Остров смерти

12 фото...

"В ночь на 5 октября 1943 года в районе деревни Власовки мы начали переправу с левого берега Днепра на "нейтральный" остров Песчаный. Остров этот разделяет Днепр на два рукава - левую и правую протоки. Наша левая протока - семьсот метров ширины, а правая, со стороны немцев, триста-четыреста.
И вдобавок узкая протока, мелкая - по чей давно пробрались на тот край острова немцы и подготовились встретить нас в хорошо укрепленных и оплетенных под цвет песка траншеях. Но мы еще не знали этого...
Спуск на воду - тихо, без шума и разом - все батальоны осуществили намеренно выше по течению, с поправкой на снос течением... немцы не обнаруживали себя пока ничем. В нашем батальоне я был назначен замыкающим.
Вот уже никого не осталось на берегу из нашего батальона, и я вошел в холодную воду Днепра. Вода черная. Ночь тоже, хоть глаз выколи. На небе ни единой звездочки... Вообще-то, для переправы лучшего состояния в природе и не надо.
Поплыл. Тяжеловато, но плыть можно. Семьсот метров да плюс снесет метров четыреста... Ничего, выдюжу. Плыву. Прикидываю, что уже меньше половины расстояния осталось...
И в этот миг лопнуло небо, знакомо завыли мины и снаряды, полетевшие в нас с правого берега... Водопад обрушился на меня сверху вместе с поднятым вверх всем, что держалось на воде.
Мои ноги натыкаются на всевозможные предметы - то на небольшие, то на что-то массивное и мягкое... На воде масса всякого крошева: щепы, обломков, тряпок, досок, палок... Поверхность, как ряской, затянулась соломой из разрываемых снарядами "плавсредств".

Вода, как в шторм, упругими ударами кидает меня из стороны в сторону. Это взрывы снарядов создают гидроудары со всех сторон. Вот меня взметнуло в воздух упругим водяным столбом, но тут же, падая обратно, я погрузился под воду, и мои перепонки острой болью ощутили сотню гидроударов от взрывов...
Нет спасения ни на воде, ни под водой! Я вспомнил, как иногда мне приходилось глушить рыбу... Вот теперь сам в роли оглушенной рыбы.
Стараюсь грести сильнее и сильнее, чтобы успеть выбраться на остров, но меня ударами волн крутит во все стороны. То я начинаю плыть обратно к левому берегу, но, испугавшись его, скорей поворачиваю к правому.
Острова я меньше боюсь, я ведь еще не знаю, что там засел враг. Правого берега тоже, хотя оттуда бьют сейчас сотни стволов артиллерии...
Боюсь хватающихся за меня утопающих людей...Грех ведь большой бояться своих товарищей, которые, обезумев и нахлебавшись воды, хватают друг друга мертвой хваткой и вместе скрываются под водой...
Утопающий подобен осьминогу, который бросается из засады на свою жертву, и никакими судьбами уже не вырваться из его клещей. Вот ведь страх какой! Плыву один, среди безумного хаоса и утопающих...

Но вот замечаю, как один солдат, часто опускаясь под воду, хватает ртом воздух: похоже, мог бы еще плыть, но обессилел. Как помочь бедняге? Я аккуратно приблизился и к его руке прикоснулся своим "поплавком". Его руки инстинктивно обвили вещмешок намертво, а я за спину чуть поддерживаю его.
Он дышит часто, со стоном и неморгающими глазами смотрит на этот мир, как удто впервые видит его в своей жизни. Страшный был его вид. Он уже отдышался и начал соображать. Я плыву рядом, слегка его подталкиваю. Он по слогам говорит мне: - Спасибо, друг!
Я обрадовался, что теперь он неопасен для меня, и тоже одной рукой взялся за вещмешок. Я плыву на спине. Мой спасенный тоже ослабил хватку, стал держаться за мешок одной рукой, а правой начал грести.
Странно и прекрасно устроен человек. Даже и в таком аду можно пережить минуты подлинного счастья. Я рад, что обрел товарища, что спас ему жизнь. Плывем и смотрим друг другу в счастливые лица.
Наконец мы почувствовали ногами дно и встали. Дно пологое. Вспышки взрывов освещают фигуры наших солдат, бегущих от берега в глубь острова. Моментальные вспышки высвечивают столпотворение... Взрыв! И снова взрыв! Песок встал вокруг меня дыбом и не хочет опускаться...
Казалось, что тысяча доисторических ящеров пляшут на песке, распустив свои перепончатые черные крылья, которыми они ловят и навсегда поглощают людей, оглушительно хохочут, сверкая огненными глазами. Мы, маленькие человечки, мечемся между лап этих чудищ, ища спасения.
Вместе с песком с неба падают какие-то куски, похожие на истрепанное мокрое дерево. Это куски человеческих тел. Рядом со мной бежит мой спасенный и кричит бегущим и упавшим: - Где тринадцатая?.. Где тринадцатая?..

