<21>Утром, наскоро перекусив у Риски Флорг, друзья спустились в метро и сели в поезд, идущий в промзону. Пересекши весь Эсвур под землёй, они вышли на конечной и вместе с толпой горняков спустились на эскалаторе ещё на один уровень вниз. Там, на грязной, никогда не прибираемой платформе, среди невыспавшихся, хмурых рабочих, они простояли минут десять. Подошёл старый, обшарпаный поезд с открытыми вагонами без скамеек. Вэкис с Эдиком заскочили внутрь и принялись оглядываться. То, что было доступно их взорам, выглядело удручающе: неровные стены тоннеля с сырыми потёками, свисающие тут и там в совершенно произвольных местах светильники, покрытые слоем пыли и в большей части вообще не работающие…
– Вэкис, сынок, ты бывал тут раньше?
– Нет. Я вообще впервые на этом уровне.
– А уровней много?
– Не знаю. Говорят много, я разные цифры слышал. Два, как видишь, точно есть.
Стоящий рядом горняк повёл ушами и спросил:
– Новички?
– Да, – ответил Вэк, – первый раз на работу, оба.
Мужик только кивнул и посоветовал держаться. Пока наши герои соображали, что тот имел в виду, поезд рывком тронулся с места и пополз в совершенно неосвещённый тоннель. Вэк нащупал поручень, ухватился покрепче и приобнял коротышку, не достающего до трубы, за которую следовало держаться. Вагон дёгрался, ускоряясь, раскачивался и громко стучал колёсами на стыках рельс. Горняк, о чём-то переговоривший с кем-то, почти невидимым в темноте, повернулся к Вэкису и сказал:
– Я на добыче всю жизнь работаю. С твоих вот годков, наверное. Разное повидал, так что можете мне верить. Третий рудник на пятом уровне, мы на втором сейчас. Ну а самый нижний, где мне доводилось бывать – седьмой. Но там ничего нет, только тоннели. Нечего там добывать, вот так! Оно и на шестом мало чего есть, если так разобраться. Основные работы – третий и четвёртый. Там богато, если место правильно выбрано.
– А на пятом?
– Там, брат, дело в том, что третий рудник – редкостное место. Очень плотное залегание, хоть по объёму и небольшое. Но там реально богато! Опасно, да. Грунт неверный, крепей много ставить приходится. Зато просторно! Впрочем... Сами всё увидите. Вы забойщики?
– Я да, – ответил Вэк, – а Эд оператор подъёмника.
– О! – уважительно сказал горняк, – на лифте здорово! Устать не устанешь, а пунктир чуть не вдвое гуще идёт. А тебя как звать, сынок?
– Дайло. Вэкис Дайло. А тебя?
– Дайло?.. Знакомое имя. Хм. Меня Ворором кличут, Ворор Цмугг. – Мужик нахмурил брови и зашевелил ушами. – Дайло…
– Мой отец здесь работал, давно. Целес Дайло, может слышал?
Ворор сжал зубы и кивнул.
– Вспомнил. Знавал я твоего отца. Жалко, что так с ним получилось.
Поезд сбросил ход и вошёл в поворот, люди в вагонах недовольно забурчали, раскачиваемые из стороны в сторону. Вэк вдруг понял, что становится светлее и вопросительно посмотрел на Цмугга. Тот криво ухмыльнулся и снова посоветовал держаться покрепче. Меж тем становилось всё светлее и светлее, состав явно подходил к выходу наружу и это как-то не укладывалось в голове: как со второго уровня можно выехать на поверхность? А поезд начал активно тормозить и пассажиров стало мотать так, что Эдик оторвался от Вэка и, не удержавшись на ногах, плюхнулся жопой на пол. Его недовольный мат на небесном наречии привлёк внимание, но ненадолго.
Состав выкатился на консольный мост, торчащий из стены глубоченного каньона и остановился, уткнувшись мордой в амортизатор. Вэк помог Эду подняться и тот принялся активно крутить головой, разглядывая фермы. Послышался скрежет стрелки и поезд пополз назад, но уже в соседний тоннель. Остановившись у платформы, устроенной неподалёку от входа, состав замер окончательно, словно бы выдохнув. Горняки начали выходить из вагонов и разминать ноги, постукивая копытами по камню.
– Эд, ты куда?
– Я быстро. Надо посмотреть. Сейчас вернусь!
Шмелёв добежал до выхода наружу, покрутил головой и заглянул за угол, где из вертикальной стены карьера словно бы росли ажурные фермы, из которых был собран торчащий над пропастью мост. Затем он подошёл к самому краю и опасливо посмотрел вниз, присвистнул и поспешил обратно.
– Ну и что ты там забыл, горе ты моё?
– Вэк, на мне закреплены небесные глаза. И уши. Всё, что я вижу и слышу, видят и слышат на небе. Ясно? Нет? Ну и хрен с ним! Ой, пошли, смотри – все ломанули куда-то!
Дайло, крутя головой, высматривал нового знакомца, но Ворора нигде не было видно. Вместе с толпой горняков они дошли до бокового штрека, до того закрытого огромными металлическими воротами и проследовали до очередного эскалатора. Этот подъёмник был странным донельзя, создавалось ощущение, что его проектировали и делали не для людей, а для каких-то непонятных существ, поскольку ступени были совершенно нелепо-огромными, на каждой умещалось по пять-шесть горняков одновременно.
Спуск продолжался долго, одна подвижная лестница заканчивалась и люди переходили к следующей; после четвёртой горняки включили наголовные фонарики и пошли в сторону тускло освещённого закутка, уставленного небольшими шкафчиками. Вэк и Эдик встали в стороне и наблюдали, как горняки переодеваются, крепят на головы шлемы с фарами, обмениваясь солёными шуточками. Кто-то оступился на не шибко ровном полу и, грохнувшись жопой, со смехом повторил, перевирая и с жутким выговором, Эдикову ругань, подслушанную в вагоне. Мужики дружно заржали, оглашая подземелье несколько нервными звуками. Подошёл горный мастер и рабочие потянулись к нему, прижимая карты к считывателю, Вэк с Эдиком тоже пристроились в хвост очереди.
– Новички?
– Да.
– Так... Дайло, пойдёшь с…
– Можно с Цмуггом?
– Да. Иди с Цмуггом. Шмело?
– Я.
– Идёмте, я вас провожу к подъёмнику. Вам там всё покажут.
– А переодеться есть во что?
Мастер озадаченно посмотрел на коротышку и почесал подбородок.
– Шлем-то найдём, а вот с робой... Ладно, штаны подвернёте. А ты, – он поднял глаза на Вэка и ткнул матово сияющей подковкой в сторону стоящего чуть в стороне шкафчика, – там возьми себе что-нибудь.
