Тихий подвиг ленинградских биологов во время блокады

В один ряд с героями-вавиловцами, свой неоценимый вклад в оборону города внесли и ученые Всесоюзного научно-исследовательского витаминного института.

В 1931 году Александр Александрович Шмидт создал витаминную лабораторию в Ленинградском филиале Центрального института пищевой промышленности. Вскоре филиал стал самостоятельным Ленинградским институтом пищевой промышленности.28 ноября 1935 г. приказом Наркома пищевой промышленности Ленинградский институт пищевой промышленности был переименован во Всесоюзный научно-исследовательский витаминный институт (ВНИВИ).

В результате блокады в городе из-за недостатка продуктов распространилась дистрофия и цинга. В борьбу с этими страшными заболеваниями вступили ученые ВНИВИ.В первую очередь необходимо было предупредить возникновение цинги. В условиях блокады было решено освоить упрощенный метод получения витамина из единственного доступного источника – хвои, в виде водного настоя. Эту задачу поручили группе химиков, биохимиков и инженеров под руководством А. Д. Беззубова и К. З. Тульчинской.


вспоминает Алексей Дмитриевич Беззубов, лауреат Сталинской премии

В то время я работал начальником химико-технологического отдела Всесоюзного НИИ витаминной промышленности и консультантом санитарного управления Ленинградского фронта, поэтому и был приглашен на совещание в горком ВКП(б), которое собрал секретарь городского комитета П.Г. Лазутин, занимавшийся пищевой промышленностью. Обсуждали, как наиболее рационально использовать пищевое сырье. Но я понимал, что, кроме голода, людей ожидал еще один страшный враг, о котором не было сказано ни слова, - цинга.

Очевидно, большинство присутствовавших не представляли грозящей катастрофы. Я же во время первой мировой войны сам переболел цингой и потерял половину зубов. Земский врач, лечивший меня после демобилизации квашеной капустой, любил приговаривать: "Теперь, отставной солдат, надо изменить ударение в твоей фамилии - не Беззубов, а Беззубов". Я не обижался, потому что сознавал, что еще легко отделался. Ведь в ту войну погибло от цинги людей больше, чем от пуль и снарядов.

У себя в витаминном институте я рассказал директору - профессору А.А. Шмидту о совещании и поделился своими опасениями. Он тоже был знаком с цингой - как врач лечил ее во время войны 1914-1918 гг. Профессор А.А. Шмидт полностью со мной согласился, и мы решили немедленно приступать к разработке препарата, содержащего витамин С. Его жизненная необходимость в условиях блокадного города не вызывала у нас ни малейшего сомнения.

Как источник аскорбиновой кислоты выбрали хвою. Почему? Во-первых, еще 200 лет назад в России хвою использовали для лечения цинги и даже экспортировали в аптеки Западной Европы. Применяли ее и во время русско-шведской войны. Во-вторых, надежный источник этого сырья - хвойные леса - росли в ближнем пригороде Ленинграда.
Было решено организовать группу, в которую вошли бы химики, биохимики, инженеры. Руководителем группы назначили меня и поручили нам в самый короткий срок разработать технологию производства витаминного препарата на основе хвои как в промышленных, так и в домашних условиях.
Работали в две смены. Хвойную лапку привозили из леса, начинающегося за Пискаревским кладбищем. Здесь располагалась наша биостанция. К концу сентября всех подопытных животных ликвидировали, поскольку кормить их все равно было нечем, и сотрудники станции переключились на сбор хвои.

Уже к 15 октября мы подготовили проект технических условий на сырье "хвойную лапку", проект инструкции для производства хвойных настоев. Технологический цикл был достаточно прост: лапку сортировали, мыли, отделяли иглы от древесины, опять мыли и разминали. Затем экстрагировали витамин С, обрабатывая размятую хвою 0,5%-ным раствором уксусной, или лимонной, или виннокаменной кислоты (благо их в предостаточном количестве можно было найти на складах кондитерских предприятий). Полученный настой фильтровали и расфасовывали в бутылки, стеклянные баллоны или бочки. Этот зеленоватый кисленький напиток менее всего походил на лекарственную микстуру.
Когда работа была практически завершена, мы написали письмо секретарям горкома ВКП(б)† А.А. Жданову и А.А. Кузнецову и председателю Ленгорисполкома П.С. Попкову, в котором изложили свои опасения по поводу цинги и предложили срочно организовать производство хвойных настоев по разработанной технологии. В том, что последует положительное решение, мы не сомневались. Ведь цинга, сопровождающаяся нервными расстройствами, потерей мышечной силы, быстрой утомляемостью и инфекционными заболеваниями, могла парализовать армию и город.

