализируюсь по розыску пропавшего от людей до мелких предметов.
– Вы, наверное, хорошо зарабатываете?
– По-разному. Зависит от сложности задачи. Если речь идет о каком-нибудь колечке, закатившемся под шкаф, то беру только за выезд, за потраченное время и плюс стоимость бензина.
– А если за человека?
– Это обычно стоит дорого. Особенно если сопряжено с опасностью для жизни. Тем более что все расходы опять же оплачивает клиент.

Брат с сестрой переглянулись.
– Разве вы не доктор? – спросила девочка. – А мы думали…
– Вы думали неправильно. Доктор – это моя мама, она дипломированный терапевт с двадцатилетним стажем. А везу я тебя сейчас на диагностику к очень крутому специалисту-мануалисту. Он прощупает твой позвоночник, просветит его на нескольких аппаратах и сразу поймет, какой способ лечения для тебя наилучший. Если понадобится – он выпишет направление на операцию. И мы с твоим братом отвезем тебя туда, где тебя разрежут, все что не надо вырежут, а все что надо зашьют.

– И вы больше не станете гладить мои ноги?
– Отчего же не стану? Поглажу. Но попозднее.
– И спину?
– И спину. И сегодня поглажу, и завтра, и послезавтра. Только вот что: если ты думаешь, что после операции ты сможешь сразу ходить, то нет, конечно. Твои ноги отвыкли от такого труда, ты же сама видела, какие они у тебя тонкие и слабые – мышц совсем не видно, их надо нарастить. А дело это небыстрое. Доктор, к которому мы едем, пропишет тебе специальный комплекс упражнений, которые ты должна будешь делать каждый день. И только тогда ты сможешь ходить сначала на костылях, затем с палочками – видела такие, наподобие лыжных?

– А потом?
– До «потом» надо еще дожить… Вообще-то я карты купила, чтобы в «дурака» перекинуться. Трофим, вы не составите нам с Дарханом компанию? А с поставщиком вашим я бы на вашем месте постаралась разрешить недоразумение полюбовно, без суда. Наверняка он тоже сейчас в такой же тупиковой ситуации, что и Вы: простои ведь и ему не выгодны. Ну и деньги лучше не на курорт потратить, а на зарплату работникам. Хотя, конечно, вам виднее…

Это сообщение отредактировал ЯКассандра - 24.12.2023 - 14:00

Глава 5.

Трое суток поездки пролетели совершенно незаметно. Трофим оказался веселым человеком, он знал уйму всего и про Псков, где находилась его фирма, и про саму область. Он занимался производством стройматериалов, выпускал их мелкими партиями строго под уже оплаченные заказы, но в заключаемых ими контрактах имелся пункт о неустойке за просрочку.
Восторженные рассказы Сильвии о грандиозных планах ее матери по возрождению села ему были непритворно интересны. Хотя он несколько скептически отнесся к возможности для широкого сбыта изделий из растительного волокна, однако сама идея применения в строительстве отходов от основного производства показалась ему перспективной.

Они обсуждали и возможности использования костробетона в качестве наполнителя для сэндвич-панелей, и пеньки для облицовочной плитки. А когда бизнесмен услышал, что заводик только начал строиться, и пока готов лишь склад для хранения сырья, но стены первого цеха практически уже возведены, то поинтересовался возможностью войти в дело в качестве компаньона.

– Пока мы еще в самом начале пути, – охладила его пыл Сильвия. – В этом году был произведен только первый посев, однако инфраструктуру наши уже готовят. Сейчас завозится оборудование в поликлинику, и набирается персонал для нескольких коек стационара. Пока это будет только одна комната. Но медпункт уже почти год как работает…
Перед Москвой они обменялись не только визитками и адресами сайтов, но и обсудили возможность сотрудничества. Трофим дал Сильвии рекламный листок с перечнем услуг, предоставляемых его фирмой, и они расстались настоящими друзьями.

Но, конечно же, о делах они разговаривали отнюдь не все время. Гораздо чаще они просто развлекались, играя в карты, причем в «дурака» чаще выигрывал Трофим, а в «козла» - Саруул.
Вся взятая в дорогу еда быстро оказалась в общем пользовании, но бизнесмен и здесь оказался на высоте, то есть свою лепту внес – в обед он пригласил всю компанию «в гости» в вагон-ресторан и строго-настрого приказал молодежи съесть и первое, и второе, и третье.
– За мой счет! – проговорил он безапелляционным тоном. – Я ваше ел? Теперь вы должны покушать мое!