Пока мы барахтались в Днепре, все полки и дивизии перемешались, и теперь никто не может найти своих. "Где наши? Где комбат!.." - мелькает у меня в голове. Возник откуда-то и прицепился к сознанию глупый ответ: "Ищи в песке! Ищи в песке!"
Почти сплошь лежат в песке то ли трупы, то ли живые - не поймешь. Торчат одни головы, как арбузы на бахче... У меня песок всюду. Во рту тоже. Хлещет по лицу, обдирая, как наждаком, кожу. Хлещет, стегает, засыпает тебя сверху. Взрывная волна сечет и сшибает то влево.
Не успеваешь упасть, как другая взрывная волна швыряет вправо... Мотает во все стороны, и я падаю. Извиваюсь и тону в мокром жидком песке, как краб. Песчано-водно-илистый раствор плотно облегает мое избитое и измученное тело. Хочется лежать не двигаясь.
Голову спрятать не позволяет вода - захлебнешься. Выставить - разве это спасение? Оторвет взрывной волной. Если ранит, то не смогу выбраться... Ишь как засосало, еле вылез!..
Мой товарищ из 13-й гвардейской дивизии ищет своих, но никого не нашел, упал рядом со мной и кричит в мое ухо: - Меня Сашкой звать - Колесников Сашка. Давай не будем разлучаться. Понял? Помогать, если что, друг другу. Понял? - Понял! - кричу.

Немцы долбят и рвут остров. Не дают никакой передышки. Что же делать дальше? Наши автоматы не работают - все щели заклинило песком. Торчат дула полузасыпанных "максимов", только саперные лопаты блестят единственное оружие, которое не боится песка...
Да и где наш противник, с которым мы станем биться? Немецкая артиллерия на правом берегу Днепра?! На берегу, от которого нас отделяет еще одна протока!.. Мы с Сашкой решили пока углубиться по острову, в направлении к правому берегу Днепра. Там тише, там нет взрывов, там "мертвая зона"...
Бежим, перепрыгиваем через людей, лежащих как тюлени... Стоп, дальше уже никого. Но что это такое - навстречу нам, в лицо, бьют пулеметы! Их выдают выхлопные красные языки пламени!
Значит, немцы на острове?! Так вот почему там не рвутся снаряды - немецкие артиллеристы бьют через своих! Вот оно что. На острове немцы. Надо ухо держать востро! Но мы все оглохшие. Надо смотреть в оба! Но глаза наши забивает проклятым песком... Плохо наше дело. Плохо.
Рассвело. Немцы усилили артобстрел. Им с высокого правого берега Днепра хорошо видно своих и чужих на светлом фоне песка. Бьют безнаказанно. На небе ни самолетика. Куда делись наши самолеты?! С нашего левого берега и артиллерии не слыхать!.. Впечатление такое, что мы брошены на острове на произвол судьбы.

Но никто не покидает остров. Все ждут своего часа, зарывшись в песке. Один солдат, похожий на Тараса Бульбу, стоит на четвереньках. Его усы, как у моржа, обвисли до подбородка. Он мотает головой и хочет стряхнуть свою глухоту.
Взрывы пляшут вокруг, а он, мотаясь во все стороны, бодает воздух. Я не мог глядеть на него... А когда через несколько минут взглянул, увидел только торчавшие из песка каблуки его ботинок.
Немецкие снаряды бьют и бьют, но никак не могут перебить всех нас. Делая пятиминутные паузы, вновь и вновь возобновляют артогонь. Двадцать минут долбят - и опять на пять минут. В голове моей снова прогоняется "кинолента" пережитого на войне.
Вот дорога через Ворсклу, вот Червоный Прапор, Драгунск, вот Прохоровка... Вся Курская битва вспомнилась мне. А вот мелькают кадры Сталинградской битвы... Нет, нигде такого жуткого положения не было еще, как тут! А я-то думал, что все ужасы жестоких сражений остались под Сталинградом, под Клетской, у Калача-на-Дону.
Я думал, самые тяжелые бои остались на Курской дуге и никогда, нигде не будет мне труднее и опаснее, как было там, у Прохоровки, у Драгунска, на смертельной дороге через Ворсклу...
А теперь на тебе! - этот остров на Днепре! Остров-могила! По несправедливой жестокости и ощущению обреченности он затмил в моем восприятии все битвы от Волги до Днепра.
Мы, безоружные, оглушенные, полуслепые, контуженые, разрозненные, беспомощно умираем под жесточайшим артогнем гитлеровцев!.. Лезут - я их гоню, а они лезут - мысли о чьей-то стратегически-непоправимой ошибке.

