Олег Даль :"Печорин" советского времени...

25 мая 2023 года Олегу Далю могло бы исполниться 82 года. Впрочем, и сам Даль, и те, кто его хорошо знал, понимали, что его век - короток. Так и получилось – он не дожил до 40. Но почему блистательный и востребованный актер так упорно шел навстречу своей гибели?

19 постов!
©Прикосновения

...3 марта 1981 года Даль к 11 дня должен был прийти на киевскую киностудию - он пробовался в картину Николая Рашеева «Яблоко на ладони». Но он не появился. На звонки в номер не отвечал. Когда сотрудники киевской гостиницы «Студийная» вскрыли дверь номера №232, увидели лежащего на кровати мертвого артиста. Рядом стояла пустая бутылка из-под водки.

Даже сегодня, более 40 лет спустя, так и нет единого мнения об истинных причинах его смерти. Многие почему-то сразу решили, что это самоубийство. Мол, «зашитый» Даль умышленно принял смертельную дозу алкоголя. Приводили аргумент: последние месяцы, особенно после похорон Высоцкого, актер был в депрессии, все разговоры сводил к тому, что жить ему осталось недолго. Вдова же Даля Елизавета до своих последних дней была уверена: произошел несчастный случай. «Он выпил снотворное. Во сне у него начались приступы рвоты, и оказались блокированы дыхательные пути». Утверждала, что муж «зашит» не был. Да, о приближении смерти он говорил часто, но обожал жизнь, ждал выхода своих новых фильмов, был полон планов.

И действительно - водка не цианистый калий. Да и зачем вот так «экзотично» сводить счеты с жизнью? Только что на экраны вышел фильм «Приключения принца Флоризеля», где Даль блистал. Он сыграл Зилова в экранизации «Утиной охоты» - роль, о которой мечтал. Во ВГИКе набрал курс студентов – они его боготворили. Что касается его разговоров о смерти, то многие считали их обычным «черным юмором» Даля.

И большинство близких знакомых и коллег, узнав о его смерти, испытали настоящий шок. Валентин Гафт вспоминал, как в марте 1981-го лежал на операционном столе с иглой для пункции в позвоночнике, и кто-то сказал: «Умер Даль». «Тут я понял, что должен что-то предпринять, иначе тоже умру. С иглой в спине я встал, подошел к окну и очень осторожно начал вдыхать морозный воздух. Мне казалось, еще минута - и у меня разорвется сердце».

Так что же произошло 3 марта? Почему не стало одного из ярчайших актеров, чей несомненный талант признавали и друзья, и враги?

«НУ ГЕНИЙ, НЕ МЕНЬШЕ!»

Олег Даль родился 25 мая 1941 года в подмосковном Люблино - в семье железнодорожного инженера и учительницы. Мальчик рос смышленым, спортивным, всерьез мечтал стать военным летчиком или моряком. Но подвело здоровье: еще в школе врачи поставили Олегу диагноз «врожденный порок сердца», так что с детской мечтой пришлось распрощаться.

Из школьных предметов он выделял литературу, был заядлым книгочеем, любил Пушкина, и особенно - Лермонтова. Позже Даль рассказывал, что актером решил стать, прочитав «Героя нашего времени». Мол, так его увлек образ Печорина, что он захотел его сыграть.

С тех пор он часто «примерял» Печорина на себя и находил много общего – в мыслях, критическом отношении к окружающему миру и «его вопиющему несовершенству». (Годы спустя Даль скажет: «Во времена Лермонтова я бы не дожил даже до 20. Стрелялся бы на дуэли через день!»)

Мечтам об актерстве мог помешать серьезный дефект речи – Олег картавил. Но этот недуг он победил «играючи» - начал заниматься в студии художественного слова при Центральном доме железнодорожников и сам быстро все исправил. Проявил характер!

…1959-й год. На экзамене в Щепкинском театральном училище абитуриент Даль читал монолог Ноздрева из гоголевских «Мертвых душ». Говорят, зрелище было уморительное: тощий, долговязый (рост 185 см) подросток в образе «бывалого жулика и усатого пройдохи Ноздрева» довел членов приемной комиссии чуть не до нервного срыва – они хохотали как сумасшедшие. Когда шум стих, Даль начал декламировать отрывок из «Мцыри» любимого Лермонтова.

И тут он «добил» экзаменаторов: читал так тонко, точно, трагично, душевно и темпераментно, что юношу зачислили на первый курс единогласно. Сразу же по Щепке пошел слушок: «сегодня поступал та-а-кой парень – ну гений, не меньше!»

Когда годы спустя мастера курса народного артиста СССР Николая Анненкова расспрашивали о том, каким Олег был студентом, выделялся ли на фоне остальных, Николай Александрович отвечал неохотно и немногословно: «Да я и не учил его почти. Он же все время снимался!»

Отчасти это так. Кинодебют Даля (Алик Крамер – юнец-интеллектуал из московской подворотни) состоялся в 1962 году в фильме А. Зархи «Мой младший брат», снятой по мотивам повести В. Аксёнова «Звёздный билет». Картина была принята зрителями на ура, а три молодых актера, сыгравшие главных героев (Андрей Миронов, Александр Збруев и Даль), мгновенно стали известными. Через год на экраны вышли еще два его фильма - психологический детектив Л. Аграновича и В. Семакова «Человек, который сомневается» и мелодрама И. Анненского «Первые троллейбус».

