- Сильно сказано! Сам – то проверял?
- Приходилось.
- И кем тебя называли?
- И нахалом, и ослом, всякое бывало…
- Буер, слушать тебя весело, а давай подарим это счастье, большему количеству людей?
- Это как?
- В стране гласность, и политотдел дал установку, провести комсомольское собрание части, с элементами гласности.
- Я не против, проводите.
- Спасибо, благословил! Но нужен оратор, который раскритикует, невзирая на погоны, и занимаемые должности, прямо в лицо. Но не голословно, а с фактами.
- А факты Вы мне дадите?
- Буер, ты уже большой, после отбоя в самоволку бегаешь, к взрослым тётенькам. А уж покритиковать офицеров и прапорщиков нашей части – тебя хлебом не корми. Любишь ты это дело!
- Никуда я не бегаю, и никого не критикую. Меня всё устраивает. Слава КПСС!
- Надеюсь, ты не кончил от восторга? Буер, твой язык – испортит всю твою жизнь, поверь мне. Все твои спонтанные выступления, в стиле Керенского, будоражат мысли твоих сослуживцев, но не более. А отчёты о них, аккуратно ложатся на стол замполита. А он, человек в нашей части новый, и к твоим художествам не привыкший. Тебя выручает твоё ремесло, а то, давно бы в Афгане служил. Посыл понял?
- Так точно. Шантажируете?
- Стимулирую к сотрудничеству.
- И что я должен сделать?
- Выступить с критикой. Как отреагирует на критику командование части, я не знаю. Замполит обещал поддержку, но я в нём не уверен. Парторг части, на нашей стороне. Он тебя поддержит.
- А Вы?
- Буер, у парторга есть выслуга, и квартира в Москве. А мне ещё служить и служить. Пойми меня правильно.
- За что критиковать?
- Придумай сам. Только без перегибов.
- Давайте, я напишу список, а Вы вычеркните, что не надо?
- Нет, меня не впутывай. Твоя критика, должна исходить из сердца. Накипело и наболело, за два года службы! А так хочется служить нормально, без абсурда! Как-то так.
- А меня в Афган не отправят?
- Не успеют. Документы на тебя пойдут через Москву, а это месяц – полтора. Замену тебе надо будет подготовить, а это месяц, как минимум. А в сентябре выйдет приказ об увольнении в запас, и тебя снимут с должности. И никому ты не будешь нужен. Дадут тебе дембельский аккорд, месяца полтора провозишься, и домой. И на ноябрьские, будешь мёрзнуть на демонстрации, если повезёт.
- Не понял? Что значит: «если повезёт»?
- Какие вы дембеля ранимые! Стоит пошутить про третий год службы, и у вас предынфарктное состояние! А то и значит, что если не подготовишь себе замену, то домой пойдёшь тридцать первого декабря, под бой курантов. Более того, особо ценные кадры, могут переслужить ещё три месяца, если есть в этом необходимость. А ты у нас – особо ценный! Кто ещё сможет одновременно заменить автоэлектрика и аккумуляторщика, и через сутки, ходить в наряд, помощником дежурного по части? Тебе ещё не предлагали на сверхсрочную остаться?
- Нет, спасибо, мне в институте доучиться надо. Забрали с четвёртого курса, кузнечики!
- Сочувствую! Собрание в субботу, в тринадцать ноль, ноль. Сачканёшь – куранты! Три темы для критики. Не вздумай говорить о неуставных взаимоотношениях! И, очень лаконично!
На комсомольское собрание, я пришёл заранее, хотелось обсудить с комсоргом части некоторые нюансы. Но его я не нашёл. Зато, меня перехватил парторг части, и жёстко спросил:
- Готов?
- Так точно.
- Будешь по шпаргалке читать?
- Так точно.
- Отставить шпаргалку! Отдай её мне. Ты ведь в институте учился. На экзаменах тоже читал шпаргалку?
- Никак нет.
- Тогда слушай, я тебя записал, как представителя рядового состава. Услышишь свою фамилию – на сцену. Нормальным шагом, без топота. Не вздумай отдать честь! Встаёшь на трибуну, и твёрдым, уверенным голосом. Как на экзамене! Понял?
- Так точно.
- Садись с краю, в третий ряд, со стороны трибуны.
- Понял, - ответил я уныло, что – то мне подсказывало, что ничего хорошего из этого не получится.
Когда комсорг части объявил мою фамилию, я вышел на сцену, глубоко вздохнул, и начал:
- Я не буду отнимать ваше время, всем надо Родину защищать. Мне бы хотелось, обозначить три проблемы, которые, на мой взгляд, создают субъективные трудности, в нашей службе.
