Голод & Жажда. Экспериментальный литературный конкурс. Голосование

Уважаемые писатели, читатели и все любители букв!

Голосование в экспериментальном литературном конкурсе
Голод & Жажда объявляется открытым!

В этом конкурсе нет строгого жюри.
Тема об упразднении жюри поднималась конкурсантами не раз, вот и посмотрим, как это выглядит вживую.

Также здесь нет привычных опций опроса, прикреплённых вверху темы.

Конкурс проводится с целью опробовать новую систему голосования, а также обеспечить наглядность и прозрачность её результатов.





Каждый прочитавший рассказы и желающий отдать свои голоса, должен оставить в теме комментарий следующего содержания:
голосую за L, M, N (где L, M, N – номера или названия рассказов).

Голоса считаются действительными, спустя час после отправки комментария, когда истекает срок возможного редактирования.

В зачёт идёт только первый комментарий. Изменить ваше решение возможности не будет.

Во избежание накрутки, голоса пользователей с регистрацией менее шести недель учитываться не будут.


Информация для авторов:
Конкурс анонимный. Поэтому до окончания голосования раскрывать своё авторство строго запрещено.

В комментариях можно обсуждать присланные рассказы, конструктивно критиковать, жабить, шутить и смеяться. Но! В пределах разумного. Правил портала ЯП нарушать нельзя.

Подсчитать промежуточные и итоговые результаты может любой желающий, взяв информацию из темы.

ВАЖНО! - пока идёт обсуждение запрещается писать в теме, сколько на данный момент голосов набрал тот или иной рассказ. Кому это интересно, сам листает тему, сам считает и …. молчит до окончания конкурса.

Также запрещается играть в угадайку (предполагать авторство того или иного рассказа).


Голосование продлится две недели.
с 06.03.2018 до 23.59 московского времени 20.03.2018.

По окончании голосования будут подведены итоги, проверить которые сможет любой желающий.

Напоминаем, что конкурс задумывался как экспериментальный, с целью опробовать новую систему голосования и обеспечить наглядность и прозрачность результатов.

Тема с итогами, в которой будут раскрыты имена авторов, будет опубликована 21.03.2018 года в 16.00 по московскому времени.


Призы и награды:

Приз от Rumer,а - за понравившийся рассказ.
Книга "Корисс-Марс-Земля" - бумажный сборник, в который вошли произведения трёх авторов ЯПа.

Приз от Юрия Климонова (PoKeMoN)
Победитель конкурса получит 5 изданных книг с подписью автора.

Это сообщение отредактировал Adalinda - 6.03.2018 - 16:05

1. Интервью


Прочитав задание на этот конкурс, я немного задумался и решил провести экспресс-интервью среди своих друзей в одной из социальных сетей. Скажу прямо: большинство меня просто не поняли. Ещё больше — сделали вид, что не поняли. Но кое-что, с позволения моих собеседников, при условии соблюдения анонимности, я вам всё-таки расскажу.

- Курить я начал в 17 лет. Помню, как удивлялись мои школьные знакомые — «Ты ж раньше не курил!» Однажды мне это надоело и я сказал очередному удивлённому: «А ещё раньше я в штаны ссал, удивительно, правда?» А вот спустя 22 года я курить бросил — сразу и напрочь. Просто увидел, как мой 2-х летний сын пихает себе в рот поднятый с асфальта окурок. Помню, подумал тогда — «Если ты и научишься этому, то не от меня». Тяжко было, что скрывать. Конфеты жрал, как не в себя, зубочистки грыз… Но бросил. И потом ещё несколько лет во сне видел странные вещи. Будто стою с большим таким, как для картошки, джутовым мешком, полным табака. И до того мне курить хочется, что отрываю от газеты здоровый лоскут, сворачиваю немаленькую такую самокрутку и тут понимаю, что огня-то у меня нет, я ж некурящий! И от мешка отойти не могу, я же на улице, вроде как продаю этот табак. Спрашиваю огоньку у прохожих, но мне или не отвечают, или говорят, что нету. И тогда, в полном отчаянье, я начинаю есть табак. Беру жменьками из мешка, пихаю в рот и ем!
А иногда у меня были во сне спички. Но не было бумаги. И я сжимал в кулаке тот табак и прижимал руку одной стороной ко рту, а со второй стороны подносил огонь и пытался прикурить… Вот такой вот никотиновый голод!

- Попала я в больницу. Двустороннее воспаление лёгких, жуткое дело. Лежала долго. И ни книжки электронной, ни планшета, хоть плачь. Но время идёт, медики стараются — полегчало мне, начала вставать, выходить из палаты. И обнаружила в холле стопку стареньких, потрёпанных книг. Японский городовой! С каким упоением я читала эти старые, советского выпуска, книги! Про пионеров-героев, про колхозный быт, про героев соц. труда. Информационный голод был настолько велик, что даже вот такое неприхотливое чтиво шло в запой.

- Что сказать? Ну, без предисловий. Позвала меня старая знакомая, новой квартирой похвастаться. Ну как — знакомая… Когда-то мы с ней встречались. Давно, на самом деле. Но она совсем даже и не старая — на пять лет меня моложе. Вот-от… Квартира хорошая, тут что есть, то есть: новый дом-высотка, предпоследний этаж, комната большая, кухня просторная. Санузел не тесный, в прихожке можно диван поставить. Ремонт хорошо сделан, даже уже и интерьер какой-никакой… Словом, сидим, пьём чай, торт там, всё такое. Ну и треплемся — не виделись давно всё-таки. А я то за руку её возьму, то приобниму. Она напрягается, хмурится. Потом говорит:
- Чего ты меня всё ощупываешь-то?
- Так как сказать? Соскучился я по вот такому общению. Дома-то только кошка, а на работе — одни мужики. Вот… тактильное голодание, наверно. Острая нехватка в поглаживании женщины! Ты уж не сердись, потерпи уж…
Посмеялись. И она перестала дёргаться. Ну шлёпнул по заднице — улыбнулась. Погладил по ноге — нормально, не подпрыгнула. Кончилось всё на диване, само собой. Только это даже не секс был. Это какое-то утоление тактильного голода двух одиноких людей произошло.

- У нас на работе часто командировки. И мне приходится ездить в самые разнообразные ебеня. А по контракту, если попадёшься с выпивкой — пиши пропало и ищи новую работу. А командировки иногда и по нескольку месяцев бывают, вот прикинь. Мало того, что находишься у чёрта на куличках, бытовые условия спартанские, жрачка столовская и не самая доброкачественная, так ещё и пасут постоянно. А после всего этого ещё и перелёт, пока от аэропорта доберёшься, а там и на работу уже снова. Я не то чтоб прям алкаш, но иногда надо и выпить, с такой-то работёнкой! И вот однажды бог услыхал мои молитвы и сделал нелётную погоду. Забрали у меня билет на самолёт и дали купейный, на поезд. А до дома добираться четверо суток! Зашёл я в магазин перед отъездом, накупил в дорогу продуктов, мандаринов, кофе и прочей человеческой еды. И три литровые бутылки белого сухого портвейна. Дорогой, зараза, как крыло от «Боинга»! Но водку в поезде квасить — это как бы удел вахтовиков, а я немного другой категории сотрудник. Устроился я в купе, постель застелил, с попутчиками познакомился. Компания мне досталась не самая подходящая — семейная пара пенсионного возраста, причём дед у бабки в полном подчинении. Хорошая получилась поездка! Проснусь, схожу в туалет, перекурю. В купе из бутылки напьюсь досыта и снова на боковую. И так — трое суток. И не сказать, что я сильно прям напивался, но и трезвым не был ни минуты. А ты мне тут про голод… Жажда — вот что самое жуткое на свете!

И от себя напоследок.

Позвонил недавно мне друг. Договорились с ним обсудить одно нетелефонное дело. Он подъехал ко мне на работу и мы решили, что в машине сидеть не самое удачное решение, а на работу ко мне постороннего человека не впустят.
- А поедем-ка мы, друг мой, в кофейню. Туда недавно наша общая знакомая устроилась. Думается мне — поговорить там будет удобно, и вообще мы с тобой что-то давно не виделись. Дела делами, а дружба — дружбой.
- Годится! Я двумя руками ЗА. Показывай дорогу!
И вот едем мы в кофейню, а я даже и не знаю — работает она в это время или нет. И какая смена там сегодня — тоже не знаю. Доехали. Работает кофейня! А через стеклянную дверь видим нашу общую знакомую… Красота!
Заказали кофе, пироженки. Обсудили своё нетелефонное дело и пришли к полному соглашению. Взяли кальян и ещё кофе. И такая у нас пошла задушевная беседа! И знакомая-то наша как рада была нашему приходу — тоже ведь сто лет с нами не виделась. Посетителей в это время было уже немного и она подходила к нашему столику, мы разговаривали, делились новостями, обсуждали планы на ближайшее будущее…
Но всё имеет свой предел. В кофейне вышло время работы. Мы с другом вышли на улицу, дождались пока знакомая закроет заведение. Потом отвезли её домой, в один из удалённых микрорайонов. Потом друг отвёз домой меня. И, сидя в машине и куря, мы пришли к полному согласию ещё раз: а хорошо посидели. И надо бы нам ещё неоднократно повторить такой забег в кофейню. Только подгадывать в нужную смену!
Вот такое утоление душевного голода получилось. И хоть спать я лёг едва ли не в час ночи, а ещё долго лежал и улыбался. Потому что просто хо-ро-шо!

Это сообщение отредактировал Adalinda - 6.03.2018 - 15:37

2. Спас на крови


Мы гуляли всю ночь. За моей спиной гитара, в руках прекрасная полногрудая Маша, мы прошли весь город, весь центр, начав гулять с вечера, с джаз-бара на Литейном. Оттуда мы вышли около часа ночи, и пошли в сторону Чернышевской, к Кузьме. Забрали с собой Сережу, взяли выпить, пару грамм гашиша, и отправились встречать рассвет на брегах Невы.

А сейчас мне уже довольно дурно, я много выкурил и выпил, я соображаю все хуже. К тому же Маша ведет себя как потаскуха. Она нашла ночную стоянку речных трамвайчиков и такую же, как мы, гулящую компанию. Отличный повод бросить меня и начать вешаться на помощника капитана.

Я ревную и злюсь. Обычно я не злой, но сейчас мне очень хочется взять гитару и разбить голову этому помощнику. Ну, или хотя бы разбить гитару об асфальт и уйти от них. Мне кажется, что меня никто не замечает и нарочно подзадоривают. Белые ночи.

Но больше меня все-таки мутит. Сережа каким-то сверхъестественным чутьем понял, что сейчас я начну буянить, он отводит меня в сторону и ведет, ведет улицами и дворами по старому городу. Вот дом, где Раскольников убил старушку, смешная история от Федора Михайловича.

Уже близится утро, мне стало легче. Гашиш отпустил мой разум и я больше не испытываю никаких иллюзий. Гашиш имеет мерзкое свойство. Наркоманы со стажем называют его «изменой», а наркологи «психозом навязчивых состояний». Тебе начинает что-то казаться, или нападает эмоция, которую обычно ты бы никогда не испытал, или не испытал бы так сильно. Он как глюманат натрия для Доширака – усиливает. Только не вкус, а чувства, предчувствия, опасения и фобии, делая из мухи слона в прямом смысле.

**

Зашли в круглосуточный продуктовый магазин, в подвальчике. Я хотел пива, но Сережа купил минералки, и несколько времени мы стоим там, у входа в этот магазин. Курим, пьем минералку и попускаемся. На самом деле, если бы не он, я бы, наверное, сейчас сидел в каталажке. За драку, в лучшем случае.

Сам не пойму, что со мной было. Обычно я не то, что не агрессивный – я даже наоборот, тихий и спокойный. Но здесь чувство обиды на женщину, которая отвернулась и заигрывает с другим, чувство обиженного собственника чужого тела, ревность, если угодно, смешались с водкой и гашишем и могли привести к трагедии. К сломанным жизням и костям. Даже не думаю, что счет был бы в мою пользу. Скорее всего, нет.

Мы возвращаемся к причалу, там все осталось на свои местах. Правда, люди уже начинают засыпать. Они, также как и мы гуляли всю ночь. Маша, как ни в чем не бывало, идет мне на встречу и даже не знает о том, что мне показалось, несколько часов назад, и что я мог сделать. Она удивляется и спрашивает, где мы были. Отвечаем спутанно и быстро гасим разговор. Прощаемся с компанией капитанов и помощников и идем к Спасу на Крови.

**

Утро. Я бы сказал рассвет, но в белые ночи он незаметен. Времени около пяти часов. Я прощаюсь с Машей и Сережей. Он внимательно смотрит на меня, уточняет, дойду ли я сам до дома. Конечно, дойду. Не в первый раз.

По дороге домой, я вернулся в тот подвальчик и взял себе пива. Вышел, покурил, выпил его, и пошел к Дворцовому мосту. Впереди еще целый день, он только рождается. На улицах, на светлых улицах никого, я иду домой, и солнце освещает мне путь.

Наверное, не стоило столько пить и курить. Наверное. Но я не думаю об этом. Я не думаю ни о чем. Я просто иду, за спиной болтается гитара, а все, что случилось ночью, стало уже частью истории, и не может причинить мне вреда. Останется только легкое воспоминание о том, как я чуть не потерял свою жизнь по глупости.

А город медленно просыпается ото сна, полный сил и желания нового дня. Сегодня кто-то влюбится, а кто-то разведется. Кто-то появится на этот свет, а кто-то покинет его, отправляясь в страну вечной охоты. И вся эта карусель продолжается тысячи лет, движимая неупиваемой жаждой и ненасытным голодом все новых и новых людей.

Это сообщение отредактировал Adalinda - 6.03.2018 - 16:06

3. Рай


Пейзаж был шикарный: изумрудно-зеленая травка блестела в лучах ласкового солнышка, великолепные деревья и пальмы умиротворяюще шелестели листвой, живописные поляны обрамлялись густыми кустарниками, всюду цвели экзотические, невиданной красоты цветы, между которыми порхали восхитительно разноцветные бабочки, а выглядывающие из листвы деревьев птички насвистывали нежнейшие мелодии.
По тропинке робко, путаясь ногами в своей белой хламиде до земли, брел какой-то мужчина. Вертя головой с отвисшей челюстью, он ошарашенно разглядывал всё вокруг.
- Добро пожаловать, о, человек! – раздался громовой голос с неба.
- Ой! - мужчина испуганно вздрогнул, присел и задрал голову. С неба к нему медленно опускалось существо неопределенного пола в белоснежной тунике. Длинные каштановые локоны существа развевались в восходящих потоках воздуха.
- Слышь, братан, куда это я попал? – дядя решил, что перед ним все-таки мужчина, ориентируясь на низкий тембр его голоса.
- Ты в загробном мире, сынок. – сообщило существо, опустившись на землю – С прискорбием должен сообщить тебе, что пять минут назад тебя застрелили или, как говорят на вашем жаргоне, «замочили во время разборки».
- Офигеть! А ты… а Вы… - сам господь Бог, да?!
- О, нет. Я просто старший здесь, – существо широким взмахом руки обвело окружающую местность - приглядываю здесь за всем. Зови меня просто Босс.
- Так это что, рай?! А вы, Босс, – ангел?! Где же ваши крылья?
- Крылья уже не актуальны. Мы раньше их носили для понтов, но практической пользы от них никакой. На самом деле мы летаем, нейтрализуя гравитационное поле силой мысли. И ты прав, человек, это действительно рай.
- Не может быть! – удивленно восхитился свежепреставленный – Как же я тут очутился? Я ведь вообще-то многовато грешил.
Босс ловким движением руки выловил прямо из воздуха увесистый гроссбух и стал его листать:
- Так… ага, вот… Табуреткин Вольдемар Харитонович, правильно?
- Да, это я.
- Вот видишь – ты в списке. А кто из людей без греха? Ты же при жизни никого не истязал, не мучил?
- Ну… вообще-то… иногда только…
- Но не убивал?
- Э-э-э… как бы… частично… невзначай…
- Ну, хотя бы, детей ты не насиловал?!
- Вот чего не было, того не было! – облегченно выдохнул Вольдемар – Нафиг мне эти дети сдались?!
- Ты знаешь, Вова, - доверительно заговорил ангел, дружески приобняв покойника – наш Господь Бог – редкостный добряк! Его хлебом не корми, дай только какого-нибудь грешника простить, даже - такого бандита, как ты. Так что можешь спокойно наслаждаться раем вместе с другими такими же праведниками.
- Аллилуйа-я-я!!! – радостно заорала душа Табуреткина и гигантским скачками помчалась навстречу своему счастью.