Причем уже на старте карьеры Даль вел себя совсем не по-дебютантски. На съемках «Человека, который сомневается» Леонид Агранович был изумлен – этот студентишка, сопливый мальчишка, навязывает ему свое видение образа и в кадре все делает вопреки режиссерской воле. Позже Агранович признавался: «Я не понимал тогда, с актером какого масштаба имею дело. Потом я понял, насколько выиграл фильм от того, что я пошел на поводу у Даля».

И все же Даль успевал феерить на студенческой сцене. Именно там в дипломном спектакле его увидела артистка «Современника» Алла Покровская.

В те годы в этом молодом ефремовском театре была славная традиция: актеры сами ходили по театральным вузам и искали способных выпускников. Вот она и пригласила Виктора Павлова с Олегом Далем на знаменитые «вступительные туры». Они показывались с отрывком из «Голого короля».

Алла Борисовна вспоминала: «Рядом с невысоким крепеньким русопятым Витей Олег был, с одной стороны, смешной и нескладный, а с другой - отличался своей несоветской, неплебейской данностью. У него были изящные аристократические руки, приятный голос, абсолютный слух, тонкие черты лица.

В общем, на фоне общепринятого в советском кино типажа Даль выглядел аристократом, поражал своей природной интеллигентностью… В то время актеров принимали в труппу «Современника» голосованием, и все дружно сказали «да».

Эти три года, проведенные в «Современнике», Даль впоследствии считал чуть ли не лучшими в своей театральной карьере. Театр был новаторским, постановки – острыми, смелыми, злободневными, поощрялись импровизации, в чем Даль был особенно силен. Репетировать могли сколько угодно без устали – все «горели», фонтанировали идеями, жили творчеством и свободой, навеянной «оттепелью». Плюс «знаменитое актерское братство и равенство», которые культивировал худрук Олег Ефремов. «Современник» конца 1950-х-начала 1960-х был фантастически популярен - чтобы попасть на спектакли, зрители занимали очередь в кассу с вечера и стояли всю ночь.

Правда, было одно серьезное «но». Даль выходил на сцену в лучших постановках – «Голом короле», «Обыкновенной истории», «Вечно живых», однако роли в них играл второстепенные. Разумеется, это его тяготило. Годы шли, а «равенство и братство», как он считал, было только на словах. Именно в этот период начались его первые «алкогольные» срывы. Позже они станут его главной своеобразной «протестной» реакцией – идти на компромиссы актер-максималист был не согласен.

В 1966 году он ушел из «Современника». Сидел без работы, без денег – «голодный, зато в душевном спокойствии, гордый и счастливый». В этот момент его, по сути, «подобрал» кинематограф.

«ЖЕНЯ, ЖЕНЕЧКА…» И ЦЕНЗУРА

В феврале 1966-го Даля разыскал режиссер Владимир Мотыль. Он запускался с военной трагикомедией «Женя, Женечка и «катюша» по сценарию Б. Окуджавы и искал актера на роль нелепого солдата-интеллигента Жени Колышкина.

Режиссер вспоминал: «Первая же встреча с Олегом обнаружила, что передо мной личность незаурядная. Ему не было еще 25-ти, но в отличие от своих сверстников, которые очень старались понравиться режиссеру, Олег держался с большим достоинством, будто и вовсе не был заинтересован в работе. Он внимательно слушал, на вопросы отвечал кратко, обдумывая свои слова, за которыми угадывался снисходительный подтекст: «Роль вроде бы неплохая. Если сойдемся в позициях, может быть, и соглашусь».

По мнению режиссера, на роль влюбленного минометчика, то и дело попадающего в трагикомические ситуации, Даль подходил идеально. Но на первые две пробы актер приехал в сильном подпитии и обе провалил. Оказалось, он – в тяжелейшем запое. Мотыль назначил третью – «последнюю».

На этот раз Даль появился трезвый, в моднейшем вельветовом пиджаке вишневого цвета. С ходу сыграл отрывок - все ахнули. «Олег сразу «схватил характер» своего героя, хотя сам по жизни был ироничным, замкнутым человеком, а его герой - Женя Колышкин - открытый и простодушный».

Даль снимался вдохновенно. Со своим напарником актером Михаилом Кокшеновым они то и дело дурачились, упражнялись в остроумии и ребячестве, доводя коллег до приступов гомерического хохота.

Во время съемок по режимному Калининграду актеры передвигались на американском «Виллисе» с открытым верхом – в «странной» военной форме, автоматами наперевес. И даже в эти минуты не упускали возможности похохмить и полицедействовать.

Однажды на рынке они разыграли сценку, якобы Даль – вооруженный головорез-бандит бежит из-под стражи. Кокшенов несся за ним с автоматом, крича что есть силы: «Стой! Убью, сволочь!» Рынок мгновенно «вымер» - все торговцы попрятались под прилавки. Закончилось тем, что Далю «при задержании» реально чуть ребра не переломали.

