119
По мотивам условий ККК-12Эттеншн! 20 тысяч знаков. Кто не любит многабукав - проходим, не стесняемся.
Пути Господни неисповедимы.Вы когда-нибудь стригли газон программируемым Ку-триммером?
В принципе, это не сложно – не сложней, чем собрать сам Ку-триммер из готового кит-набора. Единственный момент, с которым приходится повозиться – создание точной 3D модели поверхности, иначе триммер вместе с травой вспашет субстратный слой на буграх, а в пониженных местах оставит полуметровые заросли. У меня так бывало, пока не натренировался.
Люблю стричь газон. Расслабляющее занятие: руки заняты, голова отдыхает. Чтоб регулярно получать порцию удовольствия, я задал синт-траве скорость роста 2 сантиметра в сутки и стараюсь не допускать длины больше 12-14 сантиметров. Практически получается стрижка раз в два-три дня; а чтоб удовольствие усилить и продлить, авторежим на триммере игнорируется. Стригу по-старинке, управляя с пульта.
Маршрут всегда один – я начинаю от задней двери дома, вдоль дорожек, затем газон, дальше вдоль оранжереи (в которой, к слову, кроме маргариток ничего не растёт – садовод из меня так себе), вокруг бани и заканчиваю у парадного входа. Будь у вас план моего участка, вы бы поняли: маршрут построен так, чтоб следовать за солнцем. Это удобно: ставишь аэрокресло на лужайку, вооружаешься пультом – и вперёд! Триммер успокаивающе гудит, и по мере его удаления от «резиденции» я командую креслу продвигаться следом, совмещая приятное с приятным: ровный газон и ровный загар. Плюс экономия на солярии, что при моих грандиозных планах немаловажно.
***
Работаю я в мастерской по утилизации ширпотреба. Три дня в неделю, по 6 часов подряд налаживаю древних, как сама планета, и постоянно отказывающих из-за крайней дряхлости роботов-сегрегаторов. Труд нудный, тяжёлый и вредный – зато хорошо оплачивается и не слишком утомляет морально. Как и стрижка газонов: занимая руки, не перегружает голову.
Мне нужны деньги. Неприлично много, почти неподъёмно для простого Гражданина. Коплю уже больше трёх лет – но не собрал и половины от необходимого. Кредита такого размера мне не даст ни один Банк, а если попробовать объяснить, зачем нужна такая большая сумма, то можно ещё и в Центр социальной коррекции загреметь. И уж, как минимум, никакой работы на госпредприятии мне до конца жизни больше не видать – а значит, не видать вообще никакой работы. Можно, конечно, без излишеств прожить на гражданское пособие; в конце концов, при моей привычке к экономии я трачу сейчас на жизнь много меньшие суммы. Но…
Комитет репродукции снова отказал мне в появлении потомства. «Мы еще не приняли окончательного решения» - успокаивал седой и благообразный чиновник из Комитета. «Мы еще будем рассматривать вашу заявку… Нужно подождать» - говорили они мне. А на душе было муторно и гадко. Это был уже третий заход, и по Закону я мог обратиться с заявкой ещё раз. Четвёртый и последний. Или ждать, пока до меня вновь дойдёт очередь, если они не соврали насчёт неокончательности решения. Так я сохранял последний шанс – но терял время. Ещё удручало то, что в текущем статусе нельзя жениться – тогда меня просто стерилизуют, и шансов на продолжение рода не останется совсем. Никаких. Навсегда. Было от чего впасть в уныние.
Конечно, открытие и промышленное освоение механизмов клеточного восстановления принесло огромную пользу цивилизации. Теперь гражданин имел возможность жить очень долго, практически неограниченное время – до тех пор, пока хотел этого и приносил какую-то пользу Обществу. Оборотной стороной медали стал бесконтрольный рост численности населения, и когда Общество встало перед проблемой нехватки ресурсов, Планетарный Совет учредил Комитеты репродукции – вначале в самых густонаселённых регионах планеты, а позже и повсеместно. Так наступила Новая Эпоха, когда возможность оставить после себя потомство стала решаться Комитетами и работающими в них чиновниками. Как декларировалось, положительное решение зависело от пользы Гражданина для Общества, ценности генного материала, жизнестойкости индивидуума, психологических характеристик, умения ограничивать потребности и ещё целой кучи параметров. Однако теперь, по прошествии веков, процесс принятия решений стал настолько автоматизирован и зарегламентирован, что порой создавалось впечатление работы обычного генератора случайных чисел…
***
Выходя из стеклянной башни Комитета, я, наверное, явственно выражал лицом внутренний раздрай и разочарование уровня «гори оно всё синим пламенем!». Иначе этот скользкий хлыщ в неприлично остроносых туфлях ко мне бы не подкатил.