18 ноября 1941 года вышло решение Ленгорисполкома "О мероприятиях по предупреждению авитаминозов". Теперь Ленгорплодовощ должен был поставлять ежедневно по 30 тонн хвои на ликеро-водочный, витаминный заводы и другие предприятия. Эти предприятия начиная с 27 ноября 1941 года обязаны были каждый день вырабатывать более двух миллионов человеко-доз хвойного настоя. По официальным медицинским рекомендациям того времени человеку требовалось в день 20 мг аскорбиновой кислоты, что и было одной дозой. Сто - двести граммов хвойного настоя ежедневно поддерживали необходимый уровень витамина С в организме.

С помощью сотрудников нашего института хвойные установки быстро организовали в больницах, на предприятиях, в научных и учебных учреждениях, в некоторых воинских частях. Уже к концу ноября в Ленинграде их работало более ста. О том, как приготовить, хвойный настой в домашних условиях, многократно передавали по ленинградскому радио.
Каждое утро истощенные женщины тянулись в лес, состригали хвойные лапки, набивали ими мешки и на колясках, санках, лошадях переправляли на заготовительные пункты. Это был тяжелый труд. Военный Совет фронта дал женщинам-заготовщицам тыловой армейский паек.
Для госпиталей, больниц, детских учреждений мы рекомендовали еще одно противоцинготное средство - суп из проросшего гороха. Было известно, что проросшие семена растений содержат витамин С, поэтому, прежде чем варить суп, горох надо было замачивать и проращивать. В одной тарелке такого супа содержалось около двух доз аскорбиновой кислоты.

В декабре 1941 года мне и госсанинспектору Н.В. Бесову горком партии поручил проверить, как выполняется решение Ленгорисполкома "О мероприятиях по предупреждению авитаминозов". Вместе с сотрудниками нашего института мы познакомились с работой 107 установок: отбирали пробы настоя и анализировали его на содержание витамина С. Оно колебалось от одной до четырех доз в стакане настоя. Особенно хорошими вкусовыми качествами и высокой витаминной активностью отличалась продукция ликеро-водочного завода. Лишь три небольших организации выпускали хвойный настой, практически не содержащий аскорбиновую кислоту. Оказалось, что истощенные рабочие, нарушая инструкцию, не разминали хвойные иглы, а только стригли их ножницами. Поэтому экстракция была малоэффективной.

Проверяли мы и супы из проросшего гороха, которые варили в различных медицинских и детских учреждениях. Анализ пробы супа из одного госпиталя показал, что витамина С там нет совсем. Несколько раз меняли пробы - результат тот же. В чем дело? Решили побеседовать с поварихой: как, мол, варите? Выяснилось: повариха пользовалась опытом некоторых домашних хозяек и добавляла в суп питьевую соду. Так суп быстрее варился и экономилась драгоценная энергия. Но при этом аскорбиновая кислота разрушалась, о чем женщина, конечно, не подозревала.

Хвойные настои, гороховые супы очень помогли ленинградцам. Эпидемии цинги в блокадном городе не было. Но в конце 1941 года из-за недостатка белков в пище появилась и стала распространяться не менее страшная болезнь - алиментарная дистрофия. Смертность набирала темп. Не обошла она и наш институт. Умер от дистрофии главный бухгалтер: весь свой паек он отдавал жене и дочке. Многие сотрудники были очень ослаблены. К счастью, на складе института обнаружили два мешка с пищевым казеином (он предназначался для подопытных животных биостанции). И кроме того, из шкафов химико-технологического отдела извлекли около 14 кг витаминизированных кондитерских изделий (шоколад, драже) - образцы, по которым изучали, как изменяется содержание витаминов во время их хранения. Все, что нашлось съедобного, отдали ослабевшим сотрудникам. Но это было временное решение проблемы.

Собрали совещание, стали перебирать все источники полноценного белка: мясо, рыба, молочные продукты, яйца. Но где их взять в блокадном Ленинграде? Могли подойти хлебопекарные и пивные дрожжи, богатые белками. Но дрожжевые и пивоваренные заводы не работали.
И тут вспомнили. В начале 1940 года дирекция Ленинградского научно-исследовательского гидролизного института обратилась в наш институт с просьбой проанализировать образцы гидролизных дрожжей на содержание в них витаминов группы В. Просмотрели документацию. Оказалось, что в этих дрожжах, приготовленных из древесных опилок, много полноценных белков.