Словом, атмосфера во время съемок была прекрасная. Тем не менее, дважды Даль срывался. В гостинице, будучи подшофе, оскорбил дежурную по этажу, та вызвала наряд милиции.

Владимир Мотыль: «Олега взяли. Скоропалительный суд припаял ему пятнадцать суток. Я договорился, что под стражей его будут доставлять к нам на съемочную площадку. Кутузка, в которую попал Олег, была для нас просто даром судьбы, ведь достать водку под конвоем было невозможно. Переживший шок от суда, артист внутренне перестроился, более покладистого и понятливого Даля, как в тот период, я не припомню… Это оказались лучшие куски в картине».

Другой участник этих съемок актер Георгий Штиль вспоминал: «Даль был актером от Бога, ему, по большому счету, и режиссер не нужен был - сам всегда знал, что и как играть. Но дисциплину нарушал часто. Ну а как выпьет, бывало, его и заносило: «Я - Даль, а вы тут кто такие?!» Олег не умел пить, сразу же терял лицо и становился другим человеком, порой не очень хорошим».

Зимой 1967-го картина была закончена и… отправлена «на полку». Чиновники из Госкино признали ее «вредной», а военное руководство из Главного политуправления Армии и вовсе пообещало «стереть создателей этой стряпни в порошок». Премьеру в Доме кино запретили.

Мотыль бился за давшуюся такой кровью ленту как мог: показывал ее адмиралам и генералам. Собрав пачку восторженных отзывов, дал телеграмму премьер-министру Косыгину. Но и это помогло мало: напечатали всего триста копий для показа в периферийных ДК.
Конечно, вся эта грустная история с «Женей, Женечкой и «катюшей» (уже после смерти актера ее назовут «одной из лучших и самых пронзительных лент о войне») негативно подействовала на Даля. Но, впервые столкнувшись с цензурой, он не отчаивался.

Тем более, что в том же 1967 году вышла и триумфально прошла по кинотеатрам страны «Хроника пикирующего бомбардировщика» Наума Бирмана. Созданный в ней Далем образ обаятельного, неунывающего стрелка-радиста Евгения Соболевского, придумавшего фирменный ликер под названием «шасси», пришелся зрителям по душе.

А Даль не просто «проснулся знаменитым» (знаменитым он уже был – после «Моего младшего брата»), к нему пришла настоящая всесоюзная слава. Лента разошлась на цитаты, а ликер «шасси» - пошел в народ.

«ВЛЯПАЛСЯ» В «ЗЕМЛЮ САННИКОВА»

На волне этого успеха в 1968 году Даль вернулся в «Современник» - все-таки без театра он жить не мог. И вскоре сыграл Ваську Пепла в спектакле по пьесе М. Горького «На дне». Постановка стала театральным событием года, а «его Пепел» потряс видавших виды театралов. Параллельно актер снялся в двух удивительных картинах – «Старая, старая сказка» Н. Кошеверовой и «Король Лир» Г. Козинцева.

Оба режиссера обожали и трепетно оберегали Даля, он им платил тем же – взаимопонимание у них было идеальное. За шедеврально сыгранного Шута «железный» Козинцев прощал ему все - единственному из актеров. На недоуменный вопрос своей жены, почему он «так носится с Далем», режиссер пророчески произнес: «Мне жаль его, он - не жилец». «Король Лир» вышел в 1971 году и получил престижнейшие призы на МКФ в Чикаго, Тегеране и Милане.

Этот период жизни вообще был для Даля во многом судьбоносным. Режиссеры мечтали заполучить его в свои фильмы, в «Современник» достать билеты «на Даля» было почти невозможно. Он наконец встретил идеальную для себя женщину – Елизавету. У считавшего себя «бродягой» актера забрезжила перспектива обрести свой дом-крепость, с домашним теплом и уютом.

В 1972 году Даль получил предложение сняться в фильме «Земля Санникова» по одноименной повести В. Обручева. Страсти, разгоревшиеся до и во время работы над этой лентой, достойны отдельной статьи, но факт известный – Даль эту картину ненавидел, при упоминании о ней его буквально трясло.

Кстати, многим до сих пор непонятно почему? Ведь этот приключенческий боевик с элементами фэнтези в 1973 году в СССР стал чемпионом по сборам и зрительским восторгам. Хотя - при желании - Даля понять несложно.

Первоначально на роль Евгения Крестовского режиссерами-дебютантами А. Мкртчяном и Л. Поповым был приглашен Высоцкий. Тот согласился, специально для этой ленты написал несколько песен, в том числе «Кони привередливые». Для Владимира Семеновича и Марины Влади (в «Земле Санникова» она должна была сыграть небольшую роль) даже были куплены билеты на поезд. Однако накануне съемок несколько песен Высоцкого прозвучали на «Немецкой волне», поэтому директор «Мосфильма» Сизов потребовал его немедленно заменить.

Заменить решили - Далем. По версии Мкртчяна, актер приехал в дымину пьяный и страшно обиженный, что его пригласили не сразу, а вместо Высоцкого.

