Внеконкурсное из неизданного и неизбранного, Опять "Полнолуние"

Выбираем на этот раз рассказы, которые не прошли сито строгого судейского отбора.
Пока не брошу все 29 рассказов - просьба не нарушать ленту. Будьте терпеливы.
Голосуем до субботы, полуночи. Чтобы в воскресенье днем вы увидели имена прочих героев и гениев.

По поводу убывания или возрастания ценности текстов... Спешу вас заверить, что порядковый номер публикуемого рассказа - всего лишь номер, который присвоил шаловливый Exel, когда я задала сортировку столбиков от фонаря.

Приятного чтения

вы можете проголосовать за три крео.

Это сообщение отредактировал missjackson - 22.10.2013 - 20:30

1. Плохой день

Даша пришла домой, уткнулась в подушку, и расплакалась.

Она всегда была оптимисткой, но что ж за день такой сегодня?

С утра, разогревая завтрак, она обожглась, и, кстати, пальцы болели до сих пор, потом почти на нее упал столб школьной ограды, а в метро, по дороге на работу, ее чуть не столкнула под поезд какая-то старая вешалка.

Да и на работе все словно с ума сошли. Словно дура она сегодня носилась по этажам, и еще эта чертова пожарная тревога…

Ее угораздило застрять в лифте, именно в тот момент, когда отключили электричество.

Когда, наконец, ее достала из кабины спасательная команда, Даша чуть не отравилась дымом из огнетушителей, что распыляли пожарные между этажами.

И, наконец, ее чуть не сбило такси, которое она сама же и вызвала.

Чертов, паршивый день! Так не должно быть!

И лишь когда автобус ударил в машину, в которой она ехала, Даша поняла, что тревога была не учебная.

Чертов, чертов день!

Даша плакала, и ее плач все больше напоминал истерику.

Постепенно, осознав, что она могла сегодня погибнуть несколько раз, Даша начала жалеть себя еще больше. Слезы полились сильнее.

Она плакала и плакала, не замечая ничего вокруг. И, как это часто бывает у женщин, совершенно забыла, что еще недавно подвергалась смертельной опасности, и, совершенно незаметно для себя перешла на рыдания о своей женской доле. Совершенно забыв, о том, что чуть не погибла, она с новой силой начала оплакивать свою горькую судьбу. В самом деле: ей уже почти 25, а все такая же неприкаянная. Вспомнив об этом, она стала рыдать с удвоенной силой. И снова, уже не первый раз, она захотела, чтобы ее не стало.

Наплакавшись, она решила выйти на балкон, но, не найдя такой привычной пачки на столе возле компа, пошла на кухню. В какой бы истерике она ни была, Даша точно знала, где искать сигареты.

Лишь только войдя домой, она доставала из кармана пачку, а дальше уж как получится. Но, по крайней мере, Даша знала, где стоит ее искать.

Как только она вошла на кухню, свет в комнате погас с каким-то противным щелчком. Словно хрустнул не выключатель, а старые кости.

Даша, не будучи суеверной, прошла обратно, включив свет.

Сзади точно так же хрустнул выключатель на кухне.

- Чертова проводка – проворчала Даша, найдя другую причину для раздражения.

Выйдя на балкон, она зажгла сигарету, с наслаждением затянулась, и, вдруг, мир вокруг нее замер.

Даша не могла пошевелиться, но, каким-то необъяснимым образом, голова ее немного повернулась, и она смогла рассмотреть мужчину стоящего рядом.

Тот был высок, но, на взгляд Даши, немного худощав. Точнее, очень худощав. Капюшон скрывал его лицо, и в полутьме она не могла его как следует рассмотреть.

Неуловимо плавным движением он взял сигарету из ее пальцев, подкурил, и вставил обратно, словно в штатив. Затянулся. Выдохнув дым, незнакомец сказал:

- Там еще трамвай был, но ты опоздала.

Даша хотела спросить: «Какой трамвай?», но тут ее сознание накрыло, вроде бы, чужими воспоминаниями.

Все смешалось, и она видела лишь обрывки.

Вот она смотрит, и она же лежит на рельсах… Она в машине, в салоне залитом кровью… Оборванный лифт… Она между этажами в дыму…

И трамвай. Свой маршрут она увидела издалека, и, решив не спешить, остановилась выпить кофе.

- Угу – словно увидев ее мысли, кивнул незнакомец – С трамваем ты меня подвела. Это был бы хит.

Незнакомец вздохнул.

- Ну ты давай, не скучай, я что-нибудь еще интересное придумаю.

Он отбросил щелчком сигарету, и добавил:

- Ну и ты тоже подумай, я же должен учитывать твои пожелания.
И вдруг исчез.

Даша вдруг смогла затянуться, и ее взгляд упал на клочок бумаги, оставшийся на подоконнике. Схватив, неизвестно каким чудом оказавшуюся здесь ручку, она успела зачеркнуть единственное светлое поле, стараясь не зацепить черные квадраты.

Перед тем, как бумага истаяла, Даша успела едва услышать насмешливый голос: «Любовь и счастье? Хорошо. Остальное я зачеркну сам»

Это сообщение отредактировал Паласатое - 22.10.2013 - 17:54

2. Биография

Яростные глаза зверя наливались кровью. С огромных клыков тягучей слизью свисала слюна, и изредка капала на, залитую осенним дождем, затхлую землю. Из пасти торчали оставшиеся после ужасного пиршества куски плоти. В лунном свете, на шерсти монстра виднелись кровавые следы недавней охоты. Промозглый ветер колыхал ветки старого дерева, сквозь которые, тяжело дыша, неведомый зверь провожал взглядом бегущих людей. Охота ещё не закончилась.

Ричард мог бежать быстрее. Едва ли его останавливал вес массивного дробовика, или темень ночи с еле пробивавшимся светом луны из-за грозовых туч. Всему виной была Клаудия. Она выбилась из сил, пытаясь поддерживать темп Рича. Девушка бежала медленно, часто и шумно дыша. Она падала и поднималась вновь, чтобы продолжить спасительную гонку. Ричарду это предавало уверенность. Если нет паники, то ещё можно уцелеть. В их положении, движение это действительно жизнь. Главное добраться до пирса, там быстроходный катер, который навсегда унесёт их с этого проклятого острова.

Вскоре вдали показался силуэт здания. Через несколько минут уставшие беглецы вбежали в дом и забаррикадировали входную дверь. Можно отдышаться некоторое время, и снова в путь. Глаза привыкли к темноте, и Рич стал осматривать помещение. Он вспомнил этот дом. Ещё сегодня утром гостеприимные хозяева, пожилая супружеская чета, потчевала их за этим столом домашней выпечкой, а весёлые путники делились впечатлениями о красочном свадебном путешествии на живописном острове. Сейчас же вся мебель в доме, включая обеденный стол, была испачкана в запекшейся крови. Багровые нити тянулись в соседнюю комнату. Ричард первым вошёл в открытую дверь, за ним с опаской зашла Клавдия. Моментально ударил в нос смрадный запах гниющих тел. Шокированные увиденным, они стояли не в силах вымолвить ни слова. Тела стариков были разорваны в клочья. По всей комнате лежали куски плоти, перемешанные в луже крови с рваными лохмотьями одежды и частями внутренних органов. Поломанные кости торчали из-под обрывков, пропитавшейся кровью, ткани.
Первой, на удивление пришла в себя Клавдия. – О боже, Ричи, что здесь творится! Этого просто не может быть! Ни один зверь не может этого сотворить, ни один человек на свете на это не способен! – Девушка обхватила голову руками, и застыла на месте. Наконец и к парню вернулось самообладание. – Не дай бог нам увидеть того, кто это сделал. – Произнёс Ричард, и перевернул, лежащую лицом в пол голову, дулом дробовика. Раздробленный нос и кусок челюсти остались прилипшие к полу, но даже это не помешало парню опознать, в обезображенном черепе, своего утреннего собеседника. – Ты права, Клавдия, этого не может быть. Ещё каких-то пару часов назад это были живые люди. Сейчас же тела выглядят так, будто они мертвы уже неделю! Нам нельзя здесь оставаться. Немедленно уходим!- Он схватил свою попутчицу за руку и потащил её к входной двери.

Забежав в холл, они торопясь начали разбирать завалы из мебели перед выходом. Оставалось сдвинуть тяжёлый засов, служивший замком, и они бы оказались на улице. Но за секунду до этого, дверь сотряс мощный удар. Затем ещё один. Потом послышался скрежет, будто кто-то ножом пытался ковырять деревянную облицовку. Ещё один удар, и с внутренней стороны двери стали торчать острые как клинки когти зверя. Секундное затишье. И выломанный кусок дерева исчез вместе с лапой хищника в темноте ночи. Ещё несколько секунд тишины. Рич смотрел в зияющую напротив его глаз дыру в, массивной воротине выхода. Через отверстие было видно, как за опушкой ветер качает ветки деревьев, а через облака проглядывает полная луна. Спустя мгновенье сквозь проём, Ричард увидел глаз зверя. Глазной белок, отливающий всеми тонами красного, был невероятных размеров. Можно было только догадываться о размерах этого чудовища. Даже с расстояния пяти метров можно было различить капилляры, расходящиеся по уголкам огромного ока. Чёрный зрачок неподвижно уставился на человека с дробовиком. Тяжёлое дыхание и стук когтей по ступеням порога вселял нечеловеческий страх. У Рича пробежал холодок по спине. Он вцепился в ружьё сильнее, белые костяшки пальцев захрустели и затряслись от напряжения. Клавдию била дрожь, её ноги стали ватными. Тело не подчинялось хозяйке. В испуге она упала на колени, и беззвучно заплакала.

Взгляд монстра пропал из проёма, и стало видно ночное небо. Послышались медленные шаги, зверь удалялся от дома. Потом звук шагов появился вновь. Шум нарастал всё больше и больше. Было слышно, что животное на огромной скорости бежит к дому. Удар был настолько сильным, что дверь разлетелась в щепки. Громкое рычание взорвало тишину ночи. Существо, похожее на большого волка стояло напротив Ричарда. Размеры волка были такие, что позволяли смотреть на человека свысока, стоя на четырёх лапах. Взъерошенная серая шерсть была местами испачкана в запёкшейся крови. Из пасти изрыгался смрад и вонь гниющей плоти. Жёлтые клыки размером напоминали охотничьи клинки. С них непрерывно на пол капала тягучая, прозрачная слизь.

Зверь бросился на Рича. В один прыжок, преодолев пятиметровое расстояние, он вцепился в руку человека и вырвал кусок мяса из неё. Левая рука плетью повисла вдоль тела, кровь хлынула на пол ручьём. Обрывки сухожилий и мышц торчали из-под лоскутов кожи предплечья. Ричард изловчился и навёл дробовик в грудь монстра, нажал на спусковой крючок. Зверя отбросило обратно к двери. Парень, превозмогая боль, взялся за цевьё помпового ружья больной рукой, дослал новый патрон и выстрелил волку в голову. Он перезаряжал ружьё и стрелял в зверя до полной разрядки магазина. Монстр лежал неподвижный на полу, истекая кровью. После семи выстрелов его голова была похожа на месиво. Рич отшвырнул дробовик в дальний угол комнаты, и скорчившись от боли, обхватил больную руку здоровой. Клавдия, трясшись как в лихорадке, и всхлипывая, ползала по полу в поисках чего-нибудь похожего на жгут. Не найдя ничего, она оторвала рукав у своей кофточки, и стала перевязывать мужа. Наложив импровизируемый жгут чуть выше локтя, и забинтовав рану насколько это было возможно, молодожёны не сговариваясь выбежали из дома. – Клавдия, нужно бежать не останавливаясь к пирсу, возможно это отродье не единственное на остове. Всего каких-то полчаса и мы покинем это ужасное место. – Ричард пытался приободрить свою спутницу. Клавдия молча кивнула, и быстрым шагом направилась за мужем.

В здании горел свет. Мастерская, предназначенная для ремонта лодок, попутно служила пунктом охраны этого импровизированного морского вокзала. Ключи от всех катеров хранились здесь. Ребята забежали в помещение, и стали обшаривать все полки и ящики в поисках заветного ключа.
В освещённой комнате, Клавдия мельком бросила взгляд на покалеченную руку мужа. – Ричи, что это? Твоя рука почернела, и кровь стала тёмной, бордово-чёрного цвета! Так быстро ткани не отмирают, это какая-то зараза. Быстро распространяющаяся инфекция! – Она приподняла повязку, и стало видно разительные отличия между живой тканью и местом укуса. Чёрное пятно вокруг раны расплывалось на глазах, всё дальше и дальше вверх по руке. – Клавдия ищи быстрее ключ, я скоро вернусь. – Ответил парень и вышел в соседнюю комнату. Это была мастерская. Ричард понимал если сейчас не принять сложное решение, то через час он превратится в кучу гниющего мусора. Как те старики, тела которых они сегодня видели.

Парень нашёл кусок бечёвки на верстаке, обернул вокруг больной руки, чуть выше чёрной гниющей плоти, и затянул изо всех сил правой рукой, помогая зубами как заправский наркоман. На верстаке лежало множество инструментов. Отвёртки, зубила, ключи разных размеров и модификаций. Молотки и даже рубанок. Но Рич искал другое. Нужная вещь оказалась в самом конце стола. Ножовка по металлу легла удобно в руку, парень, стиснув зубы, приложил её к руке чуть выше сгиба, и начал хладнокровно орудовать. Зубья полотна покорно цеплялись за живую плоть. Кровь тонкой струйкой полилась на верстак. Обрывки мышц болтались из одной стороны в другую, от монотонных покачиваний инструментом. Вот стали лопаться пучки сухожилий, работа уже выполнена на треть. Время от времени, Ричард переворачивал изувеченную руку разными сторонами к ножовке, пока плечевая кость не обнажилась. Парню стало ясно, что пилить кость он будет мучительно долго, и скорее всего не справится с болевым шоком. Нужно альтернативное решение. В дальнем углу Рич уловил силуэт мощной струбцины, плотно прикрученной к старому деревянному столу. Затянув из оставшихся сил тиски, с зажатой, оголённой костью в них, парень навалился всем своим весом на больную руку. Кость начала потрескивать, скрежетать и через несколько секунд сдалась. Характерный звук в зоне перелома и работа закончена. Больная рука осталась висеть на верстаке, зажатая в тисках.
***
Тело зверя лежало на полу в луже собственной крови. Дыра в груди размером с кулак. Осколки черепа были разбросаны по всей комнате. Из шеи торчали лишь позвонки. Монстр был обезглавлен.

Луна в очередной раз вышла из-за туч. И свет, пробившись сквозь дверной проём, упал на изувеченное тело зверя. Кровь снова потекла по венам и аортам, запуская мёртвое сердце. Рваная рана на груди затянулась в считанные секунды. Из глотки выплёскивалась красно-коричневая тягучая масса. Вцепившись в шейные позвонки, масса начала принимать округлую форму. Словно невидимый скульптор, воплощал в жизнь свои кошмарные сны. Субстанция приняла форму головы волка, и стала обрастать шерстью. Глазницы наполнялись зловещим, лунным светом. Жёлтые клыки выросли в считанные секунды, и торчали из пасти, такие же острые как были до ужасной битвы.

Процесс регенерации завершился. Монстр встал, и медленно вышел из дома. Задрав высоко в ночное небо голову, завыл на луну. Словно благодаря своего спасителя. Вой был оглушающий. Остров замер в ожидании, ни одно живое существо в лесу не посмело перечить хозяину. Шорохи и трески стихли. Казалось даже ветер замер, слушая эту леденящую в жилах кровь, песню. Волк завершил ритуальное пение, и могучей поступью направился в сторону пирса, предвкушая страшную охоту.
***
Ричард, стараясь не потерять сознание, добрался до двери, и вышел из мастерской. Его ждала Клавдия. Увидев мужа, найденный только что ключ, выпал из её рук. – Это было необходимо –сухо произнес парень, и подобрав с пола заветный кусок металла, направился катеру.

Рич в который раз пытался повернуть ключ в замке зажигания. Ничего не выходило. Механизм заклинило. Клавдия стояла на корме, и всматривалась в темноту острова. Она услышала треск ломающихся веток на берегу. Потом между деревьями промелькнула тень. Через мгновенье на пирсе показался их преследователь. Волк, оскалясь, шёл по деревянным мосткам, и его острые когти впивались в скрипучие доски. Увеличивая скорость, зверь готовился к прыжку.

Наконец, очередная попытка Ричарда принесла удачу. Ключ провернулся в замке, двигатель начал работать. Набирая обороты, лопасти крутились всё быстрее и быстрее. И судно двинулось прочь от берега.

Но монстр уже не мог отказаться от своей добычи. Оттолкнувшись от края, он совершил невероятный прыжок. Приземляясь на кормовую площадку, зверь ударился об стальной релинг, проходивший каймой вокруг судна. Задние лапы волка свисали с борта лодки, передними он карабкался по скользкому корпусу катера. Изловчившись, монстр вонзил в шею Клавдии свои острые клыки. Мёртвая хватка челюстей этого чудовища не давала шансов выжить девушке. Понимая это, Клавдия изо всех сил оттолкнулась от палубы и соскользнула в воду, в объятьях огромного волка. Винты судна сделали своё дело. Зверь ослабил хватку, и взвыл от боли ломающихся костей. Смертоносная «мясорубка» вырывала кусок за куском из тел, оказавшихся за бортом, и разбрасывала их по водной глади. Море окрасилась в ярко-красный цвет. Катер на максимальной скорости уходил всё дальше от проклятого острова.
***
Главный редактор журнала, Брайан Смит, дочитал последнюю страницу текста, и положил рукопись перед собой на столе. –Стивен, мы же договаривались, что ты пишешь автобиографию. И мы размещаем её в твоей колонке, приуроченную к юбилею бессменного писателя и редактора. Читатели давно хотят познакомиться с тобой. Эти ужасы и фантастику, мы можем напечатать в следующем номере.- Брайан закурил и посмотрел на юбиляра. - Так уж получилось, шеф. Так получилось. Печатай это. – Стивен привычно обхватил правой рукой свою культю и стал её поглаживать. Фантомные боли мучили его уже больше тридцати лет.