Вова блаженствовал, лежа на травке под сенью райских кущ. На лице его застыло благостно-восторженное выражение. Другие души поодиночке, парами или небольшими группами тоже нежились под сенью кущ, славили Господа или пели в Его честь псалмы.
- Слава Богу!!! – воскликнула проходящая мимо Табуреткина душа.
- Воистину слава!!! – откликнулся Вольдемар.
- Как Он велик!!! Как могуществен и добр!!! Он создал всех нас и весь мир всего за семь дней!!!
- Даже за шесть!!! – поправил душу Вова – А на седьмой день Господь немножко умаялся и решил отдохнуть.
- Верно!!! – восхитилась душа – Как же я люблю Бога!!! Я его верный раб!!!
- Я тоже!!! Давай споём в Его честь псалом?
- Конечно!!!
Они обнялись и запели:
- Да славит Господа душа!
И воспевая и ликуя,
Ему хвалу воздать спешат
Уста, воскликнув: "Аллилуйя!" – по лицам вокалистов текли слезы счастья и восторга.



- Слава всемогущему и милосердному Господу Богу!!! – воскликнула какая-то экзальтированная душа.
- Да! Да! Слава Ему!!! – подхватили другие, в том числе и душа Вольдемара.
- Бог создал всё сущее, в том числе и этот прекрасный рай! А ведь мог бы этого и не делать! – сообщил Табуреткин своему соседу.
- Совершенно верно! Спасибо за это Господу! Мы будем славить его вечно! – согласилась соседняя душа, переворачиваясь с живота на спину.
Они замолчали, не зная о чем ещё говорить.
- Да-а… вот… - задумчиво протянула душа Вовы и внезапно спросила – А ты кем была при жизни, мужчиной или женщиной?
- Не помню… - растерялась собеседница – Я только смутно припоминаю, что мы при жизни зачем-то пихали внутрь своих тел какие-то вещества и жидкости, и это называлось «еда»…
- Ага. Кажется вкусно было… А ещё мужчины и женщины занимались друг с другом чем-то глупым, но, кажется, приятным… Ты не помнишь, что означает слово «оргазм»?
- Понятия не имею.



- Босс, последние несколько миллионов лет меня терзали смутные сомнения, - заявил Табуреткин, рассеянно разглядывая группку валяющихся на траве душ с одинаковыми благостно-восторженными выражениями лиц – а сейчас я пришел к твердому убеждению, что мы находимся не в раю, а в аду.
- Почему ты так решил? – Босс пытливо взглянул Вольдемару в глаза.
- Да потому, что здесь скука смертная! Чудовищная, космическая тоска и каждый день один и тот же маразм! Я бы давно уже повесился, если бы у меня было материальное тело! Рай не может быть таким беспросветно тоскливым!
- Ха-ха-ха! Браво, Вова! – Босс рассмеялся сатанинским смехом и захлопал в ладоши. Его белая туника внезапно стала черной, на голове выросли аккуратные рожки, черты лица хищно заострились, на подбородке выросла небольшая бородка клином, а глаза стали желтыми и опасными как у тигра – Всего сто миллиардов лет тебе понадобилось, чтобы понять очевидное! Конечно-же вы все в аду! А рай… он совсем другой. В раю происходит вечное движение. В раю души постоянно самосовершенствуются, реализуя свою жажду деятельности, жажду познаний, жажду творчества и жажду наслаждений. Они в полной мере обладают свободой воли, поэтому и сам рай они меняют, улучшают, и каждый день там не похож на другие, и каждый день происходят захватывающе-интересные события!
- Но почему вы мне сразу не сказали, что я в аду?! – возмутился Вова.
- А как ты хотел?! Это часть твоего наказания за грехи.
- Босс, скажите… - смущенно замямлил Табуреткин – а можно мне… как-нибудь попасть туда… в рай?
- Во! – Босс скомбинировал увесистый кукиш и сунул его Вове прямо в нос – Не надо было пакостить и злодействовать при жизни. Нет, я-то как раз твоё поведение полностью одобряю, но я, как ты уже понял, сам Дьявол, Вельзевул, Повелитель Зла. А вот Бог на это смотрит иначе… Но хватит досужей болтовни, тебе пора твою любимую песенку спеть. Запе-вай!
- Да славит Господа душа!
И воспевая и ликуя,
Ему хвалу воздать спеша-ат… - тоскливо затянул дребезжащим голосом Вольдемар.

4. Каждому своё


В рубке царила напряжённая атмосфера. Только Корос был в приподнятом настроении. В таких ситуациях он всегда доставал не весть, как и где упрятанную бутылку виски. Этот раз исключением не оказался. Он небрежно наплескал выпивки всем присутствующим и, со свойственным ему высокомерием, объявил:
- С победой, господа колонисты!

Сечев и Ланау удивлённо переглянулись, но с удовольствием употребили спиртное.
Астробиолог отставил свой стакан и недовольно обратился Коросу:
- Что празднуем?

Тот ответил насмешливым взглядом и тут же плеснул по новой.
- Сечев, вы издеваетесь? - нарочито дерзко спросил он, - Селеуз наш!
Эта планета сдалась без боя. Как космический колонист со стажем, я могу записать её в список личных достижений, как первую, покорённую без крови!
- Вы не колонист, - вяло возразил командир Ланау, - вы банальный космический барыга.

Корос пренебрёг этим замечанием.
- Как бы то ни было, мы получили одобрение самого Сарннаангуута! А это как-никак их вождь! Не будет крови, не будет войны! Они приняли наши условия и рады этому! Залежи стерциума и боларийя, которые распирают эту планету изнутри, нам просто подарили! Разве это не праздник?!

- Не праздник. - Толи, передразнивая, толи в задумчивости ответил Ланау. - Я бы на вашем месте не спешил радоваться. Мне эти планетяне пока ещё непонятны.

- Командир, вы зануда! - наливая очередную порцию выпивки, окрысился Корос. - Переговоры вёл я лично! - он горделиво ткнул себя в грудь кулаком. – Эти аборигены просто дикие и тупые. Они примитивнее индейцев! Наивные простаки, живущие глупыми идеалами!

- Простаки? - перебил его Ланау. Они… - в этот момент его пронзила дикая головная боль. Будто кто-то загнал здоровенную шпильку от подбородка до макушки. Командир ухватился руками за голову и тихо завыл.

Сечев уже привык к этим припадкам, поэтому никак не отреагировал. Он потупил взгляд и тихо спросил:
- Корос, вам ли не знать, что во всей изученной нами части вселенной, нет ни одной расы, которая проявила себя настолько альтруистически?
- Ах-ха-ха!!! - рассмеялся тот в ответ, - почему вы называете их альтруистами? Они затребовали плату, просто она дичайше ничтожна! И мы это можем легко себе позволить.

Головная боль отпустила Ланау и он вернулся к беседе.
- Вы замечали, что они не такие? - очень тихо спросил он. - Эти их… Я даже не знаю, как сказать.
- Рыла? – снова захохотал основательно подбодренный выпивкой коммерсант.
- Да в том-то и дело, что не рыла, - ответил командир. - Их лица и телосложение очень похожи на наши, но одновременно и нет. И ещё они постоянно "плывут".

- Отличное определение! - поддержал биолог. – Именно «плывут». Я не могу сфокусировать взгляд и сосредоточиться, глядя на них. Я знаю, как они выглядят, но не могу вспомнить, ни их внешность, ни жилища. Эти подробности словно ускользают из разума.

- После пятой выпитой у меня плывут перед глазами голые бабы, которых я буду трахать, вернувшись на Землю миллиардером! - развязно ответил Корос.
- А разве, будучи миллионером, вам их недостаёт? - язвительно заметил Сечев. - Зачем вам деньги, если у вас и так всё есть? Сидели бы на Земле и трахали своих тёлок. Зачем вам понадобилась эта экспедиция?

Корос задумчиво уставился на стакан.
- Жажда! Тебе известно, что такое жажда? Когда не можешь… Когда сушит… А-ах! - махнул он рукой. – Вам этого никогда не понять! Вы черви! Сидите тут… Ты! - он ткнул пальцем в сторону Ланау, - за своими пультами, а ты! – Корос развернулся к Сечеву, - за своими колбами! Как есть черви! Это такие, как я движут прогресс! Жадные, ненасытные, безумные! - он довольно улыбнулся и замолчал.

- Всё. Будет. Плохо. – Монотонно пробубнил Сечев, глядя на коллег остекленевшим взглядом. - Всё не так. Они не те… Они не то… Я не могу… - теперь и он схватился за голову в приступе спазма.

- Я понял!!! - вскрикнул Ланау, - у них… Они… Их… Погодите, мои мысли путаются. Одежды, инструменты, знаки отличия… Нет!!! – снова заорал он. - Они полностью похожи на нас. Одежда, дома, улицы…

- Тебе нужно меньше пить! - угрюмо буркнул Корос. - Так и из проекта вылететь недолго.
- Что они попросили взамен? – с усилием преодолевая боль, спросил Сечев.
- Сущую ерунду! - фривольно бросил коммерсант. – Они хотят, чтобы мы построили им пару ферм для скота. Правда, размеры впечатляют. Таких здоровенных я не видел даже на Земле. - Корос на секунду задумался. – Но они любят мясо, а как вы, умники, уже поняли, с технологиями у них беда, – съехидничал он.

Ланау упёр затуманенный взгляд в Короса.
- Вот оно! В том-то всё и дело! У них нет технологий, но есть одежда, жилища и инструменты, созданные с помощью технологий! Как такое возможно?! Как они это… - командир вновь взвыл от боли.

- Как бы там ни было, - уверенно произнёс Корос, - договор заключён. Этой компанией руковожу я, и окончательные решения принимаю тоже я! Завтра начинаем строительство. Дайте запрос на Землю. Нам нужны материалы и женщины.

При слове «женщины» Сечев подскочил как ужаленный.
– Зачем?! – в негодовании выпалил он. – Зачем им понадобились наши женщины?

Корос вылил в свой стакан остатки виски и недоумённо пожал плечами.
- Это их второе и последнее условие. Видно с бабами у них совсем плохо. Ты заметил, что у них их почти нет? – Неуверенно ответил он. – К чёрту дальнейшие прения! Мы начинаем осваивать Селеуз! Хорошенько выспитесь, друзья. Уважаемый вождь пригласил весь руководительский состав экспедиции на торжественный приём в честь начала нашего сотрудничества.

***

Сарннаангуута довольно осмотрел собравшихся.

- Кооста! («Клан» - звучало бы это слово на земном языке).
Пришельцы согласились на наши условия. Добиться этого было несложно, ведь большинство из них легко поддаётся контролю. Основная проблема – те немногие, чей мозг продолжает сопротивляться. Генерировать в сознании привычные для них образы крайне затруднительно. Они скоро обо всём догадаются. Этого допустить нельзя. Нужно как можно быстрее их ликвидировать. В живых должны остаться только внушаемые. Но не стоит возвышать меня! – заслышав со всех сторон одобрительный скрежет, сказал он. – Это ещё не победа.

Речь вождя прервал мудрый Соохууаррр.
- Это самая славная из побед за всё время существования Селеуза. Мы успешно противостояли многим расам, пытавшимся захватить наш дом. Но впервые за всю историю нам встретились пришельцы со столь примитивным мозгом. Не придётся вести с ними убийственную войну. Будущая еда сама построит фермы для собственного разведения. - Более того, они согласны привезти сюда своих самок. «Плодитесь и размножайтесь». Кажется, так звучит один из их постулатов. А у нас больше не будет недостатка в корме.

Верховное сообщество Селеуза радостно взвыло, яростно заскрежетало жвалами и затарахтело чешуйками хвостов.

Это сообщение отредактировал Adalinda - 6.03.2018 - 15:45

5. Птицы





- Не надо! Пожалуйста, не надо!
Глухая возня за стеной, звуки тяжелых шлепков, приглушенное рычание. Словно ворчит собака. Снова удар, потом крик.
- Заткнись!

Я падаю с постели и ударяюсь лбом о ребро прикроватного столика. Чувствую, что рассечена кожа на лбу, по брови ползет струйка крови. В комнате темно, но по стенам полоснул луч света, а потом послышался шум множества крыльев. Птицы словно горохом посыпались на подоконник, толкаясь между собой и спихивая друг друга вниз. Я полежал некоторое время, вслушиваясь в возню за окном. Прошлое медленно растворялось в воздухе.

Шлепаю по коридору на кухню, ориентируясь по сиянию ночников на стенах. Я не люблю полной темноты.
Достаю из шкафчика коробочку с таблетками, торопливо глотаю белый диск. Это просто сон.
Пожалуй, надо поработать, все равно не уснуть. Я приоткрыл створку окна, впуская в дом влажный ночной воздух. На подоконнике лежат серые, черные, рыжие перья.

Он не был плохим отцом. Он учил меня кататься на велосипеде и ловить рыбу. Он радовался моим успехам в школе. Он построил качели и песочницу во дворе для сестры. Он любил мою мать. Пока в нем не поселились Эти.
В каждом человеке существует пустоты. Окна, через которые в тело проникают голодные сущности, чтобы заполнить дыры. Когда человек переполнен жизнью, когда в нем живет любовь, радость, увлечения и ожидание будущего – окна закрыты. Но стоит хоть чуть-чуть поддаться голодной пустоте – она вползет в тебя, чтобы сделать другим.

В отца залез алкоголь. Сначала он просто пытался расслабиться после работы. Потом не мог заснуть без бутылки. А потом в ослабленный мозг полезли Эти, превращая его в монстра.
Мама запудривала синяки и порезы, надевала кофты и платья с глухим воротом. Она терпела, чтобы отец не трогал меня и сестру.
Соседи? Они все видели и молчали. Чужая семья – потемки. Терпит - значит, любит. К тому же, мы были всегда чисто одеты и накормлены, ходили в школу, никому не жаловались.