Меня срочно направили в гидролизный институт. Заместитель директора профессор В.И. Шарков познакомил меня с технологией производства дрожжей на опытной установке. Это был реальный выход из положения. Подобрав все необходимые материалы, мы отправились в горком к товарищу Лазутину.
По моему предложению первое дрожжевое производство организовали на кондитерской фабрике им. А.И. Микояна. Здесь я работал три года главным инженером и знал высокую квалификацию инженерных работников. Производство гидролизных дрожжей - процесс сложный, многостадийный, капризный, и быстро наладить его могли только грамотные инженеры. А кроме того, при этой фабрике имелся большой ящичный цех. Значит, и с древесным сырьем не было проблем. Кислоты и щелочи в достаточном количестве нашлись на химических заводах города.

Предельно упрощенная схема производства выглядела так. Измельченную древесину подвергали кислотному гидролизу, то есть несколько часов перемешивали в водном растворе серной кислоты. Затем кислоту нейтрализовали известью. Выпавший осадок сульфата кальция и прочие нерастворенные примеси отфильтровывали и получали раствор глюкозы. В этот многократно очищенный раствор как в питательную среду помещали дрожжевую затравку, получаемую из гидролизного института.
К началу 1942 года фабрика уже производила до пяти тонн прессованных дрожжей ежедневно*. У них был хороший витаминный состав (B1, В2, РР), и полноценного белка содержалось более 50%. Первые партии дрожжей сначала осторожно испробовали для лечения дистрофии в одной из больниц и вскоре получили хороший результат. После этого дрожжи применяли во всех больницах и госпиталях. Люди оживали на глазах, в буквальном смысле слова "как на дрожжах". К сожалению, не было возможности обеспечить все население этим спасительным продуктом.


Наш институт не прекращал работу: потребность в витаминных препаратах нарастала, особенно для внутривенного вливания тяжелораненым, то есть очень чистых и расфасованных в ампулы. В лабораториях мы набрали 20 кг аскорбиновой кислоты, синтезированной еще до войны. Остальные витамины - тиамин, рибофлавин, никотиновую кислоту - нарабатывали наши синтетики.
Расфасовывать препараты по ампулам в лабораториях института было невозможно: холодно, постоянные перебои с электроэнергией. Обратились к начальнику Санитарного управления Ленинградского фронта с просьбой предоставить для этой лаборатории помещение в одном из госпиталей. Через две недели лаборатория приступила к работе.
Приходилось решать и непредвиденные задачи. В конце 1941 года зарегистрировали заболевания пеллагрой - из-за недостатка в питании витамина РР (никотиновая кислота). Нужен был никотин. Горком партии срочно организовал рабочих бездействующих табачных фабрик на сбор табачной пыли. Ее выметали с чердаков, из вентиляционных труб на тех же фабриках. Из пыли мы выделяли никотин, а затем окисляли его до никотиновой кислоты - витамина РР.
Вскоре понадобился каротин (провитамин А). Растворами этого соединения в растительном масле лечили обморожения. Поскольку моркови, богатой каротином, не было, его извлекали из тех же игл хвои по собственной технологии.

Зима 1941-1942 года была особенно тяжелой. Ударили небывало жестокие морозы, замерзли все водопроводы, и без воды остались хлебозаводы.В первый же день, когда вместо хлеба выдали муку, меня и начальника хлебопекарной промышленности Н.А. Смирнова вызвали в Смольный к товарищу Лазутину. Стали думать, как выходить из создавшегося положения.

Неожиданно выход предложил адмирал Балтийского флота В.Ф. Трибуц, находившийся в кабинете. На Неве стояли подводные лодки, вмерзшие в лед. Но река промерзла не до дна. Сделали проруби и по рукавам насосами подлодок стали качать воду на хлебозаводы, расположенные на берегу Невы. Через пять часов после нашего разговора четыре завода дали хлеб. На остальных фабриках рыли колодцы, добираясь до артезианской воды.