– А можно мне в забой? Ненадолго, просто посмотреть. Я впервые в руднике, интересно.
Мастер недовольно сморщился и помотал головой.
– Эдуар, давайте отложим прогулки на потом! У меня на лифте два оператора вместо четырёх! Вор! Ворор! Этого парня возьми, пока пусть с тобой поработает!
Цмугг поднял руку и поманил к себе Вэка. Друзья переглянулись, кивнули и пошли в разные стороны. Эдик семенил рядом с горным мастером и крутил головой, но в сумерках практически ничего не было видно, а прыгающие лучики фар выхватывали лишь неровные стены и невысокий, полукруглый свод.
– Светите под ноги, Шмело, у вас и так проблемы с ними. Пол тут неровный. Я-то привык, а вам без копыт... Осторожнее, словом.
– Хорошо, спасибо. А мы на каком уровне?
– На третьем. На четвёртый спустимся на подъёмнике, а на пятый придётся в бадье, вручную. Там лифт дерьмовый, на нём не прокатишься.
Они дошли до узла выгрузки и Эдик присмотрелся к кускам металла, вываливающимся из секций элеватора. Они ничем не отличались от сырья, которое он уже видел в литейке, в Пит-Шуше. Мастер потянул его за рукав робы и показал, как нужно запрыгивать в идущую вниз клеть. Эдик, неуклюжий инвалид, каким его видели вилоиды, с улыбочкой подошёл к элеватору и с неожиданной ловкостью и проворством переместил свою тушку в клеть. Мастер только рот раскрыл от неожиданности.
– Варежку захлопни и догоняй, – донеслось до него из недр механизма, – а то я не знаю, где выходить!
Спускались довольно долго, поскольку подъёмник имел размеры весьма и весьма немаленькие. Мастер, прекрасно ориентировавшийся в обстановке, в нужный момент крикнул:
– Шмело, на выход!
Выпрыгнув из клети, он посветил по сторонам и обнаружил коротышку, мирно ссущего на стену выработки.
– Ну что, начальник, где бадья? Чё вытаращился, сам так не делаешь, что ли? Давай, дорогу показывай!
Эдик уже сообразил, куда нужно идти и посылал этого коня вперёд с единственной целью: без свидетелей приложиться к фляжке, припасённой ещё в пансионате. Тоннель по которому они шли, был огромным, по нему передвигались гружёные кусками металла транспорты-самосвалы. Они опорожняли кузова возле элеватора, разворачивались и порожняком возвращались к подъёмнику с пятого уровня, где загружались, разворачивались и снова ползли на разгрузку.
– Аллё, командир! А на самосвале не проще доехать? Чё бабки ломать по этой норе засратой?
– Эдуар, это запрещено. Да и нам не нужно туда, мы почти пришли. Вот, смотрите.
Они подошли к пролому в боковой стене тоннеля и вышли на площадку с высокими перилами. Эдик подошёл к краю, посмотрел вниз и присвистнул: громадная полость, выбранная под грунтом, простиралась во все стороны и уходила вниз на десятки метров, а то и на сотни! На дне этого рукотворного провала виднелись освещённые фонарями участки, расположенные на довольно-таки большом расстоянии друг от друга; там что-то двигалось, доносился грохот и скрежет.
– Круто! А горняки туда как спускаются?
Мастер отвёл Эдика от края и объяснил:
– Забойщики по третьему уровню на метро едут, потом на эскалаторе спускаются на четвёртый. Там снова поезд. А в конце уже есть лифт на пятый, там они в пустых вагонетках по забоям разъезжаются.
– Так собственно рудник где-то далеко?
– Да! А ваше рабочее место здесь, неподалку. Вы точно первый раз в руднике?
– Да. Что-то не так?
Мастер пожал плечами.
– Такое ощущение, что вас совершенно не удивляет это место.
Эдик сплюнул на решётку пола и тоже пожал плечами.
– А чё напрягаться? Я и похуже места видывал. Ладно! Где твоя бадья, показывай.
<22>После смены Вэк и Эдик встретились возле шкафчиков. Шмелёв, которого работа на подъёмнике утомила разве что однообразием (ему доводилось и потяжелее работы выполнять), чувствовал себя вполне нормально, но чем больше он приглядывался к бегуну, тем тревожнее ему становилось. Но заговорили они только в метро на первом уровне, под городом.
– Вэкис, сынок, ты скажи хоть что-нибудь, не молчи. Страшно мне за тебя, понимаешь?
– Эдик, это блад.
Коротышка на миг задумался и поправил:
– Песец. Надо говорить – «это песец».
– Ум-гум. Он и был. И ещё все подземные черти впридачу.
– Настолько плохо?
– Хуже.
Они замолчали, думая каждый о своём. Поезд шёл по тоннелю, периодически останавливаясь на станциях, люди входили и выходили из вагонов, а Вэк и Эдя молча сидели на брусьях скамейки и осмысливали прожитый день. И даже когда состав прибыл на конечную, они не сразу оторвали зады от лавки. Лишь после того, как вагон покинул последний пассажир, наши герои вышли на платформу и неспешно побрели к эскалатору. На поверхности Вэк первым делом повернулся лицом к садящейся за крыши домов Лите и глубоко вздохнул через нос.
– Полегчало?
– Да. Идём в шинок, жрать охота.
Эдик выпил последний глоток из своей фляжки и кивнул.
Заказав у Риски по полной миске каши со шкварками и кислыми грибами, они уселись за стол и принялись за ужин. Эдик, утолив первый голод, откинулся на спинку и стал наблюдать за хозяйкой, убирающей со столов посуду. Не то чтоб его привлекала эта совершенно обычная тётка, думал он о том, как подправить настроение своему юному другу. К сиропу тот не прикоснётся, исключено. Но и оставлять парня в этом почти шоке…
– Вэкис, сынок, ты бы позвонил Сваде.
– Что?
– Ононн. – Эдик изобразил в воздухе очертания женской фигуры. – Свада. Девушка, знаешь? Дочь кондитера.
– У тебя сироп кончился?
– Нет. У тебя шпили-вили кончились. Может с ней наладится?
Вэк тоже откинулся на спинку стула и уставился на Риски. Та, словно почувствовав взгляд, подошла и принялась собирать миски и вазочки от салата и приправ.
– Пить будете, ребята? Принести вам чего-нибудь? Соку горячего или сатурата?
Эдик нахмурился: на женщине было глухое платье, под которым явно угадывалась мощная сбруйка. Вэк шмыгнул носом и попросил горячего соку.
– Принеси два дозника, будь добра. Позволишь телефоном воспользоваться?
Риски пожала плечами и кивнула, затем пошла за соком. Друзья проводили её взглядами и переглянулись.
– Не впечатляет что-то.
– Ага. Но Риски женщина славная, всегда выручает, когда я на мели.
