ГКЧП на французский манер

В разные времена в различных странах все путчи и им подобные выступления начинались одинаково. Тревожной ночью с 21 на 22 апреля пустынные улицы Алжира, столицы одноименного департамента, наполнились гулом передвигающейся техники: мерно лязгали траки гусениц, басовито порыкивали мощные двигатели бронетранспортеров и армейских грузовиков. Арабский квартал Касба, окруженный цепью блокпостов, затаился в напряженном ожидании, но угловатые силуэты один за другим проследовали в европейский центр.

Колонны останавливались у стратегически важных объектов города; хлопали дверцы и люки, опускались борта — сотни вооруженных солдат в камуфлированной форме, парашютисты и бойцы Французского Иностранного легиона с оружием наперевес сноровисто и быстро занимали позиции. Не первый год шла война в Алжире, и обыватели были привычны к виду скоплений военных. Кто-то, увидев, подумал, что это очередная операция против сил ФНО (Фронта национального освобождения), другие, пожимая плечами, говорили: «Учения». Но происходящее не было ни контрпартизанской акцией, ни тем более учениями.

В 2 часа 10 минут во время антракта в знаменитом театре «Комеди Франсез», где шла премьера оперы Россини «Британикус», в президентскую ложу вошли директор Парижской полиции Морис Папон вместе с высокопоставленным представителем «Sûreté nationale» (французской разведки). В ответ на вопросительный взгляд генерала де Голля последовало: «Ваша честь, в Алжире путч!»

Алжир для Франции не был простой колонией наподобие какого-нибудь Сенегала или Камеруна. Завоеванный после длительной войны в 30-40 гг. XIX века, Алжир имел статус заморских департаментов. То есть, по сути, являлся непосредственно французской территорией. Если в колониальной системе Англии центральное место занимала Индия, которую вовсе не из поэтических соображений именовали «жемчужиной британской короны», то Алжир был центральным бриллиантом во французском «заморском колье». Алжир играл важную роль в экономике метрополии, являясь крупным производителем и экспортером сельхозпродукции и сырья для промышленности.

Перед Второй мировой войной это была наиболее развитая в экономическом отношении французская заморская территория. Достаточно грамотная политика в отношении здравоохранения и образования способствовала росту местного арабского населения. С середины XIX до середины XX века оно увеличилось с 3 до 9 млн. человек. Ограниченные площади пригодной к обработке земли при все более множащемся количестве арабов и сосредоточении в руках европейцев крупных земельных участков стало во многом тем трутом, из которого занялось пламя войны в Алжире. Роль огнива сыграл мусульманский национализм, особенно усилившийся после окончания Второй мировой войны.

Нельзя сказать, что арабы жили в курортных условиях, однако далеко не хуже, а местами и лучше, чем в том же «свободном» Египте. Европейское население, которое насчитывало более 1 млн. человек, в целом относилось к аборигенам если не с «братской интернациональной любовью», то достаточно терпимо. Для многих белых Алжир был родиной, за которую они готовы были сражаться.

Алжир загорелся не сразу — он постепенно тлел, тут и там пробивались первые язычки пламени. Главным теплоносителем в неторопливо занимающемся костре будущей войны, как и во многих других подобных процессах, была арабская интеллигенция, выучившаяся в метрополии. Кажущееся благополучие и относительное спокойствие, когда белых устраивало почти все, а местное население роптало, продолжаться бесконечно не могло. Мир вокруг стремительно менялся: на глазах рушились колониальные империи, эти исполины XIX века. Алжир оставался на этом фоне неким архаическим пережитком, обреченным мамонтом, реликтом. «Мы ждем перемен!» — лозунг, который был известен задолго до увековечения его Виктором Цоем.

1 ноября 1954 года был создан Фронт Национального Освобождения. В этот же день вооруженные отряды арабов атаковали французские гарнизоны по всей территории Алжира.

Как и в любом подобном конфликте, широкому партизанскому движению, находившему отклик у части местного населения, правительственные силы противопоставили тогдашние высокие технологии, широко дополненные репрессиями. Что конкретно делать и как разрубить гордиев узел алжирской проблемы, «демократические верхи» Франции не представляли. Невнятный лепет в прессе, хаотичные политические шараханья привели к острому кризису и последовавшему падению 4-й республики. Стране остро, как больному сильнодействующий препарат, нужен был лидер. Нет, Лидер, центр силы, вокруг которого могла бы сплотиться нация. При прямой угрозе военного переворота, паралича и бессилия властей в июне 1958 года к власти возвращается генерал Шарль де Голль, масштабная фигура в истории Франции. Патриотически настроенная общественность и в первую очередь военные считают его гарантом сохранения французского Алжира.

