Густав Маннергейм родился в семье барона Карла Роберта Маннергейма (фин.)русск. (1835—1914) и графини Хедвиги Шарлотты Хелены фон Юлин. Место рождения — имение Лоухисаари в коммуне Аскайнен, недалеко от Турку, которое в своё время было приобретено графом Карлом Эриком Маннергеймом.
Когда Карлу Густаву было 13 лет, отец разорился, и, бросив семью, уехал в Париж. В январе следующего года умерла его мать.
В 1882 году 15-летний Густав поступил в кадетский корпус Финляндии в городе Хамина. Весной 1886 года был исключён из корпуса за самовольную отлучку.
Он решил поступить в Николаевское кавалерийское училище в Санкт-Петербурге и стать кавалергардом. Однако для поступления в училище необходимо было сдать университетский экзамен. В течение года Густав занимался частным образом в лицее Бёёк в Хельсинки и весной 1887 года сдал экзамены в Гельсингфорсский университет. Кроме всего прочего, требовалось также хорошее знание русского языка, поэтому летом того же года Густав отправился к своему родственнику Э. Ф. Бергенгейму, который работал инженером в Харькове. Там он в течение нескольких месяцев изучал язык с преподавателем.
В русской армии служил в 1887—1917, начав с чина корнета и закончив генерал-лейтенантом.
Февральская революция (1917)
В Москве мне стало известно, что 15 марта император отрекся от престола в пользу своего брата — Великого князя Михаила Александровича. Известие о том, что Великий князь Михаил возьмет бразды правления в свои руки, породило некоторые надежды. Однако 17 марта Михаил Александрович также отрекся от прав на престол.
Несколько дней спустя Маннергейм пишет:
Отправляясь на юг в свою дивизию, я посетил командующего Южным (румынским) фронтом генерала Сахарова. Я рассказал ему о своих впечатлениях от событий в Петрограде и Москве и попробовал уговорить генерала возглавить сопротивление. Однако Сахаров считал, что время таких действий ещё не настало". "(в армии) Усилились анархические настроения, особенно после того, как Временное правительство объявило о свободе слова, печати и собраний, а также о праве на забастовки, которые отныне можно было проводить даже в воинских частях. Военный трибунал и смертная казнь были отменены. Это привело к тому, что извечный воинский порядок, при котором солдаты должны подчиняться приказам, практически не соблюдался, а командиры, стремившиеся сохранить свои части, вынуждены были всерьез опасаться за собственные жизни… А военное руководство ничего не предпринимало для борьбы с революционной стихией.[8]
Маннергейм оставался лояльным к отрёкшемуся императору, однако приветствовал приобретение Финляндией полной независимости. «Я происхожу из эпохи, в которой Человечество было просвещено либеральными идеями» — писал он своему шведскому издателю К. О. Бонье[9]. И он направился в Финляндию для поддержания её независимости в начавшейся «Освободительной войне»,[10] хотя говорил тогда лишь на ломаном финском языке
Командующий и регент Финляндии
18 декабря 1917 года вернулся в Финляндию, которая накануне — 6 декабря — провозгласила независимость. В январе 1918 года Маннергейм назначен главнокомандующим ещё не созданной финской армии. Уже в конце месяца подразделения финского шюцкора (сил самообороны) под непосредственным руководством Маннергейма разоружили и расформировали разагитированные большевиками русские военные части, расположенные на севере Финляндии, получив оружие для вновь формирующихся финских частей. До марта войско было сформировано и подготовлено к ведению боевых действий. На протяжении двух месяцев финская армия под командованием Маннергейма при помощи высадившегося в Финляндии немецкого корпуса Фон дер Гольца разгромила расположенные в южной Финляндии отряды финской красной гвардии.
В конце мая 1918 года Маннергейм подаёт в отставку с поста главнокомандующего, возможно из-за несогласия с немецко-ориентированной политикой правительства. 7 марта 1918 получил чин генерала кавалерии (Финляндия), а в декабре 1918, после поражения Германии в Первой мировой войне и изменения внешнеполитического курса Финляндии с прогерманского на проантантовский, был провозглашен регентом — временным главой Финского государства и добился международного признания независимой Финляндии.
Маннергейм предполагал, что победа белых в Финляндии может быть частью всероссийской антибольшевистской кампании и рассматривал возможность наступления финской армии на красный Петроград. Мнение Маннергейма не совпадало с позицией националистических финских элементов, не желавших восстановления сильного Российского государства и потому считавших выгодным для Финляндии сохранение большевистской власти в России.