Альберт Мкртчян: «Работать с Далем было трудно: в то время он пил и пил, можно сказать, безбожно. Представьте, мы назначаем съемки в 5 утра, а Даль уже в это время приходит на площадку с песней. Я спрашиваю: «Когда он успел?» А мне отвечают: «Он даже и не ложился». Я пытался на него воздействовать: уговаривал, скандалил, водой из ведра поливал, чтобы он как-то в себя пришел. Конечно, все это сказалось на отношениях».
По другой версии, с первых же дней исполнители главных ролей (С. Шакуров, В. Дворжецкий и О. Даль) не нашли общего языка с режиссерами и… взбунтовались. Решив, что вместо серьезного фильма снимается «дешевое зрелище с песнями», они потребовали заменить «ни на что не способных режиссеров-дилетантов». Руководству «Мосфильма» бунтовщики отправили телеграмму в стихах:

«Сидим в говне на волчьих шкурах.

Дворжецкий. Вицин. Даль. Шакуров».

После того, как чиновники встали на сторону режиссеров, Шакуров отказался сниматься и уехал. Даль с Дворжецким несколько раз тоже порывались уйти, но решили доработать контракт. При этом Даль с режиссерами демонстративно не разговаривал – просто отбывал номер. При внимательном просмотре фильма это хорошо видно. Роль Крестовского, заявленная в начале картины как центровая, к середине сужается до второстепенной, блекнет на глазах.

Да, судя по всему, Даль нарушал режим и в этом смысле режиссер рассказал «свою» правду. Но надо понимать, что для Даля такое поведение - все та же протестная акция. Ему стало неинтересно и противно в этом участвовать. Он равнодушно отнесся даже к тому, что его героя решением руководства студии «убили» не по сценарию – раньше времени. Наотрез отказался перепевать песни. В фильме Крестовский открывает рот под вокал Олега Анофриева, что звучит диссонансом - слишком тембры у Даля и Анофриева разные. Отныне при рассмотрении всех кино предложений он больше всего боялся «еще раз вляпаться в «Землю Санникова».

РОЖДЕННЫЙ ПИТЬ…

Высокий, с аристократической внешностью и манерами красавец Даль буквально примагничивал к себе женщин. Его партнерша по «Золотой мине» Любовь Полищук вспоминала: «На съемках любого фильма половина группы - от ассистентов до прим - была влюблена в Олега». Не говоря уж об армии поклонниц, преследовавших его на каждом шагу.

Но Даль не был бабником - слава ловеласа его не интересовала. Он вообще свою популярность переносил тяжело. Ненавидел, когда его узнавали – по городу всегда ходил в надвинутой на лоб кепке и поднимал воротник. Говорил, что «мечтает о бронированной двери и бронепоезде, чтобы на нем ездить по Москве».

Режиссер Евгений Татарский рассказывал: «Несмотря на то, что Олег был традиционной сексуальной ориентации, женщины его волновали мало. Помню, как-то около гостиницы, в которой Олег жил в Питере, я увидел целую толпу поклонниц. Они бросились ко мне: «Узнайте, может быть, Олег Иванович выйдет к нам?» Я поднялся к нему: «Олег, спустишься?» «Нет, Женюра! Рожденный пить трахать не может!» Правда, употребил при этом более крепкое словцо».

Иногда Даль влюблялся. И очень серьезно.

Его роман с коллегой по «Современнику» Ниной Дорошиной начался в 1963 году в Одессе – на съемках «Первого троллейбуса». 22-летний актер сразу же предложил узаконить отношения. Его не смутило ни то, что актриса была на семь лет старше, ни ее пылкие отношения с отцом-основателем театра Олегом Ефремовым, о которых знали все. Нина его предложение приняла – назло и в отместку Ефремову за то, что тот «ею играл».

На свадьбе 21 октября 1963 года (а там гулял весь «Современник») разразился скандал. Подвыпивший Ефремов на глазах у всех демонстративно усадил Дорошину к себе на колени и громко произнес: «Нинок, а любишь ты все-таки меня. Правда, лапуля?» По воспоминаниям Михаила Козакова, все от этой сцены были в шоке. «Даль сбежал с собственной женитьбы и ушел в загул». Вскоре они развелись.

Второй брак семейного счастья Далю тоже не принес. Патологически не терпящий лицемерия, неискренности и вранья, которые «вокруг лезли из всех щелей», он искал в жене, в первую очередь, друга-единомышленника.

А своенравная и взбалмошная прима «Современника» и звезда советского экрана Татьяна Лаврова изначально на эту роль не годилась. У нее на первом месте была сцена - театр она любила больше всего. Через полтора года любовь и страсть сошли на нет - в 1965-ом супруги тихо разошлись, и оба до самой смерти старались вслух не вспоминать о совместной жизни.

Такого друга и единомышленника Даль обрел только в третьем браке с 32-летней Елизаветой Апраксиной. Они познакомились в 1969-ом в Нарве на съемках «Короля Лира» - она работала у Козинцева ассистентом по монтажу. Как оказалось, у них было много общего. Лиза - питерская интеллектуалка, внучка известного филолога Б. Эйхенбаума, с соответствующим кругом общения.

В основном это была богема - диссидентствующие поэты и писатели, вольные художники. Только с Лизой казавшийся неуживчивым, малообщительным, ядовито ироничным Даль мог скинуть эту вынужденную маску и быть самим собой - тонким, ранимым, «человеком без кожи». «Заповедной личностью» - как однажды его назвал Олег Борисов.