Это сообщение отредактировал Паласатое - 22.10.2013 - 17:56

3.Привидение.


20.. год. Обычный зимний солнечный день. Нам пацанам лет по двенадцать. Может меньше. Я не помню. Пиздюки короче. Катаемсо на задницах с горки возле кладбища. Деревня у нас старая, находится она на возвышенности . с одной стороны речка течет, с другой ручей. В такой рогатке и живем. На кладбище надгробья откапывали 12 века. На старорусском выбито – «на сём месте похоронена дочь купца бла бла бла». Вообще тема полнолуние – так луна была полной и нахоилась на небосводе с солнышком. Так что и нихуя я не пизжу. Трое нас было в тот день. За день до этого мужичка схоронили одного. Антон пошел значит толи посцать, то ли посмотреть как мужика закопали. В общем, ушёл он от нас. А нам похуй – мы дальше катаемся. Вдруг как Антон заорет. Прибегает к нам в слезах и соплях. Что орёт хуй поймешь. Сейчас то могу сказать что у пацана реально был шок. Что то типа.
- Там бля – УУУУУ. Мужик стоит и на меня – ыыыы. А Санёк такой – О ебать.
Вообще у нас со Сраным паники ноль. Реакция конечно как у мимии когда её вскрыли. То есть вообще никакой. Хотя глядя на Антона я честно струхнул. Чувство такое, ну вот когда с обрыва прыгаешь да так быстро летишь шо и орать то с перепугу не можешь. Сраный видимо тоже немного ебанул в штаны, вонял то он и до этого поэтому точно сказать не могу. Короче назвали Антона ебланом. Который мультиков пересмотрелся.
Ну про Санька мы поняли. На тот момент это был один из алкашей на нашей улице. И нихуя я не ошибся – лет 30 назад из за разрастания нашего говногородишки нам дали статус улицы. А чтобы пройти до магазина надо как раз мимо кладбища пройти. Вообще пьным там стремно, направо упадешь на чьей то могилке полежишь. Налево упадешь – ебанешься с приличной такой 10 метровой горочки в ручей. Саньку вообще было 43 года, выглядел он на 70 и чмырили его мы по страшному. Ну да ладно – шел то Санек видимо в магазин за очередной порцией сами знаете чего. Мы со Сраным спрашивали – рально какую то зеленую хуету видел. Хотя ему верить – может пьяное чтот привиделось, но Антон то тоже видел. Стремно.
Лет через 5 я узнал, что трупы при разлагании могут единоразово выпустить воздух из кишок. У нас в оганизме есть фосфор. В подтверждение пиздану что впервые фосфор был получен при выпаривании мочи. Так вот тот самый воздух может светиться. Если предположить что это и случилось на второй день после похорон, то – а почему бы и нет ? Остальное дорисовала бурная фантазия мальчишки. Хотя кто знает ?

Это сообщение отредактировал Паласатое - 22.10.2013 - 17:57

4. Давний знакомый

Уже второй раз приходилось отрываться от прополки сорняков на своём огороде. Мозг, не терпящий тишины, вновь подбросил Танин голос, требующий принести воды из колодца. Чётко так, ясно. Инстинктивно обернувшись, я даже осмотрелся. Да ну, ерунда. Она с детьми далеко, у тёщи. Тьфу ты. Однако, где-то в районе желудка зашевелился мерзкий холодный червячок. Хоть и глупость, а неприятно. Ладно, хватит. Солнце уже вовсю начинает припекать, а сделано всего – ничего. Такими темпами, до двенадцати и трети намеченного не удастся закончить.
-Здорово, соседушка!
А вот этот персонаж лучше бы не существовал.
-Почём опиум для народа?
Опухшее Васькино лицо являло собой вполне ясную картину вчерашнего загула.
-И тебе не хворать. Прохлаждаешься?
-Куда там! Решил вот зайти, поинтересоваться, может есть чего для страждущей души?
-Квас.
-А как насчёт винца? Портвешок там, али…
-Нет ничего.
-Уговорил, тащи. Всё одно впрок пойдёть.
Василий Изверцев по кличке «Зяма» опёрся о деревянный забор, разграничивающий наделы земли, выказав полную готовность ждать обещанного напитка хоть до вечера. Пришлось положить сапу на меже и пойти в сарай. Пригнув голову на входе, чтобы не зацепить паутину, я щёлкнул выключателем. Под ногами лежали фуфайки, игравшие роль изолята. Под ними была дверь, открывавшая почти отвесный спуск в подпол. «Где ж ты взялся на мою голову»? – пролетело в голове. Пришлось лезть вниз, в дохнувшую морозным утром глубину, тускло подсвечиваемую пыльной лампочкой.
«Где же он есть? Тут вроде бы стоял», - бормотал я себе под нос, перебирая трёхлитровые банки с огурцами, помидорами и грибами. Все припасы на зиму стояли на металлических стеллажах, переложенных досками. Протянутую руку к очередной таре обожгло. Взорвавшаяся изнутри ёмкость шрапнелью обдала смесью впивающегося в кожу стекла, рассола и ошмётков томатов. Ещё не веря в происходящее, я одной рукой вытер лицо, вторую поднёс поближе к глазам. Она была в крови. Судя по горящим щекам и появившемуся металлическому привкусу во рту, досталось не только ей.
Хлоп!
Хлоп!
То слева, то справа, меня начало обжигать осколками разной длины, и я бросился к железной лестнице, ведущей к квадратному пятну спасительного света. Солёные огурцы, квашеная капуста, болгарский перец и приторно-сладкое варенье пригоршнями летело в мою сторону, оседая на одежде узорами не совсем здорового художника-абстракциониста.
Те, наизусть знакомые несколько метров до подъёма, казались бегущей дорожкой, встав на которую часами можно выбиваться из сил, не сдвинувшись с места.
«Глаза», - пульсировало где-то внутри, - «Береги глаза!»
Как я очутился во дворе, рядом с колодцем и прислоненной к нему косой, совсем не помню. Сзади, кажется, с жуткой силой, захлопываясь, ударила дверь в сарай. На периферии, где-то там, далеко, послышался истошный, почему-то по бабьи визгливый крик Зямы: «Убииили!»
Кровь из порезов текла весёлыми струйками, задерживаясь на бровях густыми каплями. Ощущение было, что щипало всё тело сразу. Даже ноги, которые были в кирзовых сапогах и пострадать не могли в принципе.
Первое, что надо сделать – сесть. Отдышаться. Ну, во-первых, ничего страшного не произошло. Во-вторых, жив и относительно здоров.
Сплюнув себе под ноги длинной, вязкой слюной, я увидел, что она тоже красного цвета.
Прибежавший через пару минут народ помог умыться и привести себя в порядок. Царапины оказались неглубокими. Оханья да привываний соседских старух в разы больше. Пришлось с десяток раз повторить, что полез за квасом, да пока переставлял соленья, пару-то и разбил по рассеяности.
По-моему, не очень поверили.
Ну да ладно. Чуть ли не силком выпроводив слишком уж назойливых помощников, я убрал с огорода весь инструмент и зашёл в летнюю кухню. Налив воду, включил электрочайник в сеть. Опустился на старый, с ажурной резьбой по спинке, стул.
Убрать бы в подполе. Завоняется…
Насыпав в чашку ароматной смеси трав и добавив две ложки сахара, я залил это всё кипятком.
-А гостей потчуешь?
В проходе стоял Аким, живший через дорогу возле мельницы.
Стало вдруг возможным отчётливо ощутить каждый волосок на теле, начиная от макушки.
Его, упившегося на смерть по случаю сгоревшего сарая, схоронили прошлой весной.
-Отчего нет?
Сердце выпрыгивало. Воздуха резко перестало хватать.
Улыбающийся Аким вошёл, присел напротив. Синий, не по размеру большой пиджак, в котором его провожали в последний путь, всё так же лоснился на локтях. Глядя немигающими, пустыми глазами, он растянул тонкие, бескровные губы в улыбке.
-Как поживаешь?
Метнувшийся к притолоке над входом взгляд отметил – образ на месте.
Ничего себе…
Заметивший эту растерянность посетитель скрипуче рассмеялся.
-Потерял чего, Божий человек?
-Да нет, в общем. Да и не священник я вовсе.
-Ишь ты.
Длинная, с голубоватым отливом на коже рука, протянулась, обхватила кружку. Усопший, не спуская с меня своих мертвенных зрачков, сделал пару глотков.
Начавшее туманиться от ужаса сознание услышало плеск воды.
Морок. Наваждение.
Почему-то стало смешно. Этот прилив хохота накатывал неодолимо и безудержно, как цунами.
Всё ещё пытаясь сдержаться, сквозь слёзы, было видно, как Аким, срываясь со своего места, прыгнул вперёд, занося когтистую, уже больше похожую на лапу, руку для удара.
Застлавший весь остальной мир взрыв истеричного веселья перекрыл даже нечеловеческий рёв существа: «Сдохнешь! Сдохнешь, падаль!»
Неизвестно, сколько это продолжалось. Я катался по земляному полу, закрыв голову руками и то ли выл, то ли ревел, грызя утоптанный годами грунт и сбивая на пол посуду со стола.
Успокоение пришло резко, как будто выключили рубильник.
А с ним и ясность.
Чистая, кристальная.
Войдя в дом, сбросил все вещи при входе. Прошёл в ванную, стал под горячий душ. Пару раз кто-то, с облезающими лохмотьями кожи на заплесневелом черепе, отдёргивал занавеску и пытался что-то орать мне в ухо, но я даже внимания на это не обращал. Не глядя, рукой, просто возвращал прозрачный полиэтилен на место.
Не пойму, откуда такая сила? Никогда такого не было.
Нет, я всё это предвидел. Жену вот с Алёшкой и Маришкой заблаговременно отправил на неожиданные каникулы.
За пришедшую после этого ночь я прожил две полноценных жизни.
Стараясь не обращать внимания на творящийся вокруг меня ад, я пытался читать Новый Завет. Хотя, признаюсь, получалось это плохо. Бродящие по комнате, шипящие и плюющиеся порождения плохо способствуют концентрации внимания. Хорошо запомнился один из них. Аккуратно сложив кожаные перепонки крыльев, он уселся прямо напротив меня и уставился абсолютно чёрными глазами на то, чем я занимаюсь. Воняло от него почему-то мокрой псиной. Как только я поднял взгляд от страниц на его морду, тут же провалился в яму, появившуюся подо мной. Эти две невозможные , антрацитовые пропасти гипнотизировали, высасывая жизненные силы, лишая возможности пошевелиться, сделать хоть что-то, чтобы спастись. Воронка небытия начала закручиваться с каждой секундой всё быстрее, стирая понятия «верх» и «низ», «жизнь и смерть»… Спас отчаянный крик сына: «Не смей! А как же рыбалка?!»
Точно. Обещал ведь.
Почему-то пришло видение, как за сотни километров, прямо сейчас, Таня пытается успокоить бьющегося в истерике ребёнка. Тот же, сквозь градом льющие слёзы только вопит что-то нечленораздельное. Жена прижимает непослушное от припадка тельце к себе крепко-крепко, пытаясь хоть как-то успокоить своё вырывающееся из груди сердце.
Нечеловеческим усилием я опустил глаза на страницу. Тут же над головой раздался рёв раздражённой моим непослушанием твари.
Дальше я не помню ничего, хотя в памяти навсегда отложился только этот кусок из Марка: «И когда вышел Он из лодки, тотчас встретил Его вышедший из гробов человек, одержимый нечистым духом, он имел жилище в гробах, и никто не мог его связать даже цепями, потому что многократно был он скован оковами и цепями, но разрывал цепи и разбивал оковы, и никто не в силах был укротить его; всегда, ночью и днем, в горах и гробах, кричал он и бился о камни; увидев же Иисуса издалека, прибежал и поклонился Ему, и, вскричав громким голосом, сказал: что Тебе до меня, Иисус, Сын Бога Всевышнего? Заклинаю Тебя Богом, не мучь меня! Ибо Иисус сказал ему: выйди, дух нечистый, из сего человека. И спросил его: как тебе имя? И он сказал в ответ: легион имя мне, потому что нас много».
Утром, в ослепительно-белой рубашке и безупречно выглаженных брюках, меня ввели, бубнящего этот отрывок, в комнату. Посреди неё стояла кровать и обнажённый парень, привязанный к ней за руки и ноги. Он оторвал голову с длинными, слипшимися волосами от подушки, и проревел слишком низким для человека голосом:
-Ну здравствуй, ублюдок и насильник детей! Вот и свиделись!
-Здравствуй, Варракс.
-Наше прошлое свидание закончилось для тебя плачевно, помнится? А за это время я стал только сильнее! – рёв сковывал. Подчинял своей воле.
-Да, Варракс.
Парень вывернул обе руки, разрывая сухожилия, и заорал, показывая клыки.
-Ты готов вечно гореть в аду?! Чему там тебя учит твой лживый бог? Тому, что за свои ошибки нужно платить?!
-Вот их-то я и не собираюсь повторять. Закройте за мной дверь! Приступим…


«И призвав двенадцать учеников Своих, Он дал им власть над нечистыми духами, чтобы изгонять их и врачевать всякую болезнь и всякую немощь.» Матфея 10:1-8

Это сообщение отредактировал Паласатое - 22.10.2013 - 17:58

5. Дождь.

