Дык почитай что сами немцы об этом пишут.
[hide]"... Одинокий КВ останавливает боевую группы Рауса
Тем же утром 24 июня у Кибартеляй, севернее Бятигалы, находилась боевая группа Рауса. Он пишет:
«На нашем участке не произошло ничего серьезного. Войска улучшили свои позиции, разведанные в направлении Шилуве и в обоих направлениях на восточном берегу Дубисы, в основном пытаясь узнать, что происходит к югу от моста. Мы столкнулись только с рассеянными вражескими подразделениями и отставшими бойцами. В ходе этих попыток мы вступали в контакт как с отдаленными подразделениями боевой группы фон Зекендорфа, так и 1-ой танковой дивизии у Лидувенай. После зачистки лесистой местности к западу от дружественного предмостного укрепления, часть нашей пехоты столкнулась с более значительными силами русской пехоты, все еще удерживающейся в двух местах на западном берегу Дубисы…
На полпути к Расейняю, наш водитель внезапно увидел на дороге вражеский танк и остановился… Машина… развернулась и благополучно достигла предмостного укрепления, несмотря на стрельбу танка… Это небольшой эпизод первым указал мне, что единственный маршрут снабжения нашего предмостного укрепления блокирован тяжелым КВ-1, который также сумел прервать нашу телефонную связь со штабом дивизии. Хотя вражеские намерения были еще не ясны, следовало ожидать нападение с тыла на наши позиции.
Я немедленно приказал установить вблизи плоской вершины холма… 3-ю батарею лейтенанта Венгенрота (Wengenroth) из 41-го противотанкового батальона… Лейтенант Гебхард (Gebhardt) из З-й роты 57-го саперного батальона был послан блокировать дорогу и, если это необходимо, немедленно минировать окружающую сельскую местность. Приданным нам танкам ‑ половине 65-го танкового батальона майора Шенка (Schenk), располагавшимся в лесу, было приказано быть готовым в нужный момент начать контратаку.
Проходили часы, а вражеский танк, блокируя дорогу, едва ли двигался, хотя и стрелял время от времени в направлении Расейняя. В полдень 24 июня разведчики, которых я отправил обследовать окрестности танка, доложили, что не могли обнаружить сосредоточения по соседству никаких частей Красной Армии или подвижных средств, наводящих на мысль о грозящей атаке. Офицер, командовавший этим отрядом, предположил, что подразделение, которому принадлежит одинокий танк, вероятно, сражается с боевой группой фон Зекендорфа.
Хотя, казалось, нет опасности немедленной атаки, следовало сразу принять меры, чтобы уничтожить докучливый танк или, по крайней мере, прогнать его. Его стрельба подожгла 12 грузовиков, следовавших к нам из Расейняя с необходимейшими запасами. Невозможно было эвакуировать солдат, раненых в бою за предмостное укрепление. В результате несколько тяжелейших раненых умерли…. Все попытки объехать танк оказывались бесполезными: грузовики или вязли в болотной грязи, или, избирая более далекий окольный путь, натыкались на рассеянные русские части, оставшиеся в лесах незамеченными.
Поэтому я приказал батарее лейтенанта Венгенрота, недавно снабженной новыми противотанковыми пушками, пробраться через лес, приблизиться к танку и уничтожить его. Командир батареи и его бравые солдаты просияли от радости при такой почетной задаче и отправились в лес полные уверенности, что быстро с ней справятся.
С командного пункта на вершине холма мы наблюдали, как они быстро скользили по лесу от лощины к лощине. Десятки солдат карабкались на крыши, забирались на вершины деревьев или усаживались на ветвях, увлеченно ожидая, чем кончится это рискованное предприятие. Все видели, как пушки приблизились на расстояние менее 1000 метров от танка. Он спокойно стоял посреди дороги, казалось, не замечая приближающуюся угрозу. Вторая пушка, которая какое-то время находилась вне поля зрения, вдруг появилась перед танком из ближайшей лощины и заняла рядом с ней хорошо замаскированную огневую позицию. В последующие полчаса оставшиеся два орудия было вручную передвинуты в схожие позиции.
