Конкурс Коротких Креативов № 16.

У вас есть три голоса! Не потратьте их зря, выбирайте тщательно,
читайте с удовольствием!

Конкурс уже состоялся. Тут находятся итоги.

Итак. Приготовьтесь получить ДОЗУ. Нет не ту, про которую вы могли подумать. Отложите в сторону кальяны, вейпы, бонги, бутылки, марки и прочую гадость. Пришло время АДРЕНАЛИНА! Целью конкурса было стимулировать выработку этого гормона. Двадцать коротких текстов на данную тему. Понятие не имею, какой гормон хлынет вам в мозг при прочтении. Хочется верить, что не гормон сна.
Поступило сорок девять работ. Почтенное жюри определило лучших. Кто не согласен с этим выбором, пусть провалится в ад вместе со своим мнением. Остальным выпал шанс проголосовать за три понравившихся рассказа.
Читаем, обсуждаем, критикуем, жабим, голосуем. Короче, погнали.

1. Этюд.


Даже плохой план лучше,
чем отсутствие плана
(М.Ч.)

Андель Новак сидел в кафе Герцогспарка и ждал телефонного звонка. Прошло почти три месяца, как он заключил контракт с компанией «Верд Статик» и работал на нее, выполняя странные поручения.
Работал…
Андель усмехнулся.

Первые полтора месяца после приема на работу он провел в своем родном Вишше-Броде - городке на юге Чехии. Когда он вышел с собеседования, держа подписанные бумаги в руках, то поначалу долго не мог поверить своему счастью. Спустя две недели Андель засомневался – ни афера ли все это трудоустройство. Еще через две недели ему позвонили и, приятный женский голос с едва уловимым немецким акцентом уточнил банковские реквизиты, вежливо поинтересовался здоровьем и пожелал удачи. Через пять минут счет Новака пополнился на пятнадцать тысяч евро. После этого Андель заказал по телефону бутылку «Пино Нуар» и ужин, рассчитался с курьером и уселся перед монитором компьютера.

Целый месяц он просматривал фильмы онлайн, выискивая в них кадры с распитием алкоголя. Записывал минуты и хронометраж сцен. Составлял отчет и отсылал его на почту компании. Раз в неделю с ним связывался ведущий менеджер и благодарил за выполненную работу. После этого все продолжилось. Через шесть недель телефонный звонок отправил Анделя в баварский Регенсбург. Перед ним была поставлена задача пересчитывать автомобили, проезжающие в период с 12-00 до 15-00 через перекресток Франкесштрассе с Нордгасштрассе, выводить среднестатистическую цифру потока и отсылать на известный почтовый адрес результаты. Вчера ему позвонил менеджер и сказал, что следующее задание будет в Герцогспарке.

И вот он пьет кофе на открытой террасе кафе, наблюдая, как работники парка пилят старые сучья деревьев, нарушая тишину стрекотом бензопил. Он немного поморщился, когда увидел, что к столику подходит какой-то бродяга и полез в карман в поисках мелочи. Парень в выцветшей футболке приветливо улыбнулся, направил в лицо Анделя пистолет и дважды нажал на спусковой крючок. Шум бензопил, заглушил звуки выстрелов. Кофе остался неоплаченным, а официантка лишилась ожидаемых чаевых. Люди, которые пачкают стол своими мозгами, не склонны к щедрым чаевым, даже если еще минуту назад они были успешными и высокооплачиваемыми сотрудниками компании с мировым именем.

*****

Из собеседования с соискателями.

Поверьте, все эти данные важны для многих фирм. Они помогают продвижению продуктов компаний. Именно потому наша корпорация стоит на вершине. Мы не экономим на информации. Даже на, казалось бы, бесполезной информации. Наши аналитики отслеживают каждый статистический лот и делают практически безошибочные прогнозы по продажам. Руководствуясь нашими рекомендациями, компании оптимизируют производство и сводят к минимуму ненужные расходы. Все что вам нужно знать, так это - ничего не знать...

*****

Я чувствую себя превосходно,
видя своего противника
извивающимся в предсмертных мучениях
(Р.Ф.)

Перед смертью человек успевает многое. Больные лейкозом пополняют счета фармацевтических компаний и шарлатанов из религиозных сект. Жертвуют кругленькие суммы церкви, надеясь выкупить себе лучшие места в лайнерах, выруливающих на взлетную полосу рейса «Жизнь – Бессмертная Жизнь». Просаживают сбережения в казино. Осыпают купюрами болгарских шлюх, промышляющих на улицах Брюсселя.
Уставшие от жизненных проблем, пишут послания этому жестокому миру, пронизанному метастазами бессердечия и несправедливости, перед тем как вместе с газовым краном открыть дверь в коридор, ведущий в вечность. Звонят по телефону единственной и последней любви, готовя коктейль из джина и фенобарбитала. Любуются огнями Большого Города с высоты небоскреба за минуту до шага в небо.

Говорят, что перед смертью перед человеком проносится вся жизнь. Что за секунду он успевает просмотреть автобиографичный фильм, вспомнив и первые шаги, и первую любовь, и последнюю неудачу в сексе. Что вспоминаются давно забытые события и находятся ответы на самые сложные вопросы. Что если бы можно было поставить эти последние мгновения на стоп-кадр и написать с них картину, то она была бы украшением Лувра. Так говорят… Говорят те, кто не может подтвердить или опровергнуть эту гипотезу.

Если бы все это было правдой, то Алесандро Копес, падая на рельсы с платформы станции Турро, вспомнил бы, как первый раз поцеловал свою будущую жену на мосту через Оньяр. Как дрался в детстве, защищая своего друга Давида от последышей Фаланги. Как они надрались дешевым вином в день, когда Давид стал отцом. Как перебивались случайными заработками на оливковых плантациях под Гранадой. Как, не веря своему счастью, выходили из офиса компании «Верд Статик» с подписанными контрактами. Как они делились сомнениями и радовались тому, что эти сомнения развеивались извещениями о пополнении их счетов. Как пролистывая «Ле Монд», Алесандро наткнулся на список погибших в результате теракта в Париже и увидел знакомые с детства имя и фамилию – Давид Гельд. Да много чего должно было пронестись перед глазами Алесандро Копеса в последнюю секунду перед тем, как его тело намоталось на колеса состава Зеленой линии Миланского метрополитена. Но все что он увидел – это яркий свет ксеноновой фары поезда.

*****

Из собеседования с соискателями

Исполнительность и дисциплина – девиз компании. Меньше вопросов – больше действия. Если вам поручается приехать в Марсель и с 7-31 до 14-23 пересчитывать всех входящих в Гран Литораль людей одетых в красные куртки, то вам не надо думать – зачем вы это делаете. Вы должны это сделать. За вас уже подумали наши аналитики. Вы не должны покидать место своей работы до тех пор, пока вам не позвонят и не дадут новое задание…

*****

Угроза сильнее ее исполнения
(З.Т.)

Лондон. Гронингем. Вольфсбург. Люксембург. Люцерн…
Начиная со второго месяца работы на «Верд Статик», Бренда объездила половину континента. Сегодня она подымалась на трап самолета в загребском аэропорту Плесо чтобы улететь в Стамбул. Через четыре минуты после взлета двигатели лайнера захлебнулись, и Бренда Хэтван пополнила список статистических человеко-единиц, погибших в авиакатастрофах.

*****

Из собеседования с соискателями

Это не означает, что вы будете привязаны к рабочему месту круглосуточно, но выезжать за пределы определенного региона, который вам укажут при очередном поручении, вы не сможете. Если вы покинете его самовольно, то мы зафиксируем этот факт. И будьте уверены, что тогда наши юристы сдерут с вас семь шкур. Жизнь бездомного нелегала из Чада будет казаться райской в сравнении с вашей. Мы покупаем время наших сотрудников за очень неплохие деньги. И вы сможете убедиться, что не так уж много просим взамен…

*****

Я сижу на троне не для того,
чтобы меня защищали
(«Сервамп»)

Янош Ковач практически не выезжал из Будапешта. Полгода он занимался тщательным анализом товаров спортивной одежды в магазинах столицы. Иногда звонок из офиса компании отправлял его в пригороды типа Эрда или Геделе, но в целом работа была на месте. Компания исправно платила обещанные пятнадцать тысяч и Янош задумывался о покупке небольшого катера для путешествий по Дунаю. На седьмой месяц работы спокойная и оседлая жизнь закончилась, и он был откомандирован в Сараево. Еще через неделю в Подгорицу. Потом Янош провел месяц в Любляне. Снова вернулся в Будапешт. А теперь сидел в гостинице Граца, наблюдая за трансляцией футбольного матча австрийской бундеслиги и дожидаясь заказанного в ресторане отеля ужина. До окончания контракта оставалось меньше двух месяцев. Непыльная работенка за хорошие деньги. Можно было бы задуматься – какой смысл во всех этих цифрах? В его сидении перед телевизором. В переездах из одной страны в другую. Но Ковач не привык засорять свою голову ненужными мыслями. В дверь номера постучали…

*****

Из собеседования с соискателями.

Когда наш годовой контракт закончится, вы можете рассчитывать на итоговую премиальную сумму. Пусть это будет триста тысяч. Так и запишем здесь – 300 000 евро. Если наш контракт разорвется раньше указанного срока по инициативе корпорации, то вам будет выплачена компенсация в размере четырехсот тысяч….

*****

Прежде чем сдаваться,
вспомни ради чего ты всё начинал
(О.Х)

- Что, старый хрен, я все-таки загнал тебя в угол – Чарльз Брукс засмеялся, хрипя прокуренными легкими.

- Чарли, тебе надо было бросить курить еще пятьдесят лет назад. Я всегда говорил, что ты закончишь жизнь, заплевывая кусками легких свою резиденцию в Окленде. И не помогут ни наши деньги, ни связи в политике – приятель Брукса, восьмидесятилетний мужчина встал из кресла и подошел к камину. Дрова едва тлели.

- Хватит ворчать, Бадди. Возьми кочергу, повороши угли и садись к столу. Не оттягивай момент моей победы – Брукс снова захрипел легкими – а что касаемо курения, то посмотри на этих придурков, носящихся со здоровым образом жизни словно фермеры Юты со своей «Книгой Мормона». Они прекрасно умирают, не дожив и до сорока. Спорт. Бег. Ходьба. Плавание. Здоровое питание. Какой смысл во всем этом? Пока они жрали траву, и бегали по лужайкам, мы с тобой мотались по миру, выкупая куски земли. Потом ставили на них нефтяные вышки. Устраивали маленькие победоносные войны вперемешку с революциями и снова ставили вышки. Переселяли довольных граждан в другие города, а недовольных - в другие миры и опять ставили вышки. Мы купили с тобой не один десяток правительств. Сотни раз ходили по грани финансовой пропасти и ни разу не сорвались в нее. Мы наслаждались жизнью. Играли с ней. Именно играли, а не заигрывали, как это делают все любители салатов и посетители фитнес центров. Но перед Смертью мы все равны. Потому что никто не знает – чей билет она вытащит костлявой рукой из своего балахона. Поэтому - к черту речи о вреде курения. В нашем возрасте гораздо вреднее смотреть на обнаженных женщин из-за риска инсульта от повышенного давления. Но ты же раздеваешь свою новую, уж сбился, какую по счету, молодую жену, старый развратник. И не говоришь, что это может плохо отразиться на твоем здоровье.

- Браво, Чарльз! Отличный спич – Бад рассмеялся – у меня уже не то зрение, чтобы рисковать свалиться от апоплексического удара при виде прекрасного женского тела. Зато хорошая память чтобы помнить, что это мой девятый брак. Мы дружим с тобой семьдесят лет, а ты все завидуешь моим успехам у женщин.

- Ну кому, что отмеряет Господь, приятель. Кому-то острый и аналитический ум, а кому-то возможность трахать молоденьких шлюх на девятом десятке жизни. Вот и сейчас мой ум подсказывает мне, что твоя позиция безнадежна. Ты видишь это? Твой король в ловушке.

- С тех пор как мы придумали свои шахматы, ты говоришь так каждую партию. А счет, тем не менее 7 : 3 в мою пользу. У меня есть еще 20 минут, чтобы сделать свой ход. Сейчас я сосредоточусь и переломаю хребет ситуации. Только помолчи немного и не пускай мне дым в лицо.

Бад Стэнхэн, старый друг и многолетний партнер Чарльза Брукса по бизнесу, вернулся к столу и снова уселся в кресло. Перед ним стояла шахматная доска из бакаута. На черно-белом клетчатом поле была вырезана карта Европы.

- Сюда? Нет. Если попробовать уйти в Щецин… или лучше в Братиславу? Все не то. Черт возьми! – Бад напряженно думал, водя пальцем по клеткам с контурами европейских границ - Похоже на этот раз ты прав. Не будем тянуть кота за яйца, как говорила твоя мать, неся в корзинке Оскара к ветеринару. Ты выиграл эту партию. С меня, как всегда, бутылка виски – Стэнхэн щелкнул черного короля, стоявшего на поле е-7, и тот покатился по доске…

*****

Из собеседования с соискателями.

Мы не обещаем вам карьерного роста и высоких должностей, но гарантируем, что вы не будете проводить старость в ночлежках для бедных. Естественно все ваши перемещения по странам будут оплачиваться. Гостиницы. Билеты. Кафе. Связь. Компания берет на себя все расходы. Так что можете не экономить. Нам важно чтобы вы были всегда здоровы и не забивали себе голову бытовыми проблемами. Думайте только о работе.

*****

Все гроссмейстеры ненормальны.
Они отличаются лишь степенью
своего помешательства
(В. Корчной)

В дверь номера постучали. Янош оторвался от экрана.

- Ваш ужин, герр Ковач. И…Мат!

- Что? – Янош не расслышал последнее слово.

- Приятного вечера – официант открыл бутылку с вином, наполнил бокал и вышел в коридор отеля, не дожидаясь чаевых.

Матч Рапид – Рид закончился нулевой ничьей. Но Янош Ковач так и не досмотрел его. Судебный эксперт криминальной полиции Австрии города Граца классифицировал смерть гражданина Венгрии, Яноша Ковача от обширного инфаркта.

*****

Шахматы безжалостны.
Вы должны быть готовы стать киллером.
(Н.Ш.)

- Болезни сердца очень помолодели, Бадди. Это еще одно подтверждение бесполезности здорового образа жизни. Больше всего в нашей игре мне нравится убирать фигуры с доски. Чувствуешь себя немножко безумным маньяком, немножко – Богом. Это как игра в игре. Красивые этюды с неизбежным концом. Ты должен сложить пазлы так чтобы ничто не помешало любоваться итоговой картиной – Чарльз налил в стакан виски – надеюсь, ты проставился приличным пойлом и не экономил на старом друге?

- Сыграем еще партию? Только мне кажется, что можно попробовать немного расширить географию наших шахматных полей. Что ты скажешь о всем восточном полушарии?

- Сыграем. Как всегда, – на бутылку старого «Дэлмора»? Только не старайся меня надуть пройдоха. Я помню, как ты подсунул мне какую-то мочу, купленную твоим секретарем в дьюти фри шанхайского аэропорта. Ворочать миллиардами, играть в шахматы людьми и экономить на лучшем друге очень не прилично.

– Все не можешь забыть? - Стэнхэн рассмеялся – не переживай, Чарли. На этот раз платить придется тебе.

Бад нажал кнопку на столе. Через мгновенье в дверях стоял секретарь.

- Откройте дополнительные офисы компании «Верд Статик» в России, ЮАР, Австралии, Китае, Индии и в Казахстане. Проведите набор новых сотрудников и позвоните мистеру Пьено. Нам нужна новая шахматная доска. На этой совсем истерлись клетки. Мы хотим разыграть с господином Бруксом красивый этюд.

*****

Из собеседования с соискателями.

Компания оценила вашу готовность к длительным перелетам и смене климата. Вы подходите нам. Если вы не передумали, то мы готовы подписать годовой контракт. Вот здесь, пожалуйста. Прекрасно. Вы приступаете к работе через неделю. Ожидайте звонка старшего менеджера. Удачи…

Это сообщение отредактировал Паласатое - 8.05.2017 - 15:49

2. Клапан.



Будто пушечный выстрел. Когда снаряд на излёте. Хоть я никогда такого не слышал, но скорее всего, это оно. Только глуше. Просто короткий свист и - БАХ! В выступающий угол комнаты врезалось что-то тяжело и сочно, отлетело и рухнуло в сантиметрах от меня на постель. Вот тебе и томный вечер. Ведь почти уснул, почти. Сердцебиение мне пока не подвластно. Какие гормоны в кровь попадут, так и будет биться. Сейчас не колотится, не стучит – пулемётит. Подскакиваю на месте. Что там такое? Крики. Кто-то визжит-причитает за окном. Какая-то истеричная баба. Ну, ничего нового. А что визжит? "Убежал! Вон туда он убежал! Ищите, ищите!!!"

Включаю ночник. Как стреляет пушка – не слышал. И такого не видел никогда.Н икуда он не убежал. Мотоциклист. Он улетел. Душа, скорее всего, куда-то, то ли в рай, то ли в ад, или во что он там верил.. А тело прямиком ко мне в комнату. Осенние вечера прохладные, но я люблю, когда свежо; балкон не застеклён, у меня широкая дверь нараспашку, второй этаж, в десяти метрах от дома - дорога. Мог улететь куда угодно, но из миллионов вариантов сложился именно такой: мотоцикл –> балкон –> кровать. Чисто проскочил.

Лежит на постели большим комом. Да, завалился на мои чистые простыни в ботинках, куртке, даже черепаху свою не снял. Кстати, о пушках. Жюль Верн. "Из пушки на Луну". Научная фантастика. Здесь же всё наоборот – реальность в шлеме. Он наверняка мёртв. Такой удар об угол. Впрочем, вроде ничего не хрустнуло… или я уже крепко спал? Вздыхаю, осторожно подползаю к нему, расстёгиваю воротник, пальцы вдавливаю в шею. Тёплая шея.

Ещё тёплая, но остынет быстро. Балкон-то открыт.

Куда его? Обратно скинуть с балкона? Нет. Найдут тело, будут обходить полицейские все квартиры по стояку, обязательно зайдут и ко мне. Но никто не должен попасть в эту квартиру. Исключено.

Интересно, соседи тоже слышали грохот? Хотя… Люблю Москву за безразличных соседей! Я и хозяйку квартиры видел всего-то один раз, когда заключал договор аренды. Она отдала мне ключи, отправила через WhatsApp фотографию своей банковской карты и делано-ласково предупредила, чтобы я оплату на карту производил чётко двадцатого числа каждого месяца. "Иначе приедет мой брат, а он КМС..". О-о-о, КМС-ПМС… Смысла нет меня пугать, ведь нет смысла и мне вызывать хоть какие-то подозрения.

Ох-хо-хо. А вариантов-то у меня единицы. Точнее, единица. Здесь раздеть или в ванной? Лучше в ванной, чтоб запахов чужого тела не осталось. Взял телефон, посмотрел на время. 22:27. Нормально, можно чуть пошуметь. Включил фонарик, посветил по стенам, мало ли, вдруг брызги крови или что-нибудь в этом роде, но нет, повезло, чисто на первый взгляд.
За ноги тащить или за руки? За ноги удобнее. Измажусь весь… но и так грязных дел впереди до утра, как минимум.

Кто ж знал, как пригодится мне совмещённый просторный санузел! Для всяких дел должна быть отдельная комната, но тут просто судьба.

Как родного тащил я его, осторожно опустил на пол сначала верхнюю половину тела, потом взял за ботинки… Хорошая штука – мотоциклетная защита, скользит по ламинату, как по льду. Тащили думал: "А почему он не разулся? Должен был, вроде. Мёртвый же. Или это байки, что с мёртвых при ДТП обувь всегда слетает? Завтра надо загуглить эту тему".

Яркий свет, светлый кафель, дверь в ванную на замок. Хоть никто её и не будет открывать, но это для себя, для спокойствия. На светлом кафеле – тёмная фигура, ноги-руки раскинуты, голова вывернута в сторону. Но вид в целом спокойный, так и не скажешь, что труп, вроде как задремал на полянке веселый мотоциклист, спит, а шлем не снял, чтобы солнце не слепило.
Но тут тебе не лужайка. Давай-ка раздеваться.

Рано я закрылся. Как без инструментов? Щёлкнул замком, вышел на кухню, выбрал из шкафчика пару ножей, прихватил табуретку. Подмигнул тревожно встрепенувшейся в углу Леське. Её, наверное, тоже этот лётчик разбудил.

Полез на антресоли. В этой квартире жил отец тётки, у которой я снимаю жильё, наверное, рукастый был старик. Нашёл вроде бы необходимое: большие портновские ножницы и даже отличный обувной нож с деревянной ручкой. Очень острый. Топорик бы ещё… Впрочем, хватит и этого.

Раздеваю. Блин, сколько замков, шнурков… Шлем я оставил на потом. Гудит, гудит что-то в груде одежды на полу. Твою мать, телефон! Где он, где, где?! Ага. "Малыш". Фото девчонки улыбающейся. Подружка беспокоится. Телефон.. Меня же вычислят!

Куда его деть? О! Утопить! Кидаю в унитаз, закрываю крышку, нажимаю кнопку смыва. Всё. "Малыша" наверняка замкнуло, а сам небольшой кусок пластмассы и стеклауплыл изучать канализационные хитросплетения и запутывать каких-нибудь следователей, если они в таких случаях бывают. Продолжим. И тут… Невероятный шум, ужасный гул! Сердце снова разгоняется на адреналиновом топливе, начинаю метаться в панике. Откуда? Что это?

Бросаюсь к унитазу, откидываю крышку… Сука! Виброзвонок вместе с фаянсом выдают сводящий с ума звук! Телефон не залило водой, не закоротило, "Малыш" продолжает звонить. Да какого хрена?! Хватаю этот долбаный Sony и зло фигачу несколько раз о край унитаза. Хоть ты и водонепроницаемый, но вот над противоударностью надо бы вашим инженерам ещё поработать. Расколотил трубку вдребезги, порезался, выковырнул сим-карту, смыл её, сам телефон ещё раз для верности переломил пополам и туда же его, в воду. Теперь проскочит, теперь уплывёт. Кстати, а что ещё можно отправить в канализацию?

Поднял с пола куртку, потом джинсы, проверил до складочки. Итого: большой бумажник с вложенным паспортом и правами. Ага, Лемешев Константин Сергеевич. На фото самый обыкновенный парень. Что ещё? Пара банковских карточек и налички немного: две тысячных бумажки и три сотенных. Не нужны они мне. Порезал ножницами на широкие полоски и паспорт, и деньги, и бумажник. Смыл. Вода убежала бойко, значит, засоров никаких нет, телефон не встал поперёк трубы и часть проблем уже далеко. Но главная неприятность в оставшихся на теле трусах и шлеме лежит посреди ванной комнаты. Удивительно - на его коже всего пара синяков, как так? И почему он умер? Внутри что-то оторвалось или шею сломал?

Теперь снять с него шлем. Чёрное стекло я так и не сдвинул вверх. Люблю сюрпризы. Приподнимаю за пластиковый подбородок, заглядываю. Ремешка нет, вот и хорошо. Как стащить-то эту каску? Ну, разве что… Обхожу его, сажусь на пол, упираюсь ногами в плечи летающего мотоциклиста и начинаю тянуть. Стоп! А если там это… череп развалился, мозги и всё такое? Вряд ли, уже бы натекло на пол. Эх, репка, тянем-потянем… Туго, но шлем слезает с головы, откатываю его в сторону. Ну, здравствуйте поближе, Константин Сергеевич. Куда вы летели этой ночью, птица перелётная? Может, в тёплые края? Осень всё-таки. И зачем прилетели ко мне?

Глаза закрыты, лицо спокойное, бледное, только, кажется, шея как-то странно вывернута. Пробую сам себе повернуть так же. Нет, больно. "Причина смерти установлена", шепчу я и так же, как и с кровати, но теперь уже наоборот, в два приёма, затаскиваю тело в ванну. А придумал ванну маньяк, тут сомнений никаких, ведь удобнее емкости разделать труп не существует.

Может, всё-таки, до утра подождёт? Вряд ли. Надо торопиться, на завтра обещали + 22, сторона дома солнечная, непременно будет жарко, завонять парень может. А от воды, если ванну набрать, разбухнет, скорее всего.

Трусы с него я так и не снял. Надо хоть какое-то уважение к погибшему проявить. А если мои манипуляции приведут в итоге к тому, что они сами с него соскочат – значит, так должно быть.Надо сразу придумать, с чего начать и куда и что девать и прятать. Несомненно, будет Константин Сергеевич путешествовать по частям в пакетах из "Пятёрочки" в моём рюкзаке. Даже выносить далеко не надо, в соседнем квартале сносили гаражи, там гигантская куча хлама теперь, её вывозят самосвалами. Подброшу за пару дней Константина Сергеевича, никто и не найдёт.

Разложил в раковине ножи, взял все полотенца с вешалки, даже из машинки стиральной пару грязных достал. Ну, начнём. А схема-то какая? Опять гуглить? "Как разделать труп" или что-то в этом роде? Я уверен, такие инструкции есть. Но тут важны скорость и импровизация. Точно нужно включить воду. А какую – горячую или холодную? Наверное, холодную. От горячей вонять ведь начнёт кровью и чем там ещё… Хм, а что это я так волнуюсь? Дело серьёзное, да. Так, быстренько хлебну минералки на кухне и начну.

Не выдержал. Прокрался на балкон, смотрю в щель между ограждением и перилами. Уже мигалки, конусы оранжевые на дороге, а самое забавное, как тётка по-прежнему визжит, словно заведённая: "Туда, туда, в кусты он убежал, прямо в каске, ага, я видела сама!". Потом мужской бас: "Конечно, на красный! Мы со двора выезжали, а он прямо в заднюю дверь – бах! Гоняют как бешеные!". Один из инспекторов медленно ходит, разглядывает машину и кучу того, что осталось от мотоцикла. То с одной стороны посмотрит, то с другой. Вдруг он приседает на корточки, глядит, прищурившись, на переднюю вилку мотоцикла, застрявшую вместе с колесом в двери машины,и вытягивает руку с указательным пальцем, будто прицеливается. Меня опять кидает в дрожь, умом я понимаю, что он не может видеть только мои глаза в щели ограждения, но прицел его точен и указывает на мой балкон.

Скорее, скорее! Я врываюсь в ванную, вновь защёлкиваю замок, открываю краны с холодной водой и в раковине, и в ванне. Хотя лучше включить душ. Да, так. С чего начать? С руки, наверное, потренироваться на мелочи. Где резать? В локте или сразу по плечо отхватить? Тут придётся в суставы целиться, сухожилия перерезать. Как при разделке курицы, отличий немного, я уверен. Даже несмотря на то, что человеческий труп никогда не расчленял.

Нет у меня опыта. Но нет и брезгливости. Про брезгливость я понял ещё в детстве, когда мы ловили лягушек и вспарывали на спор им брюхо чёрным лезвием "Нева". На крючок цепляешь кусочек листа с дерева и тянешь его на леске прямо по ряске. Глупая лягушка думает, что это комар. Да нет, не думает она, просто что-то дёргается перед её выпученными глазами, она прыгает и хватает пастью лист с крючком. Подсекай и тяни. Самая скучная рыбалка. Детский интерес "что внутри" удовлетворяется лягушкиными внутренностями. А главное, ярко-красное сердце, ещё минуту назад спрятанное под грудиной-палочкой, вырезанное и брошенное рядом на горячую от солнца старую покрышку на берегу болотца, бьётся само по себе чарующе долго. Но останавливается и оно. И снова лист-крючок-лезвие "Нева". На спор. На слабо. Смогу, разрежу, рука не дрогнет.

Беру самый большой нож. Начну с правого локтя, так удобнее. На нём замечаю старый бледный продольный шрам. Немудрено, мотоцикл – опасная штука. А вот поперёк этого шрама и буду резать. И режу. Вдавливаю нож в кожу. Какой-то странный локоть у него, покатый. Глубже, ещё глубже. До кости. Нож почему-то не проваливается в сустав, как я рассчитывал, а противно взвизгивает о металл. Да ладно?! Какой металл??!! И почему так много крови? Я думал, будет меньше, хотя, сколько времени прошло?

Выворачиваю ножом края раны, рукой отодвигаю плоть в сторону. Металлический блеск. Да что это за Терминатор такой?! Хватаю лейку душа, промываю разрез. Ослепительный хромированный блеск, оттенённый яркой, остро пахнущей кровью. Слишком много железа. В крови, в ноже, в локте. Я вдруг успокаиваюсь, всё просто – искусственный сустав. Грохнулся где-то Константин Сергеевич, родные кости ему наскучили, захотел металлические вставки. Получил. Только мне теперь как его разобрать на части? Или он выскочит сам, как обычный сустав, надо только покрутить?

Тяну руку, кожа с мясом вниз сползает легко, оголяется простая, но умная блестящая конструкция сустава. Посередине – винт. Я всё взял – и ножи, и ножницы, но что понадобится ещё и отвертка, предположить не мог никак. Да какого хрена?! Тебя никто сюда не звал, зачем я вожусь тут с тобой, урод?!!! Швыряю нож в сторону, зло хватаю его руку, выкручиваю в локте, дёргаю резко. Хруст, брызги крови, звонкое "дзынь!" длинного и тонкого штыря от искусственного сустава о стенку ванны. Оторвал.

И сразу невероятное - сиплый вдох, едва различимый, но такой продирающе слышимый в шуме воды.

Я обмираю, боюсь повернуться, но всё равно сквозь прищуренные веки кошусь влево. Фото на правах и в паспорте у него не слишком яркое. Не так заметно, какие пронзительные голубые глаза у Константина Сергеевича. Он в ужасе. Он плачет. Он живой.

Представляю себе картину со стороны: очнулся ты в незнакомой ванной, голый, а рядом сидит какой-то чувак с твоей рукой.

Вдох сквозь шум воды я расслышал. Звонок в дверь – тем более. Всё произошло в одну секунду – оторванная вместе с суставом рука, очнувшийся Константин Сергеевич и звонок в дверь. Я повернулся и уставился ему в глаза. Разозлился окончательно.

А он тоже услышал звонок. И закричал бы, да не получается – спазмы сдавили ему горло, сипит только. Ничего, Константин Сергеевич, у меня двойной тамбур, итого – три двери. Позвонят немного и уйдут. Мы с тобой как в бункере. Никто ломать дверь не будет. А теперь получи! Замахиваюсь его же рукой, целюсь в лицо, и…

Шаги, грохочущие шаги через комнату к ванной. Но как? Невозможно! Или… я забыл закрыть балконную дверь! Второй этаж. Они легко могли залезть, даже лестница не нужна – толстые ветки старой черёмухи в полуметре от балкона.

От мощного удара дверь в ванную слетает с петель. Толстый запыхавшийся ДПС-ник в дурацком салатовом жилете. За мгновение он охватывает картину (куча одежды и шлем на полу, вся ванная в крови, бледный я с рукой и такой же бледный Константин Сергеевич, но без руки) и, к его чести, не грохается тут же в обморок, а выхватывает табельный из грязной белой кобуры.
- Он здесь, Никит, а на кухне что?! – орёт ДПС-ник срывающимся голосом. Я узнал его. Это он целился в мой балкон пальцем, теперь целится пистолетом в меня.
- Никита?
- Ща! – долетает голос, - Тут это...
Через выломанную дверь вижу, как в кухне вспыхивает свет. Вскрик.
- Володь, сюда, бегом!
- Да нет, это ты сюда иди, Никита! – не поворачиваясь, отвечает "мой" ДПС-ник и решает устроить допрос на месте: - Ты, придурок, ты зачем это сделал?! Нам бы позвонил, соседей позвал! Для чего ты его режешь?!!!

Увы. Я не успел. Придётся всё объяснять. Киваю в сторону кухни:
- Она сказала, что больше не любит меня. Сказала, что уходит. А мне без неё никак. Я-то её люблю. И всё для неё делаю. Увидишь. Там и цветы, и подарки. Бельё красивое. Еду в лучших ресторанах заказываю. Только отпустить Леську я не могу – убежит и не вернётся. А так есть шанс, что полюбит меня обратно.
- Что несёшь, дебил?! Положи руку в ванну, встань! Встань, я сказал! Медленно!
В дверной проём заглядывает второй ДПС-ник. Резко бледнеет, хватает ртом воздух, отворачивается. Начинает тараторить громко, нервно вибрируя голосом:
- Володь, там... Там девка раздетая на кухне, привязана наглухо к какой-то конструкции. Рот заклеен, вся в синяках. Но живая. Я в "скорую" звоню!
Он судорожно шарит по карманам, путается в жилете.
- Пусть две машины пришлют, байкер тоже вон вроде почти целый!

- И сапёров вызовите, - одними губами шепчу я, - Эта квартира работает только на вход.


Это сообщение отредактировал Паласатое - 10.05.2017 - 17:03

3. Завещание дядюшки Майкла.



Я не люблю ночную езду, но кто меня об этом сегодня спрашивал? На счету каждая минута и каждый ярд дистанции в гонке за счастьем. Я даже не могу позволить себе нормально поесть в придорожном кафе, хватаю пакет с едой и жую за рулём, поглощая гамбургеры и мили.
Жаклин, ведь тоже девка не промах и имеет все шансы опередить меня. Кто знает, может ей достались более простые подсказки и не такой извилистый путь к заветному ключику?

Наш дядя Майкл был большой затейник по жизни. И я вам больше скажу, ходок налево ещё тот! Ни одной юбки не пропускал. У них с тётушкой Инесс не было своих детей и всю свою любовь они отдавали нам, Патрику, Жаклин и мне. Дядя очень любил путешествовать и приезжая из очередной страны рассказывал своим любимым племянникам обо всём, что там видел и слышал. Надо ли говорить, что мы слушали его раскрыв рты и затаив дыхание. Но больше всего на свете мы любили ходить с ним в походы. Окрестные леса были исхожены вдоль и поперёк а Скалистые горы мы знали, как свои пять пальцев.

Шло время, мы выросли, разъехались по разным штатам, но вчера опять встретились в нашем родном городке Рио-Ранчо и повод к этому был самый печальный. Нотариус Бен Томпсон собрал нас троих, чтобы объявить последнюю волю своего доверителя и по совместительству нашего покойного дяди.

Он вручил каждому из нас по конверту и сказал, что там всё написано. Теперь мы сами должны решать судьбу наследства согласно полученным инструкциям. Жаклин быстро выскочила наружу и вскрыв свой конверт, углубилась в чтение. Мы с Патриком, не торопясь, поблагодарили старика Томпсона и тоже покинули контору. Только я раскрыл рот чтобы позвать сестру, как хлопнула дверь автомобиля и взревел мотор. С визгом и пробуксовкой машина Жаклин за секунды скрылась из виду. Мы с братом переглянулись и тоже вскрыли конверты.

