В школе учил такое
Баллада о танке КВ
По куполу танка ударил снаряд.
Сквозь щель прорывается дым и газ.
Волосы у бойцов горят,
От гари — слёзы из глаз,
А танк, развив наступательный пыл,
В минное поле вступил.
И вдруг подымается дымный клуб...
Танк оседает. Толчки коротки.
Гребень трака зарылся вглубь,
Кружил впустую катки, —
И танк, одною правой гребя,
Вертелся вокруг себя.
А между тем наш удар отбит.
Пехота опять залегла в траве,
И вот начинается странный быт
У танка марки «КВ»:
Вдруг, оборвав огневой заслон,
Мёртвым прикинулся он.
Мины его обдавали днём,
Прямой наводкой била картечь;
Ночью бутылки метали по нём,
Пытаясь его зажечь,
А он стоял среди вражьих троп,
Словно запаянный гроб.
Когда-то была его страшная сталь
Окрашена цехом под зелень и дым.
Теперь же, купаясь в пулях, он стал
Серебряно-седым
И по утрам исчезал, как во сне,
Тая в голубизне...
И лишь орудийная маска его.
Засалив свирепые скулы свои,
Недвижно глядела — но не мертво,
А предрекая бои!
И так эта маска была страшна,
Как если б дышала она.
Дни проходили, но танк был нем.
Он стал, как этот пейзаж, знаком.
К чему тогда его жечь? Зачем?
Не лучше ли взять целиком?
Когда батальоны пройдут вперёд,
Сапёр его отопрёт.
И мёртвый танк пощажён огнём.
Много ль таких валяется глыб?
А если кто и остался в нём,
Конечно, давно погиб.
И давши фото в газете своей,
Враги написали: «Трофей».
Однако в «трофее» пять сердец
Бились по-боевому в лад.
Однако в «трофее» каждый боец
Втянулся в железный уклад:
Держа в порядке военный металл,
Он напряжённо ждал.
Отёки. Отдышка. Дробь у виска.
Весь костяк изломан, измят...
Но жаркою верой в свои войска
Жил броневой каземат —
И дни эти были для всех пятерых
Лучшими в жизни их.
Когда ты брошен самой судьбой
Туда, где дымит боевая тропа,
И вся страна следит за тобой
И подвига ждёт от тебя —
Высокая гордость волною морской
Над тёмной ходит тоской.
Они завели даже некий уют:
Если курить воспрещается (дым!),
Зато они шёпотом поют,
Бреются по выходным,
И каждую ночь, приоткрывши люк,
Вдыхают весенний луг.
И каждую ночь Большая Земля,
Как мать, окликала своих сынов:
По радио Спасская башня Кремля
Била 12 часов,
И чудились в мире ночной синевы
Родные рубины Москвы.
Прошло уже ровно пятнадцать дней.
Шестнадцатый был день как день.
Но стало ребятам дышать трудней,
В глазах — кровавая тень...
И вдруг одна из германских колонн
Вышла под их заслон.
Бояться ли пленников? Трупы они.
Танк безжизнен. Ну, ну! Бодрей!
Ведь в ярких ямах его брони,
Изрытых огнём батарей,
Спокойно гниёт дождевая вода...
Слетаются птицы сюда...
Итак, деревню взять на прицел.
И вдруг в тиши услыхал офицер,
Как засмеялся танк.
И чуть ли не маска, влитая в бронь,
Тихо сказала: «Огонь!»
Илья Львович Сельвинский
yaplakal.com