Люблю дождь. Когда открываешь окно, и синева неба на глазах сменяется чернотой туч, когда ветер, до этого момента словно прятавшийся в кронах деревьев, срывается с места и несется над землей, опрокидывая пустые коробки и разгоняя мелкую пыль на сухом асфальте. В воздухе повисает напряжение и природа замирает. А потом с неба падают первые капли, постепенно превращаясь в потоки воды, смывающие грязь и усталость с земли. Гром сотрясает воздух, распугивая кошек и собак, заставляет выть сиренами сигнализаций одинокие машины. Клокочущий голос неба словно возвещает об очередном буйстве стихии. А потом над потемневшим и затихшим городом возникают сполохи молний. Ветвистые и одинарные, яркие и умеренные они озаряют собой все вокруг, разгоняя на время тени со всех уголков и закоулков. Летняя гроза. Летний дождь.
Но мне больше всего мил осенний дождь. Когда тихим и спокойным вечером с серого неба неспеша и размеренно сыпятся капли. Когда, открыв нараспашку фрамуги окна и налив в прозрачный бокал коньяка так хорошо расположиться на подоконнике и наслаждаться нежной музыкой дождя, перезвоном падающих капель. Легкий ветерок колышет завесу дождя и ласкает лицо осенней прохладой.
Нравится мне осенней ночью во время дождя выйти из дома и, неспеша, гулять по ночному городу. Наблюдать, как редкие прохожие, кутаясь в куртки, плащи и дождевики, быстрым шагом, а где и бегом стараются укрыться в своих квартирах. А ты гуляешь себе по пустеющим улицам, ты предоставлен самому себе.
Возвращаясь домой в тот вечер, я начал чувствовать, что скоро будет дождь. Убыстряю шаг, практически бегу. Надо успеть, открыв окно, устроиться на подоконнике с бокалом коньяка в руке и наслаждаться первым настоящим осенним дождем, неторопливым и вдумчивым.
Дом, скромная берлога холостяка на последнем этаже.
Коньяка в бокал и окно нараспашку – тучи уже сгустились над горизонтом. Темные, лохматые облака затягивали, готовясь основательно пролиться на землю. Настроение улучшилось. Но времени мало. Коньяк и пепельницу на подоконник. Теперь остается ждать.
Первый порыв ветра донес до меня свежесть дождя, и тут же капли его пролились на землю. Я с удовольствием устроился на широком подоконнике. Капли начинают стекать по лицу, ветер заставляет дышать полной грудью, ощущать свежесть свободы.
А дождь неспешно правил бал. Мокрые листья деревьев переливались в свете уличных фонарей и искрились мириадами крошечных бриллиантов. Казалось, что сквер сиял от счастья, вкусив прохлады дождя после пыльного дня. Далеко внизу пробегали огни машин, их становилось все меньше и меньше. Создавалось впечатление, что я парю в небе над городом, невесомый, словно перышко птицы. Хотелось просто встать и взлететь над городом, отдавшись во власть осеннего дождя.
Стук каблуков вернул меня в реальность. Девушка или молодая женщина спокойно шла вдоль дома. Без зонта, она подставляла свою голову дождю и, кажется, наслаждалась этим. Темный плащ, небольшая сумочка и темные, а, может, и черные волосы позволяли ей сливаться с полутьмой двора. Редкие фонари были бессильны что-либо сделать. А она просто шла.
Яркий свет, глухой удар и визг шин, всплеск и тишина. Давящая, манящая к себе. Щелчок дверного замка, топот по лестнице и хлопок подъездной двери.
Я возле нее, поднимаю с асфальта и подношу к подъезду, усаживаю на лавку.
- С вами все в порядке? – я всматриваюсь в её лицо. И, словно шило в затылок мне, - ее взгляд. Она смотрит на меня сквозь сплетения мокрых волос.
- Да, спасибо, со мной все хорошо. Легкая улыбка разрезает ее бледное лицо на уровне губ, резко, словно стилетом полоснули. Красиво, завораживает.
- Давайте вызовем скорую помощь. Может от удара машиной у вас что-то сломано или разбито.
- Не стоит переживать. Все в порядке.
- Гуляли поздно ночью? Под дождем?
Вновь удар стилета:
- А что такого? Вы лежите на подоконнике, я гуляю. У каждого свои предпочтения.
Глаза, улыбка, бледность лица, грациозность черной пантеры, обжигающий лед. Манит меня она, я теряю голову…
- Я живу здесь, рядом. Может, пройдем ко мне, и вы сможете привести себя в порядок. Голова точно не моя, уже ощутил, что сказал глупость.
-Ну, подобный вечер обязан продолжаться. Воздух сгустился, и вселенная может поместиться на ладони. Она меня убивает.
В квартире я прошел в ванну и открыл воду. Она стояла у зеркала и рассматривала квартиру.
- Ванная там, - я немного смутился и протянул ей полотенце, - приводите себя в порядок.
- Большое спасибо, я быстро. Встряхнула головой, и мириады капель разлетелись в разные стороны, на миг, сверкнув в свете лампы.
Пока она была в ванной, я изображал гостеприимного хозяина и накрыл на стол. Через несколько минут моя ночная гостья появилась в комнате, и я смог рассмотреть ее при свете. Высокая и стройная, черные волосы окаймляли слегка бледноватое лицо, большие зеленые глаза и ярко-красные губы заметно выделялись на ее лице. Руки, красивые, с длинными пальцами, высокая лебединая шея. Я просто онемел и беззастенчиво разглядывал ее, забыв обо всем на свете. Тени качнулись и свободно легли на ее плечи. Шило в затылок, разрез стилета на лице и немой вопрос застывает в глазах, словно мириады крошечных льдинок застыли перед глазами. Из ступора все-таки меня она вытащила.
- Вы немного смутились? Я Вас стесняю?
- Простите меня, просто вы очень красивы, и я немного залюбовался вами.
- Немного? Или…
- Каюсь. Я засмотрелся на вас. Чай или кофе? Может коньяк?
- Можно и коньяк. Я немного нервничаю в незнакомой обстановке. Это пройдет. Резкий взмах стилета вскрывает редкостные по красоте жемчужины. Она улыбнулась, а я… Я погиб.
Коричневая маслянистая жидкость разлилась по бокалам, его запах слегка отрезвляет, возвращая в реальность.
- Давайте выпьем за наше знакомство. Оно настолько необычно.
Стилет, росчерк на бледной коже, шило в затылок и легкий звон бокала о бокал.
Ночь тихо опустилась на город, и мелкий моросящий дождь повис над крышами домов, над парками и скверами, над неоновыми вывесками и словно туманом окутал улицы и переулки. Совершенно не помню о чем мы говорили, вернее я говорил, а она иногда качала головой. Свет давно погашен и бессилие уличных фонарей лишь подчеркивает пляску теней на стенах. Шуршание одежды, тихие вздохи и стремительные разрезы стилета, изредка обнажающие жемчуг. Тишина не давит, она окутывает мягким покрывалом и ничего не остается вокруг, только она.
Она смотрит на меня – шило в затылок, чувствую её руки – сила и нежность, вижу жемчуг у своего лица, у губ, у шеи. Тьма входит в меня резко и сладко. Лед и пламя бьются насмерть. Лед победил. И только две капельки крови окрашивают жемчужины. Силы вернулись, и ночь засияла тысячами огней.
Мы любим дождь. Бродить ночами по темным и пустым улицам ночного города, сквозь тусклый свет фонарей скользить под струями воды. Впереди вечность дождя и жажды. Лед и пламя.

Это сообщение отредактировал Паласатое - 22.10.2013 - 17:59

6. Поездка

- Ведь самое пугающее это когда неожиданно. Особенно страшно, когда что-то ужасное совершает тот, от которого не ждёшь.
Разговор с моим другом перешёл в разряд «страшилок у костра» с наступлением сумерек. Мы были в пути уже несколько часов, но дорога не была утомительной. Андрей был очень интересным собеседником, знал кучу историй и к тому же прекрасно умел слушать. До небольшой деревеньки под Питером – цели нашего путешествия оставалось ехать ещё никак не меньше двух-трёх часов, но мы рассчитывали добраться до места без остановки на ночлег. Впереди ожидались выдающиеся выходные с рыбалкой и баней. В настоящий момент – термос чая с коньячком. Настроение было отличное.
- Вот для меня, - продолжал Андрей, - в детстве самая страшная была сказка про Гензель и Греттель милая старушка оказалась жуткой ведьмой людоедкой. Вот не по себе ведь…
Андрей вздохнул и о чём-то задумался. Я же старался припомнить суть сказки.
- А знаешь, такая вот ведьма и правда была.
Я подумал, что Андрей шутит. – Ну, разумеется, была про неё и сказку написали.
- Нет, ты не понял. Мне бабушка рассказывала. Она блокадница. Когда в Ленинграде голод был, некоторые делали страшные вещи. В том районе, где она жила регулярно пропадали люди. Говорят там жила не ведьма, конечно, даже не старуха, наоборот очень молодая и красивая женщина, так вот она без труда заманивала к себе детей и молодых мужчин. Потом убивала и съедала!
- Да ну бред какой-то, тянет только на пионерскую байку.
- А самое страшное, продолжал Андрей, - говорят, что она делала это только сначала для того чтобы выжить и прокормить своих детей, а потом потому что ей это стало нравиться. И детей она своих приучила к этому со временем. Тебе не интересно? Ты засыпаешь!
Я действительно начал клевать носом и слушал в пол-уха. Но из вежливости решил продолжить беседу: я думаю это твою бабушку пугали, обычная детская страшилка. И кто это ей всё говорил?
- Да никто не говорил. Она сама видела. На кухне у своей мамы - моей прабабушки. И ты с ней скоро познакомишься! Старушка еще вполне себе ничего! Вкусный коньячок-то? Я туда кое-что добавил. Все, заснул, что ли уже? Ну спи, спи ….

Это сообщение отредактировал Паласатое - 22.10.2013 - 18:01

7. Ночной разговор

А за горами, за морями, далеко,
Где люди не видят, и боги не верят.
Там тот последний в моем племени легко
Расправит крылья —железные перья,
И чешуею нарисованный узор
Разгонит ненастье воплощением страсти,
Взмывая в облака судьбе наперекор,
Безмерно опасен, безумно прекрасен.
И это лучшее не свете колдовство,
Ликует солнце на лезвии гребня,
И это все, и больше нету ничего —
Есть только небо, вечное небо.
© Мельница


Виктор Иванович жил в маленькой избушке на краю глухой деревни у самого пруда, за которым расстилалось бескрайнее поле. Там он поселился, выйдя на пенсию. Пруд порос осокой и камышом, плакучие ивы купали свои ветки в воде, пуская в плавание кораблики листьев. Стоял октябрь, поле топорщилось стерней, а ивы золотом обрамляли пруд. Одиночество Виктора Ивановича разделяли белобокая коза и старый одноглазый серый кот по кличке Мирон.

***
В этот тихий вечер Виктор Иванович, закончив хозяйственные хлопоты, предался воспоминаниям о прошлом. О бурной молодости. Летной школе. О том, как комиссия отбраковала его , и он так и остался обычным летчиком-испытателем, похоронив в прошлом мечты о космосе.

За окном плыли вязкие сумерки, где-то в вышине ветер разметал облака, обнажая звезды. На юге всходила рыжая луна, тускло просвечивая сквозь облака, словно глаз дракона, что распластался на полнеба. Он медленно просыпался, потягиваясь и лениво зевая.

Плеснув в стакан баб Валиной самогонки, Виктор Иванович с грустью поминал друзей, что сгинули в лихие 90е, милую Маринку…

Она была сумасшедшим сплавом октября и апреля. Огонь и лед. Небо было ее стихией. Виктор и Марина познакомились на первом курсе летной школы. Рыжеволосая красавица с первого взгляда запала в сердце молодого курсанта. Но отношения длились недолго. Она разбилась в один из ветреных ноябрьских серых дней. Молодость и самоуверенность порой дают совсем не тот эффект, что ожидается. Потом были другие девушки, хорошие и милые, но ни одна не заставила биться сердце, ни одна не смогла заменить Маринку. И до сих пор тоска черными пальцами сжимает душу при воспоминаниях о тех счастливых днях.

***
Дракон в небе потянулся, шире открыл глаз и взглянул на сонный мир внизу. Там темнота полей перечеркивалась антрацитом речек и раскрашивалась редкими огоньками светящихся окон. Ветер стих и тишина нарушалась лишь шелестом опадающей листвы.

С улицы вдруг послышался шум, словно стая птиц разом захлопала крыльями. Виктор Иванович выскочил на крыльцо и замер в изумлении. На лужайку перед домом опускался дракон, взметывая огромными крыльями листья. Которые стайкой разноцветных мотыльков мельтешили в свете окна и опускались на дымчатую чешую дракона, раскрашивая ее желтыми и красными пятнами. Невиданная зверюга плавно опустилась на землю, сложила кожистые крылья и словно улыбаясь, уставилась на человека. В дверь проскользнул Мирон и радостно кинулся к дракону.

Огромное зубастое чудовище и маленький серый котик играли, как малые дети. Мирон гонялся за хвостом, прыгал по горбатой спине, терся об усатую морду, а дракон вальяжно, но ловко уворачивался. Сотканный из непрерывно клубящегося дыма и взблескивающих молний, он выглядел нереальным видением. Наигравшись, Мирон устроился между передних лап зверя, свернулся клубочком и удовлетворенно заурчал.

‒ Здравствуй, Человек! – прозвучало в мозгу Виктора Ивановича. Он уже немного пришел в себя, но еще не полностью был уверен в реальности происходящего.
‒ Здравствуй, – в конце концов, почему бы и не разбавить одиночество разговором с нереальным существом. ‒ Кто ты?
‒ Называй меня Драконом, ведь именно с этим мифическим существом я у тебя ассоциируюсь? Собственно, название не так уж и важно. Я следящий. Вот, летаю вокруг вашей планеты и наблюдаю за копошением жизни.
‒ Но с какой целью? – Виктор Иванович уселся на ступеньки крыльца и отхлебнул из стакана, который так и держал в руке.
‒ Давным-давно, когда Земля была юна и капризна, когда процесс создания разнообразных форм жизни еще не закончился, одна древняя раса космических скитальцев обнаружила здесь зачатки разума. По их мнению, именно разум является единственной ценностью во Вселенной, которую стоит беречь. Поэтому, они оставили меня следить за развитием…
‒ И постоянно вмешиваться?
‒ Лишь тогда, когда разум на грани самоистребления. Каждый вид разумной жизни уникален и должен быть сохранен в изначальном виде. За всю историю рода человеческого помочь потребовалось всего несколько раз.
‒ Выходит, ты, Дракон, должен постоянно скрываться от людей? Или все же… Погоди, легенды о драконах ведь не на пустом месте возникли?
‒ Не на пустом. Но ты прав. Никто не должен знать. И те, кто знали, давно сгнили в могиле.
‒ Почему же ты прилетел ко мне?
‒ Потому что пришло время нового вмешательства. Люди погрязли в суете и мелочности. Они, как свиньи, заботятся лишь о сегодняшнем дне, о куске хлеба с икрой, об удовольствиях, так и не поднимая головы. Будучи меркантильными и эгоистичными, люди перестали смотреть в небо. Им нужны виллы и вкусная еда, а мечты о звездах похоронены в навозных кучах. Грустно смотреть на мышиную возню борьбы за власть. Если человечество не одумается, оно деградирует и вымрет.

Предутренний ветерок легко пробежал по лужайке, заглянул в сад у дома и убежал в поля, по дороге взморщив зеркало пруда. Мирон приоткрыл глаза, выгнул спину дугой, потерся о пасть Дракона и ускакал вслед за ветром.

Всю ночь проговорил Виктор Иванович с Драконом…
‒ Когда в СССР сделали первые шаги навстречу полетам в космос, я было обрадовался. Но увы, люди слишком ленивы и жадны. Они слишком быстро позабыли свои мечты, погрязнув в мещанстве, поддавшись на провокации капитализма, они своими же руками уничтожили то, что было создано с огромным трудом их предками.
‒ А как же американцы? Они же тоже летали в космос и вроде до сих пор не забросили окончательно разработки?
‒ Окончательно не забросили, но крылья у них подрезаны основательно. Чем дальше, тем сложнее становится изыскивать средства на космические разработки.
‒ Но… может быть тогда, когда ресурсы планеты начнут истощаться, люди таки взглянут и в небо?
‒ Тогда будет уже поздно. Племя Тумбу-Юмбу не может создать и построить самолет, потому что у него нет ни знаний, ни материалов. Точно так же, через пару сотен лет человечество не сможет построить космолет.

***
Небо на востоке светлело, звезды меркли…
‒ Мне пора, - Дракон расправил свои гигантские крылья. ‒ Не забудь, о чем я тебе говорил. Человечество на грани гибели!
‒ Но что же я могу сделать? Даже, если расскажу о нашей встрече, мне никто не поверит!
‒ Думай. На то ты и человек разумный, чтобы думать и придумывать.


Виктор Иванович в растерянности смотрел вслед улетающему зверю. Его силуэт таял на фоне быстро светлеющего неба. И вот уже осталась лишь полоска облаков на западе, на которых рассвет играл симфонию пробуждения, раскрашивая их в нежно-розовые цвета.


***
Если вы облачной лунной ночью взглянете на небо, вполне возможно, что вы сможете увидеть того самого Дракона. Может быть, он даже спустится к вам, чтобы поговорить.

Это сообщение отредактировал Паласатое - 22.10.2013 - 18:02

8. Гонки по кругу

Витьку нравилась его работа ночным сторожем в зоопарке. Нравились тишина и одиночество. Только здесь он мог отдохнуть от этих проклятых толп суетливых и надоедливых людишек. Особенно он любил здание террариума. Здесь всегда было тепло и тихо. Неторопливо прогуливаясь вдоль застекленных пространств с опасными и уродливыми тварями, он ощущал себя их хозяином и повелителем. Ровно сто шагов по овальному извилистому коридору и круг его прогулки замыкался. Свет горел в ночном режиме и в полумраке коридора через новомодный стеклянный потолок виднелись тусклые звезды.

Подойдя к огромному вольеру, отгороженному от коридора толстым стеклом витрины, Витёк посмотрел на его обитателя – гордость зоопарка, трехметрового аллигатора Гошу. Огромное бронированное тело зеленоватого оттенка лежало на искусственном камне посредине вольера. Казалось, что крокодил греется в необычайно ярких лунных лучах. Сегодня же полнолуние - вспомнил мужчина. Он достал из кармана странный брелок - кроваво-красный мутный камень неправильной формы был заключен в оправу из слоновой кости. Витёк стал его внимательно разглядывать. В голове сами собой закрутились недавние воспоминания...

Как извивалась под ним эта чернокожая проститутка, когда его пальцы всё сильнее сдавливали ее горло! Витёк ненавидел негров, но его почему-то всегда неудержимо влекли к себе негритянки. От вида их чёрных сильных тел и кудрявых волос он терял остатки рассудка, а их первобытный запах действовал на него так, как запах течки у сучек действует на кобелей. Он их даже любил какой-то своей странной любовью. Но вместе с возбуждением в нем росла какая-то слепая ярость и животная агрессия. Чем глубже он вонзался в тёплое и упругое женское лоно, тем сильнее ему хотелось рвать и кромсать это чёрное мясо. Сопротивление его только распаляло и добавляло наслаждения. Обычно его жертвы быстро ломались, переставали сопротивляться, и, рыдая, просили о пощаде. Это его раздражало, и он сразу убивал слабых женщин. Но в тот раз всё было по-другому - эта маленькая и стройная негритянка не сдавалась и сопротивлялась до самого конца. Когда он рвал, ломал и резал её эбонитовое тело, она не кричала и не умоляла прекратить пытку, а до последнего осыпала его оскорблениями и проклятиями. Никогда прежде он не испытывал такого наслаждения. Когда он кончил в третий раз, он даже подумал о том, чтобы пощадить эту женщину, но вскоре снова возбудился и продолжил истязания. Когда под его накачанными руками, сдавливающими её шею, что-то хрустнуло, а спина проститутки изогнулась в предсмертном спазме, он кончил в четвёртый раз.