Елизавета Даль вспоминала: «Олег был совершенно несовременный человек, непохожий ни на кого. Он меня потряс, когда после первой нашей ночи, разбудив мою маму в пять утра, довольно старомодно и церемонно стал просить моей руки. Для меня это было дико, я спросила: «Зачем сразу в загс?» Он заявил: «Мы будем много ездить, жить в гостиницах. Селиться в разных номерах, что ли? Это оскорбительно!» Это было так неожиданно услышать от артиста, обычно они очень легкомысленны в этом отношении... Почему я вышла за Олега, хотя видела, что он сильно пьет? С ним мне было интересно, и я думала, что справлюсь с его слабостью. К тому же я влюбилась!»

27 ноября 1970 года после загса они пошли в кафе-мороженое, выпили шампанского. На свидетельстве о браке Даль размашисто написал: «Олег+Лиза=Любовь». Они прожили вместе почти 11 лет.

НЕ ВЫДЕРЖАЛ ПРЕДАТЕЛЬСТВА

Вскоре Даль сыграл несколько киноролей, которыми дорожил. Например, Лаевского в «Плохом хорошем человеке». С этим фильмом связана занятная история, характеризующая и его самого, и режиссерское ощущение его ценности как актера. Когда Иосиф Хейфиц задумал снять в этой экранизации чеховской «Дуэли» актёрский дуэт Даля и Высоцкого, он полагал, что главные трудности будут с утверждением на роль Высоцкого. Владимира Семеновича с боем (и только благодаря помощи космонавтов!) отстоять удалось.

Но незадолго до начала съемок Даль, находясь слегка навеселе, встретил довольно одиозную для питерских кинематографистов фигуру - тогдашнего директора «Ленфильма» Илью Киселёва. Подошёл к нему и… панибратски лихо шлёпнул по шляпе! Тот тут же распорядился: больше актера на студии не снимать. Хейфиц поехал к Киселёву на дачу. Долго его уговаривал. Киселёв слушал, слушал, а потом сказал: «Знаете, или я, или Даль». На что Хейфиц ответил: «Знаете, Даль!» И Даль сыграл Лаевского выше всяких похвал.

Весной 1973 года произошло событие. Даль бросил пить!

Елизавета Даль: «Первые три года были очень трудные, он пил. И пил очень страшно. А 1 апреля 1973 года вдруг звонок: «Лизка, я зашился на два года!» Марина Влади привезла ампулы, так называемые «торпеды», и он в компании с Володей Высоцким действительно «зашился». Вскоре я поняла, какой это потрясающий человек. Многие удивлялись: «С ним так трудно жить!» Ничего подобного! Он был легкий, умел ценить и любить, умел жертвовать, никогда ничего не просил взамен. Началась настоящая счастливая жизнь...»

Счастливая жизнь началась с того, что в 1974 году он осуществил «хрустальную» мечту - сыграл Печорина в телеспектакле «По страницам журнала Печорина» в постановке Эфроса. Через год снялся в комедии Гайдая «Не может быть!», сыграл советского разведчика Скорина в телесериале «Вариант «Омега». Эти работы - очередной виток славы Даля. Считавшийся неблагонадежным и невыездным актер даже съездил на МКФ «Злата Прага».

Параллельно его ждал грандиозный успех и на сцене «Современника» – он сыграл сэра Эндрю Эгьючика в шекспировской комедии «Двенадцатая ночь», поставленной английским режиссером Питером Джеймсом. Сыграл блестяще - от его «сэра Эндрю» «зал буквально содрогался от хохота».

И тут случилось непредвиденное. Во время одного из спектаклей рант ботинка Даля попал в щель сцены. Тело пронзила адская боль! Вызвали скорую, но он от госпитализации отказался, спектакль доиграл... Только утром выяснилось: перелом. Даля прооперировали, наложили гипс. А вечером он вдруг узнал, что в «Двенадцатой ночи» его заменили другим актером. Заменили «легко», даже не посчитав нужным его предупредить.

Не выдержав «предательства», на дне рождения Виктора Шкловского в январе 1976 года Даль вновь «развязал». Начались прогулы… В марте его уволили из «Современника» с «волчьей» формулировкой - «за нарушения трудовой дисциплины».

ПОЧЕМУ ПИЛ ДАЛЬ?

Обычно считается, что пьянство – удел слабых. Однако Елизавета Даль считала мужа очень сильным человеком. По ее словам, «Олег всегда сам принимал решения, никогда их не менял и потом никогда не жалел о сделанном. Переубедить его было практически нереально». То есть он все всегда делал осмысленно.

Почему пил Даль? Тема тонкая, но попробуем разобраться. Во-первых, надо понимать, что это было за время – 60-70-е годы 20 века. Много и долго пить в творческой, тем более артистической среде – сначала стало модой, а со временем и обыденным делом. Михаил Казаков рассказывал, что в том же «Современнике» тогда пили все. Правда, и творили за десятерых.

Во-вторых, у Даля было немало своих «веских» поводов. Например, те же хронические неудачи в личной жизни. Взять первую женитьбу… Все-таки не всякий влюбленный мужчина найдет в себе силы стоически пережить подобное унижение на глазах у всего коллектива театра.

