В 1937-38 годах советская власть убила сотни тысяч людей — более чем каждого двухсотого жителя СССР. Убила без суда, без всякой вины, без возможности оправдаться и защититься. По всей стране чекисты хватали людей, тайно расстреливали, замучивали на следствии. Их действия были продиктованы только одним — они хотели как можно лучше выполнить (и перевыполнить!) план по врагам, который дал им Сталин и его ближайшие соратники.
Это массовое убийство сопровождалось призывами советской пропаганды разоблачать мнимых шпионов, вредителей, врагов власти. Прошло 80 лет. Как общество помнит эту травму? Очень многие предпочитают не вспоминать. А если и вспоминать, то сопровождая словами: «Что было — то было». Жалея жертв, но не осуждая исполнителей. Ведь исполнители — это власть, разве можно её осуждать? Да это может быть и опасно. Есть и стремление оправдывать палачей. «Значит, было за что», «да там почти все были уголовники», «а как иначе было навести в стране порядок?» — всё это фразы, помогающие отделить себя от жертв, создать иллюзию, что окажись ты в том времени, «тройка» бы тебя пощадила, или же ты бы вообще под суд не попал. Отгораживаясь от жертв, мы не только оправдываем их палачей, но даже начинаем любить их. Восхищаемся Сталиным, как жёстоким и строгим отцом, который если и бьёт, то «за дело». Точно так же как оправдывают своих мучителей жертвы домашнего насилия, пока не вырвутся из замкнутого круга. Если вырвутся…
Юрий Дмитриев — один из тех, кто всю жизнь пытается разорвать этот замкнутый круг, запустить процесс реальной переработки травмы государственного насилия, полученной советскими людьми и переданной следующим поколениям. С этой травмой можно жить, — но для нравственного оздоровления необходимо сказать правду о государственном терроре, восстановить имена и судьбы репрессированных, открыть места их массовых захоронений и поставить там памятники, назвать все имена палачей. А государство принудить к неукоснительному соблюдению фундаментальных прав и свобод граждан.
В начале 1990-х годов местные активисты Иван Чухин и Юрий Дмитриев добились возможности изучить архивно-следственные дела репрессированных и документы о расстрелах во время Большого террора, хранящиеся в архиве Управления госбезопасности Карелии.
На основании их исследований, в 1999 году в Петрозаводске вышли важнейшие для новой России Книги Памяти:
И. И. Чухин[1]. «Карелия-37. Идеология и практика террора». Петрозаводск, 1999.
Ю. Дмитриев. «Место расстрела Сандармох». Петрозаводск, 1999 год.
В книге Ивана Чухина впервые названы цифры репрессированных в Карелии в 1937-38 гг. по решению внесудебных органов[2]: более 12000 человек, из них более 10500 расстреляно. Впервые в России поимённо названы и местные (региональные) палачи: и члены несудебных органов, и исполнители их неправосудных приговоров[3].
В книге Дмитриева был впервые опубликован полный список имен расстрелянных на конкретном спецобъекте НКВД.
После трагической гибели Ивана Чухина, Юрий Дмитриев продолжил работу над восстановлением имен всех репрессированных в Карелии. Полученные данные он сводил в электронную таблицу. Так возник «Список Юрия Дмитриева» — перечень репрессированных в Карелии в 1937-1938 годах в формате цифровой базы данных.
Список уникален своей полнотой — в него Дмитриев включил имена всех жителей Карелии, которые стали жертвами Большого террора: реабилитированных и не реабилитированных; репрессированных по решениям как судебных, так и внесудебных органов Карелии, а также внесудебных органов соседних регионов — особых троек УНКВД Ленинградской и Мурманской областей. Список содержал данные более чем 13000 жителей Карелии.
Список Юрия Дмитриева стал важным инструментом для работы с обращениями родственников. С помощью такой базы данных легко искать сведения и верифицировать различные данные — с учетом нехватки информации от государственных органов.
В 2002 году Юрий Дмитриев на основе «Списка» и других данных, собранных вместе с Чухиным, издал Книгу Памяти «Поминальные списки Карелии, 1937-1938»[4]. В нее вошли биограммы более чем 13000 репрессированных граждан. В 2004 году Юрий Дмитриев передал «Список» в Научно-Информационный и Просветительский центр «Мемориал» в Москве. Все данные из этого списка были внесены в общую поисковую базу репрессированных Международного Мемориала.
Свою базу Юрий Дмитриев постоянно пополнял, редактировал, совершенствовал и готовил к отдельному изданию в интернете. Эта публикация дала бы всем заинтересованным исследователям возможность самостоятельно работать над историей Большого террора в Карелии, анализировать социальные группы, подвергнутые репрессиям, изучать ход массовых операций, проводимых чекистами против гражданского населения.
Арест Юрия Дмитриева в декабре 2016 года по абсурдному обвинению не позволил ему завершить задуманное.
Какую «картину» репрессий 1937–38 годов в Карелии можно получить при беглом анализе «Списка Юрия Дмитриева»?