И всю поездку так оно и было: завтрак и ужин в купе из запасов, взятых в дорогу с Ольхона, а обеды – в вагоне-ресторане. Девочку некапризный бизнесмен переносил сам, на руках, благо вагон-ресторан находился от их вагона совсем близко.
Сильвия догадывалась, что все это он делал для того, чтобы произвести впечатление на нее, но принимала как должное – дорога, где попутчики встретились и разошлись, снимала многие условности. Однако Дархан смотрел исподлобья и хмурился, не смея спорить – он видел, что сестренка была счастлива от такого внимания к ней взрослого чужого дяденьки.

И его ревность была Сильвии неожиданно приятна. От одной мысли, что она нравится этому юному представителю прибайкальского племени, у нее сладко щемило в груди. Да что там говорить – как экстрасенс она знала, что он испытывает к ней целый спектр ярких и непривычных для него чувств, и что бы он ей ни говорил, как бы ни притворялся, и какую бы маску не натягивал на свою раскосую физиономию, но чувства эти били в нем ключом.

«Как хорошо, что он не умеет читать мои мысли, – думала Сильвия лежа на своей второй полке. – Вдвоем мы бы точно не справились с этим наваждением.»
И безусловно, она была права – вот только у этой хорошести был слишком сильный привкус горечи. По прибытии на место, в родной городок, она даже не поняла, сердиться ей на Дархана или наоборот, воздать ему мысленно похвалу, когда переступив порог ее квартирки, он обернулся к ней и сказал:

– Держись от меня подальше, дочь великих предков. Не потому, что я будто бы боюсь тебя: хотя ты и можешь убить меня одним взмахом ресниц, но я знаю, что ты не станешь этого делать. Я боюсь самого себя. Когда я тебя вижу, я забываю о своих обетах, я забываю вообще обо всем. Я не хочу быть больше ни шаманом, ни врачом. Я хочу быть только мужчиной. Я знаю, что это глупо – хотеть того, чего никогда не пробовал, и что не мое, поэтому прошу: не мучай меня.

– Тебе не нравится, что твоя сестренка начала самостоятельно сгибать и разгибать не только стопы, но и колени? – усмехнулась грустно Сильвия, которая много раз читала и слышала, что абсолютно ничего трагического не случается с парнями, если девушка на свидании не проявляет уступчивости.
– Ты понимаешь, о чем я…
– Понимать-то понимаю. Но тебе придется потерпеть меня еще немного. Завтра я отведу Саруул к моему дяде, и мне придется ему ассистировать, пока он будет ее осматривать.

– Он будет щупать ее за все места?!
– Не за все, а только за те же самые, которые массировала ей я.
– Мужчина?!
Сильвия вздохнула:
– Причем молодой и красивый. Но он женат, и у него трое очаровательных карапузиков. Послушай, ты собирался отвезти свою сестренку туда, где она бы лежала совершенно голая перед целой командой людей, которые бы ее резали и вслух комментировали то, что они делают. Откуда же вдруг сейчас такие предрассудки? Его руки гораздо сильнее моих, он экстрасенс, и люди заранее записываются в очередь и платят большие деньги, чтобы попасть к нему на прием.

Парень нахмурился:
– Наши белые шаманы лечат бесплатно.
У Сильвии округлились глаза:
– У ваших шаманов ничего нет, кроме бубнов и колотушек. А у Руслана одного оборудования в кабинете стоит на несколько сотен тысяч долларов. За коммуналку платить надо? Семью содержать надо? Хорошо быть бескорыстным тому, кто нищ… В общем, ты все будешь видеть собственными глазами. Обычно мы не пускаем родственников смотреть на процедуры, да и вообще стараемся с детьми дела не иметь. Но для тебя с твоей сестренкой делаем исключение. И ты сам знаешь, почему.

– Да, знаю, – виновато проговорил бывший ученик черного шамана, опустив голову. – Прошу прощения, я не подумал.
Сильвия кивнула. Она очень волновалась: правильно ли поступила, повесив на свою семью необходимость выхаживать тяжелую пациентку, от которой ничего кроме хлопот не предвиделось. Девочку в любом случае придется оформлять в школу, причем на домашнее обучение, поскольку в их селе школы не осталось даже средней, а помещать в интернат ее нельзя до полного выздоровления.

И Дархану необходимо будет оформить временную регистрацию, а еще целый год готовить его к ЕГЭ. Если он потянет, естественно. Если же не потянет, и в его уровне знаний окажутся слишком большие пробелы, то придется нанимать репетиторов хотя бы по профилирующим предметам. А это еще и расходы…
Словно прочитав ее мысли, парень тихо произнес, прикусив губу:
– Но мы ведь все равно скоро уедем. Мы и так тебя сильно напрягли…
Сильвия опять кивнула.