Витёк всегда оставлял себе на память что-нибудь из вещей жертвы. Рассматривая «сувенир», он заново переживал свои ощущения. Но игрушка вскоре надоедала. Воспоминания теряли свою остроту и он, выкинув использованный фетиш, искал новую жертву. С остывающего тела строптивой негритянки Витёк снял этот необычный амулет, и теперь, глядя на него , чувствовал подступающую волну возбуждения. Его член встал колом, а рука сама собой потянулась и расстегнула ширинку…

На запястье пикнули электронные часы.
- Вот и полночь - подумал Витёк.
Он перевёл взгляд с часов на зажатый в руке брелок. Вдруг камень ярко вспыхнул алым светом. От неожиданности мужчина на мгновение зажмурился и снова открыл глаза. Камень в его руке вновь был тускл и невзрачен, но что-то вокруг изменилось. Он сразу не понял что. Как будто стало темнее. Наверное, лунный диск закрыло неожиданно набежавшими облаками. Вдруг Витёк заметил - отсутствовало его отражение в стекле витрины, да и сама витрина исчезла. Прямо перед ним, всего на расстоянии пары шагов, стоял Гоша. Его глаза были открыты и светились таким знакомым по амулету оттенком алого. Аллигатор сделал маленький шажок, потом еще один, затем резко бросил свое огромное тело вперед. Витёк, выронив амулет, отпрянул назад. Острейшие зубы клацнули всего в сантиметре от его торчащего из штанов члена. Мужчина отпрыгнул назад и бросился бежать по коридору. Гигантская рептилия пустилась за ним в погоню.

Витёк бежал изо всех сил и быстро оторвался от преследователя. Он не остановился, даже когда Гоша исчез за изгибом коридора. Только увидев толстый зелёный хвост, Витек вспомнил, что бежит по кругу. Крокодил мгновенно развернулся и гонка продолжилась в другую сторону. От страха и паники мысли в голове застыли словно застрявшие в многокилометровой пробке машины. Витёк подскочил к входной двери и попытался вставить ключ в замок. Руки тряслись и ключ не попадал в замочную скважину. Аллигатор быстро приближался. Наконец ключ попал куда надо. Резко его повернув, Витёк рванул дверь на себя. Вместо привычного клацанья замка раздался предательский треск - ключ сломался в замке и дверь осталась закрытой. Витёк швырнул обломок ключа в открытую пасть вплотную приблизившегося к нему чудовища и снова бросился бежать.

Лишь пробежав несколько кругов, он немного успокоился и снова обрёл способность думать. Витёк понял, что аллигатор движется медленнее чем он, и не может его догнать. Но круговой коридор был невелик, и далеко оторваться не получалось. Оставалось только держать дистанцию и не останавливаться. Витёк пробовал кричать и звать на помощь, но прекратил попытки после того как вспомнил, что кроме него в окрестностях никого нет, и его никто не услышит. Кроме того, крики сбивали дыхание и бежать становилась все тяжелее. Понемногу человек стал уставать, рептилия же пёрла как танк, не проявляя ни малейших признаков усталости. Погоня проходила в удивительной тишине. Только топот ног, шкрябанье когтей по полу и хриплое дыхание нарушали ночной покой террариума.

Витёк судорожно искал выход. Как нелепо быть сожранным крокодилом посреди большого города. Конечно в помещении террариума были и другие двери. В каждый отгороженный стеклом вольер вел или люк или дверь, вот только это были крепкие металлические двери, и все они были заперты снаружи.
Вдруг Витёк вспомнил - у него же есть мобильник. Он судорожно достал его из кармана и, стараясь не уронить на бегу, нажал кнопку включения. Пот застилал глаза и капал на сенсорный экран. Какой же номер службы спасения? Долбаный мобильник, почему у всех операторов разные номера? Вспомнив номер, он судорожно стал тыкать пальцем в экран. Дрожащие и мокрые пальцы скользили и не попадали по иконкам. Только с третьего раза получилось набрать правильный номер.

- Помогите! За мной гонится крокодил! – срываясь на визг кричал Витёк.
- Какой еще крокодил? – спросил усталый женский голос.
- Огромный… зелёный… зубастый! – прохрипел Витек.
- Мужчина, пойдите проспитесь – ответил раздражённый голос и пошли гудки отбоя.
- Вот сучка! – прошипел Витёк и снова нажал вызов.
Из динамика послышались гортанные выкрики на неизвестном языке. Ужас снова накрыл Витька - он узнал голос убитой им проститутки. Экран мобильника полыхнул алым цветом и погас.
-Ты же сдохла, ведьма! – кричал мужчина в умерший телефон.
- Гори в аду! Падла – он отшвырнул бесполезный кусок пластмассы в сторону и прибавил ходу - аллигатор постепенно сокращал дистанцию.

В боку нестерпимо кололо, будто кто-то воткнул туда гвоздь и медленно его проворачивал. Лёгкие жгло огнем, по ногам начала подниматься свинцовая усталость. Сколько он уже бежит? Он никогда не был легкоатлетом, и каждый круг отнимал у него всё больше и больше сил. Во рту пересохло и нестерпимо хотелось пить. Витёк посмотрел на часы. С полуночи прошло меньше часа. Надежда что удастся бегать до утра, когда придет обслуга, угасла - он столько не выдержит, а разрыв между ним и преследующим его монстром все сокращался.

Витёк решился на отчаянный шаг: В дальнем от входа углу от главного коридора отходил узенький тупичок, который заканчивался хлипкой деревянной дверью. За дверью находилась небольшая кладовка, где уборщица хранила свой инвентарь, и где годами скапливался всякий хлам. Опасность была в том, что если не удастся спрятаться за дверью, то человек попадет в ловушку - из тупика не было другого выхода. Напрягая последние силы, Витёк увеличил разрыв, и когда крокодил скрылся за поворотом, юркнул в тупик. Ему повезло - дверь оказалась не запертой. Стараясь не шуметь, Витёк повернул ручку и зашел в кладовку. Закрыв дверь, он без сил рухнул на пол. Стараясь даже не дышать, он вслушивался в происходящее за дверью, мысленно молясь, чтобы аллигатор пробежал мимо тупика.

Вроде все было тихо. Витёк перевел дух, и тут дверь потряс мощный удар. По дереву двери зазмеились трещины. Вскочив на ноги, мужчина судорожно зашарил по полкам, пытаясь найти хоть что-нибудь полезное, но там были только какие-то картонные коробки, старые тряпки и пустые пластмассовые канистры. От поднятой пыли слезились глаза, стало почти невозможно дышать. Дверь приняла на себя ещё один удар, в середине образовалась небольшая дыра, и Витёк увидел за ней оскаленную пасть чудовища. На него пахнуло запахом мертвечины и разложения. Он понял, что еще одного удара дверь не выдержит. Вдруг на самой верхней полке его руки нащупали что-то острое и тяжёлое. Не веря своей удаче Витек сжимал в руках здоровенный ржавый топор-колун. Высоко подняв его над головой мужчина замер, всем телом вжавшись в противоположную от входа стену. Долго ему ждать не пришлось - середина двери взорвалась снопом деревянных щепок, и в дыру влетела огромная башка аллигатора. Витёк изо всех сил ударил топором прямо между пылающих адским огнём глаз. Послышался хруст треснувшей кости, брызги крови плеснули Витьку в лицо, заливая глаза. Крокодил попытался сдать назад, но его голова крепко застряла в двери и короткие лапы лишь бессильно скользили по ставшему скользким от крови полу. Витёк, не останавливаясь, продолжал лупить топором монстра по голове. Его рот был открыт в неистовом крике. В этом крике он выплёскивал из себя всю злобу за пережитый страх и унижение. Наконец кость не выдержала, и топор, прорубив череп, глубоко вошёл в мозг хищника. Сгусток серо-красного вещества вылетел из-под топора, попав человеку прямо в рот. Витёк поперхнулся, и из его рта вместо крика извергся поток рвоты. Давясь блевотиной, он попытался вытащить топор из черепа монстра, но не получилось - топор застрял намертво. Впрочем, в этом уже не было нужды. Пылающие глаза чудовища постепенно погасли и остекленели, пасть закрылась, а тело обмякло.

Вконец обессиленный Витёк сел на пол и расплакался. Он не помнил когда плакал в последний раз. Наверное это было в раннем детстве. Теперь же он рыдал как последняя баба, и как ни странно, это приносило ему несказанное облегчение. Немного отдохнув, он выломал остатки двери и вылез наружу. Огромная туша аллигатора вытянувшись лежала вдоль коридора, заполнив собой почти всё пространство. Стараясь не задевать холодное тело, Витёк стал пробираться к выходу. Уже почти добравшись до главного коридора, он не выдержал и пнул неподвижную тушу.
- Что, падаль, получил по заслугам! Нехрен на Витька свою пасть разевать – мужчина довольно улыбнулся.
Вдруг по огромному телу пробежала судорога агонии. Спина аллигатора резко изогнулась, а мощный бронированный хвост с неуловимой глазом быстротой ударил человека по ногам. Как срубленное дерево Витёк рухнул на грязный пол. Вспышка нестерпимой боли отключила его сознание.

В террариуме стояла тишина, в полумраке ночного освещения мирно дремали в своих загородках его обитатели. Только иногда слышался царапающий и шуршащий звук. По круговому коридору медленно полз покрытый коркой засохшей крови мужчина. Его перебитые ноги, из которых торчали осколки костей, оставляли за ним кровавый след. По следу было видно, что несчастный уже несколько раз прополз по кругу весь коридор, но так и не нашел выхода. В его глазах почти не осталось разума, лишь боль и отчаяние. Иногда он терял сознание, но потом, очнувшись, снова полз вперед. Сухие потрескавшиеся губы шептали едва слышные слова:
- Утро... когда же наступит утро....
Вдруг стало светлее. Тучи разошлись и по коридору заиграли лунные тени и пятна света. Один из таких лунных бликов отразился в валяющемся возле пустого вольера алом камне. Неяркая вспышка - и вновь темнота. Только на террариумах с ядовитыми змеями беззвучно исчезли стёкла , и оттуда стали быстро выползать длинные черные тени. В темноте отчётливо были видны их горящие красным светом маленькие глазки.

Это сообщение отредактировал Паласатое - 22.10.2013 - 18:03

9. Немного огня

Костёр горит ровным, жарким пламенем, горстями швыряет искры в чёрный бархат неба, заставляя пугливо перемигиваться булавочные наколы звёзд. Отблески огня рассыпаются янтарными брызгами по каменистой площадке, игриво прыгают с пряжки ремня на бутылочное горлышко, оттуда на крышку термоса и успокаиваются, наконец, утонув в глазах сидящих у костра.

Трое сошлись на неуютном, открытом всем ветрам перекрёстке в минуту, когда умирающее Солнце выплёвывало из-за горизонта последние, неверные лучи и плавилось в алой кипени облаков.

Первый, щеки которого едва познали бритву, угрюм и раздражён; он нервничает и молча, жадно курит, всем видом выдавая, что его гложут тяжёлые, сумрачные думы. Совсем мальчишка. Малыш.

Второй, молодой мужчина, броско и даже несколько театрально одетый – напротив, почти противоестественно спокоен и лишь изредка улыбается своим каким-то мыслям. Взгляд «внутрь», смокинг и шарф, отсутствующая улыбка – этакий денди в отпуске. И если первый не способен и пяти минут усидеть на месте, то второй, как видно, всё для себя давно решил. Или просто отбросил; это понимаешь, присмотревшись чуть внимательней.

Третий сидит дальше всех от огня и едва виден в подступающей тьме. Седой, худощавый, с большой сумкой. Ботинки, пиджак, джинсы – дорогие и изрядно поношенные вещи; лицо серое то ли от дорожной пыли, то ли от усталости. Живые, проницательные глаза, тонкие губы, угловатые движения – черты упрямца или просто негибкого человека.

Вечер провели почти в полной тишине, каждый погрузившись в свои мысли. Малыш поминутно вскакивал с земли и ходил вокруг костра, подбрасывая в огонь ветку за веткой и не находя в этом покоя. Денди жевал травинку и отстранённо наблюдал, как крепнущий огонь пожирает новые и новые порции топлива. Седой с интересом энтомолога изучал случайных спутников.

С наступлением темноты Малыш успокоился («перегорел», решил для себя Седой); Денди, напротив, немного ожил. Настало время для беседы – впереди была вся долгая ночь.

Седой встал, подошёл поближе к огню и расстегнул «молнию» на сумке. Неторопливо достал бутылку коньяка, большой термос, пакет с мясом, лимон. Со дна выудил маленький складной столик и расставил на нём снедь, разлил коньяк в крохотные стопочки. Спутники с интересом следили за его точными, экономными движениями; Малыш даже, кажется, перестал дышать.

Через пару минут Седой закончил готовить эрзац-пикник, оценивающе глянул на результат и пригласил товарищей:

- Прошу. Я давно ждал этой встречи.

Двое пододвинулись к столику. Малыш полюбопытствовал:

- Так это – Ваш костёр? Вы его для нас разожгли? А откуда…

- Стой, стой! Всё по порядку, хорошо? Во-первых, меня можно и нужно называть на «ты» - после ты поймёшь, почему. Во-вторых, в этой степи – все костры чьи-то и одновременно ничьи. Конкретно этот я не разжигал, да и никто не разжигал. Просто я знаю, что этот костёр – мой. Наш. И знал, что сегодня вы будете здесь.

Малыш непонимающе потряс головой и уставился на Седого, будто увидел что-то очень интересное. Седой улыбнулся:

- Что ж, если нет возражений – предлагаю выпить и закусить. И я готов выслушать истории о том, как вы здесь оказались. Обещаю взамен рассказать вам свою.

Трое подняли рюмки. Малыш поморщился, Денди принюхался к содержимому, Седой прикрыл глаза.

- Начнём, друзья? Ты первый! – Седой кивнул Денди, поплотней завернулся в вынутый из сумки плащ и притих, приготовился слушать.

Денди потёр переносицу.

- История, конечно, не так чтоб захватывающая… В общем, я женат, и уже не первый год. И сначала всё было так хорошо, что лучше и не нужно; но вот в какой-то момент мы начали чувствовать… Не знаю… Охлаждение, что ли. Мы стали чаще ссориться на пустом месте, подолгу хранить обиды, искать подвохи и поводы для недовольства. Бывали дни, когда меня бесило всё, буквально любой искры хватало для объявления войны, крика, слёз и хлопанья дверью. Я задерживался на работе, отговариваясь занятостью; жена тоже старалась не возвращаться домой вовремя… Думаю, всякий женатый человек испытывал что-то похожее. Хотя тебе, наверное, пока не понять – улыбнулся Денди Малышу. Тот, не поднимая взгляда, отрицательно мотнул головой.

- И вот всё и шло, хуже и хуже – продолжил Денди – а расставаться мы не хотели. Ну, я во всяком случае, не хотел. Мы понимали, что дальше так продолжать нельзя, и ничем хорошим это не кончится… Одним словом, я уже и не знаю теперь, кому первому пришла в голову мысль как-то разнообразить семейную жизнь, начав с её интимной части. То есть, мы решили поиграть. Ну, ролевые игры, в общем… - рассказчик выглядел здорово смущённым. Седой ободряюще хмыкнул: - И что же?

- Сначала – ничего, но позже мы вошли во вкус. Новые роли и новые сюжеты начали возникать спонтанно, без договорённости. Процесс затягивал настолько, что порой мы теряли реальность и продолжали игру, когда она была уже не нужна. Очень, знаете, приятно пощекотать свое либидо вживанием в чужую и непривычную личину… Короче, мы заигрались. Я заигрался.

Денди уставился на огонь, помолчал с полминуты; затем, будто через силу, продолжил:

- Сегодня вечером я «подцепил» её в баре. Классика, правда? Якобы случайное знакомство, пара коктейлей, «не хочешь ли поехать ко мне – музыку послушаем…» и всё такое. По дороге «к ней» я «случайно узнал», что она «зарабатывает проституцией, а вот сегодня у неё выходной, поэтому нужен кто-то для души…». Ситуация меня здорово развлекала, жена была очень убедительна в этой роли, а мне оставалось только принять правила и получить удовольствие…

После она задремала, а я вышел покурить на кухню. Не спалось почему-то. Я вспоминал прошедший вечер, нашу якобы случайную встречу в баре и всё, что было потом; вспоминал, как убедительно была сыграна роль шлюхи, как это волновало и возбуждало. И вдруг мне стало одиноко и противно аж до тошноты. И я подумал: чёрт возьми, да что с нами стало?! Мы лезем из кожи вон, пытаемся вывернуться наизнанку и представляем себя кем-то совсем незнакомым – только ради того, чтоб протянуть ещё сутки. Как же низко мы пали…

И так я курил и размышлял, испытывая смесь жалости, омерзения и разочарования, и не видел выхода из морального тупика, в который мы сами себя загнали. А потом я подумал: а хуле, играть так играть! Выгреб из заначек все деньги, что были дома, взял паспорт и пошёл куда глаза глядят… Подлость, конечно, но на тот момент это выглядело неплохой шуткой. И вот я здесь.

- А смысл? – непонимающе спросил Малыш.

- Смысл? Смысл в том, что индивидуалка-«надомница» не должна позволять себе расслабляться в присутствии клиента – криво ухмыльнулся Денди. – Пока не выставила посторонних за дверь – ты на работе. Игра должна быть доиграна до конца, иначе грош ей цена! –мужчина замолчал и вызывающе посмотрел на собеседников.

Малыш выглядел совершенно потерянным и смог выдавить из себя лишь «…ну вы и даёте!». Седой закурил, прищурился от дыма и просвистел первые такты из «People Are Strange». - И что теперь будешь делать?

Денди задумчиво посмотрел на огонь: - А что здесь можно делать? Не знаю. Мне казалось, что это место как раз для того, чтоб собраться с мыслями – разве нет?

Седой курил, вертя в пальцах недопитую рюмку; в общем молчании прошло минут пять. Вздрогнув, как будто очнувшись от забытья, Седой улыбнулся Малышу:

- Ну, а что вы поведаете нам, молодой человек?

Малыш смущённо заёрзал, покраснел и промямлил: - Да я… у меня как-то всё неинтересно… Не как у него – Малыш кивнул на Денди и стушевался окончательно. Седой ободряюще улыбнулся, налил еще несколько капель коньяку и протянул Малышу.