Он ухватился за рукав моего пиджака и заявил вопросительно-утвердительно: «Не одобрили? И не в первый уже раз?». Я был настолько ошеломлён его напором, что лишь кивнул и стал ожидать продолжения.
Мой собеседник потащил меня в сквер, чуть ли не силой усадил на скамейку и, суетясь и неприятно ухмыляясь, поведал, что за последние десять лет в нашем районе выдано всего три положительных решения, одно из которых позже отозвано. И что шансов при стандартном подходе у меня нет – но, если я согласен продолжать с ним беседу, он может несколько поспособствовать и так или иначе решить мой вопрос в обоюдно выгодном для нас обоих ключе…
Я прервал его сумбурный монолог, попросив перейти уже ближе к делу. В ответ он протянул мне кусочек пластика с выдавленными на нём цифрами: номером телефона и ниже – суммой, составлявшей, на минуточку, не меньше пяти моих тогдашних годовых зарплат. Бросив мне: «Позвоните, когда решите что-нибудь», мой нежданный знакомец поспешно подмигнул мне и, озираясь, удалился, а я, ошеломлённый и смущённый, остался сидеть в сквере, обдумывая произошедшее.
С одной стороны – это коррупция. Мне ясно и чётко предложили «дать на лапу» государственному чиновнику и обозначили конкретную, очень немаленькую, сумму. Даже если забыть о том, что в случае поимки сидеть в Центре соцкоррекции мы будем вместе, я не одобрял таких способов решения проблем и всегда ими гнушался.
С другой стороны, за последний год в нашем районе действительно не выдано ни одного положительного решения, я точно это знал, по понятным причинам интересуясь статотчётами Комитета репродукции. Но родителей с ребёнком возрастом до года я видел в соседнем квартале! Как они были счастливы… тогда я не придал значения явной нестыковке статистики и реальности, а вот сейчас призадумался.
***
Через пару дней, решившись, я позвонил по телефону, полученному от суетливого незнакомца, и сказал одну фразу: «Да. Но сейчас у меня нет нужных средств». На том конце провода помолчали, затем сухо бросили: «Сохраните карточку, и когда будете готовы, перезвоните. Мы работаем без выходных». Затем – короткие гудки.
Вот почему я стараюсь экономить на всём, живу более чем аскетично и вкалываю на работе, на которую мало кого удаётся заманить; да ещё и подменяю приболевших или попросивших отгул коллег, хоть это формально и нарушает Закон о труде. Единственное излишество, которое я себе позволяю – это синт-трава вокруг дома и возможность стричь её хотя бы трижды в неделю.
Мне нужно много денег, и я должен их раздобыть. Тем более, что одна скромная, умная и вообще самая лучшая на свете девушка согласилась ждать момента, когда я получу положительное решение от Комитета репродукции…
***
В тот день я вернулся с работы раньше обычного. С утра навалилась какая-то хандра и самочувствие было неважным; хотелось отвлечься, и напарник, который был должен мне два рабочих часа, согласился прийти пораньше и подменить меня.
Придя домой, я вывел из-под навеса ку-триммер, проверил гидросистему и программу работы, вынес аэрокресло к задней двери и начал стрижку травы. Проверенное средство приведения мыслей в порядок, в чём сегодня я здорово нуждался.
Через полчаса меня совсем разморило на солнце и клонило в сон. Кресло поддувало спину прохладным воздухом и двигалось в авторежиме следом за монотонно жужжащим триммером, на улице по причине обеденной жары стояла тишина, и весь мир, казалось, дремал вместе со мной, ветром и маргаритками в оранжерее.