Хозяйка вернулась с соком и присела на свободный стул.
– Вэкис, я слышала, что ты на руднике работаешь. Это правда?
– Первый день сегодня. А что?
Флорг постучала простыми латунными подковками по столу и помотала головой. Молчание затянулось и Эдик тихо спросил:
– Рис, а у тебя сиропа нет случайно? Хоть капельку, в компот твой добавить.
– Потребитель?
Эдик грустно кивнул. Женщина со вздохом поднялась и ушла за стойку, а через пару минут вернулась со стандартной флягой.
– Держи, бедолага.
Эдик смутился, откупорил посудину и плеснул в дозник. Совсем чуть-чуть, как и говорил.
– Спасибо, милая.
– Обращайся. – Риски повернулась к Вэку и, подцепив пальцем его косичку, принялась теребить её, тихо и как-то напевно говоря при этом: – Дружочек ты мой, неужели настолько всё плохо в твоей жизни, что приходится работать в таком страшном месте? Неужели нельзя найти менее опасную работу, а?
– Рис, да я там ненадолго. Правда. Я... Мне... – парень выписывал ушами немыслимые траектории, подбирая нужные слова. – Это моего отца касается, понимаешь? Нет? А я вот и объяснить не могу. Мне нужно там побыть, это как похороны. Маму вот я провожал же, а папу…
Хозяйка выпустила косичку и щёлкнула Вэка подковкой по уху.
– Хороший ты парень, Дайло Вэкис. Давайте, ребята, допивайте, звоните и проваливайте. Хочу закрыться сегодня пораньше. Сестра приехала в гости, а эта шлёндра Рароп опять где-то шлюхается.
На улице Эдик пихнул Вэкиса в бок и, посмеиваясь, спросил:
– Что сказала Свада?
– Я звонил Пирис, Эд. Она обрадовалась и, по-моему, заплакала.
Коротышка смял улыбку и молчал до самого пансионата. Там он упросил Вириту разрешить позвонить на небо и, выгнав старушку из комнаты, долго разговаривал на небесном, почему-то совсем не ругаясь. Закончив переговоры, он поблагодарил хозяйку и даже извинился за причинённое беспокойство, чем шокировал бедную старушку ещё сильнее. Поднявшись в номер, Эдик сел на кровать Вэка и тихо заговорил.
– Вэкис, парень, я уж и не знаю, как поступить. Собственно, тебе не обязательно снова идти в забой, нет в этом уже никакой надобности. Они там, – он мотнул головой вверх, – уже всё изучают, все данные. Строго говоря, оно и мне не шибко-то нужно переться в рудник. Просто меня попросили побывать в забое. Там, где добывают металл. Вот... ты не ходи, если не хочешь.
Дайло перевернулся на спину, закинул руки под голову и внимательно посмотрел на пришельца.
– Я понял, спасибо. Тут дело уже не в твоём задании, Эд. Я в шинке правду сказал, Рис меня поняла. Если ты не знаешь, я поясню. Папа остался под землёй не отпущенным. Когда у нас кто-то умирает, родные или друзья должны побыть с ним перед тем, как его похоронят. Это традиция такая, нужно отпустить покойного, проститься с ним. Это обязательно нужно, понимаешь? Мама начала пить не потому, что овдовела, Эд, а потому, что не отпустила папу. Ей было невыносимо жить, зная, что он не может упокоиться. Как бы там ни было, с мамой я простился и отпустил её. Теперь нужно отпустить отца.
Эдик молча хлопал глазами, переваривая услышанное. Ему было странно, что вот у этих людей, прекрасно обходящихся без веры и религии, существуют подобные традиции. Выучить язык вилоидов его заставили, поскольку периодически использовали техника на простых исследовательско-аналитических работах. Это норма, так и надо, на станциях этого типа почти весь персонал имеет по несколько специальностей. Но одно дело пройти курс гипнообучения и работать с самыми незначительными по информативности файлами, и совсем другое – работать в непосредственном контакте, с реальным и полным погружением в чужой мир. К этому не только техник Шмелёв, никто вообще не был подготовлен для такой работы.
– Вэк, а ты в школе историю изучал?
– Чью?
– Эм-нэ... Вашу. Общую.
– Ты про что?
– Ну... История. Наука. Про события, происходившие в прежние времена.
– Чушь какая-то. Ты уверен, что слова правильно используешь?
Эдик был знаком с местным календарём, с системой кориссианского хрономерирования. По аналогии с земным летоисчислением всё вроде бы как-то совпадало, но тот факт, что Вэк не понимает, о чём идёт речь, настораживал.
– Так, погоди. Тебе сколько лет?
– Сколько чего?
– А-а-а... Блин. Астрономия. Корисс крутится вокруг Литы или наоборот?
– Чего?!
– Ясно. Попробуем с другого края. Сегодня какой день? Число, месяц?
– А то ты не знаешь.
– Угу. Дальше. Сколько времени прошло с моего спуска с неба и нашей встречи?
– Немного. Зачем ты спрашиваешь?
– Забудь. Неважно. Давай спать, завтра на работу.
<23>На платформе третьего уровня Вэк спросил:
– Эд, может быть я возьму твои глаза и уши и они там, в забое, всё посмотрят без тебя? Просто где я работаю и где ты... Как ты от лифта добираться-то будешь?
– Не выйдет. У нас (Эдик произнёс совершенно непроизносимую фразу), понимаешь? Нет? У тебя кровь какого цвета?
– Литового, какого же ещё?
– А у меня – красная. Если тебе глаза от рыбы приделать, ты что-нибудь увидишь?
– Наверное нет.
– Вот и небесные глаза тебе не подойдут. Ты не переживай, дружок, я сам к вам проберусь, я уже прикинул один способ.
Оставив горного мастера на площадке четвёртого уровня, Эдик заскочил в бадью, снял её с тормоза и принялся крутить рукоятку. Вчерашний спуск его настолько утомил своей неспешностью, что сегодня он решил ускорить процесс, как только мастер уберётся с глаз долой. Эдик опустил бадью на десяток метров, поставил её на тормоз и приложился к фляжке, затем вывернул стопор и, откинув храповик, приотпустил рычаг. Бадья плавно пошла вниз, а Шмелёв, периодически проверяя температуру барабана пальцем, тормозом регулировал скорость спуска. На всё про всё ушло чуть больше пяти минут!
Приведя механизм в исходное состояние, он поспешил к погрузочной площадке, где попросил дежурного оператора:
– Улвик, поторчи тут, я в забой хочу наведаться. Очень интересно посмотреть!
– Ладно. Ты только к Родису в самосвал не лезь, он не пустит. Подожди Ласко, тот не будет кочевряжиться.
– Добро!