Несмотря на все принимаемые меры, смертность гражданского населения росла. Государственный комитет обороны принял решение вывезти из Ленинграда наиболее ослабевших людей. Началась эвакуация по "дороге жизни". Но многие ленинградцы отказывались покидать родной город. В декабре 1941 года я навестил семью профессора Военно-морской академии Н.И. Игнатьева. Он выполнял ответственное задание в Москве. Жена отказалась уезжать из Ленинграда. В комнате было холодно, окна забиты фанерой и кухонными досками, завешаны одеялами. Потолок и стены почернели от копоти железной печурки. Екатерина Владимировна, исхудавшая, еле двигалась по комнате. Ее племянницы Нина и Ира сидели возле печурки, закутанные в одеяла. На столе стояла кастрюля с супом, сваренным из столярного клея (они хотели летом ремонтировать квартиру и, к счастью, закупили 12 кг клея).

Я принес кусок, ленинградского хлеба и брикет пшенной каши. Екатерина Владимировна попросила разбить дубовый стул на дрова. Печурка хорошо растопилась, в комнате стало теплее. Девушки вылезли из своих одеял и с нетерпением ждали порции супа с кусочком хлеба. Вспоминали счастливое довоенное время и особенно то, как мало ценили продукты питания. Поговорили о трудной жизни в блокадном городе. Ира сказала, что всем трудно, потому и нам трудно. Нина улыбнулась: "Не отдавать же немцам Ленинград, наш прекрасный город, за улучшенное питание, которое они обещают".
Я предложил свою помощь в эвакуации. Вместо ответа Екатерина Владимировна взяла со стола книгу и прочитала страницы из воспоминаний молодого артиллерийского офицера Льва Николаевича Толстого о героической осаде Севастополя: "Рота моряков чуть не взбунтовалась из-за того, что их хотели сменить с батареи, на которой они стояли тридцать суток под бомбами". Прощаясь со мной, Екатерина Владимировна сказала, что, когда им очень трудно, они читают "Севастопольские рассказы".
В феврале 1942 года я решил еще раз предложить Игнатьевым эвакуацию: в это время вывозили сотрудников нашего института. Долго я стучался в дверь их квартиры, ответа не было. Разыскал полумертвого управдома. Он сообщил, что Игнатьевы умерли.

всё...

http://www.infran.ru/vovenko/60years_ww2/vita_blokada.htm

Бля, а мы почти 30 лет не можем от перестройки оправиться ... Пиздец.стыдно.

вот так... воевали все

Спасибо про это не знал. Знал что в Ленинграде был институт семеноводства. И большой банк семян разных зерновых культур. Но даже в дни блокады учёные не тронули семена.

"...1. Желуди, очищенные от кожуры, разрезать на 4-5 частей и залить водой. Вымачивать двое суток, меняя воду 3 раза в сутки. Затем желуди залить двойным по объему количеством чистой воды и поставить на огонь. При первых признаках закипания воду слить, желуди пропустить через мясорубку. Полученную массу рассыпать тонким слоем для просушки на воздухе, а потом в духовке. Высушенную массу смолоть на кофейной мельнице. При установке мельницы на крупный помол получается крупа для каши, а при более мелкой установке - мука для лепешек.

2. Корни лопуха отварить, нарезать небольшими кусочками. Подавать заправленными каким-либо соусом.

3. Исландский лишайник вымочить в растворе питьевой соды в течение суток, раствор слить, а лишайник залить на сутки чистой водой. Воду слить, лишайник измельчить и разварить в течение 1,5-2 часов до получения студенистой массы. Посолить, добавить лавровый лист, перец, лук. Остудить, добавить уксус, разлить в тарелки. Полученный студень имеет грибной запах".

Что это? Советы вегетарианской кухни? Отчасти да. Эти и другие подобные блюда употребляли в пищу люди, которым пришлось стать вегетарианцами в силу тяжелейших жизненных обстоятельств. Рецепты взяты из уникальной книги, авторы которой - сотрудники Ботанического института АН СССР имени академика В.Л. Комарова. Написана она в блокадном Ленинграде.

Голлербах М.М., Корякина В.Ф., Никитин А.А., Панкова И.А., Рожевиц Р.Ю., Сметанникова А.И., Троицкая О.В., Федченко Б.А., Юрашевский Н.К. Главнейшие дикорастущие пищевые растения Ленинградской области. Л., 1942.

ТС, пожалуйста картинку-плакат выложить выше качеством. Спс.

так сойдёт?