— Дорогой Алекс! Зная твою любовь к разгадыванию различных головоломок и квестов, я решил напоследок побаловать тебя, Патрика и Жаклин очередным заданием. Ваша цель — найти коробку, в которой будет ключ от банковской ячейки, и записка с указанием города и банка, в котором она находится. Наградой могут стать все деньги, что я скопил за мою долгую жизнь. У вас есть выбор. Если сможете договориться, то двигайтесь к цели втроём, чтобы поделить "приз" поровну. Или идёте каждый своим маршрутом, что я составил вам. В этом случае победитель получает всё! Надеюсь на ваше благоразумие и помните, что я вас всех очень люблю! Ваш дядя Майкл.

— Как я понял, договориться по хорошему уже не получится, — Патрик оторвал глаза от письма и вопросительно посмотрел на меня.
— Ну почему же? — сказал я с усмешкой. — Мы с тобой всегда понимали друг друга, и надеюсь, что этот случай не будет исключением. Фифти - фифти? А Жаклин всегда была такой сучкой, ведь не зря мы так часто лупили её в детстве и обзывали кривоногой. Жаль что эти уроки она не усвоила.

— В таком случае, братишка, тебе придётся искать ключ одному. Я совсем хреново себя чувствую и на такое приключение уже не способен. Там не одну сотню миль придётся проехать и пройти, спасибо дяде! — Патрик посмотрел куда-то вверх с укоризной. — Держи мой конверт, он будет запасным вариантом для тебя, если забуксуешь на своём пути!
— Спасибо, брат! Надеюсь, что сумею обойти её на повороте и сорвать Джек-пот! — Я крепко обнял его и поспешил к своему верному "коню".

К вечеру первого дня я умудрился найти первые две подсказки, проехав всего 200 миль в сторону Аризоны. Только бы не Большой Каньон, мелькнула у меня опасливая мысль. Там же чёрт ногу сломит. Но зная своего дядю, я не исключал такой вариант. Чертовски хотелось спать, но азарт погони и жажда приключений делали своё дело. Я выставил круиз-контроль своего мустанга на 80 миль в час и включил громкую музыку, чтобы взбодриться.

За эту ночь нужно было пройти ещё 300 миль до Финикса. Под утро сон всё-таки свалил меня, я остановился на заправке и завалился спать на заднем сиденье. Трёх часов сна мне хватило, бодрый и отдохнувший, я вскоре отыскал третью подсказку в дупле старого дуба, что рос у подножия небольшого холма.
— А вот это уже интересно, — улыбнулся я, вскрыв конверт. Теперь путь мой лежал на север, в резервацию индейцев племени навахо.

Интересно, где сейчас Жаклин? Умом она никогда не блистала, а на местности ориентировалась и того хуже. Если чуда не произошло, то наши с Патриком шансы весьма неплохи. Эта мысль придала мне уверенности и подняла настроение. Я даже начал подпевать Элвису Пресли:

Lovemetender,
Lovemesweet,
Neverletmego.
Youhavemademylifecomplete,
And I loveyouso.

Городишко Уиндоу-Рок проехал не останавливаясь и вскоре на горизонте рассмотрел дома поселения Сомилл, где и жил нужный мне индеец. Первый же попавшийся навстречу мальчишка согласился показать дом человека по имени Амок, что в вольном переводе звучало, как человек, познавший всю мудрость мира.

Правда место, куда мы вскоре подъехали, домом можно было назвать с большой натяжкой. На пепелище, усыпанном полусгоревшими досками стояла большая армейская палатка, а из трубы, торчащей в окно, валил дым. В воздухе пахло каким-то варевом.
Пацан нырнул внутрь и вскоре появился вместе с высоким статным мужчиной. Тот внимательно посмотрел на меня и молвил:

— Если белый брат ищет синий конверт, значит мой друг Майкл -"Доброе сердце" покинул этот мир и отправился навстречу со своими предками. Именно об этом он меня предупреждал несколько месяцев назад.

— Да, уважаемый, ты не ошибся в своих рассуждениях! Меня зовут Алекс, — и я протянул ему руку.

— Ну что же, Алекс, печальную весть принёс ты в наш дом. Не так много белых людей я знал в жизни, которые с уважением относились бы к людям нашего племени. В свою очередь, у меня тоже плохая новость для тебя. Тот конверт, что ты разыскиваешь, сгорел вместе с моим домом в прошлое полнолуние. Я очень виноват перед тобой и Майклом, потому что не смог выполнить его последнюю просьбу. Надеюсь, ты не будешь очень строго судить меня...

Вот это щит-мазафака прямо под дых!!! Я медленно опустился на землю и обхватил голову руками. Почти сутки за рулём, пятьсот лишних миль на спидометре только для того, чтобы увидеть этого краснокожего и узнать, как он уважает моего дядюшку Майкла! Тысячи проклятий рвались из моей глотки, но под строгим и печальным взглядом индейца я сдержался и просто сказал:
— Всё окей, приятель. Такой облом может случится с каждым, и я не в обиде на тебя.

***
Оставался запасной вариант — пройти маршрутом Патрика, но теперь наши шансы на успех приблизились к нулевой отметке. А вернуться домой с пустыми руками мне не позволяла гордость. И что я в итоге скажу Патрику?

Триста миль в обратную сторону я пролетел на одной заправке, не останавливаясь. Наскоро перекусив в маленькой кафешке и пофлиртовав с очаровательной крутобёдрой официанткой, я помчал навстречу новым приключениям.

Ещё десять с лишним часов в седле и вот я сижу в небольшой пещере, которую разыскал в окрестностях Либервиля, и читаю очередную подсказку. Угадаете с трёх раз, что могло быть в ней написано?
Всё правильно, догадливые вы мои: "А теперь в поселении Сомилл разыскать индейца по имени Амок и забрать у него конверт с последней подсказкой."
Видимо дядюшке тоже было знакомо выражение "Все дороги ведут в Рим"!

Первым моим желанием было послать всё к чертям собачьим и поехать домой отсыпаться. Но внутренний голос и врождённая интуиция мне настойчиво подсказывали, что сестрица наша рано или поздно тоже должна была появиться в Сомилле.
Уже только ради новой встречи с ней можно было ещё раз посетить это гостеприимный городок.

...Никаких эмоций не разглядел я на красивом и благородном лице Амока, когда снова предстал перед ним.
— Я знал, что ты вернёшься, мой бледнолицый брат, — сказал он и пригласил разделить с ним скромную трапезу.
В неспешной беседе выяснилось, что Жаклин ещё не появлялась здесь, и это оказалось для меня большой неожиданностью. Что могло так задержать её в этой немыслимой гонке, в этой беспощадной игре без правил?

Во время нашей беседы я мысленно искал выход из этой тупиковой ситуации. Ведь должен же быть какой-то обходной путь к нашей цели. И тогда я спросил моего друга:
— В тот день, когда дядя Майкл передавал тебе конверт, с какой стороны он приехал в Сомвилл?
— Он сам мне сказал, что только что выбрался из Каньона де Шейи. Он дошёл там до медведя, пьющего воду из реки, а потом повернул обратно.
— Что за медведь там, в каньоне? — моё сердце учащённо забилось в предчувствии разгадки.
— Это большая скала возле реки, очень похожая на медведя, мучимого жаждой.
— Так вот куда мой дядюшка спрятал... — я осёкся и возникла неловкая пауза. Собеседник невозмутимо молчал и я продолжил.
— Дружище, ты должен сейчас же показать мне это место в каньоне. Если нужно, я заплачу тебе сколько захочешь!
Его губы тронула лёгкая улыбка и он сказал: Я не могу брать деньги за такую небольшую услугу, тем более у племянника моего друга. А скалу ты сам легко найдёшь, если спустишься в каньон по наезженной колее и потом пройдёшь на север по течению реки ровно одну милю.
Я посмотрел на часы и понял, что до наступления темноты вполне могу успеть добраться до "медведя".

Спускаться вниз на своём мустанге я не рискнул и оставил его наверху, а сам пошёл пешком. Песчаное дно каньона было довольно ровным и я быстро передвигался вдоль берега. Причудливые скалы, жёлтый песок, скудная растительность создавали ощущение "нездешности", или виртуальной реальности. Бесконечные повороты и за каждым — новое сочетание скалистых стен, холмов на дне и странных деревьев. А вот и долгожданный медведь, размером с двухэтажный дом, прилёгший на берегу этой речушки. Так вот какая она, цель нашей гонки!

Я несколько раз обошёл скалу, но никакой зацепки не обнаружил. После этого стал переворачивать все камни возле скалы и где-то на третьем десятке, когда ладони мои были порядком изрезаны острыми краями, под очередным булыжником открылась большая нора. Сразу лезть туда рукой я, конечно, не решился и для начала пошерудил в ней палкой, которая вошла вглубь примерно на три фута. Убедившись, что никакой опасной живности там нет, запустил руку в нору и нащупал небольшую коробку.

Сгорая от нетерпения, дрожащими руками я вскрыл её и обнаружил ключ и записку. Машинально убрал ключ в карман и стал читать: Отделение банка "GoldmanSachs " в Финиксе. Ячейка № 512"...

— Алекс, из тебя мог бы получится отличный детектив! — я вздрогнул от неожиданности и резко обернулся. На меня с усмешкой смотрела сестрица Жаклин и её револьвер двадцатого калибра!
— Как ты меня нашла? — ляпнул я первое, что пришло в голову. Нужно было как-то потянуть время и отвлечь её.
— Ты непроходимый тупица, братишка! Наш краснокожий друг дал мне все координаты два часа назад и пожелал удачи! Она мне сегодня очень пригодится!
— А что же ты, дорогая, так быстро умчалась от нотариуса? Мы с Патриком хотели сделать тебе очень выгодное предложение!
— К чёрту ваши предложения! Мне нужны все деньги и это не обсуждается!
— Смелое заявление! Может обоснуешь?
— Что тут непонятного, у меня трое детей, которых я тяну одна, убиваясь на двух работах! Патрик совсем спился и скоро сдохнет, ему деньги уже не понадобятся. А ты неплохо зарабатываешь и живёшь в своё удовольствие. Дальше можно не объяснять...
— Я смотрю, ты не очень то и спешила. Я от Рио-Ранчо пешком добрался сюда быстрее, чем ты на авто!
— Скажи спасибо этому дебилу копу, который оштрафовал меня за превышение скорости и в добавок на целый день упаковал в кутузку с формулировкой "Сопротивление офицеру полиции"!
— А ты всё такая же дерзкая, как и раньше. Даже на копов бросаешься!
— Всё, хватит болтать, я очень спешу! А теперь положи записку и ключ на землю. Потом не оборачиваясь пройди вперёд на сто ярдов!

Я стоял неподвижно, лихорадочно соображая, что ещё можно предпринять.
— Быстрее, мне некогда! — и она пальнула в кактус рядом с моей ногой.
Нехотя я положил коробку с запиской на землю, нашарил в кармане ключ и бросил его рядом. Повернулся и неторопливо побрёл вдоль реки. Через пять минут обернулся, Жаклин уже не было...

О, Боже! Как же это больно и обидно — проигрывать на самом финише! А ведь мысленно я уже стоял перед братом в лаврах победителя и рассказывал ему о своей немыслимой крутизне и везучести!
Последний раз мне было так же горько и паскудно на душе, когда в Ираке мы не смогли вытащить парней нашей роты из под перекрёстного обстрела. Огонь был такой плотный, что невозможно было поднять голову, а поддержка с воздуха пришла слишком поздно...

Через час я доплёлся до своей машины, но с первого взгляда понял, что неприятности сегодня ещё не закончились. Эта стерва прострелила мне два передних колеса! Смеркалось и я понял, что впереди у меня ночёвка в машине на краю красивейшего каньона, а потом безрадостный путь домой. Чтобы завтра не терять время, решаю заменить хотя бы одно колесо и лезу в карман за ключом от мустанга. Рядом с этим ключом нащупываю ещё что-то и вытаскиваю на свет божий...

Неудержимый смех накатывает волной и я не могу остановиться. Даже в боку закололо от этого демонического хохота.
— Йесс, Патрик! Мы всё-таки сделали это!!! — Вместо ключа от ячейки я, не глядя, отдал Жаклин ключ от своего почтового ящика...

Это сообщение отредактировал Паласатое - 10.05.2017 - 17:05

4. Лёха или дорога домой.



Не знаю, когда наступает это время, время собирать камни, т. е. писать мемуары, но вот один случай я хочу вам рассказать. Я - писатель. О, прозвучало громко, а по факту в моем «анамнезе» три тоненькие книжицы и несколько женских журналов, которые с удовольствием покупают мои рассказики в стиле «я его любила, а он ушел к другой». Обычно мои герои, мужчины импозантные и уставшие от жизни, денег, благ, уходят куда глаза глядят, но обязательно потом возвращаются к брошенной и истерзанной ревностью жене, подруге, любовнице. Читательницы льют слезы, тыкая журналом с моей чудодейственной статьей в лица своих неверных или пока еще верных спутников.

И вот однажды, в одно прекрасное утро, открыв глаза и встретившись взглядом с любопытным солнечным лучиком, я понял - так дальше жить нельзя. Нельзя писать на потеху публике, нельзя придумывать то, что уже давно придумано другими, нельзя бросать белоснежную гладкую кость тем, кто все-таки желает есть. Нужно написать то, что принесет мне славу. Я могу, я смогу, я сделаю.

Собрав рюкзак с нехитрым скарбом, главной из которого была настольная лампа работающая на батарейках, толстая тетрадь и набор ручек, и забросив все это в свой «опель», я двинулся в путь. Тушенки и сухарей хватит на три дня, а именно столько я и планировал провести в лесу, в старом доме моего деда - лесника. Сколько лет я там не был... двадцать? После смерти деда, мы с отцом всего один раз были в его сторожке. При жизни, дед не особо жаловал гостей, да и желающих пробираться через болото и темные заросли старого орешника, было не много. Зато я, даже с закрытыми глазами, мог дойти до жилища лесника, минуя все опасности - дед научил. Знал, где вовремя свернуть, чтобы не угодить в трясину, знал, где живет семейство змей, которое лучше обойти стороной, помнил, где нужно ступать тихо, чтобы не разбудить лешего, а где можно петь громко, наслаждаясь долгим эхом. Сколько раз, став взрослым, я проходил по этой дороге и громко пел... по ночам, во снах...

Уже подходя к сторожке, мне показалось, что из домика раздается какой-то звук. Готов поклясться - в доме играла музыка. «Земля в иллюминаторе, земля в иллюминаторе видна, как сын грустит по матери, грущу я по Земле, она одна...». Прислушался. В домике кто-то плакал и при этом громко сморкался. Вот так дела. И сюда туристы добрались. В маленькой темной комнате никого не было и только старый кассетный магнитофон, жуя ленту, пытался что-то сказать.

Смахнув вековую пыль со старого дубового стола и водрузив на него настольную лампу, наконец осмотрелся. Убранство дома не изменилось. Та же старая печь, стол, лавка, железная кровать с медными набалдашниками и эти запахи детства - запах старого дуба и мокрой соломы. Магнитофон... старый магнитофон - богатство деда. После его смерти, родители не смогли забрать магнитофон домой. Его просто не могли найти. "Эх, леший ,наверное унес" - до сих пор помню слова отца. Взяв этот шедевр отечественной музыкальной промышленности в руки, попытался вытащить кассету.

- Патефон не трогай, - откуда-то с печи раздался тихий голос.
- Кто тут, выходи, - от страха колени затряслись, нащупав рукой старую кочергу, почувствовал себя уверенней.
- Не кипятись отрок, живу я тута, хату охраняю. - С печи слез мужичок, весь в лохмотьях и листве. Ростом чуть выше стола, с бородой до груди и немытой шевелюрой.
- Вы кто, как сюда попали? - Пятясь к двери на трясущихся ногах и держа впереди себя кочергу, как единственную защиту от старого разбойника, я силился хоть что-то понять в происходящем. - Это дом моего деда, я приехал из города, хочу отдохнуть. Боже, зачем я все это рассказываю?
- Да знаю я тебя, Пашка, Семена внук, видывал тебя раньше, когда дед твой жив был. Совсем мал ты тогда был. Леший я. Ты тока в обморок не падай, зла не причиню. Пошто музыку выключил, душа поет у меня.
- Вы что, серьезно тут живете? И как давно?
- Почитай уж лет триста в этих местах. И деда тваво знал и прадеда. Лесниками все были. Вот отец тока твой пошел другой дорожкой и тебя в нитуды свернул. Чем по жизни занимаешься?
- Ээээ, пишу я. Так, случайными заработками перебиваюсь. Вот приехал побыть в тишине, думал написать что-нибудь... серьезное.
- Помогу.
- В смысле «помогу», книги писать умеете и вообще писать умеете?
- А че их писать-то, главное не по сторонам смотреть, а в другое место, тогда и буквы польются, як ручей. Мы, лешие, много че умеем. Надысь был на рынке (батарейки там к патефону бяру... без спроса), так назад почитай до самого леса на машине ехал. Правда мужик, машина чейная, так и не пришел в себя со страху. Как вцепился в руль, на меня косясь, так и ехал молясь аккурат до самого леса. На прощанье руку хлопцу пожать хотел, а как повярнулся к нему, так тока пятки его и увидал. В поле убёг... болезный.

Наверное, я бы никогда не поверил, что могу подружиться с домовым или лешим, да что там говорить - я всегда считал, что эти байки про нечисть, просто плоды воспаленных или пьяных мозгов, невежественных и необразованных наших предков. А вон оно как повернулось.

И ведь первый раз в жизни мне было хорошо по-настоящему. Я много что рассказал своему Лёхе (так я назвал лешего). Он слушал внимательно. Редко перебивал, уточнял. То улыбался, то хохотал как ненормальный, то плакал, то внимал, облокотившись о мое колено и смотря мне в глаза, засыпал. Звучит как бред, но именно тогда я понял, что жизнь - это не погоня за деньгами и чьей-то благосклонностью, главного ли редактора или самой судьбы, жизнь - это умение слышать ближнего, пусть даже этот ближний старше тебя на тысячу лет и выглядит как старый мухомор.

- Вот скажи, Лёх, люди здорово изменились за последние столетия?
- Изменились, да, раньше все больше солнцу поклонялись, песни пели, хороводы водили и мечтали. А ныне поклоняются бумажкам и злату, тьфу.
- Так ведь прогресс и все такое. Люди умней стали.
- Умней они стали, да бояться просто перестали, а без боязни оно ведь как человеку жить? Никак без боязни. Раньше, бывало, подойдешь к околице и ждешь девку с речки припозднившуюся, а как увидит она тебя, так давай деру. А щас что, а щас еще и папироску прикурить попросит. Тьфу!
- Ну ты, дед, даешь, раньше умирали от болезней как мухи, а сейчас вон и живут дольше и счастливей. Свобода, дед, кругом свобода.
- Вот эта ваша свобода и погубит вас. Раньше за свободу от отца по башке получить можно было, и сыновья до старости заветы отцов и дедов помнили и детям своим передавали. А сейчас чего - побожился, перекрестился и пошел грешить дальше.
- Дед, а тебе бывает страшно?
- А как же, еще как бывает. - Лёха вздохнул, шмыгнул носом. - Страшно, что лес вырубят и придется переселяться за кордон, а там своих лешеев как опят на старом пне. Страшно, если жить люди и дальше так будут, без страха, тогда землю в люмянаторе будет не видать совсем…

Много мы с дедом Лёхой переговорили.

Понял я, что счастье - это быть собой, рядом с теми, которым все равно, что у тебя в кармане, но интересно, что у тебя в душе. И вот тогда ты выбрасываешь то, что пластами наслоилось и лежит внутри тебя. Нехотя так, осторожно поддеваешь черный тягучий лист воспоминаний, морща нос от смрада, и понимаешь, что чуть легче дышать стало, чуть-чуть освободилась грудь твоя от невидимых оков. А твой собеседник смотрит на тебя и не отводит глаз.
И тебе кажется - ну может и не такой я и плохой, хотя меня есть за что осуждать и презирать. Вон, на потеху женщинам пишу статейки придуманные, зная наперед, что лгу, что каждая слезинка такой вот женщины-разведенки принесет мне рублик в карман, и все равно мне что потом будет ждать она справедливости, справедливости, которую выдумал я. А когда уже блевать хочется от самого себя, тогда быстро прячу все это барахло в своей душе и закрываю наглухо дверь, чтобы дерьмо не вырвалось наружу.

Слушал меня мой Лёха, мотал головой, всхлипывал, вздыхал: «Ты, Пашка, не плохой парень. Не ищешь себе оправданий. Просто пришло время отмыть свой дом от грязи...»

Какой-то азарт после этого появился, желание жить. По-другому жить, не то чтобы правильно - с натертым до блеска нимбом, а просто по-другому. Это как в детстве, когда ложишься спать и проваливаешься в пух с мыслями, что завтра будет что-то чудесное, интересное, неизведанное. Вколол мне дед нужную порцию адреналинчика в вены, запустил сердечко.

Прощались мы не долго. Три дня пролетели как один миг. Лёха проводил меня до опушки леса и передал тетрадь, которую я, собственно, и брать не хотел, все равно ничего так и не написал ...Обнялись крепко.

А уже в деревне, где я бросил свою старую колымагу, развернул тетрадь и увидел на первой страничке несколько слов … « Счастье - это когда есть дорога... дорога к себе».

Это сообщение отредактировал Паласатое - 8.05.2017 - 15:53

5. Профессионалы.


Цветастый фургон не спеша припарковался возле стометрового бизнес-центра. Машина, конечно, привлекала внимание, но так и задумывалось. Несмотря на веселую мультяшную раскраску, люди внутри серьезны, собраны, по-деловому аккуратны. Еще бы, ведь они – профессионалы.

Наклонившись, Второй окинул быстрым взором здание через лобовое стекло. Спросил:
– На самый верх?
– Боишься высоты? – усмехнулся из глубины салона Первый, проверяя содержимое ярко раскрашенных сумок.
– Нет, – Второй пожал широкими плечами.
Третий вытащил ключ из замка зажигания, обернулся:
– Так мне идти с вами?
– Естественно, – ответил Первый.
– Их будет много? – нервно дернулся Четвертый, новичок в их команде.
Первый нахмурил седые брови. Он был против привлечения к делу необстрелянного юнца, но Контора, как всегда, настояла на своем.
– Увидим. Пошли.

Дверь с нарисованным безумным лисом отъехала в сторону. Подхватив поклажу, четверка выпрыгнула на асфальт. Оценив обстановку, спокойным шагом двинулись к входу. Закатное солнце кислотным акрилом красило дома, машины, прохожих. На них оглядывались. Кто-то даже сфоткал на телефон. Но без ажиотажа. Кого только не встретишь в центре Москвы.

Первый чуть замедлил шаг, придержав за рукав Второго.
– Паша, ты в порядке? – сказал вполголоса, чтобы не слышали Третий и Четвертый.
– В полном, – выдохнул напарник.
– Тяжело дышишь. Таблетки ел?
– Против возраста не придумали таблеток, Борис.
– Ты не ответил на вопрос.
– Конечно, я принял эти проклятые таблетки!
– Тише.
– Мы с тобой тридцать лет делаем эту долбанную работу! Не беспокойся за меня!
– Это моя обязанность, – отчеканил Первый. – Дело на особом контроле.
– Не подведу, – буркнул Второй.
Первый не ответил. Распахнулись стеклянные двери, он пропустил Второго, еще раз огляделся – ничего подозрительного – и прошел внутрь.

Милая дама на ресепшене приподняла безупречные брови, но охранник что-то шепнул в ушко и едва заметно кивнул. Первый не беспокоился. Контора всегда заботится о мелочах. Забились в лифт. Седая пафосная тетушка с собачкой собралась было заскочить в кабину. Третий преградил путь, подняв тяжелую ладонь в перчатке:
– Езжайте на другом лифте, девушка.
Старушка открыла рот, мерзко тявкнула собачонка. Окинув четверку полным презрения взглядом, вздернула нос и отвалила.
– Девушка! – прыснул Второй, едва закрылась дверь. – Моя мама наверно младше этой бабки.
– Ничего вы не понимаете в женской психологии, – ответил Третий. – Если отказываешь даме, нужно сделать комплимент. Это вызывает определенный когнитивный диссонанс в ее психике…
– Ай, хватит! Не грузи своей философией. Политкорректность не доведет до добра. Впустил бы бабку, место было. К чему лишние конфликты?
– Ненавижу собак. Просто терпеть не могу! После того корпоратива в Газпроме в прошлом году…
– Денис, прости, – Второй хлопнул по плечу. – Забыл совсем… меня же тогда не было с вами… в Турцию летал с супругой… прости, что затронул эту тему!
– Да, пустяки, Павел Сергеич, проехали.

Лифт спокойно набирал высоту, Первый искоса наблюдал за Четвертым через отражение в зеркале. Стажер беспокоил все больше. Две дорожки пота пересекли висок, впалую щеку. Как такого нервного взяли в Контору? Откуда он пришел, какое заведение за плечами? Навести справки Первый не успел. Задание свалилось резко, как снежная лавина. Времени на подготовку почти не было. Поэтому выбрали их, самых опытных, прожженных и циничных. Ох, подведет этот дрищ, ох, подставит Контору… вот будет позор. Первый пообещал себе не спускать глаз с молодого.

– Сколько им лет? – Четвертый неожиданно остановил бегающий взгляд, поднял голову.
– От пяти до семи, – ответил Первый, переглянувшись со Вторым и Третьим.
– А… а родители?
– Мамочки в основном. Но ими займется Денис.
Третий улыбнулся, мечтательно закатив глаза.
– Я… просто я никогда…
– Знаю, – кивнул Первый. – Все мы помним, каково это впервые. Но сейчас я скажу одну вещь, Дима.
Четвертый уставился на него, приоткрыв рот.
– Эти маленькие ублюдки чуют страх! А это – смерть в нашей работе!
Второй и Третий захохотали, глядя на лицо Четвертого.
– Правда?
– Шутка, – позволил себе улыбнуться Первый. – Правдивая. Но если подведешь, я тебя лично закопаю, усек?
Четвертый кивнул. Его веко дернулось, когда Первый протянул руку.
– Стой ровно, блин. У тебя грим потек, дай-ка подправлю… Паша, а ты поправь парик.
– Приехали, – хрипло произнес Второй.
– Ну, с Богом! Пошли.

***

Под радостный визг детишек, аплодисменты, смех четыре клоуна вынырнули из лифта. Первый наметанным взглядом окинул помещение, выделяя цели. Просторный зал, разноцветные горсти надувных шариков, взлетающие конфетти, под высоким потолком важно барражирует большой мультикоптер, снимая на видео веселое торжество. Виновник праздника, именинник Антошка сидит прямо по центру на высоком стуле. Пухлая капризная физиономия. Рядом женщина с достаточно вольным для такого мероприятия декольте. Их он возьмет на себя. Четвертый рядом, пусть набирается опыта. Третий и Второй привычно заняли правый и левый фланг, смешно кривляясь, кидая шутки, дешевые фокусы. За них он спокоен.

Дальше пошла привычная стандартная программа. Мизансцены, трюки, наивные конкурсы с глупыми детьми. А Четвертый ничего, освоился. Но Первый все равно держал его в поле внимания. Очень серьезный заказ. Очень серьезная сумма на кону. Господи, пусть все пройдет удачно! И он сможет заказать ту славную тридцатифутовую яхту, которая ждет во Флориде…

– Ну, а теперь, – зычный голос Первого легко перекрыл царящий гам. – Главный подарок для нашего славного Антошки!
– Милый, сейчас дяденька клоун сделает тебе сюрприз!
– Пусть делает! – сорванец швырнул на пол недоеденную конфету и повернул перепачканную сладким рожицу.
– Как вы все классно организовали! Обязательно выложу в инстаграмм! – услышал Первый возглас стоящей неподалеку девицы с айфоном.

Он достал большую коробку с серебристыми звездочками. Антошка довольно заулыбался. Мамашки в нарядных платьях подступили ближе.
– Пусть первым заглянет герой торжества! Это подарок для него! – воскликнул Первый, кивая Четвертому. Засунул руку через специальное отверстие внизу коробки. Никто ничего не заметил. Впрочем, как и планировалось. Сюрприз был новый и еще не набивший оскомину избалованной публики.
– Загляни внутрь, малыш! – пропела мамаша, отходя в сторону. – Не бойся!
– Я ничего не боюсь! – визгнул Антошка, приподнимая крышку и засовывая любопытный нос. – Это! Это…

Первый прекрасно знал, что увидел малолетний негодник – дуло автоматического скорострельного пистолета «Сапифир-230Р», где «Р» означало возможность стрельбы разрывными патронами, которые собственно и находились в обойме. Время замерло и он нажал спуск. Что за херня?! Очередь ушла верх, взрывая гирлянды воздушных шаров. Четвертый, сука! Он отвел его руку, вот пидарас!

– Что же ты наделал, гандон?! – успел только крикнуть Первый. Побледнев, подняв руки, Четвертый пятился назад.

Чудовищно взвыла мать, опрокидывая ударной волной. Фактор неожиданности упущен! В перекате Первый вытащил второй ствол, краем глаза отметил порядок на флангах. Второй сорвал парик и доставал из-под балахона дробовик. Третий предпочитал работать по старинке, в его руках завертелись два длинных мачете. Мамка именинника кинулась, меняясь прямо в полете, в грациозном нечеловеческом прыжке. Платье порвалось, обнажая неровную чешую, мерзкие наросты, глаза разъехались в стороны на вытягивающейся морде, пасть полная острых зубов, распахнулась до предела.

Он увернулся, в бочину твари врезались несколько молибденовых пуль. Хрен тебе, а не регенерация, паскуда! Людей больше не осталось, зал кишел извивающимися мутирующими существами. Забарабанил трескучий бой выстрелов. В дыму мелькали оторванные клешни, когтистые лапы, уши, щупальца. Четвертый сжался в клубок на полу. Ему на спину прыгнула зеленоватая химера с синими бантиками в остатках косичек. Первый сбил гадину ударом оранжевого ботинка, а Третий разрубил пополам.

– Еб твою мать! – крикнул Первый, поливая пулями толпу проворных бестий. – Вставай и дерись!
– Да… хорошо… – Четвертый достал, наконец, из-под складок балахона короткоствольный автомат. Зажмурившись, дал длинную очередь.
Ну хоть так, блять, подумал Первый.
– Где Антошка?! – крикнул он Второму.
– На потолке!

И точно! Кожистая перепончатая хрень, быстро цепляясь за перекладины, собралась уже прыгнуть на них сверху.
– Прикрой!
Он пустил сразу две очереди. Но коварный упырь легко увернулся. Какой быстрый! Теперь понятен приказ валить его в первую очередь. Лихорадочно перезарядил пушки, огляделся. Сейчас добьют остатки тварей и вчетвером разберутся с этим Антошкой.

В этот момент двери лифта разъехались, появилась та бабушка с песиком. Увидав побоище, выпустила собачку из рук, схватилась за голову и принялась орать. Орать и вырастать в размерах, выкидывая в стороны десятки щетинистых паучьих лапищ. Псина тоже метаморфировала, адский зверь облизнулся раздвоенным языком, от поганой слюны разъело ковровое покрытие.

– Бля, как тогда! Я думал, мы всех перебили! – простонал Третий.
– Да, это перебор! – кивнул Первый. – Принять «адреналин»!

Он хлопнул по рукаву, активизируя инъектор с боевым веществом, который по старинке называли адреналином. Минута действия препарата отнимает полгода жизни, как говорили на инструктаже, но это единственный способ превысить скорость реакции тварей. По телу прошла обжигающая волна. В ушах загудело, и все вокруг стало замедляться.

Предоставив товарищам разбираться с дамой с собачкой, устремился за мелким говнюком. Мышцы трещали от резких движений, но пули взрывались все ближе от быстрого тельца. Как в замедленной съемке разлетелось панорамное стекло. Антошка обернулся через плечо, глумливо оскалился и сиганул вниз. Если уйдет – это полный провал. Первый не мог допустить такого позора. Коптер! Он все еще парил рядом. Выкинув один пистолет, схватил жужжащую конструкцию одной рукой и направился следом. Вот он, гаденыш! Расправив кожистые перепонки, маленький мутант планировал, меняя траекторию в вечернем воздухе. Но в отсутствии опоры он уже не был столь скор.

Первый стремительно догонял. Все-таки снижение приличное. В ускоренном восприятии он не мог оценить насколько. Поравнявшись с Антошкой, заглянул в недоуменные демонические глаза и с усмешкой нажал спуск.

Менеджер Лена с тридцать шестого этажа испуганно подпрыгнула, когда по окну шмякнули разлетаясь отвратительные зеленые ошметки.

Колени затрещали, но выдержали. Первый сморщился, перекатился, не забывая об инерции. Коптер в дребезги разбился рядом. Препарат еще действовал, и он заковылял к фургону, пока прохожие еще только начали оборачиваться. Возле машины стало отпускать, и тело скорчилось в знакомой поганой судороге. Рядом материализовался Третий, через пару секунд Четвертый. Они еще находились под «адреналином», но уже тоже выпадали в привычный ход времени. Третий со стоном открыл машину и помог забраться ему.

– А Паша?
Третий опустил взгляд.
– Как?! – прорычал Первый.
– Разрыв сердца, скорей всего… уже почти добили Пса, когда Павел Сергеич, ну… упал…
– Ты поступил по инструкции?
– Конечно.
– Тогда поехали.
– В Контору?
– Да, но сначала в лес, – сказал Первый и саданул рукояткой по башке влезающего в фургон Четвертого.

Третий хмыкнул, но промолчал, завел мотор. Так же, ни слова не говоря, закурили. Промолчали, переглянувшись, когда раздался гулкий взрыв, выжигающий внутренности верхнего этажа бизнес-центра.

Это сообщение отредактировал Паласатое - 8.05.2017 - 15:52

6. Весна приходит в марте.



- А этот парень ничего. Даже захотелось спросить, как его зовут, - подумала Марта. Она уже не могла кричать. Лишь тихонечко стонала, кусая своё запястье. Второе запястье мужчина завел ей за спину, используя, чтобы притянуть к себе с каждой фрикцией. Она чувствовала себя такой беспомощной, такой слабой. Хоть на несколько минут забыла, что будет дальше. Оргазмы уже не накатывали большими плотными волнами, а просто не уходили. Низ живота напрягся и сам источал сладострастные волны, заставляя Марту вздрагивать всем телом.

Марта почувствовала, что парень близок к финалу. Она развернулась и проглотила все без остатка, он это заслужил. Они несколько минут пытались отдышаться. Лежали на разных концах кровати, не глядя друг на друга. Всплеск возбуждения спал, оставив после себя лишь серую комнату, душный воздух, смешанный с ароматом разгоряченных тел, но все же еще и какую-то приятную уютность. Желание прижаться к нему и остаться. С Мартой никогда такого не было.

