202
В День Подводника решил продолжить свой короткий цикл военно-морских рассказом еще одним эпизодом на основе реальных событий
предыдущие здесь:
"Коты и Лодки""Особенности подводного языка""Зачем матросу высшее образование?""Подводное ралли"Куда исчезают личные вещи матросов с подводной то лодки – долго оставалось для меня загадкой.
Я понимаю там, что-нибудь ценное, офицерское «уйдет в автономку».
Кортик с пояса уснувшего офицера на День ВМФ, кассетный плэйер из баночки-тумбочки офицерской каюты, или сигареты из кармана висящей в шкафу у штумана рубашки – всё это желанная добыча для клептоманов первого года службы.
Ну и само собой - балабас.
Так называют на флоте жратву и помои одновременно.
Но в данном случае интересует нас первый вариант этого подводного фольклора.
Продовольствие, завозимое на корабль ящиками, исчезало значительными объемами на пути от пирса до кладовых камбуза - провизионок.
Картонные ящики сгущенки, тушёнки, сайры, вина красного, шоколада с орехами и без, сливочного масло в огромных брикетах, сухового творога в пакетах, утаскивались «дрищами», специально-обученными «годками», в передаваемые по наследству тайники между легким и прочным корпусами.
Один раз заносили с пирса три говяжьих туши. Донесли лишь две.
Ни поиски, ни пытки, ни очные ставки не помогли интенданту отыскать следы бывшей бурёнки.
Облазил всё, изнюхал, и махнул интендант рукой - вам же, воришкам окаянным, меньше паек выйдет.
А ночью расчлененку под видом мусора вытащили матросы на берег и продали за полцены по отлаженным каналам.
Каналы перепродажи отдельная история, и я неё не посвящен.
Но думаю, что если была бы рядом мексиканская граница, то наверно под землей прокопали бы туннели и таскали на белоснежные пляжи Акапулько сухой творог в обмен на кокаин и марихуану.
Но это была всего лишь край земли – Камчатка.
Негде было развернуться молодым контрабандистам-самоучкам.
Более умелыми и рискованными личностями из приборов ходовой лодки добывались ценные металлы – палладий, золото, платина.
Одного мичмана из нашей БЧ-2 хорошенько токнуло ёбом, когда он за золотишком в щиток на 380 Вольт полез.
Так себе оказался старатель, скажу я вам.
И самородков не добыл и спалился перед вышестоящим начальством подводной артели.
Обгорел мичман слегонца, до черноты, потерял ресницы и брови.
Но не унывал, каким-то образом откусался и продолжил службу по угрозе американским империалистам на этой же лодке.
Но тут не надо быть Конан-Дойлем, женатым на Донцовой и Марининой одновременно, для установления мотивов преступления.
А вот с парадной формой матросского и старшинского состава творилась мистика, неподвластная для осмысления даже при помощи спиритических сеансов.
Казалось, что парадка разлагается на атомы в условиях сжатия пространственно-временного континуума и улетает в другие измерения темной материей как фекальные массы из ЦГВ (цистерна грязной воды) в соленные воды Тихого океана при продувках гальюнов.
Парадная форма №3, при всей своей легендарной сексуальности в глазах юных гимназисток, не нужна была никому.
Ни местному населению, ни мексиканским наркоторговцам, ни даже дембелям, постоянно интересующимся количеством дней до приказа.
В отличие от гидросолдатов, звенящих в рамках аэропорта своими невидимыми железками в тряпках, как шахиды перед встречей с гуриями, дембеля 25-ой дивизии предпочитали разлетаться по своим мухосранскам в гражданском прикиде.
Им эта «парадка» из числа потенциальных плюшкиных нужна была меньше всех.
Вот если даже представить, ну так, чисто гипотетически – поймали матроса с мешком ворованной формы №3.
И спрашивают, мол, зачем она тебе нужна?
Он задумается на секунду, но может на полчаса, не более.
А потом разум обязательно победит.
Исчезнет в глазах у него фанатичный блеск клептомана, мелькнет привидением на его челе тень здравомыслия.
«Да нахуй не нужна мне эта сраная ветошь» - скороговоркой проречетативет матросик и выкинет мешок в море.
И уже крабы на дне будут рвать эту тряхомудь своими клещами на мелкие кусочки, очищая бухту Крашенникова от бесполезного мусора.
Ну раз не нужна никому эта «тройка», следовательно должны быть полны её рундуки матросские, скажете вы и будете правы.
Но это в теории.
На практике бескозырок, гюйсов, штанов-клёш без ширинки и ремней с якорями на бляхах на всех матросов ракетного подводного крейсера стратегического назначения катастрофически не хватало.
И если к тому же Дню ВМФ в последнее воскресенье июля готовились еще с конца июня, то внезапные проверки залетными адмиралами носили характер провокаций к третьей мировой.