- Возьми-ка вот, а то мы тебя так и не услышим!

- Спасибо. Ну, что сказать? Если коротко – я посрался с девушкой. Она пошла к подруге, что-то такое вроде посиделок. Попросила заехать за ней часов в восемь. Ну, я заехал, подождал с полчаса, а она всё не выходила, и я поднялся в квартиру. Там, понимаете, музыка, шум, на площадке курят… Не ошибёшься, в общем. Ну и моя девушка сказала мне, что пойдёт со всей компанией в клуб, что ей хочется веселиться, и всё такое… А я, мол, скучный, унылый и не люблю её друзей. Ну, в общем, завела свою обычную пластинку: всё-де не так, и я толстокожий, на неё давлю, и ей со мной сложно. И мы, конечно, слово за слово – поссорились… Наговорил я ей там всякого…

- А ты действительно не любишь её друзей?

Малыш шмыгнул носом. – Ну… видимо, да. Не люблю. Они какие-то безмозглые, даже поговорить не о чем.

- А с их точки зрения с тобой есть о чём поговорить? Или, например, твоя любимая – о чём она с тобой разговаривает? Или с ней тоже говорить не о чем?

– Нет, почему же… Мы хорошо ладим, только вот когда она с друзьями, она меня… ну, забывает, что ли…

- То есть это – банальная ревность? – улыбнулся Седой. – Действительно, толстокожий… Ты уверен, что имеешь право устанавливать круг общения и интересов для любимого человека? Заметь, это пока ещё даже не твоя жена; и при таком вот подходе другая бы от тебя, возможно, уже сбежала! Подумай об этом.

Малыш готов был сквозь землю провалиться от смущения. – Чувствую себя ужасно глупо. Кажется, я наломал дров, да?

Денди, не отрывая взгляда от костра, грустно подытожил: - Да, дров ты, действительно, наломал. Только знаешь, Малыш, как бы это ни звучало, но я тебе завидую. Чёрт возьми, если бы я умел ещё так горячиться… Мне осталась только злость и пустота под ней.

- Не клевещи на себя! – Седой повернулся к Денди - Ты был таким когда-то, да и теперь можешь и полюбить горячо, и возненавидеть страстно. Твой огонь далеко не угас, я вижу это.

- Знаете… я, наверное, пойду домой – пробормотал Малыш. Седой одобрительно кивнул: - Да, иди. Только не домой, а к ней. Тебе нужно извиниться, и ещё постарайся понять, что заменить человеку весь его мир – не в твоих силах. А вот принять любимую так, как есть, со всеми её причудами и привычками – достойно уважения.

- Но как же я сейчас к ней… Я ей такого наговорил; и она сказала, что больше не желает меня видеть никогда!

- Малыш, в твоём возрасте сказать слово «никогда» почти так же легко, как и забыть о сказанном. А кроме того – она ждёт тебя. Она не пошла в клуб и сидит в сквере у своего дома, она давно простила тебя, и будет ругать только потому, что поступить иначе ей не позволит гордость!

- То есть она не пошлёт меня к чёртовой бабушке?

- Даже не сомневайся – пошлёт, только и сама пойдёт рядышком – рассмеялся Седой и спросил у Денди: - Ну, а ты чего ждёшь? Тоже ведь клянёшь свою опрометчивую глупость на чём свет стоит, только признать это ни перед нами, ни перед собой не хочешь!

- Ну, я-то другое дело…

- Ой ли? – Седой насмешливо покачал головой. – Я знаю, что ты всё равно вернёшься, и вопрос только в том, успеешь ли вернуться вовремя. И это вовсе не лень и не слабость, просто ты уже недостаточно глуп для того, чтоб всё ломать своими руками! Ведь ты всегда возвращался – Седой ткнул пальцем в Малыша – вы оба всегда возвращались туда, откуда уходили. Всегда. И вас всегда ждали.

Я знаю вас давно, гораздо дольше, чем вы думаете, ведь вы – это и есть я. Вы – моё прошлое… Вот я, студент, сбегающий с последней пары и чуть не на ходу запрыгивающий в электричку, лишь бы выкроить хоть пять дополнительных минут с любимой; пока не пришли её родители, пока мир принадлежит нам двоим. Вот я – молодой мужчина, спешащий домой, чтобы обнять ту, кого я выбрал среди многих; ту, что любит меня просто за то, что я такой, какой есть. И вот снова я – повзрослевший, познавший, к стыду своему, других женщин; при этом каким-то образом оставшийся верным и одновременно свободным, и лишь потому, что никто не пытался меня связать. И я всегда возвращаюсь.

Одним словом, если ты пойдёшь прямо сейчас, то успеешь закрыть дверь до того, как твоя любимая женщина проснётся и заподозрит неладное. Твой маленький бунт останется только твоим – и не думаешь ли ты, что так будет лучше для всех?

Денди недоверчиво смотрел на Седого, а Малыш от удивления раскрыл рот и забыл его закрыть. Седой невозмутимо ковырялся палочкой в костре.

- То есть вы хотите сказать, что я со временем стану вот им – Малыш кивнул на Денди – а он – вами?

- Ну, может, не буквально; но да, примерно так и будет.

Денди покачал головой, неторопливо надел пальто. – Что ж… Я пошёл? Только вот… Один вопрос, напоследок. А как ты сам оказался здесь, с нами? Что такого у тебя случилось?

Седой грустно посмотрел на спутников: - А вот этого вам знать не нужно.

- Но ты, кажется, обещал?

- Простите, друзья, я солгал. Вы – моё «вчера», и я знаю всё про вас, ведь без памяти мы ничто. А вот будущее узнать нельзя – ибо как потом жить с этим знанием?..

- И этот костер – все-таки ваш?.. – спросил Малыш.

- Наш, общий. Это наш внутренний жар, наши эмоции и чувства, наши злость, восторг, любовь и ревность. Наше «я». Вы заметили, что вечером пламя было куда ярче, чем сейчас? Вы сожгли в нём свои обиды, пережили их и успокоились…

Мы не зажигаем огня, он вспыхивает сам собой. В наших силах - лишь поддерживать его, не дать погаснуть и не позволить беспрепятственно спалить всё окрест. И здесь нужно быть осторожным и внимательным. Огонь ведь такая штука; он согревает, но может и обжечь, и убить… А жить совсем без огня… конечно можно и без, но так холодно и неуютно, что стоит ли вообще жить?

***
Угли почти догорели, тревожно-алый цвет скрылся под белёсым пеплом. Земля пока хранила жар недавнего костра, но в воздухе чувствовалась предрассветная сырость, и монолит ночи уже был развален пополам светлой полосой горизонта, оторвавшей на востоке небо от земли. Я пошевелил веткой гаснущие угли и попробовал согреть пальцы. Тщетно. От огня ничего не осталось.

Ноги затекли окончательно, холод пробрался под плащ и щекотал спину невесомыми пальцами, напоминая о том, что на календаре начало октября и ночёвка в парке, пусть и у костра – далеко не блестящая идея.

Я поднялся с земли, отряхнул джинсы от прилипших хвоинок. Сегодня – первый день настоящей осени, совершенный день, в котором хочется просто жить. Гулять по городу, слушать птиц, вдыхать горький дымок от сжигаемых листьев и неторопливо двигаться по течению, из ниоткуда в никуда.

Я думал об огне, который мы от рождения до смерти несём в себе. Том огне, что не позволяет окончательно и бесповоротно оскотиниться; что согревает кровь и светится в наших глазах. Мы кормим его своими радостями и печалями, злобой и добротой, решимостью и сомнениями, торжеством победителя и яростью побеждённого. Наши эмоции, чувства, привычки и страхи; все, что составляет сущность человека – только лишь топливо.

Но однажды ты понимаешь, что настало время расстаться со своим прошлым. И тогда ты ищешь свой перекрёсток в степи и костёр на нём, и находишь рано или поздно. Находишь, чтобы похоронить страхи и сомнения, склонности и привычки, чтобы сжечь себя и вновь восстать из пламени обновлённым. Кажется, у греков это называлось катарсис.

Этой ночью мое прошлое повернулось спиной и ушло прочь; и знаете что? Сейчас я этому только рад

***
Я не солгал – я действительно всегда возвращался, а любимая всегда ждала меня. Проблема была лишь в том, что я иногда возвращался не вовремя, а она не всегда ждала одна.

Она и сейчас дома, и вновь ждёт, ждёт не одна. Он лежит у нашей кровати; она – в гостиной, у балконной двери. Там, где я настиг её.

Она почти сумела убежать; она просила пощадить её, умоляла не совершать непоправимого… Но в этот несчастный вечер мой костёр вспыхнул так, как никогда раньше. Пламя было слишком ярким, слишком обжигающим, и я не сумел справиться с ним.

Я бросил последний взгляд на умирающие угли и медленно зашагал к выходу из парка. Рассвет вступал в свои права, серая мгла отступала, пряталась под кустами, откатывалась к выворотням, туманом сползала в овраг за рощей. Уже видны были высокие, кованые ворота, закрытые тяжёлым замком, и небольшая калитка справа от ворот.

За ночь землю полностью засыпало старыми, не нужными больше деревьям листьями; они завалили скамейки и дорожки, покрыли пруд сплошным золотым одеялом. Утром придут дворники и, матерясь, сгребут это невесомое богатство в полиэтиленовые мешки, кинут в вонючий «ЗиЛ» и вывезут в овраг – тихо, безропотно умирать. Я могу понять дворников, но сейчас, на рассвете, это было красиво и ничего иного не требовалось.

Я подошёл к воротам парка и остановился. Отсюда для меня есть две дороги. Если пойти от калитки прямо, то через пять кварталов можно выйти к вокзалу. Паспорт у меня с собой, страна велика, а времени в запасе не меньше двух суток, потому что сегодня суббота и до понедельника никто никого не хватится.

А можно свернуть вправо, и через три квартала я увижу здание городского УВД. Может быть, если написать чистосердечное признание, станет не так тоскливо и муторно на сердце?

Правда, есть ещё третий путь. Можно развернуться и почти прочь от ворот, вглубь парка. Дойти до конца аллеи, затем свернуть на неприметную тропинку справа и выйти на поляну, на которой мы иногда жарили шашлыки, смеялись и позволяли себе думать, что мы одни в этом старом лесу. Именно там и именно сейчас я могу закончить всё одним махом…

Я прислонился плечом к стойке ворот, нащупал в кармане моток верёвки и сжал его в кулаке. Вот сейчас мне было о чем подумать…

Это сообщение отредактировал Паласатое - 22.10.2013 - 18:04

10. Пробуждение.


Лицо его практически ничего не выражало. Да и сам он - какой-то скукоженый, грязный, и заросший, был здесь явно не к месту. Он ничем не угрожал мне, но в самом его присутствии было что-то очень неприятное. Что-то необъяснимо знакомое и навязчивое, что-то требующее немедленных и решительных действий. Я не хотел его убивать, всё чего мне хотелось - чтобы это неприятное существо просто исчезло, так же незаметно, как и появилось. Он поднял глаза, и бурча что-то непонятное, начал двигаться в мою сторону. Меня начали наполнять смесь необъяснимой ярости с омерзением, ибо чем дальше, тем явственнее я понимал, что финал у этой истории может быть только один…

Я не помню момента, когда чувства захлестнули меня с головой, и когда, преодолев брезгливость, я ухватил пальцами его засаленную шею. В этот момент в сознании как будто что-то переключается, и ты уже не в состоянии адекватно рассуждать и действовать. Ты начинаешь понимать, что уже нельзя бросить всё на полдороги. Возможно это какое-то странное проявление трусости, но липкий страх охватывает тебя целиком, заставляя твои пальцы сжиматься сильнее. И чем дольше это длится, тем сильнее ощущение, что отступление сейчас равносильно проигрышу. И пальцы всё сильнее и сильнее смыкаются на уже едва пульсирующем горле.

Странно, но я совершенно не чувствую запаха. С такого расстояния я должен просто задыхаться в его помоечных ароматах, но я ощущаю что угодно - как скользит под пальцами грязный жир, как перестаёт сокращаться его сердце, и как тело его теряет последние признаки живого человека, обмякая, но почему-то не сваливаясь. А вместо запаха - пустота. Это ощущение начинает заполнять меня полностью - пустота и необратимость. Реальность постепенно возвращается, и приходит глухое и безнадёжное отчаяние, смешанное с дальнейшей неопределённостью. От того, что я только что сделал, мне становится невыносимо страшно и противно. Необратимость случившегося наваливается на меня многотонной глыбой, выдавливая из меня последние капли рассудка. Какая-то часть меня пытается сопротивляться, в глубине души я понимаю, что человека в первой стадии асфиксического шока ещё можно вернуть к жизни, можно сделать ему искусственное дыхание... Но это пытается говорить мой разум, а телу от одной мысли об этом становиться невыносимо… Страх и отчаяние, и гнетущее ощущение необратимости…

Тёмная комната. Несколько секунд абсолютного молчания. Я могу только ощущать реальность вокруг, но мыслить не в состоянии. Я не помню кто я, где я, и как я здесь оказался. Перед глазами ещё стоит дело задушенного мной бомжа, сердце явно собралось поставить рекорд по частоте сокращений в секунду, а тело дрожит, как с перепоя.




Я дома. В своей кровати. Лежу под липким от моего пота одеялом. Можно выдохнуть- всё это был всего лишь сон, но меня ещё колотит.
Закрываю глаза и пытаюсь расслабиться. Заодно пытаюсь вспомнить первый раз. Это сложно, потому что если я сейчас усну, то все эти краски, которые сейчас ещё мельтешат в моём сознании, пока ещё очень яркие и динамичные, постепенно растворятся и угаснут, возможно, утром я об этом и не вспомню… Утром…

Офис, удобное кресло, чашка утреннего кофе. Рабочий день начинается с традиционного уничтожения спама. Скидки, акции, беспрецедентные распродажи, невероятные предложения – всё это отправляется в сад, вернее в корзину… Стоп, а это ещё что такое? Письмо от неизвестно кого, в теме подписано «Ты поймёшь». Палец задумчиво замирает в половине щелчка на корзине - кнопка уже нажата, если я теперь отпущу её, то я никогда уже не узнаю, чего же я должен понять.… Всё-таки любопытство берёт верх, и я отвожу курсор от корзины, и, отпустив кнопку, открываю письмо.

«Ты сделал правильный выбор!» первая фраза письма ещё сама по себе ничего не значила, но в контексте последних событий звучала неоднозначно. «К тому времени, как ты будешь читать этот текст, необратимые изменения, происходящие с тобой, уже будут заметны». Хм, если это какой-то рекламный ход, то это что-то новенькое. Ладно, почитаем дальше. «Наверняка у тебя часто появляются необычные ощущения, как будто происходящее с тобой нереально». Тук! - Тук! Нео, Матрица тебя поимела! Теперь я уже однозначно дочитаю до конца, даже если в результате мне попытаются впарить коллекцию DVD, я потрачу несколько минут на это глупое письмо… Забористая трава у автора, наверное.

«Это потому, что ты воспринимаешь мир иначе, не так как многие люди. Некоторые вещи, которые с тобой происходят, ты сам не можешь себе объяснить, а некоторые тебя возможно, пугают. Но ты не одинок. Есть люди, которые как-бы ни старались, всё равно не становятся частью этого мира. Всё происходящее с ними похоже на странный сон». Это было почти в точку - ночное видение промелькнуло у меня перед глазами, внезапно обретя яркость и чёткость деталей. Возможно, конечно, всё это случайное совпадение. Тем не менее, не в силах оторваться, я читал дальше.

«Подними левую руку. Не так высоко - просто над столом. Теперь поверни её ладонью вверх. Нет, мы не будем изучать хиромантию, дактилоскопию - тоже. Просто смотри на ладонь, и сосредоточься на ощущениях». Я представил себе, как я выгляжу со стороны, сидя посреди офиса и пялясь на свою клешню, но смешно почему-то не стало. Вместо этого в левой ладони начало появляться ощущение зуда и лёгкого покалывания, кожа на ладони сделалась как будто прозрачнее. Сквозь неё стали видны сотни небольших красных бугорков, и я начал чувствовать, как ладонь словно дышит свозь них, но не воздухом, а какой-то полужидкой пульсирующей субстанцией, которой пропитано всё вокруг. Стряхнув с себя это странное оцепенение, я вернулся к письму.



«Вот видишь - как всё быстро и просто! Ты ещё не понимаешь, что с тобой происходит, но это уже неотвратимо. Не стоит пугаться – каждому из нас дано своё предназначение, и если ты ещё не понял своего - это только вопрос времени. Можешь сопротивляться, можешь пытаться не обращать на происходящее внимание, это только отсрочит неизбежное». Тем временем странный зуд распространился на запястье, и словно начал заполнять мою руку изнутри смешанным ощущением переливающегося по венам огня и мелкой мышечной дрожи. Для сравнения я посмотрел на правую ладонь, и тут же почувствовал в правой руке то же самое, только теперь всё происходило гораздо быстрее. Задумчиво опуская руки, я ощутил между ладонями какое-то напряжение, а секунду спустя я держал в руках иллюзорный мяч. То есть я его не видел, но ощущение упругой сферы, к которой прилипли мои ладони, было очень реальным. Ни сжать, ни развести руки я не мог, шар крепко меня держал. Я попытался расслабить руки, но они, казалось, повисли в воздухе, опираясь на невидимую подушку. Оглядываясь вокруг, я снова посмотрел на экран. Там оставалась одна строчка:

«Ну теперь уже пора»

Хватка мячика ослабла, «подушки» под руками просели, и пальцы привычно опустились на клавиатуру. Начало ощущаться странное подёргивание. Кисти продолжали жить своей жизнью, дрожь в пальцах усилилась настолько, что они стали слегка постукивать по клавишам.