- А ты классный. Я таких раньше не встречала.
- А что, многих встречала?
- Много тысяч, - Марта знала, чем все кончится и необходимости врать абсолютно не было. Парень грустно отвел глаза. Ревнует. Это после двух часов знакомства. Как мило.
- Но ты мне безумно нравишься, совсем не хочется тебя отпускать, - Марта погладила его по щеке и стыдливо натянула одеяло на грудь, - а теперь исполни мою просьбу. Я ведь два часа выполняла все твои.
- Чего пожелаете, моя богиня?
- Сгоняй в кафе, принеси мне капучино, жутко хочется кофе с булочкой.
Смешно запрыгивая на ходу в штанины, парень скрылся во мраке коридора.
- А потом я тебе покажу, пару новых трюков!
- Да конечно, - Марта кисло улыбнулась. Ничего он не покажет. Вообще ничего и никому. Никогда. Да и за кофе она его послала по заученной схеме – ей не нужен труп посреди спальни. Тогда вновь придется переезжать.
…………

Она отлично помнила, как Желание проснулось впервые. Вначале она почувствовала странную тревогу и легкий страх, непонятно от чего. Потом тепло внизу живота и легкое учащение сердцебиения. Вскоре она непроизвольно начала представлять себе постельные сцены, до сих пор ей незнакомые. Через пару часов она вся увлажнилась и горела огнем. Девушка тогда сидела на лекции и отпросилась у преподавателя. Запершись в кабинке туалета, Марта попробовала сбить напряжение пальцами, как ей это удавалось сделать раньше. Поставив одну ногу на унитаз, она приспустила трусики и засунула руку под юбку. Погладив немного низ живота, перешла к клитору. Привычное удовольствие в этот раз не дало разрядки. Если и обычно от этого ей только лишь больше хотелось секса, то в этот раз желание выросло еще сильнее. Впервые в жизни она вставила средний и безымянный пальцы в горячее и влажное лоно. Острая боль потерялась на фоне удовольствия. Ее поразило, что два пальца вошли в нее до самого основания. Тогда она и не подозревала, что способно принять в себя худощавое женское тело. С каждым движением аппетит нарастал. Марте хотелось разорвать себя изнутри, лишь бы получить желаемое удовлетворение. Она выскочила из женского туалета в коридор. Оттуда в мужской. Там курил старшекурсник.


Он остолбенел от вида девушки, ворвавшейся в туалет с поднятой юбкой и диким затуманенным взглядом. Но красота и напор взяли свое. Марта почти не соображала что творит, но чтобы разжечь пыл, расстегнула блузку, сдвинув чашечки лифчика вниз. Грудь с набухшими сосками привела парня в нужное состояние, Марта проворно расстегнула его джинсы и повернулась к нему спиной, направляя его член в горячее лоно. Лишь несколько толчков привели студента к финалу. Марта не почувствовал удовольствия, но ощутила приятный покой внизу живота. Она опрометью, держась за стены, бросилась обратно в аудиторию.
Тот парень умер на перемене нелепой смертью. Оскользнулся на ступеньках в вестибюле и размозжил затылок. Вот тогда Марта окончательно поверила в проклятье.
…………

Алекс был милым застенчивым парнем. Он ходил за Мартой как хвостик. Встречал с пар, провожал до дома. Марта понимала, что он без ума от нее и старалась не задевать его чувства. Видимо в какой-то момент Алекс спутал дружескую симпатию с взаимностью. Да и Марта сама виновата – иногда так хотелось покрутить перед ним попой, чтобы его подзадорить. Однажды после дискотеки он вызвался ее провожать и, выбрав темное место в сквере, начал приставать. Марта резко отвергла его ухаживания:
- Идиот, больше не подходи ко мне!
- Но Марта, я ведь думал…
- Чем ты думал? Да с тобой – никогда.

Алекс скрылся в темноте. А наутро его нашли повешенным в том же сквере на старом вязе. Мать Алекса – истеричная женщина со страшными черными глазами долго рыдала, держась за ноги повешенного сына. Полиция не могла ее оттащить. В предсмертной записке парень написал:
«В моей смерти прошу винить Марту К.»
Обезумевшая мать прибежала тогда домой к Марте. Благо, была суббота, и родители уехали за город. Рыдая и причитая, она постучала в двери и набросилась на сонную девочку:
- Сука, проститутка. Чем он тебе не угодил?
Марта знала, чья это мать и потому сразу стала защищаться:
- Не угодил? Да с какой радости я должна была с ним спать?
- Ах ты блядюга, чтоб ты, сволочь, с десятком тысяч мужиков теперь переспала, падлюка.
После этого, рыдая, женщина убежала прочь. Больше ее никто никогда не видел. Велика сила материнского проклятия.

Уже потом Марта все узнала о самоубийстве, и очень сильно переживала, пока в ней не проснулось Желание. После этого забот прибавилось. Желание спадало лишь часов на десять-двенадцать. Потом оно просыпалось вновь, и безудержно нарастало. Эта странная смесь страха и возбуждения.
Благо, Марта была очень красивой девочкой, и недостатка в партнерах у нее не было. Каждый раз она сокрушалась, что они погибают, но секс и страх перед Желанием затуманивали ее мозг. Они заставляли не думать о морали. Несколько раз она решала, что с нее хватит, и пыталась покончить с собой. Но злой рок не давал ей этого сделать. То веревка порвется, то скорая откачает.

Она уехала из своего родного городка в столицу. Так проще. Стала работать проституткой. Морально ей было легче уничтожать мужчин, которые пользовались продажными телами. Да и с Желанием проблем не было. Она принимала до восьми клиентов за ночь. Все восемь умирали в итоге разными нелепыми смертями. Где бы она ни промышляла, вскоре среди ночных бабочек о ней шла молва проклятой. А это сильно отпугивало клиентов. Потому конкурентки быстро выживали ее, и Марта бросила эту затею. Селилась в небольшой съемной квартире и охотилась на мужчин. Родители думали, что она работает в столице, и помогали дочке деньгами. Так же она не гнушалась наличкой и украшениями жертв. Зачем покойникам деньги? Так проходили годы.
…………

Главное было снять партнера, пока Желание еще не захлестнуло разум, и Марта еще соображала. Самым первым звоночком всегда выступал животный беспричинный страх и тревога, следом просыпалось сексуальное влечение. Везло не всегда. Собрав остатки воли, она уезжала в другой конец города и вешалась буквально на каждого мужика. Обычно это срабатывало около дешевых кафе в сральных районах. Однажды, выйдя из автобуса, она подошла к компании молодых людей курящих на остановке.
- Привет ребята. А где здесь Автозаводская 12? У меня там подружка живет.
- А зачем тебе подружка, давай мы с тобой подружим, - весело загоготали парни.
- А давайте, - лукаво улыбнулась Марта.
- Пацаны, мне домой надо, - один слился сразу. Молодец, будешь жить. Остальные разделились. Двое метнулись к магазину, за выпивкой. Вся другая орава, аккуратно держа Марту под руки, вела ее куда-то. Все пытались заговорить и развеселить, чтобы она не одумалась. А она в это время уже мало что соображала, ее поглотил страх вперемежку со страстью. Сама откровенно гладила члены парней, что шли по бокам, даже вызвав в них некоторое смущение.
Сколько человек тогда с ней переспало, она не смогла сосчитать. Увидев горячую красотку, готовую принять всех, малолетки начали звонить всем своим знакомым:
- Быстрее вали сюда, тут такое. Телка всем дает. Во все дыры.
В квартире было нашествие. Сначала они заходили в комнату по одному. Потом по двое. А потом включили свет, и Марта утонула в мужских объятиях и членах. Она давно уже насытилась, но не могла отказать себе в дополнительном удовольствие. Тогда ей лишь хотелось, чтобы ее имели. Заполнили всю. Чтобы не упустить ни единой возможности принять мужской член.

Они затихли где-то в четыре утра. Голая, вся в синяках и сперме Марта осталась в комнате одна. Жертвы уже начали умирать. Надо было сваливать. Наспех запахнув плащ на голое тело, она обыскала тех, кто остался в квартире. Трое захлебнулись рвотой с перепоя. Одного ударило током. В ванной оказались двое. Один разбил голову, принимая душ, другой оскользнулся на мозгах первого и ударился о раковину. Еще восемь человек лежало без явных признаков. Но такое тоже часто бывало. Сердечный приступ, кровоизлияние в мозг, разрыв внутренних органов. Проклятие выбирало ту смерть, которая подходила именно этому человеку. Еще двоих Марта обнаружила, когда выходила из подъезда. Она села на первый автобус и уехала к себе в берлогу. Долго стояла под душем, пытаясь отмыться, и завалилась спать. Спала до тех пор, пока ее вновь не разбудило Желание.

…………
Марта одно время пыталась считать партнеров. А потом плюнула на это дело. Безысходность. Цифра, кинутая сгоряча сумасшедшей ведьмой, казалась настолько нереальной, что и надежды не было на нормальную жизнь. Да и как после такого можно жить по-другому? Была ли Марта несчастной? Нет. Секс, удовольствие от него заменяло ей все остальное. Как бы плохо ей не было, но во время бурных оргазмов каждая ее клеточка пела, восхваляла природу, что догадалась разделить человечество на два пола. После соитий, она чувствовала себя опустошенной, но знала, что это чувство скоро пройдет, и не обращала на него внимания. Лишь видеть мертвых мужчин ей было неприятно. Потому она научилась избегать этих зрелищ, вовремя спроваживая партнеров. Тем более что может быть проще, чем избавиться от мужика, который только что кончил? Они и сами зачастую пытались улизнуть.

Напротив Марты жил парень, очень симпатичный. Она не знала, как его зовут. Они встречались довольно редко на лестничной площадке, приветствуя друг друга улыбкой. Во время острого Желания Марте много раз хотелось его соблазнить, но становилось жаль – слишком светлым и позитивным он ей казался. Он пару раз пытался завести разговор с явным намерением продолжить знакомство, но Марта по понятным причинам отказывалась. Пусть хоть для кого-то она останется простой одинокой симпатичной девушкой.

В тот день шел ливень, как в дешевом детективе. Сплошной стеной. На улицах ни души. Первую половину дня Марта грустно просидела у окна, а потом, подгоняемая Желанием вышла на охоту. На карте в телефоне она помечала бары города, в которых уже успела засветиться. Выбрав бар, в котором ее не видели, она поехала туда на автобусе. Желание нарастало все сильнее. Ливень не слабел, лишь менялся с косого на прямой. Вся мокрая до нитки она проскользнула в бар. Кроме женщины-бармена и двух ее подружек там никого не оказалось. Марта испугалась. Сердце бешено забилось.
- А где здесь рядом другой бар? - поинтересовалась она.
- А чем тебе здесь плохо, деточка, посмотри какой дождь вокруг, ты и так промокла до нитки, - барменша по-матерински глянула на Марту.
- Извините, - Марта опрометью выскочила на улицу.


Разум покидал девушку. Животный страх и тревога перехлестывали волной все мысли. Страх остаться наедине с Желанием. Она уже не обращала внимания на дождь, лишь судорожно пыталась добраться до хоть какого-нибудь мужчины. На улице ни души. Таксист, увидев дикие глаза Марты, принял ее за наркоманку и дал по газам. Два следующих бара оказались закрытыми, видимо из-за отсутствия клиентов в такую непогоду.
Марта бегала по подъездам и стучала во все двери с криком:
- Трахните меня, пожалуйста, трахните, - всхлипывая, мокрая и дикая.
Но никто не ответил.


Где же вы, бравые трахальщики, мечтающие о женском теле? Рыцари члена и оргазма. Те, кто с вожделением провожает взглядом каждую женскую задницу и не сдерживается в выражениях. Или вы только на словах такие горячие, а на самом деле не готовы приласкать симпатичную девушку. Трусы! С любым ударением.


Кто и где овладел Мартой, она не знала. Может бомжи, может в итоге сжалился какой-нибудь извращенец. Но очнулась она на скамейке у подъезда, кутаясь в мокрый плащ.
- Эй, ты что ключи потеряла? - сосед напротив заботливо присел на корточки, вглядываясь в заплаканное лицо.
- Да, от домофона.
- А почему никому не позвонила?
- Не открывают. Видимо никто никого не ждет.
- Да ладно тебе, заходи. Будем греться.

Он обнял Марту. Не так как она привыкла за последние годы. А так, что тепло от его ладони мгновенно разошлось по всему телу. С ним было так хорошо и уютно, что Марта пыталась попрощаться, но он был настойчив. А еще настойчивее было Желание.

…………

- А этот парень ничего. Даже захотелось спросить, как его зовут, - подумала Марта.
После того как он ушел за кофе, Марта решила набраться смелости и прекратить этот кошмар. Возможно, это судьба не давала ей уйти из этого мира, а возможно она плохо старалась. Четвертый этаж – небольшая высота. Но если прыгнуть вниз головой – должно хватить. Когда-то в родном городе у нее отлично получалось прыгать в речку с обрыва. Как же давно это было. Лица друзей и родных стерлись за бесконечной чередой обличий половых партнеров и просто проходящих мимо лиц большого города. Марта отворила окно нараспашку. Свежий после дождя воздух ворвался в квартиру и заставил Марту застыть, наслаждаясь этим приятным мгновением.

- Закрывай окно, дует, - Марта с удивлением обернулась. В дверях стоял он, широко улыбаясь, с кофе в руках.
- Ого, а я тебя не ждала, если честно.
- Да ладно, ну куда я от тебя теперь денусь? Тем более что живу напротив.
Марта прильнула к его груди и впервые за много лет ощутила приятную тишину внизу живота. Отсутствие Желания. Хотелось лишь быть желанной. Принадлежать именно этому человеку.
- Помнишь, я сказала, что у меня было много тысяч таких как ты? Я пошутила. Ты у меня второй.

Это сообщение отредактировал Паласатое - 10.05.2017 - 17:08

7. Призрачный гонщик


Развалившись в кресле перед компьютером Егор просматривал цены на недвижимость в районе Теплых островов. Еще немного и он сможет купить себе мечту. Мечтой был дом на берегу океана.Вдруг тишину летней жаркой ночи нарушил внезапно раздавшийся сигнал передатчика.

- в секторе «В» угроза жизни клиента. Кто из гонщиков свободен и готов переместиться? Желательно, чтоб отозвался «Призрачный», это было особое пожелание клиента перед отправкой, - металлический голос прозвучал в голове. Микрофон был встроен в поисковый чип, вживленный за ухо.
- «Призрачный» готов к перемещению, - Егор решил принять вызов. Сектор «В» один из самых нестабильных и пользуется популярностью только у самых отвязных клиентов, которые уже пресытились приключениями в более спокойных мирах и им требовалось все больше «Адреналина», ибо привычные дозы уже не действовали. За помощь клиентам в опасных секторах платили по тройной ставке, да плюс, еще спасенный накидывал, а деньги никогда не бывают лишние, тем более сейчас, когда он собрался купить себе дом и завязать с карьерой Спасителя.

Привычным движением он погрузил тело в бокс сохранности извлёк из блистера капсулу с «Адреналином» и проглотил.
- Раз, два, три! Поехали! - отсчитал в голове голос и сознание начало отделяться.
Перемещение началось. Вокруг замелькали сине-зеленые всполохи и в голове взорвались миллионы звезд. Его привычно выгнуло, рывок и он увидел себя сверху. Тело лежало в боксе, который можно было открыть только изнутри. Так компания пыталась обезопасить гонщиков, пока они были на задание.


«Адреналин Корпорэйшн» основал доктор Норман, который разработал «Адреналин» и нашел ему применение, организовывая туры в разные сектора прошлого, которые в компании назывались мирами. Обычно услугами компании пользовались любители приключений, но были и те, кто хотел увидеть своих родных или любимых, которые умерли и по которым тосковали или желающие вновь вкусить дух прошлого. Препарат становился наркотиком для тех, кто его попробовал.

Одно время в обществе была шумиха, много кричали об аморальности данного бизнеса, но потом все забылось. Шум был вызван тем, что один пожилой мужчина приносил в компанию весь свою доход, чтобы иметь возможность видеть свою жену, которая юной попала под колеса грузовика на его глазах.И жил он тем самым прошлым, которое осталось там, до трагедии, а в настоящем медленно сходил с ума и умирал от голода.
Опасность этих путешествий была в том, что перемещение происходило в любое тело, больше 5 кг находящееся в ближайшем доступе к точке перемещения. Вместе с телом, переместившийся получал и поток мыслей, чувств, желаний и эмоций носителя тела. Сознание объекта блокировалось и переместившийся мог полностью контролировать тело, но только месяц, пока действовала блокировка. Потом начиналось раздвоение сознания, и угроза лишиться рассудка. И тут на помощь приходили гонщики, как их называли в корпорации. Они доставляли дозу препарата для невозвращенцев и помогали перемеситься им обратно в свое тело, да еще оказывали почтовые услуги населению, доставляя посылки в прошлое, если это просили клиенты.

- Надеюсь, что это не будет телом вонючего бомжа, которое досталось в прошлое перемещение или телом старой девы, которая годами сидела дома, а потом вдруг стала резко посещать все злачные места. От воспоминаний о панталонах 60- летней миссис падает либидо, при том основательно и на долго, - мысли Егора мелькали маленькими молниями. Постепенно сознание закручивалось в темную воронку и взорвалось яркой вспышкой света. Перемещение завершилось.

Усталость, боль, отчаяние и одиночество захлестнули Егора. Чужие эмоции ворвались в его сознание. Он попал в тело мужчины. Уже неплохо! Мужика бросила жена, сбежав с любовником. Пока он работал на благо семьи, она закрутила роман. Егор поднял голову с руля. На соседнем сиденье стоял пакет с продуктами из которого торчали горлышки бутылок. Виски. За окном моросил дождь и мелькали огни супермаркета.

- Хм..а мужик неплохо затарился.Видимо совсем скрутило. Ну ничего, через месяц отпустит. И забудет, что страдал., - потеря сознания была для некоторых носителей лучшим благом и лекарством. Память у клиента обнулялась и после возвращения сознания она была как у рыбы, ровно три секунды. Столько помнились события дня, когда душа блокировалась чужаком.

Егор глянул на себя в зеркало заднего вида:
– Мммм, а я ничего, брутален, - на него смотрело лицо мужчины лет 35, стильная стрижка, темные волосы, волевой подбородок и глаза цвета стали.
- Ну что ж, не хиленько попал. Можно приступать к поиску.

Егор включил поисковый маячок. Клиент был где-то рядом. Ему пока ничего не угрожало.
- Интересно, в какое тело переместился искомый? - Это самое сложное, понять кто и как выглядит. Помнится, что как-то раз клиентом оказался один банкир, который попал в тело кота, живущего в публичном доме. Вот бедолага намаялся, глядя на развлечения жриц любви и их клиентов. Из ленивой животины кот резко превратился в котоманьяка, который забирался во все кровати по очереди и пристально наблюдал за праздником чужих тел. А в любую свободную минуту пытался пристроиться на свободной девичей груди и лизнуть ее. Дошел до того, что пристроился к плюшевому мишке, который принадлежал самой мадам Жозефине, хозяйке заведения. И так вошел в раж терзая уютное плюшевое тело, что был застукан на месте. До того всех достал, что мадам решила его кастрировать, вот тут гонщику и пришлось выручать бедолагу, заделавшись клиентом борделя, он выкрал животину и телепортировал банкира в родное тело. Тот потом долго сокрушался, что не в то тело попал…эх…хорошо хоть не в тело проститутки, тогда сказали ему. Банкир подумал и решил, что кот тоже был неплох.

Егор вышел из машины и решил прогуляться по сектору. Моросил мелкий дождик.Это был дорогой фешенебельный район, застроенный танхаусами. Милые небольшие цветники, ровные чистые дорожки, дорогие машины у каждого входа, все это создавало атмосферу неспешной респектабельности. Впереди замаячили огни и надпись «Паб».
- Надо зайти, оглядеться. Кофе поможет рассеять остатки тумана вголове после перемещения.

Толкнув деревянную дверь заведения, он очутился в атмосфере средневековой Ирландии. Деревянные столы и скамьи, барная стойка с деревянными стульями и огромные бочки за спиной бармена. Заведение было почтипустым. За дальними столиками сиделапарочка, а в центре зала опустив голову сидел мужчина. На звук дверного колокольчика он поднял голову и Его оторопел. Это был он сам. Немного постаревший, осунувшийся, но он сам из своего будущего. Поисковый огонек начал пульсировать и в голове зазвенел зуммер. Объект поиска найден.

- Мать твою! Этого не может быть, потому что просто не может быть. Что за временная петля. Задача гонщиков доставить клиента из прошлого в настоящее Земли и никак не может попасться клиент из будущего. То ест он должен вернуть самого себя. Только куда? Как две души будут перемещены в одно тело? О май гот!
Егор подошел к себе самому и сел за столик. «Не буду раскрывать карты», - мысли судорожно бились в голове. Как мячики для пин понга. Он сам сидел напротив себя. Егор из будущего выглядел уставшим и замученным. Клон медленно поднял голову и на его лице появилась ухмылка.

- О! Привет….я ждал тебя…Егор? – с надеждой спросил мужчина. Гонщик замер в раздумьях. Раскрыть или нет себя. Собственно, ему было жутко и интересно одновременно, и надо было как-то выходить из ситуации «две души на одно тело». Егор кивнул, давая понять, что клиент не ошибся. Он про себя решил звать мужчину «клиентом», не будешь же называть его Егором 2.
Пауза затянулась. Оба мужчины пристально смотрели друг другу в глаза. Егор не выдержал, гнев начал душить его, он выбросил левую руку и нокаутировал своего клона. Все походило на замедленное кино. Тело упало на пол. В зале повисла гробовая тишина. Двойник полежал какое-то время и начал медленно подниматься, держась одной рукой за стол, а другой потирая челюсть. И он улыбался. Разве можно обижаться на самого себя?

- Силен, бродяга. И не думал, что я такой сильный и так умею бить. Хм..знал бы раньше!
- Знал бы прикуп, жил бы в Сочи. Хватит демагогии. Ты как это провернул и что мы будем делать?
- Все оказалось проще простого. Я оплатил путешествие в твое настоящее. А из твоего настоящего отправился в этот сектор и сделал заказ на тебя. Что в случае возникновения угрозы невозвращения за мной придешь ты.
- Но внешность!Как ты остался мной? Тьфу ты, собой.
- О! Ты же не в курсе! В будущем научились накладывать иллюзию образа на тело, в которое ты попадаешь. Я мог стать хоть Мерлин Монро, но попросил быть самим собой. Вот, смотри,это иллюзорный проектор, - старший Егор завернул манжет от рубахи и показал приборчик на запястье, похожий на электронные наручные часы.

- Ответь на одно! Зачем?
- Видишь ли, ты должен убить меня. И начать жить заново. Обнули нашу жизнь!
- Ты рехнулся. Как я могу убить самого себя. Я не идиот- суицидник!
- Ты уже почти им стал. Ты подсел на «Адреналин». Еще немного и обратного пути не будет. Ты почти наркоман.
- Но как? Компания дала гарантию, что привыкания к препарату нет!
- О, мой друг! Ты привыкаешь не к лекарству, а к ощущениям, которые дают путешествия. Ты не сможешь представить свою жизнь без того выброса в кровь, который заставляет чаще биться пульс. Адреналин! Если доза уменьшится, то ты начнешь испытывать беспокойство, жизнь начнет терять смысл и накатит волна депрессий. Знаешь, что случится дальше? Ты получишь заказ на возвращение девушки. Перемещение будет срочным и тебе придется ее спасать от банды грабителей и насильников. В ходе драки ты получишь удар ножом в печень, ранение будет тяжелым, и ты уйдешь из компании. Тебе назначат неплохое пособие, на сбережения ты купишь дом. Но! Ты начнешь тосковать и тратить деньги на уже свои путешествия в миры! Ты не будешь есть, начнешь стареть! И в голове у тебя будет одна мысль: «Где взять денег на перемещение!»

- Ты все врешь! Ты не я!
- Разве можно врать самому себе?! Убей меня!

Губы Егора побелели. Он в гневе судорожно сжал кулак и занес руку для удара. Клон смотрел ему в глаза и улыбался.
Сознание начало возвращаться, он пошевелил руками и ногами. В голове мелькали остатки образов и ярких картинок. Во рту было сухо и противно. Язык прилип к небу. Нащупав под кроватью бутылку с водой,он судорожно сделал несколько глотков. Вода булькая провалилась в сухую глотку. Пил он с жадностью,и жидкость не успевала заполнять рот и текла по подбородку. С трудом разлепив глаза и зажмурившись от яркого утреннего солнца он пытался разглядеть время. Сколько же он летал?

С каждым разом ему требовалось все больше доза чтоб испытать видения, которые он получал под действием нового стимулятора мозга под названием «Адреналин». Опустив ноги с кровати и с трудом встав он прошаркал к столу. На киностудии ждут продолжение сценария к фильму по его повести «Призрачный гонщик». Видения сегодня были особенно яркими. Он, Егор Майский, был сейчас самым востребованным автором и сценаристом. Его книги продаются миллионными тиражами, а за сценарий ему платят условными единицами.
Егор сел к буку и начал писать очередную серию:
- Так, на чем я вчера там остановился: «В секторе «В» угроза жизни клиента. Кто из гонщиков свободен и готов переместиться? - металлический голос прозвучал в голове. Микрофон был встроен в поисковый чип, вживленный за ухо».

Это сообщение отредактировал Паласатое - 10.05.2017 - 17:12

8. На балконе с рыжим



В комнате пахло духами и супом с кухни. Вера скакала на мне, картинно тиская грудь и постанывая, я ощущал жар ниже живота и старательно оттягивал развязку, ожидая, пока она кончит.
Однако этому не суждено было случиться. Из коридора послышался звук поворачивающегося в замке ключа, Вера округлила глаза и скатилась на пол, пытаясь одновременно натянуть халат. Попадос! У меня замерло сердце, а потом заколотилось со страшной силой, волоски на заднице встали дыбом.
- Я думала, он позже приедет! – попыталась оправдаться Вера.

Конечно, легко говорить, когда у тебя любящий муж-спортсмен. Настолько любящий, что легко прощающий измены (пара синяков не в счёт), зато горячо ненавидящий других мужчин. Встречаться с ним абсолютно не хотелось: в голове пронеслись возможные нехорошие варианты дальнейшего развития событий, так что я, сдержав дрожь, на четвереньках пополз к балкону, на ходу собирая принадлежащие мне вещи и шипя:
- Ботинки убери!

Вера, укутавшаяся в халат, метнулась в коридор, а я добрался до спасительной двери, закрыл её и уселся на немытый холодный пол, бросив вещи на стоящие рядом ящики. В задницу впились какие-то крошки, я терпеливо скривился и зажмурился, успокаиваясь. Пока в безопасности, нужно всего лишь дождаться, когда муж уйдёт, он обычно днём долго дома не задерживается. Раз не курит – на балкон не выйдет. Вспомнились различные анекдоты на эту тему, я косо улыбнулся. И тут меня коснулось что-то мохнатое.

Не успевшее замедлиться сердце снова подпрыгнуло, я резко открыл глаза и выдохнул. Рядом крутился Верин рыжий зеленоглазый кот, усами щекоча мохнатость на ногах. Точно, у него же тут миски стоят, вон в уголке пустые.
- Чего, не покормили тебя? – я потянулся почесать зверюшку меж ушей. – Потерпи, как выйду, насыплю чего-нибудь.
Кот негромко замурчал, запрыгнул на одежду, и свернулся клубочком. Зад и яйца холодило, член стремительно падал, презерватив висел унылым мокрым кульком. Из комнаты доносились голоса Веры и её мужа, приглушенные расстоянием и стеной. Подниматься было опасно – могли увидеть через прозрачные вставки. Как и на многих балконах, здесь был навален всякий вроде бы нужный хлам на манер кладовки, сквозь открытое окно виднелось небо и ветки какого-то дерева, смотреть на них было неинтересно.
Мяукнул, спрыгивая с ящиков, кот. Я шикнул на него – вот ещё не хватало шумом внимание привлечь. Кот уселся напротив, продолжая мяучить, наши взгляды встретились…

- Эй, эй, слышишь? – донёсся до меня тонкий девчачий голосок.
Я растерянно похлопал глазами, оглядывая балкон. Никого похожего на ребёнка внутри не было. Галлюцинации?
- Ну что ты по сторонам смотришь? – голосок не унимался. – Я же перед тобой.
Рыжий кот призывно помахал хвостом.
- Ааа-эээ? – только и смог выдавить из себя я.
- Да, умею. Волшебная я кошка, – верно истолковав моё недоумение, поведала киса. – Вера-дурында до сих пор всем говорит, что кот. А ты бы и сам посмотреть мог, чай, поумнее её.

Я протёр глаза, поковырялся пальцами в ушах. Кошка продолжала смотреть на меня и разглагольствовать. «Наверное, Вера что-то в чай подсыпала, – осенило, – вот и приход». Но видение казалось безобидным и интересным, так что я решил ответить. Точнее, спросить.

- А почему раньше не говорила?
- А оно надо, чтоб меня изучали? – кошка махнула лапой, провела по уху. – А ты, вроде, не дурак, не плохой, кормишь меня частенько, гладишь – не то, что другие.
Мне, конечно, было известно, что Вера спит не с одним мной, но заявление вызвало неприятное ощущение.
- А поговорить не с кем, – продолжала кошка, вздохнув. – Ещё и после встречи с Колей никто не возвращается, только приглянется кто, только примечу для общения, а уже всё.

Колей звали Вериного мужа. По коже побежали мурашки, сердце снова дрогнуло, во рту пересохло. Голоса за стенкой стихли – видимо, их владельцы ушли на кухню.
- А чем, – я попытался придать дрожащему голосу беспечность, – чем обычно занимаешься?
Кошка будто хохотнула.
- В окно гляжу или на вас, бесстыдников. Только пожрать да потрахаться ходите.

Ох, она же кошка. Почему-то смутившись, я сдвинул ноги и покраснел. Одежду, что ли, натянуть, но без помывки на грязное тело как-то…
- Да видела я всё, чего краснеешь? – рыжая словно улыбнулась. – Нормально у тебя там.
Признание несколько приободрило, однако продолжать тему со зверюшкой не хотелось.
- А другие коты говорят? – поинтересовался я, чтобы отвлечь.
- Откуда ж мне знать? – кошка лизнула переднюю лапу. – Я других и не встречала, знаешь ведь, что из дома не выпускают. Может, говорящие, но без волшебства.

Нагловатое какое-то и всезнающее видение. Хотя Вера, вроде бы, и правда рассказывала, что кота держит взаперти, чтоб не сбежал и соседских кошек не попортил. А на самом деле наоборот, её питомца могли бы «попортить». Хотя чего это я, кхм. Глюки же.

- К слову, о не выпускают, – рыжая вкрадчиво посмотрела на меня. – Я ведь ни разу. А хочется.
Я сразу понял, к чему она клонит. Нет, ну как наблюдать, так не стесняется, а как сама, так намёками!
- Мы же разных видов, – осторожно напомнил я.
- А если бы были одного?
Мне представилась рыжая красотка с длинными ногами и светлой кожей. Член, несмотря на прохладу, поднялся, шлёпнув по ноге забытым презервативом.
- Тогда бы, наверное, помог, – признал я, но тут же опомнился. – И всё же разные.

- А это нам не помешает, – мурлыкнула кошка. – Раз уж я волшебная!
Она шагнула ко мне, поднялась на задние лапки, передней мягко припечатала по губам, заглянула в глаза – и тут же тело скрутило сильнейшей судорогой. «Ну всё, передоз, – подумал я, едва не отключившись. – Если очухаюсь, Верку в зад отдеру так, что сидеть три месяца не сможет!»
О том, что травить меня в своей же квартире ей не совсем выгодно, не подумалось.

Боль прекратилась так же внезапно, как началась. Я лежал на боку, прямо перед глазами валялся шарик сухого корма. Пахло от него пылью, чуть-чуть мясом и чем-то химическим. Но приятно.
Потянувшись, я попытался встать, однако получилось только на четвереньки. Потолок балкона будто отодвинулся, став гораздо выше, ящики, которые были по пояс, терялись где-то над головой. И руки покрылись серой шерстью, а на пальцах появились изогнутые когти.
- Эй, ты чего сделала? – разозлившись, обернулся я на кошку. – Обязательно меня надо было?
Теперь её лицо… морда находилась на одном уровне со мной. И запах у неё был невероятно привлекательный. Забыв о гневе из-за внезапного превращения, я облизнулся в предвкушении.
- Извини, сама себя превращать не могу, – она виновато опустила голову. – Будь со мной нежен.
Кошка повернулась ко мне задом, а я осознал, что не знаю, что делать. Была б она человеком, так без проблем, а сейчас… Оставалось только надеяться, что сработают животные инстинкты.

С диким мявом я рванулся к ней, по пути зацепив ящики, радостно повалившиеся нам на головы. Рыжая извернулась, прижала уши, превратилась в мохнатый напряжённый шар:
- Сюда идут, – известила она. – Коля.
Решение пришло незамедлительно. Подобрать одежду лапами я бы не смог, так и прыгнул на подоконник, а с него в открытое окно, напрочь позабыв о том, что мы на третьем этаже.
Мелькнули ветки и ствол дерева, небо, стена дома, чужие балконы и окна, кусок двора. Я кувыркался в воздухе, а сверху на меня глядел, потрясая кулаком, разъярённый Коля.


Передо мной стояла, нагнувшись, Вера, а я сидел на холодном полу. Взгляд почему-то фокусировался на её сиськах, призывно вываливающихся из халата.
- Ушёл, – с улыбкой сообщила она и подмигнула. – Хватит спать, пошли в ванную.
Ящики пирамидкой стояли рядом, на них были ровно сложены мои вещи. Почесав замёрзшие яйца и стряхнув с задницы крошки, я поднялся и зашлёпал за Верой. У двери на кухню спохватился, взял упаковку кошачьего корма и вернулся на балкон.
- Кушай, зараза, – ласково проговорил я, посмотрев на рыжую. – Раз уж обещал. Может, в другой раз завершим.
Кошка подмигнула мне и благодарно замурлыкала.

Это сообщение отредактировал Паласатое - 10.05.2017 - 18:22

9. Пожиратель страха.


Я колышусь в слабых потоках ветра. Он ласкает всю поверхность моего существа, а ещё несет с собой запахи. Слабые, едва уловимые. Я голоден. Очень голоден. Вскоре это чувство завладеет мной полностью. Подчинит меня. Движимый предвкушением наслаждения, я брошусь ему навстречу, не в силах сопротивляться. Главное, не накинуться на первый попавшийся источник пищи. Мне необходима острота чистого адреналина. Без примесей наркотиков и алкоголя. Я обожаю первобытный вкус. В этом я гурман. Ради этого я создан.

Уцепившись за парапет, вытягиваюсь в воздушном потоке, всеми рецепторами ощущая освещённый тысячами огней город. Это зрелище меня всегда завораживает. Там, внизу, словно магма, в жерле вулкана кипит жизнь. Миллионы человеческих судеб. Миллиарды эмоций. Даже отсюда, с высоты, я чувствую их. Обрадованный моим бездействием голод, вгрызается в сознание с удвоенной силой. Напрягаюсь. Нет, сегодня он не завладеет мной настолько, чтобы я потерял себя. Не спеша соскальзываю вниз и делаю круг над ночным мегаполисом.