– Пошли. Нас уже ждут, – она испытывала своеобразное удовлетворение от того, что в течение всей дороги после Москвы ей удавалось успешно маскировать строгостью глубокую печаль, которую она на самом деле испытывала.
Заперев квартиру, она провела гостей вокруг угла к другому фасаду дома, обращенного уже к улице. И брат с сестрой не успели оглянуться, как очутились перед тремя ступенями крыльца парадного подъезда. Открыв массивные створки входной двери, они обнаружили себя в вестибюле с двумя другими дверями, расположенными напротив друг друга: черной и белой.

– Нам сюда, – толкнула их проводница белую дверь.
Вдвинув в открывшийся проход коляску, Дархан вошел следом сам, и поднял голову. За столом прямо напротив входа сидел мужчина. Вот только он не был молодым красавцем – их встретил пожилой брюнет с сединой в волосах и пронзительным взглядом светло-зеленых глаз. Волосы брюнета были охвачены широкой тканой лентой – узорной, с вышивкой, и одет он был в простую рубаху грубого полотна, также вышитой по горловине и рукавам.

– Вот те двое, о которых я рассказывала, – произнесла между тем Сильвия.
– Присаживайтесь, – отвечал хозяин офиса, махнув для убедительности рукой в сторону кушетки.
Дархан присел и принялся украдкой разглядывать резиденцию местного представителя тайных знаний. Никакого оборудования он не заметил. Помещение казалось крошечным из-за многочисленных вьющихся растений, ковром покрывавших стены. Всю свободную от стола и стула для клиента площадь пола занимали смотровая кушетка и проход между кушеткой и столом. Полное впечатление было, будто находишься не в многоэтажном доме, а в какой-то пещере.

Натяжные потолки фигурного типа, отделанные под «рваный камень» прикрывали подсветку, которая была встроена так, что почти весь свет падал туда, где должен был бы сидеть клиент. На столе перед предполагаемым целителем лежал хрустальный шар, а по левую руку от лежали две змеиные головы. Весь этот антураж производил впечатление присутствия некоей невидимой скрытой силы, не злой, но и не доброй.
– И с чем они ко мне пришли? – продолжал хозяин всего этого царства зелени и полумрака, слегка склонив голову к плечу.
– Сильвия сказала, что вы великий доктор, и можете вылечить мою сестру, – сказал Дархан хмуро.

– Хм… Обещать нельзя, но не попытаться грех, – в голосе знахаря прозвучала задумчивость. – Клади свою сестренку на кушетку спиной вверх и обнажи нижнюю половину ее туловища… Полностью обнажи, до самых подошв ног…
Пока Дархан проделывал требуемое, знахарь вышел из-за стола и, подойдя к пациентке, протянул руки к ее спине. И кинув взгляд на эти руки, бывший ученик шамана постиг, что черные с сединой волосы на голове у хозяина офиса – фальшивка, потому что на тыльной стороне кистей не было ни малейшего следа прожитых лет – они были светлыми, ухоженными, а легкий редкий пушок на запястьях был не черным, а прозрачно-белым, и оттого практически незаметным.

Знахарь между тем медленно погладил позвоночник девочки от ребер до копчика, затем провел ладонями от поясницы до того места, где берцовые кости соединялись с тазовыми и приказал:
– Перевернись-ка ты девуля теперь на спину… Помогай себе руками – и получится.
К удивлению Дархана девочка проделала требуемое.
– Так… а теперь согни ноги… разогни… теперь по очереди… Поворот вправо… влево… Ну что ж, Сильвия, поздравляю – твоя пациентка в операции не нуждается. Думаю, что у нее была опухоль, но проверить уже нельзя, ткани чистые, без уплотнений, и биопсию делать бесполезно.

– Значит, меня не будут резать? – спросила Саруул с надеждой.
– Не будут, – согласился знахарь. – я сейчас выдам тебе флешку, где записано видео с комплексом упражнений, которые ты должна будешь проделывать по три раза в день, причем каждое упражнение не менее десяти раз. Через месяцок наведаетесь ко мне еще раз, и я посмотрю: может быть разрешу тебе вставать. А сейчас можешь сесть и попытаться одеться.

– Чем мне отблагодарить вас, Великий? – проговорил Дархан в восхищении. Он ведал, что ни один шаман Прибайкалья: ни черный, ни тем более белый, не в состоянии был поднять человека с больной спиной за несколько пассов руками.
– Причем здесь я? Твою сестричку вылечила Сильвия, – отвечал знахарь. – Опухоль невозможно рассосать за один прием. Сколько сеансов ты успела проделать, признавайся?
– Семь, – молвила Сильвия мрачно. – Первый раз я просто хотела поставить диагноз…
Хозяин офиса кивнул. Дархан растерянно закрутил головой.

– Зачем ты скрыла это от меня? Там, на Ольхоне? Когда мы встретились? – спросил он несколько обиженно. – Боялась, что я расскажу про тебя своему учителю? Ну так я же не дурак, и умею помалкивать.
Сильвия криво усмехнулась и промолчала.
– Моя племянница отрицает в себе свой дар, – пояснил хозяин офиса. – Она не хочет его применять и до сих пор никого не лечила.
– Но почему? – удивилась и девочка. – Разве это плохо, быть Великой Шаманкой?

