24
-Ну что ты опять капризничаешь? Не хочешь зелёные? Давай оденем розовые. Почему на твоём лице постоянное недовольство? Знаешь Аленка, мне тебя одевать, так вечно целая проблема, то одно тебе не нравится, то другое. Давай ножку, не психуй, пусть сегодня будут зелёные, розовые ещё не высохли. -Одев маленький зелёный носочек на ножку, уже не молодой, седовласый мужчина, Владимир Анатольевич повернулся к столу. Бирюзовый передник, с пятнами липкой овсянки, смотрелся на нем нелепо и смешно, от чего дети тихонько улыбались, украдкой поглядывая на папу. Аленка все ещё проявляла недовольство в выборе цвета надетых носочков и смешно морщила маленький вздернутый носик.
-Я люблю кашу. -Возле стола, на высоком деревянном стуле с мягкой дерматиновой спинкой, в пышном наряде, сидела ещё одна девочка.
-Катюша, а ты чего сидишь? Вся каша опять остыла. Я не понимаю, ты вот говоришь что любишь кашу, а есть совершенно не хочешь. Зачем вы тогда просите? Я вот возьму и отнесу эту кашу чужим детям, будете потом сидеть голодные! Ага, вот то-то и оно! Давай-давай, ещё ложечку и будете играть.
Маленькая Вероничка еще не умела разговаривать и была новым членом большой семьи Владимира, она сидела на полу в простой нательной маечке и мокрых носочках, обнимая большого плюшевого медведя с надорванным ухом. Её отсутствующий взгляд больше тысячи слов говорил о трудностях жизни на улице. Один носок с её ножки на половину стянулся, оголив чумазую пяточку. Заметив это Владимир Анатольевич наклонился, снял мокрые носки, погладил девочке не послушные, взъерошенные волосы и пошел в ванную. Закинув носки в корзину для белья, он снял с батареи чистые и сухие, голубого как небо цвета, с нарисованными на одной стопе жёлтой пчелкой и большой белой ромашкой на другой, вернулся в комнату к детям. Присев на корточки мужчина одел маленькой Вероничке носочки, щёлкнул ребенка по курносому, веснушчатому носику, присел на край дивана, и принялся доедать свою порцию овсяной каши.
После завтрака мужчина зашёл в гостиную, где на большом, старом, дубовом столе, с обшарпанным на ножках лаком и сбитыми углами, стояла тяжёлая швейная машинка. Из-за постоянных перебоев с электричеством машинка была ручная. Отполированная многолетним вращением бронзовая рукоять блестела на солнце, пуская на противоположную стену несколько ярких зайчиков. Сев на скрипучий табурет он нацепил на нос очки в чёрной пластиковой оправе и подвинув к себе поближе сверток ярко-желтой шифоновой ткани, достал с ящика стола коробочку с нитками и иголками. Нащупав рукой среди катушек кусок мела, принялся переносить на ткань выкройку, поглядывая на образец с размерами, изредка помогая себе деревянной линейкой. В тишине, отчётливо услышал из соседней комнаты фразу кого-то из детей: «я люблю папу» и ухмыльнувшись в седые усы, достал из коробки ножницы.
Игла методично буравила ткань, накрепко соединяя два отреза. Глядя поверх очков с толстыми линзами, мужчина следил за иглой, стараясь держать ткань так, чтоб шов был ровный, нить не путалась и не оставляла пропусков. Дойдя до края он несколько раз прокрутил рукоять в обратную сторону, зафиксировав шов. Поднял иглу, обрезал торчащие на конце нитки. Осмотрев получившееся изделие, поднеся поближе к окну, понял чего в изделии не хватает. Почесал небритую щеку, открыл дверцу платяного шкафа и вытащил из его недр большую картонную коробку. Покопавшись в ее нутре горестно вздохнул и сел на кровать.
-Опять кружева закончились. Придётся к Лидии Марковне идти.
Накинув на плечи лёгкую ветровку, Владимир Анатольевич сунул ноги в кожаные туфли, взял с полки связку ключей и открыл входную дверь.
-Агата, присмотри за малышами. Окна не открывать, с водой не баловаться, я скоро приду.