Рекомендую всем кто будет в Питере посетить музей блокады Ленинграда.
И детей сводить.
Волосы на спине шевелятся во время экскурсии.
Хотя, разумеется, понятно что тяжело и сложно было но блокада Ленинграда - это реально люди ходили на тот свет и обратно.

К сожалению, экспозицию сократили после ленинградского дела, но что осталось впечатляет.

если интересно...

Рецепты блюд времен блокадного Ленинграда

http://www.yaplakal.com/forum7/topic156724...?инграда

люди любили Родину, любили, несмотря ни на что, людей.
А сейчас случись война, как думаете сколько процентов населения побежит сдаваться ?

вопрос риторический, а сами то как думаете...

Я реально рыдаю, когда читаю или смотрю документалки про блокадный ленинград.

и да, а сами то вы побежите сдаваться?

Давайте честно скажем - после Ленинградского дела исходную коллекцию практически полностью уничтожили.

......Так же горько было смотреть, когда громили музей. Это была одна из деталей общего погрома, который Москва устроила нашему городу. Я не знаю, насколько были справедливы обвинения в том, что Ленинград собирался стать столицей РСФСР, что ленинградская партийная верхушка собиралась создать отдельную от Москвы страну и так далее…Часть обвинений была и тогда абсурдной – например, что оружие в музее – для похода на Москву и мятежа. Что бомбардировщик, висящий в зале предполагалось использовать для бомбежки то ли Смольного, то ли Кремля…

Маленков, руководивший погромом, постарался. В связи с ликвидацией музея корпуса передавались другому учреждению, поэтому для проведения обмеров и сверки чертежей была откомандирована группа техников-строителей. Я попал в эту группу…

Впечатление было ужасающим. Когда нас впустили в музей, там царил хаос. Впрочем, музейные служители были на своих местах и смотрели, чтоб ничего никто не вынес.

Смотрели как чужаки громят их детище. Работали какие-то люди, вроде прибывшие из Москвы.
Во дворе были кучи пепла и там жгли документы. Бесценные уникальные бумаги – дневники, письма, официальные разные бланки и листы. Знаменитый дневник Тани Савичевой – случайно тогда уцелел…Сколько таких же пронзительных, рвущих душу записей спалили – неизвестно.

В залах уже резали «на мясо» технику. Мне было и тогда непонятно и непонятно сейчас – зачем было уничтожать уникальные образцы. Тот же мотоцикл на полугусеничном ходу, французскую пушку калибром в полметра, лупившую снарядами в полторы тонны…Самолеты, танки…По всему залу были раскиданы те самые каски из пирамиды и валялись фигуры с диарамы. Потом с фигур посрывали одежду и все сгребли в кучи – иначе было очень непросто ходить по заваленным залам. Потому что все было раскурочено – во всех залах.

Музей именно уничтожался. Обычно ведь если музей прекращает свое свое существование его фонды распределяются по другим музеям или коллекционерам. Тут только жалкие крохи ушли в Артиллерийский музей, Военно-морской и Железнодорожный. Все остальное именно ликвидировалось, чтоб духу не было.

Так погиб музей, делавший благородное дело, вызывавший гордость и уважение к тем, кто победил орду убийц и грабителей. Он воспитывал гордость за свою страну, за свой город-герой.

https://nikoberg.livejournal.com/7693.html

Может только в войну, перед лицом смерти, люди прекращают наебывать своих же соотечественников, пытаясь урвать кусок для себя?

«Реквием музею»

Так называется изданная в Израиле десять лет назад малюсеньким тиражом книга. Она – об уникальном Музее обороны Ленинграда, о его сотрудниках и экспозициях, о варварском разгроме, о жизни в блокадном городе. С автором книги, старшим экскурсоводом, зав. отделом «Балтийский флот в обороне Ленинграда» этого музея Ниной Исааковной Нониной беседует корреспондент.....

http://eajc.org/page279/news43103

Нелегко читать эти строки - подвиг блокадников - бессмертен и достоин памяти поколений.

зеленка ТС

в войну всё было, и предательство и героизм...были те кто воровал хлебные карточки и обирал полуживых на улицах но немало было и самопожертовования для спасения людей....

Не голод так холод, ни холод так бомбежки, ни бомбежки так повсюду немчура- вешает, расстреливает, пытает и собаками травит и всюду смерть,смерть,смерть....по всей стране....а сейчас коля из Уренгоя, сука рваная , блеет про невиноватых фашистов...чтоб ему черти в аду в глотку углей насыпали!