Я увидел Этих как-то поздно вечером, когда он заснул в кресле. В пепельнице на журнальном столике тлела начатая сигарета, струйки дыма сплетались в тусклом свете лампы. Я подошел поближе, чтобы потушить окурок и взглянул на отца.
Его лоб накрывала склизкая копошащаяся масса. Словно на лицо кто-то вывалил тарелку живых червей. Они закрывали глаза, уши, высовывались из ноздрей и рта.
Чуть ниже шевелилось мохнатое серое кольцо, обвивающее шею.
Я схватил полотенце со столика и протянул руку, чтобы стряхнуть этот червивый холодец, но отшатнулся – кольцо стремительно распрямилось, выпростав голову, состоящую из огромной пасти. Зверь шипел, бледнея и растворяясь на глазах.

- Какого хрена тебе надо?
Отец проснулся и внезапно ударил меня кулаком в грудь, так, что я отлетел в угол комнаты, ударившись затылком о шкаф.
Я лежал на спине, безуспешно пытаясь вздохнуть и больше всего боялся, что отец сейчас подойдет и стряхнет червей прямо в мой открытый рот. Он медленно надвигался, сжимая в руке массивную хрустальную пепельницу, из которой на пол летели пепел и огрызки вонючих сигарет.
Я инстинктивно поднял руки, чтобы защититься от удара.
- Папа, что… - я не успел закончить фразу, отец ударил меня носком ботинка по ребрам, ломая и сминая их. Потом он наступил на руку, раздробив мне запястье.
В глазах побелело, а окружающий мир с огромной скоростью куда-то понесся, раздвигая стены и заглушая звуки.

Там, в этой яркой белизне, ко мне слетались птицы. Стаи серых, рыжих, пятнистых птиц, хлопающих крыльями и закрывающих слепящее глаза солнце, выглянувшее неизвестно откуда.
Они садились мне на голову и на грудь, окружили меня пушистым плотным коконом, отгоняя боль.
Я закрыл глаза. Смешные. Щекочут мне щеки и уши, лохматят волосы.
- Я убью тебя, когда вырасту, - пробормотал я, проваливаясь в небытие. – Я убью тебя, сука.
Птицы разом взметнулись в воздух, а потом я услышал, как завопил отец.


Я был в беспамятстве, когда приехал врач. Три сломанных ребра, запястье, два пальца на левой руке, черепно-мозговая травма, вывихнутая челюсть. Кажется, отец ударил меня по лицу пепельницей.
Мать и сестра пришли ко мне в больницу на следующий день, когда я пришел в сознание.
- Мама, как ты? – хотел спросить я, но не мог из-за наложенной на челюсть повязки.
- Все хорошо, - мама заметила мои усилия. – Ты поправишься.
Маленькая Олька вертелась на стуле и подпрыгивала.
- Макс, тебе больно? – белые бровки хмурились, она изо всех сил старалась не заплакать.
Я взял ее крохотную лапку в руку и осторожно сжал, чтобы мелкая успокоилась. Мне хотелось спросить, что с отцом. И было тревожно, что он может сделать с ними в мое отсутствие.
Как оказалось, отец уже не мог причинить никому боли. Он не дожил до приезда полиции.
На следующую ночь мне приснился сон. Отец улыбался, распростертый на белой мраморной плите. Его тело от подбородка до пяток покрывала слизистая масса, которую я увидел той ночью.
Он увидел меня, и его глаза заполнил ужас. Черви зашевелились, приходя в движение. Они начали жрать его, погружаясь все глубже и глубже, раскрывая грудную клетку, как нож – масло. Вот появилось бьющееся сердце, легкие, прочие внутренности…
Я вызываю птиц легко, только подумав о них. Крылатое облако накрывает плиту, склевывая червяков с кровавой скатерти на мраморе. Отец еще жив, он страшно кричит, как поверженный бог, и корчится, но птицы безжалостны. Они взлетают, только сожрав слизняков подчистую.
Но отец уже не шевелится. Он превратился в гору мясных ошметков.

Похороны прошли без меня. На них были представители полиции, мать с сестрой и двоюродная сестра отца. Официальной причиной смерти был инфаркт.


- Привет, Макс!
Голос сестры в телефонной трубке наигранно бодр, но меня не обмануть.
- С тобой все в порядке?
- Я сломала руку. Ты можешь забрать Мотю из школы?
- Олька?
- Ээ… Упала на лестнице.
Она лжет, и мы оба знаем это.
- Конечно, заберу. А где Олег?
- Он утром улетел в командировку.
В командировку. Понятно.
Отца мучил зверь – алкоголь. У мужа сестры чудовища были куда голоднее.

Я редко бывал у них в гостях. Год назад сестра отмечала свое тридцатилетие и приглашала меня среди прочих гостей.
Олег напоминал мне отца. Тот же рост, широкие плечи, улыбка, оставляющая холодным взгляд серых глаз. Думаю, что сестра инстинктивно выбрала его за это сходство.
- Максим! – он пожал мне руку и подмигнул. – Ты один? Без девушки?
- Один, - пожал я плечами.
Мне действительно сложно было влюбиться. Птицы показывали всё в истинном свете.

На плечах Олега цвел целый огород голодных ртов: похоть, алчность, злоба, гордыня, властолюбие.
Похоть – двухголовая рептилия с утрированными половыми признаками, алчность – черная жаба, покрытая алыми бородавками, злоба – серая крыса с пастями по всему телу.
Возможно, мой мозг визуализировал чужие пороки именно в виде животных. А на самом деле это были ментальные облака, которые я видел ясно и отчетливо.
На день рождения сестры Олег умудрился пригласить свою любовницу – эффектную брюнетку в умопомрачительном платье, на которую пялились все присутствующие мужчины.

- Ты не хочешь развестись с ним? – спросил я у сестры, когда мы вышли подышать свежим воздухом на веранде.
- Он не даст мне развод, - равнодушно сказала Ольга. – Сказал, что я не увижу никогда сына. Ты же понимаешь, с его связями.
- Ты можешь переехать ко мне. Дом стоит пустой.
- Чтобы ты никогда не женился? – Ольга попыталась привычно перевести стрелки.
- Когда я найду ту, которая понравится моим… - я запнулся.
- Твоим тараканам? – поддразнила она меня.
- Да, им самым, - я улыбнулся.


Матвей сидел со скучающим видом на скамейке у школы, разглядывая завитушки чугунной ограды.
- Привет, - я помахал ему рукой. – Сегодня тебя забираю я. Как насчет прокатиться?
- Круто! – пацан расцвел на глазах. – Макс, а за что тебя любят птицы?
Я опешил.
- В смысле?
- Ну, возле тебя всегда вертится стайка. И ты приносишь перья на плечах. Я даже собирал дома перышки, но потом они куда-то пропали. Наверно, мама выкинула.
Я почесал в затылке. Ишь, ты. Глазастый.
- Прикормил, понимаешь ли.
- А мне можно приручить таких? – простодушно спросил Мотя.
- Вырастешь – увидим.
Мы с племянником пообедали в пельменной, потом зашли в досуговый центр, где нас и обнаружила Ольга, развлекающихся в боулинге.
Мне почему-то показалось, что я вижу маму. Бледное лицо, высокий глухой ворот свитера, потухший взгляд. Рука была подвешена на гибком лангете.
- Ты знаешь, что семейное насилие редко заканчивается хорошо? – спросил я сестру.
Матвей переводил взгляд с меня на нее, нахмурившись. В десять лет я уже знал, почему кричит мама в спальне наверху.
Ольга молчала, комкая в здоровой руке платок.
- Он покалечит тебя. Или Мотьку.
- Он его и пальцем не тронул, - прошептала сестра.
- То есть, когда он увидит, что папа бьет маму, это будет необходимым для него зрелищем?
- Хорошо. Мы уйдем, - кивнула она, соглашаясь.
- Я помогу тебе собрать вещи, пока Олег в отъезде.
- Мы сами.
- Бери минимум. Только необходимое, - наставлял я. – Машину оставь. Она не нужна. Позвонишь в семь, я заберу тебя. Договорились?
Ольга снова кивнула.
Я наклонился к Матвею.
- Проследи там, чтобы мама ничего не забыла.
Мне надо было отвезти ее за вещами и сразу забрать. Зря понадеялся на эту мнимую «командировку».

В семь часов Ольга не позвонила. Я набрал ее номер пару раз и бросился к машине. Лишь бы он просто запер их в доме, лишь бы ничего не случилось, твердил я себе.
Птицы шумели в голове, стремясь вырваться на свободу, но я сдерживал их усилием воли.

- Что, сынок, не удается избавиться от меня? – голос отца был насмешливым и скрипучим.
Я глянул в зеркало заднего вида. Он сидел, развалившись на сиденье. С протухшего черепа ошметками падали черви, а вместо глаз пылали два желтых огонька, напоминающих угли. Господи, я снова почувствовал себя ребенком.
- Ты жидкая куча дерьма, а не мой отец, - с отвращением сказал я. – Он ушел, когда мне было пять лет. Проваливай, пока не вытряхнул тебя с моста.
Эта сука мешала мне сосредоточиться на дороге. Я отвел глаза от зеркала и увеличил скорость.

Я оставил машину у распахнутого гаража и вошел через мастерскую на кухню, сразу же натолкнувшись на сестру. Она лежала лицом вниз в луже крови у раковины. Рядом с ней валялись банки с рассыпанными крупами и приправами, разбросанные ложки и вилки. И ни одного ножа.
Я прикоснулся к шее, отыскивая пульс. Жива, но без сознания.
Набрал 911, чтобы вызвать помощь. Держись, сестренка.

- Матвей! – крикнул громко, чтобы племянник знал, что я здесь.
Осторожно ступая по битому стеклу, направился в гостиную. Там работал включенный без звука телевизор, но никого не было.
Глянул на второй этаж.
- Матвей! – еще громче. – Ты здесь?
Нужно подняться, осмотреть спальни на втором этаже. Я поставил ногу на ступеньку и услышал рычание. Сверху на меня смотрела тощая серая собака, оскалив клыки. Кажется, у сестры не было домашних животных?
Наверху грохнуло, потом дико кто-то закричал.
Птицы, так долго сидящие на привязи, наконец-то вырвались на свободу, кружа под потолком и осыпая перьями нижний этаж.
Я взлетел вверх по лестнице и побежал по коридору, открывая двери, собака бежала впереди, словно указывая дорогу, остановилась у двери с плакатом – мультяшной таксой.
Племянник стоял у окна, а на ковре перед ним корчился Олег, которого рвала стая собак, напоминающих мелких терьеров.
- Не надо, Матвей! – закричал я.
Но мальчик не отводил расширенных глаз от копошащейся кучи. Я бессильно прислонился к двери и услышал сирены подъезжающих машин.
Племянник перевел на меня взгляд, и я поразился, насколько он был взрослым.
- Он убил маму, - сказал мальчик тихо.
Я подошел к нему, перешагнув тело уже мертвого Олега и обнял за плечи.
- Она жива, жива. Пойдем вниз, сейчас приедут врачи.

Потом спросил:
- Собаки?
И вдруг Матвей снова стал маленьким мальчиком.
- Я играл с ними, – смущенно сказал он, опустив глаза. – Папа не разрешал завести щенка.
И он заплакал.

Птицы кружили над нами серым облаком, а я думал, будет ли приходить теперь вместе с отцом Олег?

6. Зависть


Эти редкие удары сводят меня с ума. Странные звуки. Глаза не видят в темноте, но я вдруг понимаю — это стучит у меня в висках.
Удары пульса гулким эхом разносятся по всему склепу. Любые попытки думать, взрывают мозг.

Я чувствую, как густые комки крови с трудом ползут по венам и артериям. Это пиздес! Я умираю. Пересохшие губы не получается даже облизать. Нет слюны. Организм медленно испаряет последние остатки жидкости. Я это ощущаю всеми молекулами своего организма. Сердце уже не может прокачивать через себя такое желе.

Жажда. Я почувствовал её три дня назад, когда ползал, скулил и облизывал на ощупь все стены, кашлял, отхаркивался, и крыл всех хуями. Песок противно скрипел на зубах, его не получалось вытолкнуть изо рта, его нечем было даже сплюнуть. Я натыкался на разные железки, ощупывал их.

А сейчас наступило умиротворение. Вспомнил о Боге, о прожитой жизни, но думать нельзя.
Адская боль уже давно обручем сковала голову. Говорят, глаза постепенно привыкают к темноте, и ты начинаешь видеть. Это полный пиздёжь. Для зрения нужен хотя бы лучик. Но здесь, в этой жопе мира, света нет. Совсем.

В начале, мне слышались чьи-то голоса. Я дико обрадовался, подумал, что меня пришли спасать, я кричал изо всех сил, пока не охрип, откапывайте меня скорее, я пить хочу!!!
Но в ответ я слышал, вернее не слышал, «Пошёл ты Ярик нахуй!».

Пока я мог мыслить, я сам себе ставил мат в шахматы, вспоминал все стихи и молитвы какие знал, ведь всё что я хотел, это просто не сойти блять, с ума. И тут вдруг, голову заполнил ёбаный институт, и я стал вспоминать минералы групп самородных элементов, сульфидов, всяких, галогенидов, нахуй они мне только всрались.
Перебрал всё, что мог вспомнить, вплоть до силикатов. Потом, крыша поехала совсем, я перешел к числам, уравнениям. И поссав очередной раз в свою рубашку, мне вдруг пришло озарение.
Открылась возможность легко решать любые уравнения и оперировать с большими числами. Ебать, как это было круто!

В этой звенящей тишине, мозг будто отключил к ебеням уже не нужные ему лишние рецепторы и сконцентрировал все на сознании.
Моему взору открылась доска, на которой я виртуально, как будто мелом, спокойно писал и решал всё, что мне было угодно. Это были удивительные ощущения.
Если бы не мое состояние...

Я перебрал весь институтский курс высшей математики, перешел на химию, мне было пиздец, как интересно оперировать своим сознанием. Мозг работал, шустро, как гавно в канализации.

Все знания легко извлекались и находились. Я навел наконец порядок в своей башке. Понял, что Катька, которую я считал сестрой, мне даже не родня, а корова ссала брызги летели.

И я так отвлекся от своего заточения, что показалось, сейчас зайдет моя Машка и нежно обнимет мой член губами. Хуй там.

Еще я решил, что если сумею выбраться отсюда, то обязательно заебеню способ, как достичь этого просветленного состояния более простым путем.

Мозг позволял мне делать такие выкрутасы довольно долго, пока в один момент не пизданулась черная шторка перед моим блять, телевизором, и я снова оказался один на один со зловещей темнотой.
Я задал себе всего один вопрос: сколько дней я здесь нахожусь? Неделю? Месяц?

Люди, запертые в замкнутом пространстве, становятся пизданутыми, и я это понял по себе. Но я решил измерять время по-другому. Я читал, что человек не сможет прожить без воды более семи суток.

Если мой пиздец пришёл, значит, эти седьмые сутки уже наступили.
Какой же я был долбаёб, когда первые дни ссал куда-то в темноту. Это уже потом, я догадался и делал это в рубашку, выжимая её в рот и радовался этим драгоценным каплям жидкости.

Но моча у меня уже закончилась. Самый цимус охуения, был в том, что я попал в эту, богом забытую дыру, именно в поисках воды. Вот такая получилась антитеза.

Есть в нашем институте профессор. Он обладал пиздатым даром извратить любую рекламу. Но показывал это закрытому кругу лиц в лаборатории, то бишь мне.
Последняя его выходка, была про Данон. Если йогурт по-настоящему вкусен, это звучит приблизительно так! – он поднял одну ногу и оглушительно пёрнул.