А вот и знакомый бар. Здесь всегда многолюдно. Довольно громкий гул вентиляции, разгоняющей по помещению запахи алкоголя и сигаретного дыма, тонет в шуме голосов и музыке, звучащей из колонок. Мне нет дела до этого шума и этих запахов. Меня интересуют обострённые чувства, плотная завеса из которых парит над головами посетителей. Она не видна человеческому глазу, но я прекрасно её различаю. Впитываю этот дивный коктейль из эмоций, отуманенным от голода сознанием. Получая первую, крохотную дозу эйфории, оно трепещет, предвкушая скорейшее насыщение. Но я не тороплюсь. Выбираю.

Вон та компания празднует окончание рабочей недели. Они увлечённо обсуждают своих коллег, клиентов и прочие проблемы. Аперитив из лжи и лицемерного дружелюбия, замешанного на парах алкоголя. Бывало, что я начинал трапезу с такого напитка, но сейчас мне скучно. Да, он яркий и обладает довольно резким ароматом, но совершенно безвкусен.

А вот это уже интересней. Парочка за столиком в углу. Воздух вокруг мужчины буквально раскалён. Ярость, обида и гнев – вот неполная палитра негативных, разрушающих его изнутри чувств. Он буквально кипит от злости и ревности, но старается не подавать виду. Это ему пока удаётся. Его спутница ничего не замечает. Но я вижу, как эти эмоции, постепенно, клетка за клеткой, заполняя его тело, готовы вот-вот вырваться наружу. Восхитительно! В другое время я бы растянул удовольствие, но сейчас не могу удержаться и в три глотка приканчиваю этот дивный эликсир. Взгляд мужчины медленно принимает осмысленное выражение. Ненависть ослабляет свою хватку и исчезает, оставляя вместо себя лишь чувство лёгкого возбуждения. Я доволен. Вот так, человек, спокойнее. Мне всё равно, была ли твоя ревность обоснована или являлась плодом воображения. Я насладился, а у тебя есть возможность подумать и разобраться.


Эти сильные эмоции я ощутил за пару кварталов. Что-то тревожное проскользнуло в сознании, но я слишком голоден, чтобы обращать внимание на эту мелочь. Старое, полуразрушенное здание. Меня по инерции тянет вниз. Странно, концентрация чувств уменьшилась, хотя, там, на улице, она была гораздо выше. Через пару мгновений я в подвале. Проклятье! Всё-таки нужно было прислушаться к ощущениям. В порыве злости, за то, что пошёл на поводу у голода, нервничаю. Словно в агонии мечусь под потолком. Пятеро тел вповалку в лужах собственных экскрементов. Безвольные, частично раздетые. Как куски мяса на бойне. Шприцы, смятые упаковки из-под «кислоты» и горы мусора повсюду. Всё моё существо буквально вибрирует от ярости.

Адреналина здесь нет. Да и тот, что был, отвратителен. Мне знаком его приторный вкус, разбавленный мерзкими стимуляторами. Рецепторы сводит судорогой, меня передёргивает от отвращения. Как я мог вляпаться в то, чего так старательно избегаю?! Это всё голод. Он постепенно завладевает мной. Не оборачиваясь, вылетаю на улицу.


В тёмной подворотне воздух буквально пульсирует от эмоционального напряжения.
Мне туда. Знакомая сцена. Я видел подобное множество раз. Одинокий прохожий пойман шайкой гопников. Сколько же здесь еды! Жажда насилия и гнев переполняют обе стороны. Но адреналин нападающих разбавлен алкоголем. По-настоящему чистый, он у жертвы. Сознание молодого человека затуманено его избытком. Инстинкт самосохранения отключён. Он не осознаёт, что сделает с ним толпа отморозков, начни он сопротивляться.

Я, конечно, могу высосать природный наркотик у беспредельщиков. Тогда они обмякнут и потеряют интерес. Успокоятся и уйдут. Но я не хочу его. Я забираю немного у несчастного парня. И, вместо того, чтобы очертя голову, броситься на противников, он разворачивается и бежит от них со всех ног. А я, довольный, что смог немного утолить голод, проскальзываю на проспект. Мне ещё многое нужно успеть за ночь, и нет дела до того, что будет дальше.


Внезапно резкий звук сирены прорезал воздух. По улице несётся машина скорой помощи.
Без труда догоняю её и мчусь рядом, попутно сжирая эмоции прохожих. Страх за себя и близких, переполняет их. Они пугаются вспышек проблесковых маячков, представляют себя или своих родных на носилках, внутри кареты скорой. Им плевать на того, кто сейчас там при смерти. Они тревожатся лишь за свои жизни.

Проскальзываю внутрь реанимобиля. Здесь настоящий рай для гурмана вроде меня. Чистейший, неразбавленный адреналин! Неимоверно огромный у пострадавшего в аварии мотоциклиста, и умеренный, профессиональный у врачей. От того, чей я попробую первым, зависит будущее. Отпей я его у жертвы, и сердцу не хватит сил прокачать остатки крови. У медиков – и, успокоившись, они смогут сосредоточиться и сделать всё безошибочно и точно. Я выбираю их. Пусть гонщик живёт. Ведь выздоровев, он опять сядет за руль. Мой голод отступает. Покидаю место пиршества, жалея лишь об одном. Что не был с мотоциклистом перед аварией.


Отцепляюсь от скорой. Здесь больше нет для меня пищи. Мои рецепторы возбуждены до предела. Ловлю ещё один источник. Он далеко, на другом конце города, но для меня это не проблема. Пара мгновений и я на месте. Из окна квартиры на предпоследнем этаже высотки валит дым. Какая удача! Именно поэтому я предпочитаю это время суток для охоты за чистым адреналином. Ведь разница между дневной и ночной жизнью города огромна.

Сходу оказываюсь в эпицентре возгорания. Чувствую в квартире двоих. Малыша, от страха мечущегося из комнаты в комнату, и пожарного, в кромешном дыму пробирающегося вглубь помещения. Ребёнок напуган. Настолько, что плотность его страха можно резать ножом. Он с трудом дышит и не может кричать, его лёгкие заполнены дымом. Спасатель, наоборот, сосредоточен до предела. Ни одного лишнего движения. Чётко следует инструкции. Адреналин, именно тот, что я ценю больше всего, бурлит в его крови, словно раскалённый металл. Если я глотну хоть немного, то дезориентирую его. На секунду зависаю, размышляя. С другой стороны, я получу гораздо больше, когда он и спасённый ребёнок будут в безопасности. Решено. Вначале кидаюсь к малышу. В несколько глотков приканчиваю его страх. Он сразу успокаивается и кулем оседает на пол. Пожарный без труда находит его и подхватывает на руки. Через несколько минут оба оказываются на улице. Ребёнок прижимается к своему спасителю и не хочет его отпускать. От этого гормон в крови мужчины просто зашкаливает. Он вспоминает своих детей, тоже иногда остающихся дома одних. Тревога и огромное облегчение от того, что это произошло не с ними, охватывает его. Какое же это наслаждение!

Окидываю взглядом толпу зевак, сбежавшихся на пожар. Здесь тоже есть, чем поживиться. Одни наблюдают за происшествием с упоением. Со злорадным любопытством и затаённым жестоким наслаждением. Этим всё равно. Они жалеют, что никто не погиб. Но есть те, кто искренне сочувствует и переживает. Роднит две этих группы одно – никто не остаётся равнодушным. Что ж, мне именно это и нужно. Делаю пару витков над толпой, поглощая весь наркотик.


Я близок к насыщению. Голод лениво ворочается где-то в глубине моего существа, изредка сонно приподнимая голову. Мне нужна последняя на сегодня доза, чтобы окончательно победить его.

Ночной ветер усиливается. Мой верный помощник в поисках наслаждений, доносит до меня нечто едва уловимое, крайне любопытное. Мгновенно срываюсь с места. Ещё одна высотка. На первый взгляд всё спокойно, но я отчётливо чувствую вибрацию воздуха. Это на крыше! Взмываю вверх. Так и есть, ощущения меня не обманули. Двое подростков стоят на самом краю, вцепившись руками в ограждение. Страшно обоим, но как же разнятся истинные причины этого чувства! Я доволен и почти сыт, поэтому могу понаблюдать за развитием событий и выбрать, чьи эмоции сожру первыми.

Парнишка боится высоты. Но гораздо больше его беспокоит то, что он будет выглядеть трусом в глазах своей подружки, если признается в этом. А вот внутри неё кипят совершенно другие чувства. Это страх за себя. Прекрасно зная о фобии своего друга, она специально затащила его сюда. Предложила залезть за ограждение и постоять на самом краю. И теперь понимает, что если вдруг случится непоправимое, во всём обвинят её.
Она хочет уйти с крыши и судорожно ищет причину, чтобы также не прослыть слабачкой в кругу друзей. Эти эмоции внутри девушки настолько яркие, что я не выдерживаю и, зависнув над ней, даю себе волю окунуться в бурлящее, переполненное страхом сознание.

Парень, тем временем перелез через перила и стоит почти у самой кромки. Высота раскачивается перед ним, словно качели, он не решается сделать ещё один шаг, чтобы взглянуть вниз. Его сердце гонит по венам адреналин такой чистоты, что я готов немедленно испить этот дивный напиток, но в последний момент что-то останавливает меня. Прежде чем понимаю, что именно делаю, в несколько глотков приканчиваю страхи девушки. Она вздрагивает. Начинает оценивать ситуацию с позиции здравого смысла. Приказывает пареньку не двигаться. Перелезает через ограждение, хватает его за руку и тянет прочь. Тот удивлён и раздосадован. Он ведь почти доказал ей, что не трус. А ещё ему очень хочется назад, к краю. Вновь заглянуть вниз, испытать эти острые чувства. Я улыбаюсь. Вот почему я не стал пить из него. Он попался. Адреналин подчинил его. Он будет жаждать этих ощущений снова и снова и не успокоится, пока вновь не испытает их. А у меня будет много возможностей оценить их вкус.

***
Залетаю на чердак и зависаю под пыльным потолком. Я расслаблен и умиротворён. Голод полностью побеждён, я совсем не чувствую его. Скоро я усну. До тех пор, пока не переварю съеденное за ночь. Затем всё повторится вновь.
Я доволен сегодняшней охотой. Я смог сохранить жизни многим людям, вырабатывающим чистый адреналин. Он и есть природный наркотик. Бесконтрольный, мешает принимать правильные решения и способен убить человека не хуже синтетических препаратов. Лишь мы – сущности, твари, питающиеся переизбытком гормона страха, способны уберечь людей от необдуманных поступков, пожирая его излишки.
Это очень важно! Ведь, если этого не делать, среди них станут преобладать грязные. Те, что уничтожают вкус и аромат настоящего, стимуляторами. Такая пища неспособна насытить нас, и мы вымрем. А без нас погибнут те, кому мы ещё можем помочь.
А теперь спать…

Это сообщение отредактировал Паласатое - 8.05.2017 - 16:08

10. Цепь



С десятого этажа гостиницы Ленинградской, я смотрел, как новорожденное солнце освещает площадь трёх вокзалов. Чёрт, сколько раз мне хотелось, чтобы поток машин здесь стал меньше. Особенно под мостом. Все эти спешащие люди, мешающие проезду трамвая. Но теперь… Бойтесь исполнения своих желаний. Так вроде говорят?
Перед глазами лежала усеянная воронками дорога и остовы тех самых вокзалов. Немного кирпича, бетона и сохранённые в памяти названия. Вот и всё что осталось. И никакого движения.
Сколько я здесь не был? Год? Полтора? Столько изменений произошло в родном городе за это время. Твари…

- Марк? Ты в порядке?
Обернувшись, я посмотрел на вошедшего в номер. Боня. Бонифаций. О чём только думали родители, давая такое имя ребёнку? Хотя, теперь и не спросишь. Но имя нарисованного героя ему подходило. Добрый и весёлый на базе, и настоящий хищник, во время боя.

- Вполне. – исторгло хрип горло. Пришлось кашлянуть. – Поднимай ребят.
- Уже.
- Тогда пойдём. – бросил я взгляд на часы. – У нас час.

Спустившись, мы встали перед выстроившимся отделением. Слишком много новых лиц… Я, Боня и Цыган, старики по меркам войны. Единственные, кто остался из прошлого состава. В последнем бою нас крепко потрепало, из полусотни осталось всего два десятка. И теперь нам прислали этих… мальчишек. Господи, да самому старшему из них было не больше восемнадцати. А шкет, которому на вид пятнадцать, едва не падал под тяжестью снаряжения. Но всё же, они здесь. Уже зная, что такое война. Убившие первого врага. Злые. А сегодня, станут ещё злее. Узнают, почему лучше сдохнуть, чем сдаться.

- Так бойцы, остался последний рывок.
Как же они устали… И напуганы. Ещё бы, последние четверо суток мы передвигались, теперь уже, по вражеской территории. Лишь чудом избегая столкновений. Наше командование решило, что сейчас лучший момент подпортить Тварям существование. В данный момент, основные силы противника отошли к Питеру. Наши решились на большую игру. Дошли слухи, что нашли способ победить. Не знаю. Для меня, победы не будет.

- До цели километр, так что, проверьте снаряжение. Даю пять минут.
Дети… Им бы девчонок водить по кинотеатрам и кафе, подрабатывать курьерами или на кассе в макдаке. Как же я хочу сожрать что-нибудь оттуда… Но больше некому. Мы одни из немногих, что остались под Москвой. И эти ребята, добровольцы, сделают то, на что немногие ветераны готовы. Лишь пропитанные ненавистью, которым нечего терять, попадают к чистильщикам.
Время истекло:
- Двинули.

Цыган первый. Ему вести отделение по территории моего детства. У этого засранца настоящее чутьё на херню. Боюсь представить, сколько всего мы избежали благодаря ему.
Оставив позади гостиницу, провожающую выгоревшими глазами окон, мы обогнули слева гигантскую воронку, оставшуюся от бензоколонки. Обошли развалины суда, и вышли к остаткам свадебного магазина у трамвайных путей, пересекающих дорогу.

Вот оно. Здание бывшей школы, где раньше в детские головы вкладывали знания, а теперь… Когда-то тут стоял забор. Через него я лазил, чтобы повидаться с друзьями на переменах, и подстёгивал сбежать с уроков. Здесь познакомился с женой. И сходу перемахивал метры железа, скрываясь от злых учителей.
Я тряхнул головой, отбрасывая ненужные воспоминания. Не до них. Чтобы оказаться на территории нужно преодолеть двух метровый холм. И сделать это быстро. Никто не даст вырыть и укрепить ступени, придётся забираться друг на друга.

- Разбиться на тройки. Боня, Цыган – вновь циферблат перед глазами – пять минут.
По телу прошла дрожь. Сколько отделений смогло пройти, или мы одни? Что там ждёт? Что там есть? И не облажалась ли разведка, посылая нас сюда? Скоро… скоро всё решиться.

Тонкая стрелка пошла на заключительный оборот, и я включил рацию. Четыре дня тишины закончились. На время. Пока не завершим операцию. Потом опять тишина и возвращение на базу. Вернее, попытка.
Время.
Нет команды.
Не дошли.
Следующие десять секунд, снова тишина.
Рядом присел Цыган и кивнул на часы. Я покачал головой. Первые потери. Ситуация ухудшалась. Но, даже если мы окажемся единственными, всё равно пойдём. Нужно хотя бы попытаться…
Двадцать секунд.
В наушнике раздался щелчок, и из моих лёгких раздался выдох:
- Начали.

Быстро перебежав дорогу, ведущие троек упёрлись руками в холм, создавая опору. Вторые забрались на холм и замерли, выцеливая противника. Чуть вперёд, освобождая место, и следующая тройка оказалась наверху. Втянуть оставшихся внизу, и распределиться по укрытиям.
Бросив взгляд на здание, я мысленно выругался. Ещё при нормальной жизни, с лёгкой руки параноиков на окна установили решётки. Дверь пожарного выхода оказалась замурованной, это уже работа приспешников. Выблядки…

Да, Твари разумны, но как они смогли договориться, непонятно. Хотя, всегда будут ублюдки готовые продать родную мать, лишь бы выжить. И эти люди отдали себя в полную власть противника, лишаясь собственного «я» и шанса вернуться. Единственное что их ждёт, пуля в затылок. Если повезёт.
Вместо открытой территории мы оказались среди металлических контейнеров и бетонных блоков, непонятно как оказавшимися здесь. Вот и славно. С противоположной стороны школы, где располагалась спортивная площадка с небольшим футбольным полем, донеслись звуки выстрелов.
Началось.

Боня вопросительно посмотрел на меня. Не терпится человеку голову подставить. Я покачал головой. Завязавшийся бой на руку. Да, там наши, но противник отвлёкся и у нас появилась возможность оценить обстановку и неожиданно ударить.
Перебежками двигаясь вдоль правой стены школы, мы приближались к развязавшемуся сражению, с трудом удерживаясь, чтобы не сорваться на бег и помочь товарищам. Но поспешать надо медленно, как говорил дед.
Звуки перестрелки разносились далеко. Даже если под Питер ушла большая часть войск, мы всё равно на вражеской территории. Их здесь достаточно чтобы смять нас за несколько минут.

Выглянув за угол, я тут же отпрянул. С десяток напирающих охранников не давали отделению высунуться из-за укрытий. Твари не знают что такое позиционная война, и любого не идущего в атаку ждёт незавидная участь. Изредка, кто-то из наших посылал слепую очередь в сторону противника.
Зарядив в подствольник гранату, я нацелился на идущую тройку охранников. Слегка подрагивают руки. Ничего, сейчас пройдёт. Выстрел.

Раскидавший людей взрыв послужил сигналом, и мои ребята вступили в бой. Оттянув внимание, мы дали возможность отделению товарищей занять другие позиции. Слева, с главного входа на территорию, прилетела ещё граната, заставляя охранников реагировать на новую угрозу. Всё-таки, кто-то ещё смог. Пришла наша очередь напирать. Короткими перебежками смещаясь вперёд, мы заставили ублюдков сбиться в кучу.

В левое плечо сильно ударило. Время замедлилось. Падая, умудрился развернуться и заметил, как бегущего за мной новобранца бросила вперёд ударившая в спину автоматная очередь. Гнида стрелял со второго этажа. Почему? Он должен быть среди нападающих внизу… Увидев направленное на меня дуло, я схватил за шкирку мёртвого парня и укрылся. Вовремя. Тело задрожало от принимаемых выстрелов.

- Боня!
Услышал. На втором этаже раздался взрыв. Осколки штукатурки и кирпича шрапнелью усеяли землю вокруг. Зарядив подствольник, я отпихнул мёртвого и нацелился на окна. Сдох? Мелькнула тень и граната устремилась тёмный проём. Здание вздрогнуло, и исторгло через дыру в стене облако пыли.
Тишина.
Поднимаясь и морщась от боли в руке, я огляделся. Охранников уже добили. Ко мне приблизились сержанты отделений, и на лице невольно появилась глупая ухмылка.

- Ты чего?
- Как в анекдоте – я покачал головой - собрались как-то хохол, татарин и русский инкубатор зачищать…
Сержанты с позывными Хохол и Татарин переглянулись. Вновь посмотрели на меня, и тоже усмехнулись
- Ладно. – украинец провёл рукой по усам. – Сколько у вас?
- Минус один. – ответил я и посмотрел на мертвого парня, возможно спасшего мне жизнь.
- Ноль. – сказал Татарин.
- Минус три. – Хохол кивнул на металлические двери школы. – Я первый.
- Давай. Мы по минуте.


Мы отошли за углы. Мои слева, Татарин справа и наблюдали, как отделение ведомое украинцем поднялось по крыльцу. Ведущий боец потянул за ручку, и металлическая дверь с противным скрипом открылась. Все замерли. Наконец, освещая себе путь, отделение двинулось внутрь.
Татарин вышел из-за угла, когда в здании раздались выстрелы.
- В стороны!
От страшного удара на улицу вылетело двое, и упали в нескольких метрах от дверей. А перед крыльцом тяжело рухнула Тварь. Трёхметровое создание, похожее на сколопендру, с измазанными боками кровью раздавленных о стены людей. Ещё один боец оказался зажат в пасти, заходясь криком боли от впившихся зубов.
Люди Татарина открыли огонь. Свинец большей частью рикошетил от покрытого бронёй хитина тела. Но всё же, некоторые пули находили щели в пластинах.
Тварь взревела. На землю рухнул лишившийся ноги человек. С невероятной для такой туши скоростью, она рванула к первому из напавших. В последний момент, поднявшись на задних ногах, она рухнула на человека. Дёрнув ногами, когтями разрывая бойца, вздрогнула от новых ранений и скакнула в бок, подминая ещё двоих.
Цыган открыл огонь. Вторя ему, моё отделение усилило свинцовый поток, бьющий по твари. Зарядив последнюю гранату, я прицелился и нажал на спуск. Из дверей выпрыгнула ещё одна Тварь и оказалась на траектории полёта снаряда. Хлопок, в стороны ударили осколки чёрного хитина. И пока дым не успел рассеяться, я отпрыгнул в сторону. Не успел…


Я открыл глаза. Чёрт, сколько я валялся… Глаза пытались закрыться, всё кружилось. Попытался встать и рухнул обратно. В затылке прорезалась боль. Если бы не каска, то мозги растеклись по блоку, в который меня впечатало. Умудрившись сесть и сфокусировать взгляд, увидел, как поливаемая огнём Тварь с дырой в спине нависла над рядовым. На лице замершего от страха парня застыл ужас. Земля вздрогнула от удара.
Граната, отправленная Боней, пробила новую дыру в панцире. Тварь упала на землю. Совместный огонь по пробитым дырам наконец смог нанести достаточно повреждений, чтобы враг забился в предсмертных конвульсиях.
- Ты как? – подскочил Цыган.
Я кивнул и поморщился от стрельнувшей в голове боли:
- Как будто грузовик сбил.
- Пошевели ногами.
- Ходить могу. – я выполнил просьбу. – Убедился?
Он кивнул и осторожно дотронулся до моего плеча:
- Надо перевязать.
- Потом. Лучше встать помоги.
Обернувшись, я кивнул приближающемуся Татарину.
- Сколько у вас? – спросил сержант.
- Минус два.
- Минус три. – поправил Цыган.
Пробежав взглядом вокруг, я увидел ещё одного из своих. Видимо, при рывке Тварь умудрилась зацепить и его. Только ему, в отличии от меня, не повезло.
- Минус пять. Так что иду первым. – Татарин и посмотрел мне в глаза. – Там раненый из отделения Хохла.
- Блядь. Сильно?
Он покачал головой:
- Не вытащим.
- Ладно. Мы догоним. – дождавшись когда он уйдёт, я посмотрел на Цыгана: - Распредели людей.
Кивнув, он ушёл раздавать приказы. Я вздохнул и поднял глаза к небу. Какое синее и чистое…


Идя к раненому, я на ходу достал пистолет. Увидев меня, парень всхлипнул:
- Нет… Пожалуйста… Не надо… Я смогу! Не надо…
- Пошевели ногами.
Он заплакал. Присев на корточки, я закрыл ему глаза ладонью. Он завыл. Поднёся ствол к его лбу, избегая прикосновения, я сказал:
- Так лучше.
И выстрелил.
Тяжело поднявшись, я оглядел замерших новобранцев, и кивнул на двери:
- Пошли.
Поднявшись по ступеням, мы вошли в коридор, по стенам которого размазало отделение Хохла. Прошли мимо классов, где теперь царила разруха и которые охранники использовали для жилья, и добрались до смердящего подвала. Кто-то закашлял.

- Чё так воняет? – раздался молодой голос.
- Скоро узнаешь. – хмуро ответил Боня.
Спустившись в смердящее подземелье, пошли вперёд, заглядывая в каждое помещение. Хоть отделение Татарина обязательно всё проверило, предосторожность не будет лишней. Один из новобранцев зашёл в комнату, тут же выскочил и, отбежав сблевал.

Подойдя, я направил луч фонаря в темноту. На крючьях под потолком висели человеческие тела. Некоторые выпотрошены, с кого-то успели снять кожу. А кто-то висел ещё в одежде. Среди гражданских и захваченных в плен солдат, висело несколько тел приспешников. Видимо, расстроили своих хозяев.
- Идём дальше.
Зайдя в помещение, где уже суетились люди Татарина, я остановился у края ямы. Огромная, заполненная жижей, в которой лежали белые шары размером с туловище человека. И множество синих пластиковых бочек вокруг. Кладка. Из неё должна вылупиться не одна сотня этих Тварей.
- Присоединяйтесь. – раздался голос сержанта.


Мы принялись за работу, закладывая взрывчатку где можно и протягивая провода. Кто-то из новобранцев решил подвинуть бочку, наклонил… выскользнув из рук, она рухнула на пол, крышка откинулась в сторону, вываливая содержимое. Я отвернуться. Видел это не один раз и никогда не смогу привыкнуть.
Вокруг раздавались звуки извергающих содержимое желудков. Парень стоящий рядом сплюнул и вытер ладонью рот:
- Блядь… это… это…
Всё-таки я повернулся. На полу лежало раздутое от жидкости тельце ребёнка, мёртвыми глазами, полными упрёка, смотрящее на нас. Я закрыл глаза, стараясь отогнать лицо той, чей задорный смех больше никогда не услышу.
- Привыкай. Теперь мы ёбанный корм…

Это сообщение отредактировал Паласатое - 10.05.2017 - 18:26

11. Зазеркалье



Тихий щелчок за спиной. Дверь закрыта, а значит назад дороги нет. Кальвин разворачивается - так и есть. Там, где была дверь, теперь огромное ростовое зеркало. Но надо проверить. Это стало традицией - коснуться зеркала, в надежде, что оно выпустит обратно, и ты сразу станешь победителем. За всю историю игр, такое случилось лишь один раз, но теперь каждый пробует свою удачу. Холодное стекло под пальцами. Мужчина усмехается и отражение послушно повторяет за ним. Раз выйти не вышло, необходимо посмотреть, что ему досталось при переходе. Итак, кожаная куртка, черные кожаные штаны, на поясе приторочены короткие ножны… Дикий крик боли, донесшийся справа, заставил мужчину отвлечься от рассмотрения деталей. Там, за прозрачной стеной, разделяющей участников, один из игроков уже попал в ловушку. По всей видимости, он, как и остальные, прикоснулся к зеркалу, и оно пустило его руку внутрь, примерно до предплечья. Теперь мужчина, дергался, и кричал, стараясь освободиться.
Кальвин не мог оторваться от происходящего. Часть предплечья бедолаги уже посерела, и пошло трещинами. Крик перешел в вой. Треск, от которого кровь стынет в жилах, и рука жертвы ломается словно сухая ветка. Часть, застрявшая в зеркале - моментально исчезает, а парень падает на колени, сжимая культю.


Земля под ногами содрогнулась. Первое предупреждение. Нельзя долго засиживаться на старте. Кальвин, более не отвлекаясь, рвет с места в карьер. Вылететь в начале, что может быть обиднее? Через пятьдесят метров, мужчину поджидает второе зеркало, через которое он должен попасть на саму арену. Страшно прикасаться к зеркалу, после случившегося в тамбуре, но выбора нет. Мужчина, как на инструктаже, непроизвольно зажмурившись, просто прыгает в зеркальную поверхность.

Полумрак. Теперь он в длинном, широком коридоре. На потолке искусственные светильники, стены пусты. Мужчина не спешит. В ножнах - не плохой нож. На ногах сапоги, удобные, с заостренным носком, подбитым железом. В целом неплохой вариант.

Теперь осмотреться. Назад дороги нет, поворотов не видно, значит и дорогу пока выбирать не нужно. Вдруг, светильники начинают мерцать: то ярко разгораются, то почти гаснут. Тишину разрезает чей-то далекий крик, потом стон, потом смех. По стенам коридора проходит дрожь. Все это вместе, очень действует на нервы. И Кальвин устремляется вперед, не бегом, но довольно быстро. Через сорок шагов, коридор резко сворачивает вправо. Нож в правой руке, Кальвин присев, осторожно выглядывает, но коридор и дальше пуст. Смех, злобный, издевательский, раздается над самым ухом. Мужчина, резко разворачиваясь, бьет ножом на звук, но сзади никого. Только затихающий шорох и скрип.

Вдох. Выдох. Успокоиться. Судя по увиденным материалам, тут и не такого можно ожидать. Главное правило, которое вроде бы еще не нарушалось, у игрока всегда есть шанс. И пока Кальвина ведут по единственному пути, в безвыходной ситуации он не окажется.
- Вот будет развилка - бурчит он себе под нос - тогда и начну нервничать. Развилка появилась через пару минут. Коридор раздвоился, правый, более узкий проход, вел вверх, левый спускался вниз. Кальвину вниз не хотелось. Он понимал, что это может ничего и не значить, подъем может закончиться тупиком и ловушкой, а спуск вывести наружу, но все равно выбрал правый коридор. Подъем закончился широкой комнатой, в которой мужчину ждали. Собака. Размером с овчарку, но с более узкой мордой. Увидев гостя, она зарычала и приготовилась к атаке. Кальвин слегка согнул ноги, и зарычал в ответ.

К счастью собака оказалась плохо обученной. Вытерев лезвие о ее шерсть, мужчина направился в дальний конец помещения, туда, где темнота подземелья была разбавлена дневным светом. Так и есть. Выход под открытое небо. На этот раз без зеркал. Только тут, на контрасте Кальвин понял, насколько спертым и душным был воздух в этих катакомбах.

Светло, жарко. Но солнца не видно. Со всех сторон мужчину окружают скалы. Гигантское ущелье, из которого ведут три дороги. Кальвин глубоко вдохнул чистый, горный воздух. Это было намного ближе к тому, к чему он привык. Почти всю сознательную жизнь, мужчина провел в лесах. Облазил северные леса своей страны вдоль и поперек. Ходил на хищника, сутками спал под открытым небом. Знал с какой стороны браться за нож, и прекрасно стрелял. Жаль последнее тут вряд ли пригодиться. Шанс найти огнестрельное оружие был, но судя по тому, что он знал - крайне мал.

Мужчина выругался. Из ущелья выводили три дороги. И каждая из них начиналась огромным зеркалом. Он покрутил головой, но скалы вокруг, выглядели абсолютно неприступными.
Надо выбирать. Вспомнилась дорога сюда. И то, что он постоянно поворачивал направо. Привычки могут быть губительны, особенно тут. Прямо почему-то не хотелось, и Кальвин более не колеблясь, бросился к левому зеркалу.
Ветер. Открытое пространство, сзади покосившийся забор какой-то деревушки, впереди виднеется лес. Дорога к нему ведет вдоль глубокого оврага.

Мужчина выбрал лес. Приблизившись, он увидел, что тут, почти полностью отсутствовал подлесок. Деревья-исполины, вокруг которых, словно свита - кустики, усыпанные ярко-красными ягодами. Под ногами мягкий мох. Ветви деревьев плотно переплетены, и образуют нечто вроде крыши над идущим. Абсолютно не пропуская солнечного света.

Чувство опасности, не раз выручавшее ранее. Мужчина замер, выхватив нож. Тишину нарушило шипение, и в ветвях над головой, он замечает движение. Рывок назад, и змея, нацелившаяся ему в голову, промахивается. Падает на предплечье правой руки, обвивается, поднимает голову, раскрывая пасть. Кальвин одним ударом, срубает ей башку. Шипение усиливается, и мужчина со всех ног, бежит обратно. Сзади, с веток падают змеи, десятки, а может и сотни.

Никогда он так не бегал. Лес остался позади, мох под ногами, сменился травой, шипение отдалилось. Кальвин развернулся, успокаивая дыхание. Там, где земля была покрыта мхом, теперь был шевелящийся ковер из темно-зеленых небольших змей. Но на траву, они не выползали, видимо не могли пересечь какую-то невидимую ему границу. Значит пора исследовать овраг, мужчина развернулся и замер. Он был не один.
Девушка. Он понял лишь это, остальное его внимание привлек арбалет в ее руке. Оружие было направлено ему в живот, рука, державшая его, не дрожала.

- Я участник - Кальвин разжал пальцы, нож упал в траву. Девушка посмотрела на него оценивающе, и вдруг произнесла:
- Замри! - И в следующий момент, арбалет плюнул смертельным подарком. Болт прошел справа от мужчины, и тишину разрушил клекот и хрип. Резко развернувшись, Кальвин увидел, как на земле корчиться черная птица, состоящая из когтей и зубов. Болт пробил ее насквозь, застряв в теле. Птица билась в судорогах, молча, как и собака, и мужчина, подскочив к ней, перерубил тонкую шею. Вытащив болт, подошел к незнакомке:
- Кальвин - представился он, протягивая стрелу.
- Лана - девушка оценивающе посмотрела на него, от кого ты так драпал?
- Змеи - только тут он увидел, что кусок змеи по-прежнему обвивает его руку и сбросил его. Лана поморщилась:
- Значит туда путь закрыт. И туда, откуда я пришла, тоже идти незачем.
- Что там?
- Кладбище с мертвяками. За ограду не лезут, но внутри сотни. Неуязвимые, только зря болт потратила.
- Я вышел из зеркала возле какой-то деревушки, шел вдоль леса, точнее между лесом и оврагом.
- Тогда идем искать спуск. - Девушка закинула арбалет за спину, сняла с пояса фляжку. - Будешь? - Кальвин кивнул. Пил он медленно, маленькими глотками.


На вид девушке было лет 20-25. Светловолосая, высокая, спортивная. По дороге они разговорились, впрочем, не забывая посматривать по сторонам, и высматривать спуск в овраг. Кальвин незаметно для себя рассказал о своего прошлого охотника, и о том, что пошел на арену из-за конфликта с одним из местных князьков, а не из-за денег. Ее история была проще. С детства в городе где все помешаны на арене. Изучение истории игр, тренировки, стрельбы из лука и арбалета. Решила, что готова, и зарегистрировалась.

Тропинку они нашли минут через 10. Узкую, спускаться можно лишь друг за другом. Кальвин пошел вперед. Дно оврага встретило их сыростью и плеском воды.
- Допивай, наберем новую - Лана протянула фляжку, предварительно сделав глоток.
- Откуда ты знаешь, какую воду можно пить?
- Нашла один из информаториев. Вся текучая вода - пригодна, стоячая - яд. - Долго идти вдоль речки, оказалось невозможно. Непроходимые заросли кустарника из которых доносились звуки, начисто отбивающие желание туда лезть. Переправа находилась прямо рядом с тропинкой. Это были мокрые, скользкие камни, едва выступающие из воды. Первым переправился Кальвин, потом Лана. Обошлось без происшествий, хотя девушка чуть не оступилась. Тропинка. Похожа на ту, по которой спускались, с другой стороны. И опять мужчина идет первым. Верх тропинки скрывался среди деревьев. Выбравшись, Кальвин наклонился, протягивая руку Лане.