В мае-апреле 1919 во время переговоров с англичанами о возможной интервенции, в качестве условий начала финского наступления против большевиков, Маннергейм просил официального одобрения интервенции со стороны Великобритании, предоставления займа в 15 млн фунтов, признания независимости Финляндии будущим небольшевистским правительством России, проведения плебисцита о присоединении к Финляндии в Восточной Карелии, автономии Архангельской и Олонецкой губерний и демилитаризации Балтийского моря.[11]
Генерал-лейтенант, бывший командир Гвардейского кавалерийского корпуса Е. К. Арсеньев, так отчитывался о своих переговорах с Маннергеймом от 8 мая 1919 года:
…он [Маннергейм] мыслит поход [на Петроград] только «как совместное дружеское действие сил финляндских и русских», но для похода «необходимо, чтобы какая-нибудь авторитетная русская власть признала независимость Финляндии». Маннергейм — уже финляндский национальный герой. Но это его не удовлетворяет. Он хотел бы сыграть большую историческую роль и в России, в которой он прослужил 30 лет и с которой его связывают тысячи нитей[12]:305
Накануне выборов, пользуясь недостаточно чёткой позицией Колчака и Сазонова относительно признания независимости Финляндии, финская социал-демократическая печать всячески стремилась подчеркнуть дружбу Маннергейма с представителями «белой России», делая выводы об опасности, которую Маннергейм представляет для финской независимости, в случае победы его «белых друзей». Маннергейм был вынужден отказаться от прямых и публичных высказываний о поддержке вооружённой борьбы с большевиками в России и делал такие заявления только в частных беседах. Но выборы всё равно были им проиграны[12]:305.
18 июня 1919 Маннергейм заключил секретное соглашение с находившимся в Финляндии генералом Юденичем, из которого однако не последовало никаких практических результатов.
Проиграв президентские выборы 25 июля 1919 года, Маннергейм уехал из Финляндии, живя в Лондоне, Париже и разных скандинавских городах. Маннергейм действовал как неофициальный, а впоследствии — официальный представитель Финляндии во Франции и Великобритании, поскольку в Лондоне и Париже он рассматривался как единственная персона, обладающая достаточным для переговоров политическим капиталом.
Во время наступления Юденича на Петроград в октябре 1919 г. Маннергейм писал:
Освобождение Петрограда — это не чисто финско-русский вопрос, это всемирный вопрос окончательного мира… Если белые войска, сражающиеся сейчас под Петроградом, будут разбиты, то в этом окажемся виноватыми мы. Уже сейчас раздаются голоса, что Финляндия избежала вторжения большевиков только за счёт того, что русские белые армии ведут бои далеко на юге и востоке.
С весны 1938 по осень 1939 года между СССР и Финляндией шли переговоры о делимитации границы путём обмена территориями. Советский Союз хотел обезопасить Ленинград, отодвинув дальше границу, проходящую всего в 20 км от города и предлагал в обмен значительно большие территории в Карелии. Переговоры зашли в тупик, а 26 ноября случился Майнильский инцидент послуживший поводом для начала войны. Каждая из сторон винила в инциденте другую. По поводу этих событий Маннергейм писал:
…И вот провокация, которую я ожидал с середины октября, свершилась. Когда я лично побывал 26 октября на Карельском перешейке, генерал Ненонен заверил меня, что артиллерия полностью отведена за линию укреплений, откуда ни одна батарея не в силах произвести выстрел за пределы границы… 26 ноября Советский Союз организовал провокацию, известную ныне под названием «Выстрелы в Майнила»… Во время войны 1941—1944 годов пленные русские детально описали, как была организована неуклюжая провокация…
В феврале 1940 года советские войска прорвали первую полосу «линии оборонительных укреплений» и части финской армии были вынуждены отступать.
…Русские ещё во время войны пустили в ход миф о «Линии Маннергейма». Утверждали, что наша оборона на Карельском перешейке опиралась на необыкновенно прочный и выстроенный по последнему слову техники оборонительный вал, который можно сравнить с линиями Мажино и Зигфрида и который никакая армия никогда не прорывала. Прорыв русских явился «подвигом, равного которому не было в истории всех войн»… Всё это чушь; в действительности положение вещей выглядит совершенно иначе… Оборонительная линия, конечно, была, но её образовывали только редкие долговременные пулемётные гнёзда да два десятка выстроенных по моему предложению новых дотов, между которыми были проложены траншеи. Да, оборонительная линия существовала, но у неё отсутствовала глубина. Эту позицию народ и назвал «Линией Маннергейма». Её прочность явилась результатом стойкости и мужества наших солдат, а никак не результатом крепости сооружений.
— Карл Густав Маннергейм. Мемуары. ISBN 5-264-00049-2
9 марта Маннергейм рекомендовал правительству Финляндии искать любых путей к миру — резервы были исчерпаны, истощённая армия была бы неспособна долго держать фронт против значительно более сильного противника.
13 марта в Москве было подписано мирное соглашение на выдвинутых СССР условиях. Финляндия передавала Советскому Союзу 12% своей территории.