Мы вместе с триммером свернули за угол бани – ещё одно излишество, оставшееся мне от прошлой жизни. Бани не было ни у кого из соседей, ведь даже навороченный ионный душ обходится на круг куда дешевле, не говоря о простой гидрокабине. Баня считалась несколько порицаемой роскошью; вдобавок вместо электронагрева я использовал обычную печь на древесине, которая давала дым при горении, смущала соседей и сжирала дорогущие поленья, как голодный слон. Но баня на дровах была семейной традицией, не мог же я от неё отступить.
Теперь, из-за тотальной экономии, баня не использовалась. Я вмонтировал в санблок дома простенькую душевую кабинку. А сейчас было бы здорово…
В расслабленный и дремотный ход мыслей вмешался какой-то новый звук; а вернее – отсутствие такового. Открыв глаза, я увидел замерший на месте и попискивающий сигналом приостановки программы триммер и животное в метре перед ним, у дальнего угла бани.
Кот. Простецкий серый кот, не Мех – живой, из плоти и крови. Мех не сидел бы на трассе триммера, да и отличить Меха от животного труда не составляет, хоть сейчас их и научились делать много лучше, чем сотню лет назад, когда эти игрушки только появились.
Мехов я навидался, вот у моего фермерствующего соседа есть два Меха-вола. Неимоверной силищи и фантастической гибкости животные, тащат плуги, которым позавидовал бы любой трактор из Старой Эпохи, да ещё и сами запрягаются. Красота. Но неживые они, хоть и тёплые, и мычат натурально…
А кот был совершенно живым и настоящим. Чуть косоватый пристальный взгляд, надорванное ухо и ошейник с висящим на нём серебристым кулоном в форме капли, покрытой спиральным то ли узором, то ли вязью.
Не то чтоб я удивился живому коту. У нас не мегаполис (мегаполисов вообще на планете осталось немного), а как раз наоборот – маленький эко-городок, по размерам и числу граждан в Старую Эпоху вряд ли заслуживший бы имя Города. И коты здесь, конечно, были – немного, потому что добиться разрешения на содержание животного непросто, да и само содержание обходится так недёшево, что можно покупать раз в пару месяцев нового Меха. Но всё-таки коты были, особей десять-двенадцать; было и несколько собак, и даже ёж – один на весь городок.
Удивило меня то, что этого кота я раньше не видел; и вообще никогда не видел такого крупного кота, да ещё и с шестью лапами. Шестилапый Мех ничего особенного из себя не представляет – мало ли, какие причуды у хозяина; но шестилапый кот – диковина.
Возникло вдруг жгучее желание погладить этого невозможного кота, прикоснуться к нему, взять на руки, почувствовать тепло и мягкость его шерсти. Я сошёл с аэрокресла, присел рядом с покачивающимся на ходовых лапах триммером и позвал: - Кис-кис-кис…
Кот внимательно и строго смотрел на меня, не сдвинувшись ни на миллиметр и не шевельнув ни одним волоском. Я сделал пару шагов, чтобы приблизиться. Кот поднялся на все шесть лап, но не ушёл, словно ждал меня… или звал?
Я сделал ещё шаг. Кот попятился и наполовину скрылся за углом. Ещё шаг – и из-за угла торчит только мордочка. Ещё – и я сам сворачиваю за угол, наклонившись и почти ухватив животное…
***
…И внезапно оказываюсь много ниже привычного роста.
Отбитое при падении плечо ноет, в ушах тонкий, на грани ультразвука, писк. Приподнимаю голову. Нет, меньше я не стал – просто лежу носом в траве. В траве непривычно-тревожного зелёного цвета. Кот исчез. А также триммер, аэрокресло и антрацитно блестящие крыши домов нашей улицы. И сама улица.
Секундой позже, резко, словно кто-то включил громкость, навалились звуки – тихие и громкие, высокие и низкие, сложные и простые. Бессистемная какофония, в которой чувствовался какой-то скрытый ритм и мощь. Голоса, свист птиц, лай собак, стук, лязг, треск, детские крики… Звуки были знакомыми каждый в отдельности и не пугали; пугало их обилие.