В «Списке Юрия Дмитриева» учтены следующие данные: ФИО; год и место рождения; пол; национальность; партийность; район проживания до ареста (а также сельсовет и деревня); занимаемая до ареста должность; дата ареста, предъявленное обвинение; дата осуждения; орган осуждения; приговор; дата и место расстрела; дальнейшая судьба направленных в ИТЛ, дата и орган реабилитации. Он содержит 13 046 записей. Пофамильно в «Списке» названы 13 023 репрессированных. Неизвестны фамилии 23 человек, отказавшихся назвать себя во время «ускоренного и упрощённого» следствия:
15 трудпоселенок — монахинь, расстрелянных по решению Тройки НКВД КАССР в сентябре 1937 года на Нижне-Выгском лагпункте;
8 верующих заключенных БелБалтЛага, расстрелянных по решению Тройки НКВД КАССР в Сандармохе.
Среди репрессированных 12 492 мужчины и 554 женщины. По возрасту они распределены следующим образом: старше 70 лет — 31 человек; от 60 до 70 лет — 339 человек; от 50 до 60 — 1748; от 40 до 50 — 3237; от 30 до 40 — 4190; от 20 до 30 лет — 3069; моложе 20 — 366; нет данных — по 66.
По национальности[5]: русские — 4658; карелы — 3136; финны — 3011; украинцы — 727; поляки — 335; немцы 264; белорусы — 160; евреи — 117; латыши — 72; эстонцы — 50, татары — 48; грузин — 32; чеченцы — 31; цыганы — 28; вепсы — 27; азербайджанцы — 23; армяне — 22; ингуши — 18; тюрки — 17; китайцы — 16; чуваши — 12; литовцы — 11; молдаване — 11; мордвины — 11; шведы -9; корейцы — 8; башкиры — 5; удмурты — 5; чехи — 5; болгары — 4; греки — 4; марийцы — 4; венгры — 3; лезгины — 3; норвежцы — 3; персы — 3; туркмены — 3; абхазцы -2; иранцы — 2; аджары — 1; ассириец — 1; вотяк — 1; ижорец — 1; итальянец — 1; кабардинец — 1; казах — 1; калмык — 1; карачаевец — 1; коми — 1; кумык — 1; курд — 1; мадьяр — 1; монгол — 1; румын — 1; словенец — 1; таджик — 1; турок — 1; узбек– 1; черкес — 1. Нет сведений еще по 126 людям).
Беспартийные — 11 651; члены ВКП(б)[6] — 971; члены ВЛКСМ — 108. По 316 — сведений нет.
Все эти люди осуждены: внесудебными органами[7] — 12836 человек; судебными органами[8] — 204 человек. По 6 гражданам — нет сведений об органе осуждения.
Приговоры: К расстрелу — 11 276 человек. К различным срокам в ИТЛ — 1 727 человек (имена других отправленных в лагеря пока не установлены). Умерли до приговора — 19 человек, освобождены после следствия — 2 человека. Один человек приговорен к высылке за пределы СССР[9]. По 21 человеку — нет сведений об осуждении[10].
Из 13 046 репрессированных — реабилитированы на момент 2004 года 10 119 человек. По остальным не удалось найти сведений: реабилитированы ли они, реабилитированы ли частично, не реабилитированы или им отказано в реабилитации.
Остановим внимание на этом факте: реабилитированы 10 119 человек из 13 046 репрессированных. Прокуратура и суды изучили их архивно-следственные дела и не нашли никакой вины, никаких фактов или доказательств совершения этими людьми преступлений, в которых их обвиняли.
Из 12 836 граждан, репрессированных внесудебными органами, 11 241 расстреляны. Из 11 241 расстрелянных к началу двухтысячных реабилитированы 8 867 человек. Это 78,9%. А по всей видимости и больше, так как остальные — это не те, кому было отказано в реабилитации, а те, про кого у нас нет данных о реабилитации. «Вина», которая приписывается не реабилитированным, как правило, усматривается только в их более ранних приговорах. Во время Большого террора их вновь арестовали и расстреляли или отправили в лагеря просто для счёта, по плану.
Вот вопросы, которые возникают при первичном анализе «Списка Юрия Дмитриева»:
1) Чем же были «массовые операции», которые власть осуществляла в отношении народа? Почти 80% реабилитированных — это не «лес рубят, щепки летят» и не «перегибы на местах». Перед нами массовое и преднамеренное убийство невиновных граждан.
2) Кто за ответил за это? Организатор преступления — Сталин. Он назван преступником? Исполнители преступления — Органы НКВД. Они названы преступной организацией?
Прошло 80 лет. Все — и палачи, и репрессированные, и свидетели уже ушли из жизни. Но осталась память об этом. И уже не ушедшие жертвы, а память живых требует справедливости. Имена всех, кто пренебрег правом, кто участвовал в преступлениях — должны быть названы. А массовые репрессии не за конкретные деяния, массовые убийства невиновных должны быть признаны преступлением.