– Потому что люди очень неблагодарны, – процедила Сильвия сквозь зубы. – Даже вы – не успела ты почувствовать себя лучше, как что сказал твой брат? Чтобы я держалась от него подальше, и чтобы даже не показывалась ему на глаза. Потому что у него крыша от меня едет.
– Я не в том смысле, я наоборот! – прошептал Дархан.
– Какая разница, в каком? Прозвучало-то одинаково! Да что говорить: какая разница: почему и зачем. Важно, чтобы вы никогда никому не рассказывали, чьи руки твоей сестре вылечили спину.

– Твое желание закон для нас, госпожа. Мы будем молчать.
– Госпожа?! – изумился хозяин офиса.
– Вот! А ведь до сих пор я для вас обоих была лишь Сильвией! – произнесла Сильвия возмущенно.
– Неправда, я понял, кем ты являешься, еще когда мы ехали с тобой за Саруул. Я заснул в дороге, и мне приснилось, будто я стою во дворе у своего учителя с воздетыми кверху руками и призываю богиню Айыысыт, чтобы она даровала мне свои блага. И тело мое налилось неизведанной силой. Я опустил руки, повернулся – и увидел твое лицо, от которого исходило сияние как от полной луны. И глаза твои были черными словно зов в пропасть. А потом в них зажглись две звездочки, которые манили меня подойти к тебе и сделать то, чего я раньше никогда не делал.

– Ну и как, ты сделал это? В своем сне? – с интересом спросил хозяин офиса.
Парень покраснел и произнес, запинаясь:
– Н-нет, я проснулся. Но я понял, что мое предназначение – служит госпоже и выполнять все, что она захочет. Прикажи – и я буду греть твою постель своим телом хоть каждую ночь...
Сильвия с испугом отрицательно покачала головой.

– Угу, значит, все правильно, между нами табу, потому что кто ты и кто я. Но только стоит нам оказаться наедине, как из моей башки вылетают все мысли, и я весь превращаюсь в желание протянуть к тебе руки и осквернить тебя недостойным поведением. Поэтому молю: если ты не хочешь, чтобы я потерял рассудок и попытался совершить то, что между нами невозможно, позволь мне добросовестно выполнять то, ради чего ты меня наняла на эти десять лет.
На несколько секунд в помещении возникло молчание.

– Разумно, – наконец сказал хозяин офиса, он же знахарь. – Но если воля богов для тебя закон, то мы оба с твоей госпожой надеемся, что ты никогда не станешь вот это все вываливать на публику и пытаться сбросить с себя те чувства, что тебя так тяготят, способом «ату ее, ведьму».
– Они нисколько меня не тяготят. Я…
– Вот и отлично. Всем говорите, что Саруул была прооперирована в Псковской областной больнице, в нейрохирургическом отделении. Там такие операции делают. Стоимость узнайте в Интернете, чтобы все было правдоподобно. Проверять никто не станет, в этом можете быть уверены.

Брат с сестрой переглянулись.
– Но Сильвия уверяла нас, что лекарь – это вы, – сказала девочка недоуменно. – Зачем ей скрывать правду? Или она хотела сделать вам рекламу?
Хозяин офиса усмехнулся и скрестил на груди руки.
– Рекламу? – криво усмехнулся он. – А ты в курсе, милая, что любые попытки лечения лицом, не имеющим медицинского образования, незаконны? Что из-за твоих неосторожных похвал Сильвии могут вкатить громадный штраф, а то и вовсе упечь в тюрьму?
– А вы?

– У меня тоже нет ни лицензии, ни даже диплома. Мне еще два года учиться в медине, а потом предстоит год ординатуры. Если в минздраве станет известно, что я не шарлатан, выдающий себя за экстрасенса, и продаю не безобидные настои травок и мазей, а реально практикую, то меня выкинут из мединститута и навсегда запретят заниматься медициной.
– Ну? – не поверил бывший ученик шамана.
– Можете даже не сомневаться, все так и есть, – подтвердила Сильвия. – Кстати, Руслан, тебе придется на следующие три года прервать свою бурную деятельность. Лекции в медине необходимо посещать хотя бы на двух последних курсах, и куда тебя потом пошлют отрабатывать диплом – ты не знаешь, однако вряд ли в нашу местную больницу. Ты не боишься, что на твое диагностическое оборудование кто-то захочет наложить лапу, и тебя грабанут?