Георгий Штиль: «Бедняга очень сильно это переживал, по-моему, и пить-то начал только потому, что все время был одинок. Когда встретил свою третью жену, Лизу Апраксину, - такую же тонкую, интеллигентную, начитанную - одиночество ушло, но остановиться и не пить он уже не мог. Обо всем этом я знаю от него самого: Олег был откровенен со мной. Еще его, как и Володю Высоцкого, тяготило наше существование, точнее, несоответствие жизни нашим представлениям о ней».

Кстати, в последней фразе, на мой взгляд, - затронута еще одна из главных причин пития Даля. Печоринский смысл жизни, который он искал! Знаменитый режиссер Анатолий Эфрос, прекрасно знавший «толк в Дале» характеризовал его так: «Даль был замкнут, нервен и нетерпелив, убийственно остроумен, а иногда невыносим. Всё чувствительное и нежное в себе он прикрывал такими парадоксально обратными красками, что иногда брала оторопь. В нём всегда был какой-то мятеж. И если попытаться разгадать, против чего он постоянно этот мятеж в собственной душе поднимал, я бы сказал - против всех нелепостей нашей жизни, против всех её уродств».

Другими словами, Далю не по душе было то, что он наблюдал вокруг. Ему претили лживая идеология и демагогия «самой лучшей страны планеты», «ручная» цензура, «бюро кинопропаганды», которое он открыто называл «кинопропаБандой», уж не говоря о пресловутом «террариуме единомышленников» в театре с его лицемерным, завистливым закулисьем. Он не был диссидентом, он просто чувствовал себя абсолютно чужим «на этом празднике жизни».

Режиссер Виталий Мельников: «В русской литературе XIX века было такое понятие «лишний человек», так вот, в некотором смысле и Олег Даль был таким. С обостренным чувством справедливости, постоянным желанием открыто и честно делать дело. Любая замаскированная ложь, которую он чувствовал на интуитивном уровне, ужасно его раздражала. Он не мог найти себе места…»

Вот еще одна из причин его пьянства – уйти от чуждой его нутру реальности в состояние «бесчувственное». Причем он знал, что при его пороке сердца пить ему нельзя - это может плохо кончиться. Но останавливался только тогда, когда видел - ради чего.

Даль скандалил, менял театры, срывался в загул, когда разочаровывался в работе и терял к ней интерес - как в истории с «Землей Санникова» или после таких «ударов поддых» как его замена в «Двенадцатой ночи».

Однажды незадолго до премьеры спектакля, в который он был «влюблен», (и репетировал, по выражению Эдварда Радзинского, «на грани жизни и смерти, казалось, миг - и он умрет») Даль вдруг заметил, что режиссер спектакля… зевает.

Он тут же написал заявление об уходе! И наоборот – если загорался ролью, он легко брал себя в руки. Например, на съемках «Отпуска в сентябре», «Приключений принца Флоризеля» (а фильм снимался целый год!) и т.д. вообще не брал в рот ни капли. Пахал как ненормальный, творил - жил работой.

Евгений Татарский: «Даль очень ценил профессиональных людей. Это касалось всех членов съемочной группы. Но к партнерам, конечно, требования у него были особенно строгие. Зато как был благодарен, если человек полностью отдавался работе! Прямо светился изнутри, у него глаза загорались».

Евгений Киндинов: «Две стороны характера Олега запали мне в душу. Первое - его искренность и естественность: он никогда никого не изображал, был какой есть, в нашем актерском деле для этого надо иметь мужество. И второе - его стремление к совершенству в том, что касается работы. Этим, я думаю, были продиктованы его уходы из «Современника», когда театр был на подъеме, из «Малой Бронной», и не только. Когда Олег был с чем-то не согласен, с точки зрения творчества прежде всего, он не мог это внутренне терпеть».

«С ГАЙДАЕМ НЕ ПО ПУТИ!»

После ухода из «Современника» у Даля было много предложений сниматься. Но теперь он их «фильтровал» тщательно и чаще отказывался, причем, от ролей, казалось бы, заведомо лакомых, выигрышных. Например, Михаил Казаков хотел, чтобы он сыграл Марина Мирою в «Безымянной звезде», но Далю не понравился сценарий. Гайдай предложил ему Хлестакова в своей новой комедии «Инкогнито из Петербурга». Даль согласился, но с проб пришел расстроенный: «Он будет делать водевиль, а это – трагедия». В своем дневнике 17 декабря 1977 года написал: «Окончательно отказался от мечты сыграть Хлестакова. Фильм Гайдая. Соображения принципиального характера. Не по пути!!!»

Александр Митта убедил Даля сняться в «Экипаже». Но после трех дней работы в неотапливаемом самолете актер получил двустороннее воспаление легких и ушел с картины. Был скандал, который вроде бы кое-как замяли. Материала было отснято немного, и Митта отдал роль Леониду Филатову. Через год эта история еще аукнется Далю.

Е. Даль: «У нас в туалете лежала огромная пачка сценариев, от которых Олег отказался. У него была масса предложений сыграть что-то партийное, советское, за которое он получил бы большие деньги, звания... Все отвергалось на корню».

