0
ЛенаВикторМаксим, первая частьМаксим, вторая частьЯ не хочу писать о войне, не люблю говорить о войне... Не бейте сильно, просто рассказ из жизни, очередной рассказ о простом человеке...
Жара. Горячий воздух вперемежку с песком пустыни кажется проникает везде. Глаза застилает желтое марево, рождаемое беспощадным солнцем. Страх отступил часа три назад, жара заняла собою все. Выдавив своею массой воспоминания, да и просто мысли. Даже пот уже не струится, а тянется как мед по телу, обжигая и до того уже горячую обгорелую кожу. Воды? Нет... даже ее не хочется. Постепенно тело превращается в аморфную медузу, расплавляясь как воск в беспощадном солнце. Только одно поддерживает жизнь от полного растворения в пекле, почти забытое катание на лыжах с холодного снежного склона там, где никогда не бывает такой жары. А есть ли такое место?...
Сомали
- Черт! Ты куда выгружаешь баулы? Ближе к грузовику!,- я пытался руководить процессом. Продовольствие, палатки, спальные мешки, одежда для лагеря беженцев 18000 который должен появиться через сутки на границе Чада. "Боже, что они делят в этой заднице мира? На кой им сдалась эта война?"
- Эй, куда понес мешок?,- в таких условиях ты должен быть настоящим сторожевым псом. Грузчики-зулу так и норовят сбежать с летного поля, утащив с собой пару мешков риса. Уже который год в этой стране тлел конфликт, как принято говорить в СМИ, на этнической почве, и вот в этом проклятом году он перерос в откровенное противостояние племен. Сейчас, совсем недалеко от места приземления нашего "Геркулеса" обильно льется кровь, и земля жадно впитывает в себя алые струи влаги, настолько быстро, что даже следа на вечном песке не остается. И мы, горстка белых волонтеров прилетели сюда, чтобы рассказать им как жить и построить десяток очередных лагерей беженцев, наполнив их женщинами с осунувшимися лицами, мужчинами, которые неспособны поднять автомат, и детьми с рахитичными животами. Да, я устал... Боже мой... Как я устал. Проходят годы, мимо проносятся страны и континенты, и на тех местах, где туристы еще недавно восхищались красотой пейзажей, закатами над океаном. Там где рождались чувства, ты видишь только боль, разрушения и страдания.
- Я что тебе сказал, вернись! Охрана, верните этого наглеца,- зулу бросился бежать, лихорадочно оглядываясь в ожидании автоматной очереди в спину. Но его сбили с ног, отобрали продовольствие, затем отвели в шатер и накормили. Вы видили когда-нибудь слезы голодного человека? Сначала он набрасывается на еду, а затем орошает ее остатки своими слезами, и в эти моменты ты понимаешь, что этот человек готов ради тебя пойти на все...
- Привет! Я хочу тебя познакомить тебя с твоим новым водителем.,- Мартин, руководитель нашей миссии, был как всегда в своем репертуаре. Подкрадывался тихо и орал в ухо, чем вызывал конвультивные подрагивания напряженных как струна нервов.
- Мартин! Когда ты перестанешь так себя вести?,- я не хочу рассказывать подробности того как ты ощущаешь себя в самом центре локальной войны, когда во время посадки тебя пару раз бросало о борт, потому что те люди, кому ты привез еду и помощь, пару раз выстрелили в твой самолет ракетами земля-воздух, и без зазрения совести поставили на выстрел пару десятков патронов, и с досадой что их проиграли, отправились ужинать.
- Антти, не суетись, все в порядке.,- порядочная сволочь, хотя с ним проехали всю азию, и за него отдал бы свою кровь, совершенно не задумываясь ни на секунду.
- Это Саймон.,- рядом с Мартином стоял здоровенный нигериец в два метра ростом и со странными для этих широт голубыми глазами,- Он будет твоим водителем и переводчиком.
- Привет, Саймон,- я протянул руку, он же в ответ просто уважительно поклонился.
- Он будет ждать тебя в машине, заканчивай разгрузку, пора отправляться. Скоро потемнеет, и партизаны начнут обстреливать дорогу. Нам нужно за ближайшие шесть часов добраться до границы и начать разворачивать лагерь.