Этих проверок до икоты как щекотки боялся Зам по воспитательной работе. Сам Командир и немного Старпом.
Остальным было глубоководно дистиллировано, то есть абсолютно похрен.
И вот случилась не предвиденное - к нам приехал ревизор…
Как глас небесный на головы грешников прозвучала по каштану на весь 150-метровый подводный ракетоносец команда «Всем наверх, форма одежды парадная» и закрутилась карусель паники.
Дембеля предсказуемо проявили рвение к служебным обязанностям, вскочили с мягких тряпок и встали на вахту.
Изгнанные с этих, мгновенно ставших блатными, мест, молодые срочники побежали к своим рундукам.
Там их уже поджидали карасики.
Произошел быстрый обмен товаров текстильной промышленности на ничего. Потом сильные дрыщи отобрали у дрищовых дрыщей всё, что выглядело чуть лучше, чем лохмотья обитателей трюмов межконтинентальных коравелл, везущих «черное дерево».
И подгоняемое в спину испуганным внезапностью проверки Замом, это разношерстное стадо понеслось по трапу на свежий летний воздух.
Командир корабля скептически окинул тренированным взглядом прибывшую пародию на кремлевский полк.
Презрительно сплюнул и велел Старпому – «Нормальных вперед, ВМУ назад»
Старпом, бывавший в таких переделках не раз и знавший что, один наш адмирал страшней трех «Лос Анджелесов» на хвосте, быстро произвел выявление из неоднородной биологической массы представителей касты ВМУ – "Военно-Морское Уёбище".
Выявил и задвинул их во вторую шеренгу, на задний план.
Там они усталые от постоянного недосыпа, грязной работы на камбузе и трюмах, согреваясь под хилым северным солнцем, предались нирване мечтаний о доме.
Передняя шеренга же лицезрела приближение грозы османских галер – сверкающего орденами и медалями сурового флотоводца.
Старенький адмирал, маленький, сухонький с мечтательными глазами являл собой воплощение славного прошлого Военно-морского флота, как минимум Советского Горшковского, как максимум Российского Императорского.
Не ведомы были нам его регалии, должности и полномочия.
Возможно, он был простой заслуженный пенсионер или какой-нибудь блюститель флотских традиций на полставки. А может быть жутко секретный и важный перец.
Мы даже не интересовались. Ни сразу, ни потом.
Не наше этого ума дело думать- зачем достают из пыльного комода восковую фигуру, полируют, оживляют и оправляют проводить осмотры внешнего вида матросского и старшинского состава?
Если выдают бескозырку – значит это кому-то нужно.
Позади этого бравого ветерана линейных баталий семенила на полосогнутых расшаркивающая в реверансах и в поклонах, заискивающая многочисленная свита из дивизии.
На флагманских аристократических лицах были начертаны кистями ренессанских художников все краски человеческих эмоций - от детской неожиданности, до предпенсионной беспомощности.
- Кто это? – задал простой риторический вопрос один кап-лей
- Чёрный писец – ответил Старпом, цитируя Покровского
- Неужто оттуда? – палец кап-лея проткнул камчатское небо
- С самого верха насеста, с начала пищевой цепочки – намекнул Старпом на фамилию Главнокомандующего Флотом
Минутой молчания товарищи офицеров на всякий случай почтили свою беззаботную жизнь.
Адмирал прошел на полных парах мимо офицерского строя, резко застопорил свою турбину и встал как вкопанный.
- Здравия желаю, товарищи подводники! – голос Адмирала громкостью мог поспорить с Впередсмотрящим Колумба, когда тот обнаружил Вест-Индию.
А в ответ тишина… И мертвые с косами…
Нет, никто от страху не наполнил штаны зловонием, не пошел ва-банк полного игнорирования высшего командования.
Таковы нюансы подводного этикета, 25-ой дивизии в частности.
После приветствия от начальства в строю на пару мгновений ничего не происходит.
Потом подводники начинают шумно вдыхать окружающее воздушное пространство.
На весь объем своих легких набирают запас кислорода, как будто собираются прямо сейчас нырять головой в асфальт.
Если вы думаете, что сейчас они выплюнут весь резерв сжатой атмосферы из нутра своего с резкими рубленными фразами, то опять ошибаетесь.
Сначала тихо, протяжно и лениво подводники начинают свой ответ чемберлену:
- Ззззздддддрррраааааавввввиияя….
Постепенно повышают темп и громкость во время «желаю товарищ".
И орут уже в конце, выпучив глаза и насилуя связки:
- Адмирал!
Старичок аж на месте подпрыгнул от такой ярости боевого клича. Взгляд его сверкнул аки молния, и рука потянулась к кортику.
«На абордаж! Руби вражин в капусту!» – гремело у него в ушах невидимое боевое корабельное прошлое, ушедшее в небытие для одних и оставшиеся навечно рядом для него одного.
Взгляд Адмирал упал на первого матроса.