- Надо искать безопаску для ночлега. Скоро стемнеет. - Кальвин молча кивнул. Остаться ночью под открытым небом, или просто в местах, не помеченных защитным знаком - верная смерть. Им повезло, они вышли к небольшой избушке. Она была украшена защитным знаком, следовательно, тут можно переночевать. Внутри было темновато, грубая кровать, печь, стол. Вода в ведре - значит пить нельзя.
- Ложись - кивает Кальвин в сторону скамьи, - я могу на полу.
- Не стоит - произносит девушка, снимая арбалет. - Иди сюда.

Не было предварительных ласк, не было долгих прелюдий. Они были подобны животным. Страсть. Грубость. Нежность. Все переплелось. Оба понимали, что завтрашний день может стать последним, и отдавались без остатка, и брали, не оставляя про запас. Потом они лежали обнявшись, говорить не было ни сил, ни желания.

Утром Кальвин проснулся первым. При дневном свете хижина выглядела скучно и обыденно. Хотелось в туалет, и не было желания выходить во двор. В надежде, что за печкой найдется комнатушка, мужчина оперся рукой о каменную кладку, и вдруг на него накатило. Он просто узнал: убивать игрокам друг друга не обязательно, но выходов всего 6. Зеркало-выход, выпуская игрока, превращается в ловушку. Выходы, помеченные короной зеленых камней, отработав, камни становятся желтыми. Вот и все.

- Ты где? Сонный голос Ланы привел мужчину в себя.
- Я тут, пойдем?


Рассвет. Красиво. Тихо. Мужчина и женщина двигались быстро и по возможности бесшумно. Живописные места. Широкая дорога изгибается между гигантскими в 3-4 человеческих роста валунами, поросшими короткой травой. Природа, солнышко, птички поют. И за очередным поворотом четыре агрессивно настроенных человека. Три мужчины и женщина. Кальвин за секунду отметил, что один из мужчин вооружен луком, один с длинной дубинкой, а оставшаяся пара, с такими же ножами как у него. Лук незнакомца и арбалет Ланы выстрелили одновременно. Стрела прошла в рядом с головой, отпрыгнувшего Кальвина, и расщепилась об дерево. Болт, посланный Ланой, вошел лучнику в живот, и выйдя со спины, застрял в позвоночнике. Остальные бросились в атаку. Лана возилась с арбалетом, и мужчине пришлось встретить их. Ему повезло, они не были спетой командой, напали в разнобой. Незнакомец с дубиной, оказался чуть сзади, своего товарища, и не смог сразу воспользоваться преимуществом в оружии. Женщина же бросилась к Лане, стараясь не дать той перезарядить арбалет. Девушка не растерялась, подпустив нападающую, кинула ей арбалет, мол на, лови. Та рефлекторно подняла руки, и Лана ударом ноги в грудь, сбила ее на землю. Затем, вытащив своей нож, кинулась к поднимающейся противнице.

Кальвину было туго. Оба его противника знали с какой стороны браться за оружие, спасало его только то, что парень с ножом был немного заторможен, а может ранен. Он крутился вокруг него, не давая дубинщику приблизиться. Такая пляска не могла длиться до бесконечности, и мужчина решился. Рискуя нарваться на нож, он пошел на сближение, и вдруг, словно споткнувшись, упал, одновременно метнув свое оружие. Кидать ножи, из любого положения, он умел лет с 10-ти. И сейчас, основной расчет был на то, что его противник не среагирует на бросок на нижнем уровне. Так и случилось. Нож кинутый со страшной силой, вошел в бедро, по самую рукоять. Тактический выигрыш, по факту оказался проигрышем. Мужчина с дубиной не собирался упускать своего шанса. Не успевший подняться Кальвин, еще успел откатиться от первого удара, но нападающий уже наносил второй. Парень успел только выставить левую руку, и дубина с хрустом проломив кость, поднялась для финального удара. Неожиданно мужчина замер, схватившись за грудь. Оружие выпало, и он замертво упал рядом с Кальвином. Арбалетный болт торчал из-под его левой лопатки.

- Спасибо, - боль страшная, но он поднялся, и встал на колени. Лана, полностью залитая кровью, стояла рядом. - Ранена?
- Это не моя. Идти можешь?
- Рука сломана, все равно не жилец. Слушай, я еще в безопаснике, поймал информацию. Выход - это зеркало с короной из зеленоватых камней. А если корона желтая - то это смерть.
- Спасибо, но ты рано себя хоронишь. У той курицы, которую я прирезала, было это - девушка протянула Кальвину флягу, украшенную каким-то вензелем.
- Что это?
- Универсальное обезболивающее. Вообще ничего чувствовать не будешь. А если выйдешь отсюда - станешь как новенький.
- Спасибо. - Жидкость была приторно-сладкой на вкус, сразу зашумело в ушах, потом тело наполнилось легкостью, боль ушла. Рука слушалась плохо, и вряд ли он ей сможет пользоваться нормально, но жаловаться грех.

Кальвин не без труда выдернул свой нож, из уже представившегося конкурента, Лана собрала свои болты. Смешно, но зеркало, увенчанное зеленой короной, было буквально через триста метров, до него оставалось два поворота, и метров пятьдесят открытого пространства. Мужчина, стараясь не показывать излишнего возбуждения, шел немного впереди. Он чувствовал неловкость из-за того, что собирался выйти, и тем самым закрыть проход для Ланы. Но у него сломана рука, он не дойдет до второго выхода, у нее же будет шанс. Девушка к счастью замешкалась, и отстала.

Когда до заветного выхода оставалось метров 10, он почувствовал толчок. Обезболивающее действовало на всю катушку, поэтому Кальвин не сразу понял, что ноги его больше не слушаются. Он рухнул на живот, и перевернулся на бок. Над ним стола Лана.

- Извини, что выстрелила тебе в спину, просто ты забыл сказать, что выходом может воспользоваться только один, а я забыла тебе рассказать, что тоже знала эту информацию. А также узнала, что это последнее зеркало, пятеро уже выиграли.
- Тогда все честно - мужчина чувствовал, что рот наполняется кровью, а боли все не было. Девушка пятилась, держа его на прицеле, потом развернувшись бросилась к выходу и исчезла. Зеленоватая корона пожелтела, выход был закрыт.

Мужчина, пользуясь тем, что боли до сих пор нет, пополз к зеркалу. Лежать и ждать, пока вернется боль, или появятся монстры не хотелось. Вот и прозрачная поверхность. Кальвин коснулся ее кончиками пальцем, и его кожа засеребрилась. Металл потек по руке, заиграл в венах, и скоро все тело мужчины став прозрачным, рассыпалось стеклянной крошкой.

Это сообщение отредактировал Паласатое - 10.05.2017 - 18:32

12. Красный час


Алан сидел и тупо смотрел прямо перед собой, всей душой отказываясь верить тому, что вещал сидевший перед ним и его женой доктор в белоснежном халате. Пробиваясь в заполнивший голову ватный туман, слова тяжелыми, свинцовыми ядрами падали в наполненную мертвенным холодом грудь. «Сожалею… обследование вашего сына… кардиограмма… буду говорить прямо… очень сложный… дилатационная кардиомиопатия… шансы очень невелики…».

- Доктор, - Алан услышал собственный голос, словно со стороны. – Что… что же мы можем сделать? – он взглянул на заплаканную Лору, крепко прижимавшую к себе Тима. Малыш сосредоточенно кряхтел себе под нос, тиская в руках широко улыбающегося плюшевого енота.

- Боюсь, в вашем случае единственным выходом остается полная трансплантация сердца.

Лора разрыдалась. Беспокойно заворочался у нее на руках и захныкал Тимми.

- Это можно сделать в вашей клинике? – Алан изо всех сил старался говорить спокойно.

- Да, конечно, - доктор откинулся на кресле, и переплел пальцы рук. – Стоимость такой операции составляет примерно восемьсот пятьдесят тысяч долларов.

- Восемьсот пятьдесят тысяч… Боже… Сколько у нас есть времени?

- Сложно сказать, - доктор развел руками. – Месяц… неделя… Одно могу сказать точно – тянуть с решением вам нельзя.


***

- Ал, где мы возьмем такие деньги?! – Лора бегала по комнате из стороны в сторону. – Алан!

- Я не знаю! Не знаю! – чуть не сорвался в крик мужчина. Он сидел на диване и бесцельно нажимал кнопки на пульте, переключая телевизионные каналы.

- Нам нужно срочно что-то придумать! Я не переживу его смерти! Слышишь?! Не переживу!

- Я думаю, Лора! – думать, на самом деле, было очень сложно – мысли путались, разбегались, цеплялись друг за друга, создавая невообразимый хаос.

- Ты не думаешь, ты пялишься в телевизор!

- Тихо! – Алан внезапно вскинул руку.

- Что…

- Тс-с! – он с силой прижал палец к губам, призывая к тишине.

- Добро пожаловать на телевизионное шоу «Красный час»! - раздалось из висевшей на стене плазменной панели, и на экране возник лощеный белозубый тип в ярко-красном фраке. – И с вами снова я, мистер Додо, и его шоу «Красный час», полюбившееся сотням миллионам зрителей по всему миру! Сегодня нас вновь ждут головокружительные состязания десяти команд! А мы напоминаем вам, что любой из вас, дорогие зрители, может пройти отбор, стать участником и выиграть миллион долларов! Да, да, вы не ослышались! Миллион долларов каждую неделю! Приходите! Рискуйте! Побеждайте!

Алан рывком поднялся с дивана.

- Милая, собирайся!

- Собираться? Но куда?!

- Сначала к нотариусу. А потом увидишь.

- Но…

- Ты хочешь попытаться спасти Тимми?

- Я буду готова через три минуты!


***


В просторном офисе, расположенном на двести сороковом этаже гигантского манхэттенского небоскреба «Американ Айдол», все было красным. Красные стены, красные шкафы, красные кожаные кресла. Сидевший за отполированным до зеркального блеска красным столом молодой человек в красной шелковой рубашке лучезарно улыбался им.

- Итак, правила игры вам наверняка знакомы. Они очень просты. Десять команд, от двух до пяти участников в каждой. На запястьях участников крепятся датчики, которые будут замерять уровень адреналина в крови, и передавать на наш компьютер, где данные будут обрабатываться и переводиться в очки. Как вы понимаете, рассчитывается средний результат на команду, исходя из количества игроков в ней. Для того, чтобы заработать очки - вы можете использовать абсолютно любые способы. Никаких ограничений. Игра длится ровно один час. У вас есть вопросы?

Лора и Алан отрицательно помотали головой. Правила игры на популярнейшем шоу «Красный час» были известны любому.

- Очень хорошо. Тогда, с вашего позволения, несколько вопросов от нас. Первый: почему вы решили стать участником нашего шоу?

Решив, что лучше всего сказать правду, Алан рассказал всё, как есть.

- Прекрасно! – с довольным видом кивнул улыбчивый парень. – Простите, то есть, я хочу сказать, команды с подобной мотивацией зачастую демонстрируют потрясающие результаты! Вопрос второй – вам известно, что каждая команда должна внести взнос в призовой фонд, в размере 50 тысяч долларов?

Алан молча протянул молодому человеку пластиковый конверт.

- Чек на двенадцать тысяч долларов и закладная на квартиру, – сказал парень, проглядев документы. – Ну, что ж… Наши юристы проверят документы, но, я думаю, вопрос вашего участия в шоу «Красный час» можно считать решенным. И последнее: как бы вы хотели назвать вашу команду?

- «Сердце», - не задумываясь, ответил Ал.


***


Дамы и господа! С вами снова я, мистер Додо, и мое шоу «Красный час»! Наши новые участники готовятся к состязанию, и уже через несколько минут мы на целый час окунемся в атмосферу сумасшедшего риска, драйва и боли! Наши профессиональные телеоператоры будут сопровождать команды на каждом шагу! Делайте ваши телевизоры громче! Устраивайтесь поудобней! Мы начинаем после короткой рекламы!

Сидевшие рядышком на диване в своей квартире, Алан и Лора, крепко держа друг друга за руки, слушали голос мистера Додо, звучавший со всех сторон из телевизионной аппаратуры, с которой деловито сновали вокруг них одетые в ярко-алые костюмы люди. Один из них подбежал к ним.

- Начало через пол минуты! Вы готовы? Все нормально?

Заметно побледневший от напряжения Алан кивнул.

Вокруг вдруг все затихло. Беготня прекратилась, и послышался гулкий, нарастающий бой десятка маршевых барабанов. Шум нарастал, нарастал, пока не сделался невыносимо громким, и внезапно оборвался. Звенящую тишину прорезал торжественный голос мистера Додо.

Дамы и господа! Мы начинаем семьдесят четвертую игру в шоу «Красный час»! Не сомневаюсь, это будет незабываемое зрелище! Все наши участники готовы! Давайте вместе…
Три!
Два!
Один!
НАЧАЛИ!

- Лора, давай! – крикнул Ал, подскакивая.

Девушка вскочила на подоконник, и протянула ему руки: - Держи крепче!

Он схватил ее за руки, и Лора без промедления шагнула в окно. Рывок – и она повисла на руках мужа, раскачиваясь над тридцатиэтажной пропастью. За плечом у мужчины торчал телеоператор с красной камерой в руках. Снаружи шуршал моторами телеквадрокоптер, снимающий происходящее с другого ракурса. Краем уха Алан слышал идеально поставленный голос мистера Додо:

С первых минут лидерство захватывает тройка из команды «Тузы», за ними по пятам следует команда «Мания», на третьем месте «Ведьмы», на четвертом…

- Отпусти одну руку! – прокричала Лора.

…»Сердце» - на восьмом месте! Да-а, большая высота – это не то, что может до смерти напугать жителя современного мегаполиса…

- Нет, Ло! – мужчина, напрягшись, подтянул к себе жену, и втащил внутрь. – Это не сработает! Беги за мной!

Алан подскочил к шкафу, резко открыл дверь, и набрал цифровой код на спрятанном внутри сейфе. Стальная дверца откинулась, и он торопливо вынул из сейфа свой 686-ой Смит энд Вессон, сунул в карман коробку патронов, и устремился к выходу, оттолкнув зазевавшегося телеоператора.

… Посмотрите, что творят «Тузы»! Да они полнейшие психи! «Мания» подотстала, «Ведьмы» переместились на четвертое место, а на третье вырвалась пара из Техаса, команда «Медный бык»!...

Мужчина на бегу нажал на ключе кнопку, открывая двери своего Форда Мустанг, заскочил в машину, и тут же завел ее. Рядом на пассажирское сиденье плюхнулась запыхавшаяся жена. Выжав до упора педаль газа, он резко бросил сцепление, и машина, взревев мотором, и оставив за собой терпкий запах горелой резины, вылетела на дорогу. По бокам от автомобиля зависло два квадрокоптера. Позади них спешно грузились в сверкающий красный микроавтобус телевизионщики.

Алан крутанул ручку магнитолы, и оттуда тотчас зазвучал голос мистера Додо.

… Ох! Это наверняка было очень, очень больно! Вы в очередной раз можете убедиться, что наше шоу не зря называется «Красный час»! Но «Ведьмы» вновь отыгрывают третье место! Какая борьба!...

Вцепившись в руль, он продолжал набирать скорость, то и дело, выезжая на встречную полосу, чтобы обогнать поток машин. 120… 140… 160…

Ал! – взвизгнула Лора.

Крутанув руль, он едва увернулся от громко сигналившего грузовика, но продолжал давить на газ.
200…
220…
Проскочив два красных сигнала светофора, и с оглушительным визгом шин зайдя в поворот, Форд, рыча мотором, устремился по Пятой Авеню.
Завидев гигантскую витрину торгового комплекса «Атлантида», Алан открыл окно, и, проносясь мимо, быстро выпустил все шесть пуль из револьвера по сверкающему стеклу. По витринам побежали трещины, и секунды спустя, на дорогу за ними обрушилась целая лавина искрящихся осколков. До них донеслись вопли людей.

- Заряди! – он бросил оружие на колени жене. Та вскрикнула – пистолет пылал жаром. А потом сжала зубы, и с силой прижала раскаленный ствол к животу, зашипев от боли.

… Это невероятно, дамы и господа! Посмотрите, что творят «Ведьмы»! Они уже на втором месте! «Тузы», по прежнему, на первом! А что с командой «Сердце»? Кажется, они славно похулиганили, и их ждет немалый счет от разгневанных владельцев «Атлантиды»! Но их безумная гонка выводит их на шестое место! Но куда же они направляются? Похоже, в Центральный парк!...

Алан резко затормозил.

- Центральный парк? Мы идем туда? – Лора огляделась.

- Да. В зоопарк.

- Погоди минутку. – она принялась стаскивать с себя блузку, высвобождая большие, идеальной формы, груди.

- Милая?!

- Я сказала «погоди минутку»! – выкрикнула она, расстегивая юбку.

- Там полно народа! И на нас смотрят миллионы! – у него в животе образовался неприятный ком.

- Вот и прекрасно! Чем больше, тем лучше! – девушка рассмеялась странным смехом, и стащила с себя трусики, обнажив выбритый лобок. – Идем же! – полностью раздевшись, она выскочила из машины.

Рядом с ними с визгом притормозил красный микроавтобус, из которого посыпались операторы.

Алан, с камнем на сердце, пошел вслед за ней. Крепкие обнаженные ягодицы Лоры покачивались в такт ее походке. Вокруг нее бегали телеоператоры. Встречающиеся им люди разевали рты.

- Эй, узкоглазые! – истерично закричала она, помахав рукой группе китайских студентов. Увидев такое чудо, китайцы возбужденно загалдели, и защелкали фотоаппаратами. – Видели когда-нибудь такое? – Она пошлепала себя по попе. – А такое? – Присев на корточки, Лора раздвинула ноги. От группы китайцев раздался дружный стон.

… Я не верю своим глазам! На моих глазах команда «Сердце» резко поднялась на четвертое место, оттеснив безбашенную «Манию»! Но что же они делают? О, Боже! Такого мы еще не видели! Дамы и господа, срочно уводите детей от экранов!...

- Лора, пошли! – он потащил хихикающую, будто пьяную, жену дальше.


***


- Ал, ты сошел с ума!

- Посмотри на себя! Лезем, тебе говорю!

- Ну ладно, черт подери!

С трудом, они перебрались через трехметровый металлический забор. Алан передал жене газовый баллончик, подобрал с земли прут, и, сжимая в руке револьвер, шагнул в косматому льву, который, казалось, опешил от такой наглости.

Вокруг вольера толпился народ. Двое дюжих горилл в красных костюмах удерживали разгневанных работников зоопарка.

- Ну что, зверюга! – ощерился мужчина. В его голосе мелькнула нотка безумия. – Поиграем? – И наотмашь хлестнул зверя по морде. Раздался оглушительный рев, мелькнула когтистая лапа. Револьвер отлетел в сторону, а рукав Алана окрасился красным. Продолжая рычать, лев присел, готовясь к атаке.

- Нет! – жена метнулась, и пустила струю перечного газа в глаза хищнику. Взревев еще громче, лев отпрянул, принявшись мотать головой, и тереть ее об лапы.

… Боже! Это ужасно! На наших глазах погибает вся тройка «Тузов»! А я ведь всегда говорил, что беготня по монорельсовой дороге – до добра не доводит! И на первом месте оказываются «Ведьмы»! Кажется, мы видим победителей сегодняшней игры! Ведь до конца остается всего пять минут! А на втором… команда «Сердце»!...

Не обращая внимания на катающегося по земле льва, Алан поднял револьвер, откинул барабан, сунул в него три патрона, захлопнул, прокрутила барабан, и протянул жене.

- Стреляй!

- Куда?!

- В меня. В голову!

- Нет, Ал! Нет!

- Стреляй! – прорычал он.

Заливаясь слезами, девушка подняла дрожащую руку.

В груди у него бешено колотилось сердце.

- Любимый!

- Стреляй же!!!

- Чуть отвернув ствол в сторону, она нажала на курок. Грянул выстрел, и просвистевшая мимо Алана пуля приподняла волосы у него на голове. В груди у него все похолодело.

…И у нас остается меньше двух минут! Команда адреналиновых психопаток «Ведьмы» уверенно удерживают лидерство…

Алан выхватил у жены револьвер, и зарядил в него пять пуль, оставив пустым лишь одно гнездо. Прокрутив барабан вдоль окровавленной руки, он вновь протянул ей оружие.

- У нас последний шанс! Скорей стреляй! Прямо в голову, Лора! Тимми!

- Я люблю тебя, Ал! – ее грудь сотрясалась от рыданий. Револьвер ходуном ходил в руке.

- Я тоже тебя люблю! Береги Тимми! – он уставился в черное жерло револьвера. Сейчас оттуда вылетит пуля, раскаленной осой прошьет его голову, и его мозгами будет забрызгано половина вольера. Он увидел, как побелел палец жены на спусковом крючке. Увидел ее расширенные от ужаса глаза. Кровь толчками пульсировала у него в висках, в ушах стоял шум, сердце стиснуло горячими тисками.

- Я не могу! Не могу!

- Давай же, - прохрипел он, с трудом разжав челюсти.

Издав дикий, идущий из самой глубины души, звериный крик, Лора нажала на спусковой крючок.

На пол вольера с глухим звуком упало тело…

…Дамы и господа!!! Я просто отказываюсь верить своим глазам!!! Такого мы еще не видели!!! За пятнадцать! Да, да, за пятнадцать секунд до окончания игры! На первое место с большим отрывом выходит команда «Сердце»!!! Мы все видели, что происходило и происходит в вольере со львами! Это просто потрясающе! И – да! Да! Мои часы показывают, что победителем этой недели становится команда «Сердце»!!!


***


- Лора! Лора! Очнись!

- Что такое? Что случилось, Ал?

- Ты потеряла сознание, - сфокусировав глаза, Лора увидела склонившегося над ней мужа. В глазах его блестели слезы. – Револьвер не выстрелил. Не выстрелил, милая. И мы победили! Ты молодец, Лора! Мы спасли Тимми!

Лора крепко обняла мужа, прижавшись к нему всем телом: - Только больше никаких русских рулеток! Никогда!

- Обещаю! – рассмеялся Алан.

К ним уже бежали люди. Лев затих, усмиренный несколькими дротиками со снотворным. Кто-то заботливо накинул на Лору плед. Кто-то протянул им кружки с горячим напитком, от которого исходил аромат трав и чего-то спиртного. Им помогли встать на ноги, и, придерживая, повели к выходу из парка.

Все закончилось…


Дамы и господа! Мы только что закончили семьдесят четвертую игру шоу «Красный час»! Это была потрясающая, впечатляющая игра! Вы видели каждый момент своими глазами! Переживали вместе с героями нашего шоу! Надеюсь, в будущем нас ждут не менее динамичные, интересные, потрясающие игры! С вами был я, мистер Додо, и его шоу «Красный час»! Напоминаем: любой из вас, дорогие зрители, имеет шанс стать участником и выиграть миллион долларов! Приходите! Рискуйте! Побеждайте!

Это сообщение отредактировал Паласатое - 8.05.2017 - 16:10

13. То чаво не может быть


Волнами - то ладони потеют, то ноги дрожат. Вдруг поймают? Но вида я не подавал. Уверен, Пашке тоже страшно. Но он тоже вида не показывает. А все потому что мы ниндзи.
Чёрные спортивные штаны, черные свитера-водолазки, на голову натянуты черные чулки. Два долбанных ниндзи.

- Слышь, ты, не забыл — ни слова! - прошипел Пашка, - С этой минуты вообще не говорим, будто немые. Если что — свисти, понял?
Я кивнул. Ведь он сам сказал — ни слова.
Железнодорожное депо было огорожено старым забором из сетки-рабицы, а как известно — нет более легкого для преодоления забора, чем вот такой сеточный. Тем более — для ниндзей.

С увлечения японскими боевыми искусствами всё и началось. В них куда не посмотри — для настоящего бойца или меч обязательно нужен, или звёздочки-сюрикены и прочие кукри-ятаганы. А где и за какие шиши их спрашивается купить тринадцатилетним пацанам в наше непростое время? Вот и пришла идея — самим сделать. Вычитали в журнале «Химия и жизнь» про технику холодной ковки дамасской стали и сам собой созрел план — найти металл и самим сделать оружие.
А где взять сталь?
Правильно!
В железнодорожном депо.
Вот и лезли мы — два долбанных ниндзи — через забор.

Рельс была целая стопка, это мы еще днём рассмотрели. Длинные — по двадцать пять метров. Но нам столько не надо. Нам всего два метра нужно — метр мне и метр Пашке. Это чтоб с запасом, если с первого раза меч не получится, чтоб два раза не бегать.
Когда лопнуло третье полотно для ножовки по металлу, а рельс мы даже на сантиметр не перепилили, стало понятно — взятого с собой десятка полотен может и не хватить.

Видел в старинном кино, как какой-то чудик гирю чугунную пилил, он думал, что там внутри золото. Долго он возился. Теперь я уверен — рельс пилить тяжелее, потому что пилили мы уже больше часа, взмокли все, и руки так вообще отваливаются.
Конечно-же мы тренировались. Всерьез. Две недели. И на турнике подтягивались, и от пола отжимались. На двух пальцах.
Но когда попробовали поднять наш кусочек рельсы, то сразу стало понятно — тренировались мало. Вроде всего два метра, а весит килограмм сто.
Встали друг против друга, сверху луна светит, и начали жестами разговаривать. Словами-то нельзя. Языка глухонемых мы не знаем, поэтому словарный запас был ограничен. Пашка предлагал отпилить метр, типа хватит для мечей. На это я сначала показал Пашке на расцветающее на востоке небо, а потом сказал «накоси-выкуси», есть такой очень известный и ёмкий жест.
В общем переговаривались мы минут двадцать, ни до чего не договорились, пару раз послали друг-друга, просто это еще один — самый известный и самый лёгкий жест, но в итоге кое-как взвалили рельсу на плечи и пошатываясь побрели к дому.
Мы как раз раздумывали как перебросить рельсу через забор, когда раздалась далёкая, но громкая трель милицейского свистка. Оглянулись — вроде никого не видать.

-Триста-пятый, ответь Печоре-один. Триста-пятый, как слышишь? – громкость на радиостанции была выкручена на полную.
Первым разлепил глаза тощий милиционер за рулем патрульной машины. Его напарник, спавший на пассажирском сиденье – пузатый и неопрятный тип со звездочками капитана на погонах, еще не открыв глаз, зевнул во всю глотку и потянулся за тангеткой радиостанции.

- На приёме триста-пятый! Чего не спится в ночь глухую…
- Отставить болтовню в эфире! – дежурный был зол, - Звонил сторож из железнодорожного депо… передаю как услышал от него: «Два глухонемых гимнаста в спортивных трико отпилили кусок железнодорожной рельсы и пешком скрываются в направлении Цветочной улицы. Как поняли, триста-пятый?
- ….!
- Отставить ржать в эфире! Найти и выяснить – что за гимнасты, почему глухонемые и нафига им рельса, как поняли?
- …Палыч - ахуеть! Понял тебя, Печора-один, выезжаем на задержание. Конец связи.

Рельсу через забор мы все же успели перекинуть. А потом совсем близко услышали сирену и втопили изо всех сил. Уже без рельсы, потом вернёмся и заберем.
Сердце в груди молотится как желток в миксере. Дыхание сбилось, кулаки сжаты.
Вдали кто-то продолжает наяривать в свисток, смотрю, Пашка меня обгоняет, я поднажал, обратно обогнал его, он тоже поднажал, и чуть было не обогнал меня, а потом нас обоих обогнал ментовский Жигуль и оттуда вылезло двое ментов — тощий и толстый.

- Эй, гимнасты, а ну стоять! - крикнул в нашу сторону толстый.
- А что ты орёшь? Дежурный сказал-же, что они глухонемые, - ответил тощий.

Мы - два долбанных ниндзи! Я принял вправо — в сторону тощего мента. Тот расставил свои грабли, я поднырнул под правую, еще чуть и буду на свободе, но тощий в повороте выставил подножку, я споткнулся, полетел кубарем, потом на меня кто-то сверху навалился и заломил руку за спину.
Пашку тоже поймали. Плохой он ниндзя, даже от толстяка не смог убежать.

Пока падал — локоть ободрал, а Пашка ногу подвернул. Но нас все равно приковали наручниками друг к другу. Пашку за правую руку, меня за левую. Пока тощий мент-водитель ковырялся с наручниками, толстый залез в жигуль и стал возиться с рацией.
- Печора-один, ответь триста-пятому!
- На связи, Печора-один. Задержали гимнастов?
- Да, это пацаны какие-то. Действительно немые. Но вроде не глухие. Ты, Палыч, вот что мне скажи...

Менты — идиоты, подумали мы. И когда тощий отвернулся мы снова рванули. Бежать конечно неудобно, в ногу приходится, в смыслу в одну руку, в смысле руками махать синхронно.
- ...ять! - сказал толстый.
- Триста пятый — Печоре. Что там у тебя опять?
- Гимнасты сбежали, прикинь!
- Триста пятый — вы там два дебила, пацанов поймать не можете? Почему спецсредства не применили?
- Да мы их заковали в наручники. Друг к другу. Вот они и бегут, как в песне - "...скованные одной цепью!"

Бежать синхронно было очень стрёмно. А потом мы снова упали, что за день такой. То есть ночь. Просто Пашка повернул налево, а я направо. Одновременно. Ну и упали мы тоже — одновременно. Пока мы пытались подняться нас снова догнали менты. Я разбил второй локоть, Пашка подвернул вторую ногу.

- Печора-один, ответь триста-пятому!
- На связи, Печора-один. Как погоня?
- Поймали. Теперь еще и за ноги сковали. Сейчас не убегут...

Ха...! - переглянулись мы с Пашкой.
Мы?
Мы - долбаные ниндзи!
И конечно-же попробовали сбежать, когда тощий решил, что скованные за руки и за ноги мы даже не рыпнемся бежать.

- Блять! - сказал толстый.
- Что у тебя там триста-пятый? Опять сбежали? - устало спросила рация.
- Палыч... ты не поверишь на что способны гимнасты... Ан нет. Упали. Ты мне вот что скажи Печора. Что с рельсой делать?
- Как что? Это же вещдок! Вези в отделение!
- Печора, ты там пьяный что ли? Она весит килограмм двести, а я на служебном «жигуленке», куда я её запихну?
- …
- Печора, хватит ржать в эфире. Я рельсу на улице Цветочной, дом семь оставлю. Пришлите кого-нибудь.
- Триста-пятый – отставить! Это начальник отдела – полковник Сидорчук. Рельс как хочешь, но привези. Тут пол-отдела на вас, идиотов, хочет посмотреть. Как понял?
- Вас понял, таащ полковник. Конец связи.

Капитан с тоской посмотрел на своего тощего сержанта-напарника, окинул недобрым взглядом нас с Пашкой и пнул мыском замызганного ботинка нашу рельсу. Поморщился от боли и глубоко вздохнул.
- Так, мужики. Работаем все. Открываем задние окна. Вместе поднимаем рельс и через проем левого окна просовываем в салон в проём правого окна. Пацаны, как рельсу засунем, вы через то же самое окно по очереди залезаете на заднее сиденье. Наручники не снимем, и не просите. Вы же все равно гимнасты, вам не привыкать.
Угваздались все. Тощий пока кантовал рельсу от натуги порвал форменные брюки и измазался в ржавчине по самые брови.
А потом нас привезли в отдел. Вообще, столько ментов сразу я ни разу не видел, как нам потом сказали — на нас посмотреть экипажи чуть-ли не с половины города приехали.

Нас по очереди сводили к инспектору по делам несовершеннолетних, тот позадавал с десяток вопросов, но ни я, ни Пашка ни слова не сказали. А то родителям позвонят. А потом нас посадили в обезьянник.
Что сделает настойщий ниндзя оказавшись в стальной клетке?
Правильно. Разогнет прутья и выберется на свободу. Мы с Пашкой честно попытались. Прутья не разгибались. Ни в какую.
Надо сделать подкоп. Ну, попробовали, пуговицей поскребли бетонный пол, доскребли до царапины, а дальше дело встало. Просто пуговица сточилась.
Следующий пункт - потолок. Я встал Пашке на плече, пару раз упал конечно, но в итоге получилось, дотянулся до потолка, бинго! - это был новомодный фальш-потолок, я сдвинул гипсовый фрагмент в сторону, ухватился за каркас, на котором он висел...
- ...ахуеееть! Вы совсем чтоли сбрендили, гимнасты долбаные!?
Пашка от неожиданности «ойкнул» и дёрнулся, я потерял равновесие, повис на руках, а потолок угрожающе заскрипел и затрещал.

Инспектор по делам несовершеннолетних в принципе не понимал что ему делать, куда звонить и кому сдавать недавно пойманных пацанов.
В кабинет без стука ввалился опер, посланный снять показания с начальника железнодорожного депо и принять от него же заявление о нанесении ущерба.
- Петрович, есть ахренительная новость! - жизнерадостно, еще с порога заявил опер, - А ты чего грустный такой?
- Мальчик жестами обьяснил, что зовут его Хуан...
- Чего!?
- Того! Свою фамилию он сказать не может. Написать отказывается. И что с ним делать?
- Предлагаю их отпустить...
- Чего?!
- А того. Начальник депо отказался заявление писать.
- Почему?
- А рельсы списаны давно. И по документы даже утилизированы. Начальник вообще сказал, что никаких неучтеных рельс с его объекта не пропадало.
- Ага... а что с этой делать? - показал на прислоненную в углу рельсу инспектор.
Дверь в кабинет со стуком распахнулась. На пороге стоял дежурный отдела.
- Мужики, что хотите делайте, но гимнастов этих из отдела уберите, Христом Богом прошу, а то я за себя не отвечаю...
- Ты про немых что-ли?
- Во-первых, они не немые. Во-вторых, эти пионеры обрушили весь потолок в обезьяннике. Наконец, в-третьих, один из них сломал ногу, а второй руку. В общем я уже вызвал скорую и сбагрю пацанов им, а вы как хотите, хоть в больницу с ними езжайте. Я всё сказал! - и захлопнул дверь.

- ...дядь, а дядь? - обратился пацан, залезающий в машину «Скорой помощи», к милиционеру, - А рельсу-то можно забрать?

Лет пятнадцать прошло, когда вечером буднего дня ко мне подошел сын и показал на мобильнике фотку двухметрового куска рельсы:
- Пап, мы сегодня в музее МВД были, там ножи-заточки всякие и вещдоки с мест преступлений, а потом я увидел рельс, а под ним табличка... А на ней написаны две фамилии. Твоя и дядь Паши. Я тебе щаз фотку таблички покажу, но пообещай мне, что обязательно расскажешь про это...
Ха!
Я кто?
Ниндзя!
Стремительным броском я отобрал мобильник сына.

Дело №1813/93 «О несуществующем рельсе»
И внизу — крупным капс-локом:
«ТАКИХ БЕРУТ В КОСМОНАВТЫ!»

