Как добрые моряки подкалывают молодых кадетов

Шхуна 5-й месяц в плавании. Не заходит ни в один порт. Команда хочет любви и женщин, в связи с чем увеличивается недовольство. Дело движется к бунту. Капитан, понимая все происходящее, подходит к боцману:
- Боцман! Ты старый морской волк! Ходил во все страны! Знаешь все морские законы и обычаи!
Подскажи, что делать в такой ситуации.
Боцман, покуривая трубку:
- Есть старый морской обычай. Команда тянет жребий. Того, кому выпадет жребий, команда имеет в жопу!
Так и решили. Кинули жребий. Жребий выпал боцману... Боцман, пыхтя трубкой и приговаривая:
"Старый морской обычай .....", спускает штаны и встает раком. Вся команда по очереди окучивает боцмана. Он спокойно стоит и пыхтит трубкой. Остается один юнга. Стоит, дрожит - боится подойти к разорванному окровавленному очку боцмана. Капитан кричит боцману:
- Боцман! Подбодри его как-нибудь! Ты же старый морской волк!
Боцман поворачивается к юнге:
- Юнга! ... Я люблю тебя, юнга!!!

такое раз с кнехтом на юте , сделал матрос .
ножовку дали, и поручили кнехт пилить, а недалеко заводчане бензорезом втулку на раме разогревали, оставили бензорез без присмотра, ну матросик кнехт и смахнул. И доложил. Шутникам такой фитиль засунули, что мало не показалось.

Думал текст о том, как в Британском флоте матросы юнг своих писей в попу баловали, а там банальные армейские байки.

У нас не было,Я даже в фантастическом сне не могу представить как протащить через рубочный люк якорь.Да и собственно говоря и трюма не было.

Т.е. наличие интернета на любой посудине в море со свободным доступом к нему
- это уже обычное дело?? Тем более, в более ранние года?

