18
Я не захожу специально в отделы игрушек. Я уже, мягко говоря, очень взрослый человек, у меня взрослые дети, и на россыпи разнообразных машинок, кукол, воплощенных в металле и пластмассе героев современных мультфильмов, наталкиваюсь случайно, посещая по обычным домашним делам магазины. У куч сверкающего различного барахла, от которого разбегаются глаза, я замедляю шаг и невольно вспоминаю свое детство — шестидесятые годы... Если бы в то время мне показали зти сокровища! Тогдашние игрушки — простые, грубоватые, не отличающиеся разнообразием, — рассматривались скорее как помехи семейному бюджету. Лишь некоторым счастливчикам родители из командировок в столичные центры привозили замысловатые игрушки, и они немедленно становились предметом гордости владельцев и зависти друзей. Когда, например, Саша Бедрицкий, единственный из нас, у кого отец был в загранкомандировке, вынес во двор оловянные фигурки старинных рыцарей и почти настоящий револьвер, то ореол богача и героя витал над Бедриком не один месяц. Каждый из нас дорого бы отдал за такой револьвер, не говоря уже о ярко раскрашенных рыцарях, размахивающих мечами и копьями.
В наших магазинах тоже продавались игрушечные солдатики и витязи. Сделанные в лучшем случае из какого-то хрупкого металлического сплава, а чаще всего- из одноцветной пластмассы с множеством огрехов при штамповке, безликие и статичные, они, естественно, и близко не могли сравниться с теми миниатюрными произведениями искусства, которые нам довелось увидеть благодаря Сашиному папе. Настоящий оловянный солдатик оставался для большинства из нас недостижимой мечтой. Правда, даже этот идеал имел в наших глазах один существенный недостаток — он был тем, чем был. Изменить его было невозможно, и такая игрушка в конце концов надоедала.
Конечно, мы, десяти-, двенадцатилетние пацаны, играли в то время не только в игрушки. Казаки-разбойники или футбол перемежевывались с коллективными походами в кино. Никто специально нас не организовывал. Просто по двору проходил вдруг невесть откуда взявшийся слух, что в городских кинотеатрах «Мир» или «Спартак» показывают классный фильм, типа чешского «Призрака замка Моррисвиль» или французской «Железной маски». И, выпросив у родителей по 25 копеек, мы гурьбой валили на сеанс и потом на лавочке у подъезда делились впечатлениями.
Когда была просмотрена серия фильмов о Зорком Соколе — благородном индейце в исполнении незабываемого Гойко Митича, казаки-разбойники и футбол были забыты. Потрясая самодельными луками и петушиными перьями в волосах, мы, распугивая воинственными кличами местных старушек, мчались в старый заброшенный парк невдалеке от нашего двора. Там мы решали свои индейские дела. Естественно, ни боевой раскраски, ни пончо или мокасин, а тем более чего-либо, напоминающего длинный карабин-«оленебой», ни у кого не было. Но как же хотелось!
И вот, не помню, кто первый, может, это был я, решил воплотить свои мечты несколько другим способом. В каждом киоске «Союзпечати» по 24 копейки (один сэкономленный обед в школьной столовке, деньги на который всегда выдавались родителями) продавались коробки семицветного пластилина. Вечером к лавочке был вынесен на всеобщее обозрение выходец из кошмарных снов скульптура — десятисантиметровый пластилиновый вождь Чингачгук с перьями, вытащенными из подушки, томагавком из расплющенного гвоздя, а главное, с «оленебоем», ствол которого выполнял латунный стержень от входившей тогда в обиход шариковой ручки. Зверская рожа вождя была тщательно выцарапана иглой. Зрители выпали в осадок. Об оловянных рыцарях никто больше не вспоминал. Самоделка имела явные преимущества. Во-первых, пластилин позволял воплотить любую фантазию; во-вторых, пластилиновый человечек был подвижный- ему не сложно было придать нужную для игры позу; в- третьих, если надоел- помял и слепил нового; в-четвертых, это было свое творение, позволяющее автору выделиться среди товарищей.
