Собственно, здесь подробнее написано об этой семье
https://takiedela.ru/2018/04/vse-zhertvy/История электрика Александра Никитина, арестованного после пожара в «Зимней вишне» — и его семьи
Она раскачивается, наклоняется немного вперед. Очень круглая, очень складная женщина в черном трико. Ее лицо еще не привыкло к слезам. Горе и счастье как будто спорят за право быть на нем, и счастье вот-вот уступит. Такой мне показалась Любовь Никитина в первый раз. Я пришел к ней домой в среду, на следующий день после суда над ее мужем Александром, через три дня после пожара в кемеровском ТЦ «Зимняя вишня», из которого он уже не вернулся домой. Электрика Никитина задержали в тот же день, а потом арестовали на два месяца.
По разговору понятно, что сейчас Любови сложно со следователем и вообще с любыми официальными лицами. Многого она просто не понимает — например, границ подписки о неразглашении. Она никак не хочет говорить, где конкретно электромонтер Александр свое профильное образование получил, но просто не может не говорить про то, что оно у него есть, горячится и расстраивается, когда я говорю про возможное несоответствие профессиональных умений работе.
Инструменты на столе нужны Александру для подработки, он чинит дома электроприборы, и заказы всегда есть. То есть, были. До пожара.
«Скрыться или повлиять на следствие»
Александр вообще любил работать руками, недавно он увлекся декоративными аквариумами и стал клеить их сам. Вокруг нас много этих поделок, больших и маленьких, с рыбками из оргстекла и полным набором самодельного оборудования. Еще несколько аквариумов стоят во второй, детской и очень девичьей одновременно, комнате. Увлечение появилось недавно, когда у старшей дочери Любови и Александра Лилии родился свой ребенок, девочка Ясмина. «Она часто ломалась, и муж решил, что аквариумы ее успокаивают» — объясняет Любовь.
Их с Александром внучка родилась десять месяцев назад, у нее врожденное генетическое заболевание — несовершенный остеогенез. Если говорить проще, это хрупкость костей, за почти год своей жизни девочка перенесла четыре перелома, один из них со смещением. Самый первый был во время родов, сейчас девочка тоже в гипсе, и бабушка с молодой, очень молодой мамой начинают спорить о дозе обезболивающего, которую нужно дать перед сном.
Лилия родила девочку еще в училище, очень рано, но Любовь рассказывает об этом даже без намека на упрек. «Но дочка сразу пошла работать, — объясняет Любовь, — она же взрослая и понимает, что ребенка надо спасать!» Сейчас молодой маме исполнилось восемнадцать, она бросила учебу и за работу менеджером по продажам в крупной компании мобильной связи получает десять тысяч рублей. Эти деньги семья договорилась откладывать на поездку в Томск, где ребенку должны капать лекарство, предотвращающее потерю костной массы. Один курс стоит семьдесят тысяч рублей, в год их нужно три. Так объяснили местные врачи, которые установили Никитиным для ребенка охранительный режим и отказали в инвалидности. «Они сказали, чтобы получить первую группу, нужно сломаться на 40%, а мы пока только на тридцать», — говорит Любовь.
Охранительный режим — малоподвижность, рекомендованная внучке — этим на суде женщина объясняла свою просьбу отпустить мужа под домашний арест. В семье нет других мужчин, которые могли бы носить девочку на руках. Но со стандартной формулировкой «может скрыться или повлиять на следствие» Александра Никитина оставили в СИЗО.
«Посмотрите на наши условия. – говорит Любовь, – Как он может скрыться, чем повлиять?!»
Пятый этаж «хрущевки» на окраине Кемерова, в квартире очень много вещей, которым, кажется, некуда деться. Любовь Никитина в нашу первую встречу пришла домой лишь за полчаса до меня, она относила документы следователю и дала «подписку о неразглашении». «У нас был обыск», — извиняется она за беспорядок. Впрочем, и до этого, кажется, все здесь привыкли жить в тесноте. Небольшая комната с телевизором, напротив него диван. И всего пара шагов к окну, у которого стоит стол Александра.
На его столе куча книг, разная техника и паяльник, принтер с компьютером, задвинутым в угол. Мужа Любови с чьей-то подачи в СМИ называли поваром, который без профильного образования чинил электричество в «Зимней Вишне». Спрашиваю, правда ли он повар, у женщины в первый раз с нашей встречи светлеет лицо, и я понимаю, что она еще очень молода, отмечаю для себя спросить о возрасте позже. Да, говорит она, Саша учился на повара, есть «корочка», но это было очень давно. Потом Александр закончил профильное ПТУ и уже всегда работал электриком.
Я спрашиваю, кто помогает семье сейчас. Любовь рассказывает, что мама прислала продукты из деревни. Другие родственники? У женщины трое братьев, но им она запретила даже звонить, боится, что их могут уволить с работы. Любовь со всхлипами повторяет, что ее муж невиновен, плачет, когда говорит о надежде на справедливый суд. Но рыдать страшно, заливаясь потоками слез, она начинает, когда я спрашиваю, что бы она сказала родственникам погибших.
