Он не кусается, он не ядовит, но вот зато его ананасовые чешуйки, если панголин их сложит, могут отхуярить вам полпальца. Так что не трогайте этого уебана.
У панголина нет зубов в пасти, зубы находятся в желудке. Что уже показывает: он пиздец странный. Глазки у панголина крошечные, и видит он херово. Слышит тоже. Зато язык — до 40 см, да еще и ароматизированный, пахнет медом. Это про него сложена поговорка: «втянуть язык в жопу», потому что мышцы, отвечающие за движение языка, тянутся до самой панголиньей жопы.
Панголин жрет почти одних муравьев и термитов. Это вообще какая-то кара небесная для бедных насекомых. Панголин находит муравейник, запускает туда язык.
— О, заебись, медком пахнет! — радуются муравьи, и сбегаются пожрать.
Но вместо этого жрут их. Панголин не успокаивается, пока не угондонит всех. С термитниками еще круче: обожравшись, он хозяйственно бурчит:
— Здесь еще осталось…
Запечатывает выход клейкой слюной, а на следующий день возвращается и дожирает. Вы представьте себя на месте термитов: в окно засовывается жуткое еблище, выпускает язык длиной с анаконду, всасывает ваших родственников, а вас оставляет на завтра. И деваться некуда, вы сидите и ждете, когда вас сожрут. Кошмар.
Мало того: когда панголину хочется помыться и избавиться от паразитов, он идет в тот же муравейник или термитник. И усаживается жопой на дом несчастных насекомых.
— Да как же ты нас заебал! — возмущаются муравьи. — Иди вон отсюда, ананас хуев.
— Можете мне отомстить, — покаянно говорит панголин, и растопыривает чешуйки.
Наивные муравьи бегут и кусают его. Истребляют паразитов, орошают муравьиной кислотой.
— Эх, хорошо. Вот и в баньку сходил, — радуется панголин, и закрывает чешуйки, прихлопнув нахуй не успевших сбежать муравьев.
Это какое-то ходячее муравьиное кладбище, а не животное.
Почувствовав опасность, панголин сворачивается клубком, и его уже не достанешь. А если он на горке, так еще и скатывается вниз, таким ананасовым шариком. Название его произошло от малайского «pengguling», что значит, колобок блядский.
Панголины очень интересно занимаются сексом. В брачный период, после всех ухаживаний, самка дает согласие, и наступает самый захватывающий момент.
— Да-да, возьми меня, мой мачо! — стонет панголиниха. — Целуй меня всю, прижмись ко мне, отымей во всех позициях Камасутры, схвати меня за волосы!
— Слышь ты, проще будь, — флегматично отвечает мужик. — Нашлась тут, бля, Саша Грей.
— Но почему, любимый? — огорчается самка.
— Да потому что мы стальные ананасы, — поясняет панголин. — И твоя Камасутра закончится расчлененкой. Панголиньей строганиной, нахуй. Так что ложись на бок, как-нибудь попытаемся.
Так и размножаются, как уж могут, под угрозой кастрации ананасовыми чешуйками.
Хищники панголина жрать не хотят. Мало того, что он под горку катается, а его чешуйки могут губу отхватить. Так панголин еще и очень вонюче гадит, если его пытаются развернуть.
И не было бы у этих ананасов врагов, если бы не люди. Ну казалось бы: мешает тебе эта невнятная хуйня? Нет же, люди придумали, что чешуя панголинов невъебенно целительная: от рахита до импотенции — все вылечивает, а еще возвращает жен, мужей, помогает расправиться с врагами и обрести счастье. Поэтому ананасовые ящеры находятся на грани истребления.
И мне от этого грустно. Разве мир выиграет, если по тропинкам Африки и ЮВА перестанут пиздюхать ананасы на ножках?
© Диана Удовиченко.
yaplakal.com