Пока мы с гребня холма следили за танком, кто-то предположил, что он, возможно, поврежден и покинут экипажем, так как иначе трудно было объяснить, почему он неподвижно стоит посреди дороги, образуя прекрасную цель… Внезапно сверкнул первый выстрел одной из противотанковых пушек. В мгновение ока бронебойный снаряд преодолел 600 метров. Яркий огонь, казалось, сопровождался звуком сильного взрыва. Прямое попадание! Последовали второй и затем третий удары.
Офицеры и солдаты, подобно зрителям на стадионе, приветствовали криками состязающихся в стрельбе. "Удар! Браво! С танком покончено!" Он не двигался, пока в него не попало, по крайней мере, восемь снарядов. Затем его башня повернулась, внимательно выбрала цель, и несколькими 80 мм снарядами методично заставила замолчать нашу противотанковую батарею. Два из наших 50 мм орудий были разнесены в клочья, два оставшихся серьезно повреждены. Батарея замерла. Лейтенанту Венгенроту пришлось отвести остатки персонала в безопасное укрытие, чтобы избежать дальнейших потерь. Только с наступлением темноты он смог вызволить оставшиеся пушки. Неповрежденной русский танк все еще командовал дорогой, гибельно срывая нашу операцию. Глубоко подавленный лейтенант Венгенрот со своими солдатами возвратился к предмостному укреплению. Его новейшее оружие, в котором он был так уверен, оказалось совершенно бессильным против чудовищного танка. Общее чувство разочарования охватило всю боевую группу»[xxxvi].
Танковое сражение у Расейняя: вторая половина дня
За прошедшие часы к фронту подошли пехотные части немцев. Раус пишет, что 24 июня во второй половине дня «269-ая пехотная дивизия прибыла, чтобы занять положение на правом фланге полковника фон Зекендорфа. Продвинулась также соседняя с ней 290-ая пехотная дивизия 56 танкового корпуса… 36-ая моторизованная дивизия также приближалась с основного направления на Кельме»[xxxvii].
Быстро разобравшись в кризисе на участке 6-й танковой дивизии, генерал Рейнхардт в 13.30 прибыл на командный пункт 1-й танковой дивизии в Нямакшчяй. Ознакомившись с обстановкой, он приказал сгруппировать силы дивизии в районе Василишкис – Гринкишкис и быть готовыми двинуться либо на запад для уничтожения танков противника вклинившегося в ряды 6-й танковой дивизией, либо пробиваться на восток. В 13.50 по радио поступил боевой приказ: «Группе Вестхофена занять Гринкишкис и далее охранять Бейсаголу, группе Крюгера нанести удар на юг через Шаукотас на Василишкис и перекрыть шоссе Расейняй – Шедува»
[xxxviii]Штаб 8-й армии, несомненно, получил сведения, о захвате немецкими танками Шяуленая и Бейсаголы. В 14.10 генерал Собенников сообщил командирам 3-го и 12-го механизированных корпусов: «С Цитовяны в направлении Шауляй прорвались танки противника» и приказал «З-му механизированному корпусу атаковать частью сил танки [противника] в тыл»[xxxix]. Таким образом, 1-й немецкой и 2-й советской танковым дивизиям было приказано атаковать друг друга в тыл.
Раус продолжает: «Приблизительно в 15.00 командир передовой 88 мм зенитной батареи доложил о ее прибытии в штаб дивизии. Генерал Ландграф лично проводил эту часть на передовую, чтобы ввести в дело против советских танков.
Русские, собрав все свои силы в лесной местности и пшеничных полях, начали решительную атаку высоты 106, используя ударную группу тяжелых танков. Едва стальные гиганты оставили укрытие, как наша 88 мм зенитная артиллерия и 100 мм батарея встретили их залпами бронебойных снарядов. Расположенные ступенчато и хорошо замаскированные эти орудия быстро уничтожили множество советских танков и прервали их атаку…
Позже та же судьба постигла разрозненные попытки оставшихся русских прорвать позиции полковника фон Зекендорфа или охватывать их с флангов. Местные атаки сопровождающей советской пехоты не могли повернуть ход событий. Русская пехота, совершенно истощенная тремя днями боев и вынужденных маршей, не обладала больше силами для серьезного прорыва. Это была, и это следует помнить, та же самая пехота, что противостояла 6-ой танковой дивизией в первый день войны, которая не получила никакой специальной подготовки для взаимодействия с танковыми частями»[xl].