Что такое миссия Красного Креста в мусульманской стране объятой гражданской войной? На борту наших грузовиков нет даже ножей, чтобы не спровоцировать конфликт. Нас сопровождает пара-тройка БТР Голубых касок, которых здесь ненавидят все. За что? Вот этого незнает никто, даже те, кто в них стреляет. Самое страшное, что отправляясь с караваном гумманитарной помощи, никто не знает, придется ли ему увидеть еще раз свою семью. Но страшнее всего попасть в плен. Об этом я вовсе не хочу говорить. Мы ненужны в этой стране никому. Кроме тех нещастных, для кого мы построим лагеря беженцев. Но и они, завтра, отъевшись и подлечившись, совершенно без зазрения совести повернут дуло автомата в очередную машину с красным крестом на борту...
А потом тебя настигает жара... И страх отступает расплавляясь...
- У тебя есть семья, Саймон?,- он даже не повернулся на фразу, продолжая смотреть на дорогу и впереди идущий грузовик.,- А вот меня ждет жена. Там, далеко, где снег практически не тает круглый год. Знаешь что такое снег?,- в ответ только тишина, и кашляющий гул мотора. Ну да собственно... Нужен ли собеседник когда ты сам растворился в вязком воздухе и поплыл на волнах теплового удара?,- снег, он белый и холодный. Знаешь саймон, снег наверное бы не выдержал бы вашей жары и доли секунды, мгновенно превратившись в пар, и улетев в белое небо легким облаком. Ты видел когда нибудь облака, Саймон? Они приносят дождь. У тебя дома бывает дождь?
- Дождь, благословение богов. И в этой пустыне его не бывает.
- Вау! Ты умеешь говорить!
- Нет, просто я ненавижу эту землю. Зачем ты сюда приехал?
- Понимаешь...,- здесь стоит остановиться. Перед каждой миссией мы получали что то вроде буклетов по выживанию. В них также была написана стандартная, выдержанная по всем канонам политкорректности, речь которую нужно было проговорить с харизматичным блеском в глазах в подобные моменты. Ведь на самом деле мы, граждане свободной и развитой европы... О чем это я...
- Понимаешь Саймон. Честно тебе сказать...,- а вот это было уже более близко к реальному положению вещей,- ... мне было глубоко наплевать на всю вашу африку, и азию, и сраный индокитай. Я приехал сюда в поисках новых впечатлений, но это было недолго. Ровно до того момента, пока я не увидел слезу ребенка, потерявшего своих родителей во время очередной разборки взрослых дядей, сподобившихся убить его мать за национальную идею. Многое понимаешь. Ни одна слеза ребенка, какого бы цвета не была его кожа или национальная принадлежность не стоят ни одной какой либо идеи. Я вдруг представил на его месте своего ребенка. Теперь мне не все равно. Как бы банально это не звучит...
- Моя семья погибла в пожаре. Жена и маленький сын. Пришли люди из соседнего племени, и сожгли мою деревню, пока я был на заработках в городе. Они очень хотели видеть своего вождя президентом. Я вернулся, похоронил прах того кого нашел в деревне и отправился мстить. С тех пор я поклялся не говорить ни с одним белым. Ведь это ваши принципы сделали из Африки ад. Это вы, белые, дали нашим племенам оружие. Знаешь, и тебя я тоже ненавижу, хоть и понимаю, что ты хороший человек...
"Партизан с гранатометом на гребне горы, колонна! Внимание..." Взрыв, перестук автоматных очередей, удар в левую лодыжку...
Саймон вытащил меня из под огня с простреленной ногой. Пуля вошла аккуратно, пробив своими девятью миллиметрами свинца горячий радиатор. Он усадил меня на вертолет сил ООН, и помахав рукой на прощанье, остался на земле, скрывшись в клубах пыли, поднимаемой лопастями. Жив ли он, известно одному Богу. Но все таки, где-то в глубине души я все-таки надеюсь, что злоба оселившаяся было в его сердце, утихла...
Будь счастлив, Саймон. А цвет кожи какое он имеет значение?..
© Antti
yaplakal.com