4 июня 1958, через три дня после утверждения на посту председателя Совета Министров, Де Голль наносит визит в Алжир.

Его ждет поистине триумфальный прием: большой почетный караул в аэропорту, тысячи жителей вдоль следования кортежа. Искренняя радость вновь обретенной надежды. Кульминацией стала речь генерала перед огромной толпой, собравшейся перед Домом Правительства. В ответ на многотысячное скандирование «Алжир французский!» и «Спасите Алжир!» Де Голль ответил своим знаменитым «Я понял Вас!» Толпа буквально завыла от восторга, услышав в этих словах то, чего в них на деле вовсе не было.

Де Голль был незаурядным политиком. Его главной целью было восстановление величия Франции, потускневшего после Второй мировой и позорного проигрыша в Индокитайской войне. Убежденный антиамериканист, генерал стремился вывести страну из сферы влияния США и, в перспективе, из структур НАТО. Для этих целей было необходимо снабдить Францию всеми атрибутами великой державы образца 1960-х. То есть ядерным оружием и средствами его доставки. Столь амбициозные планы требовали значительных ресурсов, которых у обремененного войной в Алжире государства было недостаточно.

К 1959 году широкомасштабно используя мобильные подразделения парашютистов и спецназа, вертолеты, штурмовую авиацию, французской армии удалось загнать части ФНО в труднодоступные горные районы. Безжалостные действия спецслужб (применялись форсированные допросы и пытки) во многом парализовали арабское подполье в крупных городах. Но какой ценой! Порядок в Алжире обеспечивала армейская группировка, численность которой превышала 400 тыс. человек, 1,5 тысячи танков и бронетранспортеров, 1 тыс. самолетов и вертолетов.

Еще 200 тысяч человек входили в состав жандармерии, которая по насыщенности огневыми и транспортными средствами фактически не уступала армии. Более 100 тыс. человек — так называемые «харки», военное ополчение из лояльных арабов, и отряды территориальной обороны, куда входили белые добровольцы. Вся эта огромная группировка потребляла массу сил и средств, требовала огромных расходов, которые хандрящей ещё с 1945 года экономике Франции нести было все тяжелее.

Еще до своего возвращения во власть генерал был убежден, что только лишь военными способами Алжир не удержать. Он вынашивал идею сосуществования бывших французских колоний под эгидой Франции в некоем союзе наподобие стран Британского Содружества. Понимая, что подобные идеи могут вызвать чрезвычайно негативную реакцию, особенно в армейской среде, де Голль продвигал свою концепцию взвешенно и осторожно.

16 сентября 1959 года в публичной речи де Голль впервые обмолвился о том, что Алжир имеет право на самоопределение. Это вызвало ярость в консервативно настроенной части общества. Часть военных, которые являлись соратниками генерала ещё по «Свободной Франции», и при помощи которых он и пришел к власти, фактически посчитала его предателем. Гул разочарования, переходящего в негодование, начал разливаться среди европейского населения Алжира. Уже в конце января 1960 года группа студентов под руководством ультраправого активиста Пьера Лагаярда подняла мятеж в алжирской столице, перегородив несколько кварталов баррикадами. Но армия сохранила верность де Голлю, и бунт провалился. Лагаярд нашел убежище в Испании, где отныне будут аккумулироваться многие недовольные политикой генерала.

Весь 1960 год французская колониальная империя сокращалась — независимость получили 17 бывших колоний. Де Голль в течение года сделал еще ряд заявлений, в которых намекал на возможность политического решения проблемы. Как бы в доказательство правильности выбранной линии 8 января 1961 года проводится референдум, где 75% опрошенных высказываются за предоставление независимости Алжиру.

Недовольство в среде военных тем временем нарастало. Лидером антиголлистской коалиции, выступавшей за ведение войны в Алжире до победного конца, стал пользующийся огромным влиянием в армии участник всех войн, которые вела Франция за последние сорок лет, получивший за время службы 36 орденов и медалей (больше, чем кто-либо во французской армии) генерал Рауль Салан.

Лебединое озеро по всем французским телеканалам уже идёт?

