2
Дядя Федор рос странным мальчиком. Друзей у него с детсва не водилось. Он был замкнутым в себе и очень закомплексованным. Одноклассники в школе и сверстники во дворе его постоянно гнобили и дразнили то Дроздовым, то Паганелем. Со временем кличка перекомпиллировалась в ПОгань. Да, биология была страстью дяди Федора. Особенно все, что касалось зоологии и размножения видов. К своим 15-ти годам дядя Федор изучил всю школьную программу по биологии в общем и зоологии в частности и приступил к изучению методичек и материалов сельхоз академии. Второй его страстью было выведение путем селекции галюциногенных трав. Для этих целей он оккупировал чердак своей многоэтажки, который был заброшен, но несмотря на это нехуево отапливался зимой, а летом мог быть так же нехуево проветрен.
Однажды летом, сидя на чердаке, дядя Федор решил испытать новый вид травы, который он сушил уже беспесды месяц. Скрутив пяточку, дядя Федор зажег спичку и раскурил. При каждой затяжке в полумраке чердака начинали появляться занятные тени от пучков травы, развешанной на балках. Дядя Федор еще раз глубоко затянулся. "Че-то не фставляет нихуя" - подумал он. "Вот в прошлый раз заебатый микс получился. Наверно фсе-таки надо было чуть-чуть мышиного кала добавить". Так сидел он в раздумьях, потихоньку потягивая косячок. Вдруг на стене показался беспесды тигр, а сзади кто-то сказал: "Непррааавильно ты, дядя Федор косяки взрываешь. Ты, сцуконах, не затягиваешсо нихуя." Дядя Федор подскочил с перепугу и обернулся - на старом ящике сидел в довольно вальяжной позе средних размеров кот. "Хуясе, говорящий кот" - пробормотал дядя Федор - "все-таки зря я на траву гнал. И без мышиного гавна приход невъебенный".
"Ты, дядя Федор, зря на траву подумал. Я в натуре говорящий. Жил раньше у одного далбаепа, так тот держал меня и говорящего попугая. Попугай, сцука старая, меня все время пидаром полосатым обзывал, ну я огрызатсо и научилсо. А потом как-то изловчился и поймал пернатава, бля. Я иму сначала хател в клюв надавать, но он клевалсо больна, падла. Ну так я иво под хвост атпидарасил, а потом сожрал к ибеням. Хозяин пришел, спрашивает, хде Попка, а я иму типо хуйивознаит. Не видал и ниибет. Спал, типо. Но он, бля, перышко у меня на хую заметил - чуть не убил, сцуконах. Еле-еле съибалсо. Вот с тех пор на чердаке и обретаюсь. А косяк ты в натуре куриш как малолетняя мокрощелка на дискотеке. Дай покажу как надо". Кот взял у дяди Федора косяк, глубоко затянулся, закашлялся и дальше продолжал, пока дядя Федор сидел в ахуе и капал слюной из раскрытого рта себе на рубашку - "мдааа, заибатый коктейльчик. Ты, дядя Федор, гений беспесды". Тут дядя Федор наконец-то очухался :
- Тебя как зовут то?
- Матроскин погоняло мое.
Кот действительно был похож на боцмана в замазанной мазутом тельняшке.
- Слушай, Матроскин, давай ко мне жить. А?
- Да я бы с радостью, но вот маманька твоя нихуя животных не любит. Она же как меня увидит - сразу тапком па иблу мне засветит. Неее, дядя Федор, ну тебя нах с твоим гостепреимством. И вапще, я тут подумываю ф деревню перебираццо. Заебала меня городская жизнь, беспесды.
- Бля, Матроскин, а давай вместе хуйнем. Прям щас. Я тока вещички быстренько соберу и песдец, здраствуй новая жизнь!
- А и давай, дядя Федор. Тока ты траву с собой не бери. На зиму сдесь оставим. Мало-ли в пути на ментов нарвемсо - огребем па полнай.
До вокзала добрались бес приключений. Дядя Федор с рюкзаком, удочками и сачком для бабочек выглядел как типичный далбаеп-турист-байдарочник. Тока без байдарки. Сели в первыю электричку и похуярили. За окном урбанистический пейзаж постепенно сменялся картинками в стиле художника Левитана. "Астарожна! Двери закрываюццо. Следующая станция - Простоквашино" - проорал динамик в вагоне.
- О! Простоквашино - сказал Матроскин, - фкусное название. Давай, дядя Федор, тут сойдем.
- А мне, собсна, пох. Давай тут, если тебе нравиццо, - ответил дядя Федор.
Простоквашино оказалось заброшенным полустанком. Выйдя из вагона, Матроскин тут же угодил в свежую каровью лепешку. "Блядь. На дальней станции сойду - гавна па пояс" - сказал Матроскин и грязно выругался.
- Слушай, Матроскин, а откуда ты материццо научился? - поинтересовался дядя Федор.
- Дык хазяин мой, ну тот, бля, который с попугаем, как с зоны откинулсо, так сразу на птичий рынок. Попугая покупать, ибанат хуев. Какой-то мудень на зоне ему навтирал, что держать попугая беспесды престижно. А меня он во дворе прикармливал, а потом и домой взял. Вот от него и научился. Он в принципе хароший мужик, тока павернулсо савсем на сваем папугае.
Друзья зашагали в сторону деревни. Настроение песдатое, воздух ахуенный. С отдаленной фермы периодически слышались звуки оргазма крупного рогатого скота и прочей продукции животновоцтва и птицевоцтва. Какой-то местный пес, завидев Матроскина и дядю Федора заорал: "Ааааа! Туристы!" и припустил, шо афганская борзая. "Стой! Стой, придурок!" - заорал Матроскин. "Стой, ибанат. Мы тока спросить хотели...". Пес затормозил. "10 рублей" - сказал пес.
- Че 10 рублей? - спросил дядя Федор.
- 10 рублей за справку, - сказал пес.
- Иди на хуй, уебан, бузнесмен хуев, - взорвался Матроскин.
- Ладна, так спрашивайте, - понуро согласился пес, - не бывать мне Абрамовичем.
- Скажи-ка, есть ли в деревне дома на съем, - поинтересовался дядя Федор.
- А на хуя снимать? Тут пол-деревни домов заброшенных - молодежь вся в Москву подалась, лимита, искать новой жизни. Одни старики остались да почтальон-припиздок. Выбирайте любой дом с заколоченными ставнями и живите себе. Тока эта, э-э-э, если третьего искать будете, дак я завсегда около станции или около магазина тусуюсь.
- А как зовут тебя, ущербный? - спросил Матроскин
- Ариэль Шарон, ой-бля - Шариэль Арон. Можно просто Шарик.
- Жид шо-ли? - недовольно сморщился Матроскин
- Наполовину.
- Похуй, - вмешался дядя Федор, - идем, дом покажешь. А хочешь - с нами оставайсо.
- Пойдем, покажу. А точно с вами можно?
- Да можно, можно. Матроскин, ты не против?
- Пусть живет, блядь. И ему работа найдется. Тока пусть на обрезание не подбивает.
Конец первой серии.
©Хохол Самостиенко
Размещено через приложение ЯПлакалъ
yaplakal.com