Никакой связи с нашим левым берегом! Вся польза от нас только та, что мы отвлекаем на себя массу немецкой артиллерии... которую гитлеровцы могли бы сейчас использовать где-нибудь в другом месте. Стоп, Мансур! А может, в этом и заключается стратегический замысел? Может, не напрасно ты сложишь здесь свою голову?!
Похоже, гитлеровцы хотят нас быстрее уничтожить и перебросить свои пушки на другой участок фронта. Только никак им не удается уничтожить нас тут полностью, и с новой силой и злостью они возобновляют стрельбу.
День прошел. К ночи немцы прекратили огонь. Мы с Сашей возобновили поиски своих. А с нами все кто может передвигаться. Ищут хотя бы полк! Полк найдешь если, то и батальон найдется. А штабы дивизий остались на левом берегу Днепра. Кое-где хлопцы жевали хлеб и поделились с нами. А как дальше?!
В расчете, что их переправят на левый берег, к воде сползлось множество раненых. Надо бы сообщить на левый берег! Сашка предлагает мне переправиться туда вплавь, найти командование.
Сашка прав, но мне страшно. Посчитают, что я струсил, что сбежал с острова под предлогом спасти раненых, припишут еще мне вдобавок паникерство. То, что я придумал и предложил Сашке под утро, представлялось мне менее страшным. Когда Сашка выслушал мой план, у него глаза заискрились.

А план был таков'. Не искать больше "своих" - здесь все свои, - а сколотить ударную группу в пятьсот человек и на рассвете атаковать немецкие окопы или траншеи, что там у них есть, на противоположном берегу острова. Там наше спасение от артогня - это ясно...
Нашими пулеметами будет ослепляющее солнце в глаза немцам! Нашими гранатами будут внезапность и быстрота! "Урррра!" - и верхом на фрицев в их траншеях и окопах! Топчем их ботинками, рвем их зубами! Отберем у фрицев автоматы и пулеметы - круговая оборона!
Там и жратва. Кроме Сашки, выслушали мой план еще многие солдаты. Были и такие, кто назвал план нереальным, но все согласились действовать. Тут, на острове, все варианты действия хороши, поскольку все равно погибать... И уж лучше в драке погибнуть, чем лежа на мокром песке.
Быстро собрались - больше чем пятьсот человек! - втихую передвинулись как можно ближе к немецким траншеям и замаскировались - зарылись в песок. Сигнал для атаки - когда моя группа встанет во весь рост.
Еще не рассвело - чуть засерело на востоке, - немцы открыли артогонь Сначала "пропахали" далеко позади нас, там, где раненые, потом перенесли артогонь на середину острова, к нам... Сильный взрыв ударил в мой затылок, кажется, не менее чем тонной песка, и я уткнулся в песок, не успев сожмурить веки - так и припечатался к песку открытыми глазами!..

