Схватка с медведем: редкое спасение

В начале 70-х годов теперь уже прошлого столетия мне довелось работать в низовьях Амгуни, в поселке Удинске, начальником участка Полино-Осипенковского коопзверопромхоза.

Оглядываясь назад, могу сказать, что коопзверопромхозы, являясь многоотраслевыми хозяйствами, были, пожалуй, самыми удачными охотпромысловыми организациями за все советское время.

Поэтому приходится лишь сожалеть, что им на смену пришел сегодняшний беспредел.

Полино-Осипенковский район всегда славился добычей золота, добываемого там в россыпях. Амгунь — левый приток Нижнего Амура; река нерестовая, богата рыбой, а тайга богата пушниной и дикоросами. Из дикоросов заготавливались: папоротник-орляк, ягоды (жимолость, голубика, клюква, брусника) и грибы. Королем пушных заготовок был соболь амурского кряжа, ондатра, норка, колонок, горностай, выдра, лиса, волк, рысь, медведь, белки почти не было.

План по соболю ежегодно выполнялся (35 лицензий) вкупе с другими видами и дикоросами, давая моим штатникам надежный заработок, так что, смею думать, зарплата моя оправдывалась.

Осенью 1972 годо я пришел на моторке («Казанке» с 25-сильным «Вихрем») в «Полину» за капканами и патронами. С получением и погрузкой провозился до обеда, и Ваня Преображенский, мой приятель-охотовед, начальник центрального участка, посоветовал мне не спешить, а ночевать.

До Удинска около 250 километров, я за оставшееся светлое время их не одолел бы, пришлось бы заночевать в пути.

На дворе стоял октябрь, по Амгуни пошло «сало», и я решил отчалить. Ваня подсказал мне про охотничью избушку на правом берегу, где можно было переночевать.

Шел я не очень быстро, вода сильно упала, и «срубить» винт ничего не стоило. Избушку я заметил с воды, берег был невысок, от него до избушки было не более 70 метров. Одет я был в телогрейку и полушубок, ноги в резиновых сапогах в лодке прикрывал тулупом.

Причалив, я пошел к избушке, не сняв полушубка. Дверь в избушку была открыта, что меня несколько насторожило. Ранее доводилось слышать о грабежах избушек росомахами. Карабин у меня был привязан шнуром в лодке, и шел я без него.

С порога не заметил ничего необычного, в избушке, конечно, был полумрак, а я смотрел со стороны света. Про себя решил, что хозяин так сушил помещение.

Взяв в руки пустые ведра, я пошел к реке за водой, вошел в сапогах в реку, стал набирать воду, но какой-то странный звук заставил меня насторожиться; почувствовал смертельную опасность.

Краем левого глаза я увидел за спиной стоящего на задних лапах медведя! С тех пор прошло почти полвека, но и сейчас я не могу объяснить свои действия.

Я шагнул спиной назад, навстречу зверю, и выпустил из рук ведра. Медведь коротко рявкнул и цапнул меня за затылок, а лапами обхватил с боков. Голову спас стоячий воротник полушубка и армейская цигейковая шапка, к тому же я резко наклонился вперед, стараясь вырваться из медвежьих объятий.

Когда-то меня учили эвенки, что надо падать медведю под ноги и ножом резать ему брюхо, тогда «у зверя выпадут кишки, и ему будет не до тебя». Легко сказать, да трудно сделать!

Нож висел у меня на поясе, и был он остер, поэтому я, наверное, и пишу сейчас об этом эпизоде в моей жизни. Ножи я всегда делал сам, сам и точил их, терпеть не могу тупых ножей!

Мой медведь на задних лапах был выше меня, но «наука» все-таки пригодилась: я мигом упал на колени и, воткнув нож в нижнюю часть брюха зверя, резко дернул его кверху. Ощущение в руке было такое, будто режу резину, толщина подкожного сала на брюхе была не менее 8 см (это выяснилось позже).

Медведь взревел, на прощание провел когтями по моей спине и… рванул прочь. Кишки, впрочем, из него не выпали. Мне, конечно, повезло: медведь был молодой и трусливый.