Эдик отошёл от кабинки оператора, глотнул сиропа и вытянул шею, разглядывая приближающийся самосвал. Это был не Ласко, но и не Родис, поэтому он, дождавшись, когда транспортник разгрузится, подбежал к кабине.
– Привет!
Хмурый мужик выглянул в иллюминатор и кивнул – это был добрый знак.
– Прокати до забоя? Я новенький, мне интересно посмотреть.
– Нельзя.
– Я знаю. Хочешь, десять пунктов перекину?
– Десять? Нет. И сто не хочу. Мне эта работа нужнее.
– Эй, да ладно тебе! Никто не узнает. Ну же!
Мужик посмотрел на Эдиковы ноги и шмыгнул носом.
– Инвалид?
– Ага. Я тут на лифте, оператором. Ну прокати, пожалуйста!
Машинист ненадолго скрылся в кабине, потом снова открыл иллюминатор и пальцем показал в сторону кузова.
– Лезь туда, за кабину. Там присядь как-нибудь и не отсвечивай. Да фару, фару выключи, чёрт коротколапый!
Эдик вскарабкался по лесенке и шмыгнул в проём между кабиной и кузовом. Там он нашёл какой-то округлый выступ, что-то вроде кожуха, прикрывающего какой-то механизм. Шмелёв погасил фару и улёгся животом на горячий горб. Самосвал вздрогнул и покатил в сторону просторного тоннеля, ведущего к перегрузочному узлу, где металл из вагонеток, приходящих из забоя, сгружали в кузова транспортников. Выступ начал уже изрядно припекать Эдика и тот вертелся, как уж на сковороде, но слезть с него и найти на ходу другой насест не осмеливался.
– Японский городовой, я тут в шкварку превращусь ко всём чертям! Мать-перемать!
К счастью, машина остановилась в очереди на погрузку и Эдик слетел с окаянного кожуха, как дерьмо с лопаты. Расстегнув куртку и проветрив нагретую ткань, он прокрался к тоннелю, по которому порожние вагонетки уходили куда-то в кромешную тьму.
– Ой, мамочка. Какого хренышка ты вытворяешь, Шмелёв?! Жёваный ты крот, сейчас уедешь в какую-нибуть чёртову жопу, куда кобель нос не совал… Тьфу, блин, – улучив удобный момент, Эдик заскочил в пустую вагонетку и скрючился на дне, – суки сраные, учёные-дрочёные! Не могли, морды свинячьи, пару дронов нормальных выдать, простипомы. А я, мять ять, таскайся тут с жучками, как курва с котелком!
Вагонетка, грохоча колёсами на стыках, набирала скорость. Несчастный разведчик, скрюченный в три погибели, теперь страдал не от жара, а от леденящего бока металла дна этой примитивной колесницы. После довольно-таки продолжительной поездки скорость начала снижаться и Эдик с ужасом подумал о том, что вагонетка вполне себе может сейчас врезаться во что-нибудь, а он лежит головой вперёд. Он начал, суетясь и втягивая голову в плечи, разворачиваться, но не успел: тележка с жутким грохотом упёрлась в свою предшественницу.
Матерясь и постанывая, Эдик включил фару на каске и огляделся. Пройти рядом с рельсами ему бы не удалось ни справа, ни слева; поэтому он решил перебираться вперёд из одной вагонетки в другую. Благополучно переставив ногу в пятую или шестую, Эдик вдруг потерял опору. Стоявшие до сих пор спокойно, тележки вдруг решили поехать вперёд и почти тут же сзади причалила очередная, Шмелёв громко помянул чью-то мать и свалился лицом вперёд, едва успев вытянуть перед собой руки. Его протащило мордой по шпалам метров десять и движение прекратилось. Расстегнув прочнейшие горные штаны, Эдик смог наконец встать на ноги, после чего с бранью и причитаниями отцепил штанину от вагонетки.
– Раз-два-трит-твою через перекоромысло, – надевая брюки, проповедовал он, – чтоб вам всем там, тут и повсюду! Через вдох, через выдох, под нос, под хвост, вдоль горба, поперёк горба и по обеим диагоналям!
Завершил он свою тираду уже традиционным описанием абсолютно нереализуемого и совершенно противоестественного полового акта между своим шефом, мёртвым ослом и всеми подземными чертями. Пожелав скорейшей и самой отвратительной смерти всем вышеупомянутым и капитану Сухову лично, Эдик влез в ближайшую вагонетку и стал смиренно дожидаться благоприятного случая, чтобы покинуть её металлическое чрево.
Вскоре он услышал глухой гул каких-то машин, впереди несколько раз сверкнуло и громко бухнуло. Шмелёв приподнялся, встал на колени и с недоумением вгляделся в то, что происходило впереди. А там творилось нечто занятное: пара мужиков, активно передвигая стрелки, рассылали вагонетки в разные стороны. В громадной полости, в разных её углах и закоулках, что-то бурили, освещали прожекторами; периодически раздавались негромкие взрывы. Подземная работа кипела! Выскочив из тележки, Эдик подбежал к одному из мужиков.
– Дайло знаешь, новенького?
– Нет.
– А Ворора? Цмугга Вора знаешь?
– И что?
– Где его найти?
– Там! Они на жирный шмат наткнулись. Дербанят. Вон там, где сразу три литаря светят, туда иди.
– А в вагонетке никак?
Мужик ткнул некованым пальцем в сторону напарника.
– Его проси. Я на тот край не работаю, у меня другая сторона.
Эдик кивнул и поспешил ко второму стрелочнику. Тот с минуту пялился на коротышку, потом поднял, аккуратно погрузил в вагонетку и, так и не сказав ни слова, послал в нужном направлении. Тележка, лязгнув замком, причалилась в тупичке. Эдик, лязнув зубами, приземлился, перелетев через упор.
– Ангидрит твою в перманганат калия! Да чтоб вас тут, там и повсюду, а!
– Эд?! Добрался всё-таки!
Вэк помог коротышке подняться на ноги и отряхнул от пыли.
– Добрался... Сука, вернусь на небо – поугандошу всех к едрене-фене!
– Ты вовремя, Эд. Мы край отчистили, сейчас куски отрезать будем. Во, гляди, какую махину откопали!
Из стены, уходя верхом в потолок, торчал край какого-то совершенно непонятного механизма. Эдик уже знал, что аборигены добывают в рудниках не руду, а металлолом, но вот сейчас, глядя на этот циклопический фрагмент чего-то грандиозного, он по-настоящему понял, что вилоиды не всегда жили на своей планете одни. Тут или до них кто-то успел пожить, или вместе с ними, но очень давно. Потому что то, что было захоронено под грунтом тысячи лет назад, никак не могло быть создано этими недотёпами.