Это сообщение отредактировал Паласатое - 10.05.2017 - 18:34

14. Игры с прошлым



- Быстрее, Лазек! – шептал детский голосок, едва не срываясь на крик.
- Иду! - ответил второй.
Они почти бежали по коридору, но очень осторожно, чтобы не шуметь. Атик загнал карту в щель сканера. Две маленькие фигуры протиснулись в открывшуюся дверь и тихонько прикрыли её за собой. Ступая на цыпочках, они вытянули шеи, вглядываясь в сумрак пустой лаборатории.
- Никого, - тихо сказал Атик.
- Может не надо? - усомнился Лазек.
- Может не надо? - передразнил брата Атик, - трусяга! - засмеялся малыш.
Лазек надулся.
- Я не трусяга, - обиженно отозвался он и нажал «пуск».
Вспотевшие ручонки потянулись к джойстикам. Расширенные глазищи уставились на открывшиеся проекции, внимательно вглядываясь в изображения. Едва ощутимый холодок, бессменный спутник страха, вызванного неизвестностью, пробежал по маленьким телам. Пришло чувство опасности, сладкое, дарящее безумную эйфорию игроку.
***
Стас немного поёрзал в седле и качнул кик-стартер. Двигатель мгновенно отозвался ласкающим слух, уверенным рокотом. Рукоять акселератора послушно поддалась, наполняя машину живительной смесью. Одурманенный её приливом мотор, благодарно взвыл. Ещё мгновенье и мотоцикл тронется, он подарит хозяину первый глоток адреналина, пытаясь вырваться из крепких рук своего властелина на свободу. Тело наездника ощутит первый порыв, кровь прильёт к вискам, но обдуваемый ветром он не почувствует жара.
Парень вылетел на трассу и прибавил скорости. Мозг получил первую порцию. Теперь можно насладиться болью. Воздух становится плотнее, пытаясь помочь железному монстру сбросить хозяина. Он сечёт по глазам, и слёзы, сбегая в уголки век, срываются, оставаясь позади гонщика. Только так, без шлема, можно почувствовать превосходство над мощью машины и стихии. Только так можно заставить организм выбросить в кровь ещё одну дозу.
Ещё больше скорости! Обгон! Стас выжимал из металлического дьявола всё, на что тот был способен. Скоро закрытый поворот, сулящий неизвестность. В его петле он получит максимальный выброс адреналина, возможный на трассе. Игра со случаем. Кто на этот раз окажется везунчиком? Останется ли костлявая и на сей раз без ничего?
Он обожал эти секунды риска, невзирая на то, что уже не раз был на волоске. Но отказаться от этого невозможно. Вылетая в последнее мгновенье из под колёс встречной фуры, когда воздушная стена пытается снести тебя с дороги или приземляясь после трамплина на самый край обрыва, срывая протектором острый щебень, организм отдаёт последний наркотик. До капли, до молекулы. А спустя время, наступает блаженная, долгожданная эйфория. Зрачки постепенно сужаются, мозг начинает млеть.
***
- Лазек, чур сегодня только гравигенератор!
- Нет, давай пси-поле!
- Пси-поле было в прошлый раз, и ты выиграл.
- Ладно, давай грави, - неохотно согласился Лазек.
Атик кликнул опцию «воздействие гравитационным генератором», и оба малыша принялись искать объект.
***
Стас съехал с трассы на просёлочную дорогу, ведущую к лесу. Здесь можно не спешить. Нужно дать передохнуть организму перед новой, самой мощной дозой. Сердце немного успокоится. Приятное онемение почувствуется в мышцах. Отдохнут глаза.
Он остановился на краю каменистого пригорка. Сегодня выбор пал именно на эту дорогу. Известную до мельчайшего камушка и корня, торчащего из земли. Сегодня ему хочется покорять машину, а не природу. А для этого нужна знакомая трасса. Чтобы смело, не опасаясь неожиданностей, выжимать из покорного железа всё, на что только оно способно.
Парень упёрся ногами в пару случайных камней, сохраняя равновесие. Выпрямился в седле, снимая напряжение с позвоночника. Нужно хорошенько сосредоточиться перед началом заезда.
***
- Вот он! - восторженно крикнул Атик, отыскав объект.
- Не ори, - одёрнул его брат, - точно он?
- Он, - шёпотом, еле сдерживая возбуждение, ответил малыш.
- Лазек внимательно всмотрелся в изображение и, пока брат отвлёкся, три раза, незаметно, нажал кнопку пси-передачи.
***
Стас полной грудью вдыхал свежий, слегка влажный воздух. Над макушками леса нависла огромная фиолетовая туча. Скоро случится гроза. Это будет как нельзя кстати. Организм получит ещё больше наркотика. Гнать по каменистым склонам под секущими, отрывистыми плетьми ливня в проблесках молний! Шалеть, упиваясь риском под сотрясающие окружающий мир раскаты грома!
«Мне сегодня везёт», - довольно подумал Стас. Где-то в вышине ударил первый раскат и глухо осыпал окрестности тяжёлым предвестием.
Вперёд! Парень собрался стартовать. Но в этот момент сильно сдавило виски и, откуда не возьмись, появилась мысль, - «шлем».
Шлем в таких заездах всегда был лишним. Он возил его только для того, чтобы надевать по требованию инспекторов. В этой углепластиковой сфере невозможно получить полное ощущение скорости и свободы. Гонщик отмахнулся от мысли, но та снова вернулась. «Шлем»!!!
Пальцы уже были готовы соскользнуть с рукояти сцепления, но тут назойливая гадина в третий раз посетила его сознание.
«А почему бы и нет?» - решил парень и надел ненавистный «колпак».
Теперь вперёд. Снова взвыл двигатель, получивший свою порцию горючей пищи. Опять похолодело внутри. Колесо счесало слабые камни, вцепившись протектором в ещё не успевший намокнуть грунт, и мотоцикл понёс хозяина вниз по склону.
***
- Есть! - Атик первым дёрнул рычаг и нажал на кнопку возбуждения поля грави-генератора, - смотри как надо! - крикнул он брату.
- Камень?! - забыв о необходимости не шуметь, раззадорено отозвался Лазек.
- Вот тебе ветка!
- Класс!!! - Атик вошёл в раж. - Я тоже возьму ветку! Нет, не возьму! У меня есть дождь!
- Ага! Дождём его не напугаешь!
- А вот! Смотри!!!
- А я ему спрессую почву! Н-на!!!
***
Вниз! Навстречу опасности! Стас набирал скорость. Ещё немного и железяка покажет всё, на что она способна. Ветер усиливался. На мгновение ему показалось, что он чересчур мощный в этот раз. Внезапно ветка на большой сосне отклонилась. Удивительно, против ветра, едва не зацепив наездника. Тот вильнул, бросив мотоцикл влево и, еле его удержав, проскочил препятствие. Ветка не дала ему заметить средних размеров камень, внезапно появившийся на пути. Если бы не она, то падения было не избежать. Стас принял свежую инъекцию внутреннего наркотика и добавил газ. Спустя несколько секунд, он вылетел на новый спуск. Дождь хлестанул в неимоверном порыве, неожиданно сильно. Будто кто-то специально выплеснул ведро воды под колёса.
Мотоцикл, в скольжении, попытался завалиться на бок, но хватанув неизвестно откуда взявшуюся твёрдую почву, натужно заревел и вынес наездника на равнину.
Эмоции переполняли гонщика. Он поставил своего верного слугу на дыбы и, купаясь в струях неистового ливня, заорал - да! Да! Давай ещё!!!
Он не знал, к кому обращается, он просто хотел кричать.
От удовольствия! От счастья! Удар! Колесо попало на вымытый дождём корень. Мгновенье, и Стас, не справившись с управлением, бросил руль. По инерции пролетев вперёд, он ударился головой об огромный дуб, стоящий у дороги.
Болела шея. Немного придя в себя и отдышавшись, он снял шлем и внимательно его оглядел.
«Вот так случай!» - мелькнуло в голове. Не надень я его, эти две трещины были бы на моём черепе.
***
- Победил! Я победил!!! – восторженно вскричал Атик.
Дети не заметили, как в лабораторию вошёл отец.
- Замри!!! – заорал мужчина и подбежал к установке.
Внимательно осмотрев изображения на экранах, он выключил систему.
- Опять?! – строго спросил отец. - Я же запретил вам подходить к корректору!
- Папочка, но мы аккуратно, мы не пытались его убить, - жалобно затараторили малыши.
- Быстро вниз! - гневно крикнул отец.
Виновато пряча глаза, братья засеменили к выходу.
***
- Не злись, Клой. В конце концов, ты сам виноват, что оставил корректор прошлого без присмотра, - стараясь успокоить мужа, ворковала Сейла. - Ты сам забыл ключ. А они всего лишь дети. Неужели ты никогда не пользовался отцовским, будучи маленьким? Неужели ты никогда не упивался возможностью вершить чужие судьбы? Это прекраснейшее из наслаждений! В мире нет ничего подобного, вызывающего такой всплеск адреналина!
- Пользовался. Но я не играл людьми прошлого. Не пытался причинить им увечья.
- Они тоже не пытались. Лазек заставил этого парня надеть шлем. А Атик ещё мал. Он ещё не всё понимает. Но брат его научит. Лазек у нас, и правда, смышлён не по годам.
- Смышлён, - слегка смягчился Клой. - Но попускать такое нельзя! Ведь они играются людскими судьбами.
- Успокойся, дорогой. Твой отец доказал избирательность «эффекта бабочки». Мотоциклист не участвует в последующей конструкции будущего. Тем более, этот парень из прошлого сам определил себя в зону риска. Будь он осмотрительнее, Лазек и Атик не смогли бы в него играть.
- Как ты не понимаешь! - разозлился Клой, - отец доказал избирательность теории лишь применительно к нашему времени. Исследования пока ещё продолжаются. Это не игрушка! - он помолчал, переводя дыхание. - Пойми, Сейла, наше привилегированное положение хоть и даёт нам право изменять участки прошлого в личных целях, но злоупотреблять этим не стоит. Я хочу внести закон о запрете использования корректоров. Это уже чересчур!
- А наше знакомство? - рассмеялась она. – Вспомни, сколько раз ты сам, менял прошлое, что бы я, наконец, заметила тебя? Смотри на вещи проще. Эти события ничего не изменят в нашей жизни. А это главное. Вся история человечества усеяна трупами случайных марионеток. Тоже мне, моралист выискался!- пренебрежительно бросила она.
- Я помню, - Клой поджал губы и тихо, чтобы не услышала Сейла, добавил, - какой же я был дурак…
- Хватит милый. Пойдём, выпьем по бокальчику и на пляж. Какое море включим сегодня?
- Выбирай сама, я пойду, побеседую с детьми.
- Клой, ну когда же ты, наконец, перестанешь быть занудой?! Эти вечные нравоучения. Этот сумасшедший идеализм… Ты невыносим. Неужели нельзя просто наслаждаться жизнью?!
Мужчина остановился и посмотрел на супругу.
- Сейла! Дети нуждаются в твоём внимании. Ты должна заложить в них основу. Привить им ответственность за свои поступки. Посеять в их сознании умение сострадать и переживать чужую боль. А вместо этого, ты сутками бездельничаешь, бросив все свои обязанности на плечи гувернанток.
- Прекрати меня отчитывать! Я тебе не дочь! К чёрту твою доисторическую мораль!!! Мы высшее сословие и не пользоваться этим в своё удовольствие было бы глупо. Хочется тебе того или нет, наш мир устроен именно так. Здесь люди делятся на два типа - нужные и ненужные. Не рухнет будущее, если где-то, сто лет назад, убьётся мотоциклист, который сам к этому стремится. Все важные личности заблокированы от коррекции!
Она махнула рукой и спустилась к бассейну. Выбрала на пульте «Палящее солнце в Кинтана- Роо». Затем налила бокал своего любимого «бьютитудин» и направилась к воде. Внезапно её правая нога, будто сама собой, ступила совершенно неестественно. Женщина вскрикнула от боли и поперхнулась напитком. Её лицо покраснело, вздулись вены на шее. Она выронила бокал и судорожно ухватилась за спинку шезлонга. Хрипя, она попыталась сделать вдох и одновременно позвать на помощь. Это ей не удалось. Теряя сознание, Сейла оступилась и упала в тёплую, бирюзовую воду искусственного побережья Карибского моря.
***
- Что ты натворил, Марсек?! Ты же её убил!
- Я случайно, я не хотел, - заплакал малыш.
- Что теперь будет?! Что сделают с нами папа и дядя Атик?..

Это сообщение отредактировал Паласатое - 8.05.2017 - 16:15

15. Пробуждение



С начала перемены Игорёк наблюдал за брачными играми пары одноклассников: секс-символа 10 «А» Самойловой Вики и «отпрыска терминатора» Литвинова Егора. Качок не смешно шутил, а девушка, эротично откидывая голову назад, заходилась громким, неестественным смехом. Изящно оперевшись упругой попой о парту, она, словно модель на фотосессии, принимала эффектные позы-заготовки.

Март формально провозгласил наступление весны, и Вика, игнорируя прохладную погоду, одна из первых девушек в школе поспешила воспользоваться удобным поводом, чтобы облачиться в наряд по сезону и продемонстрировать идеальные пропорции её тела. Своей длиной Викина юбка не нарушала требований, предъявляемым к школьной форме, но обладала молнией, которая лёгким движением бегунка позволяла варьировать длину бокового разреза от сдержанно-целомудренного до вызывающе-сексуального. Сейчас юбка была приведена в боевой режим, предоставляя девушке возможность выставить напоказ свои стройные, длинные ноги.

V-образный вырез блузки, облегающей безупречную девичью талию и высокую грудь, также вписывался в рамки строго школьного дресс-кода, и его глубина дипломатично не превышала глубину декольте сорочки Инессы Павловны, учителя русского языка и литературы. Расстёгнутая теперь Викой верхняя пуговица бессовестно нарушала этот дипломатический паритет. Проникающее в класс весеннее солнце, по ощущениям Игорька, не добавляло в помещении тепла, но было похоже, что присутствие его лучей каким-то непонятным образом специально для Вики создавало иллюзию повышения температуры. Видимо, поэтому девушке казался оправданным этот нехитрый прием соблазнения, когда она могла, как бы невзначай, расстегнуть одну пуговичку блузы, якобы охладиться, а на самом деле открыть взору этого красавчика привлекательную ложбинку между полушариями её груди.

«Примитивные инстинкты рулят, - размышлял Игорёк. - Зачем ему шутить? Эта машина по переработке протеина искренне верит, что залог его успеха – это остроумие плюс физические данные. В топку такую математику! Ведь в конечном итоге всё сводится к репродуктивному инстинкту. Притворный смех в ответ на его потуги юморить, взгляды украдкой на его широкие плечи, объёмную грудь и спортивный зад – не, ну нахрена, скажите, ей остроты?! Очевидно, что для таких, как Вика, интеллект - нечто напускное, ненужное, шелуха. Рабы похоти, разлагающей ум, они оправдывают эту слабость тем, что принято называть естественным сексуальным инстинктом. Чем это может быть ещё, как ни проявлением отвратительной дегенерации человека?»

Внезапно Игорёк поймал себя на том, что его взгляд в очередной раз непроизвольно повторял аппетитные изгибы Викиной попы. Сопротивляясь постыдному для интеллектуала природному зову, он поспешно перенёс внимание на нескладную фигуру отличницы Ирины Ковалевской. Та в окружении ещё нескольких подвижниц отличной учёбы в преддверии грядущей олимпиады по математике демонстрировала единомышленницам решение какой-то задачки. Будто почувствовав на себе взгляд, Ирина оторвалась от тетрадки и через линзы очков выразительно посмотрела на Игорька. Застигнутый врасплох, он смущённо улыбнулся и неожиданно получил ответную, зарешеченную брекитами улыбку. «Фак! Мы уже улыбаемся друг другу. С этим нужно что-то делать», - подумал Игорёк.

Ирина явно неровно дышала в его сторону. Она уже давно посылала парню зрительные сигналы. Застенчивость и предубежденность в том, что девушка ни в коем случае не должна делать первый шаг, не позволяли отличнице переходить к более активным проявлениям её интереса.

Эта игра взглядами не нравилась Игорьку. Она не пробуждала в нем ничего кроме неловкости и неприязни: неловкости от того, что он, осуждая животную природу человека, смог сам у кого-то вызывать чувства; неприязнь же вызывал сам факт того, что эти самые чувства возникли у обладательницы незаурядного интеллекта.

Спасительный школьный звонок помог Игорьку выйти из гипнотического оцепенения, в которое его ввергла улыбающаяся Ковалевская. Со звонком в классе появилась Инесса Павловна и, не дожидаясь пока все рассядутся и угомонятся, с ходу объявила:

- Как я уже сообщила вам на предыдущем уроке, сегодня пишем сочинение-рассказ.

По классу пробежала волна недовольства, которой учитель не придала особого значения.

Несмотря на молодость Инессы Павловны, а может именно благодаря ей, с первых уроков между учителем и учениками установилось неплохое взаимопонимание. «Учитывая ваш возраст и небогатый педагогический опыт, это редкий феномен соответствия, Инночка», - заметила как-то школьный психолог.

Инесса Павловна не так давно окончила университет. Её творческая энергия и воспитательское воодушевление били ключом во всех направлениях. Молодой педагог смело апробировала экспериментальные методики и новаторские подходы в обучении, сочетая старые идеи в новых комбинациях. Большинство из них положительно воспринималось классом.

Инесса Павловна была почти уверенна, что это недовольство учеников сейчас носило напускной характер. «Вредничают для проформы», - как говорила она во время бесед с коллегами в учительской.

- Тема: «Эмоции и чувства», - продолжила Инесса Павловна.

Она отвернулась, чтобы тренированным каллиграфическим почерком отобразить на доске название темы, и затем снова повернулась к классу.

- Задание будет несколько необычным. Назовем его «эксперимент». - Учитель заговорчески обвела присутствующих взглядом. - Вы должны литературно обыграть одну любую эмоцию или чувство человека: радость, печаль, восхищение, презрение, надежда, безысходность, гнев, умиротворение, любовь...

- По ходу все будут писать про лень, - раздалось с задней парты.

Остроту поддержали смешками.

- Очень остроумно, Шорин. Не сомневаюсь, тебе это чувство очень близко, - парировала Инесса Павловна. - Поясняю, нужно написать короткий рассказ, объемом в 20-30 предложений, в котором необходимо связаться воедино идею (сюжет вашего рассказа) и чувства (выбранную вами эмоцию). Вспоминаем тему «Жанры литературных произведений», структуру жанра «рассказ».

Ученики загалдели, вслух высказывая мысли о том, кто про какую эмоцию будет писать.

- На самом деле, список эмоций, чувств и их вариаций достаточно велик. При желании можно насчитать более пятисот различных эмоциональных состояний. Пожалуйста, выбирайте то, что вам близко по настроению и включайте вашу фантазию. Ну а Шорин у нас сегодня не ленится и пишет о лени. Договорились, Денис?

- Лентяй не ленится - про лень пишет! Каламбур получается, Инесса Павловна! – пробасил Литвинов Егор.

- Скорее лингвистический парадокс или простая игра слов, Егор. Но это не относится к теме нашего занятия, - ответила Инесса Павловна.

- Олень пишет про лень - вот где каламбур! - стебанулся Лешка Сафронов и, дотянувшись с соседней парты до Шорина, щелкнул того по уху.

10 «А» снова захихикал. Инесса Павловна почувствовала, что немного упустила контроль над классом и поспешила добавить:

- Да, и так как задание необычное - от меня поощрительный бонус: оценки ниже «четыре» в журнал выставляться не будут. Цель сегодняшней работы состоит в том, чтобы раскрыть вашего внутреннего креативного писателя. Я искренне убеждена, что он есть в каждом из вас. Вопросы по теме имеются?

В свете объявления о лояльнойоцениваемости работ вопросов ни у какого не возникло. Шум и возня постепенно стихли, и класс смиренно погрузился в работу. Игорёк открыл тетрадь, пристально посмотрел на сидящую неподалеку Вику и в качестве заголовка к рассказу вывел:

«ПАНИКА»

***

Он схватил тебя, когда ты шла через тускло освещенную парковку. Ты была прекрасна. Блузка на размер меньше сжимала грудь, тесня ее из декольте на свежий ночной воздух. Ты пошла на эту маленькую хитрость, чтобы привлечь внимание того симпатичного паренька. Да-да, того самого, что так веселил тебя. Того, из-за которого ты подсознательно стала носить эти сексапильные шмотки, исполняя эдакий брачный ритуал, порождение плотского влечения, пробудившиеся остатки древних животных инстинктов.

Тебе больше не нужно беспокоиться о том пареньке.

Как поживает твое сердечко, детка? Тук-тук. Тук-тук.

Ты не заметила, как он приблизился. Ты не услышала, как его нога в ботинке на мягкой подошве ступила на асфальт. Ты не почувствовала выделенный им от сильного возбуждения пот, насыщенный адреналином и мочевиной. Нет, беспомощная бедняжка, тысячелетия эволюции лишили тебя этих анимальных способностей. Способностей, которые могли бы спасти тебе жизнь. Человеческая особь переоценена, быть ею - скорее порок от рождения. Нет, инстинкты не помогут тебе сегодня. Ровно так же, как и газовый баллончик в твоей сумочке (подарок отца), о котором ты вспомнила в последний момент.

"Мало ли что", - сказал твой папочка.

Ты вспомнила о нем только через две секунды - слишком поздно. Две секунды - вечность для кролика, удирающего от волка. Две секунды - все, что нужно волку, чтобы достать тебя. Схватить беззащитную.

Тебе уже жарко, детка?

Его ледяные пальцы смыкаются на твоих губах. Парализующая сила душит твои жалкие крики больше похожие на поскуливание. Другая его рука - стальной обруч вокруг грудной клетки - вжимается в солнечное сплетение, выдавливая воздух из легких.

Не переживай, детка, сегодня вечером воздух тебе не понадобится.

Волоча тебя в тень, он ловко перемещает руку с твоего рта на горло, его пальцы стискивают мышцы гортани, умело перекрывая поток кислорода. Совершенно. Инстинктивно.

Ты чувствуешь это, детка?

О, да! Каждой клетке твоего слабого тела знакомо это чувство. Это знание жило в них до того, как они узнали что-либо еще. Оно запрограммированно в каждом клеточном ядре. Страх. Он переполняет тебя. В этот момент твой медлительный мозг начинает паниковать. Ацетилхолин, испускаемый нервными окончаниями, инициирует реакцию "бей или беги". Гипоталамус выбирает схватку. Ему нравится это. В атаку послан адреналин, и он наносит первый удар - пилоэрекция. Бум! Есть попадание! Твои волосы встают дыбом, словно шерсть испуганной кошки.

Увы и ах! Все ограничивается этим бесполезным рефлексом. Какой пассаж! Несмотря на струящийся в крови адреналин, цепкие пальцы на твоей глотке, блокируют поступление кислорода, и ты остаешься всё такой же беспомощной. Теряя силы, ты дергаешься, брыкаешься, изворачиваешься. Эти трепыхания он принимает за танец, еще один элемент брачного ритуала. Он наслаждается им.

Ты паникуешь, детка?

Стоит ему сдавливать твоё горло чуть дольше, и ты умрёшь. Ты понимаешь, что он делает это не ради убийства, но из желания ослабить тебя, сделать послушнее.
ПРИБЕРЕЧЬ НА ПОТОМ.

Ты продолжаешь думать об этом, в то время как всё начинает плыть перед глазами, и в поле твоего зрения выныривают крохотные черные точки. Ты продолжаешь думать об этом, когда в твоих ушах стихает его тяжелое дыхание, уступая эфир белому шуму. Ты продолжаешь думать об этом, ощущая сзади его эрекцию, давление переполненного кровью члена. Ты продолжаешь думать об этом, когда скуловые мышцы расслабляются, превращая твое скорченное, наполнение ужасом лицо в гладкую, лишенную эмоций, болезненно-кроткую ангельскую маску. Ты прекрасна. Ты всё ещё думаешь об этом, когда мир погружается во тьму.

ПРИБЕРЕЧЬ НА ПОТОМ.

***

- Приберечь на потом! - дрожащим от возбуждения голосом повторил последние слова своего рассказа Игорёк.

- Игорь, ты готов сдать работу? – в голосе Инессы Павловны звучало недоумение - до конца урока оставалось ещё десять минут.

Слабой рукой Игорёк отложил ручку в сторону и оттер рукавом испарину со лба. Он ещё некоторое время сидел в прострации, не обращая внимания на вопрошающего учителя и заинтересованные взгляды нескольких одноклассников, оторвавшихся от письма. Прилив адреналина отступил, и писательская горячка мало-помалу отпускала Игорька.

- А Махнов-то у нас – скорострел! - прозвучал чей-то глупый подкол.

Класс дружно заржал. На лице юноши тоже появилась улыбка, но она не была предназначенная никому из присутствующих. Игорек улыбался тому, что он только что открыл у себя внутри.

- Тишина! – осадила учеников Инесса Павловна. - Юмористов я сейчас начну удалять из класса. Махнов, долго еще будем улыбаться? Я спрашиваю, ты закончил?

«Нет, не закончил. Я в самом начале пути, Инесса Павловна», - мысленно ответил Игорёк.

Он вырвал из тетрадки страницы с сочинением и, бережно сложив их, засунул в нагрудный карман рубашки. Затем он быстро написал в тетради что-то ещё, молча сдал её учителю и вышел из класса.

Озадаченная поведением ученика, Инесса Павловна неуверенно открыла тетрадь.

***

Игорь Махнов стоял на пустом школьном дворе, вдыхая морозный мартовский воздух. По его лицу все ещё блуждала странная, отрешённая улыбка. Он вытащил из кармана куртки сжатую в кулак руку и раскрыл ладонь. В лучах весеннего солнца на ней блеснула пятирублевая монета. Щелчком большого пальца парень подбросил пятак вверх, позволил тому сделать несколько оборотов в воздухе, и тут же поймал его на тыльную сторону кисти, ловко прихлопнув сверху ладонью другой руки. Игорь крепко зажмурил глаза, будто загадывая самое сокровенное в его жизни желание, затем открыл их и посмотрел на монету.

РЕШКА

«…следственное управление обращается к гражданам с просьбой оказать помощь в раскрытии серии тяжких преступлений...»

Проверяя тетради с домашним заданием, Инесса Павловна вполуха слушала бесстрастный голос ведущего криминальных новостей.

«…первой жертвой маньяка стала студентка четвертого курса МГУ Самойлова Виктория. Судмедэкспертиза показала, что девушка была задушена. Следующие жертвы преступника...»

Инессу Павловны будто прошло током: «Боже мой! Вика Самойлова, 10 «А»!

На последней встрече выпускников, куда была приглашена любимая учительница, ребята делились своим успехами. Инесса Павловна была очень удивлена узнать, что не особо проявляющая себя в учёбе Вика Самойлова решила продолжить свое образование, и не где-нибудь, а в одном из престижнейших вузов страны.

Озвученная по телевизору фамилия мгновенно воскресила в памяти учителя одно неприятное событие прошлых лет - её неудачный педагогический эксперимент. На подгибающихся ногах Инесса Павловна подошла к письменному столу, вытащила из ящика школьную тетрадь и трясущимися, словно в припадке, руками открыла её. На одной из часто заштрихованных грифельным карандашом страниц, проступали светлые ниточки букв едва читаемого текста, поверх которого быстрым, размашистыми почерком было написано:

«Спасибо вам, Инесса Павловна, и будьте вы прокляты!».

ОРЁЛ

Отложив проверку домашних заданий, Инесса Павловна внимательно смотрела новостную программу.

«…в Центральном доме литераторов прошла презентация нового романа молодого талантливого писателя Игоря Махнова. По мнению критиков, его книга станет бестселлером. Некоторые из них уверенны, что роман получит мировое признание и станет в один ряд с произведениями таких именитых мастеров психологической прозы, как...»

Инесса Павловна улыбнулась, слёзы умиления выступили на её глазах: «Эксперимент удался. С пробуждением тебя, Игорёк!».

Учитель с гордостью посмотрела на стену, где в рамочке под стеклом висел обычный листок из школьной тетрадки, на котором быстрым, размашистыми почерком были начертаны странные слова благодарности:

«Спасибо вам, Инесса Павловна, и будьте вы прокляты!».

Это сообщение отредактировал Паласатое - 8.05.2017 - 16:21

16. Говорящая фамилия.



Все говорят, что это болезнь. Конечно это болезнь, но самая приятная из всех. Что только стоит чувство, будто ты всем нутром ощущаешь перст Божий. Сначала он ласкает тебя за ушком, вот он гладит тебя по темечку. А вот Бог оторвал руку от твоей головы, поместил большой перст между указующим и средним, и получилась фига. Колоритная такая Божественная фига. Ну чтоже, Господи, на все твоя воля.
- Девятнадцать красное, - рыжая девочка-крупье ставит стеклянную бочку на сектор.
Егор Удачин засыпал поле рулетки цветными фишками. С ходу нельзя понять, выиграл или нет, пусть крупье считает. Пока немного виски.
Этот бросок был хороший, раскиданные по столу фишки волею судьбы собрались в пользу Егора. К нему двигаются несколько столбцов с желтыми однодолларовыми кругляшами. Он снимает пять штук и кидает крупьессе с бэйджиком Александра. Та ловко подбирает, стучит о стол одной из них, благодарит за чаевые, и кидает в специальное отверстие в столе.
Фарт – он у каждого свой. Кто-то ждет его в строго определенное время, кто-то шаманит, однажды увидев зависимость между выигрышем и, например, прогулкой вокруг стола против часовой, кто-то притягивает фарт только ему известными манипуляциями с фишками, кто-то молится, кто-то выискивает за столом свежих игроков и цепляет залетный фарт, то есть использует закон новичка, ставит так же как они – ибо им почти всегда везет.
Но, черт возьми, эта гребаная надежда. Надежда на большую Удачу. Недаром же фамилия у Егора говорящая – Удачин. Он смотрит на входную вращающуюся дверь. Ждет, когда в ней появится какая-нибудь расфуфыренная цыпа. Свою удачу он никогда не видел в лицо, и даже не знал, есть ли у нее лицо вообще. Но его удача – это непременно симпатичная девушка с капризами. Вот ее то он ищет глазами. Сегодня все неплохо, и вроде фарт с ним, но вот большая Удача не пришла.

….
В то же время, в одном замутненном российской действительностью городе, в не самом благополучном доме, о котором предпочитают вспоминать только в день родителя, произошло непоправимое.
- Сереж, тресни ты его рукой, ты ближе всех сидишь, - баба Зина только пришла к просмотру сериала. Обычно она выходила за полчаса до начала работы «вечернего» телевизора. Она передвигалась с помощью передвижного четырехногого ходунка, за полчаса проходила путь от своей комнаты до залы с телевизором, а дойдя наконец, сквозь слезы и мутные очки, сопереживала молодой красавице с четырьмя детьми из сериала.
Сережа, для всех строгий Сергей Петрович – дедушка военной выправки, всегда смотрел телевизор спиной с раскрытой в полный разворот газетой. Он не любил телевизор, потом что считал, что там показывают только ворье или про ворье. А если сериал про любовь, то снят он по заказу ворья.
- Да бей, не бей, все одно. Рухлядь, - ответил Сережа, - еще раз вмажу и совсем того.
Сказал он, резко развернулся и врезал по старому, посеревшему от пыли телевизору с надписью Фунай.
Рябь усилилась. Изображение пропало почти полностью.
- А я и говорю, кабель пошевелите, - предложила Люба. Она единственная во всем зале лежала в кровати. Сюда из комнаты ее каждый вечер перевозили те, кто был еще в силах.
Остальные собравшиеся в зале, расположившиеся кто на чем сумел, и на лавке с подушками и на изодранном в нить диване, никак не реагировали на предложения. Не помнят уже, что телевизор когда-то был без ряби и вообще где она – рябь, в телевизоре или в глазах, не понятно.
Лежавшая в кровати Люба вытащила из под подушки телефон, долго целилась в кнопки и наконец, поднесла трубку к уху.
- Дежурная? Электрика бы нам. Мира семь. Остановка «Пансионат». Он самый, родимый, для престарелых.
Сергей Петрович оторвал взгляд от газеты:
- Да не приедут. Пустое.

…..
- Три красное.
Егор сидит, наблюдает за соседом по столу - лысый мужик в пиджаке и белой рубахе, кавказец похоже, резко вскидывает руку, и расстроенный отходит от стола. Он поставил прилично. Но пролетел. Нормальный, кстати, парень оказался, Арсеном звать. Тоже прилетел на пару дней по делам. Обычно игроки не сильно то общаются между собой – конкуренты в погоне удачей, а этот ничего оказался.
Кровь пульсирует в висках, необычный бодряк и желание творить. Опять взял розыгрыш. В кармане пиджака четыре фишки по пятьсот долларов, и штук шесть-семь по сто.
- Девушка, еще двойной виски! Со льдом. И ваши фирменные бутерброды! – кричит официантке.
Пять раз до этого выпадало красное. Егор решительно вбивает две фишки по сто на красное. «Если уж мне прет, так это надолго». И залпом до дна виски. Надо уходить, думает.
-Ставок больше нет, – крупье Александра стала определённо симпатичней. Егор сегодня играет только с ней. Когда ее меняют, он временно перестает играть.Дисциплина игрока.

Это шуршание шарика по лакированному треку рулетки. Породистый и удачливый стол можно узнать по звуку. Он почти всегда одинаковый, но не для игрока. Настоящий ценитель игры всегда слышит тонкие оттенки звука. Теплые они или отталкивающие. Это очень важно. Это как песня возлюбленной. Фортуна не может иметь противный или дешевый голос, и это сразу чувствуется.
Черное. Сволочь.
Неприятный холодок по телу. Егор молчит, хочет выругаться, но терпит.Он, как и все приличные люди, ненавидит быдло, которое срывается на всех при проигрыше.
«Двести долларов минус. Херня. Две семьсот. Ну что, на выход?»
Он приехал с пятью сотнями, гостиница и дорога оплачена, на такси отложено в номере, как бы Егор не сыграл, обратная дорога выстлана опытом побед и поражений.
Рамки. Надо себя заставлять оставаться в них. Это же болезнь? Надо давать протекать ей плавно. Резкие движения могут очень быстро вогнать в гроб. Не настоящий, конечно, от этого мало кто умирает, но в социальный, точно. Уж сколько классиков писало об этом.

….
- А я слышала, что деньги то на телевизор собрали, - прошептала баба Зина, вроде как соседке, а вроде, как и не шептала вовсе, а затравила невозможную совершенно для понимания стариков мысль.
Но никто не подхватился обсуждать ее, некоторые уже дремали, другие не услышали, а третьи просто не поняли.
- И где они? – Сергей Петрович нарочито прошуршал газетой, - мелишь опять. Сны тебе снятся цветные, вот и мелишь. Деньги…
- Да. Ей Богу говорю. Большой, цветной. Слышала на кухне, когда за мылом ходила. Завхозиха наша,Матвевна, по телефону трепалась. Так и сказала, мол, директор, новый который, забрал деньги и уехал за телевизором.
- Чушь, - ответил Сергей и поднял седые брови над газетой, - он в командировку уехал. Лично видел его билеты.В Минск.
- Может и не ворье, - баба Зина начала разворачиваться для долгого перехода к своей комнате.
- Чушь, - коротко отрезал Сергей.