Я списывал все шалости на его гений, он придумал как обнаруживать воду на глубине до ста метров, используя для этого пиздец какой необычный метод рентгеновского флуо-возбуждения молекул с радиозондированием.

Новиков шел к этому много лет. Он изучал свечение молекул воды под облучением и нашел сочетание длины волны, мощности и чувствительности детектора. По вынужденному излучению можно было судить о глубине залегания, количестве воды под землей.
Ещё я помню тезис профессора – Не наебёшь не проживешь! Он заключил договор с парнями, занимающимися бурением скважин на воду, и дал 100% гарантии успеха.

Ценник у бурильщиков и так был конский, но в отличии от конкурентов, эта шарага отличалась серьёзным подходом к работе. Фирменная спецовка, оборудование, не халам-балам. Что и требовалось Новикову для чистоты анализа.

Основной задачей ставилась калибровка прибора. Профессор собирал информацию по грунтам, максимальной глубине водяного горизонта и качества воды. Потом вдруг объявил партнёрам, что основная ответственность и самый сложный объем работы лежит на нём.

Ведь после анализа участка прибором Новикова, бурильщики сразу сообщали клиенту, есть на его участке вода или нет. Это была охуенная реклама.
Он залупил новый прайс на свою работу, и пацаны были вынуждены с ним согласиться.
Между тем, все данные, собранные при каждом бурении, он сводил в таблицы на компьютере, проводил между ними интерполяции, в результате получил очень надежный, работающий алгоритм поиска воды.

После этого, довольный собой, покинул бригаду и послал их нахуй, в одностороннем порядке.
Узнав о работе Новикова, его любезно пригласил к себе в Монголию профессор Байяр, для исследований в пустыне Гоби.

Официально пообещал предоставить бурильное оборудование, предлагая только взять профессору с собой его разработку. В планы работ входил поиск воды в одном из засушливых регионов Гоби – Гурван-Сайхан.

Так уж случилось, что мой родной брат Игорь, состоял в каком-то обществе, и тоже занимался поиском воды, но самым долбоебическим способом — с помощью лозы и рамки. Но ему сцуко, это удавалось! В смысле, находить воду и в какой-то степени конкурировать с Новиковым.

Тогда профессор позвал его с собой, в пустыню, с целью полного разоблачения конкурентов- лозоходцев. Но Игорь искал не только воду. По просьбе ремонтников, он мог запросто найти заасфальтированный, когда-то проёбанный, канализационный люк, забытые подземные коммуникации и многое другое. Профессор же, всегда считал его шарлатаном.

За неделю перед поездкой, Новиков подошел ко мне и предложил поехать вместе. На вопрос, нахуй я ему вперся, он ответил: Яр, твоя интерференция рентгеновского излучения в слюде и глауконите, понадобится мне в пустыне.

Да, я занимался этими ёбаными исследованиями для поиска различных вкраплений в породах, чтобы облегчить работу нашим геологам. Но одно дело искать воду и другое, различные полезности, находящиеся в самых разнообразных соединениях и валентностях.


Я изучил метод профессора, но он мне не подходил, я занялся самостоятельной работой. Я ночами ломал голову пока не придумал. Мой метод был основан на сборе данных с ебической кучи образцов, созданием их компьютерной базы и следующим сравнительным дистанционным спектр-анализом. Метод по идее, позволял сразу обнаружить залегание нужных руд.

Это была пиздецки трудная работа, требующая хуеву гору времени. В данный момент я успел сделать не больше одной её трети.

Экспедиция готовилась охуенная. Новиков даже умудрился выбить на неё деньги у каких-то жиробасов. Он всегда умел заинтересовать нужных людей. Более того, для перевозки оборудования, нам дали самолет от МЧС.

Не успев допить пузырь Васпуракана, вот он, аэропорт Гурван-Сайхан. Монголия бля. Ленин кыш, Ленин пыш, Ленин тохтамыш!
Встречала нас группа специалистов, среди которых выделялся мелкий, на вид узбек, или таджик. С Новиковым они обнялись как старые друзья.

Нихуя себе струя. Это и оказался профессор Байяр! Если бы я не узнал кто это, то подумал бы, что передо мной обычный пастух.

Совсем охуел, услышав, как наш монгол отлично говорит по-русски! Я не выдержал и спросил его:

— Где Вы учились профессор?

— Там же где и Вы, коллега, но пятнадцать лет назад. А, ваш Новиков достиг больших высот в исследованиях!

— Возможно Вы правы, профессор, но у нас есть много перспективных исследователей, — ответил я.

Потом нас пригласили к столу, где уже томились охуенные блюда из баранины, позы, цуйван. Водку из молока Хурэмгэ, нам заранее запретила пить наша медсестра Сарнай, мы даже пробовать не рискнули, а предпочли нашу, благо взяли с собой.

На следующий день не спеша погрузились в УАЗы-буханки и тронулись. Ехали довольно долго, машину трясло так, что я уже готовился блевануть и искал, как это проще сделать. Наконец, наш монгольский пастух сообщил, что мы приехали. Это район Хонгорын Элс.

Ебаться в ухо, вот названия! Повторять я не рискнул, чтобы не вызвать сотону, а выпрыгнул и с удовольствием размял затекшие ноги. Какая охуенная красота! Море песчаных барханов в окружении скал и пиздонное голубое небо над головой! Тут уже стояли юрты, работали генераторы, дымилась труба полевой кухни.

После того, как Байяр показал район для работы, Новиков пригласил меня проехаться на объект, чтобы настроить прибор. Мы поехали вдвоем. Лагерь скрылся из виду.

— Яр, мне нужны твои наработки в интерференции рентгеновского и гамма излучения в этих породах. Ведь Ваш отдел это уже изучил?

— Да, конечно! — ответил я. — Вот диск с нужными результатами. Тут все мои исследования на данный момент.

Глаза профессора загорелись. Я даже испугался, что он сейчас жёстко сиранёт от радости.
Ярослав! Пойми! — Он окинул пространство руками. Здесь же вся история человечества! Не топтаная, не копаная, ты себе это представляешь? Тут всё, от костей динозавров, до сокровищ Чингиз Хана!

Мой прибор пока видит только воду и пустоты, но с твоими данными я смогу просвечивать эти пески на десятки метров вниз! Я смогу найти все сокровища, спрятанные здесь! И все это будет наше!

Вскоре прибор показал наличие пустоты. Новиков оживился и заёрзал от нетерпения. Мы подъехали чуть ближе, поссали, вытащили лопаты, отмерили расстояние и начали копать. Так, как дело было на возвышенности, песка было немного, и мы быстро увидели большую плиту с надписями на древнем языке.

—Ну, что я говорил! — Профессор радостно потёр руки. — двадцать минут и уже успех!

Мы закрепили на плите канат и сдвинули её машиной. Открылся черный провал. Я посветил фонариком вниз.

— Тут пиздец, глубина метров пять, не меньше!
— Ерунда, у нас есть канат. Давай, ты помоложе, хуйни вниз и посмотри, что там?

Профессор привязал канат к УАЗу, я взялся за него и легко спустился.

— Ну вот и все, прощай неудачник! — услышал я сверху. Конец каната быстро исчез.
— Это твой личный пиздец! Здесь тебя никто и никогда не найдет!


После этих слов, моё очко предательски завибрировало.

— Что за шуточки? Киньте сюда канат и фонарь! – попытался я сказать соблюдая спокойствие.

— Ты слишком самоуверен, сынок! Твои блятские исследования ставят крест на всей моей работе. Ты все основы спиздил у меня! А я сейчас, имея твои результаты, — он помахал диском, — вытащу из этой чертовой пустыни все, до последней золотой монеты!

Через несколько минут, я услышал, как машина взревела, плита встала на место и наступила темнота...
***
Вдруг, яркий луч света ослепил меня сквозь сомкнутые веки и откуда-то сверху, заголосили люди, я узнал только голос брата и другой — высокий, женский, с монгольским акцентом, нашей медсестры.

—Пить... пить... Хоть каплю! — я уже не шептал, а просто думал эти слова.
—Доктор, скорее! Мы нашли его! Он ещё дышит!
—Да тут же золота, как говна за баней!
— Ни в коем случае не лейте ему воду в рот! Сейчас я спущусь. Примите кто-нибудь сумку с медикаментами.

— Держись братишка! Всё будет хорошо, я с тобой...

Это сообщение отредактировал Adalinda - 6.03.2018 - 16:06

7. Инвалид


Позвонили из офиса.

— Василий, — сказал заместитель директора, — сходи на осмотр. Там рядом с тобой, на Уралмаше.

— Хорошо, — говорю, — адрес скиньте по sms. Но, предупреждаю, сегодня не могу.

— Ты, главное, созвонись с клиентом. Ну, давай. Пока.

Сблямкала sms-ка. Читаю: «Иван Алексеевич, Уралмаш, проспект Культуры…»
Знаю этот район.
Уралмаш — дырища ещё та. Но стильная дырища. В ней чувствуется былая мощь советской эпохи. Сталинские дома. Попадаются даже с лепными балконами.
Хрущёвки. И целые дворы, построенные пленными немцами. Настоящий пролетарский район в чистом виде. Всё зло, брутально и честно.
Если ты не живёшь в этом районе — делать здесь абсолютно нехуй. Ну, только лишь сгонять на футбол, пока Центральный стадион находится на очередной реставрации, и местная команда «Урал» играет на уралмашевском стадионе, переименованным в блядское название «СКБ-арена».
Сама команда раньше тоже носила гордое имя «Уралмаш», но кто-то пытается стереть из памяти это слово. И потому «маш» отрубили, оставив один «Урал».

Набираю номер клиента.

— Здравствуйте, — говорю, — я из мувинговой компании. Хочу договориться о времени, когда сделать у вас осмотр.

— А сегодня нельзя? — Голос какой-то нервный.

— Нет, — говорю, — сегодня не получится. Может завтра?

— Нет. Завтра жены не будет дома. Пойдёт документы оформлять.

— А послезавтра можно? — спрашиваю я.

— А ты вообще кто такой?

«Вот нихуя себе, — думаю, — дело принимает интересный оборот».

— Я, — говорю, — из мувинговой компании.

— А что тебе у меня нужно?

Молчу некоторое время, чтобы не сорваться.

— Необходимо, — говорю, — сделать осмотр квартиры. Вы переезжаете?

— Да.

— Вот мне и нужно, — говорю, — узнать объём предстоящих работ.

— Понятно, — говорит клиент, — а сумму озвучить можешь?

— В мои полномочия это не входит. Могу только примерную сумму назвать.

— Хорошо, — говорит клиент. — А люстру вы снять сможете?

— Конечно.

— А повесить её в новой квартире?

— Не знаю, — говорю, — надо смотреть на месте. Может там провода вырваны с корнем. Такое тоже бывает.

— Ты люстру видел?

— Да, — говорю, собрав всю силу воли в кулак. — Видел, конечно. Я её каждый день в своей квартире наблюдаю.

— Шутишь, что ли?

— Это правда, — говорю. — Поверьте мне. Так когда удобнее для вас прийти? Послезавтра вечером?

— Нет. В десять часов утра.

— А может лучше вечером? — спрашиваю я.

— Я сказал — в десять.

«Ладно, — думаю, — в десять так в десять. День коту под хвост».
Послезавтра у меня намечался наваристый офисный переезд из бизнес-центра «Квартал». Сорвалось.

— А меня из квартиры вы сможете вынести? — вывел из раздумий голос клиента.

— Не понял…

— На руках вынести меня в вашу машину. Я инвалид. У меня нет обеих ног.

«Пиздец, — думаю. — Этого ещё не хватало, но, в принципе, хули сложного? Не сто двадцать килограмм же весит. Хотя, хуй его знает…» Соображаю.

— Так сможете или нет? — переспросил клиент.

— А какой у вас этаж?

— Второй.

— Конечно сможем, — говорю и представляю, как тащу безногого инвалида на себе. Он наверное старый и жирный. И тяжёлый.

— Мы вынесем вас.

— И в машину посадите?

— И в машину, — говорю, — посадим.

— А потом в квартиру занесёте?

— И в квартиру занесём.

«Вот, — думаю, — хуй тебе. Меня из равновесия не выведешь».

— А точно сможете? — опять спрашивает инвалид.

— Ну, как вы думаете, — отвечаю спокойным голосом. — Мужики, которые каждый день переносят тяжести, смогут вынести одного человека?

— Ммм. Но некоторые не любят людей с ограниченными возможностями.

— Не переживайте, — говорю. — И вынесем и занесём. Послезавтра в десять часов утра буду у вас, Иван Алексеевич.

— Просто Иван, — сказал клиент. — Ага, жду.

***

Я вышел из подземелья станции метро «Уралмаш» и направился на проспект Культуры. Иду. Снег хрустит под ногами. Приморозило с утра. Шагаю мимо мрачного парка, который защитился кованной оградой. Люди, уралмашевцы, спешат на работу. Но не прославленный гигант машиностроения, а в другую сторону. Ибо от былого гиганта остались рога и копыта…

Лица у людей некрасивые. Даже у молодых женщин. И одеты, кажется мне, не так.
Бывают же такие дни — на кого ни посмотришь — ну, что за рыло!
Укутаны в какие-то дурацкие шарфы. На головах какие-то гандонообразные шапочки. Жопа — или тощая, из которой торчат палки, обтянутые колготками. Или мясистая, в джинсах, которые вот-вот и лопнут под напором жира. Тьфу!
И смотрят, суки, так недобро. Настороженно. Хоть бы одна блядь изобразила что-то наподобие доброжелательности.

Шагаю к инвалиду, которому приспичило переезжать. Вот и дом. Г-образная «сталинка». Набираю номер квартиры на домофоне.

— Да?

— Мувинговая компания «Бережный переезд», — говорю я.

Щёлкнул электрический замок.
А подъезд ничего так. Бомжи здесь не ночуют. Цветы на подоконниках.
Дверь уже предусмотрительно открыта. Шагнул в квартиру. Накурено. Высокие потолки и ободранные обои.
Передо мной стоит пожилая женщина небольшого роста. Рука на перевязи. Кисть безжизненно болтается и опухшая.

— Обувь не снимайте, не надо, — говорит женщина.

Поздно. Я уже расшнуровал свои берцы.

— Ну, — говорю, — начнём с кухни.

Достал фотоаппарат. Свой боевой «Панасоник» на пальчиковых батарейках. Сколько квартир я им перефотографировал — не счесть.

Женщина провела меня на кухню. Она сильно хромала и подволакивала ногу.
Я замерил холодильник. Сфотографировал.

— А муж ваш, — спрашиваю, — где?

— Сын, — ответила женщина. — В соседней комнате.

Я состроил миролюбивую физиономию и зашёл в комнату.
Срачь. Запах никотина и мочи въелся в стены. На животе лежит нестарый мужчина лет тридцати и смотрит в монитор компьютера. Передней спинки у кровати нет. Мужчина елозит «мышкой» по табуретке, на которой консервная банка с окурками.
Безногий. По самую жопу.

— Здравствуйте, — говорю.

— Здрасте, — ответил парень, не поворачивая головы.

«Тип», — подумал я.

Огляделся. Сервант советских времён. Шифоньер послевоенный. Книги. Много книг. Детективы и фантастика. Агата Кристи, Жорж Сименон, Айзек Азимов, Гаррисон…

— Что едет? — спрашиваю.