Подошёл Вор и велел Вэку прикатить барабан огнешнура. Вдвоём они выбирали выступающие части конструкции и обматывали их ремнями взрывчатки, крепили к ним запалы и поджигали короткие фитили. Огнешнур вспыхивал, отрезая куски металла и те гулко падали на пол выработки. Нарезав таким образом крупных кусков, они принялись разбирать их, вынимая то, что не было закреплено и скидывая в вагонетку. Неподъёмные обрезки делили короткими кусками огнешнура, поджигая их без фитилей и запалов, факелом.
– Мда. Осталось только понять – вы сами-то догадываетесь, откуда это всё тут или просто принимаете как данность?
– О чём ты, Эд? – Вэк с грохотом опустил очередной кусок вала в почти заполненную вагонетку. – Всё же очевидно. Мы добываем, в Пит-Шуше перерабатывают. Так всегда и везде. Фермеры выращивают, эсвурцы перерабатывают.
Эдик кивнул и пошёл к другому участку добычи, расположенному неподалёку. Там одна группа забойщиков ковыряла грунт, другие ставили крепи, а третьи оттаскивали добытые куски металлолома в сторону и резали тем же огнешнуром на куски. Он обошёл вокруг только что откопанного механизма, который очищали от грязи и ещё не порезали. На длинной и массивной станине были закреплены какие-то узлы; всё вместе это напоминало какой-то промышленный механизм. Эдик задумался, напряг воображение и сопоставил с тем, что изучал когда-то, с тем, что видел в цехах литейки в Пит-Шуше. Судя по всему, перед ним лежал какой-то металлообрабатывающий станок!
Послышался негромкий взрыв и рабочие, сбивавшие со станка минеральные включения, подскочили, отбежали в сторону и уставились на что-то, происходящее на соседнем участке, где работали Вэк и Ворор. Эдик, взволнованный, подбежал к ним.
– Что там? Что случилось?!
– Новенький, что ли?
– Да. Там авария какая-то?
– Нет, не бойся. Вор свою махину подрывает. Они там с новичком дыр наделали, теперь жидкую взрывчатку внутрь заливают и отрывают куски.
– Это опасно?
Забойщик удивлённо посмотрел на Эдика и с усмешкой воскликнул:
– А что в руднике не опасно, дружище?!
Пора было возвращаться к своему лифту. Шмелёв подошёл к Вэку, чтобы сказать пару слов, но тот придержал коротышку за плечо и попросил немного подождать. Потом окликнул Цмугга и, когда тот подошёл, спросил:
– Ворор, где погиб мой отец? Покажи место, пожалуйста.
Забойщик покрутил головой, подумал, почесал меж ушей и, что-то прикинув в уме, ткнул пальцем куда-то в пустоту.
– Там где-то. Вэк, с тех пор прошло много времени, забой расширился и углубился. Сильно всё поменялось. Если тебе нужно точно, то вот смотри: стена, где лифт, она только вглубь растёт. Во-он там, – Цмугг вытянул палец, указывая на что-то, расположенное метрах в двадцати от пола, – видишь, серая полоса такая, слой прессованного пепла, видишь?
– Ага, вижу.
– Тогда примерно там пол был. А участок, где завал произошёл, – горняк повернулся с вытянутым пальцем, – от лифта направо и где-то вот тут. Словом, там теперь воздух, в том месте.
Вэк стоял с задранной головой и смотрел в пространство, а Эдик отвёл Вора в сторонку и спросил:
– Послушай, но если всё это место раскопали, то куда дели грунт и всё остальное? Нет, я понимаю, что если тело не нашли, то и не нашли. Но куда пустой грунт уходит?
– Да в разные места. Обычно в отвал, но чаще всего – в провалы. Ну как объяснить? Иной раз мы находим подземные пустоты, полости. Там разведка поработает и, если ничего полезного нет, то их заполняют порожняком.
– А в то время куда грунт сваливали?
Цмугг задумался и сосредоточенно потёр лоб, потом покрутил головой, оглядываясь и показал пальцем.
– Там тоннель, забой порожный. Во-он, дыра в стене, видишь? Выше, выше, вон там.
– Ага.
– Туда проходку вели, но вскрыли полость, огроменную. Вот в неё чёрт-те сколько лет и таскали пустой грунт. Ты что, хочешь парня туда сводить?
– Вор, Вэку надо отца отпустить. Если он там побудет, у него получится?
Горняк снова задумался. Эд решил, что тот размышляет по поводу того, годится ли так проводить обряд, но Вор, помолчав, сказал совсем другое:
– С четвёртого уровня есть туда коридор. От лифта влево, там спрашивать надо, я точно дорогу не знаю.
– Отпустишь парня со мной?
Цмугг сморщился, крепко потёр шею и махнул рукой.
– Идите!
<24>Вэк стоял, оперевшись плечом на стену штрека и задумчиво смотрел на кучи породы, сваленные на огромном пространстве, простирающемся перед ним. Эдик, стараясь не мешать, разглядывал оплавленный свод и прихлёбывал из фляжки.
– Ох не нравится мне всё это. Если это не хренова полость от сраного ядерного взрыва, то тогда я – пингвин. Что ж тут творилось-то, медь-иметь во все дыхательно-пихательные?
Они постояли так несколько минут, затем Вэк глубоко вздохнул, тряхнул ушами и, надев каску, сказал:
– Пойдём обратно. Доработаем смену и домой.
– А нафига? Можно и сейчас домой, сразу. Полагаю, на небе увидели больше, чем достаточно.
– Нет. Хочу показать тебе ещё кое-что. Потом можно и домой.
Они вышли из штрека и направились по тоннелю к лифту, чтобы спуститься на пятый уровень. Эдик молча поглядывал в лицо молодого своего друга и рука у него не поднималась достать фляжку. Почему-то было стыдно пить при Дайло. Спустившись вниз, они включили фары и Вэкис повёл коротышку на участок, где работал с Ворором. Цмугг молча посмотрел на них и продолжил заливать жидкую взрывчатку из здоровенной лейки в дыру в корпусе откопанного сооружения. А Вэк дошёл до стены и, покрутив головой, присел у какой-то кучи и смёл слой рыхлого грунта с металлического обломка.
– Вот. Я случайно обратил внимание. Может, интересно будет там, на небе. Смотри!
Эдик присел и аж присвистнул: на поверхности обломка была чётко видна какая-то надпись. И это был явно не язык вилоидов! Ни единого символа, похожего на местный алфавит.
– Не знаешь, что тут написано?
– Нет, Эдик. Я думал – может, это на небесном?
Эдик разровнял ладонью небольшую площадку и написал на ней три буквы по-русски. Три сакральных знака.
– Похоже?
– Нет. А что ты написал?
– Неважно. – Он стёр написанное и вывел по-английски четыре сакральных знака. – Это другой небесный алфавит. Что-то общее видишь?