Звон в голове, глаза жжет, темно, и лежу, как под гигантским прессом. Всем телом делаю рывок вверх, чтобы вырваться из-под пресса. Голова легко вздернулась, и тут только я понял, что на мне нет никакой тяжести.
Но я ничего не слышу и не вижу... Вслепую рою перед лицом ямку, в нее набирается вода, я горстями хватаю ту воду пополам с илом и песком и плескаю в открытые свои глаза. Мне необходимо видеть!
Плещу в раскаленные и воспаленные глаза грязью и различаю перед собой кровавый и мутный проблеск света... Сначала бордовый, потом все светлее и светлее...
Сашка разгреб песок и, набирая воду почище, тоже плещет мне в глаза. Я пробую моргать - мне больно! Моргаю, моргаю, и мне все лучше и лучше. А мертвая тишина - только для меня. По-прежнему взрывы кругом, я их еле-еле вижу, но не слышу.
Сашка рукой тычет меня мордой в песок, когда надо "пригнуться". -Потом, когда можно, поднимает меня за шиворот. Ох, Сашка, Сашка, что бы я сейчас делал, если бы не ты. Выручай, друг!
Нет для меня звука. Повторяю движения своих товарищей: они головой прижимаются к песку - и я так же... "Пропал, пропал, - думаю. - Все, конец...". Оглянулся на восток и увидел выкатывающееся из-за горизонта солнце.
Сашка мне под нос свой большой палец торчком тычет: хорошо, дескать, что никаким случайным облаком его не закрыло! И по песку "пробежал" двумя пальцами: в атаку, дескать... Я киваю одобрительно. Встал - и рад, что ноги меня держат!

Встали мы во весь рост разом десять-пятнадцать человек, как и было уговорено. Не успели сделать три первых шага вперед, как полутысячная лавина выпрыгнула за нами из песка и черной бурей понеслась в сторону немецких траншей.
Вижу разинутые в крике рты... Кричу и я, хотя не слышу своего голоса, видимо, сорвал голосовые связки, горло схватывает саднящая боль... Пробуксовывая в песке, бегу навстречу испуганным лицам немцев.
Еще бы не испугаться - мы в буквальном смысле из-под земли, из-под песка выросли и обезумевшей лавиной несемся на них. Некоторые торопливо перезаряжают свои автоматы и карабины, на большинстве же лиц выражение полной растерянности. Наверное, один вид наш был способен содрогнуть психику.
Убить немца! Многие среди бегущих рядом со мной падают. Но солнце ослепило немцев, и они бьют неточно. Вижу немца, который уже бросился наутек - карабкается на противоположный борт траншеи.
Мы прыгаем сверху на плечи самых отчаянных или просто парализованных ужасом немцев... Топчем и давим их каблуками и пальцами, отбираем оружие...
Вон наш солдат сидит верхом на фрице и ездит на нем взад и вперед... Я своим заклинившим автоматом работаю как дубиной, наконец срываю с убитого немца исправный автомат, и теперь мне сам черт не страшен - стреляю в убегающих фрицев...

До самой воды очистили мы себе пятачок в траншеях, все вооружились немецким оружием. С правого и левого флангов кидаются на нас немцы, как бешеные собаки, но у нас и гранаты есть, и пулеметы... Наконец у немцев иссякают силы.
Мы выкинули трупы из траншей и первым делом кинулись перевязывать друг друга. Сашка мне в котелке принес чистой воды, и я ладом промываю свои глаза. Жжет теперь меньше и вижу лучше, но ничего не слышу.
Хлопцы жуют и, вижу, все прислушиваются к звукам вокруг: мы в круговой обороне. Можно не бояться только артогня - по бокам у нас фрицы, немецкая артиллерия сюда бить не станет.
Сашка свой большой палец держит кверху - это значит: "Обстановка нормальная!" Заглядывает мне в уши и мимикой показывает: "Нет ничего там". Вопросительно глядит на меня: мол, не пойму, почему не слышишь?
А мне кажется, что в мои уши забиты деревянные пробки... Пятые сутки держимся в круговой обороне... Когда же будет команда уж или "вперед!", или "назад"? Припасы, найденные у немцев, мы съели...

Утром 12 октября не могу понять, что с хлопцами. Заинтересованно вертят головами и стараются высунуться из траншеи. Наконец Сашка показывает знаками: тишина, мол, артналета не слышно! И как только он мне это втолковал, в тот же час моя глухота прошла. Уж, видно, шибко моим ушам захотелось услышать тишину!..
И с флангов немцы не шевелятся... Мы с Сашкой и еще несколько человек вылезли из траншеи. Шаг за шагом обследуем вокруг нас обстановку. Траншеи немцев пустые! А может, это хитрость какая? Может, немцы ушли, чтоб их артиллерия могла перенести сюда огонь?!
И все караулят траншеи, чтоб спрыгнуть обратно, если что. Вижу в разных местах на острове группы наших солдат - и тоже, вытянув свои исхудалые шеи, крутят головами, ищут кого-нибудь спросить: "В чем дело? Почему немцы не открывают артогонь?"
А остров походит на лунный пейзаж. Воронки, воронки... Разные по калибру. В воронках кровавая густая жидкость и трупы, трупы, трупы... Да, хорошо тут поработала немецкая артиллерия, будь она неладна!
Потом мы узнали, что от артогня погиб заместитель командира 13-й гвардейской дивизии Гаев, который находился в деревне Власовке на нашем берегу. Вон куда доставали!.. Тяжелый трупный запах наизнанку выворачивает кишки. Нужны мы еще здесь? Похоже, что нет. Кучки уцелевших людей скорей, скорей двигаются к Днепру. Прощай, остров-могила!