«грернг
Нну
нннунаконецтоуттебявсеполучидось»

Дрожь уже почти улеглась, но теперь я ощущал себя куклой-марионеткой, абсолютно безвольным и сломленным существом. Всё чем была наполнена моя жизнь, всё что было для меня важным, все мои чувства и ценности- всё стало блеклым и нереальным. Я пытался зацепиться хоть за что-нибудь – воспоминания детства, институт, первый алкоголь до беспамятства первую любовь, поцелуи и прогулки при луне, первые разочарования, ревность, секс,- всё было бесполезно. Всё, что раньше могло вызвать во мне пусть не бурю, но хотя бы маленький фонтанчик эмоций - всё это враз утратило какой-либо смысл.

«тыпривыкнеш сначалавсем трудно принять свою внутреннюю сущность» мои пальцы двигались по клавиатуре всё увереннее, я понял что совершенно не смотрю на кнопки,- надо же, когда-то я мечтал научиться слепому методу набора, сбылась, так сказать, мечта идиота..
«НЕт, это раНьше ты был слепым. ТепеРь ты видишь гораздо больше – оглянись вокруг!» Я поднял глаза от монитора- никто из офиса не обращал ни малейшего внимания, на залипшего в экран сотрудника. Зато я чётко видел их всех - как в панорамном зеркале заднего вида, только обзор был почти круговым, я не успел удивиться- ведь у меня нет глаз на затылке, как картинка дрогнула, как на экране GPS, и я продолжал видеть всё как- будто с потолка. Копошащийся офис, мигающие свичи в серверной стойке через стену, крышу здания. И уже где-то там внизу- себя, замершего у монитора.

«Следов борьбы не обнаружено, дверь квартиры заперта изнутри, окна оборудованы железными решётками, камеры видеонаблюдения подъезда присутствия посторонних лиц не зафиксировали, смерть наступила с 2 до 5 часов ночи, предполагаемая причина смерти»… На этих словах молодой лейтенант призадумался. Тело пролежало в тёплой квартире уже дня три, и уже потихоньку начало раздуваться, но на шее всё ещё можно было разглядеть следы пальцев, слегка отличающиеся от трупных пятен. «Пускай эксперты разбираются!»- решил лейтенант, «причина смерти не установлена». Подтянулись медики с носилками, проходя мимо стола, кто-то задел мышь, проснулся лежащий на столе ноутбук. На открытом браузере всплыло окошко входящего сообщения.
«Ты поймёшь».

Это сообщение отредактировал Паласатое - 22.10.2013 - 18:06

11. Полуночные прятки.

Луна в эту ночь светила особенно ярко, отражаясь в лужах, которые оставил прошедший днем дождь. В воздухе пахло сыростью и каким-то едва уловимым ароматом, похожим на запах цветов. Хотя, может мне это просто казалось под влиянием атмосферы полнолуния.

На работе пришлось сильно задержаться, и теперь я возвращался домой в потемках. Выйдя из маршрутки, я сразу обратил внимание, что часть фонарей на столбах не горят. "Странно... - подумал я. - Совсем недавно все еще было в порядке". Впрочем, тучи уже успели разбежаться и лунный свет беспрепятственно разливался по улицам города.

Один из фонарных столбов на моем пути все же горел тусклым желтым светом. Я уже было подошел к освещенной области, как тут же остановился: впереди блеснули десятки пар глаз. Поборов легкий испуг, я пригляделся и понял, что там расположилась целая стая котов. Понятно, что они иногда устраивают подобные сборища, но тут их было наверно с полсотни. Что-то многовато...

Были бы это собаки, я не задумываясь обошел бы их другой дорогой. Но не боятся же мне котов, пусть и в таком количестве. Чуть сбавив шаг, я пошел прежним путем. Кошаки не проявили ко мне особого интереса, лишь молча проводили своими светящимися глазами. Бррр... Немного жутковато. Что это у них за собрание такое в полнолуние?

Дальше я шел с некоторой осторожностью и, как оказалось, не зря. Повернув за угол дома, я увидел картину, которая заставила меня замереть. Несколько мгновений я неподвижно смотрел, затем попятился и спрятался обратно за угол дома.

Сердце бешено колотилось, по жилам медленно разливался леденящий холод. Там происходило что-то странное и жуткое. Едва переведя дыхание, я осторожно выглянул из-за угла. Мне не показалось, и это было не разыгравшееся воображение: во дворе дома стояли два человека в необычной серой одежде, похожей на униформу. Но не в этом была суть: у их ног неподвижно лежал еще один человек, а вернее сказать тело. Потому что один из стоявших держал в руке что-то сильно напоминающее человеческую голову, а в другой - короткий серповидный клинок.

Тем временем второй достал небольшой предмет, который непонятным образом раскрылся в черную сферу размером с футбольный мяч. В нее каким-то образом и поместили отрубленную голову. Затем оба человека двинулись прочь широкими уверенными шагами.

Когда они скрылись в темноте, я осмотрелся и осторожно подошел к лежащему на дорожке телу. По мокрому асфальту медленно растекались ручейки крови, казавшиеся сейчас совершенно черными. От характерного запаха у меня начала кружиться голова. Я будто терял связь с реальностью, настолько диким и абсурдным все это выглядело. В метрах пяти, под деревом, лежал еще кто-то: похоже тоже мертв, хотя голова на месте. Больше я ничего не стал проверять, меня уже чуть ли не трясло от страха. Нужно было быстро уносить отсюда ноги, пока сам головы не лишился. Промелькнула мысль позвонить в полицию, но я тут же ее отбросил. К тому же было совершенно непонятно, что тут вообще происходит: кто эти люди в странной серой одежде и зачем им понадобились отрубать головы прохожим.

До дома было еще далековато. Я осторожно двинулся вдоль пятиэтажки, старясь оставаться в тени. Обогнув торец здания, я заглянул во двор следующего дома и чуть не выругался: у подъезда стояли люди в такой же униформе. На этот раз их было больше, кажется четверо или пятеро. Вскоре из подъезда вышел еще один, в руках у него была пара черных сфер.

"Да сколько же их тут? Они по всему кварталу шастают что ли? Похоже, что и замки на дверях для них - не проблема, - лихорадочно рассуждал я. - Может лучше не пытаться попасть домой, а просто уйти отсюда куда подальше?"

Мои мысли были прерваны раздавшимися вдалеке голосами: кажется сюда направлялась пьяная компания, горланя на всю улицу. Несколько утырков наконец-то нашли себе приключений, когда их путь пересекся с группой незнакомцев. По идее, сейчас должно что-то произойти, но все закончилось буквально за пять секунд. Неизвестное оружие мгновенно успокоило нарушителей тишины. Ни хлопков, ни вспышек я не заметил - просто через пару секунд все пятеро корчились на земле. Издалека было плохо видно, но их потом вроде чем-то проверили. Наверно результаты не устроили людей в серой униформе: алкашей хладнокровно добили из того же беззвучного оружия, а вот головы отрезать не стали. Затем они о чем-то посовещались и двинулись прямо в мою сторону.

Меня захлестнуло новой волной страха, плавно переходящей в панику. Я снова обогнул торец дома и быстро зашагал вдоль темных окон, почти срываясь на бег. Спрятаться тут было решительно негде, а в каждом подъезде стояла стальная дверь с домофоном. Самым очевидным и простым решением было зайти с другой стороны дома, а там уже можно будет рвануть со всей дури.

Когда я добрался до противоположного конца я почувствовал, как в груди словно появился кусок льда - под фонарным столбом стояли еще двое. Положение складывалось катастрофическое: еще немного и я окажусь в клещах. Когда эта парочка начала уходить, я уже было вздохнул с облегчением, но они внезапно остановились и развернулись ко мне, на ходу доставая оружие.

Дальше играть в прятки не было смысла, они явно знали обо мне. Я выскочил из своего укрытия и что есть мочи рванул в сторону парка, где можно было бы спрятаться, а затем уйти в какое-нибудь оживленное место. Но я сильно недооценил возможности противника, и мои уловки с петлянием не сработали. Не успел я пробежать и двадцати метров, как левая нога ниже колена вдруг словно одеревенела. Произошло это совершенно внезапно, так что я едва успел выставить вперед руки, когда со всего маху полетел лицом навстречу земле.

Когда я попытался подняться, меня схватили за плечо и резко перевернули на спину. Лица у них оказались вполне человеческими - ничего необычного, только слишком уж холодные, ни тени эмоций. Одежда и впрямь представляла неизвестную мне униформу: серая с тонкими желтыми полосами. Договариваться с ними было бессмысленно, на мои вопросы они совершенно не реагировали. А еще от них исходил тот странный запах, который я почувствовал на выходе из маршрутки. "Серые" - именно так про себя я их назвал, слишком уж они напрашивались на такое прозвище. И дело тут было не только в цвете одежды...

Моего лба коснулись небольшой черной коробкой, очевидно меня проверяли как и убитых алкашей. Когда они взглянули на результаты, на лицах этих хладнокровных сволочей вдруг появилось какое-то подобие радости и удивления. Мне же это все равно ничего хорошего не сулило: наверняка сейчас оттяпают голову. Отбегался... Но вместо этого меня подхватили под руки и куда-то потащили. По-видимому, моя смерть откладывалась на неопределенное время.

Как это ни странно, но меня притащили прямо в тот самый парк, где я собирался скрыться от своих преследователей. Людей в парке не было, но зато я заметил несколько мертвых тел. Неужели все это прошло совершенно незаметно? Где полиция, в конце концов? Это же не подворотня какая-то, где можно вглухую завалить с полдесятка человек. Хотя, насчет полиции я ошибался: вон они - целый патруль... безголовый патруль.

На месте, куда меня притащили, оказалась целая толпа в серых униформах и внушительная гора из черных сфер. У них тут было что-то вроде штаба. Как оказалось, не только одного меня взяли в плен: здесь была еще девушка в белой куртке. Я снова попробовал поговорить с ними, но "серые" по-прежнему игнорировали все попытки общения, а лишь пялились в экраны своих приборов. Сложилось такое впечатление, будто они напряженно чего-то ожидали. Рассмотрев их оружие и одежду, я окончательно убедился, что эти ребята явно не с нашей планеты. Но сейчас меня больше интересовало другое - зачем им понадобился я? Судя по их действиями, нас ждала отнюдь не увлекательная экскурсия и мороженое.

Долгое ожидание завершилось для "серых" неприятным сюрпризом, а для меня - шансом на спасение. Началось все с того, что позади меня раздалось тихое мяуканье. Я оглянулся: из темноты один за одним медленно появлялись коты. И по количеству они явно превосходили ту стайку, что встретилась мне сегодня ночью.

Мои похитители тоже заметили это нашествие и как по команде разом повернулись на источник звука. Они внимательно смотрели на кошаков, не проявляя никаких эмоций. В воздухе повисла напряженная атмосфера... А затем коты принялись орать. Все знают этот жуткий неприятный крик, который они издают перед дракой. Но тут их было не двое, а около сотни. Это была просто адская какофония.

"Серые" схватились за оружие, а мохнатое сообщество бросилось врассыпную, стремясь зайти с флангов. Мгновением позже они бросились в атаку, и мне стало ясно, что это никакие не котики. Ленивые, пофигистичные животные на такое просто физически были не способны. А тут они словно ракеты взвивались в воздух, врезаясь в толпу серых головорезов. Я увидел как один из моих конвоиров резко взмахнул руками и завалился на спину, когда его в грудь ударило полосатое создание.

Встав на четвереньки, я пополз подальше от этой жуткой схватки. Суматоха давала мне шанс тихо и незаметно смыться. Я попытался отыскать взглядом девушку, но ее нигде не было видно, скорее всего она и сама догадалась убежать. Рядом со мной упала половина кошака, при этом с него слетела маскировка, обнажив истинный облик существа: черное вытянутое тело с гладкой кожей, голова без ушей, узкие вытянутые глаза. Особо разглядывать было некогда, но мне показалось, что это было не живое существо, а что-то биомеханическое. Сейчас главное было спасти собственную шкуру. Черт их знает, кто одержит победу в этом бою. "Серые" тоже были не промах и ловко размахивали своими серпами.

Выбравшись из эпицентра сражения, я встал на ноги и кое-как поковылял прочь от этого кошмара. К ноге постепенно возвращалась подвижность, но вместе с ней возникла и дикая жгучая боль. Я еле сдерживался чтобы не закричать, когда наступал на левую ногу.

Через время мне пришлось остановиться, чтобы немного перевести дух. Боль в ноге слишком уж изматывала. Я прислонился спиной к фонарному столбу и расслабил левую ногу. Но отдохнуть мне не дали: справа послышался плеск воды в луже, и я увидел уже знакомую фигуру в серой униформе.

"Вот же упрямые сволочи!" - с раздражением подумал я. К моему счастью "серая сволочь" оказалась в единственном экземпляре и передвигалась довольно медленно, хотя и быстрее меня. Мне показалось, что он серьезно ранен: одна рука безвольно болталась, но другая крепко сжимала рукоять кривого лезвия.

Впереди была площадка, где постоянно выгуливали собак. Они еще вечно таскались со здоровенной палкой в зубах. Вот именно она мне и нужна была. Бежать не было сил, а вот шансы отбиться мне казались вполне реальными. В конце концов противник ранен, а из оружия у него, похоже, лишь один клинок. В противном случае меня бы уже давно подстрелили.

Поначалу все шло относительно неплохо: мне удалось выбить этот проклятый клинок, но затем искусанную собаками дубину перехватили, а в меня вцепились мертвой хваткой. Ситуация сложилась патовая: я не мог освободиться, а у "серого" не хватало сил придушить меня. Кстати, выглядел он не важно: одежда изодрана, правая сторона лица представляла кровавое месиво, одного глаза нет, на плече огромная рваная рана, сочащаяся кровью. Каким образом он все еще стоял на ногах - было совершенно непонятно. Я вцепился ему в раненое плечо, ощущая горячую влажную плоть под пальцами. Но эта сволочь словно и не почувствовала боли, все также пытаясь придушить меня.

Ситуацию разрешило появление третьей стороны - одно из существ, которые маскировались под кошек. Тварь ловко запрыгнула на спину "серому" и одним ударом лапы разворотила ему горло вместе с артериями. Фонтан крови ударил мне прямо в лицо, заливая глаза густой теплой жидкостью. Схватка была закончена: "серый" с хрипом разжал руки и рухнул на землю, забившись в предсмертных конвульсиях.

Сделав пару шагов назад, я опустился на траву и кое-как вытер лицо рукавом. Стоявшая рядом черная тварь сначала просто смотрела, а потом прыгнула мне на грудь, придавливая к земле. Прямо на моих глазах она снова врубила маскировку, принимая облик кошки.

- Узнаешь меня? - раздался спокойный женский голос. Челюсти кошки при этом оставались неподвижными, звук шел будто изнутри.

- Да... - ответил я после недолгих размышлений. Пару дней назад возле нашего дома появилась кошка черно-белого окраса, которая довольно странно реагировала на мои попытки предложить ей еду. Она смотрела на меня с каким-то недоумением, будто на идиота, который зачем-то пристает со своей дурацкой колбасой. Но, поколебавшись некоторое время, она все же стала есть, да и потом не отказывалась от угощения.

- Тебе наверняка жутко интересно, что тут происходит? Можешь задать свои вопросы, только не слишком много, а то у меня осталось мало времени.

- Ааа.. кто вы такие? И зачем этим, - кивнул я на лежащий труп, - понадобились головы людей и... собственно я сам?

- Мы с других планет. Я - виран, они - рангры. А головы... Скажем так: у вас могли бы появиться очень серьезные проблемы, если бы их забрали. Ты оказался более ценным, поэтому тебя решили забрать целиком.

- Что-то не слишком понятно, - с сомнением сказал я. - А эти рангры не вернутся за мной?

- Не думаю. Во всяком случае, если это и произойдет, то еще не скоро. Сегодня они понесли очень чувствительное поражение.

- А вы зачем на них напали?

- У нас с ними расхождения по ряду философских вопросов, - ответила кошка-виран, прищурив свои желтые глаза.

- Могли бы и предупредить.

- С чего бы нам это делать? Мне и тебя, честно говоря, не следовало спасать.

- Тогда почему... - пробормотал я, надеясь, что она не решит исправить это мелкое недоразумение.

- Понравился ты мне, - насмешливо-игривым тоном ответила виранка. - Может даже и влюбилась...

- Ооо... - единственное, что я смог выдавить из себя на подобное заявление.

- Не криви так рожу. Мы, вообще-то, такие же гуманоиды, как и вы. Это просто удобная оболочка, мое настоящее тело находится не здесь.

- Ах, ну тогда другое дело, - скептически заметил я.

- Может, поцелуемся напоследок? - предложила виранка и придвинула ко мне свою мохнатую морду. Повеяло запахом копченой колбасы...