– Нет! Так это что? На чьём это языке?
Эдик стёр «fuck» и с кряхтением поднялся с корточек.
– Ты меня спрашиваешь? Так мне-то откуда, в жопу, знать? Я, блин, не местный, мать мою отец. Ладно, пошли отсюда, пока Вор нас не подорвал нафиг вместе со всей этой хренью.
Они отошли подальше и остановились в раздумьях: каким маршрутом подниматься на первый уровень? Если по горняцкому, то на четвёртом уровне ждать метро до конца смены, если через элеватор, то на вагонетках все кишки растрясёшь!
– Эд, а может, доработаем уже смену?
– Хэ! Это ты доработаешь. А мне что? На элеватор возвращаться? Что-то не очень охота…
– Ну с нами поработай. Ворор тебя гнать не станет.
Гулко детонировала взрывчатка и огромный кусок металла со стоном и скрежетом вывернуло дыбом. Друзья обернулись и посмотрели в сторону забоя, где Цмугг с другим горняком уже наматывали на выворотень куски огнешнура.
– Евпатий Коловрат! – Коротышка ухватил Вэка за руку и поволок к тоннелю, ведущему к перегрузочному узлу. – Пошло оно всё лесом, лучше без кишок, чем без мозгов.
<25>Отмывшись, наевшись и отдохнув, Вэк с Эдиком отправились побродить по Эсвуру и подышать на воле свежим воздухом. Они доехали на трамвае до центра и для начала посетили рынок, затем забрели в парк, где и расположились на берегу уже знакомого ледяного озерка.
– Вэкис, дружок, вот скажи мне, будь так добр: есть у вас книгохранилище в городе?
Парень с недоумением скосился на собеседника, но, мысленно сделав скидку на то, что тот с неба свалившийся, ответил:
– Есть что-то такое…
– Это хорошо.
– Так ты же читать не умеешь, Эд.
– А ты мне не поможешь?
Вэк хмыкнул и его лицо перекосило брезгливая гримаса.
– Извини, нет.
Почуяв неладное, Эдик сменил тему.
– Смотри, какая жопка по тому берегу прогуливается!
Дайло пригляделся и тихо затрясся от смеха.
– Это Свада, Эдик!
– О как! На ловца и зверь. Зови сюда эту задрыгу пресноводную!
Вэк расхохотался и задёргал ушами, потом утёр слёзы и с укором проговорил:
– Эдик, ну зачем ты так? Свада славная девушка. Пусть не шибко образованная, но добрая.
– И пресноводная!
Друзья заржали дуэтом, распугав голубей. Шмелёв поднялся, подобрал увесистую каменную лепёшечку и с силой запустил блинчики. Его снаряд отскочил от воды пару десятков раз и выпрыгнул на противоположный берег, привлекши к себе внимание прогуливающейся Ононн. Девушка проследила его путь по кругам на воде и заметила машущих ей руками приятелей. Она тоже махнула им рукой и даже пару раз подпрыгнула от избытка чувств.
– Вэк, ставлю десять пунктов против одного, что она без сбруйки.
Парень пригляделся, пожал плечами и принял ставку. Пока Свада шла к ним вокруг, Эдик отхлебнул сиропу, а Вэк обтёр суконкой подковы, чтоб не выглядеть неряхой.
– Привет, ребята! – Девушка явно была рада встрече. – Где вы пропадали всё это время?! Как там, за морем? Что нового в мире? А я тут совсем скисла, ни бега не смотрю, ни в кино не хожу…
Вэк пересел на менее удобный валун, уступая свой, насиженный и проводил взглядом садящуюся.
– Эд, с тебя десять!
– Не может быть! Врёшь, дрянь лопоухая!
Парень только подмигнул и ехидно помахал ушами.
– Чего вы? Вэк, чего десять? Эдуар, вы снова бранитесь попусту!
– Продул, коротышка!
– Не верю! Желаю убедиться лично!
Друзья снова заржали, пугая уже мамаш с детьми, что расположились неподалёку.
– Да ну вас! – Свада и сама уже смеялась, заразившись весельем, – чего вы гогочете?!
Эдик, состроив возмущённую мину и размахивая руками, топнул ногой и нарочито строго выпалил:
– Свада! Только ты можешь разрешить наш спор! Этот мошенник решил надурить старого Шмеля!
– Да в чём дело-то?
– Мы побились об заклад. Вэкис утверждает, что я проиграл, но я склонен подозревать его в нечестности!
– Свада, не слушай его! Гони пункты, жмот! Я тебе хоть раз пыль пускал, чтоб ты мне на слово не верил?
Друзья дурачились в открытую, но девушка никак не могла понять – шутят они или всерьёз ругаются.
– Да успокойтесь вы! Оба! Чего раскричались? Вэкис Дайло, объясни мне уже, о чём вы спорили?
– Я выиграл!
– Чего выиграл?
– Десять пунктов.
Эдик сложил руки на груди, отвернулся и фыркнул:
– Не дам!
– Да ладно вам, успокойтесь. Эдуар, как я могу разрешить ваш спор?
Коротышка повернул к ней голову и натянуто улыбнулся.
– Деточка, я поставил десять против одного, что на тебе нет сбруйки. А этот наглец, – он ткнул пальцем в сторону Вэка, – смеет лукаво утверждать, что она на тебе есть!
Свада взмахнула ушами и задрала блузку. Сбруйки на ней не было! Друзья с удовольствием полюбовались на этот прекрасный вид, а девушка, глянув по очереди на их довольные физиономии, резко одёрнула одёжку.
– Так! Вы что, разыграли меня, да? Ах вы паразиты! Не стыдно?
Друзья синхронно закивали, но по ним было видно, что никакого раскаяния они не испытывают и в помине. Свада рассмеялась и выдала по серебряному щелбану каждому.
– Бессовестные!
– Не сердись, Свада!
Вэк быстро расплёл правую косичку и вытащил белый ремешок. Затем вынул из кармана в поясе небольшое, с пальцевую подковку, зубчатое колёсико, продел в его отверстие своё украшение, нагнулся и повязал ей на щиколотку.
– Это сувенир. Из третьего рудника! Я его специально для тебя припрятал, честное слово.
Девушка внимательно рассмотрела подарок, постукала по нему серебром на пальце и улыбнулась
– Спасибо! А что ты делал в руднике?
Вэк открыл было рот, но Эдик щёлкнул пальцами и подмигнул.
– Девочка, мальчик хотел сделать тебе приятно и спустился аж на пятый уровень, чтобы принести тебе это. Я так полагаю, что мальчика за это можно и бозело ватт!
Свада нахмурилась.
– Что сделать?
– Тьфу.
Она вопросительно посмотрела на Вэка, но тот лишь недоумённо дёрнул ушами.