Парень наконец-то повернул ко мне голову.

— Всё. Только шифоньер и сервант надо разобрать и выкинуть на помойку.

Хм. А по телефону он был наглее.

— А книги? — спрашиваю.

— Нет. Книги не надо. Прочитал уже всё по нескольку раз. Хочешь — возьми себе.

Есть контакт!

— Ну, я бы, — говорю, — взял пару книг Агаты Кристи. Фантастику любите больше или детективы?

— Фантастику больше, — улыбнулся инвалид.

— А я детективы и, знаешь, грязный реализм.

— Нет. Фантастика интересней мне, — сказал парень.

Пора приступать к работе. Фотографирую мебель: ободранное кресло, тумбочки, стулья, коробки с вещами…

— Во сколько мне это обойдётся? — спрашивает инвалид.

Я задумался. Достал блокнот. Подсчитал.

— Вам нужно, — говорю, — четыре грузчика на пять часов. Поэтажка шести крупногабаритных предметов. Три часа — машина спецфургон. Это всё будет стоить в пределах семи-восьми тысяч.

— Холодильник можно в посёлок Садовый отвезти? У меня там дядька. Тоже инвалид. Мы все инвалиды в семье, — усмехнулся парень.

— Можно, — говорю, — но это увеличит сумму.

— Не больше десяти тысяч?

Я посмотрел на него. На его желтую обоссанную постель и сказал:

— Нет. Не больше.

— А за меня сколько возьмёте?

— Не понял?

— Вынести меня сколько будет стоить.

— Бесплатно, — говорю. — Это бонус от мувинговой компании.

Оказавшись на улице, я полной грудью вдохнул чистый морозный воздух. Небо было голубым, без единого облачка, а солнце ярким. Я посмотрел на свои ноги. Они мне показались охуительными. Крепкими, в суровых берцах на толстой подошве.
Вытянул руки. Они у меня сильные. Закалённые в ежедневных квартирных и офисных переездах. И они у меня есть.
Молодая женщина, которая семенила мимо, удивлённо взглянула на меня. И женщина эта мне показалась красивой. Ну, не «Мисс Екатеринбург» конечно, но вполне себе привлекательной. И толстая попка такая аппетитная, и щёчки. И, о, чудо! Люди вокруг меня похорошели. Лица хоть и остались уралмашевскими, но чувствовалась в них внутренняя доброта и мягкость душевная.
Радостное чувство охватило моё сердце, обволокло его и сказало мне, что ещё не всё потеряно в моей окаянной жизни. И я пошёл в офис.

***

В офисе ко мне подкатила на своих коротких ножках менеджер Евгения.

— Вы были на осмотре у инвалида?

— Да, — говорю, — только что с него пришёл. Сейчас фотографии скину.

— Ну и как?

— Хорошо.

Евгения внимательно смотрит мне в глаза.

— Это сарказм у вас такой? — спрашивает она.

— Нет, — отвечаю, — это не сарказм. Переезд будет в пятницу. Нужно четыре человека. Не пацанов, а мужиков с понятиями. Там надо сделать некоторую работу бесплатно.

— Спасибо, — сказала Евгения и собралась уходить.

— Евгения, — остановил я девушку.

Она вопросительно посмотрела на меня.

— Предупреждать надо, что клиент инвалид.

— А вам не сказали? — Евгения сделала удивлённые глаза.

— Нет, — говорю, — не сказали. — Я уселся в кресло. — Может пива выпьем после работы?

— Вы же не пьёте.

— Точно! Не пью. Я пошутил.

Евгения улыбнулась.

— А насчёт жены он что-нибудь говорил? — спросил я. — Когда заявку подавал?

— Да, говорил. А что?

— Нет у него никакой жены. Врёт, — сказал я. — Мать у него только и дядя в Садовом посёлке, тоже инвалид.

***

Начинаем переезд.
Денис, бывший разведчик и действующий алкоголик, которого контузило на Северном Кавказе, разбирает шкаф-купе.

— Разобрать-то я разберу, — говорит Денис, — но собрать прежним уже не получится. Надо уголками усиливать. Но это будет дополнительно стоить.

— Возьми да усиль, — резко говорит инвалид. Он сидит в коляске и наблюдает за работой. Крутит своей русой башкой с короткими волосами. Сегодня он злой.

Денис ухмыляется, достаёт принесённые с собой уголки. Он сборщик хороший, предусмотрительный.

Одна комната в квартире закрыта на врезной замок.

— А там что? — спрашиваю я.

— Не ваше дело, — грубит инвалид.

Не наше — так не наше. Похуй.
Парни поднимают что-то наподобие кровати, на чём спит клиент. Нестерпимо воняет мочой. Стараются нести так, чтобы лежбище не прикасалось к ним.
Тут же мать клиента печально наблюдает за нашей работой.

— Саша, — говорю я высокому крепкому гуманитарию из нашей бригады. — Понесли клиента в машину.

Саша окончил университет. Он много читает и не любит алкоголиков. Подхватываем с ним инвалидную коляску. Саша брезгливо морщится. Инвалид замечает это.

— Не трогайте меня! — закричал инвалид. — Я сам!

Он подкатился к ступенькам лестницы. Попытался съехать. Его опрокинуло вперёд. Денис, который бросил возиться со шкафом-купе и наблюдал за происходящим, успел подхватить коляску.

— Нихуя у тебя, братан, не получится, — сказал Денис. — Санёк, бери его. Понесли!

Парни взяли коляску и понесли клиента головой вперёд. При этом голова немного свешивалась вниз.

— Какого хуя вы меня вниз башкой тащите?! — возмутился клиент.

— Вперёд ногами не выносят! — ответил Денис.

— Нету у меня, блядь, ног, нету!

— Хуй с ним, — не сдавался Денис. — Головой назад, значит, не выносят. Башка-то у тебя есть?

Посадили клиента в машину. Он успокоился. Водитель, татарин Миша дал ему закурить. Налил чая из термоса. А мы принялись крушить старый шифоньер и сервант, чтобы доски вынести на помойку.

— Всё-таки что это за комната? — спросил я мать инвалида, указывая на закрытую дверь.

— А, это… Здесь сосед жил. Одиннадцать лет досиживает. Через месяц освобождается, — ответила мать. — Из-за него и переезжаем. Житья не даст.

Я вспомнил свою квартирку в новом доме и понял, что живу в Раю. Я также понял, что дела у меня идут замечательно, и неведомые Силы оберегают меня от всяческих напастей. Впрочем, почему неведомые? Вполне себе известные!
Господи, слава тебе!

8. Не всё коту масленица


Я когда дверь открыл, то сразу понял, что все закончилось. Океанские побережья. Пражские кафе. Полеты на личном вертолете над Байкалом. Все!

Статус зятя «целлюлозного короля» таял на глазах. А все Люська со своими «чмоками» в «Одноклассниках» и фотами в чулочках. «Ах, скажи, я ведь стала еще стройнее со дня нашей последней встречи!». Доказывать метающей китайский фарфор вам в голову жене, что эта самая «последняя встреча» была на выпускном, двадцать лет назад, бесполезно. Когда фарфор закончился, в бой пошла тяжелая артиллерия. Закрывшись в ванной, Ленка звонила отцу и, всхлипывая, рассказывала какая я неблагодарная скотина, которую они с его обесбашенным котом, чуть ли не с помойки подобрали, отмыли, откормили лобстерами и «вискасом», ввели в совет директоров, а они теперь на пару срут в тапки семейной счастливой жизни. Кот фыркнул от наглой лжи, поскольку в кабинете совета директоров он хоть и бывал, частенько гадя в кресла непонравившихся ему заседателей, но право голоса там не имел. Да, впрочем, как и я. Через пятнадцать минут в дверь позвонили…

Приветливые бородачи, стоявшие на пороге, принесли мне не пачку с «Тайдом», хотя от них и пахло воздухом горных вершин. К этому запаху подмешивался душок пиздеца и шавермы. Били быстро и точно. Теряя сознание я услышал, как Ленка кричала, чтобы это лохматое гавно с собачей кличкой тоже увезли с ее глаз подальше. Нас и увезли.
Я открыл глаза и увидел как «робинсон» скрывается за верхушками вековых сосен. Кот провожал вертолет взглядом австралийского каторжника. Когда гул машины стих, мы осмотрелись. Нас оставили на поляне с вросшей в землю избой и перспективой голодной смерти.


Первый день

Изба внутри оказалась вполне жилой. Печь с трещинами по кладке, кой какая посуда. Соль. Спички. Несколько пачек махры. Старая пресса – «Советский спорт», «Вестник леспрома», Немного крупы с жуками, хотя правильнее было сказать много жуков с крупой. На вид похоже на перловку, но в последний раз я ее видел в кастрюлях армейской столовой, так что могу и ошибиться. Куча хлама в углу, в котором разбираться сейчас не было ни сил не желания. Мухтар в инвентаризации участия не принимал, но внимательно следил за всеми моими перемещениями. Я не говорил вам – Мухтар это и есть мой кот. Боевая скотина. Гроза всех такс и болонок района. Болит голова. Лягу спать. Утром разберемся что почем.

Второй день

Проснулся от того что Мухтар свалил кастрюлю со стола. Солнце светило во всю, но не грело. Вышел на порог. Вокруг был лес и его было много. Ладно. Надо что-то сварганить пожрать. Сел перебирать крупу. Жуки ожили и пытались запутать меня. Через два часа слева на газете была горстка чистой перлухи, а справа возвышалась пирамида из дохлых и полудохлых жуков. Оторвал кусок бумаги и, как смог, свернул самокрутку. Вышел покурить. Вернулся. Перепиздячил Мухтара, который игриво смиксовал результаты моих трудов. Кот обиделся и залез на печь. Хотелось есть. Махнул рукой и кинул месиво из насекомых и перловки в кастрюлю. Про воду совсем забыл. К счастью пошел дождь и я набрал полное ведро. Еда получилась насыщенной и хрустящей. Мухтар отказался.

Третий день

Я так понял, что нас тут бросили надолго. Может быть даже навсегда. Ну и хрен с ними. Посижу тут в тишине. Наберусь сил и выберемся. Лес-батюшка прокормит.

Четвертый день

Не хрена не кормит. Кот, правда, все время что-то хомячит. Надо привлечь его к поиску еды. Я же кормил его пять лет, теперь его очередь.

Пятый день.

Пошли с Мухтаром на охоту. Очень удачно сходили. Мухтар поймал мышь. Я поймал Мухтара и забрал у него мышь.

Жареная мышь по вкусу напоминает сосиску в шерстяном платке. Поплевался и по братски поделился с котом. Надо ложиться спать, а то силы быстро тают.

Шестой день.

За окном по-прежнему льет дождь. Перечитал вслух про победу Динамо Тбилиси в Кубке обладателей Кубков. Выучил наизусть составы команд. Кот куда-то пропал.

Седьмой день

Мухтар вернулся. Принес придушенную белку. Кормилец мой! Решил сварить из белки суп. Когда начал отрезать ей хвост эта тварь вдруг ожила, укусила меня за палец и начала носиться по дому. Кот устроил сафари. Я, как мог, помогал ему. Кидался поленьями. После того как я в четвертый раз засветил коту в голову, он загрустил и залез на печку. Белка ушла через дыру у двери.

Восьмой день

Сильно хочется жрать. Но еще сильнее просто с кем-нибудь поговорить. Дождь вроде кончается. Завтра пойдем с Мухтаром за грибами.

Девятый день

Стал разговаривать с котом. Хоть как то отвлекает от голода. Шли с ним по лесу, я собирал грибы и спрашивал у кота съедобные они или нет. Мухтар молчал, но, как мне показалось, одобрительно кивал. Чтобы не заблудиться ставил зарубки на деревьях. Набрел на небольшое озерцо. Будем с водой и рыбой. Вернулись в избу. Как готовить грибы я не знаю. Я их видел только в банках. Похоже их надо было помыть и почистить. После первой операции огромная гора грибов уменьшилась на треть. Чистка сократила их количество еще в четыре раза. На выходе после жарки я получил небольшую горку дымящейся массы. Раздумывать о полезности продукта не стал. Закинул сначала в кота. Тот сопротивлялся, Ложечку за папу и ложечку за маму выбил у меня из рук, но от ложечки за президента отказаться никак не смог. Подождал час. Мухтар выглядел вполне здоровым. Съел все что осталось. Не вкусно, но по хрен. Лишь бы какие то витамины.

Десятый день

Кот стал разговаривать со мной. Интересно – галлюцинации или дар свыше? Мухтар оказался очень болтливой и ехидной скотиной. Постоянно подъебывает меня Люськой и рассказывает истории про регбийную команду «Старые христиане». Я сказал коту, чтобы заткнулся, а то угощу его деликатесом «кошачий хвост в грибном соусе». Мухтар насупился и спрятался за стопку газет. Хвост, на всякий случай, положил под себя. Молчали часа три. За это время я вычитал в старом журнале как ставить силки на диких животных. Решил попробовать.

Одиннадцатый день

Разбудил меня громкий мат и звон консервных банок. Сработало! Два часа выпутывал кота из петель. Кот ругался и обзывал меня вьетконговцем.

Двенадцатый день

Надо пробовать выбираться отсюда. Мухтар категорически против. Пугает меня дикими зверями, аномальными зонами и аллигаторами-людоедами. И откуда понабрался этой хрени? Тоже мне – ученый. Если говорю, ты такой ученый, то давай, выводи нас в мир неона и горячих хот-догов. Напомнил ему про верных и послушных домашних животных, которые проходили сотни километров до дома благодаря своим инстинктам. А ты, говорю, только из спальни до холодильника мог пройти без приключений и то по дороге что-нибудь разобьешь. Кот спорить не стал и предложил голосовать. Хитрая тварь. Четыре лапы против двух рук все равно не сыграли. Я наложил на голосование вето и, посадив кота в мешок, выдвинулся, ориентируясь по мху на деревьях.

Тринадцатый день.

Мох на деревьях растет неправильно. Каждые два часа мы возвращались к поляне на которой стояла наша изба. Кот сначала нервничал, а потом вылез из мешка и пошел в дом, ехидно заметив, что уже накатался.

Четырнадцатый день

Решили пойти на рыбалку. Скажу вам так – рыбак из Мухтара никудышный. Пять раз забрасывал его в озеро и пять раз он орал благим матом и тонул вместо того чтобы достать нам жирного карпа. Лучше бы послушал его и сделал удочку.

Пятнадцатый день.

Сделал удочку. Кот, на всякий случай, держался от меня на расстоянии. Боялся, что я использую его в качестве наживки. Рыба клевала не то чтобы плохо, а совсем херово. Мухтар осмелел и начал давать советы. В принципе, не такие уж и глупые. Он философски заметил, что на пустой крючок ловятся только пустые надежды и притащил мне червей. С ними дело пошло веселей и несколько рыбех мы таки изловили. На обратном пути нарвали каких-то ягод. Кот вырыл пару аппетитных на вид корешков. Будем сегодня пировать.

Шестнадцатый день.

Утром, выйдя из дома, влез в кучу дерьма. Позвал кота. Тот брезгливо понюхал и авторитетно заявил, что это волчье. Откуда он разбирается в дерьме я не знаю и спрашивать не стал, чтобы не порождать в нем ненужные комплексы.