Это сообщение отредактировал Паласатое - 22.10.2013 - 18:07

12. Тсс


- Тсс, тише ты! – прошелестел тонкими синими губами Луар – услышит же! Чутко припав к холодному полу, нервно дернул перепончатыми крыльями, повел носом.
- Не услышит, спит Он! Да еще и глух, как саркофаг Предпоследнего Вестника… - оранжевые глаза Арайи в темноте озорно блестели, хвост дрожал от возбуждения. Она плавно перетекла со стены на пол, оставив позади себя еле различимый во Мгле, светящийся след. Уцепившись золотистыми коготками за огромную черную скобу, давным-давно вбитую кем-то намертво в пол, непонятно с какой целью, Арайя пристально вглядывалась в черное чрево Мглы.
- Ну, идем же, скорее! Осталось совсем чуть – чуть! Луар злобно оглянулся на свою спутницу (да, собственно, по другому смотреть он и не умел), так опрометчиво втащившую его в эту проклятую историю с поисками не пойми чего, и начал осторожно подползать к Краю комнаты Последней Грани.
Черная Мгла перед ними умирала, она гудела и вибрировала, иногда им казалось, что вдали ее мерцает что-то едва различимое, как будто точка, но разве сможет свет выжить в Абсолютном Мраке? Абсурд, подумалось Луару. Да и что такое, этот Свет? Кто видел его хоть раз, за прошедшую Эру Предпоследнего Вестника? А может все оттенки серого и черного, пепла, остывших углей, дыма и копоти, и есть осколки Света? Тогда как назвать тех, кто поделил их между собой, и занял свое место в Бесконечной Ночи? Свет угас по той же причине, по которой и Абсолютный Мрак постепенно втягивает сам себя в Ничего. Это Предпоследний Вестник, Ночь его поглоти!
Как рассказывал Учитель, после Войны Шестого Дня, между Багряными и Носителями Истины, весь мир окутала тьма, какой еще не видывали его обитатели, и когда она рассеялась, никто не был таким, как прежде. Ничто не осталось, таким, как прежде. Жизнь, если ее можно назвать таковой, а скорее пребывание выживших в ожидании Абсолютного Мрака, сконцентрировалась вокруг шести Кубов Пустоты. Все, кто мог передвигаться, устремились на едва различимый в абсолютной тишине их Зов. Добрались немногие, слишком труден путь, а ртутный смрад разлагающихся тел Багряных слишком ядовит, слишком горяч пепел заклятий, на безводной, черной от гнилой крови поверхности…
И тогда явился Предпоследний Вестник. Вихрем пронесся он по всем очагам уныния и отчаяния, погибающей надежды и бессильной злобы, и черное стало еще чернее, и Мгла пробудилась, дабы пожрать остатки. Когда Предпоследний Вестник, выполнив свое предназначение, был заточен в саркофаг, в то время и появился на свет Луар. В черной угольной пыли, из комка серого пепла, появился новый обитатель умирающего мира.

Лишь спутники преодолели Край, время остановилось. Клубы сажи и пепла умирающей Мглы прекратили свой жуткий танец и замерли в ожидании. Наступила тишина, и только спящий Страж монотонно сопел своими пятью жуткими пастями.
- Иди первая. - Луар, отчего то, не решался ступать дальше. Его иссиня черные крылья трепетали на спине, и хотя он родился и вырос среди мрака, зла и ночи, сейчас его обуревало доселе неизвестное ему чувство, название которому он, почему то хорошо знал - "страх".
- Знала бы я, что ты такой трусишка, не связалась бы с тобой! – Арайя пронзительно расхохоталась, и Луар с ужасом заметил, что струящееся по ее телу сияние, еле различимое глазу, вдруг стало усиливаться. В огромных, черных глазах Луара отражался стремительно меняющийся силуэт Арайи. Теперь уже ему приходилось жмуриться, ибо свет, исходящий от его спутницы становился нестерпимым. По крайней мере, так казалось ему, всю жизнь прожившему в темноте. На ее теле сквозь кожу явно проступали невиданные символы, источавшие яркое сияние. Окружающая их Мгла, почуяв добычу, зашевелилась, заворочалась, потянулись щупальца мрака. Но свет, испускаемый Арайей, был настолько силен, что ей ничего не оставалось делать, как начать отступление. Луар приоткрыл один глаз, кругом были различимы серые тона, тени от предметов, и спящий на крышке Саркофага Страж, был уже отчетливо виден.
- Хватит, Арайя. – зашептал Луар. – Нам конец!
- Нет, друг мой! Это не конец, это лишь начало пути!!! – Арайя выпрямилась, и смело прошествовала мимо Стража, озарив его своим светом. Но, проснуться ему было уже не суждено, потому что свет, излучаемый странным и невиданным никем и никогда существом, был губителен для обитателей Мглы.
- Закрой глаза Луар! – скомандовала Арайя. – Сейчас начнется твое перерождение.
- А что мы искали на Краю, Арайя? – спросил он, чувствуя как лучи гладят и щекочут его почти черную кожу.
- Мы искали новый мир, мой друг! Но сейчас, тебе придется уйти, потому что ты – Последний Вестник, сын Предпоследнего Вестника! Иначе действительность уже никогда не сможет возродиться! Царство небес полностью уничтожено, и демоны Мрака доигрались до того, что уничтожили и свой мир полностью.
Луар пронзительно закричал, лучи, нежно ласкавшие его, вдруг вспыхнули ярким огнем на его крыльях. Золотое пламя в один миг окутало его и взорвалось мириадами ярких вспышек. Саркофаг Предпоследнего Вестника треснул, и черная, кровавая жижа начала сочиться из трещин.
- Приди Новый Вестник! Озари Новый Мир своим светом! – Арайя вспыхивала все ярче, глаза ее источали огненные потоки.
- Я есть Солнце, я - Новая Жизнь! – голос Арайи гремел громом над беспросветной пеленой Бесконечной ночи.
Вспыхнувшее ураганом, пламя пожирало мрак, уничтожая всю скверну, что так долго отравляла землю мира. Перерождение началось. Черный морок отступал, унося с собой всю ненависть и злобу, оголяя такую беззащитную, но уже чистую землю. И тогда пришел Новый Вестник.

Он пришел с потоками света и чистой воды, хлынувшей на жаждавшую влаги почву с прозрачных небес. Мокрые, ничего не понимающие существа мира Ночи, жмурившиеся от нестерпимого света, ощущали на себе радость перемены. И хотя, многие до конца не понимали, что происходит, и что им это принесет, все равно радовались и плюхались в желанной влаге, вскрикивали и пищали от восторга! Вода доделала работу Света, окончательно смыв всю мерзость Мрака с земли. Постепенно, глаза обитателей мира стали привыкать к свету. Они стали осматриваться вокруг, и увидели огромную радугу, что стояла, словно мост между мирами. Одним концом она стояла на земле, а другой уходил куда-то вдаль, куда стремились воды вновь образующихся рек. А на Краю стояли два существа и смотрели на Пробуждение Мира.
- Значит, ты все знала? - спросил Луар, помахивая золотистыми, полупрозрачными крыльями. – С самого начала ты знала, что на Краю нет ничего, и что всему виной только я? Только моя гибель могла бы спасти и пробудить этот мир?
- Не все так просто, мой милый Луар. – прошептала Арайя, символы на ее теле совсем угасли, и выглядела она очень уставшей. – Когда надежды нет совсем, когда самая страшная тьма стала еще темнее, ты видел во Мраке свет. Ты не был уверен, что видишь его, но это было так. Ты был самым страшным злом, но пока еще не осознавал этого. Твоей судьбой было окончательное уничтожение мира. Собственно, как и твоя гибель, что последовала бы, доделай ты работу своего прародителя, Предпоследнего Вестника. Все стало бы Ничем. А из Ничего нет пути назад. Но ты верил, и видел точку света. Этой точкой была я. Доверившись свету, ты спас мир. Спас всех его обитателей, очистил их от Мрака, и наградой тебе будет долгая жизнь полная счастья.
- А что будет с тобой? – голос дрожал, Луар чувствовал, что ответ на этот вопрос он знает, но не хотел себе признаваться в этом.
- Для завершения обновления ты должен вобрать мою силу. Для этого ты должен меня убить…
- Но почему? – возопил Новый Вестник. – Почему зарождение должно начинаться с убийства? Почему, чтобы обрести покой и счастье, нужно жертвовать самым дорогим? Я не стану делать этого, Арайя! Пусть снова все погрузится во Мрак!
- Мое предназначение выполнено, милый Луар! И оставаться в вашем мире я больше не могу, ты должен помочь мне покинуть эту оболочку. Но я обещаю, на Краю, когда придет твое время, мы снова встретимся и будем вместе уже навсегда.
Подойдя к Краю, Арайя закрыла глаза, и улыбнулась. Она обвила хвостом Луара, и замерла на секунду.
- Не забывай, Новый Вестник, Мрак побежден, но в сердцах некоторых он пустил слишком глубокие корни. Посвяти свой путь новым победам над тьмой.
Отстранившись, Арайя сделала шаг к Краю. Луар стоял, понуро опустив свои сияющие огромные глаза. Медленно он поднял полный тоски и печали взор на свою спутницу:
- Прощай милая Арайя, я никогда тебя не забуду! Каждый прошедший миг будет приносить мне радость, ведь таким образом я на миг приближусь к встрече с тобой! Прощай!
Резким движением он толкнул ее за Край, и она исчезла в Бездне.
И долго, очень долго стоял опечаленный Луар на Краю, и смотрел на рождение Нового Мира.

Это сообщение отредактировал Паласатое - 22.10.2013 - 18:09

13. Когда придет пора - твой враг умрет



Я шел по старым улочкам Гурзуфа, иногда касаясь то одним, то другим плечом шершавых стен бутовых домов. Был осенний вечер и ярко светила луна, почти как солнце – можно было свободно читать вывески маленьких магазинчиков.
Настроение было черное. Какие-то твари избили моего брата, и он сейчас лежал в больнице, я шел от него. Кома. Разбита голова, крошево костей, волос и крови. Врачи маленькой больницы не в состоянии были сделать что-то серьезное, только стабилизировали состояние и забинтовали рану. Завтра нужно было с утра везти брата в Симферополь.
А пока я шел и мечтал наказать хоть одну эту тварь – один из них работал охранником и по вечерам подрабатывал гопником. С дружками. Урод. Я учился раньше с ним в одной школе – он любил унижать слабых и издеваться над младшими. Я знал его имя и фамилию. Я знал, где его можно найти. Но не сейчас. Месть нужно подать холодной, да и брат важнее – брата нужно было спасти в первую очередь.
Ненависть и гнев. Жалость и боль. Все эти противоречивые чувства заслоняли мой ум.
Я вышел к морю, на городской пляж, волны шипели, выползая на гальку, и откатывались назад, жемчужно сверкая под лунным светом. Пляж почти пустой. Бархатный сезон и в этом году рано началась осень. Холодно. Омыв ноги в морской воде, я вытер их чистым носовым платком, обулся и собирался уже уходить, когда внезапно услышал чью-то грязную брань и женские крики. Так и есть, здоровый пьяный отдыхайка бьет свою девушку наотмашь кулаком.
Я решил не заморачиваться с джентельменским набором и просто швырнул ему в голову хороший камень, размером с детский кулак. Схватившись за голову, тот осел на землю и дурными глазами смотрел перед собой.
Как оказалось, эту девушку он встретил сегодня, она завтра уже собиралась уезжать, пригласил в кафе, еще трезвый. Там неуловимо быстро нажрался водки и стал приставать.
Я увел ее подальше, через дворы выше и выше, где на холмах раскинулся Гурзуф, там приезжие сразу теряют ориентацию.
По дороге она благодарила, но видно, что боялась сильно, впервые встретила такого идиота. Я рассказал про своего брата. Внезапно она остановилась и спросила, верю ли я в судьбу, экстрасенсов и магию.
Я ответил, что мне сейчас все равно. Как оказалось, она была родом из семьи знахарей и чем сильнее Луна – тем сильнее могла быть ее сила, сила магии. Но просто так помогать ей никому было нельзя, и за деньги - тоже. Но сейчас был тот самый случай, когда она могла отблагодарить меня за помощь.
Надеясь на чудо, я спросил, что ей нужно для помощи брату. Она ответила, что ничего, ей не обязательно быть рядом. Сев в парке на лавку она замолчала и погрузилась в транс. Я вначале просто стоял рядом, но потом почувствовал, что меня неодолимо влечет к ней, какая-то сила притягивает и эта сила забирает мою. Почувствовал слабость, я сел рядом, кружилась голова и было как-то жутко видеть бледное лицо девушки в лунном свете, в абсолютном молчании и тишине, даже не пели ночные птицы и не было ветра.

Время летело очень быстро и когда Луна уже миновала зенит, она открыла глаза и посмотрев на меня сказала – я спасла жизнь твоему брату, он мог не дожить до утра.
Не веря ей, но надеясь, я смутно поблагодарил ее. Мой ум был в смятении, чувства бушевали внутри. Зло еще не вышло из меня в виде мести и это сильно смущало меня.
Брат был высоким и сильным, но тварей было несколько, он не смог один защитить себя.
Внимательно посмотрев на меня, она сказал, что видит внутри меня это зло, как фотографию вожака этой шайки.
Задумавшись на минуту, она вдруг резко встала и спросила, где тут кладбище…
Не понимая и не помня ничего, я оказался в ее компании на старом гурзуфском кладбище, где татарские надгробья стояли отдельно от крестов. Сев рядом с одной из могил, она стала что-то говорить вполголоса, как я не прислушивался, слова разобрать было невозможно. Было уже прохладно и тело девушки дрожало от холода, она была одета легко. Но когда я подошел совсем близко, то с ужасом почувствовал, что это не холод, а сильный жар тряс ее тело, с каждой минутой все сильнее и сильнее. Это продолжалось долго, пока Луна совсем не ушла за горизонт и полная темнота не опустилась на старое кладбище.

Твой враг умрет – сказала она. Я попросила его предков, похороненных здесь забрать поддонка к себе на перевоспитание, на том свете ему некуда будет спрятаться.
Внезапно с этими словами странная легкость появилась в моих чувствах, как если бы кто-то протер старое грязное зеркало, и проглянуло солнце, ясный свет моей души. Ненависть ушла и страх за брата тоже. Я был вымотан событиями сегодняшнего дня и ночи, но ум был бодр как никогда.

Между нами уже было какое-то особенное доверие, мы прониклись друг другом, тонкая, но прочная связь появилась между нами, и не было страха.

Чтобы пережить остаток ночи, я предложил пойти в мой дом, где в летней кухне заварив крепкого чая с горными травами мы дождались утра и восхода солнца.
Потом я проводил ее - ей нужно было уезжать, но чувства между нами были сильны и оба это понимали.
Брат поправился и встал на ноги очень быстро, врачи разводили руками. А та тварь, что разбила брату голову ради мобильного телефона легла в сырую землю, но это было моей тайной, никто не знал причины смерти.

Это сообщение отредактировал Паласатое - 22.10.2013 - 18:13

14. Кладовка с секретом.