– Эдуар, вы про что сейчас говорили? Это снова брань какая-то?
Коротышка всплеснул руками и горестно застонал.
– Да что ж у вас всё не как у людей-то?! Блин. Как вот объяснить?.. Ну… Вот вы носами трётесь, так?
Сва и Вэк, тоже не на шутку заинтересованный, синхронно кивнули.
– А на небе, – Эдик вытянул указательный палец кверху, – принято... как бы... ну... губами тереться.
Молодые недоумённо переглянулись, Свада потрогала свои губы пальцами и спросила:
– А как это?
– Давай покажу, что ли.
Уши девушки мелко затряслись и она вопросительно посмотрела на Вэка. Тот посмотрел на Эда. Эд подмигнул. Вэк покрутил ушами и кивнул. Свада повернулась к пришельцу и, сплетя пальцы, настороженно спросила:
– А что нужно сделать?
– Встань.
Она поднялась. Эдик подошёл к ней, посмотрел снизу вверх и буркнул непонятно:
– Вот кобилло длинноногая.
– Что не так у меня с ногами?
– У тебя? У тебя всё прекрасно, деточка! Это у меня с ними проруха. Погоди. Я вот на камушек встану... иди ко мне теперь.
Сва оглянулась на Вэка и тот снова кивнул. Она приблизилась к пришельцу и с тревогой заглянула ему в глаза. Тот улыбнулся, левой рукой обнял её за плечи и притянул к себе. Потом как-то хитро вывернул шею и поцеловал Сваду в губы, не забыв при этом прихватить правой рукой за грудь. Девушка замерла, растопырив пальцы, уши её завибрировали, а колени слегка подломились. Она переступала с копыта на копыто и слегка постанывала, а Вэк ходил вокруг и внимательно изучал процесс «бозело ватт».
– Ну как? – Вэкис едва дождался, когда Эд отпустит девушку. – Как оно, Сва?
Та покачивалась, водила руками и ушами, и дико таращила глаза, пытаясь восстановить дыхание. Эдик слез с камня, украдкой сплюнул и приложился к фляге. Свада, немного придя в себя, глупо хихикнула и только смогла выдавить:
– М-дя…
– Вэк, не стой с видом деревенского идиота. Обними Сваду и... ага. Она поможет, если что.
Парень притянул к себе Ононн и изогнул шею. Та хихикнула и впилась в него поцелуем. Эдик отпил ещё глоточек, подошёл и убрал руку Свады с груди Вэка, а его руку пристроил на её сисечку.
– Во! Так правильно. – И отошёл в сторонку, бормоча по-русски: – Только не поудушите друг дружку, кони педальные.
<26>В один из дней Эдик вышел из пансионата, чтобы сходить к Риски за сиропчиком. Строго говоря, у него ещё не кончилось, но к Вэку пришла Свада и он решил им не мешать. Сначала он сказал, что ему нужно позвонить на небо (а ему и правда было нужно), а после звонка решил, что надо дать молодёжи время на то, чтоб пооблизывали друг дружку вдоволь. И стоило ему отойти шагов на пять от парадного, как его окликнул бодрый девичий голосок!
– Эдуар! Привет, коротышка!
Эдик изумлённо покрутил головой и увидел... Пирис! Девушка шла ему навстречу по противоположной стороне проулка.
– Пир?! Какими судьбами?!
Пускать девушку в пансионат не следовало и он стал быстро соображать.
– А я решила свалить от тёти Фло. Хоть на какое-то время.
– А как же учёба?
– Эд, ты не знаешь разве? В университетах свободное посещение. Могу вернуться в любой момент.
Пир аккуратно, пальчиками, взяла пришельца за уши и, наклонившись, потёрлась об него носом. Что приравнивалось к поцелую. По местным меркам. Эдик непроизвольно улыбнулся, пошлёпал её отечески по заднице и со вздохом произнёс:
– А Вэкис на работе, вот незадача.
Пир выпрямилась и разочарованно повесила уши.
– А когда вернётся?
– Вечером, – Эдик взял её за ладошку и повёл прочь от пансионата, – но это и к лучшему. Пирис, девочка моя, у меня к тебе будет деликатная просьба!
– Что-то случилось?
– Нет! Мне нужно в книгохранилище, поискать кое-что. А я читать не умею! Поможешь старому пришельцу?
Пир сморщила носик и недовольно тряхнула ушами, но кивнула.
– Конечно. Мне не привыкать с книгами возиться.
– Замечательно! Осталось выяснить, где оно находится.
– А чего тут выяснять, – девушка закатила глаза и фыркнула, – они всегда и везде в одном месте располагаются. В любом городе так, даже в нашем провинциальном Тарамо!
– И где?
– В подвале бургомистрации, где ж ещё это дерьмо хранить.
Они поспешили к метро. Скрежещущий эскалатор опустил их на платформу и пока ожидали поезд, Эдик спросил:
– А в университете историю изучают?
– Про кого?!
– Вашу. Общую. Историю этого мира.
– Нет. И слова «история» и «мир» не ставятся в одном предложении.
– Угу. А вот, скажем, у вас как измеряют время?
– Как везде – секунды, минуты, градусы. В сутках тридцать шесть градусов… Такая бесполезная фигня, на самом деле.
Подошёл поезд, Эдик с удовольствием подсадил Пир под крепкую попу в вагон и сам заскочил. Внутри он состроил кислую морду и это, как и всегда, сработало: ближайший пассажир встал, уступая место инвалиду. Плюхнувшись на лавку, Эдик будто бы невзначай шарахнул локтем толстую тётку рядом и та с шипением и плевками поджала жопень, отодвигаясь от мерзкого калеки. Коротышка подвинул второго соседа и усадил рядом с собой Пирис.
– Ну хорошо, – продолжил он, словно и не прерывался, – сколько суток в полном круге Корисс вокруг Литы?
– Шестьсот шестьдесят шесть.
– Ага. Этот период называется?..
– Да никак он не называется! Кому это вообще нужно?
– Блин.
Жиробаска, вытянувшая уши в сторону чужого разговора, вдруг подала голос:
– Вы знаете, господин калека, мне, конечно же, нет до этого никакого дела, я случайно услышала... – она брезгливо сморщила нос и мерзко затрясла ушами с кучей пирсинга, – но в детстве, от прабабушки, я однажды слышала – тоже случайно! – что в старые времена это называлось селемо. Старики разное болтают, знаете ли, иногда такое от них услышишь, что…
– Спасибо. Вас не просили лезть в чужой разговор, между прочим!
Тётка фыркнула и, обиженно поджав губы, отвернулась и прижала уши, всем своим видом показывая, что оскорблена в своих лучших чувствах.
– Ну вот, Эдуар, теперь и я знаю ответ на твой вопрос. В университете блесну этими никчёмными познаниями!