Стоп. Откуда взялись детские голоса и смех в таком невозможном количестве!? В нашем городке всего пять детей, все разного возраста. Больше того – во всём районе детей до 15 лет и десятка не наберётся!
Сфокусировав зрение (здорово головой приложился!), осматриваюсь. Улица как улица. Дома как дома. На краю сознания трепыхаются мысли о том, что всё изменилось до неузнаваемости, всё другое: проезд стал уже из-за того, что участки огорожены, на крышах зданий нет пластизоловых энергопанелей, чуть выше кровель вдоль и поперёк протянуты металлические нити – видимо, для передачи электричества.
Одним концом улица упирается в оживлённую магистраль, по которой с грохотом движется поток необычного транспорта, по тротуару идут высокие и крепкие люди и, самое удивительное – множество детей и подростков. Девочки в ярких одеждах, мальчишки с какими-то рюкзаками. Женщины с колясками. Воздух резко пахнет сгоревшими углеводородами, какой-то химией и дровяным дымом. Многолюдье, многоголосье.
Пару лет назад я подхватил на работе какой-то грибок – мало ли чего можно подхватить, работая на разборке отходов; по сути, на свалке! Я всерьёз разболелся, и кибердоктор в поликлинике ввёл меня в искусственный сон на время очистки и настройки организма. И вот тогда, во сне, я видел это место, такое незнакомое, непонятное и странно привлекательное. Странный такой, беспокойный сон на границе кошмара.
Сейчас мне не страшно. Просто недомогание, наверное; не зря с утра я чувствовал беспричинную усталость. Этот кот шестилапый – явная галлюцинация. Хотя всё остальное вокруг такое реальное… Ничего, браслет-сканер уже наверняка просигналил в поликлинику о неполадках, сейчас примчится расторопный кибер…
От дома донёсся звонкий женский голос:
– Женя! Ты закончил с травой? Заходи, баня почти готова!
Рядом лежит небольшой пластмассовый механизм на длинном рычаге. Встаю – какой же я непривычно высокий! – поднимаю его, от него тянется тонкий шланг… Провод – вспомнив слово, неожиданно радуюсь, как ребёнок. Трава вдоль стены от угла наполовину скошена… Почему она зелёная, эта трава? А механизм – похоже, портативный триммер. Я видел примерно такие в музее, ещё школьником, но этот новый и, кажется, рабочий. Нажимаю клавишу, на одном из торцов механизма начинает вращаться диск с торчащими из него тонкими пластиковыми нитями. Странное устройство, остроумное – но странное.
С грехом пополам заканчиваю окос. Трудно контролировать эмоции, ведь этот сон так реален, что перестаёт казаться сном. Боже, боже, верните меня назад, или хотя бы подскажите, как вернуться!..
Окликнувшая меня Женщина подошла к забору – высокая, рыжеволосая. Красивая. Улыбнулась:
– Ну что, муж мой ненаглядный? С триммером справиться не можешь или снова о работе задумался?
– О работе? (во как, я ещё и муж…)
– Ну ты же вчера сказал, что ноги твоей больше не будет в конторе. И что директор – упырь, и при случае ты ему башку оторвёшь – женщина подошла ближе, обняла меня и положила голову на плечо – Знаешь, мне кажется, ты прав. Если тебя не ценят, зачем мучиться? Найдёшь что-то получше, такие специалисты на дороге не валяются!
Липкий, холодный страх. Она такая реальная, совсем настоящая. Неужели я на самом деле здесь; и где это – здесь!? Что делать… Ну хотя бы есть немного времени осмотреться, раз уж я уволился. Со скандалом, похоже. Я никогда не считал себя скандальным… но ведь вчера это был не я. Так. Без паники. Без паники!
– Не переживай, а то ты прямо мрачнее тучи. Перебьёмся как-то. Идём в баню, всё готово. Я и веники запарила… – она повернулась и пошла в дом, а я долго стоял во дворе, пытаясь собраться с мыслями и решить, что мне делать теперь.