Высокий, розовощекий, стоял матросик в новенькой синей фланке с белоснежной бескозыркой на голове.
Черные ленты с золотыми буквами реяли на ветру, прославляя Краснознаменный Тихоокеанский.
«Эх, таких бы сотню, да на Зимний! А потом брать почту, телеграф, Институт благородных девиц!»
Но таких наскреблось лишь пятеро
Шестой матрос тоже был не промах - стрелками наглаженных клёш можно было резать бурные штормовые волны или покладистые танцевальные девичьи юбки. В начишенных боинках сверкало солнце и плыли облака.
«Еще бы подобных ему, с дюжину. Чтобы бескозырки об землю и в присядку залихватски «Эх яблочко, да на тарелочке!...»
Набралось таких, созданных в день шестой господом по подобию своему, не больше десяточка. Что впечатляющий результат для конца безалаберных годов 90-х.
На пятнадцатом флибустьере восторг адмиральский немного поугас – гюйс мятый. А так вполне себе бравый хлопец.
У остальных до двадцать пятого тоже были отдельные изящно дополняющие совершенство недостатки.
То бескозырка с мятыми лентами.
То стрелок на брюках чуть больше чем восемь.
То бляхи с якорями не чищены.
То гады стоптанные вместо ботинок хромовых обуты на ноги, когда с носками, когда без..
Но оптимистом слыл Адмирал. В его стакане с чаем всегда было полстакана коньяка.
«С такой братией Сталинград отстояли, Паульса в плен взяли, и НАТО в клещах зажмём, стиснем, и там уже пощупаем торпедой с красной боеголовкой мягкий заокеанский зад…»
Двадцать пятый, он же и последний в шеренге, в принципе ничем не отличался от уже просмотренных экземпляров народно-морского творчества.
Но что-то насторожило нюх проверяющего.
Где лента кожаная на поясе и якорь латунный, желтенький, пупок от штыка в рукопашной прикрывающий?
- Где твой ремень, сынок? – вкрадчиво поинтересовался Адмирал, собирая силы для кары неминуемой нарушителя трехсотлетних традиций.
Флагманская свита в синхронном инфаркте-инсульте чуть не слегла полностью.
Вдруг на ремне этом в корме уже кто-то удавленный болтается?
Или клапан сугубо важный для карабельной непотопляемости ремнем, как соплёй, на месте удерживается?
А может этим ремнем молодняк по ночам избивается?
Вариантов мало, но все они очень пугающие
Матроса пристальный адмиральский взор не устрашил нисколечко.
Наоборот, от этих старческих мудрых глаз повеяло домом в деревне Кривохуево оставленным.
Деда на заваленке, махоркой попахнувшим и бабушкой за перманентную пьянку коромыслом гонимого, напомнило.
И растаяло жесткое матросское сердце, освободилось душа морская от лжи, всеминутно его путь служивый сопровождающей.
Ответил как есть Адмиралу отрок, ремня в гардеробе своем не имеющий:
- Проебался, товарищ адмирал!
Над базой подводной эскадры повисло молчание.
Тучи нахлынули и скрылось солнышко.
А в глазах адмиральских расцветал всполохами мыс Гангут, Ушаков терзал турок у Тендра, бриг Меркурий дерзко шёл один против двух, и гремели пушки Синопа.
И на лица флагманские падали отблески тех баталий, что шли в адмиральском сознании.
От предчувствия залпа главных калибров адмиральского рта ныли зубы и сокращался кишечник спазмами.
Но тут внезапно во взоре начальническом отгремела скоропостижно Цусима и поник адмирал.
Лишь рукою взмахнул, «Ну вас нахуй» сказал, развернулся и неспешно пошёл.
Свита бежала, неутомимо на ходу кланяясь и что-то извиняющее нашёптывая адмиральским ушам.
В ответ старичок лишь махал сухими ручонками, словно мух от котлет отгонял, словно всем нам говорил:
« Ремень? Да какой там нахуй ремень! Неужели вы не понимаете?
Весь Флот проебался!
Весь Советский Союз проебался!
Вся жизнь…»
По итогам смотра никому ничего не было.
Если кого и отодрали как Нахимов Османа-пашу, но уж точно не нас, матросов простых.
Наверно Командир счел данное происшествие оптимистичным сценарием развития событий.
Пессимистичный - Адмирал обнаружил вторую шеренгу с ВМУ.
Во избежание подобных инцидентов были пополнены запасы парадной формы на корабле.
А виновнику торжества, матросу-первогодку, присвоено почетное звание-кличка «Проебался»
Ну а я наконец таки понял - зачем и куда.
Зачем нужна парадная форма подводнику? Чтобы не расстраивать заслуженных адмиралов
Куда она девается с подводной лодки? Враги пиздят, чтобы адмиралов расстраивать
Другой альтернативной, но достоверной версии у меня нет.
© BlackIvan (Livepodvodnik)
yaplakal.com