– Ой, да ладно, – Эдик почесал нос, – забудешь за ненадобностью.
– Как же! Теперь это селемо будет торчать в башке, как болт подковный!
Шмелёв рассмеялся и потрепал девушку по руке.
– На всякий случай спрошу. Можно?
– Можно конечно!
– Сколько тебе селемо?
Тут на Эдика вылупились не только Пир и толстуха, но и ещё с пол-дюжины пассажиров. Он покрутил головой, демонстрируя всем свою уродливую физиономию и люди, смутившись, опустили глаза. А Пирис вздохнула и тряхнула ушами так, что те аж щёлкнули.
– Вот ты точно с неба рухнул, Шмело Эдуар! Ничего смешнее не мог придумать?
– И всё же, – настаивал он, – сколько?
Сигма сердито фыркнула, растопырила уши и погрузилась в раздумья, смешно морща лоб. Было видно, что такой простой для землянина вопрос загнал её в угол. Её брови попеременно поднимались и опускались, морщины со лба сползали на нос и возвращались обратно, уши резко перемещались в самые неожиданные положения, а губы были упрямо поджаты. Наконец она расслабила кулачки и, постучав золотом подковок по коленям, выдала результат:
– Судя по всему – около четырнадцати. Плюс-минус.
– Так мало? Ты не ошиблась?
– Ну вот смотри: школа – пять или шесть селемо. До школы – тоже четыре или пять. Ну и там сколько-то младенчества, чёрт его знает.
– Не больше двух, – снова вмешалась жиробаска, – у меня пять братьев и сестёр, а я у мамы старшая. И своих детей у меня четверо.
Эдик повернулся к ней, та сжалась и прижала уши, ожидая очередного выговора.
– Большое вам спасибо. Вы мне очень помогли, уважаемая госпожа.
– Литава Кромм, господин ка... инвалид.
– Эдуард Шмелёв, сударыня. Ещё раз благодарю вас и прошу прощения за мою невежливость.
Тётка примирительно махнула пухлой ладошкой с массивной серебряной подковой и полудюжиной колец всех цветов и фасонов, улыбнулась толстыми губами и раскрыла рот, чтобы что-то добавить, но тощая девка вскочила с лавки и поволокла её собеседника на выход.
– Вот шлёндра, – в сердцах бросила ей вдогонку госпожа Кромм, – никакого уважения к людям!
<27>В подвале бургомистрации не было никого. Секретарь бургомистра просто объяснил, как пройти и тем и ограничился, поэтому поиском нужных книг занималась Пир. К счастью, картотека имелась в наличии и девушке не приходилось рыться в пыльных стеллажах.
– Так, детка, – Эдик щёлкал пальцами, подбирая критерии поиска, – найди что-то про старые времена.
– Насколько старые?
– Самые-самые старые. Очень-очень. – Нужных слов в местном языке не было. Архив, даты, древность. – Что-то про то, что было много-много селемо до сегодня.
– Бред какой-то. Эдуар, ты неправильно используешь слова!
– Ищи, девочка, ищи.
Перебрав несколько ящиков с карточками, Пирис нашла что-то и прочитала, бормоча и запинаясь.
– Вот. Тут тоже хрень какая-то, вообще от руки написано, какой-то набор слов непонятный.
– Читай!
– Предположения о ходе событий... событий... бывших... Чего-то там неясно чего. Ага, селемо. Снова неясно и селемо. Да я таких слов и не видела никогда! Эдуар, тут кто-то написал что-то нашими буквами, но прочитать невозможно. Нет таких слов, понимаешь?
– А где это находится?
– Стеллаж первый, полка первая, стопка первая.
– Найди, будь добра.
Пир убрала карточку на место и пошла бродить по подвалу, разыскивая нужный стеллаж. Цокот её подковок вскоре почти затих где-то в самой глубине и Эдик, пользуясь случаем, приложился к фляжке. Минуты через три Пир вернулась с крохотной книжкой в руках. Даже не книжкой, а стопкой кое-как скрепленных меж собой листков. Ни обложки, ни названия, ни нумерации страниц – просто на первом же листке начинается рукописный текст.
– Вот, нашла.
– Что пишут?
– Эдуар, я тут понимаю одно слово в трёх строчках. Иногда два. – Пир перевернула пару страниц, водя подковкой по тексту. – Вот тут два слова подряд понятно: «много селемо». Если б не эта Литава в метро, то и этого бы не прочитала.
– Галера.
– Чего?
– Неважно. – Эдик вытащил из пояса жучок и прилепил его себе меж глаз.
– Дай я посмотрю.
Он пролистал книжицу, на миг останавливаясь на каждой странице, затем убрал жучок и с улыбкой вернул её Пирис.
– Всё?
– Да! Клади назад и идём в таверну, я тебя накормлю вкусняшками.
Пока Сигма вдумчиво поглощала десерт, Эдик позвонил Вирите и попросил позвать Вэка к телефону.
– Вэкис, сынок, слушай внимательно! Я в таверне, угощаю десертом некую Сигма Пирис, гостью из Пит-Шуша. Она уверена, что её друг на работе. Угу. Так что поднимай свою жопу... И её жопу тоже, угу. И шуруйте нафиг из пансионата! Вернёшься один и после работы. Грязный и замученный. Можешь в метро локомотив бозело ватт для достоверности. Или носом об него потереться. До вечера, Вэкис.
Едва он дал отбой, аппарат требовательно зазвонил.
– Ау?
– Шмелёв, ситуация складывается следующим образом: все страшно тебе благодарны и всё такое.
– И, в рот мне ноги, теперь главное.
– Теперь главное. Как только на станции освободится хоть немного места, мы тотчас эвакуируем тебя с Корисс.
– Зашибись. Можете не спешить, мне и тут хорошо! Право, вам совсем не стоит беспокоиться.
– Шмелёв? Ты не болен?
– Нисколько. Капитан, я говорю совершенно серьёзно: не торопитесь. Я готов прожить здесь сколько угодно! Помнишь, ты говорил мне про отпуск на экзотических островах?
– Что-то было, наверное.
– Так вот, мне нравится этот отпуск и эта экзотика, Ваня.
– Эдик, я не понимаю. Ты... ты это серьёзно или глумишься?
Шмелёв рассмеялся и ответил:
– Нет, не глумлюсь. Сухов, тут реально здорово. Чем толкаться жопами с вами на станции, я уж лучше тут, с друзьями побуду. У тебя всё?
– Да. – Капитан помолчал и добавил: – Хорошо. Ты звони, Эдь. Просто, чтоб я знал, что с тобой всё нормально.
– Замётано, Вань! – Эдик повесил трубку и с улыбкой покрутил головой.
– Вот кто бы мог подумать, а?
yaplakal.com