Лифт как обычно не работал, - «который месяц ждёшь этих ремонтников а им все нет никакого дела. И никого не интересует что в доме дети! Что очень не удобно каждый раз подниматься на пятый этаж!» -Спускаясь по не освещенным лестничным пролетам, мужчина переступал разбросанный по углам мусор, накручивая себя праведным гневом, представляя как он снова придет в ЖЭУ и снова будет писать заявление. –«И за уборщицу скажу, точно! А то сколько можно, каждый раз одно и тоже! Но это на обратном пути, сейчас же надо к Марковне идти, а то закроет магазин и все.» Выйдя из обшарпанного подъезда, прикрыл покосившуюся дверь, махнул рукой всегда следящей за всем и все знающей старушке в окне первого этажа и шурша первыми осенними листьями побрел вдоль улицы к магазину с тканями, который находился на проспекте Ленина, в километре от подъезда, в котором вот уже пол века и живет Владимир. Проходя мимо соседнего дома увидел на лавочке дворника Ефима Николаевича, поздоровался:
-Доброго дня Николаич, листьев-то опять нападало, не следишь за порядком? -Дворник ничего не ответил, видимо был погружен в свои мысли. -Ну не хочешь здороваться, не надо, сиди дальше. Я к тебе зайду чуть попозжа, обновка для тебя есть. Только к Марковне схожу и сразу обратно.
Через окно припаркованной вдоль дороги машины было видно, сидели детишки, мальчик и две девочки, лет восьми-десяти, о чем-то тихонько болтали. Багажник авто был открыт, семья собиралась на дачу. Мать сидела спереди на пассажирском сидении, ждала когда с последними сумками спустится глава их большого и дружного семейства. Они часто на дачу ездят, наверное хорошее там место, тихое.
По дороге все таки не удержался, зашел в районный ЖЭУ чтоб написать очередную заявку на ремонт лифта. Дверь у коммунальщиков была открыта и пройдя по пыльному коридору Владимир дошёл до кабинета мастеров. Трижды постучал в старую деревянную дверь, открыл. Ремонтная бригада была здесь же, сидела на деревянных стульях вокруг поставленных друг на друга пластиковых ведрах, на вершине которых лежала открытая шахматная доска. Партия была в самом разгаре и тишина в помещении стояла звенящая. Пройдя мимо работников, Владимир смахнул с доски чёрного коня, походя по диагонали белым пластиковым слоном и не дожидаясь ругани проскользнул в кабинет начальника. Борис Степанович был тут же, развалился в большом кожаном кресле и смотрел в окно. На вошедшего Владимира он даже не обратил внимания. -«Конечно, где я, а где большое начальство» - подумал Владимир и взял со стола пустой бланк. Написав очередную заявку на ремонт лифта, положил её тут же, в папку с надписью: «на подпись», на десяток таких же, как близнецы, похожие друг на друга, бланки. Перед выходом все же сказал, так и не обернувшемуся начальству:
-Я, Борис Степанович, на неделе в столицу поеду. Там на вас управу точно найдут и быстро разберутся кто виноват в поломке лифта. Не думайте что так будет продолжаться бесконечно.
И вышел, плотно прикрыв за собой дверь. На минуту остановился возле продолжающейся на доске битвы, осмотрел поле и сделав чёрной пешкой «Шах» белому королю, покинул здание ЖЭУ.
Дойдя до покосившейся вывески «Ткани и фурнитура», находившийся на первом этаже трёхэтажного длинного дома, Владимир толкнул невесомую дверь и зашёл в полутёмное помещение. Хозяйка магазина, тучная полноватая женщина была здесь же, сидела за прилавком.
-Лидия Марковна, добрый день, мне кружева нужны, Вологодские или Кировские, не важно. Я посмотрю? – Владимир Анатольевич обошёл стенд с образцами и наклонившись принялся искать нужное в большом выдвижном ящике. Найдя искомое он поднял и показал Марковне последний моток. -Последний. Что говорите? Не будет больше привоза? Жаль конечно, я тогда у вас еще набор иголок для машинки возьму и катушку белых ниток раз пришел. Спасибо большое, сколько с меня? Рассчитавшись за покупку, Владимир Анатольевич сложил кружево и нитки в карман и направился к выходу. Вспомнил по дороге про батарейки и сухое молоко для детей, свернул за угол дома собираясь заскочить в продуктовый. Маленький минимаркет был и на другой стороне дороги, но там обычно не бывает батареек. «Как закончились ещё месяц назад, так и не везут совсем. Да и молоко сухое, вряд ли будет. Все больше пиво там, сигареты разные, но пиво я редко пью, не нравится как сейчас делают». Владимир дошёл до полустертой бело-желтой зебры и перешёл дорогу поглядывая по сторонам. Зашёл в большой магазин самообслуживания. Продуктовая тележка с одним заклинивающим колесом постоянно клонила вправо поскрипывая на поворотах. Владимир постоянно старался выбирать