Фактически приведший в 1958 году де Голля к власти Салан, разочарованный политикой властей в отношении Алжира, в 1960 году вышел в отставку. Именно он стал одним из основателей знаменитой ОАС (Organisation de l'armée secrète), секретной вооруженной организации, созданной в Испании в феврале 1961 года в ответ на проведение и итоги референдума 8 января 1961 года. В гостях у Франко вообще было много интересных персонажей.

Прекрасно понимая, что время начинает работать против них, Салан и его окружение решают еще раз разыграть армейскую карту, как в 1958 году, когда волна армейских настроений привела к власти де Голля. Тем более ряд популярных и ключевых фигур, из числа сторонников французского Алжира был снят со своих постов или переведен на другие должности. Это, к примеру, пользующийся большой популярностью командир 10-й парашютно-десантной дивизии генерал Жак Мосю или бывший командующий войсками в Алжире Морис Шалль.

Концепция предстоящего выступления была заключена в следующем. Опираясь на армейскую группировку в собственно Алжире, захватить при помощи сторонников в метрополии ряд ключевых объектов. Потребовать ухода де Голля в отставку и создания очередного правительства доверия, целью которого было бы удержание главной французской колонии в составе метрополии. Вооруженное выступление должно было начаться непосредственно в Алжире и на территории Франции. Заговорщики рассчитывали в первую очередь на поддержку частей Иностранного легиона парашютно-десантных войск, как самых боеспособных.

В ночь на 22 апреля части 1-го парашютного Иностранного полка под командованием полковника де Сен-Марка взяли под свой контроль практически все правительственные здания в Алжире. Путч поддержали также несколько полков Иностранного легиона, подразделения 2-го парашютного Иностранного полка из состава 10-й парашютной дивизии, 14-й и 18-й полки шассеров-парашютистов (25 парашютная дивизия). Это была элита французских воздушно-десантных войск. Поначалу была обещана поддержка от других частей и соединений (27-го драгунского полка, 94-го пехотного, 7-го полка алжирских тиральеров, морской пехоты). Однако верные де Голлю офицеры воспрепятствовали присоединению к мятежникам.

Руководство действиями путчистов осуществляли отставные генералы Морис Шалль (бывший главнокомандующий французскими войсками в Алжире), Эдмонд Жуо (бывший генеральный инспектор ВВС Франции), Андре Зеллер (бывший начальник генерального штаба). Вскоре к ним должен был присоединиться и сам Рауль Салан, прибытия которого ожидали из Испании.

Вначале, пользуясь фактором внезапности, мятежники добились некоторого успеха: все намеченные к захвату объекты были заняты быстро и без какого-либо сопротивления. Командование частями, сохранившими верность де Голлю, принял на себя вице-адмирал Кервилль, командующий ВМС Франции в Средиземном море. Однако полковник Годар блокировал танками здание адмиралтейства, и командующему пришлось бежать на сторожевом катере в Оран. Был арестован ряд лиц, в числе которых находящийся в Алжире с визитом министр общественного транспорта Робер Бурон, комиссар Фашо и несколько других человек. 22 апреля в 10 часов утра алжирское радио передало: «Армия установила контроль над Алжиром и Сахарой».

Население призвали «спокойно трудиться, соблюдать спокойствие и порядок». У местного французского населения выступление военных вызвало сочувствие. Собравшаяся на центральной площади толпа скандировала: «Алжир — французский!» Появление генералов на публике было встречено овацией.

Первые сбои начались, когда в Париже французской службой безопасности был арестован давно вызывавший подозрения капитан Филипп де Сен-Реми. К несчастью для путчистов, капитан хранил у себя важные бумаги, которые помогли выявить и арестовать ключевые фигуры заговора в метрополии — генерала Фора и почти полтораста других офицеров. Таким образом, все попытки мятежа непосредственно во Франции были нейтрализованы. В эти дни и часы, как, впрочем, и всегда, де Голль спокоен, собран, уверен. Один за другим выдаются приказы и директивы. По тревоге подняты все полицейские и жандармские силы в метрополии.

Адмирал Кабанье, командующий французским флотом в Тулоне, также получает приказание привести корабли в состояние полной боевой готовности, не допустить любых попыток переброски войск мятежников из Алжира. В Париже появляются танки. Вначале это дюжина «Шерманов», размещенных у здания бывшего Бурбонского дворца, где заседала Генеральная Ассамблея Франции. Уже в 5 часов 22 апреля на совещании Совета Министров де Голль заявляет, что «не относится к путчу серьезно». Тогда же в Алжире вводится чрезвычайное положение.