– У тебя есть идея?
– Угу. У мамы сейчас маловато средств для оснащения ее поликлиники всем необходимым. Если перевезти все к ней… не сейчас, конечно, а перед твоим отъездом, то и ей не придется урезать бюджет или кланяться спонсорам, и тебе спокойнее. А когда вернешься, то выпишешь себе новую технику, более современную. Мы скинемся, даже не сомневайся.
– Заметано. Вы когда к ней планируете ехать?
– Прямо сейчас. Позавтракаем – и в путь. Ключи от машины у тебя?

Это сообщение отредактировал ЯКассандра - 24.12.2023 - 14:07

Кассандра. Из этого аэропорта есть рейс до Улан-Удэ. Там аэропорт Байкал. 40 минут. Стоит 2-3 тысячи. Но это так - истины ради.

Спасибо за новое произведение! И за приглашение!

Это сообщение отредактировал Обуховский - 24.12.2023 - 14:13

Глава 6

– Ну что ж, – сказала Александра Марковна, когда Сильвия представила ей обоих своих подопечных, – теперь мы имеем и первого пациента для стационара, и первого медбрата. Правда, официально ты будешь числиться санитаром, и спать там же, в палате, на соседней койке, но, насколько я поняла, для тебя это не критично. Потом, когда появится еще кто-нибудь, мы что-нибудь придумаем с твоим размещением, но пока это самый разумный вариант. Если ты не возражаешь, конечно.
– Как я догадываюсь, зарплаты у меня пока что не предвидится?

– Сообразительный ты, и это радует. Пока у нас не появится хоть один настоящий пациент, в санитарах необходимости не возникнет. Сестренка твоя тоже будет находиться здесь на птичьих правах, потому что как ее провести при ее документах и Ольхонской медстраховке, я пока еще не придумала. По закону я имею право оказывать ей только экстренную помощь, а не то, что мы имеем в реальности.
– Но как же быть? – спросила Сильвия.

– Когда твой протеже будет трудоустроен официальным образом, он будет иметь право проживать при больнице, и девочка сможет значиться как член его семьи. Временную регистрацию сделать им обоим легко, а когда с документами будет полный порядок, тогда можно будет и об остальном поговорить.
– Я согласен на все, – отвечал Дархан. – Но как же еда? Сильвия обещала, что нас будут кормить.
– С едой пока некоторая неувязка: нет больных – нет и повара для них. Но вы можете готовить еду самостоятельно, на пищеблоке. Продукты будут.

– Ну, я тогда поехала, – сказала Сильвия. – Надеюсь, вы как-то приспособитесь друг к другу.
Дархан кивнул. 10 лет отработки, которые маячили у него впереди, его не смущали – примерно столько же он должен был провести в учениках у шамана прежде чем достиг бы полезного уровня. Здесь он тоже постарается вызнать у местной знахарки (а в том, что Александра Марковна знахарка, он не сомневался) все, что возможно и невозможно узнать, и возвратившись на Ольхон сразу получит статус, когда люди потянутся к нему лечиться. Айыысыт не случайно даровала ему силу – это знак, что он на верном пути.

Поэтому Дархан мужественно воспринял вид пустой холодной комнаты со светло-зелеными стенами, где ему с сестренкой предстояло временно жить. Нижняя, панельная, часть стен была более темной и гладкой, чтобы поверхность не впитывала пятен, и ее легко было мыть. Верхняя была «дышащей», с цветной побелкой. Если бы там висели рекламные постеры, то выглядело бы повеселее, но постеров не было, как и вообще картин. Впрочем, совсем пустой комната не была – пространство заполняли четыре кровати с деревянными спинками, четыре небольших тумбочки и четыре табуретки – деревянных, покрытых то ли олифой, то ли прозрачным лаком.

Стола не было, как и шкафа. Впрочем, подоконник одного из низко расположенных окон вполне можно было использовать как место для разной мелочи, а вещи пока разложить на одной из кроватей. Горизонт второй кровати можно было слегка приподнять, водрузив на матрац чемодан, и, наконец, поужинать остатками вяленого омуля. Что обитатели комнаты и проделали, оставшись вдвоем.

Теперь можно было расслабиться и отдыхать – шаг в будущее для обоих подростков состоялся, и предстояла жизнь по приказу. По крайней мере для него, Дархана. Но полностью подчинять свой быт чужому регламенту было не обязательно, и был резон потратить время до отбоя на то, чтобы полазить по территории будущего больничного двора и поискать, не валяется ли там ненужных обрезков досок.

Доски Дархану требовались, чтобы соорудить вешалку для одежды, и надо было их не жуть как много: всего-то пара полутораметровых и одна метровая. Соединив их в форме буквы «П» и обив куском полиэтиленовой пленки, можно было приставить нехитрую конструкцию к стенке, и, вкрутив в горизонтальную полосу десяток саморезов, обеспечить себе необходимый комфорт. Еще одна дополнительная деталь из бруска чуть большей длины – и получался второй ряд, расположенный ниже, уже для сестренки.