Он успешно рыбачил в районе избушки летом на горбуше и кете и хорошо отъелся. С приходом холодов зверь обследовал пустое жилье и решил в нем зимовать, для чего натаскал под нары сухой травы и с комфортом там устроился. Увы, на беду явился я, и он решил со мной разобраться.

Голова гудела, на затылке от клыков набухли гематомы, болели бока. Как показал потом рентген, с левой стороны одно ребро было сломано, а справа два ребра
треснули.

Спину спас полушубок и телогрейка, царапины были неглубокие и кровоточили мало, к тому же в горячке я не чувствовал боли, она пришла потом.

Возвращаться в «Полину» не имело смысла, до темноты я бы не успел. Раций тогда у нас не было, о мобильных телефонах вообще не помышляли. Поразмыслив, я решил идти вниз: километрах в пятнадцати недалеко от устья левого притока был эвенкийский колхоз, там был фельдшерский пункт. И туда я мог успеть до темноты.

Самое трудное было завести мотор: кое-как двумя руками удалось дернуть шнур стартера, и мотор заревел! Шел, разумеется, не на всех парах из-за тяжелого самочувствия, но добрался засветло.

Мне сразу помогли добраться до медпункта, где старичок эвенк спросил: «Большой амикан был, Володя?» Я рассказал, как было дело, и уже на следующий день мой обидчик был доставлен в поселок в виде мяса и шкуры.

С конторой я связался по телефону, директор предлагал санрейс, но я отказался и через два дня в обществе двух молодых эвенков, Соловьева и Белолюбского, отбыл в Удинск, возлежа на медвежьей шкуре под своим родным тулупом.

Получалось, что я дешево отделался: дольше всех болели ребра (больше месяца), слезать с кровати было мучением, а царапины на спине и гематомы сошли через неделю. Штатников своих я отоваривал лежа.

Сочувствуя, они даже не полностью пропили положенный аванс, что тогда было традицией, и относительно споро подались на промысел.

Промысел в ту зиму был удачен, план выполнили, а вот следующий — 1973 год принес много неприятностей. Из-за дождливого и холодного лета было много шатунов, были и нападения медведей на людей, окончившиеся гибелью нескольких человек.

Медведь есть медведь, он — хищник, и об этом нельзя забывать.

виа

Леонардо однозначно одобряет

Обломал мишку. Не дал ему мяска сладкого перед долгой зимовкой покушать...

Неужто не отложил кирпич, когда "боковым зрением увидел.."?

"Все маманя нету у нас батьки то больше медведь его задрал."
На что мать спокойным тоном ему отвечает:"Вас охотников хер поймешь,папка твой две минуты назад на руках прибежал и тоже самое орал"

Это сообщение отредактировал добрый57 - 5.03.2018 - 20:22

Что за люди?

я, прочитав это, тоже сразу же подумал)))

Хорошо написал, понравилось. Люблю такие темы!

Тема хороша.Но не выживший ты,а выпивший.

Вот

другая история:

В тайге тишина. Белое покрывало кое-где рассечено следами лесного зверя. Иногда порой мелькнет беляк, остановится, прислушается к шуму мотора и нехотя побежит в глубь леса. Лиса может бежать совсем недалеко, параллельно движению машины, отыскивая какую-нибудь пищу. Зверь здесь не пуган. Тайга не освоена.

В просторной теплой кабине «Магируса» — так назывались грузовые немецкие тягачи — ехать одно удовольствие.

Машина идет уверенно, преодолевая снежные заносы и бездорожье. К шуму их звери уже привыкли, так как он не несет для них опасность. Охотников здесь мало, только те, что приехали с большой земли.

На БАМе все работают и охотой заниматься некогда. Это по силам только высшим начальникам, которые сами занимают свое время, как хотят.

Четыре часа пути пролетают незаметно. Всю дорогу едешь с повышенным вниманием и интересом. Хочется увидеть что-нибудь новое и необычное. Это чувство сравнимо с поисками клада или драгоценностей. Ну а если где-нибудь на сопке посчастливится увидеть зверя, то счастью твоему не будет конца.