…..
Да хер с ней. Доедаю, допиваю и сваливаю. Егор не мог унять вскипевшую от обиды кровь. Пустой стакан от виски уже забрали. Егор стал искать глазами официанта. Вот скажите, в какой еще болезни на халяву кормят и наливают? Ни в какой. Так что болеет он с большим удовольствием.
- Девушка, еще двойной Джеймесон, как обычно со льдом.
Раскидал все оставшиеся цветные фишки – на то и игрок. Закрытие неплохое, как показалось, в уме вычисляет зоны, которые надо закрыть поплотнее, не просто горстками, а в зависимости от расположения чисел на рулетке.
Глоток. Тридцать шесть. Сука, в самом углу. Просто не дотянулся. Егор теребит волосы, желваки играют в досаде. Следит как фишки сгребаются, помощник крупье выстраивает их в столбики и складывает их к у рулетки.
Ну все. Пора. Допить виски.
Встать.
Просто посмотреть.
В голове мутно. И немного горько. «Мог бы трояк отработать. Чутка не хватило». Егор старается сделать шаг. Не может. Надо пойти до сортира. И после уходить. Держит что-то.
Коллега по цеху Арсен подходит к столу в очень хорошем настроении. Что-то сорвал на блэк-джеке, наверное. Егор видел его там. Тот улыбается, в руках крутит фишки.
- Арсен, да тебе сегодня прет! Поздравляю! – Егор пытается заговорить досаду от последнего проигрыша.
- Спасибо, дорогой. Деньги нужны, - удача Арсена была явно более длинноногой. Зависть? Нет, что вы. Завтра он, потом я. Егор старался успокоиться.
- С Кавказа?
- Нет. У меня папа русский, из под Твери, - Арсен отстраняется, уходит к другому столу.
- Почти земляк, получается, - Егор быстро переключается на игру.
И тут к Егору приходит озарение, гениальное открытие. Желтые фишки больше не канают. Красные освободились, а тетка на них неплохо сыграла. И ушла.
Кидает сотню:
- Красным цветом на все, пожалуйста.
Садится обратно. «Хер с ней, поболею еще полчасика. Ниже двух не опущусь».

Вот пошел нудный процесс. Гоняет туда-сюда красные. В целом при своих. Слишком ровно закрывает стол. Начинает уставать от этого. Еще два двойных ложатся в печени Егора также ровно, как и фишки. Ум анализирует неисследованные до сих пор зависимости с огромной скоростью.
Вон парочка сидит за покером, когда они чокаются выпадает красное. Егор это заметил. Низкорослый официант умудрился поставить нас стол шампанское как раз в то момент, когда выпало зеро.
«Черт! Как же я раньше не догадался!» Лицо Егора светлеет. Он смеется и выпивает очередную порцию. Острый ум начинает замечать еще события.

….
В комнату к старикам заглянула завхозиха Матвеевна:
- А ну по койкам! Время одиннадцатый час.
Старики зашевелились и как в замедленной съемки стали нащупывать – кто трости и костыли, кто тапочки.
- Матвевна, - Сергей Петрович стал жамкать газету, - Зинка вон говорит, телевизор новый ждем.
- А тебе то что? У тебя на затылке глаза выросли? Сюрприз вам хотели. Это ты верно подметил. Собрали всем городом, но директор решил вложиться сначала. Денег то всего было ничего, а телевизор сам знаешь сколько стоит.
- А что к нам не показывается то,директор, - Люба чуть приподнялась в кровати.
- Да все по инстанциям мотался, - говорит, - Выбивал кухню новую. Да и скромный.
Старики заметно оживились, проснулись и стали собираться гораздо живее. Принялись шутить на свой манер с излюбленной темой, мол, как же так, помирать скоро, а с телевизором уже вроде и не обязательно.
- Только он уехал в командировку. В Минск, говорит там надо подзаработать, а на вырученные уже покупать. Вот приедет, познакомитесь.
- Ой заработает, чую, - недовольно покачала головой баба Зина.
- Всем спать, сказано было!
- Не будет вам телевизора, -заявил Сергей Петрович и дернул газетой, - лучше бы микроволновку купили.

…
«Ладно. Сотен больше не осталось. Главное пятисотки не тратить»
- Триста на орфалайнс! – кричит Егор.
- Орфалайнс сыграл, - объявляет новый моложавый крупье.
Егор чувствует, как доза адреналина ударила в голову.Кидает на чай двадцать пять долларов. Ловит на себе завистливые взгляды. Неужели сама Удача пожаловала?
«Вот это и есть игра! Уже почти пять тысяч!Как же я раньше не допер! Егор возбужденно ходит вокруг стола против часовой».
- Пятьсот, вторая линия. И еще пятьсот на большую серию! – кричит.
Сердце бешено колотится. «Хорошо, что не ушел!»
«Как нет?»
- Пятьсот вторая линия и еще пятьсот на большую серию! Еще раз.
«Как?Опять нет?»
- Ты охренел? Ты куда кидаешь! Уже двенадцать бросков в ту зону ни разу! Глаза разуй, сука!– кричит накрупье.
- Уберите этого пидараса. Где Сашка? Верните девку за стол!
Не замечает как вокруг стола скапливаются люди. Но это не простые люди. Это пит-босс и охрана.
- Ну что смотрите! Зеро-шпиль триста, остальное на красное!
Егор понимает, это тот тверской грузин виноват.
«Арсен, сука! Зацепил Удачу и ушел на покер. Вот сволочь!»
- Давай кидай шар! Почему бар закрыт? Я в норме! Что вы гоните? Виски я просил! Давай сюда главного!
- Успокойтесь, - пит-босс всегда вежлив.
- Я тебе сейчас руки вырву и в жопу засуну, урод криворукий!
- Пожалуйста, - убеждают Егора.
- Ай больно! Отпустите, я сам…

….
«Должен же быть в этом отеле банкомат! Вот он. Смешные они у вас, белорусские рубли!»
- Такси, в казино!
- Девушка на все пожалуйста. Двести семьдесят пять долларов.
«Не густо. Еще кредитка на крайний случай».
- Крупье! Синих на сто, остальные по пять разменяй.
«Тут хоть этого ублюдка Арсена нет. Никто не уйдет с моим фартом».

….
- Всем доброе утро! – Матвевна помогала старикам пройти в залу.
- И тебе привет, Матвевна! Где наш телевизор? – новость быстра облетела дом престарелых.
- Какой такой телевизор? Сколько до Пасхи? Забыли чтоль, - Матвеевна понимала, что сюрприз уже и не сюрприз вроде.

…..
Егор очнулся с каким-то горьким, но привычным чувством.
«Так.Тихо, спокойно. Где часы. Уже три!На самолет опоздал…»
Он проснулся в одежде. Мятый. Во рту кошки сходили.
«Так, так, так. Соображаем. Неужели ничего не осталось? Где телефон?»
«Списание денежных средств»… «Списание денежных средств», «Списание…»
Матери надо позвонить. Пусть выручает, пенсия копеечная, но он сможет отыграться, он просто обязан отыграться. Перевод, ему нужен срочный перевод.
Егор поднес трясущуюся руку к уху.

….
На улице Мира дом семь все готовились к празднику. Ждали нового директора с новым же телевизором.
Те, кто имел парадные вещи – непременно одел их. У Сергея Петровича были несколько юбилейных медалей за ударный труд на заводе, он долго думал, одевать ли награды для встречи, или одеть просто для прогулки.
Завхозиха Матвеевна суетилась больше обычного. Старики даже отказались от обеда, и никто не мог оспорить их желание видеть все своими глазами. Адреналин, хоть и закис старческим уксусом в остывшем сердце, все же,заставил активнее шаркать постояльцев пансионата.
Около трех после полудня у ворот пансионата чухнул тормозами старый Пазик. Во дворе застыли перемотанные платками фигуры. Все непременно хотели увидеть коробку от телевизора. Большой? Цветной ли?
Мужчина в смешной кепке на кавказский манер деловито спрыгнул с подножки, коротко поздоровался, и, не привлекая к себе внимания, скрылся в пансионате.
- Директор что ль? – баба Зина видела его впервые.
- Он, похоже, - Сергей Петрович ждал своего часа.
Из Пазика появилась коробка. Маленькая. Встречающие стали переглядываться.
- Махонький какой, - заулыбалась баба Зина.
- Да погодь ты, - выпрыгнувший водитель Пазика подпер калитку, - тут их тьма. Есть кто живой то? Старичье? Зовите на помощь.
Из Пазика стали появляться другие коробки с диковинными названиями.
- Самсун какой-то, читала Люба приподнявшись на локтях. Ее кровать по такому случаю вытащили на улицу.
- Микроволновка, мать, - водитель вытаскивал на улицу коробки, - тут вот вам обогреватели, чайники, кашеварки.
Через пять минут весь двор был заставлен коробками. И венчала все это картонное убранство огромная коробка с надписью Сони Ультра ХД.
- А где телевизор то? - баба Зина ничего не понимала.
Сергей Петрович скис. Он заподозрил, что в его систему ценностей и мироустройства вкралась какая-то ошибка.
- Матвевна, что это? – стали искать завхозиху старики.
Та выбежала со двора:
- Не знаю сама, что вы как нелюди, дайте разобраться. Пойду у Арсена Ивановича спрошу. Как это все тащить то…
Вдруг откуда-то из дома крикнула санитарка:
- Зинаида! Зинаида Удачина! Ведите ее к телефону, сын звонит! Быстрее! Да помогите ей!
Баба Зина взяла курс на разворот.
- Иду, иду уже!
Старики завистливо смотрели вслед ковыляющей бабе Зине. Столько радостных событий в один день! Вот что значит говорящая фамилия.

Это сообщение отредактировал Паласатое - 10.05.2017 - 18:45

17. Жизнь



Шприц с легким стуком коснулся стола, пальцы разжались, и пластмассовый цилиндр, качнувшись, замер. Вместе с ним замерло в предвкушении мое сердце. Глубоко внутри что-то шевельнулось. Еще не эмоция, даже не тень, а лишь далекое воспоминание о возможности ее появления.
- Петр Сергеевич, вы готовы? – большого труда стоило перевестивзгляд со шприца на лицо женщины, которая принесла надежду, и вспомнить, что она ждет плату.
- Да, – я откинулся на подушку – только, побыстрее, пожалуйста.
Раздался скрип пододвигаемого стула и легкие шаги.
- Итак, – женщина устроилась у постели и включила диктофон – Меня зовут Светлана Рожкова, и сегодня в эксклюзивном интервью нашей газете один из феноменов 21 века, Петр Сергеевич Головин, расскажет историю своей, без преувеличения, интересной жизни.
Журналистку я почти не слышал, лишь зацепил слово «интересный» - на редкость неподходящее определение жизни, если ее рассматривать с моей стороны. Пустая и никчемная большую часть времени – вот это про нее!
- Петр Сергеевич, начнем с начала, – рука с диктофоном приблизилась – расскажите про вашу болезнь.
Шприц, наполненный прозрачной жидкостью, лежал на столе, тусклая лампа заставляла его отбрасывать едва заметную тень. Награда за пару часов трепа с честолюбивой девкой. Или своего рода эвтаназия, как повезет.

Болезнь. Если бы не счастливая случайность, я, может, никогда и не узнал бы в полной мере, что со мной что-то не так. Не с чем было сравнивать. Испытывай я потребность думать об этом, считал бы, что все люди такие, как я. Но я не испытывал. Мне было все равно. Человек, лишенный эмоций и чувств, лишен и любопытства.
Почти все детство я провел в белых, голубых или аляповато разрисованных стенах различных медицинских учреждений. Тесты, анализы, доктора и психологи круглосуточно. Есть несколько болезней, подавляющих эмоции человека, моя будто взяла самое хреновое у каждой, может, когда-нибудь ее еще назовут в мою честь. Мать постоянно плакала. Я спрашивал ее почему, и она плакала еще сильнее. Друзей у меня не было. Родители ровесников не одобряли общение со мной и были правы: я не испытывал сочувствия и говорил, что думал, обижая окружающих, мне чужд был страх, и я лез в самые опасные передряги, подставляя всех следующих за мной.

Все изменилось, едва мне исполнилось 10 лет. Как сейчас помню, был день рождения матери, и в редкий для июня 2012 года солнечный день мы отправились в лес на шашлыки. Я, мама, папа, тетя Люба с Федором и Богданом, близнецами на год старше меня. Взрослые расположились на краю небольшой полянки рядом с еще несколькими семьями и, указав нам место для игр, занялись готовкой. Некоторое время все шло по плану, мы с близнецами играли в бадминтон, они, весело смеясь, я же чисто механически. В какой-то момент мама отвлеклась и утратила бдительность, тогда все и случилось.
Мы с Федей усердно перекидывали воланчик через нарисованную на земле линию, символизирующую сетку, пытаясь поставить рекорд, а заскучавший Богдан пошел в гости к ближайшим соседям по поляне, большой компании, среди которых были и наши сверстники. Спустя несколько минут он вернулся, что-то жуя.
- Что жрешь? – Федя промазал мимо волана и, естественно, обвинял в этом не вовремя подошедшего брата.
- Апельфин, – с набитым ртом ответил Богдан и протянул нам несколько долек. Мы не отказались. Это был не апельсин, а грейпфрут, сильную аллергию на который у меня выявили в череде многочисленных анализов. Реакция последовала моментально, я стал задыхаться и рухнул на землю. Близнецы заорали. Мать бросилась ко мне, но ее обогнала тетя Люба, работавшая врачом реаниматологом, и всегда носившая с собой набор первой помощи. Адреналин, входящий в его состав, как я узнал впоследствии, являлся отличным средством при анафилактическом шоке.

В лучах солнца блеснула игла. А через секунду мир взорвался. Я закричал и, думаю, кричал очень долго, сначала просто так, а потом от восторга. Словно кто-то расплескал вокруг ведро, вернее множество ведер с красками, а за каждым кустом притаилось по симфоническому оркестру. Я лежал на спине, кричал и внимал. Впервые!
Вот медленно летят по синему небу облака, и шевелятся на их фоне ветви березы. Уши ласкает тихий шелест листвы, пение птиц и трескотня насекомых. Ноздри щекочет аромат травы и дыма костров. Под лопатками прохладная земля, а на пальцах влага - это я коснулся щеки матери. Я улыбнулся. Впервые в жизни улыбнулся, не потому, что меня просили об этом, а потому что захотел!
- Смотри, Сереж! Смотри! Он улыбается! – уже не сдерживая рыдания, мама наклонилась и прижала меня к груди, рыдал и я, внутри что-то бурлило и сжималось, но мне только предстояло понять, где и что. Отец встал на колени и обнял нас обоих.

Воспоминания проносятся подобно старым черно-белым, монотонно озвученным хроникам. Вроде речь о самом лучшем событии, по крайней мере, об одном из них, но внутри пустота. Это самое хреновое - жизнь и есть только этот первый час после укола, следующие два часа остается лишь следить за медленно гаснущими эмоциями. Чем-то напоминает действие местной анестезии, чувствительность уходит постепенно, пока не останется только онемение, и то, если потрогать.

Фрагмент из статьи о Петре Сергеевиче выпуск газеты «РоссийскаЯПравда» от 17.04.2065 года.

«И вот он лежит передо мной на ворохе не совсем свежих простыней, в темной комнате на последнем этаже старого панельного дома, бывший успешный управляющий, известный своей благотворительностью и, конечно, своей болезнью! Он только что закончил рассказ о первом случае использования адреналина и тяжело откинулся на подушку. Что бы ни говорили, я убеждена - годы применения стимуляторов разбудили его эмоции, и хоть что-то он чувствует всегда, это нельзя скрыть! Эти искры в глубине глаз! Так не может смотреть бесчувственный человек, я словно вижу его душу, и он, заметив, едва заметно улыбается!»

Тебе нужны подробности? Извини, это не ко мне. Нет укола – все серо: дни, недели, месяцы. Есть укол – настолько ярко и насыщено, что выделить отдельные моменты очень трудно.

Поначалу инъекции были по несколько раз в день, мы пытались наверстать упущенные годы.
Укол и парк развлечений.
Укол и семейный ужин с тортом и воздушными шарами!
Укол и воспоминания о более раннем детстве со слезами радости вперемешку со смехом.
Но вскоре со мной случился серьезный приступ тахикардии, и после консультаций с врачами стало ясно - такими темпами жизнь будет почти полноценной, но очень недолгой. Организм не справится. Мы сократили прием препарата до раза в неделю, как правило, это была суббота. Всю неделю родители с трепетом её ждали, а я смотрел на них и не понимал почему.
До того момента, пока игла не вонзалась в тело! Со временем я тоже привык ждать субботу, просто зная, что это хороший день.
Такой график позволял хорошо учиться, средние способности, приправленные отсутствием отвлекающих факторов вроде эмоций, давали отличные результаты, и школу я закончил с золотой медалью.
Поступил в универ. Совмещая обучение с многочисленными подработками, я вовсю экспериментировал, пытаясь получить эмоции без использования инъекций адреналина, по большей части, безуспешно.

Спина затекла, пришлось повернуться на бок. Нахрена я все это вспоминаю? Можно взять шприц и всандалить прямо в сердце! Наверняка и рассказ лучше пойдет. Я приподнялся, но руку не протянул.

На четвертом курсе съехались с Ириной, она была моим дилером, а я ее забавной игрушкой. Ее страшно умиляло, какую перемену во мне производил приход от смеси кокса и мета: как я падал на пол и хохотал, затем плакал, а через две секунды снова хохотал; как подбегал к окну и с восторгом описывал все там происходящее, идущих прохожих, серые коробки домов, солнце и звезды; как запихивал за обе щеки заранее приготовленные деликатесы и тащился от мелодрам.
Год прошел в фантастической феерии, я был счастлив! В книгах пишут, что никто не знает, что значит любить, что для каждого любовь индивидуальна, и в моем случае это однозначно было так. Я любил Ирину, когда мог, а она меня.
Потом Ира умерла от передоза.

Вот тут-то и вскрылись положительные аспекты болезни. Нет эмоций – нет боли. Смерть Иры была первым подобным событием в моей жизни. Обычно люди с рождения готовятся к потерям. Со страниц книг, с экранов телевизора, из мониторов компьютеров льются потоки крови, развивая иммунитет, почти каждый в той или иной степени обрастает броней. Я же был совсем не готов. Смутно помню, как несколько часов ходил по квартире, держа тело в руках, разговаривая с ней, с собой, с богом.
Пока не отпустило, лишь тогда спустил всю наркоту в унитаз и вызвал полицейских.
В тот день я в полной мере познал другую сторону существования. И сделал выводы. Наркотикам нет. Адреналин раз в месяц и только в положительные моменты. Сработало. 40 лет все было хорошо. Даже смерть родителей, сначала отца, а через год и матери, перенес легко, без уколов - заказываешь крест, и внутри тишина, едешь в микроавтобусе с телом и монотонно отвечаешь водителю, смотришь, как гроб опускают в яму, и ни о чем не думаешь.
Потом случился первый припадок.

Фрагмент из статьи о Петре Сергеевиче выпуск газеты «РоссийскаЯПравда» от 17.04.2065 года.

«У меня дрожат руки, когда я печатаю это. Хоть речь Петра Сергеевича и кажется бесстрастной, звук его голоса пробирает до костей. Попробую описать припадок, как поняла.
Представьте на мгновение, что ваше тело пронзают сотни раскаленных прутьев, приковывая к полу, а в голове единовременно возникает ВСЁ негативное, что вы прожили за жизнь! Все неудачи, вся боль, осознание смерти родных и близких! А теперь вообразите, что вы видите эту картину не сквозь смягчающую призму времени, а будто все страшные события произошли только что! Вот у Петра Сергеевича было именно так! Даже смерть Ирины, пережитая 40 лет назад, не говоря уже о более поздних смертях родителей, для его эмоционального «Я» оказалась внезапной. Ведь его Жизнь, а именно так, Жизнью с большой буквы можно назвать лишь те мгновения, что окрашены эмоциями, насчитывает едва больше 3-х лет, и то, считая любой день с уколом за целый!
Непостижимо и ужасно! Будто мало выпало испытаний на долю одного человека!»

Журналистка коснулась моей руки, должно быть сочувствует. Точно. С раннего детства я привык видеть этот взгляд. За окном стемнело, и мы почти закончили, остался небольшой фрагмент, о смертях или разрывах контактов с последними из немногочисленных знакомых и все. Она уйдет, а я останусь наедине с НИМ.
Шприц вроде как стал ближе. Или просто крупнее. Он катится ко мне?
Новое чувство наполнило грудь. Слабое, но ощутимое. Предвкушение? Нет. Неуверенность? Близко. Страх? Похоже. Хм. Неужели я боюсь умереть? С чего бы? Никогда за собой не замечал, никогда даже не думал об этом. Без адреналина, вообще все пофигу, а под адреналином не до того. Неужели, я привык даже к этой, пустой, жизни? Или опасность припадка так влияет? Третьего и, однозначно, последнего. Что лучше, смерть от отказа какого-либо органа, без страха и сожалений? Или смерть от припадка с повторным переживанием всех ужасов? Спокойное затухание? Или риск, но с возможностью снова вынырнуть из потока серых, одинаковых будней? В конце концов, сколько стоит час Жизни?

Фрагмент из статьи о Петре Сергеевиче выпуск газеты «РоссийскаЯПравда» от 17.04.2065 года.

«И вот стоя в дверях, я последний раз окидываю взглядом несчастного лежащего на кровати. Это лишь тень! Была ли она хоть когда-нибудь живым, полноценным человеком? Я прощаюсь. Он не отвечает. Стараюсь не шуметь, закрывая скрипучую дверь, щелкает замок. Спускаюсь по лестнице, выхожу на улицу. Вокруг бесконечный поток мельтешащих прохожих и проезжающих машины, но я не замечаю их, передо мной все те же широко раскрытые глаза, неотрывно смотрящие на шприц с адреналином.»

Это сообщение отредактировал Паласатое - 10.05.2017 - 18:46

18. Непростоквашино


Галчонка распидорасило первым.
Услышав слабенький стук в стекло, птенец по привычке запрыгнул на раму открытой форточки и спросил:
– Кто там?
Это была последняя фраза, которую от него услышали человек, кот и пес.
Что-то чвякнуло, галчонок взорвался прямо на глазах у честной компании, заляпав потолок и окно кровавым, не несущим смысловой нагрузки узором из кишок.
– Ептвоюбо... – начав кричать на стуле с кружкой чая в руке, Дядя Федор разорвал пространственно-временной континуум, очутился в подполе и захлопнул крышку на середине фразы, которая закончилась уже в темноте погреба – ...гадушумать!
Несколько маленьких перышек, кружась, будто вальсируя в замедленной съемке, плавно опускались на пол.
Проводив их мрачным взглядом, Матроскин обтер усы, на которые осела кровавая взвесь и пробормотал:
– Пиздец тебе, Печкин.
А Шарик оскалил пасть в беззвучном рыке.

***

Все началось с посылки, которую зловредный почтальон пообещал отдать только когда кто-нибудь из новоселов предъявит документы, удостоверяющие личность. Это был первый звоночек.
Аргументы про усы, лапы и хвост Печкина не убеждали, фоторужье не пугало, а логичные доводы в исполнении дяди Федора не действовали.
– Боюсь я, что полезет он в посылку, если мы ему в ближайшее время документов не покажем, – пробормотал себе под нос Матроскин, когда Печкин ушел с коробкой подмышкой. – А это нам, ребятки, ни к чему.
– Ты чего заказал-то? – поинтересовался Шарик.
– Медикаменты.
– А поподробнее? – включился в разговор дядя Федор.
– Лекарства – промурчал Матроскин, вновь уходя от прямого ответа.
– Что-то ты темнишь, Матроскин – недоверчиво посмотрел на него дядя Федор.
Кот вздохнул и выдал то, чего от него, собственно, и хотели – подробности.
– Набор я заказал, реанимационный. – И уже возмущенно, в ответ на недоумевающие взгляды Шарика и дяди Федора – Корове рожать скоро! А у нас ни у кого опыта в таких делах нету. Вот я и перестраховываюсь, всякое нужное заказываю, да литературку полезную в интернете почитываю.
– Ах ты ж сволочь! – мгновенно вскипел Шарик. – Интернет мобильный, дорогой, а он его на литературку тратит!
– Литературка пользу приносит! А от твоих сайтов знакомств, за все время, никакой пользы!
– Я себе спутницу жизни ищу! – стал оправдываться Шарик еще на тон выше.
– Шарик-Шарик, – вдруг погрустнел кот – ну где ты видел хоть что-то полезное по своему запросу «знакомства, сучки»?
– Много раз – ответил Шарик едва слышно и покраснел.

***

Сурово нахмурившись, кот еще раз проверил расположение нагана и флакончиков с валерьянкой, расположенных на ремне. Лапы помнили. Лапы безошибочно, не отклоняясь ни на миллиметр, ложились туда, куда необходимо. Левая – на рукоять нагана. Правая – на пузырек с валерианой.
– Готов.
Шарик дошнуровал кеды и заправил концы шнурков («бантики» он так и не научился завязывать) внутрь обувки, переломил ружье, вставил в стволы два патрона и тоже объявил о своей готовности.
Дядя Федор, несмотря на то, что его смогли вытащить из погреба и уложить в кровать, из шокового состояния выйти не смог. Поэтому лежал, укрытый до подбородка лоскутным одеялом, и бубнил себе под нос что-то совсем неразборчивое. И бессмысленное.
Шарик подошел к дяде Федору, потрогал лапой лоб.
– Горячий.
– Не мудрено, – пробормотал Матроскин. – Психологическая травма у пацана.
– Вот как Печкина после такого называть?
– Сукой, Шарик, сукой. Старой, выжившей из ума сукой.

***

Второй звоночек прозвенел, когда Печкин зашел на чай.
Не потому, что все ухищрения с рассказами про гуталин, которого у них и так завались, не впечатлили почтальона. Не потому, что работник почты впервые за долгие годы общения снял шапку, войдя в избу. И даже не потому, что впервые добровольно отдал галчонку печенье.
Впервые за все время, которое они его знали, Печкин пришел без посылки, которую, если не заменяли на другую, он обычно оставлял, будто забыл.
Это было чем-то вроде игры.
Почтальон как-то на пьяную голову признался, что положение беженцев он прекрасно понимает, а документы просит формальности ради. Да только в тот раз Печкин пришел без посылки, а про документы спрашивал слишком уж навязчиво. А когда Шарик со свойственной ему простотой наконец сказал, что пора бы почтальону прекратить выебываться и отдать посылку, Печкин удивленно спросил:
– Какую посылку?
– Ну дядя Печкин, – сказал дядя Федор примирительно, – мы же все здесь всё прекрасно понимаем.
– Все?! – зло блеснул глазами почтальон, – Я, например, не понимаю, о чем вы!
Подскочил, выхватил печеньку у Галчонка из клюва и, хлопнув дверью, убежал.

***

Когда вышли из дома, Шарик тут же повел носом, оскалил клыки и сказал:
– Кровью пахнет.
– Галчонок? – шепотом спросил кот.
Шарик молча пожал плечами, затем приложил палец к губам и жестами приказал Матроскину оставаться на месте. Обогнул подсвечиваемый сорокаваттной лампочкой коровник и оцепенел.
Над бесформенной кучей мяса, совсем недавно бывшей коровой, вдумчиво пережевывающей сено, вились мухи. Бордовые разводы на полу, клочья сена в бордовых пятнах, запах с привкусом окисленной меди, который ни с чем не спутаешь, и скользкая даже на вид, отражающая слабый блеск лампочки надпись:
«КОРОВА БЫЛА БЕЗ ДОКУМЕНТОВ»
с издевательским знаком ударения на букве У в слове «документов». И жуткий кровавый смайл, глазами которого стали прибитые гвоздями коровьи. Почти вытекшие и оттого выглядящие как увеличенные в несколько раз сморщенные виноградины.
– Шарик, – раздался за спиной пса голос Матроскина. – этот ублюдок написал на стекле кровью «У ГАЛЧОНКА НЕТ ДОКУМЕНТОВ», с ударением на У!
– Не входи!!! – закричал пес и рванулся к выходу, чтобы закрыть от кошачьих глаз отвратительную инсталляцию, но было поздно. Кот уже все увидел.
– Мурка-а-а-а! – закричал Матроскин, бросаясь к бесформенной, источающей запах свежей крови массе, совсем недавно бывшей беременной коровой.

***

Третий звоночек прозвенел, когда Шарик, Федор и Матроскин возились в огороде.
– А вы в курсе, – делая паузу через каждых два слова, будто пробежал стайерскую дистанцию, прокричал Печкин, – что некоторые пересылают в посылочках всякие вещества, которые по закону пересылать в посылочках не положено?
Почтальон стоял, оперевшись на забор, за которым Матроскин, Шарик и дядя Федор приводили в порядок грядки. Глаза Печкина быстро бегали из стороны в сторону, а руки, будто не совсем в ладах с хозяином, отколупывали с досок кусочки прошлогодней краски.
– И кто это такие умники, что всякие непотребства в посылках друг другу передают? – настороженно, но с долей иронии поинтересовался кот.
– Всякие разные дяди – захихикал Печкин, выделив слово «дяди» интонацией. – Хотя, может и животные какие, говорящие. Собаки с котами, например.
– А откуда ты, Печкин, знаешь, что именно передают в деревянных закрытых от посторонних глаз коробках? – подходя с другой стороны заборчика с лопатой на плече, спросил дядя Федор, глядя почтальону в его бегающие глаза.
Печкин затрясся еще сильнее, руки его, сжимавшие навершия забора, побелели от напряжения, он резко дернулся, отломив одну из досок и закричав:
– Вам, наркоманам бездокУментным, я отчитываться не обязан! – побежал прочь, придерживая свою неизменную ушанку рукой.
И остановившись на пересечении улиц обернувшись, прокричал:
– И корова у вас проститутка!

***

Не успел Матроскин взять себя в руки, как в доме послышался грохот. Затем – звон бьющегося стекла.
– Дядя Федор! – хором воскликнули пес и кот, тут же рванувшись обратно в дом.
Но было поздно. Перевернутая постель, в которой оставили дядю Федора, была пуста, одеяло сброшено на пол. А на стене, над кроватью, врезаясь в глаза и отдавая острой болью в сердце, как будто хвастаясь кровавыми грязно-красным цветом с потеками, появилась надпись:
«ДЯДЯ БЕЗ ДОКУМЕНТОВ – НИКТО»
Со всё той же косой чертой над буквой У, обозначающей ударный слог.
Я найду тебя, почтальон ёбаный!!! – заорал Шарик в потолок. – Найду и выгрызу твои престарелые кишки вместе с твоим престарелым гавном!!!

***

Наган Матрскин использовал в качестве ударного инструмента.
Почтальон сидел на крылечке в позе лотоса, обратив пустые, ничего не выражающие глаза к полной луне, когда кот мягко подкрался к нему и стукнул по темечку рукоятью пистолета. Печкин обмяк и завалился на бок, будто мешок набитый сеном. А уже спустя пару минут животные готовили для него пыточное кресло.

– Польза от тебя, Шарик, хотя бы в том, что ты не только по сучкам в интернете бегаешь, – говорил Кот, прикручивая голого по пояс снизу Печкина очередным витком скотча к нехитрой конструкции, состоящей из стула с выпиленным в сидении отверстием. – Вот «Казино Рояль», например, недаром посмотрел.
Кот перегрыз зубами ленту скотча и отбросил остатки рулона в сторону. Откупорил пузырек с валерианой, глотнул сам, а затем поднес к носу бессознательного почтальона. Тот дернулся и посмотрел осоловевшими глазами на кота.
– Ну что, почтовый ты наш голубь, говорить будем? – спросил кот и вонзил когти в висящие под стулом, покрытые седой порослью яйца Печкина.
Из залепленного скотчем рта донеслось наполненное болью мычание.
Сжимая лапу на каждом слове, кот спросил:
– Где? Дядя? Федор?
Печкин представлял собой жалкое зрелище только на первый взгляд: покрытый испаренной лоб, свалявшиеся волосы, голые худые ноги, яйца в прорези стула, телепающиеся как маятник Фуко в конце эксперимента. Залепленный скотчем рот с кровавыми разводами вокруг ленты, наводящий на мысль о последней роли Хита Леджера. Выбивались из картины жертвы лишь бесноватые глаза, в которых не было даже оттенка мысли – лишь концентрат ненависти, которую собрав по всей вселенной, прогнали через соковыжималку и струйно ввели безобидному до недавнего времени почтальону в кровь.
Кот снова запустил когти в яйца сидящего на стуле почтальона.
– Где? Сундук? С Федором?
– Фо пиикофать оффифу фабо, – пробормотал сквозь скотч Печкин.
– Шарик, разлепи уроду рот, – попросил Матроскин стоящего рядом пса.
Тот выполнил просьбу, дернув скотч так резко, как только смог.
– Что, перекопать рощицу вдоль и поперек слабо? – спросил Печкин. Кровавые сгустки выпадали из его рта, растекаясь потеками по грязно-желтому плащу. Но из горла доносилось хихиканье. – А Федечка-то ваш, он же ж живой, не кукла какая. Ему дышать надо.
– Где ты его закопал! – взвизгнул кот на грани истерики и в очередной раз вонзил когти в мошонку безумного почтальона.
– Я старенький – откричавшись и отдышавшись, прохрипел тот. – Мне кокушки для потомства без надобности. И не такое за жизнь почтальонскую терпел. А вот сыграть не откажусь.
Несколько раз загнав когти под ногти Печкина, выцарапав ему глаз и выдрав с мясом коленную чашечку используя мачете в качестве рычага, Матроскин несколько раз приводил в чувство теряющего сознание почтальона. Печкин орал, смеялся, брызгал кровавой слюной, но где дядя Федор так и не сказал.
– Во что играть? – Обреченно спросил Матроскин.