По оперативной сводке штаба Северо-Западного фронта Генеральному штабу от 24.6.41 № 05 к 22.00 «2-я танковая дивизии (3-го механизированного корпуса) 23.6.41 г. разгромила 100-й моторизованный полк – до 40 танков и 40 орудий противника. 2-я танковая дивизия к 16.00 24.6.41 г. – в районе Россиены (без горючего). Противник подтянул резервы и в 16.00 24.6.41 г. перешел в наступление»[xli]. Правда, в составе 6 танковой дивизии противника, с которой сражалась наша 2-я танковая дивизия, не было 100-го моторизованного полка[10], да и сражение дивизий развернулось не 23, а 24 июня. Но в условиях почти полной дезорганизации управления нашими войсками такие накладки в сводке не удивительны.
Отрезанная от соседей 2-я танковая дивизия, у которой кончилось топливо и боеприпасы, потеряла связь со штабом фронта, понесла большие потери и начала отход к северо-востоку от Расейняя[xlii].
Группа Рауса по-прежнему блокирована
Касаясь обстановки на предмостном укреплении у Кибартеляя Раус продолжает:
«Стало ясно, что из орудий, которыми мы располагали, только 88 мм зенитка с ее тяжелым бронебойным снарядом, способна разрушить бегемота. После полудня одно 88 мм орудие было изъято из боев у Расейняя и предусмотрительно продвинуто южнее. КВ-1 все еще стоял, развернувшись в северном направлении, откуда ранее был атакован. Длинноствольная зенитка приблизилась к танку примерно на расстояние 2 000 метров, с которого можно было гарантировать удовлетворительные результаты. К сожалению, некоторые сожженные грузовики и прежние жертвы танка, все еще лежали на дороге, затрудняя обзор прислуге орудия. В то же время их дымящиеся остовы обеспечивали маскировку, и зенитка могла быть выведена ближе к цели. Прикрытое многочисленными ветвями деревьев, закрепленными на нем снаружи, орудие было осторожно выдвинуто вперед вручную, чтобы не насторожить неподвижный танк. Наконец, зенитчики достигли опушки леса, откуда обеспечивалась лучшая видимость для обстрела. Расстояние до танка уменьшилось до 800 метров. Первый выстрел, как мы думали, будет прямым попаданием, и, наверняка, прикончит танк. Прислуга начала готовить орудие к стрельбе.
Хотя после столкновения с батареей танк не двинулся с места, его экипаж был настороже, а командир имел крепкие нервы. Он следил за приближением пушки, не препятствуя ему, так как пока зенитка находилась в движении, она была не опасна. Чем ближе она подходила, тем больше шансов было ее уничтожить. Критический момент для обеих сторон в этом поединке наступил, когда зенитчики начали завершающие приготовления к стрельбе. Немедленная реакция экипажа танка стала обязательной. Пока стрелки в сильнейшем нервном напряжении торопливо готовили орудие, танк развернул башню и открыл огонь первым. Каждый выстрел поражал цель. Тяжело поврежденная зенитка было отброшена в канаву, где ее пришлось бросить. Среди зенитчиков также были жертвы, причем огонь танкового пулемета не давал вытащить ни зенитку, ни трупы
Неудача второй попытки, на которую возлагались такие надежды, была плохой новостью. С потерей 88 мм орудия был утрачен и оптимизм войск. Солдаты уныло провели день, потребляя консервы, так как к нам не могли поставляться никакие припасы.
Однако, причина для более серьезного беспокойства, была, по крайней мере временно, устранена. Атака русских на Расейняй была к этому времени отражена боевой группой фон Зекендорфа, который успешно отстоял высоту 106. Таким образом, была предотвращена опасность, что большая часть советской 2-й танковой дивизии может, окружая нас, зайти в тыл. Оставался только меньший, но очень раздражающий факт ‑ необходимости изгнать танк-чудовище с нашего пути снабжения»[xliii].
Раус добавляет: «Поскольку атаки русских восточнее Расейняя на участке фронта полковника фон Зекендорфа к вечеру прекратились, генералу Рейнхардту удалось так расположить части 41-го танкового корпуса, чтобы окружить и в дальнейшем уничтожить советский 3-й механизированный корпус»[xliv].
Источник:
http://berkovich-zametki.com/2006/Zametki/...1.htm#_ednref43 Это сообщение отредактировал 63rS3rK - 6.11.2013 - 11:34
yaplakal.com