В Беркакит я приехал около девяти вечера, и водитель отвез меня на квартиру к заместителю начальника СМП-525 Петру Осипову.

Отдельный, довольно просторный пластинчатый дом, собранный из утепленных панелей, с туалетом и ванной, горячей и холодной водой, стоял на отшибе. Два крылечка. Одно из них выходило прямо в тайгу.

Приняли меня хорошо, и после стужи, которая все же забралась мне за воротник теплой куртки пока мы шли от коттеджа, здесь я почувствовал себя как в раю. Ладно, пора к столу.

Кроме традиционных котлет, жареной курицы, на столе блестели коричневые грибочки, засыпанная сахаром голубика и еще какие-то совсем незнакомые ягоды. Выпив по стопочке и закусив грибами с котлетами из оленины, уставший с дороги, я отправился спать.

Прошел год. Я жил в своей квартире и работал заместителем начальника СМП-596. С Осиповым встречались часто. Мужик он был коренастый, крепкий и большой любитель выпить и пошутить.

Особенно меня поражала его способность закручивать винтом стальные вилки. Но обычно к нам присоединялся главный инженер по фамилии Ильяш. С виду в нем не было ничего богатырского, но силой он обладал неимоверной.

Как-то за столом собрались инвесторы из Германии и Японии, Осипов, я и Ильяш. Разговор шел на русском языке, гости довольно хорошо им владели.

Петя Осипов после первой стопки наколол на стальную довольно толстую вилку несколько грибочков, смачно закусил и, обтерев вилку бумажной салфеткой, выставив руки вперед, у всех на глазах стал закручивать ее как обыкновенную веревку.

Узкие глаза японца расширились от изумления так, что он сразу стал похож на русского, а немец поднял руки вверх, будто ему сказали — «ханде хох». Гости после маленького шока зааплодировали. Но, уязвленный, Ильяш аккуратно взял эту же вилку и так же спокойно начал ее раскручивать и придал ей прежную форму.

Японец, и так не совсем блестяще говоривший по-русски, с заиканием произнес: «У-у-у вас все таки шутиат?» — и, протянув руку, взял вилку, чтобы проверить, не обман ли это? Убедившись, что все чисто, он много раз прокричал: «Браво!», хлопая ладошками и покачивая головой.

«Медведь, медведь!» — воскликнул немец.

Только я, быстро собрав со стола вилки, сказал: «Хватит, представление окончено».
Мне уже не раз приходилось видеть этот трюк, а вилки все-таки жалко.

Однажды Сергей Вениаминович, так звали Ильяша, заинтриговал медвежьей охотой.
«Собираюсь я, Михаил, на твоего тезку. Берлогу уже присмотрел, приготовил все необходимое, подбираю команду. Сагитировал начальника милиции. Пойдешь с нами, и тебя возьму. Вот и договорились», — резюмировал он мое молчаливое согласие.

Это сообщение отредактировал Daimond1984 - 6.03.2018 - 10:39

Итак, 27 ноября 1978 года (дату я запомнил, такие события не часто происходят) мы встретились у медпункта, где назначено было место сбора.

Предложение Ильяша я принял без раздумий, так как медведей видел только в зоопарке, ну и разок в тайге в бинокль.

Тепло одетые в унты, дубленки и теплые шапки, мы разобрали ружья, которые припас для нас главный инженер, и приняли его командование. Он был знатный охотник, и на его счету был уже не один медведь.

Мужик он был крепкий и отважный, и мы доверили ему свои жизни смело. УАЗ, который вел его личный шофер, тоже Сергей, фырчал под окнами мини-госпиталя, в котором в неделю раз появлялся только зубной врач.

Мы уселись в машину и без всяких предисловий выехали из поселка. На ходу Ильяш нам рассказал о диспозиции: кто и где будет находиться и что должен будет делать. Майор передал мне небольшую двустволку 32-го калибра и несколько патронов в карман.

Ехали по реке Вилюйке, потом пересекли какой-то бор и опять по реке.