Семнадцатый день

Кот ебнулся. Не на голову, тут он давно уже ебнутый дальше некуда. Он провалился в дыру в полу. Шуршал там что то газетами все утро. Радовался, что наши канадцев нагнули. А потом – хуякс! И нет Мухтара. Только жалобный вой откуда-то снизу. Разобрал кучу хлама и увидел, прогнивший люк. Оказывается, в доме есть погреб. Спустился вниз. Куча закатанных банок с ягодами, грибами и похоже каким-то мясом. Грибы брать не рискнул, а вот витаминчиками сейчас подкрепимся.

Восемнадцатый день

Нажрались с котом перебродившего компота. Пели песню про «за туманом и за запахом тайги» и пошли искать этого ебучего волка срущего у нас под дверью. Мухтар рычал как тигр так, что все белки с ежами срались от страха.

Девятнадцатый день

К белкам и ежам присоединились и мы. Но не от страха а от компота.

Двадцатый день

Откупорили банку с какой то звериной плотью. Кот стращал ботулизмом и глистами. Посеял во мне зерно сомнения, скотина.

Двадцать первый день.

Сходили опять на рыбалку. По дороге Мухтар атаковал спящего филина, будучи уверен, что тот ни хуя не видит днем. Филин развеял этот миф, наваляв коту хороших пиздюлей. Пришлось отбивать кореша от ебнутой птицы. Мухтар залез ко мне в мешок и сказал, что он истекает кровью и не может больше идти. Завещал мне свой противоблошинный ошейник и попросил похоронить по-человечески. Не знаю, где я ему тут найду пьяных копачей и духовой оркестр. Улов был так себе. Пара рыбешек величиной с ладошку и приличных размеров уж. Засунул всю добычу в мешок. Кот сразу выздоровел и вылетел из мешка как пробка из бутылки с шампанским. Орал, что я обалдел и если мне хочется поиграть в индийского факира то предупреждать надо. До дома шли молча. Пока шли уж очухался и сожрал рыбу. Пришлось готовить блюдо «Змея фаршированная рыбой». Мухтар немного повыебывался но потом все таки съел свою порцию. Спали плохо. Слышали как кто-то топчется у дома и кряхтит. Толкнул кота чтобы пошел посмотрел. Кот сказал, что плохо себя чувствует и ничего не слышит.

Двадцать второй день

Выходили за дверь осторожно. Опять этот волчара насрал у порога. Кот рвал шерсть на груди и кричал что век ему «вискаса» не видать если он не отпиздит этого засранца. Решили устроить ловушку. Нашли ржавую лопату и вырыли глубокую яму у порога. Прикрыли ее ветками. Кот предложил натыкать кольев на дно, но я решил, что и так нормально. Пожевали еловую хвою. Кот сказал, что помогает от цинги и устраняет неприятные запахи изо рта.

Двадцать третий день

Достал кота из ямы. Хорошо что не стали вбивать колья.

Двадцать четвертый день

Проснулись от того, что кто-то пищал снаружи. Выходили осторожно. Кот страховал меня сзади. В яме сидел заяц. Никогда не поверил бы, что такой маленький зверек может так много срать. Кот вырвался вперед и заорал, что сейчас порвет этого серуна на филе из кролика. Еле успокоил его. Спустился в яму и достал зверюгу за уши. Нужно было как-то его умертвить, но рука не подымалась. Предложил казнить его Мухтару. Кот взялся за дело с остервенелой мордой, но быстро сдулся. Чтобы не смущать кота я пошел в дом. Через минуту Мухтар вернулся и, пряча глаза, сказал, что заяц вырвался и убежал в лес. Хреновые из нас палачи животного мира.

Двадцать пятый день

Кот орал и махал лапами. Из-за сосен показался вертолет. Подняв шерсть на его холке машина совершила посадку на поляне. Я не знал радоваться или огорчаться этой небесной колеснице. На землю спрыгнула заплаканная Ленка и, бросившись мне на шею, стала сбивчиво объяснять, что все узнала, что она дура, что сильно меня любит и что «полетели домой папа уже купил нам тур по островам Океании». Кот на всякий случай не стал дожидаться приглашения и залез в вертолет, спрятавшись за сиденьем. Когда я сел в машину он тихо прошептал: «Ты только меня не забудь с собой на острова взять. А то вдруг тебя там оставят. Кто ж еще тебя от тасманского дьявола защитит».

Это сообщение отредактировал Adalinda - 6.03.2018 - 15:49

9. Будничная история


Постепенно просыпаюсь. Включается что-то похожее на ощущения. Оживают мышцы, дрожат веки. Проясняется слух. Тьма в глазах не рассеивается. Серая она, с искорками. Как в склепе. Дергается вверх рука, упирается в гулко стукнувшее препятствие. Нога непроизвольно сгибается, и коленка упирается в крышку гроба. Сердце бешено колотится, комом замирает в горле, кувыркается вниз, опять замирает от простреливающей боли. Дыхание учащается. Мало воздуха! Боль сердечная постепенно отпускает. В груди становится горячо. Волна жара спускается от груди к животу и ниже.

Сука! Похоронила в ящике. Даже дешевой дерюги на обивку пожалела. Хорошо хоть не голым родного мужа в гроб затолкала. Небось, йобыря очередного припахала, сама яму рыть не будет. Нет! Всю грязную работу на меня. Тьфу, блядь, на йобырей, конечно, сваливает. Куда ей с такой кормой трудиться физически. Хотелось бы посмотреть, кто на такую позарился. Но вот позарился, раз от меня избавилась, тварь ползучая. Сука, ненавижу. Если удастся выбраться, я им втащу от души.

Душа, душенька-душа. Хэх! Эта тварь меня всё попрекала, что душа у меня мелкая. Или больная. Определись, дура! А, ладно. Забыть, как страшный сон. Чё делать-то? Выбираться надо. Жить-то хочется просто невыносимо. И страшно тут задохнуться. Нужно ведь успеть убивцев своих на чистую воду вывести, в тюрягу, на нары отправить! Это ж еще доказательства собирать. Вначале где-то надо будет устроиться перекантоваться, домой-то не пустят, ублюдки сраные. Милуются там в моей постели небось. Р-р-р! А меня тут черви могильные сожрать мечтают.

Ну вот, обосцаться не хватало ещё. Ы-ы-ы. И пить хочется. И голова сейчас взорвется.
- А-а-а-а-а-а!!!!!
- Ф-ф-ф-ф. Кхы-чхык!
- Кто здесь?!! А-а-а-а… у-у-у-у… ы-ы-ы-ы. Мама!!!
Цоканье копыт по льду. И громоподобное откуда-то извне (или в голове?):
- Ну чито, вынырнуль?!! – и тьму пронзил невыносимо яркий сноп света, из-за которого начались корчи и спазмы в желудке. И – небытие…

Раечка моя всё-таки добрая женщина. И умная, насколько может быть умной простая баба из татарской деревни. Красивой её не назвать. И образования она не получила достойного. Но это не её вина. Обстоятельства. Зато хозяюшка отменная. И отзывчивая.

Она помогла мне выбраться из-под кровати - женщина сильная, достала рывком за брючный ремень, хе-хе. Линолеум гладкий, надеюсь, не слишком утомилась. Негромко матерясь по-своему, любезно проводила мыться, дала чистые майку и трусы. Молча поддержала, когда я забирался в ванну, плеснула гель для душа на меня. Нечаянно попала пластиковой упаковкой по голове. Я не обиделся.

В ванне просидел недолго. Кружилась голова, колотилось испуганно сердце. Закутался в великоватый женский халат, отыскал драные шлепанцы, вышел. Шатаясь от слабости, по
стеночке, добрался до антикварного буфета, дрожа руками, стал искать в аптечном ящичке аспирин. Нашел.

- Раечка. Дай водички, - слабым голосом, срывающимся на хрип, позвал благоверную, - и шарфик красный, голову перевяжу.

Наверно мне послышалось: «как он меня достал». Потом Раечка молча выдала мне стакан воды, помогла растворить шипучий аспирин, забрала пустой стакан.

По ней нельзя было сказать, что она злится или нервничает. Но у меня закралась мысль, что она хочет меня отравить, чтобы единолично пользоваться квартирой. Злобно нахмурившись, я вернул содержимое желудка на линолеум возле буфета. С-сука коварная Райка! Уберешь, деревня!

Она хлестнула меня кухонным полотенцем по лицу. Я извинился. Поставил чайник. Кофе не хотелось, тошнило не хило. Голова гулко звенела, мысли разбежались. Я бессмысленно смотрел на выкипающий чайник.

Наконец эта корова сжалилась надо мной. Приказала садиться за стол. Похмелила стопкой перцовки. Разогрела бульон. Подала его в кружке, хорошо поперчила. Я развеселился:
- Из твоих рук даже яду выпью!
- Прридуррок!

Я обещал ей помочь прибраться. Когда чуть-чуть поправлюсь. Рассказал, как сегодня очнулся «в гробу», поинтересовался, как поживает её йобырь, передал ему привет и пожелание сдохнуть.

Она вдруг засобиралась на работу.

- Раечка! Ты совсем охренела штоле? Сегодня ж суббота!
- …
- А! Йобыря проведать решила? Ну так и скажи!
- Пшёлты, урод! – беззлобно отмахнулась коровка. И выпорхнула из коровника. Половой йэбли голод и жажда потрахаться у неё сегодня сильнее жажды поскандалить. И хрен с ней!

А меня накрыла неукротимая жажда общения.
Сейчас создам на ЯПе вкусную темку, понабегут единомышленники и оппоненты и «да здравствует срач!».

Итак…

Это сообщение отредактировал Adalinda - 6.03.2018 - 16:06

10. Как работает сетевой маркетинг


Пекарня открылась в городе недавно и незаметно. Вот только угол между Цветочной и Пыльной улицами пустовал – глядь, там уже стоит пластиково-стеклянная коробочка под навесом с яркими буквами «Съешь меня».

Пиццериями и закусочными Город было не удивить, поэтому долгое время столики в стеклянном кубе пустовали. Но сначала туда заглянули первые любопытные, а потом стало так многолюдно, что с утра до вечера яблоку негде было упасть.

Марина не любила выпечку. Она являлась сторонником активного образа жизни, бегала по утрам, качала пресс и проверяла свой вес дважды в неделю.

В пекарню она заглянула лишь затем, чтобы переждать дождь. Оглядела очередь, стоящую к кассе и ужаснулась. Человек сорок, не меньше!

Но кассиры в две руки работали так шустро, что очередь не стояла на месте. Люди распихивали по пакетам купленные булочки, корзиночки с кремом, пироги с капустой и торопливо покидали кафе с довольными улыбками на лицах.

- Попробуйте вот эту лодочку с сыром, - советовала приветливая девушка за кассой. – И еще новинка, «Наполеон» со сливочным кремом. Очень вкусно.

Покупатель кивал, покорно брал предлагаемое, платил и покидал пекарню.

Марина наблюдала эту картину минут десять и, не утерпев, подошла к витринам.

Ассортимент радовал глаз: выпечка на любой вкус и кошелек. Простые плюшки с сахаром, пирожки с картошкой и грибами, рулеты с курицей.

Она почувствовала внезапно, что рот наполняется слюной – так вкусно пахло сдобное тесто. И купила самое безобидное, что могла позволить своей фигуре: корзинку с овощами и сыром.

Когда она откусила первый кусочек, поняла – ничего восхитительнее в своей жизни она не ела! Корзиночка кончилась в два укуса. Марина никогда не страдала любовью к вкусной еде, но ее накрыло каким-то голодным безумием. За полчаса она умудрилась съесть две пиццы, плюшку с ванилью, рулетик с маком и большой жирный курник.

Остановиться девушка смогла только огромным усилием воли.

- Вам дать пакет под выпечку с собой? – спросила продавец у витрины.

И Марина понесла домой огромный бумажный пакет, набитый свежайшими и вредными сдобными изделиями, в количестве, которое она съела, наверно, за всю свою предыдущую жизнь.

По дороге она не могла удержаться и съела еще одну булочку, отщипывая от нее по кусочку.

Через месяц приехавшая в гости мама ахнула, не узнав в заплывшей круглой тетке свою тонкую и изящную дочь, никогда в жизни не весившую более пятидесяти килограмм.

Она выбросила в мусоропровод все булки, которые нашла у Марины в шкафах и холодильнике, и осторожно попыталась узнать: все ли у нее хорошо? Нет ли депрессии? Продолжает ли она заниматься спортом?

Марина, к своему стыду, поняла, что весь месяц она даже не подходила к гантелям и зеркалу, не говоря уже о беговой дорожке.

- Где ты берешь всю эту вкусную гадость? – негодовала мама, поднимая высоко брови.

Марина почувствовала себя неуютно. Действительно, в нее словно что-то вселилось, заставляя ее жрать в немыслимых количествах вредную и жирную пищу.

- Попробовала булочку в пекарне, - оправдывалась она. – И вот… Как-то затянуло. Не могу даже дня прожить без них.

Мама поджала губы.
- Неплохо бы проверить, что они добавляют в эти свои изделия, - подытожила она. – Вполне возможно, какие-то синтетические усилители вкуса. Сродни наркотикам. Не вздумай больше покупать ничего в этой пекарне, поняла?

Марина кивнула и внезапно почувствовала, что ее сейчас вывернет наизнанку – съеденные с утра булки просились наружу. Она бросилась в туалет.

Через неделю, когда мама уехала, а Марина стала потихоньку возвращать себе свою прежнюю фигуру, в дверь постучали.

На пороге стоял курьер в форме и белоснежной шапочке с надписью «Съешь меня».

- Вы в последнее время совсем забросили нас, - укоризненно сказал курьер.
Марина потеряла дар речи от удивления.
- Как… как вы вообще нашли мой адрес?
- Вы заполняли у нас карточку скидок, - приветливо сказал курьер. – Там был телефон и адрес для доставки. А вы будете еще что-то у нас заказывать?
- Нет, - холодно ответила девушка и попыталась захлопнуть дверь, но курьер ловко вставил ногу в щель между дверью и косяком. Лицо его непостижимо изменилось, исказившись злой гримасой.
- Нет?! Напрасно.
- Оставьте меня в покое, или я вызову милицию.

Курьер издевательски расхохотался.
- Милиция? Она заказывает у нас комплексные обеды и праздничные ужины. Что вы ей собираетесь рассказать? Что продавцы из пекарни заставляют вас насильно есть ее выпечку?

Марина бросилась на кухню за сотовым телефоном, но потом вспомнила, что он лежит в сумочке в прихожей.

Возвращаясь, она услышала, как курьер скачет вниз по лестнице, напевая детскую веселую песенку «Робин-Бобин Барабек скушал сорок человек, и корову, и быка, и кривого мясника, и телегу, и дугу, и метлу, и кочергу, скушал церковь, скушал дом, и кузницу с кузнецом…»

У девушки похолодело в животе, а потом она поняла, что дико, просто дико голодна…

Она выглянула на лестницу и увидела оставленную на пороге стопку картонных коробочек с пирогами.

Еще через два месяца Марина с трудом передвигала ноги – вес зашкалил за сто пятьдесят килограмм. Скакало давление, сердце выпрыгивало из груди, когда она пыталась спуститься – даже не подняться! – по лестнице. Курьер приносил коробочки с пирожками регулярно, но Марина уже не могла ходить на работу.
Наступил день, когда покупать выпечку стало не на что. Денежные запасы кончились, а просить у мамы она боялась.