Собственно, приказа оставить остров ниоткуда не поступало, но мы с Сашкой тоже вошли в воду и поплыли к нашему левому берегу. Днепр "тихо несет свои воды". Никто не стреляет. Тишина. Вышли на левый берег, стали раздеваться наголо и полоскать в Днепре свою одежду. Отжимаем не торопясь. Развели костер. Сушимся.
Все молча, без разговору, как после похорон. Ни чести, ни славы ждать нам не приходится: ведь приказа бросать остров не было... - Пошли. Надо найти какое-то начальство и доложиться.
Идем гуськом человек пятнадцать-двадцать. Впереди скопление вокруг чьей-то походной кухни. Пшенная разваренная каша с подсолнечным маслом! Дали и нам. Едим, жадно вдыхая аромат.
Не верится мне: "Как я остался живой?!" Если буду живой после войны, напишу об острове-могиле... хотя нет, не могиле... Об острове смерти, от которой мы увернулись... Об острове гвардейской славы...
Штаб моего 193-го полка оказался ближе всех. Первый, кого я там встретил, был начальник штаба капитан Бондаренко. - Был ли приказ сниматься с острова?! А Бондаренко мне утешительно: - Приказ был еще десятого октября.
При мне заходят в штаб чудом уцелевшие на острове офицеры, солдаты, и у каждого первый тревожный вопрос: - Был ли приказ?.. Бондаренко успокаивает каждого: - Был приказ сниматься десятого октября. И только тогда человек расслабляется, с души у него сваливается камень.
К моим хлопцам в это время подошли несколько офицеров-корреспондентов: расскажите да расскажите. .. Но разговаривать нам было невмоготу.
Я передал хлопцам, что мне сказал Бондаренко, и раз мы покинули остров согласно приказу, то каждому хотелось скорей найти свою дивизию, полк, батальон, роту. "А то, наверное, пришлось бы нам плыть обратно?" - думали мы..." - из воспоминаний лейтенанта М.Г.Абдулина 193-й гвард. полк 66-й гвард.стрелковой дивизии 5-й гвард.армии.

https://oper-1974.livejournal.com/1043625.html

Не представляю какие физические и моральные ресурсы организма должны активироваться в такие моменты!

бери и снимай хорошее кино по такому рассказу так нет же, надо гламурную муйню снимать....

А потом эти Люди страну из руин поднимали, институты заканчивали, детей рожали и растили, науку и искусство двигали вперед. Как подумаешь об этом аж не верится.

Потому что после ТАКОГО хочется жить. Строить, растить детей. По сравнению с ЭТИМ, все остальное - мелочи

Сильно,мощно написано,очень и очень впечатлило.Аж как-будто сам там побывал. Слава Героям и вечная память.

Это похоже на действия 5-й гвардейской армий на плацдарме южнее Кременчуга в октябре 1943 года....форсирование Днепра.

Это сообщение отредактировал BigCap - 18.06.2018 - 05:15

у меня дед тоже в 5 гвардейской был, погиб на Донбассе и похоронен в Саур могиле, той самой которую разбабахали....
номер дивизии не помню, надо будет посмотреть...

"Прокляты и убиты" ч.2 В.П. Астафьев. Про эту или подобную же переправу еще страшнее описано.

у меня дед Красную звезду за форсирование Днепра получил.

Думал это воспоминания фронтовика, а оказалось - рассказ, хоть и основан на реальных событиях, но рассказ.
Больше доверяю и люблю читать все-таки воспоминания фронтовиков. А если поговорить удаётся - это просто счастье.

если снять фильм, так как тут написано,
ты его смотреть не сможешь.
скажешь чернуха какая-то.
человек с нормальной психикой такую мясорубку смотреть не сможет.

давно уже читал я это произведение.... описано страшно, соглашусь но в целом очень спорный роман и особенно его концовка с вполне определенным намёком...

а что обязательно надо снимать как написано?