Остановились на большой ровной поляне среди глухой тайги. Ильяш вышел первым и сказал: «Вон там в углу, под маленькой насыпью, берлога, заваленная ветками и присыпанная снегом, и небольшая наледь. Проведем рекогнасцировку.

«А ты что, бывший артиллерист?» — спросил я его.
«Да так, где-то слышал такое слово».
«Ну, молодец, главное, смысл понял», — одобрил я его.
«Слушай и не перебивай. Ты, майор, — обратился он к начальнику милиции, — стоишь метрах в пятнадцати от берлоги; ты, — обратился он ко мне, — будешь целиться в своего тезку вон от того отдельного дерева. Ты в машине и на парах, — сказал он водителю, — мало ли что бывает… А план у меня такой».

Он залез на капот уазика, с крыши его снял заранее выстроганную рогатину и сказал: «В общем, по ходу дела посмотрим, и без команды не стрелять! У кого дрожат руки, заранее в машину».

Расставив нас по местам, сам двинулся к берлоге. Растащив валежник острым концом рогатины, им же начал шуровать в берлоге. Тихо. Подошел ближе и почти перпендикулярно вставил ее в медвежью яму. И снова пошуровал.

Раздались ленивые обиженные звуки, будто медведь отмахивался от назойливой мухи, но охотник был настойчив и продолжал будить зверя.

Минуты шли. Сначала мы увидели густые выбросы пара, потом послышалось недовольное рычанье. Ильяш чуть отпрянул; показалась медвежья морда. Зверь поднимался. Увидев перед собой человека, зверь зарычал громче. Дрожь пробежала у меня в коленях, хотелось выстрелить.

Я понимал, что медведь не кузнечик и не может после спячки выскочить из берлоги. Охотник отошел на один шаг, перевернул рогатину острием вверх и, давая возможность зверю выбраться из берлоги.

Зверь был огромный, темная шкура блестела от упавшего с сосны снега. Он сердился, ревел и медленно наступал на возмутителя его покоя.

Ильяш крепко держал рогатину, уперев ее в грудь зверя. В ярости медведь пошел на него буром, пытаясь избавиться от рогатины. Охотник опустил конец древка в сугроб, а медведь беспомощно размахивая передними лапами, всей своей тушей вгонял рогатину глубже в снег.

Оказавшись в метре от медведя, Ильяш выхватил из-за пояса кинжал и, блеснув стальным лезвием на солнце, с невероятной силой вогнал ему под самое сердце.

Тайга заревела эхом смертельно раненного зверя. С деревьев посыпался снег, сверкая в лучах северного солнца. Медведь зашатался и рухнул на землю, как спиленный дуб.

Я стоял, испытывая страх и недоуменье. Все было позади. Наш герой, бледный, с каплями стекающего с лица пота, тоже шатаясь, шел мне навстречу. Это было что-то!

«Ну, Сергей, ты гений», — почему-то шепотом сказал я ему.

«Гений, гений, — с усмешкой парировал он, — ну не бежать же, коли решил его завалить, едва в штаны не наложил, не думал, что он будет такой огромный».

Туша с оскаленной кровавой челюстью исходила паром. Медведь был мертв. Мы обнимали нашего героя. Да, вот такой сильный отважный и решительный был Ильяш.

Впоследствии я часто вспоминал этот незаурядный случай и думал о том, что именно такие, как он, люди могли покорить этот суровый край. Здесь во всем нужна была решительность и отвага.

и еще одна история:

Bыехал я на длительную охоту в тайгу, на этот раз с одним из своих приятелей Славой. У него было два лаечных кобеля — Абрам и Дружок, у меня молодая, года и восьми месяцев сука. Кобели были крупные, берущие кабана, по словам хозяина, «врастяжку». Нашей целью было поставить собак по медведю. Октябрь — самый удобный месяц для ходовой охоты на медведя. Лист опал, трава ослабла, полегла.

Добрались мы до моей избушки на берегу речки, места — сказочные, глаз не отвести.

Обосновались, начали прочесывать угодья.

Кобели дружно ломились по тайге, моя Кена далеко от меня не отходила, да и брал я ее не всегда.

Несколько раз кобели кого-то подхватывали, с ревом гнали, но мы не успевали подвстать, и по кому они работали, было неясно.