В ближайшее воскресенье, выждав момент, когда Большой Зам после вкусного обеда, позевывая, закрылся у себя в каюте, годки вызвали Халидова наверх и подвели к кнехту. Две толстые, высотой выше колена, цилиндрические чугунные тумбы с небольшими, как у гриба, шляпками располагались как раз над временной каютой Большого Зама.
– Видишь, Халидыч, проблема-то какая: левый кнехт штормом выперло, – озабоченно сказал Роман, шлёпая рукой по шляпке чугунной тумбы. – Надо бы осадить…
Трое годков вместе с Халидовым отошли на шаг назад, и присели, сверяя уровень деформации объекта. Действительно, если приглядеться внимательно, то из-за наклона палубы левая литая болванка, казалась чуть-чуть выше правой.
– Выручай, зёма. Беда. Сантиметра на три выперло… Штормом, – поддержал Зайнутдин, вручая Халидову огроменную кувалду.
– Только надо постараться за час управиться… Прилив скоро …Иначе совсем плохо будет… Вырвет к чертовой матери, – вступил в разговор Шура Танк. – Сможешь, Халидыч? На тебя вся надежда…
Польщенный вниманием годков и таким ответственным заданием Халидыч деловито осмотрел «дефективный» кнехт, проверил увесистость кувалды и утвердительно кивнул: «Смогу, однако… Осадить мало-мало… Сделая я…
– Ну, давай, брат, трудись! – хлопнул узбека по плечу Рома. – Не подведи.
Годки заняли скрытую наблюдательную позицию около носовой ракетной установки главного комплекса. Они живо представили себе, как прямо под кнехтом, ничего не подозревая, тихо посапывает, наслаждаясь воскресной тишиной, Большой Зам…
Матрос Халидов несколько раз деловито обошёл вокруг кнехта, оценил масштаб повреждения, поплевал на ладони и, взмахнув кувалдой, со всей своей молодецкой дури вмазал по монолитной тумбе. Раздался оглушительный грохот, и кувалда со звоном отскочила от литой болванки. Работа закипела…
Осаживать на палубе корабля чугунный кнехт – это всё равно, что плющить молотком чугунную ванну в многоквартирном доме: задача такая же мелодичная, такая же тупая и такая же невыполнимая. Но Халидов подошел к решению этой задачи со всей ответственностью. Он взмахивал кувалдой, как молотобоец на рекламных советских плакатах, и обрушивал её на кнехт с такой сокрушительной силой, что годки на секунду даже забеспокоились: вобьёт же сдуру! Прямо в голову Большого Зама. Стахановец хренов! Палуба гудела, но кнехт хоть и с трудом, но держался. И Халидов неутомимо продолжал работу. Периодически он останавливался. Отходил на шаг назад, приседал и, прищуривая левый глаз, оценивал результат труда. «Идёт нэмнога», – подбадривал он сам себя вслух, и, заняв исходную позицию, снова с грохотом и лязгом осаживал кнехт кувалдой.
Чтобы прочувствовать на себе хотя бы одну маленькую нотку в той яркой гамме звуковых и эмоциональных ощущений, которую испытал на себе Большой Зам, нужно одеть на голову ведро и биться им по батарее центрального отопления.
– Шура, если Большой Зам в штаны обидится, – прикинул вдруг Рома, – нам точно дисбат дадут. Может карася остановить? Он же его по шляпку вобьёт!
Тут из иллюминатора высунулись голова и рука Большого Зама. Заглушаемый грохотом кувалды Большой Зам, как в немом кино, беззвучно открывал рот, что-то жестикулировал и стучал кулаком по борту. Замполит как мог, старался привлечь к себе внимание трудолюбивого матроса, требуя прекратить работу. Но тщетно:… Халидов его не замечал. У него была ответственная задача поставленная годками, и он её выполнял. Слышать Зама в тот момент он уже не мог чисто физически, так как давно оглох от собственного грохота. Над самой головой Большого Зама узбек Халидов методично поднимал и опускал кувалду.
Кнехт упирался как мог. Кто в тот момент был более упертый Халидов или кнехт, сказать трудно, но думается, что чаша весов склонялась не в пользу чугунной тумбы.
Голова большого Зама исчезла. Через минуту, застегивая на ходу китель, он был на верхней палубе около Халидова. Не успев добежать до трудяги, он на ходу, обрушил на него красочный поток эпитетов, междометий и знаков препинания. В этом словесном потоке захлестнувшем трудолюбивого матроса можно было разобрать и несколько печатных выражений: – «…развели…», «…годки…», «…мудак…», «…пошёл на…» и «отсюда… со своей кувалдой».
Раздраженный, что его прервали, Халидов терпеливо выслушал этого странного взъерошенного запыхавшегося человека, а когда Зам сделал перерыв, чтобы вдохнуть, спросил:
– Слющай, ты кто такой, а? Годки сказаль шторм виперла. Осадить надо… Эди отсюда.
Тут уже настал черёд охренеть Большому Заму. Годки не могли припомнить момента, чтобы они видели всесильного Пашу в таком полном психологическом, нокауте! Он стоял, как рыба, открывая рот, не находя, что ответить…Через две долгие секунды – его прорвало. Большой Зам взорвался изнутри!
– Я, капитан 3-го ранга!!!.. Помощник командира корабля по политической части!!!.. Я…
– Слюшай, – перебил его эмоциональное представление Халидов, – ты, помощник, кто такой? Годок главней. Нэ мешай. …
На этот раз, Большой Зам пришел в себя на секунду быстрее. Сопровождая свои действия потоком междометий, он чуть ли не пинками отогнал Халидова вместе с кувалдой подальше от проклятого кнехта, а сам вернулся в свою каюту досыпать.
Годкам, притаившимся около ракетной установки, от раздирающего их на части хохота некоторое время было трудно дышать. Еле отошли. Отдышавшись, собрались было уже идти в кубрик делиться впечатлениями, как вдруг Шура Тагнер дернул Рому за рукав: «Гляди, Халидыч, идёт…»
И точно: по палубе, волоча за собой кувалду, шел матрос Халидов. Он шел к кнехту.
Слышалось, как он бормотал себе под нос: «Кто такой, а, слюшай?… Годок главней. Сказаль осадить… Прибой скоро…»
Халидов подошел к кнехту, занял исходную позицию, поплевал на ладони и, методично взмахивая кувалдой, стал терпеливо его осаживать.
Замполит на этот раз махать из иллюминатора уже не пытался. Прибежал наверх сразу и уже без кителя. Первым делом он попытался вырвать у Халидова кувалду. Но тот так просто сдаваться не собирался. Некоторое время матрос и замполит, молча сопя, тянули деревянную ручку кувалды каждый в свою сторону. Наконец победил опыт. Вырвав у матроса его инструмент, пошедший красными пятнами Большой Зам две минуты объяснял Халидову его положение на эволюционной лестнице развития. В продолжение всего монолога карась не отрывал целеустремлённых глаз от ручки отобранной кувалды, сжимая и разжимая здоровенный кулак и видимо обдумывая план действий. И если бы Большой Зам вовремя не перехватил взгляд Халидова и не сообразил бы тут же ретироваться вместе с кувалдой, то я уверен, что Халидов нашел бы способ осаживать кнехт при необходимости и самим Большим Замом. И думаю, в конце концов – осадил бы…Большой Зам побежал тогда жаловаться командиру БЧ-5 Ериксонову, а годки, в свою очередь, поспешили изъять с верхней палубы ищущего подручный инструмент для осадки кнехта целеустремленного матроса. На всякий пожарный.