Перетаскивая все это в палату, Дархан заметил среди небрежно брошенных пиломатериалов разного калибра гладкий трехметровый брус, и новая идея явилась к нему в голову. Попросив ножовку, он спилил верхушку этого бруса на конус, или, вернее, на четырехгранную пирамиду и вырезал в метре от верхней точки ее три канавки. Сменив ножовку на лопату, он вкопал полученный столб возле крыльца больницы, и, попросив у сестры голубую ленточку, повязал ее на столбе, закрепив вокруг верхней бороздки.

Найдя там же на территории стройки гладкий ровный кирпич, он вымыл его, установил горизонтально возле подножия столба и положил туда кусок брынзы. Провозился он с этим до позднего вечера, зато уснул довольный собой: он выполнил то, чего требовала его душа, он снова не был оторван от родного острова.

С утра пораньше, пока Саруул чистила картошку для приготовления завтрака, он занялся вешалкой, позаимствовав отвертку из позабытого кем-то из рабочих набора инструментов. Саморезы он предусмотрительно выпросил у плотника еще с вечера. К приходу хозяйки медпункта нехитрая конструкция была полностью сделана и стояла, прислоненная к стенке, готовясь принять на себя одежду обитателей будущей больничной палаты.

Каково же было разочарование Дархана, когда его работодательница, увидев изделие своего работника, вместо похвалы недоуменно вскинула брови и вздохнула, ничего не сказав. Зато вкопанный возле больничного крыльца столб вызвал у нее совершено другую реакцию.
– Что это? – спросила она со смесью изумления, недовольства и возмущения.

– Это сэргэ, коновязь, – отвечал Дархан гордо. Еще бы было ему не гордиться: он самостоятельно изготовил свой первый в жизни культовый предмет такой важности, причем сделал это красиво. Столб вышел гладким, четырехгранная вершина одинаковой со всех сторон, и привязанная ленточка выглядела торжественно.
– Коновязь? – удивилась Александра Марковна. – Ты сумел у нас здесь разглядеть лошадей? Мне жаль тебя разочаровывать, но пока нам не до конного спорта!

– Это коновязь символическая. Она объединяет три мира: небесный, мир людей и мир подземный.
– А ленточка, привязанная к нему?
– Это хадак, моя благодарность Тенгри за то, что он нам помог сюда попасть. Надо бы еще молоком побрызгать, но у меня его нет.
Его несколько удивило, что его хозяйка слегка побледнела.

– Ты понимаешь, что ты творишь? – проговорила она таким тоном, будто Дархан совершил неслыханное преступление. – Ты призвал на нашу территорию чужого бога, ты поставил здесь символ его почитания. Вот только ты позабыл спросить у духов моей земли, хотят ли они, чтобы люди, приходя сюда за излечением, не их благодарили, и не своего бога, которому они привыкли молиться в своей церкви, а тех, кого здесь нет?
– Они есть, – упрямо возразил Дархан, тоже побледнев.

– Там у вас, на Байкале. А здесь они – незваные гости. Тебе не приходило в голову, что они там не просто так тебя отпустили, а чтобы ты, побывав на чужой земле, кое-чему здесь научился полезному, чего они тебе дать были не способны? И что тревожить их по пустякам – это не есть для тебя благо? Что они тоже хотят иногда отдохнуть от разных просьб и благодарений?

– А Сильвия… – начал было Дархан, и запнулся. Он вспомнил, что Сильвия не подходила к тринадцати столбам сэргэ на мысе Хужир, и к скале Шаманке не захотела спуститься.
– Разве она что-нибудь у вас нарушила? – строго спросила та, кому он обязался повиноваться аж все 10 последующих лет.
– Нет. Просто я отчего-то решил, что вы тоже шаманка, и что вашим духам этот наш обычай понравится.

Александра Марковна усмехнулась.
– А ты поспрошай местных, кто я – много чего услышишь занимательного. Но столб выкопай, ленточку сними и отнеси на место, откуда взял. И больше никогда не пытайся совершать здесь обряды других религий, кроме христианской. Иначе в беду попадешь. Да, питаться будете со здешней строительной бригадой, я договорилась с поварихой, нечего вам втроем толпиться на одной кухне и мешать друг другу. Расписание спросишь у нее.

Дархан кивнул и понуро опустил голову.
– Назначьте мне какую-нибудь работу, – произнес он тихо. – Я не привык бездельничать.
– Это хорошо, что не привык, – улыбнулась хозяйка. – После завтрака пойдем с тобой собирать травы, необходимые для изготовления лекарств. Я покажу тебе, что где растет, и как срезать стебли, чтобы не повредить сырье. Так что готовься. Все это гораздо серьезнее, чем ты думаешь.