Как-то, в пригожий осенний денек, строил я баню, чтоб не ходить за 18 км в поселок, Слава брал бруснику, кобели ушли с ним. Рев кобелей я услышал издалека, бросил работу и как был — в трусах, сапогах и штормовке, прихватив патронташ с ножом и ружье, бросился за реку наперерез собакам.

Как я ни поспешал, а опоздал. Через широкую просеку прыжком перелетел медведь, за ним собаки. Далековато было — метров 150. Я еще попенял на себя, что долго собирался.

Как-то возвращаясь с очередного маршрута, мы вышли на прямую дорогу к избе, и тут мое внимание привлекли несколько упавших друг на друга деревьев.

Мы шли к ним, и я говорю Славе: «Смотри, какое место для берлоги, занесет снегом — тепло, уютно. Подходишь к такой берлоге и говоришь: « Миша, вставай!». И пнул дерево.

И тут из-под деревьев свечкой вылетает заяц! Что тут было! Кобели заорали как резаные, и моя Кена, глядя на них тоже, в считанные секунды скрылись с глаз.

Мы постояли, посидели, поговорили, смотрим — кобели идут. А Кены нет. Через некоторое время, хромая, охая, подходит и она. До груди дотронуться не дает, огрызается. Очевидно, налетела на скорости на пенек или корягу.

Это сообщение отредактировал Daimond1984 - 6.03.2018 - 10:39

Пошли мы потихоньку домой, Кена плетется сзади. Ну что делать? Кости вроде целы, а ушиб сильный. Стали мы ее оставлять в избе, благо была пристройка для собак— с сеном, с дверью.

Как-то утром, выйдя по делам, я заслушался осенью — тишина, лист последний падает, птички попискивают. Неожиданно из-за реки донесся волчий рев-вой, а потом такой вопль досады на оборвавшуюся охоту, что я позвал Славу послушать — редкое явление.

На другой день мы пошли в том направлении, где выли волки. По дороге стрельнули белку. Кобели ушли далеко и дружно отдали голос. Слава определил: «По зверю». Подошли поближе, разделились и начали подходить с двух сторон «в обхват»: на кого-нибудь да выйдет, все вероятность повыше!

Я подошел первым. Собаки облаивали огромную сосну с корявыми суками. Сразу было непонятно, на кого они лают. То ли на рысь, то ли на росомаху, потом рассмотрел — медведь! Ясное дело, у крупного зверя тупые когти и не на всякое дерево он заберется.

Подошел поближе, прицелился, сдуплетил. Зверь, ломая сучья, шлепнулся в мох. Кобели тут же принялись его трепать. Я перезарядился и подошёл шагов на 10-12. И тут зверь встал и сделал на меня стойку. Лохматый, лапы поперек груди и пуза, а кости у него на лапах — крепчайшие, пуля разбивается в пыль.

И здесь Дружок, слава ему! — делает хватку по месту в промежность. Медведь резко разворачивается, я выцеливаю позвоночник, нажимаю на спуск, и — прямо на пулю в прыжке летит Абрам!

Как она прошла у него под животом не зацепив, — я не знаю. Вот тут я испугался. Собаки треплют медведя, я стою, успокаиваюсь. Подошел к зверю — готов.

Минут через пять выплывает Слава не спеша, ягодки жует: «Ну, Витюха, ну, молодец, я знал, я уверен...». — «Ты где, говорю, был? Ты знаешь, что он на меня стойку сделал?»

А Слава посмотрел на зверя и говорит: «Зачем же ты в спину стрелял? Весь жир с кишками смешал...». Потом осмотрел ранения — оба в шею, но не смертельны. И разговор про третий выстрел прекратился.

Обшкурали мы зверя, что-то в рюкзаки, а тушу на кол и 4 км несли до избы. Замучились. Хорошо, что мишка был лет 4-х, не старше. Лицензия была товарная, сдал я его. Хлопот было много. А мне — голова, лапы, немного денег.

Потом, «сделав разбор полетов», я пришел к некоторым умозаключениям.