Актер умел говорить «нет» и ждать.

…1975 год. Находясь в Доме творчества ВТО под Ленинградом, Даль узнал, что режиссер Виталий Мельников собирается экранизировать «Утиную охоту» А. Вампилова и даже начал пробовать актеров на роль Зилова. Он мечтал об этой роли. Лиза вспоминала, как наутро они пошли завтракать в местную столовую. Народу много, все друг дружку знают… И вдруг обычно скромный, даже застенчивый (если не наступать на его «мозоль»!) Даль на весь зал громко произнес: «В Советском Союзе есть только один артист, который может сыграть Зилова. Это Даль!» Это прозвучало так неожиданно, что Лиза даже испугалась, все ли с мужем в порядке. В гробовой тишине они молча поели и ушли... Даль был твердо уверен, что Мельников его пригласит. Но время шло, а звонка со студии не было. Режиссер два года пробовал кого угодно, только не его. И он обиделся. Настолько, что, когда, наконец, позвонили и сказали, что он утвержден на Зилова без проб, в резкой форме отказался.

Е. Даль: «Спустя несколько дней рано утром раздался звонок в дверь. Открываю – на пороге стоит Мельников. Минут сорок они разговаривали. А потом Олег сказал мне: «Собирай вещи, через два дня мы едем в Петрозаводск на съемки». Мельников объяснил, почему тянул с приглашением до последнего: сказать руководству студии, что Зилова будет играть Даль, означало «раскрыть всю идеологию картины», а значит заведомо поставить на ней крест. Даль его понял.

Съемки «Отпуска в сентябре» были закончены в 1979 году. После премьеры создателям наговорили комплиментов, но широкий показ картины… «отложили до лучших времен». (По телевизору ее впервые показали только в 1987 году, тогда же Далю за исполнение роли Зилова дали Гран-при – посмертно, - FLB.)

Виталий Мельников: «Олег чувствовал себя одиноким и опустошенным, особенно после того, как узнал, что картину придерживают. Очень терзался этим обстоятельством, равно как и тем, что у него нет работы подобного уровня. Все происходило в разгар брежневской эпохи: драматургия в то время была вшивенькая и лживенькая, все вокруг - и большие, и малые - врали друг другу напропалую. Он напоминал мне солдата, который после войны не может найти себе места в мирной жизни. Сейчас я понимаю, что это не могло закончиться хорошо».

«ПОШЕЛ К СЕБЕ В НОМЕР - УМИРАТЬ!»

В 1980 году режиссер Леонид Марягин пригласил Даля в картину «Незваный друг». Тогда-то и выяснилось, что в течение трех лет его запрещено снимать на «Мосфильме» - за отказ от «Экипажа». Даль пошел к начальнику актерского отдела киностудии Адольфу Гуревичу объясниться, но нарвался на оскорбления. «Кто вы такой? – орал чиновник. - Вы думаете, что вы артист? Да вас знать никто не знает»! Гуревич обвинил Даля в меркантильности, обозвал «рвачом»… Актер еле сдержался, чтобы не съездить ему по физиономии. По словам жены, «Олег пришел домой с побелевшим лицом, трясущимися руками и сел писать письмо Гуревичу, но все время рвал написанное. Долго не мог прийти в себя после такого чудовищного унижения и хамства».

С огромным скрипом Марягин все же Даля отстоял. Но тот был в подавленном состоянии: пять важных для него картин до сих пор «лежали на полке», а тут еще этот мосфильмовский запрет. Он вновь сорвался в алкогольный штопор… 1 мая «в разобранном состоянии» Даль приехал домой к Высоцкому – отлежаться и набраться сил. Там 3 мая доктор А. Федотов при свидетелях вшил ему «эспераль».

В самый разгар съемок «Незваного друга» случилась беда - умер Высоцкий. По словам видевших Даля на похоронах 28 июля, он «выглядел ужасно». Алла Покровская вспоминала: «На похоронах Высоцкого мы втроем - Олег, Таня Лаврова и я - вышли покурить. Вдруг Олег начал сильно хохотать, с ним случилась настоящая смеховая истерика. Мы с Таней на него зашипели, а он, не переставая смеяться, сказал: «Следующий - я!»

В октябре Даль написал в своем дневнике: «Стал думать часто о смерти. Удручает никчемность. Но хочется драться. Жестоко. Если уж уходить, то уходить в неистовой драке. Изо всех оставшихся сил стараться сказать все, о чем думал и думаю. Главное - сделать!»

Евгений Татарский: «Последний раз мы виделись незадолго до той злополучной поездки в Киев. Я приехал к нему в Москву, мы толковали о следующей совместной работе, и вдруг он: «Знаешь, Женька, мне Володька Высоцкий снился, он меня к себе зовет». Больше всего меня тогда поразил его радостный тон - будто он ждал смерти».