После завтрака они с хозяйкой действительно отправились в луга. Саруул осталась сторожить вещи и вообще отдыхать, а наружную дверь медпункта хозяйка закрыла на ключ.
– А если кому-то понадобится помощь? – спросил Дархан.
– Объявление видишь? – показала его работодательница на табличку в окошке. – Прочти-ка вслух, что там написано?
– «В случае необходимости звонить по такому-то номеру…»
– Крупными буквами и четким жирным шрифтом. Аппарат висит тут же, под защитным колпаком. Но большинство жителей предпочитают делать вызов еще из своих домов, чтобы не пришлось долго ждать.

Все это требовалось хорошенько обдумать, и Дархан обдумал. И уже при выходе из села спросил:
– А не злоупотребляют ваши пациенты халявным номером? Или он только для местной связи и для межгорода не годится?
– Пытались некоторые. Но Руслан у нас айтишник, и вычислил обоих хитрованов сразу же.
– Вы их наказали?
– Само собой. Заставила оплатить в двойном размере.
– Надо было в десятикратном.
– Здесь народ бедный, не потянули бы… Вот, уже вызывают… Хорошо, буду у себя где-то через полчаса…

– Это не срочно, подождут, – пояснила она парню в ответ на его удивление. – Сначала я покажу тебе, что именно ты сегодня должен будешь собирать, и в каком виде. Это пустырник. Нам надо его достаточно много, вот тебе ножик и пакеты для складирования. Срезай аккуратно, не суетись. Когда заполнишь всю тару и вернешься домой, то позовешь меня, и я покажу тебе, куда отнести и где разложить для просушки…
Спустя еще некоторое время они очутились на обширном лугу с высокой густой травой. Трав было много, и разных, и некоторые были Дархану по грудь. Острый запах горькой полыни приятно щекотал ноздри.

– Можно я привезу сюда в следующий раз сестренку? – спросил он, испытывая глупейшее желание броситься на траву, и просто поваляться на ней, глядя в небо.
– Можно, – отвечала хозяйка. – Этот луг мой, и нам никто не предъявит, если мы проедемся тут колесами… А вот так выглядит пустырник. Перепутать его с чем-нибудь очень трудно. Аккуратно берешь стебель вот так, и срезаешь на уровне около 40 см.
Дархан кивнул. Как выглядит пустырник он и дома знал.
– Понюхай, попробуй кусочек листочка на вкус. Не бойся, пустырник не ядовит…

Хозяйка ушла. Проводив ее взглядом, Дархан присел на корточки и осмотрелся. Похоже, что он действительно получил свой шанс. Его учитель, будучи городским жителем, покупал травы на базаре, и любым лугам предпочитал скалы, камни и асфальт. Дархана это тяготило, но только сейчас он постиг, насколько. Разнотравье его пьянило – это несомненно была его стихия, и…
«Саруул здесь тоже понравится, – подумал он с нежностью. – Я скажу ей, что доктор велел ей чаще гулять на свежем воздухе, а не сидеть, вдыхая строительную пыль… Здесь тоже можно вязать… и упражнения всякие придумать для ног…»

Вот так и побежали дни за днями. Иногда Дархан уходил один, особенно когда путь его лежал далеко, за речушку, отделявшую деревню от лесной зоны. Там, совсем неподалеку, высился невысокий холм, который местные именовали «горой», и куда ему строго-настрого запрещалось ходить. Впрочем, нарушать запрет он и не рвался. К тому же он прощупал среди местной публики, что роща наверху холма является священной и в отличие от зубоскалов различного толка знал, что нарушать табу приезжим нигде не рекомендуется. Что обычаи полагается уважать, даже если в них не веришь, особенно если хочешь, чтобы твои обычаи на твоей родине тоже уважались.

Но по остальной местности запретов передвигаться от хозяйки не поступало. Она предупредила, правда, о том, что в лесу можно наткнуться на медведя или кабана, но это лето для всех выдалось сытным – мелкой дичи было с лихвой, и достаточно было просто не нарываться, то есть не совать голову в каждую нору, чтобы поход за грибами или ягодами не стал для человека роковым.
Вот в один из таких походов Дархану и довелось встретиться еще с одним представителем местной фауны. И случай этот был таков, когда Дархану, наконец, пригодились его шаманские знания и опыт.

Итак, он шел по лесу, по уже знакомой ему тропинке, автоматически высматривая все, что ему в дальнейшем могло пригодиться. Сегодня он собирал иван-да-марью и душицу, собирал в два разных пакета, и рюкзачок за плечами, где традиционно хранился необходимый походный набор: спички, пластиковая бутылка с водой и контейнер с бутербродами, не сильно оттягивал плечи. Ножик у него был в кармане – без оружия блуждать по лесам не рекомендовалось даже на Ольхоне.