именно эту тележку, так как в других проблем было гораздо больше, то клинят оба колеса, то колесо вообще отсутствует, то слишком мятые. Жалобы руководству магазина не приносят результатов, видимо в силу отсутствия денег на новые. Проходя вдоль прилавков, Владимир складывал в тележку баночки с детским мясным пюре, внимательно вчитываясь в сроки годности, выбитые на порыжевшем донышке. Так же туда легли несколько банок тушеной говядины, с большой коровьей головой на красном боку. Сухое молоко осталось только в мятых упаковках, с темными влажными пятнами. Подошел к кассе за которой сидела женщина лет сорока с крашенными белым волосами. Корни у волос отросли, обнажив возле кожи темную полоску. Её тёмно-синий халат был небрежно наброшен на плечи и казалось что он вот-вот упадет. Снял с крючка возле кассы упаковку алкалиновых батареек, с весёлым розовым кроликом на картонке, выложил на ленту продукты, подождал пока посчитают, сложил обратно, оставив на лотке для денег крупную, мятую купюру. Выкатил тележку к столу для покупок, доставая из кармана ветровки, большую хозяйственную сумку с крепкими дугообразными ручками. Кивнул на посту охраннику который смотрел куда-то сквозь монитор отсутствующим уставшим взглядом. В соседнем здании находились «Хозтовары» с небольшим отделом игрушек. Владимир часто заходил сюда после продуктового, бродил между рядов с садовым инвентарем, спрашивал у уставшей продавщицы про шланги для полива и семена для рассады. На дачу он перестал ездить очень давно, уже и не вспомнить когда был последний раз. Автобусы туда не ходили изначально, а позже и пригородные поезда перестали. То ли поломка какая на пути, то ли маршрут этот убрали, правды так и не узнать, так что вопросы он задавал больше от скуки чем для дела. Особое удовольствие доставлял отдел с игрушками. Здесь, среди плюшевых медведей и пони, деревянных кубиков и больших пластиковых кукол Владимир чувствовал себя особенно воодушевленным. С трепетом и заботой он перебирал игрушки на полках, нажимал на всевозможные кнопки и слушал как из пластиковых и синтепоновых тел раздаются слова. Теплые, нежные, веселые. Слова, которых уже не услышать на улице, слова которые бывают только дома, там, где тебя всегда любят, ценят и ждут. Он тщательно выбирал игрушку для своих детей, для своих любимых девочек. В этот раз он взял большую куклу в яркой и красивой коробке. Сложил её в пакет и пошёл домой. Открыв входную дверь крикнул в глубину квартиры стандартное «Я дома» и прошёл в гостиную закрыв за собой дверь. Достал из кармана и кинул на стол кружева с нитками, поставил на стол коробку с куклой. Скинув ветровку на старое потертое кресло, отмотал от катушки кружево нужной длины, взялся за рукоять швейной машинки. Когда платье было готово принялся распаковывать куклу. Поднял маленькие пластиковые руки, через голову, предварительно расстегнув все пуговки и замочки, стянул пышное трикотажное платье. Канцелярский пластиковый нож, с желтой тонкой рукоятью, аккуратно распарывал заводской шов, отделяя рукава и замки, воротник и подол. Разложив все части платья на столе, Владимир мягким тканевым метром перемерил все детали, делая мелом пометки прямо на ткани. Записав все размеры, аккуратно завернул все это в пакет и сложил в полку. Все тем же острым канцелярским ножом, вытянул из пластикового живота электронную начинку, посмотрел в ярко-зеленые стеклянные глаза. Наклонами и нажатиями на перфорированную сердцевину прослушал фразы: «Мама», «Я хочу кушать», «Будем кушать кашу» и многие другие, среди которых была и его любимая «я люблю папу». Улыбнувшись чему-то своему Владимир встал и пошёл в комнату к детям.
Тишину квартиры нарушали только большие настенные часы, раскачивающимся маятником неспешно отмеряя секунды и напоминая о ходе времени регулярно появляющейся из домика шумной кукушкой. В пышном ярко-желтом платье, с белыми кружевами, за большим столом, сидела маленькая Вероничка. Смотря на свою новую семью красивыми ярко-зелеными глазами, она говорила что тоже любит кашу. Радостный и умиротворенный Владимир посмотрел в окно. На быстро темнеющей улице, под холодным осенним дождем, все так же, на лавочке, сидел Ефим Николаевич, держа костлявыми руками облезлую метлу. Всё так же в машине сидели дети, собираясь ехать на дачу, и бесконечно долго ожидая с последними сумками своего отца. Все так же играла свою не заканчивающуюся партию ремонтная бригада районного ЖЭУ. Пять долгих лет прошло с тех пор, как жизнь покинула этот город, забыв забрать с собой последнего жителя.
© sergei8550
Размещено через приложение ЯПлакалъ
yaplakal.com