Места массовых захоронений расстрелянных во время Большого Террора[11] за последние тридцать лет стали не только мемориальными кладбищами (местами памяти о конкретных репрессированных), но и местами памяти о государственном терроре.
В Карелии, благодаря Ивану Чухину и Юрию Дмитриеву, не только известны все места, в которых производились расстрелы в 1937–38 гг., но и пофамильно установлены практически все люди, которые лежат в этих Могильниках Большого Террора.
Из 11276 расстрелянных, которые приведены в «Списке Дмитриева», 508 – расстреляны не на территории Карелии – в
Ленинграде, Москве, других местах, либо места их расстрелов неизвестны. Остальные расстреляны в Карелии в следующих местах:
Места расстрелов в Карелии во время Большого Террора[12]
Число расстрелянных жителей Карелии, спецпереселенцев и заключённых БелБалтлага из «Списка ЮД»
Близ ст. Медвежья Гора (ныне мемориал «Сандармох»)
5130
под Петрозаводском (захоронения расстрелянных обнаружены в карьере на территории поселка Бесовец и неподалеку от объездной дороги в микрорайоне Сулажгора; обнаруженные остатки перезахоронены на Зарецком кладбище г. Петрозаводска; мемориал «Красный Бор»)
3778
под селом Пудож (мемориал «Черная Речка»)
377
в окрестностях г. Кемь (место массового захоронения было обнаружено в окрестностях города Кемь на 8-м километре трассы Кемь–Калевала, найденные останки были перезахоронены у входа на Старое городское кладбище)
347
на Водоразделе (VII-VIII шлюз ББК) (не найдено)
245
близ ст. Сегежа (не найдено)
211
около с. Ругозеро (не найдено)
182
у села Олонец (местом расстрелов в Олонце служил собор Смоленской Иконы Божией Матери на острове Мариам; казненных захоранивали там же; часть останков в 1995 году были перезахоронены на городском Кунелицком кладбище в 2-х км от города Олонец)
158
под Кандалакшей[13] (не найдено)
141
на территории Беломорского района (не найдено)
62
под ст. Сосновец (не найдено)
54
близ села Реболы (не найдено)
41
на Нижне-Выгском лагпункте (не найдено)
26
около ст. Уросозеро (не найдено)
16
Кроме жертв «массовых операций», в Сандармохе с 27 октября по 4 ноября 1937 года расстреляли также 1111 заключенных Соловецкой тюрьмы. В «Списке Дмитриева» и Книге «Поминальные списки Карелии» этих имён нет.[14] Юрий Дмитриев постоянно работал над уточнением данных по репрессированным Карелии, перепроверял и добавлял информацию. Последнюю версию «Списка» с уточненными данными незадолго до ареста он передал он в Фонд им. Иофе (Санкт-Петербург).
Фондом Иофе по материалам «Соловецкого архива» Научно-Информационного центра «Мемориал» (Санкт-Петербург) на основе «Списка Юрия Дмитриева» в 2016 году был создан сайт «Мемориальное кладбище Сандормох», на котором приведены фамилии и краткие сведения обо всех людях, расстрелянных в Сандармохе.
К настоящему времени (лето 2019 года) на этом сайте есть информация о 5130 жителях Карелии, спецпереселенцах и заключённых БелБалтлага, а также 1111 заключенных Соловецкой тюрьмы, расстрелянных в Сандармохе. Таким образом, на данный момент мы относим к Сандармоху 6241 имя расстрелянных.
Анатолий Разумов, руководитель центра «Возвращенные имена» при Российской Национальной Библиотеке (Санкт-Петербург), друг и соратник Юрия Дмитриева, в настоящее время совместно с ним готовит новую книгу «Место памяти Сандармох». Более половины биографических справок о расстрелянных были уточнены или дополнены для этой книги[15]. Только что (в конце июля 2019 года) вышла книга руководителя НИЦ «Мемориал» (Санкт-Петербург») Ирины Флиге «Сандормох: драматургия смыслов» (СПб, 2019), в которой рассказывается об истории обнаружения Сандармоха, а также о более чем двадцатилетней истории самого мемориального кладбища, ставшего местом явных и неявных столкновений разных концепций осмысления советского прошлого.
Такое внимание к Сандармоху оправдано. Мемориал в «Сандармохе» не только стал местом памяти о государственном терроре для всей Карелии, но и приобрел международных характер. Сандармох — самое большое в Карелии захоронение расстрелянных жертв Большого террора 1937–1938. В Сандармохе погребены расстрелянные только по решению внесудебных органов.
Анализируя[16] «Список Дмитриева» по местам рождения, увидим, что среди расстрелянных жителей Карелии, спецпереселенцев и заключенных Белбалтлага есть уроженцы 65 других регионов России [17], а также 31 другой страны мира [18].
Имена палачей должны быть названы, а их преступления — официально осуждены.
https://urokiistorii.ru/article/55995
yaplakal.com