Александр Федотов, "Макароны по флотски"

просто картинка в тему и ничего больше

У нас при подходе к экватору, давали посмотреть в бинокль с нанесенной на на линзы линией. Посмотреть на экватор.

На заводе практикантов первого числа месяца на склад с ведром за месячными отправляли

По себе людей не суди. Меня с сим инструментом (как и с другим столярным, слесарным) познакомили гораздо раньше, чем с рукоблудием.

Это сообщение отредактировал Torzevich - 16.08.2017 - 13:53

Это ещё за ведром менструации не посылали.

Я так понял, они каботажники. А всякой хуйней экипаж обычно мается в порту, на переходах этим некогда заниматься. Да и интернет на коробках есть уже лет 5-7, в Балтийском пароходстве уж точно.

Как однажды мне сказала буфетчица дальнего плавания: "Матросики - они как дети. Только яйца седые..."
Считаю, самое точное определение.

я вот на заводе видел как человек из ПТУ за менструацией с ведром к кладовщице ходил и слесарным клеем (солидол) державку с пластиной клеил, только слабо держал за день так и не склеилось. а так то на заводах мужики троляки те ещё.

много лет назад был моряком. капитан нас развлекал раз в неделю фильмами на кинопроекторе в кают компании( все фильмы советские и тысячу раз просмотренные) а еще мы ловили треску на банках и красили все что не покрашено а потом опять красили по новой)

С этими маслами (клиторными и менструальными), "вёдрами компрессии" и "менструации" в малярке (где работали в основном женщины, и некоторые с очень слабым чувством юмора) и т.д. - приключения постоянно в рабочих и флотских коллективах!
Мы ("доморощенные" после школы) "бурсаков" после окончания ими ПТУ посылали за молотками на 25. Или на 30. Бегали, искали по всему цеху, нормально!
А уж точка якорей (когда их только в цех привозили для монтажа и установки в заказ - это вообще отдельная песня!)

Это сообщение отредактировал radist73 - 16.08.2017 - 17:03

А сходить за жареными контрафоксами?

вот . оно?

ещё пойти спросить секеля у деда,осаживать кнехта кувалдой,да багром отталкиваться от судов когда близко))))))))))

Это сообщение отредактировал Удмурт015 - 16.08.2017 - 17:24

У нас на заводе сикельное масло было

На подлодке искали в носовом отсеке клапан присоски грунта, а в румпельном - клапан отдачи кормы.

У нас было, что вновь прибывшим мичманам и офицерам, естественно "молодым", давался официально командиром корабля месяц на изучения судна.
Один из контрольных вопросов был, сколько мичманов живет в шпигате?
За клиторным маслом так же посылали, как то даж рассказывал об этом на Япе.

да эта байка в разных вариациях кочует по всем портам, РЭБ и РММ всей нашей необъятной родины, причём каждый второй расказчик сам лично был свидетелем
ещё помню мастак в училище рассказывал про то, как практикантов шпацию требовали принести, и к коку посылали что бы роульсов нажарил на обед и дофига всего такого в том же духе. короче серьёзно нас подготовил к разнообразным подъёбам.

Это сообщение отредактировал garris79 - 16.08.2017 - 17:59

вот в это больше поверю, ибо сами подобным образом шутили, правда у нас засылали за ведром пара, на это кадеты лучше ведутся.
Старпом был совсем не пьющий и вредный страшно, по ночам каюту любил не закрывать, матросы когда пили, ночью все пузыри тихонько сносили ему в каюту, утром мастер если заходил к совсем непьющему старпому, то сильно удивлялся с самим старпомом.
Прилетел новый стармех(дед), в фирме кто его знал прозвали маляр, потому что похер каким боком мы ездим, главное что бы было все выкрашено, в машине может все гореть, но палуба должны быть зеленая, а нижние плиты еще и серебрином выкрашены с обратной стороны. Один моторист не выдержал, потому что днем на вахте ему приходилось красить, а по ночам со своим мехом заниматься ремонтом механизмов, и на бочках с маслом написал "Старый Пидар" да так что видно было только издалека, в упор если ходить, не видно. Дед как раз каждое утро проходил рядом с бочками и не видел этого, как то это забылось, все уже привыкли и не обращали внимания, пока через месяца три, к нам не высадился суперинтендант, собрание было, пытался у нас совесть найти, но деду так и не сказали

сколько не видел- везде на палубе где-нибудь..