Леонид Марягин: «Просмотр «Незваного друга» в начале 1981 года прошел успешно. Даль предложил заехать в ресторан ВТО и отпраздновать. Мы с А. Ромашиным согласились. Он заказал безумно много выпивки, еды. «Зачем?!» Я знал, что Олег «зашитый», - на моей картине он не пил. «Сегодня - пью! - как-то многозначительно ответил Даль и пояснил: - Зашивка кончилась!». Даль выпил фужер пива и больше ни к чему не притронулся. Мы говорили с Ромашиным о трудностях, с которыми снималась картина. Даль молчал, глядя мимо нас. И только через полчаса спросил Ромашина: «Толя, ты живешь там же?» Ромашин жил тогда у Ваганьковского кладбища. «Да», - ответил Ромашин. «Я скоро там буду», - сказал Даль».

Вот что это? Роковое стечение обстоятельств, зловещее предчувствие или реальное ощущение оголенных нервов Даля? Ведь откуда-то шли эти «сигналы». Может, от больного сердца, за которое, как потом вспоминали окружающие, он все чаще хватался? Ясно одно – «эспираль», скорее всего, тут не причем. Он прекрасно знал от знакомых медиков, что метод лечения основан на страхе: выпьешь - станет очень плохо. Препарат блокирует фермент печени, расщепляющий алкоголь. Это мучительно, но не смертельно.

Е. Даль: «Олег не собирался умирать, но, как человек с очень тонким восприятием, последние полгода подсознательно чувствовал, что скоро умрет. Иной раз говорил мне такие вещи... Я как-то вошла – он сидел на полу и смотрел какой-то мультик по телевизору. Я подошла сзади: «Что с тобой, Олежечка?» Он даже не повернулся: «Мне так жалко вас всех троих». Я поняла, что он имеет в виду наших мам и меня. Это было буквально за две недели до его смерти».

…В феврале 39-летний Даль репетировал роль Николая Ежова в спектакле Малого театра «Фома Гордеев». Предложение киностудии имени Довженко его заинтересовало. «Яблоко на ладони» снимал Николай Рашеев, режиссер «Бумбараша». Он отпустил бороду – так было нужно для проб. Прибыв 1 марта в Киев, заселился в гостиницу. Потом поехал в гости к своим старым знакомым - братьям Владимиру и Дмитрию Миргородским. Прилично отметили встречу. Даль остался у них ночевать. Утром за прощальной рюмкой опять заговорил о смерти.

Дмитрий: «Олег сказал мне: «Митька, я к тебе умирать приехал». Я говорю: «Ну, вот, моя радость! Мы еще будем жить, жить и жить!» «Нет, я умру».

Со словами «Надо еще поспать и к пробам быть в форме» Даль на такси уехал в гостиницу. Последним, кто видел его живым, был актер Леонид Марков, тоже приехавший на эти пробы. Он вспоминал: «Олег встретил меня в вестибюле и, улыбаясь, произнес: «Ну, вот... Пошел к себе в номер умирать!» Я видел, что он прилично «вмазанный» и его слова воспринял как шутку. На том и расстались...»

Даль поднялся в номер. Влил в себя бутылку водки (вполне возможно, что выпил и снотворное). Что было дальше, никто толком не знает. Есть только «показания» сотрудников гостиницы, зашедших 3 марта в его номер, противоречащие друг другу. Типа «На лице его было блаженство». Вскрытия не было. Официальный диагноз «внутреннее кровоизлияние – от скачка давления не выдержали сосуды» - на самом деле только версия. Точно также, как и уверенность Лизы Даль: «Несчастный случай – захлебнулся рвотой во сне». Одно ясно наверняка: произошла трагедия. Лишнего человека.

…Актер Игорь Дмитриев рассказывал: «На съемках «Флоризеля» едем с Олегом в автобусе по Каунасу, навстречу похоронная процессия. Траурный катафалк - с возницей в цилиндре, раскачивающимися красивыми фонарями, с черными попонами. «Смотрите, Игорь Борисович, как здесь красиво хоронят. А меня повезут по Москве в автобусе, в закрытом гробу. Как неинтересно…»

Олега Даля похоронили 7 марта на центральной аллее Ваганьковского кладбища. Хоронили на собранные коллегами деньги – костюм и гроб покупали вскладчину. По воспоминаниям Ирины Алферовой, «Это был самый дешевый гроб, красный, с какими-то оборочками, и из них нитки торчали...»

ВСЁ!

"врожденный порок сердца" и тут же фото с сигаретой..
Такие долго не живут

1967 - всего 22 года прошло после войны -ветераны еще помнят что такое настоящая война, и тут им показывают веселую сказочку про пацанов-минометчиков и первую любовь.. "Стряпня!, запретить" - естественная реакция.

Но пройдет еще 20 лет и красивых фильмов про войну снимут много - люди привыкнут .. И на этом фоне герой Даля уже кажется вполне уместным..

Это сообщение отредактировал lofasup - 25.05.2023 - 12:14

Талантливый человек, и в кино играл и словарь написал

Размещено через приложение ЯПлакалъ

Гафт стоял у окна ,и ликвор скупой еврейской слезой ,стекал со спины.

Нехер было бухать как не в себя.
Очередной талант - самоликвидатор.

Тщеславный психопат и эгоист. Как и многие в этой среде. Несомненно талантливый, а в варианте "Омега" просто превосходен.

Это сообщение отредактировал morro - 25.05.2023 - 12:30

а зачем там роскошь и богатство, похоронили, помянули и хорошо. актёром был действительно с большим талантом.