- Да у вас тут все запущено, однако, - сочувственно поцокал курьер в последний визит. – Хотите покончить со всем этим?

Марина смотрела на него глазами, полными слез и ужаса, и кивала, как марионетка, ведомая чужой рукой.

- Приведите нам десять других покупателей, - прошептал курьер ей на ухо. – И получите последнюю булочку. Отворот. Понятно?
- И это все?! Я стану свободна?
- Да. Ты снова вернешься к прежней бессмысленной жизни. К своей беговой дорожке, старым джинсам, безуглеводной диете. Ты хочешь этого?
- Да! Да!
- Тогда накорми этой выпечкой десять человек. И они придут к нам.

Курьер ушел, а Марина долго и безучастно смотрела на захлопнувшуюся дверь.
А потом взяла в руки сотовый телефон.

11. Блогер

Блогером быть круто и прикольно. Так однажды решил для себя Лёва Кочетышкин. Эта идея фикс овладела им с ног до головы и не давала спать по ночам. О самых известных блогерах Лёва знал всё: кто на какой тачке ездит, у какого версачи одевается, кто кого трахнул, за что и сколько раз. Легко мог по силуэту в профиль отличить Джона Слюмера от Махи Заблядской! А всё почему? Да потому, что был очень наблюдательным. Ох, как же ему хотелось быть похожим на них, весёлых и удачливых повелителей тыртуба, легко и непринуждённо собирающих тысячи подписчиков на свои каналы и загребающих лайки совковыми лопатами.

"В семнадцать лет известным стать не хочет лишь убогий". Эту фразу Рамсеса II Лёва воспринял, как руководство к действию и рванул за славой во Всемирную сеть. Но случился облом. Сеть его не приняла. И даже плюнула в душу парой ехидных комментов на его гениальный, как он думал, лайфхак о ловле бабочек-капустниц на двусторонний скотч. И вроде все сделал по правилам, придумал себе ох**тельный ник — "Беня Хлыст", снял подробное видео, наложил на него музон и комментарий. А выхлоп нулевой...

— Они там явно охренели все, — подумал Лёва с тоской и впал в прострацию. Не известно, сколь долго он мог там пребывать, но тут пришёл Антоха, помахал перед носом у страдальца банкой с пивом и вернул его в суровую действительность.

Надо отметить, что Антоха считал себя, неслабым таким, хакером и всячески поддерживал эту уверенность в своём окружении. Ведь в активе у него был взломанный аккаунт их одноклассницы, кривоногой Люськи, который она завела в Мордокниге. Хотя, на самом деле он тупо подглядел её пароль, не запомнив лишь последнюю букву. Но для хакера его уровня неразрешимых задач нет. Он нашёл её простым перебором всего алфавита. Как говорится — победителей не судят и Антоха среди простых юзеров стал челом авторитетным!

— Лёвчик, у тебя реально фейс, как-будто похоронил своего любимого хомяка!
— Да, пошёл в жопу, и без тебя мутно, — отмахнулся Лёва. — Хотя нет, вернись, как ты сказал? Схоронил хомяка? Блин, да это же идея, братан! Ну, ты ваще чётко выдал, я теперь знаю, о чём будет мой следующий блог.
— Щас угадаю, — оживился Антон. — Как без проблем и бюджетно хоронить дохлых кошек, собак и попугайчиков?
— Ну, почти... — "Хлыст" почесал в затылке, — а ты ямы когда-нибудь копал?
— Нет, но в случае чего можно и погуглить, — Антоха включил смартфон и полез в интернет. Лёва в этот момент прикинул объём предстоящих земляных работ и допёр, что одному не справиться.
— Антох, если ты мне друг, то должен помочь выкопать большую яму. Я один не потяну.
— Что за яма, для чего?
— Это будет моя могила, — тихо прошептал будущий блогер. Антон выпучил глаза, помотал головой и задумался.
— Не, я конечно друг, но не до такой же степени, чтобы тебе могилу рыть.
— Да не дрейфь, помирать я не буду. Это просто антураж такой. Блог буду вести из могилы, прямо из гроба. Они точно офигеют все, и ко мне в фолловеры ломанутся!

— Ну, ты продуманный, ну креатор! Считай, что один подписчик у тебя уже есть. — Антоха отхлебнул пиво из банки и протянул будущей знаменитости. — Только я вот, что думаю. С какого перепугу мы будем копать яму, силы тратить, если репортаж вести из гроба? Накроем тебя крышкой, дадим камеру и записывай ролик! Кто там узнает, в земле ты лежишь или в сарае?
— Точно, как я сам не допёр? — И Лева стал прикидывать варианты сценария.

Гроб сколотили своими силами, после того, как узнали реальные цены на этот одноразовый ящик в ближайшей похоронной конторе. Там же подглядели и засняли, как должно выглядеть убранство этой штуки изнутри. Всё должно быть достоверно! На соседней улице, как раз, хоронили старушку и друзья, присоединившись к траурной процессии, умудрились снять на телефон весь последний путь бабули, вплоть до могильного холмика.

А ещё пришлось срочно раздобыть набор грима и разукрасить лицо репортёра загробной жизни до неузнаваемости. Ведь ролик могли увидеть знакомые или, не дай Бог, родители и тогда ещё одних похорон, а в легком случае — инфаркта, не избежать! В итоге, после обработки отснятого материала в редакторе, получился вполне правдоподобный видеоряд о том, как почил в бозе отличный парень Беня Хлыст, семнадцати лет от роду. В конце ролика зрители могли наблюдать крупным планом лицо "покойного" в гробу с закрытой крышкой, в течении трёх минут...

В этот раз просмотров было много, и хотя народ нихрена не понял, однако насторожился. Самые любопытные дружно ломанулись подписываться на этот канал. Так, на всякий случай.

— Ну вот, подписчики собрались и жаждут продолжения банкета, вернее, поминок, — и Лёва радостно забегал по комнате, лихорадочно пытаясь придумать, чем же дальше удивлять публику? Антоха сидел на диване и невозмутимо потягивал пиво.
— Чем, чем... Теперь скажи им что-нибудь. Вроде того, как там тебе лежится в одиночестве, что видишь, что слышишь. Иначе, дальше тупик.

В следующем ролике печальную рожу "покойника" Бени сопровождал загробный голос, рассказывающий о злоключениях неприкаянной души. Он поведал ошеломлённым слушателям про то, какая неразбериха творится в небесной канцелярии, где усопшие месяцами ждут в предбаннике решения своей судьбы. И как праведники вынуждены проводить время в компании всякого отребья, воров и убийц, места которым в аду давно зарезервированы. И не понятно, почему их туда не отправляют прямым этапом, без суда и следствия?

Что тут началось! Все циники и атеисты стали наперебой изощрённо троллить в комментах Беню. Обзывали его шарлатаном и фуфлогоном, желали реально выпить йаду и убиться ап крышку гроба. Но случилось то, чего Лёва никак не ожидал. У него появилась небольшая, но сплочённая группа поддержки из тех, кто поверил ему сразу и навсегда! Она состояла из вдовушек и продвинутых старушек, освоивших компьютер на склоне лет. Эта команда во всех сообщениях желала хорошему мальчику Бене упокоиться с миром и быстрее попасть в рай, минуя все бюрократические проволочки.

А перелом в этой неравной битве фолловеров с троллями случился, когда одна безутешная вдова под ником "Солоха"написала следующее:
— Дорогой Беня! Вам всё равно делать нехер там, наверху. А, не будете ли вы так любезны отыскать моего мужа, Немыкина Петра Дормидонтыча, чёрт бы его побрал, и выведать, куда он заховал наше фамильное серебро и мои любимые серьги с бриллиантами в три карата?

Лёва с Антохой долго думали, что ответить тётке, но озарения не случилось. Тогда, чтобы отвязаться от неё, решено было ткнуть пальцем в небо, вернее в землю и в следующем ролике был дан расплывчатый ответ. Мол, Петр Дормидонтыч был малость не в себе, когда прятал искомое добро, но смутно припоминает, что закапывал какой-то свёрток в огороде, незадолго до того рокового дня. И посоветовал купить металлоискатель для более успешного поиска сокровищ.

Через три дня Солоха появилась на канале и радостно сообщила всему миру, что в огороде ничего не нашла.
— Всё-таки пропил, ирод, — сокрушалась она и добавила, — но есть справедливость на земле, есть! На развалинах старой бани, в земле я откопала клад из золотых монет царской чеканки и теперь куплю себе не только новые серьги, но и другого муженька, получше прежнего. И ещё. Дорогой и уважаемый Беня, сообщите пожалуйста свои реквизиты. Горю желанием отблагодарить вас, но так как деньги на небесах, говорят, не очень нужны, поставим вам здесь, на земле, достойный памятник!

Что делать, пришлось Лёве в следующем ролике продиктовать народу номер банковской карты для сбора денег на памятник и других пожертвований. С этого момента злопыхатели позорно заткнулись и лишь издали наблюдали, как деньги капают на заветный счёт. Из желающих пообщаться с умершими родственниками выстроилась нехилая очередь с записью на месяц вперёд. В комментах то и дело вспыхивали стихийные перебранки между страждущими. Постоянно слышались вопли типа: "вас здесь не стояло" и более крепкие простонародные выражения.

Дела в блоге шли отлично, всемирная слава океанской волной накрыла нашего Лёву, но это не могло продолжаться вечно. Всю малину под корень вырубило родное государство. Наш "покойник" получил повестку из военкомата. В прощальном ролике он со слезой в голосе сообщил своим преданным поклонницам, что судьба его, наконец то решилась и Всевышний приказал завтра явиться с вещами к воротам рая...

12. Бери, если хочешь


Последние полгода их жизнь изменилась кардинально. Отодвинулось на задний план все: и чтение книг, и походы в театр, и даже поддержка жилища в нормальном состоянии.

Для Людмилы Петровны и ее дочери, девицы лет двадцати пяти, жильцов небольшой двушки в старом доме открылись глаза в абсолютно другой мир. Было обидно, что этого не случилось раньше. Столько безвозвратно пропущено!

Вместе с ней, в не меньшей степени сожаления, пребывала и ее "красавица и скромница"-доченька Оленька. Ко всему прочему, дочь была еще и умницей. Именно так, и никак иначе, считала любящая мама. Временами к этим словам добавлялись другие, еще больше подчеркивающие исключительность дочери. И тогда Оленька приобретала статус "неписаной красавицы", "самой скромной" или "неимоверно умной". Людмила Петровна, о замечательных качествах своей дочери никому не рассказывала. В силу этого о них никто не знал и не догадывался.

Жили мама с дочкой в этом доме всю жизнь. Дом действительно был старым, строился еще в конце сороковых. Квартиру дали бабушке Ольги - участнице войны, а чуть позже и победительница всевозможных соревнований. Работала она на местном хлебо-комбинате, вот от что него ей квартиру и выдали. Не важно, что маленькая, за то своя и рядом с работой. Однако радовалась бабушка своему счастью не долго. Едва исполнилось Людмиле девятнадцать, как мать ее, сильно простудившись, слегла. Поболела-поболела, но от недуга так и не оправилась. Сгорела быстро, как тростиночка. Буквально за месяц.

К тому времени Люда уже окончила школу и, особо не раздумывая, пришла работать на тот же комбинат. Подучившись, сдала на разряд и... успокоилась.

Работа пекаря не из легких, да еще и в три смены. Сначала тяжело было, но Люда втянулась, привыкла и скоро работала уже самостоятельно, без наставников. Зарабатывала неплохо, хлеб, считай, бесплатным был, а иногда и сдобь перепадала.

Так-то живи и радуйся. Ан нет. Именно тогда мать и почила.

Сослуживцы Люду не бросили, помогли с похоронами, поминками, своим вниманием сгладили свалившуюся беду, а потом постепенно оставили наедине со своим одиночеством.

Сначала тоскливо было, убивалась она в новом положении, места не находила. Проживали они с матерью одни, привыкли, иногда с полуслова друг друга понимали и вдруг раз, одна осталась. В работе только и забывалась, специально задерживалась, никогда не отказывала подменить кого-нибудь, если просили. Попытки сдружиться с кем-нибудь из сослуживцев, близких по возрасту оказались безрезультатными. Сначала даже обида была, но вспомнив, что и в школе особо ни с кем не дружила, Люда убедила себя, что так и лучше. Спокойнее.

А вот парни на Людку заглядываться стали.

Фигуристая, грудастая - все при ней. С квартирой и зарабатывает хорошо. Чем не подружка? Да какие парни. А она все нос воротила и принца своего ждала. Он и появился. Светловолосый, обходительный, с обворожительной улыбкой - копия Марка Бернеса. А от Бернеса, песен в его исполнение и просто голоса Людка млела и уплывала каждый раз во что-то неизведанное.

И не могла с собой в таких случаях ничего поделать. Все фильмы с его участием были пересмотрены не один раз, слова песен сами слетали с губ, как только начинала играть знакомая мелодия. Не удивительно, что спустя три месяца, Людочка стала женой красавца. Правда, так и не узнав, откуда появился ее суженый и где он пропадал до своих неполных тридцати лет.

Любовный "туман" рассеялся быстро, буквально к первой годовщине их знакомства. На смену улыбке пришла ухмылка, "пожалуйста" и "спасибо" трансформировались в "быстро" и другие "ласкательные", сопровождаемые грубостью и нецензурщиной. Марк Бернес превратился в Гришку Челкаша.

Люда, находясь на восьмом месяце беременности боялась и, не возражая, молчаливо терпела.

А через месяц после рождения Оленьки, муж пропал. Ушел и не вернулся. По началу думалось, что это продолжение загула по случаю рождения дочери, но когда его отсутствие превысило месяц, забеспокоилась. А потом, обрадовалась,
Пришло понимание того, что жизнь стала спокойней, без ожидания плохого.
Даже Оленька каким-то своим детским разумом это почувствовала, перестав беспричинно просыпаться и плакать по ночам.

Спустя год, на имя Людмилы Михайловны Петровой поступило казенное письмо, извещающее о том, что ее муж умер в ИТК и захоронен по адресу... К письму прилагалось и "Свидетельство о смерти". Молча посидев за столом и, как видимо полностью осознав, что произошло, тяжело вздохнула и тихо заплакала.

За последние двадцать пять лет многое изменилось: Людмила Михайловна вышла на пенсию и не работала. Ольга закончила учебу в колледже и вернулась в дом матери. И так же, как ее бабушка и мать стала работать на том же комбинате. И повторить бы ей во многом судьбу своей матери, если бы не одно знаменательное событие: в доме сломался телевизор. Перед Новым Годом! Телевизор был уже старым, но служил своим хозяевам верой и правдой. Но видимо всему приходит конец.

Вызнанный мастер, полазив по внутренностям телеприемника, с безнадегой махнул рукой. А затем сказал то, что услышать Людмила Петровна никак не ожидала:
- На свалку ему дорога, ремонту не подлежит.- И помедлив, добавил,- да не переживайте вы. Купите новый, и будет он вам служить много лет. А если и спутниковую поставите, весь мир для себя откроете. Там и канал "Кино", и передачи для любителей путешествовать, и про животных. Да мало ли еще про что. Не перечислишь. Берите и не думайте. - И не давая дамам опомниться, добавил,- подойдите завтра в магазин "Электроника", знаете где такой?- И увидев утвердительный кивок головы, продолжил,- вот и хорошо. Буду ждать часов в девять. Выберем, проверим, привезем к вам домой и все установим. И не переживайте.