Во-первых, на этого медведя охотились волки и загнали его на дерево, отметили они это тем самым «воплем досады», что был мной услышан рано утром. Медведь был буквально «набит» глистами, поэтому он и кормился активно после 20 октября. Ему бы отлеживаться, да снега ждать, а он жир набирал, так как запасено его было мало.

Во-вторых, когда он увидел собак, естественная реакция была — быстрей на дерево! А тут я подоспел.

В-третьих, на кого регулярно ревели кобели? скорее всего на зайца, поскольку Слава признался, что он часто стреляет их из-под своих собак.

Вот такой расклад получается!

Это сообщение отредактировал Daimond1984 - 6.03.2018 - 10:38

А дверь то в зимовье внутнь чтоли открывалась?

класс, как старую подшивку журнала "Охота и охотничье хозяйство" перелистал.

еще одна история:


Благодатны вологодские угодья: верховые моховые болота чередующиеся с песчаными гривами и поросшими сосновыми борами.

Глухие острова буреломного леса среди бескрайних клюквенных болот, голубой и зеленый мох с лишайником под ногами и на деревьях, заросли можжевельника, дурманящий запах багульника.

Красные россыпи брусники, высоченные кусты голубики, матовая синева черничников, желтизна спелой морошки. Грохот крыльев взлетающих глухарей заставляет замирать сердце охотника.

И много, много следов самого «хозяина леса» – медведя.

Все встречи, кроме одной, были в бывшем Уломском уезде, еще сохранившем местами первозданность. О силе, ловкости, а порой и смелости медведя много рассказывали в местных деревнях.

Говорили, как падшую корову сорока пудов весом, зарытую в трехметровую яму, куда шестеро мужиков с трудом ее столкнули, медведь откопал и оттащил метров на триста. Как однажды въехал в деревню верхом на быке, разодрав тому всю спину.

Племенного быка пришлось прирезать, настолько глубоки были раны. А о задранных овцах никто и не вспоминал.

Один медведь повадился отбирать собранную бабами малину, подкарауливая возвращающихся с ягодников женщин и пугая их ревом. Но за проказы медведю приходится платить и платить, порой очень дорого. Преследование выработало у медведей предельную осторожность, а порой и агрессивность.

Все мои встречи с медведем происходили осенью во время созревания овса. Как принято говорить на охоте – «на овсах». Будучи приглашенным местным охотоведом на кабана на потравах, стоял на краю поля в очень высоком овсе. Стемнело, видимости никакой.

Вдруг слышу, что подходит зверь и довольно близко, но за стеной овса в темноте его не видно. Подойдя метров на пятнадцать, начал реветь и так минут пять, затем все стихло. Рассказал охотоведу о секаче, который ревел так грозно. Он рассмеялся и сказал, что это был медведь. Такова была моя первая встреча с косолапым.

Как-то в августе привез на охоту трех финнов, работающих в Москве. Один из них Векси, забавный пожилой охотник, облаченный в превосходную охотничью амуницию, большой ценитель русских напитков, сыпал прибаутками, шутками, рассказывал о своих охотничьих подвигах.

Две ночные засидки принесли компании секача и, как ни странно, двух лосей. Было начало гона. На следующий вечер Векси сидел на лабазе на укромном лесном поле рядом с брусничной вырубкой, а я и охотовед устроились на другом конце поля со стороны дороги.

Как говорится, везет дуракам и пьяницам. Так и Векси «повезло». Еще посветлу на овсы вышел громадный медведь и медленно, подминая овес, двинулся в сторону лабаза. Красота, мощь и дикая сила были в облике «хозяина леса».

Не дойдя сажен десять до лабаза, медведь остановился и грозно и злобно заревел. Мы ждали выстрела, но была тишина. Она продолжалась, как нам показалось, очень долго. Затем зверь не спеша ушел в лес.

Нужно было видеть смущение и стыд в глазах пожилого финна. Страх перед грозным зверем не позволил ему добыть желанный трофей. На этот раз охотники остались без медведя.