Такое же сердце
Это невозможно никак сказать словами, — я никогда не видел, чтобы люди плакали так, как рыдает сейчас Любовь, слезы текут обильно и безостановочно. «Я тоже мать, у меня тоже есть дети. У меня тоже такое же сердце! Как можно что-то сказать, когда есть люди, у которых никого не осталось. Никого! Это ужасная трагедия. Я считаю, что должен быть справедливый суд, должны наказать виноватых. Я так же со всем городом скорблю, я понимаю все. Но я не верю, что Саша может быть причастен!»
Мы встречались еще дважды. На следующий день я все-таки спросил, сколько Любови лет. Женщина рассказывает, что родила рано, как и ее дочь, — а с Александром они вместе с семнадцати лет. Ей всего 35, ему 34. Они живут очень дружно, он работает, она поработала в детском саду, а потом осела дома, с детьми. «Мы восемь лет жили так, и нормально все было, — вижу на губах Любови намек на улыбку, — а потом его мама настояла, чтобы он женился». Я ловлю себя на мысли, что сам пошел в ЗАГС только через восемь лет, когда нашей младшей уже было два года.
«Вспомните, как вы улыбались до этого всего», — прошу я. Она задумывается и вдруг задорно, почти по-детски ясно, улыбается. Вот так. Вспомнила. Но только на секунду — и вот женщина опять сидит, раскачиваясь взад и вперед, уголки губ низко опущены.
«Где вы последний раз отдыхали вместе?» — спрашиваю я. Сначала Любовь говорит, что не помнит, а потом добавляет: «Да наверное у мужа, на «Зимней вишне», где же еще». Она говорит, что Александр часто брал внучку на аттракционы, она поехала бы и в то самое воскресенье, если бы Ясмина не сломалась. Гипс девочки сверху обтянут веселой красной сеточкой, после лекарства Ясмина улыбается и важничает, отталкивая от себя камеру фотографа.
На следующий день я спрашиваю мужа одной из владелиц помещений в «Зимней вишне», почему они не свяжутся с Никитиными. «А зачем? — он отвечает вопросом на вопрос. — У нас два адвоката, себя мы защищаем, мы номинальные владельцы и невиновны». «А если он даст показания?» — уточняю я. Муж арестованной говорит, что ничего про это не знает и знать, в общем-то, не хочет.
По назначению
Для подсудимых по этому делу есть два варианта — коммерческие адвокаты и государственные, по назначению. Средств на коммерческих адвокатов у семьи нет, поэтому у Александра адвокат государственный, причем уже второй, первый участвовать в процессе отказался. Я спрашиваю еще одного адвоката про перспективы работы с Александром. Адвокат отвечает смской, что не готов защищать «убийцу сорока детей»
Один из юристов рассказывает мне, что войти в это дело защитникам из общественных организаций будет крайне сложно, якобы есть распоряжение Следственного комитета города избегать любой «политики». Впрочем, спорить с указаниями на этот счет, даже если они и есть, кажется, никто из юристов не желает.
Я встречаюсь с теми, кто работал на четвертом этаже торгового центра «Зимняя вишня» — они рассказывают, что руководство приказывало сливать воду и резать трубы пожарной системы на потолке как минимум один раз, когда они мешали ставить стену магазинов. Квадратные метры торговой площади стоят дорого. Этот торговый центр миллиардер Денис Штенгелов строил на свои деньги, и вложения должны были окупиться. Впрочем, Штенгелов, томский бизнесмен, сейчас живущий в Австралии, утверждает, что не управлял торговым центром и практически не имел к нему никакого отношения. Он перечислил на счет городской администрации Кемерова компенсацию родственникам, по три миллиона рублей за каждого погибшего.
В «Зимней вишне» работали несколько электриков — сам Александр числился не там, а в компании «Системный интегратор», по договору обслуживающей пожарную сигнализацию в ТЦ. По факту же он был электриком в самом торговом центре и был назначен ответственным за пожарную безопасность «методом тыка». Что должен был делать? В случае пожара знать, как именно и куда выводить людей. В воскресенье 25 марта он приехал в «Зимнюю вишню» по звонку, когда та уже горела, зайти в здание не смог. Оттуда же и уехал в СИЗО — как ответственный за то, что случилось.
Я иду через двор Никитиных, тропинка к дороге покрыта льдом и припорошена снегом. Нога едет на скользком, чертыхаюсь и вспоминаю, как Любовь рассказывала про старшую дочь, упавшую тут же в апреле 2012 года и повредившую себе позвоночник. Тропинка демонстрирует собой образец стабильности.
Я вряд ли смог бы задать вопрос «что бы вы сказали родственникам Никитина?» кому-то из тех, кто потерял близких в пожаре в «Зимней вишне». Четверо из них пытались покончить с собой, один — после опознания сразу трех родственников. В «хрущевке», стоящей посреди ледяного кемеровского двора, по их родным день и ночь плачет женщина. Плачет по мужу в камере СИЗО, плачет по своей внучке с красной сеточкой на гипсе.
Я набираю найденный через знакомых номер директора фонда «Хрупкие люди» Елены Мещеряковой, и она сразу говорит: «Я видела сюжет про Никитиных. Я ждала, когда вы позвоните. Местные врачи не правы, ребенку можно помочь, мы это сделаем». Чуть позже мне сама звонит Татьяна Думенко, представительница общественного центра помощи пострадавшим при пожаре в ТЦ «Зимняя вишня»:
«Мы думаем, что Любовь Никитина и ее дети тоже пострадавшие, — говорит она. — Все мы люди, значит, будем помогать и им тоже».
yaplakal.com