Вежливо попрощавшись и оставив потенциальных покупателей в слегка шокированном состоянии, гость удалился.

Наступившая ночь прошла без сна. С множество вопросов и тревожных, ночных размышлений.

На следующий день мать с дочерью с волнением спешили на встречу со своим вчерашним гостем.

Виктор Петрович, а именно так знали их нового знакомого, действительно не обманул, все сделал на должном уровне и ближе к вечеру покупка с торжеством была водружена на предназначенное для этого и, заранее подготовленное, место. Рядом лежал исписанный аккуратным почерком листок из школьной тетрадки: подробная инструкция включения, переключения и многого другого, что нужно было знать, чтобы не запутаться среди множества кнопок пульта управления.

Первые дни познания мира - ошеломили. Излучаемые через экран мегабайты информации поглощались мгновенно и без разбора.

В них было все: и птицы в морских пучинах, и песни с элементами футбольных игр, и даже фильмы, снятые в тридцатые годы с участием Пугачевой. Случалось и политические разборки. К примеру, встреча Сталина с Президентом Обамой для обсуждения вопросов Карибского кризиса. Или вывод контингента индейцев из затянувшейся войны во Вьетнаме.

С особым вниманием преподносились вопросы жизни Хары, рейтинга песен Тимоти и беременности Узовой. Кто такая Узова участников обсуждения собственно и не интересовало. .

Чаша "знаний" наполнялась быстро и через какие-то три месяца мегабайты перестали впитываться и готовы были выплеснуться в обратную. Не обходилось и без ссор за обладание пультом.

-Мама, ну зачем ты переключила? Я же фильм смотрю! - высказывала недовольство Ольга.
-Так там же началась реклама! Сейчас закончится и переключу назад. - Спокойно отвечала ей мать.
-Ага, а как ты узнаешь когда она закончится? Переключишь, а там уже давно фильм идет, как всегда самое интересное пропущу!- Не унималась дочь.
-Ничего страшного не случится, его завтра на НТВ повторять будут, там и досмотришь пропущенное,- говорила Людмила Петровна. Создавалось впечатление, что она не шутила.
Ольга вскакивала с кресла, убегала в другую комнату. Но так получалось, что ненадолго.

Аналогичные ситуации возникали очень часто независимо от транслируемых передач и выбранного для просмотра канала.

С особым удовольствием Людмила Петровна наслаждалась просмотрами телепередач, когда Ольга уходила на работу и войны за обладание пультом временно прекращались. При этом выбор темы просмотра и канала не играл роли. Тоже самое испытывала и Ольга в редкие часы отсутствия матери. Жизнь продолжалась.

Однако были передачи, интерес к просмотру которых совпадал и у матери и у Ольги на сто процентов. Несмотря на разницу в возрасте.

-Мама, мама, скорее иди. Ларису с Розой уже показывают, - повернув голову к сторону кухни кричала Ольга.
Прекратив процесс приготовление пищи, Людмила Петровна спешила в комнату на просмотр одной из своих любимых передач. Или какой-то другой, но тоже любимой.

С большим интересом просматривались передачи Малахова, и недавно появившегося на параллельном канале, Дмитрия Борисова.

Суть то была одна: поймать за руку неверных мужей или доказать наоборот их отцовство. Исследования на ДНК или с применением детектора лжи стало у ведущих нормой.

Велись передачи на разных каналах, но по сути игра была на одном поле и в одной связке: ТВ против зрителя, точнее за него.
Вечер. Едва мерцающий экран телевизора. Программа с ведущим Борисовым.
Некогда популярный певец, набирающий в былые времена многотысячные аудитории зрителей, эмоционально доказывает даме бальзаковского возраста о своей непричастности к рождению у нее ребенка двадцать с небольшим лет назад.

-Как мы могли с вами, скажем так, встретиться после моего концерта в номере гостиницы, если я никогда не давал концерты в вашем городе? - устремив свой взгляд на даму спрашивал он, прекрасно понимая при этом, что припомнить все его перемещения с концертами по большой стране не в силах даже Всевышний. Вопросы одних, ответы и аргументы других-ничего удивительного.

-Мам,- разорвала затянувшееся молчание Ольга,- а ведь он мог быть и моим папой! А я его дочерью. Могла ведь?- И пытливым взглядом уставилась на свою родительницу.

Широко открытые глаза, застывшая от услышанного мать и не получающаяся попытка что-то ответь - именно это и увидела Ольга.
Заикаясь, что с ней никогда не случалось, Людмила Петровна из всех сил пыталась подобрать нужные слова. Наконец ей это удалось.

-Да ты...да ты...белены что ли объелась? Задаешь матери такие вопросы, - дрожащим голосом проговорила она.- Бесстыдница.- И едва не заплакала.
-А чо мам, могло же такое быть. Ты поехала на концерт, там трали-вали, поцеловались, потом и я родилась.- И с ухмылкой уставилась на мать. Ухмылка эта Людмиле Петровне была очень знакома.

Не получив ответа, Ольга, с еще большим напором стала приставать к матери, предлагая разыграть спектакль причастности того, кто оправдывался с экрана телевизора, к рождению ее, Ольги.

-Съедим в Москву, мам, на передаче побываем, прославимся, нас узнавать все будут. Плохо, что ли? А кто и где бывал в те времена, мы как-нибудь обыграем. И уже с каким-то неистовством, добавила. - Известности я хочу мама, известности! А еще славы и денег!

В выражении лица и в улыбке дочери Людмила Петровна все отчетливее обнаруживала то, что когда-то заворожило и вскружило ей голову, только другим человеком.

На третий день настойчивых уговоров, Людмила Петровна согласилась.
-Дима, привет! Говорить можешь? Хорошо. Это Андрей Малахов. К нам на студию обратилась женщина, которая утверждает, что у нее растет дочь от Александра. Как какого? Да, того, с амурами которого ты разбираешься уже полмесяца. Ага, еще одна. Вам тоже написала? Ну молодец! Не пропадет!
Ну что, берешь ее себе? Ну да, присовокупи к уже объявшимся. До кучи! А что, и с ней поработаешь лишнюю передачу.
Народ жаждет хлеба и зрелищ? Дадим ему их!
У народа голод на развлечения? Утолим их голод.
Звони и приглашай.
Накормим и напоим тех, кто хочет этого, по полной.

13. Лиза


Выбор был сложным, вернее их было два. Есть ли вообще человечину и если есть, то что именно. Первый выбор по прохождении времени становился все проще, второй все сложнее. В итоге остановились на ноге, боль одна, а выход мяса самый большой, благо холодильник имеется. Правая или левая? Сергей сморщился глядя в глаза Лизе.
- Ну что Лизанька? Камень, ножницы, бумага?
- Ммм
- Что же ты мычишь все? Ну давай. Я за левую, ты стало быть за правую. Раз, два, три. Оп, камень, а у тебя бумага. Опять моя взяла, везет мне сегодня, - он устало улыбнулся, - левую, так левую.

***

Сергей стоял у зеркала, поочередно прикладывая галстуки к груди:
- Вот этот желтый пожалуй в самый раз. Солнце на улице и я со своим кусочком солнца на шее. Тем более так меня легче будет узнать.

Уже месяц Сергей переписывался в чате с Лизой. У них было много общего, ему было с ней хорошо. Смущало только то, что Лиза не выходила в скайп и всячески избегала показаться ему на глаза. «Наверное страшная»: думал Сергей. Но его эта опасность уже не смущала, слишком близка по мыслям и духу оказалась девушка. К тому же сам Сергей к своим сорока имел вид далеко не мачо. Волосы все реже, брюшко все больше. Результат перехода от практикующего хирурга к чиновнику облздрава.

Ждать Лизу пришлось минут тридцать, но оно того стоило. Эффектная стройная брюнетка, с проникновенным взглядом. Мужчина даже смутился за свой вид.
- Привет Сергей, - девушка с улыбкой протянула руку.
- Привет Лиза. Я кажется ждал тебя намного дольше чем эти полчаса.
- И я тебя, мой Желтый галстук, - девушка звонко расхохоталась.
Они долго гуляли по набережной, потом ужинали в кафе. Сергей много шутил, рассказывал стихи. Он сам от себя не ожидал такой легкости в общении с человеком, которого видишь впервые в жизни. Будто он знал ее уже много лет.

Сидя в просторной кухне Лизиной квартиры и допивая остывающий кофе, он все не мог отделаться от мысли, что так не бывает, а если бывает, то наверное навсегда. Вот уже тихо, как из далека в ушах заиграл марш Мендельсона. Потом все громче, громче. А Лиза улыбалась какой-то странной улыбкой, казалось не слыша нарастающего шума. Потом комната стала приобретать необычный вид, то сужаясь то расширяясь, а затем и вовсе схлопнулась в жирную черную точку, без звука и света.

***

- Молодец, Лизанька, - Сергей перелистывал страницы увесистой книги. – Обо всем позаботилась. Оно и правильно, что то я уже и подзабывать начал врачебное дело, тем более в выборе анестезии.
Отложив книгу, худой, ссутулившийся мужчина, шаркая подошел к столику на колесиках. От прежнего Сергея с брюшком мало что осталось.
- В инструментах ты конечно Лиза поскупилась малость. Можно было бы и по разнообразней, сейчас много чего нового появилось. Итак, что тут у нас? О! Проволочная пила, - Сергей приподнял за один конец кусок полотна. – Как же ты себе это представляешь? Ну хоть с напылением из алмазной крошки, и на том спасибо.
- Ретрактор, распатор, костодержатель Олье, - мужчина перечисляя перекладывал инструменты попутно разглядывая их на свету. – Дуговая пила, ампутационные ножи, рашпиль, костные кусачки, корнцанги, цапки, иглы, зажимы, жгуты...- Сергея повело в сторону и он присел на край кушетки.
– Ох и довела ты меня Лизанька. Посмотри на меня кожа да кости, - мужчина потянул за сморщенную кожу на руке. – Ладно уж, не долго по всей видимости осталось, наемся еще. В принципе все в наличии, можно и приступить. С анестезией правда плохо все совсем, но кроме проводниковой ничего и не придумаешь, да я ничего другого и не смогу в моем та положении.
Откатив по одну сторону кушетки столик с хирургическими инструментами на другой стороне Сергей установил столик с наполненными шприцами.
- Больно не будет Лизанька. Больно не будет, - словно заклинание повторял Сергей, сбрасывая с себя одежду и с трудом располагаясь на кушетке. – Мы тебя не больно зарежем. Ха ха ха. Помнишь откуда эта цитата Лизанька? – Мужчина взял в руку шприц с анестетиком и резко воткнул его в свое левое бедро…

***

- Лиза, не хочет мой суп? – Сергей отвел ложку с супом от разинутого рта резиновой куклы восседающей на соседнем кресле, - Ну и не надо.
Отложив ложку в сторону, Сергей нацарапал ножом на стене сто девяносто пятую черточку. Вдруг за спиной прозвучал знакомый звук спускающего по трубе предмета. На пол упал небольшой сверток.
- А вот и посылочка, - мужчина придерживая культю, будто не послушную ногу, обернулся на стуле и подняв сверток стал его разматывать. – Так что там у нас? Ого! Кассета. Я та думаю зачем тот видеомагнитофон ты мне Лизанька припасла. Ну ка посмотрим, что там.
Взяв в руки костыль Сергей направился с кассетой в угол комнаты и вставил ее в видеомагнитофон.
Сначала экран телевизора бороздили полосы помех, потом изображение улучшилось, и его взору предстал стадион. Стадион его школы. Вот в кадре начали появляться одноклассники. Петька Безуглов, Ваня Решетников, Вика Мишина. Какой это класс? Пятый или шестой? Столько лет прошло. А эта девочка, что то не могу вспомнить ее имя, как же ее звали. Люба, Лида. Нет, нет.
Тем временем, события на экране стали стремительно развиваться. Вика подошла к девочке и с силой толкнула на землю, затем запрыгнув на нее начала истошно вопить и драть ее длинные волосы.
- Ты на кого сучка заришься, а?! Тварина паскудная! Сережку моего захотела! Я тебя урою здесь, землю жрать будешь блядина!
- Так ее суку так, - появился в кадре Ванька, - и не землю ей жрать надо. Щас погодите.
Изображение замерло и секунду спустя на экране была уже другая сцена. Все тот же стадион, только в стороне, за полосой препятствий. Девочка стоит на коленях волосы смешанные с грязью висят паклями, на лице ссадины и синяки. В руках у нее что то серое, бесформенное в пятнах крови.
- Ты где эту крысу надыбал Вань? – За кадром послышался такой знакомый голос, мой голос.
- Ты снимай давай. Надыбал и надыбал. Гыы.
- А ты жри тварь, - Вика ткнула палкой в плечо жертвы. – Тварь жрет тварь. Уахаха.
Девочка поднесла крысу к лицу, отвела в сторону, прошептала:
- Пожалуйста, Сережа, останови это.
- Жри падла! – Вика стукнула палкой уже по затылку.
Девушка резко склонилась над крысой и стала с остервенением рвать ее зубами на куски, кровь заливала ее рот, подбородок, шею.
- Да она ёбнулась совсем, - Петя попятился назад.
- Точно того, валим нахер отсюда, - в кадре мелькнул Ванька.
- Так?! Так?! – девочка подняла голову и уставилась в камеру.
До чего же знакомое лицо. Как же ее звали? Ли, Ли… Лиза!
Снова пауза. Комната. В кадре появляется Лиза. Современная Лиза.
- Ну, здравствуй Сережа. – Елизавета улыбнулась как тогда на свидании.,,

Все присланные произведения выложены.
Читайте, обсуждайте, голосуйте. Авторы жаждут ваших отзывов.

Конкурс, в удобных для читалок форматах, можно скачать тут:

https://cloud.mail.ru/public/BFNE/8NRTyezu6 - Fb2
https://cloud.mail.ru/public/BFNE/8NRTyezu6 - doc

Оргу спасибо за оперативность!
Поехали!

Пятый претендент --- хорошо получилось .
Пробрало , спсб Автор.
Пока остановился , перевариваю...

Ну-с, почитаемс! Спасибо Оргу за оперативность!)))

**пошла читать.
Спасибо, что постучались)
Голод и жажда - две составляющие прогресса!

Я пока пять осилил.
Мне кажется "псисам" было бы вполне комфортно и в соседнем конкурсе.

Пожалуй, пятый. Под впечатлением.

Автор, ты двоечник.
Пиздеж - мужского рода и пишется без мягкого знака.
Ложь - женского. Брошь - женский род. Еж, ерш, колбасеж - мужского.

От радости обычно жидко срут. И мягко.

Да ты издеваешься, что ли?! Тебе твой ворд говорил что-то о правилах русского языка в слове "долбоеб"?

Не знала, что у говна в канализации имеется работа.
Написать говно через А - это особый изыск.
Цимус охуения. Пиздатый дар.
Чтобы пользоваться матом, как Гарпер, надо уметь им пользоваться.

Блядь. И надо выискивать жемчуг идеи в этом блеске инвективной, но безграмотной мысли.
Пойду посру ©

По правилам прописаным в мануале портала "любой конкурс проводимый юзерами ЯПа считается недействительным без проклятия Гарпера"
Поэтому спешу вам сообщить - будьте прокляты!

Ой. Только увидал. Спасибо за медаль))