***
Обещанная баня оказалась выше всяческих похвал и стала первым пунктом из длинного списка вещей, примиривших меня в конце концов с новой жизнью. Три года дома я из экономии не позволял себе дров, веников и хорошей парной, три года баня была только в мечтах. Не говоря уже о бане с незнакомой, красивой женщиной. Я стеснялся и в то же время был на вершине удовольствия, страх и наслаждение разрывали душу пополам. Женщина мастерски владела вениками, ловко управлялась с ковшом и ароматическими маслами, и к концу всех процедур я почувствовал себя словно заново рождённым. Или побывавшим на седьмом небе.
Конечно, я остался. Во-первых, было непонятно, куда меня вообще занесло, а значит и не ясно, как попасть обратно. А во-вторых, со временем я понял, что место, где я оказался, пусть и устроено не идеально, но позволяет отвечать за себя и принимать решения самостоятельно. Да и выбора у меня, похоже, не было: я смирился, и сразу почувствовал себя лучше. Оставалось лишь догадываться, куда занесло бедолагу, чьё место я без спроса занял.
***
В конце концов я занялся единственным, что по-настоящему умею – наладкой роботов и автоматизацией производства. Выяснив, что механизмы этого мира примитивны, а робототехника находится на зачаточном уровне, заручившись поддержкой Женщины, которая по стечению обстоятельств оказалась моей женой, я открыл маленькую фирмочку по разработке и программированию автоматических линий. Спустя год фирмочка начала приносить солидный доход, а еще годом позже превратилась в весьма преуспевающую компанию. Конкурентов у нас не было и быть не могло – в силу хотя бы того, что многие области науки и полученные мной в университете знания здесь были никому не известны, а до открытия базовых постулатов должна была пройти уйма времени. Я разрабатывал простейших роботов, программировал их, продавал технологии и никому не объяснял, как это работает и почему именно так. Дома мне за такое «творчество» плюнули бы в лицо, но здесь потребитель был совсем не таким требовательным.
Через несколько лет я совсем адаптировался к новому миру и вспоминал прошлую жизнь, свой эко-городок и родной дом всё реже – иногда наваливалась ностальгия, но не более. Я полюбил женщину, с которой жил, привык к резкой смене сезонов года, обзавёлся друзьями. Новый мир был интересным и ярким, всё разительно отличалось от спокойной и размеренной прежней жизни. Здесь не существовало множества привычных с детства вещей, многих законов, ставящих гражданина в очень жёсткие рамки; и каждый день приносил открытия. Здесь человек мог быть хозяином своей жизни – и мне это пришлось по вкусу. А ещё в этом мире не было Комитетов репродукции, и Закона о наследовании тоже не было. Я спросил об этом у жены, спустя несколько недель после своего появления, и по её реакции понял, что сморозил какую-то глупость.
– Послушай, тебе голову не напекло? У кого ты там собрался уточнять о разрешении на рождение ребёнка? О чём вообще речь?
Короче говоря, Закон о наследовании я нарушил, как меня это ни пугало. И мы стали родителями прелестного малыша; уже за одно это стоило сказать спасибо не самому благоустроенному, не слишком благополучному, но такому свободному обществу. Я был действительно счастлив и по дороге из родильного дома держал ребенка в руках, как священный Грааль, не дыша и боясь пошевелиться…
***
Больше всего тяготила невозможность поговорить с кем-нибудь о том, что со мной произошло. В первые месяцы я пытался найти шестилапого кота, понимая, что с ним связано начало моих злоключений. Но люди, у кого бы я ни спрашивал, не понимали меня – иные смеялись, иные сердились, любимая смотрела встревоженно и говорила, что не может взять в толк, зачем мне нужен кот-мутант. В конце концов я оставил тщетные попытки: либо животное было моей личной галлюцинацией, либо оно не принадлежало этому месту точно так же, как не принадлежало моему родному миру.
Отчаявшись найти собеседника, я начал писать «фантастические», как их называли здесь, рассказы; и даже добился определённого успеха на некоторых ресурсах общемировой компьютерной сети. Это было несложно: я никогда не отличался богатой фантазией, но придумывать ничего и не приходилось, я просто описывал свою прежнюю жизнь. Люди читали рассказы и получали удовольствие, а для меня это было своего рода отдушиной.