В тех же краях мой знакомый Сергей, большой любитель и знаток здешних мест, регулярно совершал следующий ритуал. Пока медведи ходили на овсы, он постоянно сидел на поле, но недолго (от силы час полтора после захода солнца) и возвращался к машине, где в хорошей компании обычно охота и заканчивалась. Медведи были целы, а охотники сыты и не только.

И вот однажды на овсы прямо на Сергея вышел медведь. Сергей светит фонарем, медведь с шумом идет на него. Охотник не знает куда светить: или на зверя, чтобы отпугнуть его, или под ноги, чтобы видеть, куда они его несут. Больше на медведя он не охотился.

Вернусь к трем финнам. Как-то осенью под Вышнем Волочком на коммерческой охоте, куда я привез наших финских друзей, произошел такой случай. Начальник охотхозяйства инструктировал финна Раймо о предстоящей охоте. Сказал, что медведь выходит посветлу и предупредил, чтобы несмотря на любую реакцию зверя на выстрел, продолжал стрелять по медведю столько раз, сколько успеет.

По рассказу Раймо, шел дождь, крупный медведь вышел рано. Охотник выстрелил один раз из карабина калибра .308. После выстрела зверь упал и стал бить лапами. Обрадовавшись удачному выстрелу, финн забыл об указаниях начальника охотхозяйства и больше не стрелял.

«Предсмертная агония» медведя закончилась громадным прыжком в чащу леса. Добрать подранка из-за дождя не удалось. Сила и мощь медведя, как рассказал впоследствии начальник хозяйства, помогли ему выжить.

Пуля, по мнению начальника, ударила по холке зверя и вызвала лишь болевой шок. Так что деньги за медведя в кассе, медведь в лесу, финн огорчен, начальник доволен.

И вот я опять в Уломе на овсяном поле с группой охотников. Все поле измято медведем. Сидим тихо. Вот по бурелому идет медведь, с шумом выворачивает пень, но из леса на поле не выходит. Все затихает. Двенадцать, два, четыре часа ночи...

Собираемся у машины и едем на охотбазу. Утром егерь, обследовав место охоты, рассказал, что медведь обошел поле, посчитал следы, затем завалился в заросли иван-чая и ждал, когда охотники уйдут, затем подкрепился овсом. Смелый и хитрый зверь – медведь.

Поле с овсом не далеко от деревни, рядом пересыхающая речка, по ней потом и подойдет медведь. По словам местного профессора дел охотничьих, егеря Анатолия, медведь не очень большой, выходит на поле рано, часто гоняет с поля кабанов и однажды прогнал с поля сына Анатолия, тоже егеря.

Сидим на поле я и местный главный лесничий Василий. Я у края поля на земле за кустами, а мой напарник, кстати опытный охотник, на другой стороне поля на разлапистой сосне.

Сижу очень тихо, белка буквально проскакала по сапогам, меня не увидев, и я не заметил, как медведь оказался посередине поля. Видимо, он очень быстро шел. Еще светло. Привстав, наблюдаю за зверем с надеждой, что подойдет на выстрел.

Василий с сосны жестом просит присесть, а сам слез с лабаза пополз по полю к медведю (как потом скажет боялся, что стемнеет, но я думаю, взыграл охотничий азарт). Подполз Василий на выстрел (у него тройник). Треск выстрела из нарезного ствола, и медведь бросается в сторону стрелка. Медлить нельзя. Вскакиваю и бегу по полю к медведю.

Все стихло. Зверя не видно, кругом только овес. Медленно, с ружьями наготове, идем по овсу к месту, где предположительно должен быть медведь. В овсе замечаем темную тушу зверя. Выстрел был точен, и «хозяин леса» после выстрела сделал свой последний прыжок. Хоть зверь и не очень крупный, вдвоем с большим трудом запрокидываем его через заднюю дверь «Нивы».

Давя совхозный овес, просевшая от груза машина понесла счастливых охотников к позднему ужину, где еще раз пережили перипетии прошедшей охоты. И медведь становился все крупнее, и выстрел точнее, а вина все меньше... Сложна охота на медведя, но тем заветнее трофей.

Тему в закладки, в больничке своей историей дополню!

Хорошая тема.