Утром 23 апреля бетон посадочной полосы авиабазы Алжира коснулись шасси военно-транспортного «Брегге». Из Испании прибыл генерал Рауль Салан. Вожди мятежа распределили между собой обязанности: Шалль стал главнокомандующим силами путчистов, Жуо отвечал за организацию снабжения и перевозок, в ведении Зеллера находились экономические и финансовые вопросы, Салан взял под контроль гражданскую администрацию и связь с населением. Салан, являясь первым среди равных, настаивал на продолжении решительных действий, понимая, что промедление смерти подобно. В 15 часов 30 минут парашютисты под командованием Зеллера вошли в города Константину, заставив все еще колеблющегося генерала Гуро, командующего гарнизоном, примкнуть к путчистам. В Париже ОАС в рамках устрашения властей и воздействия на умы провела несколько терактов. В 15 часов сработала бомба в аэропорту Орли. Позже взрывы прогремели на Лионском и Аустерлицком вокзалах. Впрочем, ни к чему, кроме озлобления парижан, эти теракты не привели.

В 20 часов по телевидению к нации обратился де Голль. В своем обращении он резко осудил путчистов, фактически обвинив их в нацистских взглядах, заявив, что «такой Франции, какой хотят они, нам не надо!» В завершение своей речи генерал воззвал к патриотическим чувствам граждан, солдат и офицеров: «Французы, французы! Помогите мне!»

Речь де Голля имела успех. Как оказалось впоследствии, это был один из первых успешных примеров информационной войны. Дело в том, что еще в 1957 году во всех штабах французской армии в Алжире было основано так называемое 5-е бюро, в обязанности которого входило следить за моральным обликом и боевым духом солдат. Печатным органом 5-го бюро был еженедельник «Блед», фактически французский вариант «Советского воина» с вариациями. На своих страницах «Блед» активно рекламировал тогдашние технические новинки, способные скрасить время в отдаленных гарнизонах: фотоаппараты и недавно появившиеся транзисторные приемники.

В преддверии выступления де Голля многие офицеры запретили солдатам слушать генерала через армейские приемники и громкоговорители. И тут на помощь пришли радиоприемники, имевшиеся у многих. Услышанная эмоциональная речь прекратила колебания многих, в первую очередь основной контингент французской армии в Алжире, состоящий из призывников. После провала заговора генерал назвал призывников так: «500 тысяч молодцов с транзисторами». Динамика путча стала неуклонно замедляться. 13-я пехотная дивизия, ответственная за стратегическую зону Орана, и несколько батальонов Иностранного легиона последовали примеру своего командира, генерала Филиппа Гинесте, оставшись верными правительству в Париже. Гинесте был впоследствии убит ОАС в отместку.

24 апреля на улицы французских городов вышли по разным оценкам не менее 12 миллионов человек. В борьбе против общего противника различные политические силы: компартия, социалисты, представители «демократических» движений — объединились. Происходит предварительная часовая забастовка. Мятежный Алжир отвечает стотысячной манифестацией на Центральной площади под лозунгом «Алжир — французский!» Генерал Салан выступает с балкона, взывая к «долгу патриотов спасти Алжир и Францию». Выступление заканчивается овацией и пением «Марсельезы». Местное европейское население прекрасно отдает себе отчет, какое будущее грозит им в случае независимости Алжира и ухода армии. Поэтому «защитников Белого дома» образца 1991 года не наблюдается.

Но, несмотря на бодрость, генералы начинают понимать, выражаясь словами булгаковского Хлудова: «Народ нас не хочет!» 25 апреля в 6.05 утра на французском ядерном полигоне в Реганне происходит плановый взрыв устройства «Зеленый тушканчик». Испытание было проведено по ускоренной программе подготовки, очевидно, из-за опасений, что атомный заряд как-то могут использовать в своих целях путчисты.

Ситуация для мятежников неуклонно ухудшалась. 25 апреля в Париж входят части 16-й пехотной дивизии генерала Гастине. На подходе преданные де Голлю танковые части, переброшенные из французской зоны оккупации в Германии. Утихают панические слухи о якобы готовящейся переброске в столицу частей мятежных 10-й и 25-й воздушно-десантных дивизий. Южное побережье Франции надежно прикрыто перехватчиками «Вотур». Утром того же 25 апреля, стремясь перетянуть на свою сторону части флота и морской пехоты, четырнадцать грузовиков и бронетранспортеров с парашютистами под командованием полковника Леконта пытаются установить контроль над военно-морской базой Мерс-эль-Кебир. Однако операция заканчивается неудачно.