***

– Собственно, всё великолепие, оно благодаря посылочке вашей и смогло получиться. Два шприца, но начиночка разная. В одном – вода. Во втором – адреналин. Чисты-ы-ы-ый, как слеза младенческая, – вещал обезумевший почтальон. – Вот на счет три, значит, я и кто-то из вас вводим иглу в вену и давим поршенек, чтобы ни капельки не осталось. А учитывая, что его при остановке сердца всего один кубик нужно внутривенно, я думаю, что полный шприц – это то, что нужно, чтобы сквозь драйв понять, что не зря жил.
– И? – спросил кот.
– И как только жидкость из шприца вся в вене окажется, я и назову место, где Федька ваш в сундуке, на уровне двух метров ниже поверхности закопанный. Вне зависимости от того, кому передозировка достанется.
– А соврешь если? – засомневался Матроскин.
– Мне врать ни к чему. Меня натура всего живого тревожит. Вот ты, Матроскин, без докУментов, и даже кот. А ведешь себя, как еврей махровый. А евреи все – они с документами.
– А где гарантии? – спросил насупившийся Шарик.
– А зачем вам гарантии? Ты ж, Шарик, ну вылитый гопник! А у гопников как... – Печкин беззвучно пошевелил губами, вспоминая – «У каждого человека бывает такой период в жизни, когда ему кажется, что он никому не нужен». Так, кажется, Джейсон Стетхем говорил? Вы же, если это ваш друг, человечек родной ваш, брат по крови, должны быть готовы на любую, даже бессмысленную жертву пойти. Чтобы он не думал, что вам не нужен. Раз нету у вас документов, то нужно как-то доказывать, что вы достойны звания Личности. Самопожертвование, мне кажется, самый лучший способ. Разве нет? Но, уверяю, врать я не намерен. Мне только природа ваша важна. А то, ишь ты, говорящие животные, а докУментов нету. Но, только, думайте, зверята. Очень хорошо думайте. А то ведь ему кислорода в этом сундуке-то минут на двадцать осталось. Не больше. Копать надо уже начинать.
Кот и пёс молчали некоторое время, обдумывая каждый свое. Но, вдруг хором сказали:
– Согласен!
И Матроскин, обратившись к Шарику, добавил.
– Это буду я. Возражения не принимаются. Когда место станет известным, тебе будет гораздо проще его откопать. Мы, коты, роем гораздо медленнее.
Шарик, понимая серьезность происходящего, просто кивнул.

***

Дорогой читатель, мне кажется честным предупредить тебя, что у данного произведения две концовки. Более того, я считаю, что ты вправе выбрать ту, которая тебе по сердцу. Задумайся же, читатель, кому ты хочешь отдать шприц с адреналином, а кому с дистиллированной водой? Если Матроскину – листай вниз до тех пор, пока не увидишь пять двоек подряд. Если же Печкину, то просто читай дальше и остановись на том месте, где увидишь пять двоек подряд.

***

Шприцы вошли в вену почти одновременно. Глядя друг другу в глаза, кот и человек синхронно надавили на поршни. Но еще до того, как последняя капля вошла в организм Печкина, его зрачки превратились в две едва различимые точки, а самого почтальона затрясло.
– Там где вы... – тело Печкина свела судорога, но он пытался продолжать говорить. – Клад копали... – Новый всплеск дрожи.
Кот и пес сорвались с места и побежали в сторону леса.
Они неслись на пределе своих сил и были на месте уже спустя каких-то пару минут. Яма никуда не делась. Её никто и не пытался закапывать. А рядом ни одного признака земельных работ. Всё та же, не тронутая человеком, прошлогодняя листва.
– Тваа-а-а-а-арь! – заорал Шарик. Он, как и Матроскин, понимал, что весь лес перерыть за такой короткий промежуток времени невозможно. Как ты не старайся.

Конец.

22222

Почти одновременно шприцы вошли в тела и закончили свое движение синхронно, впрыснув жидкость в вены. И трясти начало Матроскина.
Зрачки его превратились в две точки, а Печкин захохотал.
– Там, где вы клад копали... – проговорил сквозь хохот Печкин.
И Шарик побежал. Он бежал так, как не бегал даже за зайцем, которому очень хотел отдать фотографию.
И очутившись на месте клада, увидел яму, которую с момента извлечения клада никто и не пытался закопать.
– Тваа-а-а-а-арь! – заорал Шарик. Он понимал, что весь лес перерыть невозможно, как бы он не спешил.

Конец.

Это сообщение отредактировал Паласатое - 8.05.2017 - 16:26

19. Деревня Кошки



Кирилл позвонил в четыре утра.
- Алекс, пора. Она проснулась.
- Кто она? – не понял я спросонья.
- Собирай всех. Лёху, Марьяну. Мой рейс через сорок минут. Встретимся в Кошках, держим связь.
- Погоди, - попытался остановить его я.
- В деревне погибли люди. Всё, отбой. У меня нет времени.
И Кирилл отключился. Словно холодной водой окатил. Я думал, что мы никогда не вернемся туда.
Ошибался.
Посмотрел на спящую жену, коснулся кончиками пальцев. Марьяна проснулась, словно не спала. Она всегда спала, как бодрствовала:
- Что, старая сука снова вылезла на поверхность?
- Да. Кирилл говорит, что есть жертвы.
- После ухода бабушки там совсем не осталось защиты.
- Мы поможем?
Марьяна прикоснулась к медальону на шее. Зелёный камень наливался светом.
- Да.

Двадцать лет назад

Они заметили девчонку у старого колодца. Она свесилась через сруб, пытаясь там что-то разглядеть или достать. Подошли втроём, не торопясь, чтобы не испугать дурочку, которая могла нырнуть вниз головой в тёмный провал.
- Эй, - позвал Леша, самый старший в компании. – Уронила чего?
Девчонка, вздрогнув, откинулась назад.
- Там кошка плачет, - объяснила она, обводя взглядами пацанов. Рядом с коренастым невысоким Лёшкой стояли Кирилл, щуплый и белобрысый, и Сашка, невозмутимый, как статуя Будды.
- Так позвать на помощь надо, а не лазить тут самой, - солидно сказал Лёша.
- А вдруг она утонет.
Сашка, молча отодвинув девчонку, заглянул в колодец.
- Кис-кис, - позвал он.
Оттуда жалобно пискнуло.
Мальчики переглянулись. Кирилл подергал ведро на цепи, потом кивнул Лёше на рукоятку журавля.
- Крутите, только медленно. А я спущусь по цепи вниз. Потом поднимете меня аккуратно.
Несчастная кошка цеплялась лапами за выступы каменной кладки, плавая в холодной воде. Кирилл протянул руку, чтобы схватить её за холку, но кошка вцепилась когтями в его рубашку намертво. Он скрипнул зубами от боли и дёрнул цепь:
- Поднимайте!
- Дай мне её, дай! – вскрикнула девчонка, как только Кирилла подняли на поверхность. – Ах ты, бедная, - приговаривала она, закутывая кошку в вязаную кофту. Потом подняла глаза на мальчишек и тихо произнесла:
- Спасибо.
Кирилл растирал по загорелой руке кровь, сочившуюся из глубоких царапин, и кивнул, мол, не за что. Ему показалось, что кроме кошки, в колодце был кто-то ещё. Кто-то… Или что-то.
- Ты приехала сегодня? – спросил Лёшка.
- Нет, вчера. У меня бабушка живёт вон там, через улицу.
- А зовут-то тебя как?
- Марьяна.
- Зови нас, если что. Мы поможем.
Хотя помогать в деревне было особо нечем. Тут жили только старики да кошки. Кошек было много, видимо, поэтому деревня так и называлась. Они жили везде: на крышах, деревьях и в сараях.
На лето сюда привозили детей, отдохнуть от большого города и откормить натуральными продуктами.
Марьяну бабка Гаша заругала.
- Чтобы я не видела тебя у того колодца! – замахнулась сухой ладонью для шлепка.
- Но кошка бы утонула! – упрямо возразила внучка. – Ты сама говорила, что любое живое существо надо спасти. Тебя вон вся деревня зовет к козам да коровам на болячки.
И правда, бабка Агафья была знатным лекарем. И зубную боль могла заговорить, и опорос принять, и костный скрут утихомирить.
- Не лазь по местам древним, - настойчиво повторила старуха и притянула девочку к себе, заглядывая ей в глаза. – Ну-кось, смотри на свет.
Марьяна послушно взглянула на солнце. Зажмурилась от луча.
Бабка перекрестила её макушку и оттолкнула. Потом налила спасенной кошке молока, поводила рукой над миской, пошептала «есть на небе три зари: одна я, вторая жена, а третья - воля моя...».
Кошка лакала тёплое молоко. Потом по её худенькому тельцу пробежала волной судорога, ещё одна. Бабка внимательно наблюдала за животным. Наконец кошка успокоилась и допила молоко, а потом улеглась спать у печки, закрыв нос хвостом.
- То-то же, - пробормотала Агафья. – Нет твоей воли ни над животным, ни над человеком.
- Она выживет? – встревожилась Марьяна.
Бабка молча кивнула. Потом полезла в мешочек на полке у икон, достала медальон на кожаном шнурке. Надела внучке на шею, строго приказала:
- Никогда не снимать.
Марьяна покрутила в руке оберег. На гладкой серебристой поверхности зелёным глазом светился камень.

- А ты знаешь, что твоя бабка ведьма? – спросил Марьяну Лёшка.
Они лежали на песчаном берегу речки Чурки, загорая после купания. Никогда в следующей взрослой жизни не бывает такого ясного неба, прозрачной воды и безоблачного будущего, в котором нет инфарктов, безработицы и войны.
- Сам ты ведьма, - обиделась девочка. Она пересыпала в пальцах песок, наблюдая бездумно за струйкой.
- Ну, в хорошем смысле. Вот даже амулет у тебя на шее непростой висит. Мне дед говорит, что деревня эта стоит на границе.
- Какой границе? – встрепенулся Кирилл.
- Что-то вроде заставы. Защиты от всяких тёмных сил.
- Ну ты сказанул, - захохотал Кирилл. – Тёмные силы, колдуны… Детский сад. Мы же в школе проходим физику. Наука утверждает, что все силы – исключительно природные.
Сашка слушал их с интересом, жуя травинку.
- А они и есть природные, – стоял на своём Лёшка. – Они были всегда. Даже людей ещё не было.
- Вообще, в этом что-то есть, - изрек Сашка. – У нас ночью в окно стучит какая-то птица. Сова, вроде? А наутро бабуля что-то с окна берёт и в печь кидает. В прошлом году я пугался, а сейчас привык.
- А что кидает? – спросила Марьяна. Она сдвинула со лба полотенце, которым заслоняла глаза от солнца и приподнялась на локтях.
- Какие-то комки серые.
- Так это вам мышей сова оставляет. Типа, не голодайте.
- Нет. Это не мыши, - отрезал Саня. Потом, чтобы снять тему, поднялся и побежал к воде. – Айда купаться!

- Бабуль, а ты умеешь вызывать солнце?
Третий день моросил дождь, и дети сидели по домам.
Агафья посмотрела на внучку, уныло рисующую на стекле пальцем. Кошка сидела у неё на коленях. Она не отходила от Марьяны ни на шаг, пока та находилась в доме.
- А зачем вызывать солнце? Растениям тоже нужен дождь.
- А людям скучно, - надулась Марьяна. – Сидишь, как привязанный.
Тут в окно легонько стукнули веткой.
- Эй, спящая царевна, - в окно заглядывала довольная Сашкина физиономия. – Айда на сеновал. Там по сену можно съезжать, как по снегу.
- Ба, можно?
- Иди уж, коза, - разрешила Гаша. – Только в старый амбар не ходите, там вас домовики защекотят.
- Ба, ну я уже большая ведь.
- Сказано, не ходить!
Марьяна переложила кошку на печь, чмокнула бабку и метнулась стрелой к дверям. Хоть куда, лишь бы не сидеть на месте.
На улице её встретил Саня, сунул в руки кружок подсолнуха.
- Пошли, все уже там. Будем играть в парашютистов, прыгать со второго этажа в сено. Круто, да?
Марьяна боялась высоты, поэтому промычала что-то неопределённое.
- А куда бежим-то?
- Амбар старый колхозный, за яблочным садом.
Марьяна резко остановилась.
- А бабушка запретила мне туда ходить.
- Почему? – Саня тоже притормозил.
- Ну… Она что-то там про домовиков говорила, - смущённо призналась девочка.
- Но тогда Кира с Лёхой надо оттуда позвать всё равно? – логично предположил мальчик.

В амбаре было темно и тихо. С потолка редко капала вода, одуряюще пахло травой.
- Кир? – позвала робко Марьяна. – Лёшка?!
Никто не ответил. Дети двинулись вглубь помещения, оглядываясь по сторонам.
- Они, наверно, спрятались, чтобы нас напугать, - проворчал Сашка. – Не дождётесь!
Протяжный стон-всхлип пронесся вдруг под сводами амбара.
- Что это? – испуганно пискнула Марьяна, вцепившись в Сашкину руку и придвигаясь поближе.
- Бегите! Бегите!
Это кричал Кирилл, отчаянно и жалобно.
– Она схватит вас! Зовите на помощь!
И тут Марьяна с Сашкой увидели друзей. Они были подвешены к сложной верёвочной конструкции на балках второго этажа. Ноги болтались в воздухе, а головы были скрыт серым туманом, в котором дрожали, вспыхивая, зелёные искры.
- Что это? – дрожащим голосом спросила Марьяна.
- Марьяна, беги к бабушке, - сквозь зубы сказал Сашка. – Немедленно!
Но оба словно были прикованы к месту.
Из тумана вытянулись дымные языки, пытаясь накрыть детей. Они крутились, как клубок слепых змей. А потом слепились в облако, которое начало формироваться в человеческую фигуру.
- Мясцо, - прохрипело облако. – Такое молодое и свежее. Больше кошки. Больше мышки. Не надо звать на помощь. Вас никто не услышит.
И тут Марьяна, неожиданно для себя, твёрдо и звонко сказала:
- Назови себя, тварь. Я приказываю тебе!
Облако, принявшее образ женщины, расхохоталось.
- Кто. Ты. Такая. Чтобы. Приказывать. Мне!
У Марьяны на груди запульсировал горячий комок. Он окутал сиянием фигуру девочки, коснулся лучом Сашки, стоявшего в параличе рядом.
- Уходи, тварь, - спокойно приказала девочка. – Ты не властна надо мной.
Потом вспомнила слова, которые бормотала бабушка над кошкой.
- Есть на небе три зари: одна я, вторая жена, а третья - воля моя. Три зари, три сестры, в воде отразитесь…
Облако дрогнуло и поползло назад. Потом вытянуло щупальце и упёрлось девочке в грудь – туда, где висел медальон. Вспыхнуло, взвизгнуло почти по-человечьи, оплело шею и выгнулось змеёй, заглядывая Марьяне в глаза.
- Закрой глаза, Мара, закрой, - прошептал ей Сашка. – Оно залезет в тебя через взгляд.
Но Марьяна бесстрашно встретила взгляд-укол, пропуская его в себя, через себя.
Пропали стены амбара, груды сена и звуки дождя, бьющего в крышу. Девочка оказалась в другом пространстве и времени, где не было ничего, только огромное облако в виде женской фигуры, восседающее на троне.
- Как ты посмела войти сюда, - прогрохотал голос в её голове.
- Отдай моих друзей.
Марьяна понимала, что сейчас нельзя отступить ни на шаг, иначе Она сожрёт её, переварит и косточек не оставит.
- Твоё время ушло. Ты слаба и голодна, но мы тебе не под силу. Назови своё имя, гадина.
Облако возмущённо заколыхалось… и осело.
Марьяна поняла, что в этом мире её ничто не держит. Она вытянула руку ладонью вверх и закрыла глаза, представляя себе шар огня, который запустит в противника, находя уязвимое место. Потом размахнулась и метнула воображаемый шар.
Даже за закрытыми веками глаза осветило яркой вспышкой, а потом раздался яростный визг.
- Марена. Я Марена, - взвыла тварь. – Уходите!
Девочка открыла глаза. Рядом с ней стоял Сашка, удивлённо разглядывая свои ладони, которые излучали яркий свет.
- Что это? – спросил он сам себя.
- Нам нужно выходить в свой мир, пока мы тут не застряли.

И тут же, словно из-под них рывком выдернули поверхность, они оказались в старом амбаре.
Фигура таяла и плавилась, собирая щупальца в себя, пеленая, словно кокон.
- Я вернусь, - прошептало эхо в ушах Марьяны. – Я в тебе, и я вернусь.
- Что это было? – очумело спросил Сашка, потирая лоб.
Марьяна крепко обняла его за шею и неожиданно для себя поцеловала в губы.
- Найдём лестницу. Надо подняться на второй этаж и освободить Кира с Лёшкой.
Лестница валялась у дальней стены, а на телеге, накрытой мешковиной, ребята нашли садовые ножницы, которыми перерезали верёвки.
Кирилл и Лёшка находились словно в забытьи и не могли прийти в себя, пока их не похлопали по щекам.
- Где мы?
- В деревне Кошки, - улыбнувшись, ответила Марьяна.
- У тебя глаза стали зелёными, а не карими. Правда.
Сашка смотрел на неё, словно заново узнавая.

Бабка Агафья, увидев внучку, охнула и схватила её за руки. Долго и пытливо всматривалась ей в глаза, потом приказала взять на руки кошку.
Кошка сначала зашипела и вздёрнула шерсть, но потом обнюхала руки и успокоилась. Покрутилась кругом, утаптывая, и легла на колени, умиротворённо мурлыкая.
- Домой поедешь, - сухо сказала бабушка. – Нельзя тебе тут оставаться.
- Я её победила, бабуль.
- Я знаю.
- Я кошку заберу, ладно?
Марьяна поняла, что очень устала. Так, будто тащила на себе непомерный груз и только сейчас его сбросила.
Она свернулась калачиком на кровати и уснула под мурлыканье кошки.

Сейчас

Они встретились в аэропорту вечером того же дня.
- Лешка, ты знаешь, что почти не изменился? – лукаво спросила Марьяна.
- Ты тоже, - кратко ответил он, крепко обнимая подругу. – Хороша, как богиня.
- Не тискай мою жену, - ухмыльнулся Саня. – Она сломается от твоих медвежьих объятий.
Они смотрели друг на друга, вспоминая лето двадцатилетней давности.
- Кирилл уже там? – прервал молчание Алексей. – Он не берёт мобильный.
- Да, наверняка, - кивнула Марьяна. Она чувствовала, как жжёт грудь медальон, наливающийся силой. – Хотя сейчас лучше держаться вместе. Так мы неуязвимее.
- Ничего, мы успеем, - подытожил Саня и взглянул на жену.
Карий цвет её глаз сменился яркой, почти прозрачной зеленью.
Она нахмурила брови, вслушиваясь во что-то.
- Да, ба. Я буду осторожна, - сказала она себе под нос. Потом улыбнулась.
- Кошка? Она жива. Она уйдёт только вместе со мной.

Это сообщение отредактировал Паласатое - 8.05.2017 - 16:27

20. Босх


Доколе ты жив и дыхание в тебе, не заменяй себя никем.
(Книга премудрости Иисуса, сына Сирахова, 33.21)


Мира

Первый глоток - как первый вдох ныряльщика после семи минут под водой. Он обжигает горло, потом пищевод, а потом дает возможность дышать. Благословенная жидкость обволакивает каждую клеточку мясного набора, именуемого телом, впитывается в кровь, смешивается с кислородом, добегает до сердца и гасит огонь, который нельзя погасить ничем иным.
У каждого свой метод борьбы с реальностью.

Они говорили «потом будет легче».
Они приводили врачей, уникальных специалистов в области психиатрии.
Они пытались вывести ее за пределы квартиры, но она отчаянно сопротивлялась. Там, снаружи, не осталось ничего, за что можно уцепиться.

- Оставьте меня в покое! - кричала она в ярости и швыряла в них принесенные книги и фрукты. Яблоки подскакивали на давно не чищеном ковре, потом закатывались под диван и гнили там до следующего посещения тех, кто хотел помочь.
Упавшие книги раскрывались беспомощно на тех страницах, которые перечитывали чаще других. Кажется, им тоже не хватало воздуха. Ей становилось стыдно. Книги ни в чем не виноваты. У них нет детей, они сами – чьи-то дети.

Жидкость приносила соседка по этажу. Она не пыталась оказать психологическую помощь, а просто покупала жидкость на деньги, которые ей давали. Еще она приходила убираться, один раз в неделю. Мыла полы и посуду, выносила бутылки, протирала пыль.
- Нужно вымыть окна, – деловито сказала соседка как-то. – Зима закончилась. Через стекла не видно солнца.
Зачем солнце, вяло думала она. К черту солнце.
Оказывается, покончить с собой очень просто. И речь идет даже не о биологической смерти. Просто все кончено. Атрофия чувств и мыслей.

Солнце выстрелило в комнату лучом, как боевым лазером: метко и зло. Уткнулось в зеркало шкафа, отразило выстрел в себя, перебежало на соседнюю стену, скользнуло под диван. Под диваном лежала развернутая книга. Ветра не было, но страницы легко трепетали, словно разговаривали друг с другом. Пришлось наклониться и поднять беднягу с пола.

«Сделай глоток», было написано там. Она не поверила своим глазам. Первый глоток – вот чего ей хотелось сейчас больше всего. Но она начала читать.
«Когда тебе кажется, что жизнь выпита, сделай глоток. Встряхни пустую бутылку, поднеси ее к губам и пей. Жизнь – жидкость. Она никогда не кончается, даже если ты пытаешься пить воздух».
На обложке не было имени автора, только название. «Выпей меня».
Книгу нужно было закрыть и поставить на полку. Но из нее вдруг выпал бумажный квадратик с цифрами и именем. Мирон Босх.
На обороте шариковой синей ручкой было написано «позвони». И она начала читать книгу.

Мирон

Диктор смотрела в глаза так, будто собиралась немедленно отсосать зрителю. Этот взгляд входит в комплекс харизмы, обязательной к наличию у телеведущего. И любого тела на экране или сцене. Харизма товара, который надо купить. Рассмотреть, понюхать, лизнуть.
Иногда товар бывает с душком. Для мазохистов или копрофилов. На любой товар всегда найдется покупатель. Блядский супермаркет.
Я попытался вникнуть в ее монолог. Вы никогда не задумывались, почему песни на иностранном языке кажутся более содержательными? Они не могут пробить дно сознания и остаются плавать на поверхности, вяло шевеля плавниками в такт мелодии. Люди плавают рядом и медитируют.
Из общего потока информации ловушка сознания выцепила только два слова: хаос и смерть.
Человечество всегда придумает себе болезни, даже когда одержит победу над всеми возможными вирусами. Оно не может жить без чумы, СПИДа и телевидения.
Телевидение – худшая из холер, которую придумали и разнесли люди.
Впрочем, нет. Худшая – это интернет. Но я зарабатываю в нем деньги.

Не могу сказать, что мне их не хватает. Я могу существовать до конца дней на то, что уже заработал ранее. Я дорогой специалист. Нет, не так. Я уникальный специалист. Единственный в своем деле. Я могу позволить себе заломить немыслимую цену за выполнение заказа. И мне её заплатят, не торгуясь. Потому что заказчики, кинувшие меня на деньги, живут не дольше объектов заказов.

Деньги примиряют с окружающим миром. Они позволяют не замечать его уродства. Это ширма из блестящей органзы, за которой ты прячешься. Я сошел бы с дистанции, но зачем? Скука - та гадкая штука, отравляющая быт богу. Да и дьяволу тоже. Если они, конечно, разглядывают эту серую срань, именуемую социумом.

Пискнула почта. Я глянул на экран. В теме уведомления плавали цифры. Я пересчитал нули. Их шесть.

Мира

Страница 42.
Если берешься мстить врагу, загляни в свою душу, гласил эпиграф к шестнадцатой главе.
Она знала, чего хотела. Но желание было невыполнимо.

Посадить на кол, облить бензином и поджечь, чтобы наблюдать, как корчится в муках приговоренный, привязать за руки и ноги к лошадям, которые направлены в разные стороны, вырезать заживо внутренние органы и погрузить лицо в горячее распаханное, еще бьющееся тело.
Может ли человек находить в себе бездны, заглянуть в которые ранее был не способен?

Желаешь ли ты ему быстрой, но жестокой смерти или длительной, в невыносимых страданиях, жизни? Повторения раз за разом одного и того же наказания, или ста тысяч казней, после которых виновник воскресает каждую полночь? Вот что было написано в конце шестнадцатой главы.
Она прочитала еще страницу и положила книгу на колени. Обложка была теплой, почти горячей. Оглавления в книге не было.

Глава. Эпиграф. Далее короткая история чужой жизни. Эпитафия. И снова глава. Эпиграф. История чужой жизни.
Истории не связаны между собой. Ничего общего: ни сквозных героев, ни несущей оси сюжета. Хотя… В них всегда погибали главные герои.
Она потянулась к бутылке, сидевшей у ее ног, как преданная собака, но в последний момент отдернула руку. Умерший год назад журналист проснулся в своей могиле и открыл глаза.


Мирон

В недрах стола затарахтел телефон.
Я удивленно прислушался к сигналу, потом вытянул ящик и пошарил в нем. Я не знаю, зачем мне вообще нужен телефон, но раз в неделю исправно заряжаю этот мертвый кирпичик, по которому никому никогда не звоню.

Номер, разумеется, никому никогда не даю.

- Мирон? – голос женский.
- Кто спрашивает?
- Вы можете мне помочь?
Я никогда не выхожу на телефонную и визуальную связь с клиентами. Для этого есть сеть.

- Кто вам дал этот номер?
- Я нашла вашу визитку в книге.
- Какой книге?
- Я не знаю, откуда она взялась.
- Как вас зовут?
- Мира.
- Какого рода помощь вам нужна?
- Мне нужно убить человека.

Мира

Она вспомнила имя. Нет, не художника, который выплескивал на полотна свои галлюцинации, как рвоту. Мирон Босх был писателем.
Он пропал на пике своей карьеры в связи со скандалом. Кажется, он убил жену. Или она ушла, но не вернулась. После громкого уголовного дела книги Босха быстро исчезли с магазинных полок и веб-страниц, оставшись лишь в частных библиотеках.
Может, оно и к лучшему. Он писал странные книги. Она вспомнила прочитанный роман, главный герой которого посвятил жизнь изготовлению чучел из соседей. Они все мешали чучельнику: шумели, гадили, лезли общаться. После его ритуалов соседи становились шелковыми. Чучелами.
Просить помощи у убийцы? Почему бы и нет.

Мирон

Я вспомнил ее.

Человеческая память чертовски коротка, если дело касается не любимого себя. Всем насрать, кто умер у тебя три года назад.

Мира усаживала младшего сына в детское кресло на заднее сиденье автомобиля, когда в них врезался водитель, не справившийся с управлением. Так было написано в сводках. Старший сын стоял рядом с ней, его убило мгновенно. Младший умер по дороге в больницу. Мира выжила: ее отшвырнуло на несколько метров в сторону, с множественными переломами конечностей и разорванной селезенкой.
Муж погиб через месяц при невыясненных обстоятельствах. Его нашли в пяти километрах от города, с вывернутыми карманами и проломленным черепом.

- Он был пьян, как дворник, - говорит она по телефону, и я слышу ее дыхание. – Сын мясного короля, как жена Цезаря, выше подозрений. Папаша моментально удалил его из страны, отвалив денег всем, кто мог повлиять на следствие. И срок получил шофер, который в этот день даже не находился в городе.
- А тебе? – Я перешел на «ты».
Она захохотала. Наверно, так смеются призраки в покинутых домах.
- Он бы не смог напечатать столько, - говорит она. Я слышу звук наливаемой жидкости.
- Водка?
- Не твое дело.
- Так где ты взяла книгу?
- Под диваном.
- Там, в конце, есть вырванные страницы?
Шорох перелистываемой бумаги.
- Да, - удивленно говорит она. - Тут идут сначала пустые страницы. Потом торчат корешки вырванных.
- Я скажу тебе, что нужно делать.

Потом я кладу трубку и пытаюсь представить себе эту женщину. Думаю, это брюнетка. С коротко стрижеными волосами под мальчика, с худощавой фигурой. Она секси. Да, наверняка. В ее голосе я слышу бархатные нотки, которые заставляют подниматься волоски на мужской руке.
Она журналист. Значит, сможет сделать то, что делаю я.


Мира

Очень долго после трагедии она не могла спать: мешали сны. В них она ставила машину чуть левее.

То, что сказал ей Мирон, казалось полным бредом. Но она же ничего не теряла, правда? Ах, да. Она забыла спросить, куда делись вырванные из книги страницы. Может быть, после написанной истории их нужно сжечь.

Страница 112.
В тридцать второй главе она читает историю школьного учителя, который растлевал учеников. Много лет подряд. Пока один из них не повесился, оставив запись в дневнике. «Пусть он горит в аду».
Учитель приходился племянником мэру, а у самоубийцы вместо родителей был только дед-опекун. У деда оставалось мало времени, чтобы свершить правосудие, поэтому он встретился с учителем у школы и сел в его машину с литровой банкой бензина, которую разбил в салоне. А потом зажег спичку.

В конце тридцать второй главы она читает «не ревнуй к злу и творящим беззаконие, ибо они, как трава, скоро будут подкошены и увянут под ножом».
И ниже. «Не ходи по пути злых; оставь его, не ходи по нему, уклонись от него и пройди мимо; Путь беззаконных - тьма; они не знают, обо что споткнутся».


Мирон

У меня много ликов. Приходится постоянно менять имена, адреса, защиту. Первые истории я писал под псевдонимом Иероним Сбох. Да, слишком прозрачно. Поэтому на каждую историю я завожу новое имя.
Моя жена, наркоманка и шлюха, убившая сына, утонула в рассказе ГодрикаТода. Директор приюта, сдававший детей в аренду садистам, упал лицом в газонокосилку в статье Ноя Баса. Маньяк, зарезавший семью из пятерых человек, шагнул под поезд в повести ХобаОлума. Каннибал, продающий мясо убитых им людей в своем магазине, был сожран свиньями в триллере Тита Мора.

Самую первую историю я написал на обертке от печенья. В ней было всего пятьсот одно слово, и в их числе – те самые пять, которые приводят механизм в действие. Я взял их из открытых источников. Рукописей, которые существуют уже сотни лет. Выдержки оттуда цитируют политики и медиаличности, домохозяйки и управляющие институтами веры.

Сначала я записывал истории шариковой ручкой в обычном ежедневнике, вырывая неудачные версии. Потом печатал на машинке. Эффект был тот же самый. Потом я вынес их в интернет.
Вы спросите, почему до этого не догадался никто другой?
Я отвечу. Иногда те, кто случайно использует этот прием, не видят последствий. Но я вижу всё.

Язык - небольшой член, но много делает. Он исполнен смертоносного яда.
Иак.III,5


Мира

Сегодня она поняла, что соседка не приходила три дня. Еду и алкоголь можно было заказать с доставкой на дом, уборку сделать самой, но беспокойство точило разум, как жук-короед грызет антикварный комод.
Она натянула на себя джинсы, нашла футболку. Джинсы норовили свалиться с исхудавшей задницы на пол, пришлось вдергивать в пояс ремень.
Металлическая входная дверь распахнулась наружу, как выход в ад.
101,101,103 – считает вслух она квартирные таблички на площадке. Пуговица звонка тугая, как будто нужно продавить несколько атмосфер.

В квартире соседки царит тишина. Потом на пороге появляется девушка, бледная и заплаканная. Она молча смотрит на нежданную гостью.
- Ко мне дважды в неделю приходила…
- Мама в больнице, - перебивает девушка. – Увезли два дня назад. Она ничего не передавала для вас.
- Что-то серьезное?
- Саркома, - говорит девушка. Лицо ее перекашивается. – Она во второй городской.
- Господи…
Девушка закрывает дверь, качая отрицательно головой. Да, Бог здесь ни при чем.

- Мира? – Она слышит мужской голос за спиной и испуганно вздрагивает.
- Мне захотелось увидеть тебя.

Он стоит чуть ниже, на лестнице, опираясь локтем на перила. Она не может определить возраст Мирона. Ему может бытькак сорок, так и шестьдесят. Гладкая смуглая кожа, седые короткие волосы, глаза укрыты темными очками. Под легкой курткой невозможно определить, прячет она сильное тело или истощенный старческий торс.

- Ты пришел за своей книгой? – спрашивает она, вдруг вспоминая, что ей уже нечего бояться в этой серой жизненной мути.
- Ты пригласишь меня войти?

Глаза у него светло-карие, почти желтые. Мирон разглядывает пыльные полы и подоконники, сваленную в углу одежду. Проходит на кухню, ищет глазами чайник.
- Ты не передумала?
- Я хотела кое-что уточнить, - говорит она. – Это работает только на убийство?
Мирон пожимает плечами, трогает плюшевых бабочек на серых от грязи занавесках.
- Нужно искать другие слова, - говорит он, наконец обнаружив чайник под махровым полотенцем. – Они работают иначе. Ты создаешь мир, в котором начинают действовать свои законы. Я нашел только те, что работают на смерть.
- Значит, есть те, которые отменяют ее?
- Да. Это возможно, - отвечает он, поразмыслив. – У тебя есть кофе?
- Нет. Продукты покупала соседка, но она заболела. А за что ты убил жену?
Чайник с колокольным звоном падает на пол, струя из крана льется, разбрызгивая водяные искры. Мирон смотрит ей в глаза в упор и говорит:
- Ты такая красивая.

Мира и Мирон

Она протягивает ко мне руки и стягивает куртку с плеч, роняя ее на пол. Потом расстегивает рубашку, пуговицы – одну за другой. Мое сердце наполняется горячей волной. Мы целуемся, падая друг в друга, как в теплое море, наполненное миллионами сверкающих бликов.
Она говорит что-то, но я не слышу ее: в ушах шумит кровь. Возможно ли это? Любви нет, и никогда не было. Были только пять слов, которые некогда отправили мою жену туда, где ей самое место.
Она запускает язык в меня. В рот, где спят пять слов. А потом они покидают меня навсегда.

Мы лежим навзничь на смятой постели. Одежда и наше прошлое остались там, на кухне, возле кипящего чайника.
- Хочешь, я найду его и заставлю страдать? – Я целую ее за ухом. – Я могу лишить его конечностей. Всех. Или заставить убить свою семью. А после сброситься с девяностого этажа, но зацепиться на сороковом за арматуру. И умирать пару суток, насаженным на стальной крюк.

- Ты ужасен, - говорит она серьезно. – Чудовище.
- Там, где чудовище, всегда есть место чуду.
- Спасибо, что ты пришел. Ты запустил мое сердце.

Мы снова целуемся в хороводе пыльных зайцев от довольного солнца. На кухне истошно свистит чайник.
- Надо выключить его, - вспоминает она.
- А потом?
- А потом я найду слова.
- Какие?
- Я хочу отменить смерть во второй городской больнице. Псевдоним Вита Минг годится?

Это сообщение отредактировал Паласатое - 8.05.2017 - 16:28

Мне одной показалось что номер 4 был написан для прошлого конкурса?

Ох ты ж *далее зачеркнуто*.
Я все-таки ожидала, что главный герой оттрахает рыжую кошку.
Но злобный Коля обосрал секс всем - и котам, и людям.
Адреналинчика хапнули все.

Когда вы ходите по телкам
То уточняйте есть ли муж
А то лететь с балкона долго
Во тьму.

Сняла с языка
Я тоже подумала, что это про дорогу.

Прочла еще 13-й.
Автор, ты живой, невзирая на легкую косячность. Я увидела этих нинзей яркой цветной картинкой.
Хорошая такая, смачная история с русскими именами и не плоскими персами.
Обнимаю.
Название я бы другое прилепила. Это - вырви глаз.