За день в окрестных киосках был скуплен весь запас пластилина, а в районной библиотеке разобран весь Фенимор Купер. Особенно котировались издания с картинками, по которым лепить можно было почти- что с натуры. Так была протоптана первая тропка в страну новых, ни с чем не сравнимых мальчишеских игр. Правда, было одно «но». Умения лепить не хватало. Зачатками таланта ваятелей среди нас обладали лишь немногие, а точнее, трое - я, Климен (Миша Клименко) и Лукьян (Саша Лукьянов). У остальных фигурки получались корявыми и малопохожими на то, за что их выдавали «скульпторы». Но неумение с лихвой компенсировалось желанием не отставать от более опытных товарищей. Родители не успевали отскребать от пола и мебели раздавленные «отходы производства» и устраивали своим чадам головомойки за испачканную пластилином одежду. Но многие относились к новой забаве детей с пониманием, тем более, что книг стало читаться больше, а синяков и шишек стало меньше. Кроме фигурок людей, лепились кони и пушки, ружья и пистолеты соответствующих размеров и даже целые форты-крепости. В дело шел не только пластилин. Кубики, пучки травы и веточки, изображающие деревья, битое стекло, уложенное в коробочки в виде драгоценных кладов, цветные тряпочки и вырезанные из алюминиевых тюбиков от зубной пасты детали, дополняющие одежду- при помощи всего этого составлялись целые мизансцены и разыгрывались настоящие спектакли из жизни куперовских и гойкомитичевских персонажей. Владельцы самых красивых изделий (наша тройка «корифеев») пользовались непоколебимым авторитетом. К нам обращались за советом, особо бесталанным мы лепили на заказ. За десять человечков и потраченное на «клиента» время презентовалась коробка пластилина. Все хотели, чтобы их фигурки были самыми красивыми, но из тщеславия каждый «мастер» старался только для себя. Это замечалось. Маленький Васька- Буржуй бесхитростно канючил у исполнителя заказа:
—Ты смотри, старайся, как для себя.
«Мастер» клятвенно обещал, но его личные фигурки были, конечно, лучше.
Пришло время Фантомаса. Но увлечение синеголовым бандитом и его мрачными служителями как-то быстро кончилось - не было индейского разнообразия.
«Настоящая работа» началась после выхода на экраны польских «Четырех танкистов и собаки». Был слеплен танк «Т-34». Потом его соперник – «Тигр». Это были модели с множеством мелких частей и деталей, высмотренных в журнале «Техника - молодежи». В то время в продаже еще не было красочных конструкторов для самостоятельной сборки танков или самолетов, которые теперь так распространены. Сравнить собственные изделия по качеству было не с чем, и обладание примитивными самоделками считалось высшим шиком. На них уходила уйма пластилина и времени, и их не делали на заказ для других.
К танкам полагались танкисты. Против танков- пушки и артиллеристы. Против артиллерии- солдаты с вооружением. Словом, по цепной реакции стали лепиться советские и немецкие войска. Форма и знаки отличия опять высматривались в кино и книгах. Большим спросом пользовалась зачитанная до дыр подшивка журнала «Старшина-сержант», которую принес со службы отец Миши Клименко. После обзаведения собственными «армиями» мы во дворе проводили настоящие мини-сражения. Рылись крошечные канавки—окопы, строились доты и блиндажи, в которых располагалось пластилиновое войско. Перестрелка велась из «рогачков» — маленьких рогаток, выгнутых из алюминиевой проволоки, с прикрепленной к ним «парашютистской резинкой» (до сих пор не знаю, почему она так называлась). В качестве снарядов использовались «шпульки» из той же проволоки. Естественно, стреляли сами «полководцы». Безусловной потерей считалось попадание в голову пластилиновому солдатику. Остальные «ранения» были спорными и приводили к битью кепок оземь и призывом в свидетели многочисленных болельщиков. К пластилиновым фигуркам прилипали песчинки, и после каждой «битвы» они приходили в негодность.
Вообще, пластилиновая скульптура сама по себе была недолговечна — на солнце таяла, в холодную погоду делалась хрупкой, поэтому игры с пластилиновыми человечками перекочевали в квартиры, где перестрелки запрещались родителями, и все больше превращались в «стендовые демонстрации». Количество переходило в качество, достигаемое, увы, не всеми. Да и мы взрослели, появлялись другие интересы. Но любовь к лепке у многих осталась надолго. Лукьян - самый старший из нас, когда пришел из армии, привез в коробке... пластилиновую модель боевой машины пехоты, на которой он был командиром, и мы, шестнадцати-, семнадцатилетние, слушали раскрыв рты его рассказы. Для Климена лепка стала профессией — он окончил художественно- графический факультет педагогического института. Сейчас Михаил Григорьевич- директор художественной школы. У меня до сих пор сохранился интерес к военной технике и обмундированию- собираю книги и фотодокументы о бронетанковых войсках. И каждый раз, когда я прохожу мимо стаек нынешних ребятишек, играющих совсем в другие игры, мне слышится шум пластилиновых баталий и голос Васьки-Буржуя, который, как много лет назад, просит слепить ему солдатика, только стараясь, как для себя...
yaplakal.com