Однажды вечером, как следует прогревшись в бане, я любовался алым закатным горизонтом, сидя в кресле качалке посреди двора. Солнце скрылось за многоэтажными домами-муравейниками, пахло скошенной травой и дымом. В сгущающихся сумерках я скорей почувствовал, чем увидел, движение у стены бани, рядом с углом фундамента. Присмотревшись внимательней, я вскрикнул от неожиданности – на отмостке с таким видом, будто всегда был здесь и никуда не уходил, сидел шестилапый кот…
Воспоминания о Родине, оставленной девушке, о размеренной жизни нахлынули горячей волной. Да, я привык к этому миру, я любил жену и не чаял души в ребёнке. Но я был не дома, и до конца своим мне здесь не стать никогда. А это странное животное может вернуть меня в мою жизнь, только мою, не взятую напрокат.
Семья не пропадёт – жена моя большая умница и сможет управляться с компанией сама; в крайнем случае продаст патенты на созданные нами бытовые и промышленные автоматы, или всю компанию В обоих случаях средств ей хватит не на одну жизнь… Но я-то уже, наверное, никогда их не увижу!
Кот сидел спокойно и словно ждал моего решения. А я… Считайте меня подлецом и сволочью, но я встал с кресла и пошёл за зверюгой. Он же, будто не замечая меня, скрылся за углом. Сделав шаг следом, я почувствовал, что падаю…
***
…И оказываюсь в тени исполинских растений – то ли пальм, то ли папоротников. Воздух жаркий и влажный, обилие запахов сшибает с ног. С неба яростно льют обжигающие лучи два ярко-белых Солнца, я сижу, навалившись спиной на стену какого-то бунгало. В трёхпалых руках непривычного вида механизм, похожий сразу и на оружие, и на сельхозинвентарь; передо мной – наполовину скошенная лужайка фиолетовой травы с крупными мясистыми листьями.
Спасибо, приехали! – подумал я и выматерился. Куда теперь завела меня эта скотина с полуторным комплектом конечностей?! Увижу в следующий раз – придушу…
***
Однажды, в послеполуденном вязком зное, сложив тяжёлые крылья шатром над головой и укрывшись от обжигающих лучей солнца, я попробовал посчитать, через сколько миров провёл меня шестилапый мой поводырь. Сбился примерно на третьем десятке и плюнул, наслаждаясь дремотной тишиной скалистого плато. В одном из мест, где я был в гостях, это состояние называлось сиестой – я запомнил слово, оно понравилось мне краткой и ёмкой структурой.
Мне довелось побывать в десятках разных мест и обличий, жить в воде и на суше, в сонных и мирных обществах и в местах, которые никак нельзя было назвать спокойными и безопасными. Я участвовал в гонках, играл в очень необычные игры, строил дома, спускался в кратеры вулканов неведомых планет, сражался с врагами Государства и чуть не погиб. Где-то жил подолгу, а в иных местах лишь несколько дней – и всегда, без колебаний и раздумий, следовал за Проводником. То, что шестилапого кота зовут Проводник, я узнал при очередном его появлении, когда увидел его так близко, что смог прочесть прикреплённую к ошейнику табличку.
Сначала я двигался за ним в надежде на возвращение домой, позже – в ярости и желании схватить и придушить гада, увлёкшего меня непонятно куда и зачем; потом – из интереса и любопытства, войдя во вкус и получая удовольствие от бесконечного пути. Я нарушил множество законов и устоев давно оставленной Родины, и даже краеугольный для Общества Закон о наследовании перестал пугать меня своей однозначной необратимостью.
Но сейчас я устал. Мне стали неинтересны новые миры и цивилизации, я не жду ничего удивительного от следующего перехода. С каждым разом приходит понимание, что самое увлекательное приключение может стать рутиной и надоедает, как любое занятие. Потеряв способность удивляться новому, человек начинает умирать – это я узнал в гостях у одного мудрого, познавшего тайны Вселенной и потому вырождающегося народа. Кажется, они были правы, и если так, то я умираю. Больше нет ни интересов, ни эмоций, ни ожиданий. И если Проводник придёт вновь, мне придётся решить для себя, хочу ли я идти дальше.
Всё, что у мне осталось – два вопроса. Первый – вернусь ли я когда-нибудь домой? И второй – где же тот дом, куда я хотел бы вернуться?
© Ship76
yaplakal.com