Далее рассказыает сам Михаил Иванович
Шел июнь 1941 года, снималась сцена пляски, и вдруг дирекция пригласила всех к себе к репродуктору. Молотов объявлял о начале Великой Отечественной войны.
Я доснялся в пляске и 7 июля, прибавив себе год, ушел добровольцем на фронт, в то время как два моих брата и отец уже были на фронте. Попал я в стрелковый полк № 1147 в роту разведчиков.
Воевать пришлось в полевых условиях. Как сейчас помню, как на Смоленщине принял вместе с такими, как я, безусыми мальчишками, первый бой. А одеты все были в летние брюки, футболки, парусиновые тапочки, то есть новобранцев даже не успели переодеть. После налета немецких самолетов из ста машин, в которых мы находились, уцелели только две - и то неполностью. Мне удалось спастись в этом кромешном аде без единой царапины.
Ранило меня уже позднее, в августе 1942 под Ворошиловградом. Ранило в ногу, в госпитале началась гангрена, и меня стали готовить к ампутации ноги. Когда ко мне подошел главный хирург полевого госпиталя, я взмолился: "Доктор, нельзя мне без ноги, ведь я артист!" На свой страх и риск доктор пошел навстречу молодому бойцу, уж очень убедительной была моя просьба. Лечение длилось долго, болезнь отступала медленно, меня перевозили из одного госпиталя в другой, пока я не попал в Тбилиси. Оттуда меня отправили домой на амбулаторное лечение, и я еще целых два месяца добирался до Москвы, плыл пароходом.
Раненых на палубе была тьма - кто на костылях, кто весь перевязанный. У меня вместо гипса на ноге была большая шина, и передвигался я на костылях.
До Москвы добирался через Каспийское море. Когда раненые увидели, что командиры вместо своих семей грузят сундуки с вещами, они взбунтовались и самовольно погружались на пароход. Каким чудом я оказался на пароходе, до сих пор не помню.
Лицо мое было очень опухшим, медсестры даже шарахались от меня, потому что осколок от гранаты попал мне под глаз, и глаз был закрыт.
После парохода от Красноводска я двадцать два дня добирался до Москвы. Все вагоны в поезде были переполнены до отказа. До сих пор вспоминаю счастливые минуты, когда можно было вытянуть больную ногу, сидя на полу в тамбуре. Сейчас даже мне трудно поверить, каким путем я доехал до Москвы - это все благодаря молодости.
Пришел я в действующий в Москве в то военное время драматический театр (большинство театров Москвы было эвакуировано), где главным режиссером был Народный артист РСФСР Николай Михайлович Горчаков. Сейчас это театр имени В.Маяковского. Заведующим литературной частью был Константин Симонов, ведущими артистами - Нина Новикомовна Тер-Осипян, Валентина Серова и Ростислав Плятт. Работали там Вера Гердлих, Вера Орлова, Коля Литвинов, Аполлон Ягницкий, Дмитрий Орлов. В театре репетировали пьесу в стихах Виктора Гусева, которая называлась "Москвичка". Музыку написал Юрий Милютин.
Главный герой - влюбленный в девушку паренек - возвращается с фронта и приходит во двор, где жил до войны. Встречает там девушку и начинает за ней ухаживать. А девушка ему говорит:
- Душа у тебя, Петька, ничего, благородная, но лицо - определенно не то.
Главного героя - Петра Огонькова - репетировал красивый, статный Николай Литвинов, которого гримировали под курносого. На генеральной репетиции председатель Комитета по делам искусств М.Б.Храпченко сказал:
- Что же вы из красивого артиста сделали квазимоду? Даю Вам неделю, вводите нового артиста.
Горчаков сказал:
- Есть у нас такой молодой артист, пришедший с фронта, которого и гримировать не надо - это Михаил Пуговкин.
Я наблюдал со стороны за репетицией, опираясь на палочку, рана еще не зажила на ноге. Проходя мимо меня, Горчаков сказал:
- Миша, а пьесу-то мы вроде как про тебя репетируем.
Я сейчас же побежал на галерку и за один день выучил все роли, то есть весь спектакль знал наизусть.
Меня за неделю ввели в этот спектакль на главную роль, где мне пришлось под оркестр петь пять песен.
yaplakal.com