Холодная морось осеннего дождя падала на Вашингтон из тяжёлых свинцовых туч, грязными ручейками стекая с Капитолия.
Обама молился.
То, что Америке приходил конец, было ясно уже всем. Даже дети патриотов не могли побороть ужаса и беспрестанно плакали, их голоса сливались в безумный гул, и этот гул владел городом, подавляя волю и сковывая холодными кольцами ужаса сердце и мозг. Даже мраморная статуя Линкольна, казалось, держится из последних сил, чтобы не сорваться с пьедестала и не разбить свою каменную голову об стену. Отчаянье овладело Америкой.
Где-то позади послышались шаркающие шаги.
- Что там? - усталым голосом спросил Обама.
- Вам письмо от фрау Меркель, господин Президент.
Сутулая фигура советника склонилась над Бараком, в его руке мелькнул конверт. Судорожно разорвав его, Обама впился в письмо глазами, в тайной надежде на спасение извне, но вдруг будто невидимая молния пронзила его тело, и с чёрных уст сорвался еле слышный стон.
Письмо вдруг выпало на холодный каменный пол, и советник прочитал послание. Оно состояло лишь из одной строчки, написанной по-немецки.
"Всё пропало".