Вдруг где-то впереди по курсу внимание его привлек лязг металла, звук ударов об землю чего-то твердого и плоского, и жалобный вскрик – это был голос животного, не человека, и Дархан мог бы поклясться, что слышал собаку.
– Эге-гей! – крикнул он в свою очередь, подавая сигнал о приближении.
Легкий скулеж, последовавший через паузу, показал направление, в котором ему следовало двигаться. Еще через несколько шагов Дархан уже созерцал печальную картину. Он увидел волка, попавшего лапой в железный капкан. Волк был некрупным, и вообще казался нестрашным, однако приближаться к нему все же было опасно: острые клыки и три остальных свободных лапы вполне могли показать сердобольному путнику, что милосердие не всегда синоним разумности.

Однако заглянув животному в глаза, Дархан прочел в них просьбу о помощи. И он вспомнил, что когда-то рассказывал ему отец о том, как надо обращаться с животными.
«В конце концов, волк – это всего лишь дикая собака,» – подумал он, и присел на корточки перед попавшим в беду зверем.
– Я сейчас постараюсь открыть створки этой штуки, которая держит твою лапу, – произнес он вслух, глядя зверю в глаза. – Ты, главное, потерпи и не дергайся, а то повредишь себе шкуру еще сильнее.

Медленно протянув руки к железной ловушке, Дархан потрогал верхнюю «челюсть» зажима и попытался за нее потянуть, но мускулатуры у него оказалось недостаточно. Волк, между тем, попыток цапнуть его не делал, и это вдохновляло на дальнейшие действия.

Оглядев окружающее пространство, парень увидел некоторое количество оторванных ветром веток, упавших с деревьев. Выбрав из них ту, которая не сломалась в его руках, Дархан вынул нож, заточил один из концов бывшей ветки до необходимой остроты и всунув его между «челюстями» капкана принялся медленно ввинчивать свой импровизированный рычаг внутрь капканной «пасти», раздвигая таким образом капканные «зубы».

Эта процедура поимела успех – скоро между створками капкана образовалась щель, и животное сумело вытащить оттуда свою лапу. Впрочем, побежать оно никуда не побежало – лапа кровоточила, и ступив на нее один раз, животное село и принялось зализывать рану.

(Продолжение завтра, в этом же посте)

Это сообщение отредактировал ЯКассандра - 24.12.2023 - 14:14

Да, еще летом есть Комета до Иркутска, катер на водных крыльях.

Я думала над этим, но аэропорт этот работает не совсем четко - одно время рейсы отменяли. Ну и моя героиня не может знать всего - так не бывает.

Ну я тоже люблю читать запоем. Чтобы много и сразу, и забить на всё. Но поскольку на ЯПе любое произведение могут как похоронить, так и вознести - видимо авторы опасаются и сначала прощупывают почву.

Вещь полностью написана, и до сих пор мне удавалось выкладывать свои произведения до конца, так что и сейчас я надеюсь на благополучный исход. Все будет в одном посте, чтобы не оказалось, что какой-то кусок не наберет необходимого количества баллов и погрузится неизвестно куда. А остальное будет полностью зависеть от читателей.

Сколько всего частей будет?

Нет такого слова! Клал, кладу и буду класть, но положил

Между прочим, аффтарша - дипломированный "фелолог" и даже работала по спецыальности. Если она преподавала так же, как и пишет - мне искренне жаль её учеников...

Аффтарша! дорогая моя Ирина! (отчество запамятовал, да и йух бы с ним - чяй свои люди, не графья)
Лютая Вам зелень за старание, пешыте ичсо, больше и обильнее! Читать уж в этот раз нибуду, не обессудьте: врядле Вы напишете что-то брульянтово-читабельное... Вероятность любого события можно оценить по частоте, с которой оно происходит. А нетленок в Вашем анамнезе - как белобровый соловей накакал. В смысле очень мало. Еще более в смысле - ихЪ просто нету.

С Уважэением!!!

Не надо ля ля!
"Семерых всех поклал в мешок." С. А. Есенин, «Песнь о собаке», 1915

Это сообщение отредактировал DasKochet - 24.12.2023 - 20:19

23 главы + эпилог. Каждый день по 3, получается 8 дней.

меня бы в рассылку? понравилось!

Про "поклала" писали?

Ах ты ж, петушара.
Могëшь.
Уделал бап.
И Кассандру, и Мышандру.
Тут даже Внучок нервно соснул в сторонке. От зависти.

Это сообщение отредактировал ленкоранец - 25.12.2023 - 01:37

Писали. Но автор намеренно употребил этот вариант глагола, ради красного словца. Однако, боюсь, что публика красот стиля не оценила и придется в окончательном варианте романа это слово заменять.

Это сообщение отредактировал ЯКассандра - 25.12.2023 - 05:15