Первую, я бы назвал канцелярской. Пришло молодое пополнение, денег у них нет, а им надо купить: три общих тетрадки, авторучку и карандаш, ластик, конверты, подшивон, нитки с иголками, ваксу, зубную пасту и щётку, расчёску и носовой платок. Парадокс получается.
Вторую, я бы назвал технической. На прошлой неделе, водитель снёс ворота в парк. Я не стану обсуждать, зачем в дневное время, ворота в парке закрывать, но у многих автомобилей тормоза не работают. А ремонтировать их некогда, да и нечем. Полного комплекта инструмента нет ни у кого, кроме меня. Все бегают ко мне, а мне тоже работать надо. А если завтра война? Я уже не говорю о возможности несчастного случая. Въедет Камаз в строй солдат, и капут! Так нельзя!
Третью, я бы назвал психологической. Мой товарищ, служит в Германии. У них в части, каждый месяц, отмечают день именинника. Собирают за одним столом всех, у кого в этом месяце день рождения, и угощают пирогами. И солдатам приятно, и заботу чувствуют, и остальные ждут с нетерпением, это ведь почти как дома. Боевой дух поднимается! Всё, я закончил выступление. Если есть вопросы – готов ответить.
- Вопросы есть, и не один, - прорычал командир части. Гласность, так гласность! Про канцтовары. Я не поверю, что у молодого пополнения нет с собой денег. Родители всегда дадут сыну денег в дорогу, и на первое время службы. Разве не так?
- А почему, родители должны финансировать покупку подшивона? – ответил я с запалом, - пусть тогда и шинель купят! Как у казаков, в царское время – экипировку за счёт родителей! Грузины и танк осилят!
- Твою мать! Ты откуда, такой дерзкий?
- Из матки, как и Вы! А если бы Вы, мою мать, то я бы, извините, звал Вас папой! Значит, нас предупредили, чтобы армянам такое про их мать не говорили, а про наших можно?
В зал засмеялись, гражданские захлопали в ладоши. Командир побраговел, а на лице замполита читалось: «Пи*дец»! Но командир, не зря был награждён Орденом Красной звезды, и слыл своей любовью к солдатам. Он взял себя в руки, и сказал миролюбиво:
- Ладно, оба погорячились, и ты мне это говоришь, не как рядовой полковнику, а как комсомолец коммунисту. Критику принимаю. Я понимаю, почему у молодого пополнения нет денег. И на счёт канцтоваров и расчёсок, зампотыл, получит соответствующее распоряжение. А вот на счёт инструмента, поподробнее. Почему у тебя есть, а у остальных нет?
- Солдатская смекалка.
- Тыришь у товарищей?
- Нет, не бросаю без присмотра.
- Значит, они сами виноваты?
- Эта проблема – наследство от старого зампотеха. Уже тогда инструмент растеряли. И я считаю, надо просто выдать новые комплекты, под роспись, как на заводе, в инструментальной кладовой, а перед дембелем, пусть сдают. Недостача – возмещай из дембельской получки.
- Разумно! – согласился со мной командир. Давай и третий вопрос обсудим, про мамины пироги. У тебя, когда день рождения?
- В январе.
- А когда домой?
- Этой осенью.
- Значит, не о себе печёшься?
- Нет.
- А может, ещё послужишь? До апреля. Пирогов в январе поешь…
- Спасибо, я лучше в институтском буфете.
- Ну, это не тебе решать. Комсорг, ко мне!
- Товарищ полковник, - начал было подбежавший комсорг.
- Отставить! Ты речь этого оратора читал?
- Никак нет, ведь он без бумажки выступал.
- Гласность, мать её! Никакого порядка! Этому оратору, письмо в институт. Поблагодари их за воспитание удивительного кадра. И порекомендуй им, выгнать его из комсомола. Дерзкий он, очень.
Через несколько дней, водители стали меня благодарить за новый инструмент, так им приказал зампотех. В конце месяца, в столовой состоялся день именинника. Сначала, командир части поздравил именинников, а потом, глава комитета офицерских жён, вручила каждому имениннику по стопке конвертов, и по носовому платку. А в конце октября, когда в часть, прибыло молодое пополнение, дембеля вручили им на построении, сложенные в целлофановые пакеты: три общих тетрадки, авторучку и карандаш, ластик, конверты, подшивон, нитки с иголками, ваксу, зубную пасту и щётку, расчёску и носовой платок.
Комсорг не соврал, и прикрыл меня. Письмо в мой институт было отправлено, но не по тому адресу…
© Буер Артур
yaplakal.com