Вырезку взял из книги земляка, романа «Одлян, или Воздух свободы» Леонида ГабышеваСело Падун возникло в конце семнадцатого или начале
восемнадцатого века. В двадцатых годах восемнадцатого века
винокуренный завод, как он тогда назывался, уже выдавал продукцию. Во
время восстания Емельяна Пугачева каторжные и работный люд
винокуренного завода первыми в Ялуторовском уезде взбунтовались.
Падун стал разрастаться в девятнадцатом веке, когда через него прошел
новый, более прямой, большой сибирский тракт. Самое название села
коренные жители объясняли по-разному. Одни говорили, что так его
назвали потому, что когда при царе-батюшке гнали по сибирскому тракту
революционеров, то многие падали от усталости и умирали. Потому и
Падун. Другие говорили, что название села происходит от слова «впадина»,
в которой раскинулся Падун.
Дом и усадьбу управляющего винокуренным заводом в книге «Сибирь
и ссылка», останавливавшийся в Падуне во время путешествия в
Восточную Сибирь летом 1885 года, Д. Кеннан описывает так:
«Приблизительно в ста верстах от Тюмени, за деревней Заводо-Уковкой, мы
провели два часа в имении богатого сибирского фабриканта Колмакова, к
которому один из моих русских друзей дал мне письмо. Я был немало
поражен, встретив в этом уголке, в стороне от цивилизованного мира, так
много комфорта, вкуса и роскоши. Дом представлял собою двухэтажную
виллу, обширную и удобно расположенную и обставленную. Из окон
открывался вид на пруд и тенистый сад с извилистыми дорожками,
тенистыми беседками, длинными рядами земляничных и смородинных
кустов и душистыми клумбами. На одном конце сада находилась
оранжерея, полная гераней, вервен, гортензий, кактусов, лимонных и
померанцевых деревьев, ананасов и других видов тропических и
полутропических растений, а сейчас же подле нее теплица, полная огурцов
и мускатных дынь. В середине возвышался зимний сад. Этот маленький
хрустальный дворец представлял собою рощицу из бананов и молодых
пальм, между которыми извивались тропинки, окаймленные куртинами
цветов; там и сям среди этого волшебного сада стояла садовая скамейка
или удобное кресло. Деревья, цветы и кустарники росли не в горшках, а
прямо на земле. Нам казалось, что мы были перенесены в тропические
края. «Кто бы мог подумать,— сказал г. Фрост, опускаясь на скамейку,—
что мы будем отдыхать в Сибири под сенью бананов и пальм». А если пролететь на дирижабле,
то можно было рассмотреть Высаженные деревья в виде имени его дочери Елена (на данный момент парк зарос и этого уже не видно)
Сделав прогулку в прелестный парк, примыкавший к саду, мы вернулись назад в
дом, где нас ожидал уже холодный ужин, состоящий из икры,
маринованных грибов, дичи, белого хлеба, пирожных, земляники, водки,
двух или трех сортов вина и чаю».(до сих пор сохранилось здание где была конюшня, терерь там живут люди (стены более метра толщиной))
Спиртзаводом до революции владел Паклевский. Ты на поездах все
ездишь, слыхал, наверное, станцию около Свердловска, Талицу. Так вот,
она раньше Паклевской называлась. И жил сам Паклевский там, а сюда
раза два в год заявлялся. Здесь, без него, заводом руководил управляющий.
Дом его стоял — я еще застал этот дом — около пруда, примерно на том
месте, где барак сейчас гнилой стоит. Дом его богатый, роскошный был.
Дворец да и только. Мраморные ступени вели от дома к пруду. Оранжерея
рядом, зимой и летом — цветы. А потом и дворец, и ступени, и всю
оранжерею выкорчевали и барак построили. Барак-то скоро сгниет, а
дворец бы по сей день стоял. Чем он им помешал?
А дом большой, что по Революционной, на нем табличка с годом
постройки еще целая, в тыща восемьсот двенадцатом году построен. Этот
дом до революции занимал один кучер. Сейчас в нем живет восемь семей.
Да и вообще, все старинные дома стоят как новенькие, а новые сгниют
скоро. Возьми старую школу, больницу, детский сад — все эти дома
Паклевского, все они в прошлом веке построены и будут еще стоять о-е-ей!
А склады спиртзавода! Колька, ты знаешь, сколько им лет? Нет, не знаешь!
Им более двухсот! А они как игрушки!
Хрунов хотел расширить школу: снести склады, но ему отказали. Эти
склады в Москве на учете числятся. Никому не дадут их снести. Да и пруд
сам взять бы. Он раньше знаешь какой чистый был. В нем рыбы полно
водилось. А с окрестных деревень за водой из пруда специально
приезжали. Вода в пруду была мягкая, не цвела, и стоило вскипятить в
самоваре воду, и вся накипь отставала. А потом в него стали отходы со
спиртзавода сбрасывать, и вся рыба передохла. Зачем они еще и в пруд
отходы сбрасывают, я по сей день не пойму.
Бардянки (Бардянка — речка длиной не более километра, по которой текут
отходы спиртзавода.) им, что ли, мало?
Один карась и ужился! Живучий ведь, а, карась? Раньше, при Паклевском,
за прудом следили, чистили его. Особенно ключи. Ты ведь знаешь, доски
гнилые от ключей все еще целые. А вода по лоткам текла. И лотки кое-где
еще есть. Да и после войны женщин со спиртзавода посылали ключи
чистить. Так они, заместо того чтоб ключи чистить, ягоды собирали, грибы,
а потом на солнышке пузо грели. Так и запустили пруд.
Это сообщение отредактировал AHOH72 - 6.07.2022 - 14:03