Нарядная мама, пахнущая одновременно и сладостью духов и горечью предстоящей разлуки, нежно целовала насупленного Егорку.
-"Ну котик, ты же у меня большой и храбрый мальчик, не куксись. Скоро придёт тетя Оля, принесет пирогов, ты ей покажешь конструктор и котенка, почитаете с ней про Гулливера, посмотрите мультики. И ты даже соскучиться не успеешь, а я уже вернусь. Ну? Или ты боишься? Глупыш мой..."
Егорка вовсе и не боялся, разве что самую капельку, но вот маму ему отпускать не хотелось, тем более в какие-то там непонятные "гости". Ему было шесть лет и он в полной мере ощущал на себе ответственность за маму, такую красивую и родную, он хотел быть рядом и в случае надобности защитить её от грозящей опасности. Но мама, чмокнув напоследок гордого рыцаря в кудрявую маковку, скрылась за обитой вишневым дерматином дверью, а скрежет ключа, двукратно провернутого в замке, словно подвел черту под всем вышесказанным.
Предательски защипало в носу и подозрительная пелена на минуту заволокла взор, но тут Егор вспомнил, что он мужчина, а значит хныкать и жалеть себя не имеет никакого морального права. С силой моргнув несколько раз подряд он отправился исследовать квартиру, в поисках недавно приобретенного пушистого друга.
Котенок обнаружился в районе кухни, у мисочки с молоком - лобастый, глазастый с жесткими антеннками торчащих усов, он мигом развеял неверный детский сплин и дальнейшее путешествие по "квартирным прериям" мальчик продолжил в компании полосатого напарника. Миновав зал, ярко освещенный четырехламповым светильником, такой уютный, сдобренный мягким баритоном диктора вещающего из телевизионной плоскости, Егор заглянул в комнату мамы все еще хранившую аромат ее парфюма, но, впрочем, задерживаться в ней не входило в его планы. Придерживая котенка у груди, мальчик вновь развернулся в сторону кухни, там, незаметно и скромно притаившись в углу пищеблока, прямо за аккуратным шкафчиком-пеналом находился заветный "Клондайк", неотвратимо манящий юного исследователя. Кофейного цвета дверь кладовой, увенчанная миниатюрным амбарным замочком, служившим, по мнению бдительной мамы, надежным охранником от мальчишеских посягательств, являлась своего рода магнитом, притягивающим внимание Егора едва ли не с тех самых пор, как он впервые её увидел.
Итак, стоя лицом к заветной дверце, мальчуган в который раз, представлял себе те бесчисленные сокровища (ведь зачем еще запирать кладовую, как не для сохранности спрятанных в ней богатств??) которые, вне всяких сомнений, моли бы стать венцом коллекции кладов любого, даже самого искушенного пирата. Но треклятый замочек, усмехаясь металлическими боками, не оставлял ни единого сомнения – даже Али-баба потерпел бы поражение перед этим «Граалем». Будучи реалистом по натуре и не преследуя никаких целей, Егор все же протянул ручонку к прохладной дверной ручке и с отчаяньем обреченного несильно потряс фанерку скрывающую за собой мечту. И вдруг... Словно поразившись подобной наглости, дужка замочка раскрылась в удивлении и тот, лязгнув тяжелой челюстью, пал ногам мальчугана, испугав дремавшего в его объятьях котенка.
Свершилось!
Однако, обиднейшим свойством воплощения наших желаний в жизнь является несовпадение между мыслимым и сущим. Котенок вырвался из рук и утробно завывая убежал в глубь квартиры, при этом больно оцарапав поддерживающую его ладошку. Егор, махнув рукой на глупого предателя, перешагнул порожек заветной каморки. Внутри пахло пылью и затхлостью непроветриваемого помещения, в углу гнездилась куча какого-то, отжившего свой век, тряпья и полумрак там царил той особенной плотности и густоты, которая всегда бывает в помещениях лишенных окон и дневного света.
Егор еще озирался вокруг, надеясь обнаружить хоть какую-нибудь крохотную «интересность», способную сгладить разочарование от столь несправедливого поворота судьбы, а тем временем новое, не совсем еще осознанное чувство, незаметно подкрадывалось к нему в этом глинистом полумраке.
Будь на месте нашего героя человек взрослый, осторожный и умудренный опытом, он, повинуясь внутреннему инстинкту самосохранения, спешил бы избавиться от давящей тесноты чулана не вдаваясь в излишний самоанализ, не дожидаясь момента, когда страх (а это был именно он) минует стадию невинного ручейка и превратиться в сметающую всё и вся на своем пути беспощадную стремнину. Но шестилетний Егор не встречавшийся до селе ни с чем более пугающим, нежели картинно-книжная Баба-Яга, лишь вытер вспотевшие ладони о штанины домашней пижамы и неуверенно переступил с ноги на ногу подсознательно пытаясь унять подступившую нервозность.
Желание покинуть это место, не оправдавшее надежд и оказавшееся обиднейшей «пустышкой» своего рода, становилось все более и более нестерпимым с каждой секундой. Внезапно Егор понял, насколько кладовка неприятна и чужеродна, она вдруг представилась ему огромным живым организмом, хитрым хищником, который притаившись в засаде выслеживает добычу, чтобы затем поглотить её целиком, без остатка.
Стараясь не шуметь, дабы не привлечь еще большего внимания к своей персоне, мальчик сделал два осторожных шажка в сторону дверного проема, в безмятежном прямоугольнике которого можно было видеть кусочек кухонного стола, накрытого пёстрой клеенчатой скатертью. Сейчас, именно эти обыденные вещи, от которых веяло таким покоем и безопасностью, казались Егорке самыми большими драгоценностями. Когда он подкрался к двери на расстояние близкое к минимальному, куча ветоши до этого лежавшая в своём углу неподвижной грудой, шевельнулась и из её волоконных недр, до слуха перепуганного мальчишки донесся явственный смешок. Ехидный и глумливый одновременно. В ту же секунду, отсекая все возможные пути отступления, захлопнулась коварная дверь.
Пришедшая ровно через восемь минут румяная Ольга долго искала своего непоседу племянника. В числе прочих мест ею был осмотрен и закут, где кофейная дверь соседствовала со шкафчиком-пеналом, но там крепко запертый замочек, висящий на своем бессменном посту, опровергал любую свою причастность к пропаже любопытного первооткрывателя.

Это сообщение отредактировал Паласатое - 22.10.2013 - 18:14

15. У каждого свой рай.

Димка Марыкин сидел на полу в коридоре, прислонившись спиной к холодной стене. Димка, Димон, или поросту Марик, как называли его друзья. Его била мелкая дрожь. Дрожащими руками высыпав из полиэтиленового пакетика белый порошок, молодой человек пластиковой карточкой соорудил из него «дорожку» на обложке книги «Мастер и Маргарита». Марик ухмыльнулся… Какая ирония. Уже неделю его мучили кошмары. Возможно, это были галлюцинации, но парень отказывался признавать, что наркотики берут над ним верх. Не может быть галлюцинаций от амфетамина, и все тут! Скрутив последнюю сторублевую купюру в трубочку, он положил на пол книгу, опустил голову к «дорожке» и с жадностью втянул ноздрей через денежную трубку светло-розовый порошок. В носу неприятно защипало, из уголка глаза скатилась по щеке слеза.

Марик улыбнулся и начал всматриваться в грязные обои на стене напротив, в надежде, что немного «отпустит». Вот черточки с датами на старых обоях – воспоминания о детстве, о том, как он рос. В памяти всплыли улыбчивые лица родителей и теплые семейные вечера на кухне. Когда за окном лил промозглый московский дождь, а оранжевые листья вихрем кружились во дворе, счастливая семья вечерами устраивала чаепития со свежевыпеченными рулетами или пирожками.

Марик был компанейским парнем. Учеба в школе давалась ему легко, впрочем, с дружбой была аналогичная ситуация. Секции карате, футбола, бейсбола – каждый тренер делал на активного белобрысого мальчика неплохие ставки.

В один солнечный весенний день, когда деревья только-только начали зеленеть, а по земле побежали ручьи, в футбольную секцию пришел новый ученик из другой школы. «Ребята, знакомьтесь, - это Рома Косыгин. Будет заниматься у нас в кружке, прошу любить и жаловать» - представил нового игрока тренер. Этот темноволосый сразу не понравился Марику, поэтому он сказал: «Косыгин? Косой что ли?». Одногруппники загоготали. Ромик прищурил глаза и зло посмотрел на Марика, тот равнодушно отвел взгляд.

Как и следовало ожидать, ребята подрались во время игры. Кто кого толкнул – они уже и не помнят. Но традиционно, это стало решающей дракой в их жизни. Один с фингалом, другой в разорванной футболке, они хотели было разойтись в разные стороны, но тут выяснилось, что живут враги в одном доме. Неудивительно, что после этой драки Марик и Косой стали лучшими друзьями.

Вы спросите, что было потом? Годы учебы, первая бутылка пива, девчонки с горящими глазами и первые поцелуи. С первой бутылки пива Косому стало плохо, отчего он ушел за мусорку и там его долго рвало. А вот Марик чувствовал себя забавно, погружаясь с головой в новые ощущения. Впрочем, вместе с пивом, частой гостьей в жизни нашего героя стала лень. Ему больше нравилось пить пиво, а потом уже и более крепкие напитки, в подъезде с одноклассниками, нежели делать домашние задания. Секции давно были заброшены, а вот Косой, напротив, усиленно занимался спортом и уже к старшим классам начал выезжать в другие города на соревнования. Сколько бы раз он не пытался отучить Марика от пагубной привычки – все тщетно, но лучшего друга ему терять не хотелось и они продолжали общаться, обсуждая девчонок, посмеивались над общими друзьями и учителями, да и просто частенько болтались по району.

Надо сказать, что Марик, пристрастившись к алкоголю, стал не менее популярен среди сверстников. Обаятельная улыбка, светлые растрепанные волосы, зеленые глаза и великолепное чувство юмора делали свое дело. Девчонки то и дело подсовывали ему записки, сами приглашали красавчика в кино и с регулярностью подмигивали ему на уроках.

Пришла пора выпускного. Засиживаясь допоздна в кабинете истории, ребята составляли сценарий концертной программы и репетировали сценки. Марик с горящими глазами обсуждал с парнями «провиант» праздника: сразу после торжественной части – шампанское, затем водка и портвейн, а девчонкам – вино. Никто их не одергивал, посколько единственный человек, кто мог противостоять Марику – Косой, уехал на спортивные сборы в другой город.

Именно на выпускном Марик впервые попробовал покурить травку. За школой, поочередно хлебнув водки прямо из «горла» с Серегой Черепановым, которого все с первого класса называли Черепом, они закурили по сигарете.

Ни с того ни с сего Череп сказал:

- Марик, а ты крепче сигарет ничего не курил, случайно? – глаза его стали больше напоминать узкие щелочки.

- Нет, а что? – ответил белобрысый.

- Хочешь попробовать? Обычная травка, привыкания не вызывает, зато весело станет, обещаю, - в это время Череп достал косяк из кармана и начал его покручивать пальцами.

- А, давай! Была не была! – радостно ответил Марик.

Так состоялось его первое знакомство с наркотиками. После того, как ребята курнули, Марик пошел обниматься со Светкой на кушетку в актовом зале. Какая же она смешная! Эти локоны, словно змеи! Ха-ха! Змеи на голове! Господи, как же смешно!

- Светка, смотри как смешно танцуют твои подруги!! Они что, из дурдома сбежали? Аха! Размалеванные сучки сбежали из дурдома! Как же смешно! - И какая все-таки Светка добрая и хорошая, как же хорошо, что она держит Марика за руку и целует его в ухо, отчего у него по спине бегают мурашки! Но! Стоп! Куда там сдвинули столы с едой? Там же отличные бутерброды с колбасой! – Светка, пошли за бутерами! За самыми вкусными бутерами! Я съем два бутерброда! Нет, три! Или даже четыре! А потом банан! Два банана! Точно! – кричал Марик. Светка хохотала и пританцовывала на ходу.

**

Косой поступил в институт на спортивный факультет, а Марик провалил экзамены на юридический, поскольку не было времени готовиться – лето, теплые ночи, песни под гитару в сквере, девчонки, водка и вечное веселье. Родители злились на сына, отчитывали, но тот все время убеждал их, что на будущий год обязательно поступит в институт, а сейчас, уже совсем скоро, найдет подработку.

Однажды ночью отец Марика возвращался поздно с работы и услышал знакомые голоса – в парке громко разговаривали ребята – сын и его друзья.

- Да она вообще в постеле как бревно! – сказал Марик. – Трахаешь ее, трахаешь, а она хоть бы пошевелилась! Так и лежит себе доской!

В компании раздался взрыв смеха.

- Ну что, еще накатим, да по косячку? – снова раздался голос Марика.

… Утром возле кустов в сквере дворник обнаружил труп отца Марика. Инфаркт.

Мать разом поседела, и после похорон уехала жить на дачу, оставив сына одного в двухкомнатной квартире, взяв с него обещание трудоустроиться.

**

Раздался грохот. Марик открыл глаза и посмотрел в сторону комныты. Поднявшись, обнаружил, что с книжной полки упала книжка «Мастер и Маргарита». Нет, нет, не может быть! Она же только что была рядом! Парень поднял книгу, из которой выпала фотография с похорон отца. Нет, не может быть! От амфетамина не бывают глюки! Нет же! Марик зашвырнул книгу в угол и пошел на кухню. Не дойдя до нее двух метров, он услышал звук разбившегося стекла. Пол был усыпан осколками. Марик присел на корточки и начал собирать стекла. Его снова трясло. Стекла падали из трясущейся ладони обратно на пол. Не выдержав, он сжал осколки в руке и начал смотреть как на пол капает кровь. Она капала большими каплями, а Марик, словно завороженный, смотрел на эту картину. Когда натекла целая лужица крови, Марик отчетливо увидел проступающий на полу рисунок – это был крест.

Нет! Нет! – закричал он и начал рыться в ящиках шкафа. Ну хоть одна дорожечка, ну хоть полграмма. Быстрыми движениями он выкидывал из ящиков полотенца, ножницы, ножи, кастрюли, а в ушах жутко звенело…

Добравшись до телефона, что стоял на тумбочке в коридоре, Марик окровавленными пальцами набрал давно заученный наизусть номер.

- Алё, - ответил на том конце заспанный голос.

- Череп, это Марик. Есть у тебя что-нибудь? – голос предательски дрожал.

- Ты же сказал, что завязал с героином, - Череп хмыкнул.

- Это последний раз, обещаю… Трудная ситуация…

- Заходи. Жду.

**

Марик выбежал из подъезда и нос к носу столкнулся с Косым, который направлялся проведать лучшего друга, вернувшись с очередной лиги.

- Привет, братан! Давно не виделись! – Косой протянул Марику сильную и крепкую руку.

- Привет-привет, - Марик быстро ее пожал, и только потом вспомнил, что его рука вся в ранах и в крови. Плевать. – Слушай, брат, тороплюсь по делам, давай позже увидимся, я тебе наберу, - и быстрым шагом пошел прочь.

Косой посмотрел на свою руку, которая была в крови, и его сердце защемило. Не уберег друга, не помог, не остановил… Решив зайти к Марику вечером, он побрел обратно в спортзал.

**

Марик забежал в нужный подъезд, нажал кнопку тринадцатого этажа. Его сильно трясло. Несмотря на сильную жару, его трясло от холода и озноба. Дверь открыл здоровый Череп и ухмыльнулся.

- Ну, что, бросил? – глаза его лукаво сияли.

- Череп, отвали. Дай дозу и отвали, прошу тебя, - Марик достал сигарету, прикурил ее дрожащими руками и затянулся.

- Давай деньги, и будет доза, - тон Черепа не требовал возражений.

- Деньги отдам позже, честное слово, найду…

- Нет денег – нет дозы, - с этими словами Череп потянул на себя дверь. В это же время Марик выдвинул вперед ногу, помешав двери закрыться, молниеносным движением достал из кармана большой кухонный нож для резки мяса, и вогнал его Черепу в облась живота. Тот захрипел, глаза его округлились, а челюсть свело от дикой боли. Задыхаясь, он повалился на пол и хриплым голосом прошептал:

- Ну, и сука же ты, Марик... – и глаза его закрылись.

Перень не растерялся и, перешагнув, через бездыханное тело Черепа, прошел к нему в квартиру, на ходу раскидывая попавшиеся под руку вещи. В комнате он подошел к письменному столу и открыл ящик. Он знал, что еще со школьных времен Череп хранил наркоту в одном и том же месте.

На кухне он нажел ложку, достал из кармана зажигалку и начал проделывать до автоматизма отработанные манипуляции. Шприц валялся на полу возле плиты, но Марику уже было все равно. Он вколол необходимую дозу в вену и расслабился… По телу разлилось привычное тепло, волнами накатывающее на сознание.

- Что же я наделал? Нет, нет, это не я! Я этого не хотел!

Окно на кухне было распахнуто и лишь грязная шторка колыхалась на сквозняке. Недолго думая, Марик ступил на подоконник и сделал шаг в пропасть. Пока он падал… Расстояние в тринадцать этажей показалось ему вечностью. Ветер приятно обволакивал тело, мышцы вибрировали и трепетали. Раздался грохот, люди выглядывали из открытых окон и смотрели на лежащее на асфальте тело в неестественной позе.

**

В день похорон Марика лил дождь, не прекращаясь ни на минуту. Мать плакала, стоя на краю свежевырытой ямы ,и поглядывала на могилу мужа, которая находилась рядом.

Друзья сочувственно кивали друг другу. Каждый из них знал, что Марик давно сидит на героине, каждый знал, что таков будет исход…

А дождь все лил. Когда разошлись друзья и родственники, у свежезарытой могилы, усыпанной цветами и заставленной венками, стояли, обнявшись, две одинокие фигуры - мама Марика и Косой. Мама радыла и тихонечко подвывала, а лучший друг Марика сжимал кулаки и сдерживал слезы, которые готовы были пролиться на могилу, словно этот проклятый дождь…

**

Марик огладелся по сторонам – ничего необычного, стоит возле небольшого двухэтажного дома. Не беда, что с неба капают капли дождя – он совершенно не чувствует холода. И куда идти? Сделав шаг в сторону, похлопал себя по карманам. Безумно хотелось курить, а карманы оказались пустыми.

- Закурить хочешь? – из-за спины Марика раздался незнакомый голос.

- Хочу, конечно. Не знаю куда подевались сигареты, - парень пожал плечами.

- На асфальте остались, - ответил мужчина и протянул Марику пачку. Незнакомец был одет в черную водолазку и синие приталенные джинсы. Его зеленые кеды с белоснежной подошвой притягивали к себе взгляд. Лицо не выражало абсолютно ничего – серые глаза, ровный нос, пропорциональные губы.

- На каком асфальте? – в голове Марика начали проплывать до боли знакомые картинки.

- На который ты упал, - ответил мужчина и протянул парню руку, - Влад Цепин.

- Марик… Ой, Дима… - мужчины пожали друг другу руки. – А где мы? Никак не могу понять… Ничего не помню…

- В раю, - уголки губ Влада слегка приподнялись, глаза же, по-прежнему, выражали безразличие.

- Как - в раю?

- Ты прыгнул из окна тринадцатого этажа. Как следствие – превратился в котлету и умер. А теперь ты в раю, - Влад улыбнулся. Видимо, этот разговор доставлял ему удовольствие.

Марика передернуло. Он вспомнил все. Вспомнил мистические явления у себя в квартире, вспомнил убийство Черепа, последнюю дозу и незабываемый полет.

- А почему же я в раю? Я так много грешил… Почему не в аду? – сыпал вопросами парень.

- Почем я знаю? – ответил Влад. Появился здесь в раю – добро пожаловать. На все не моя воля.

- А чья же? – любопытный Марик не унимался.

- Много вопросов задаешь, парень. Радуйся, что в рай попал. Заказывай пожелания на первое время, - с этими словами Влад достал из кармана пиджака блокнот в черной обложке и приготовился записывать.

- А какие можно пожелания? – Марик стеснялся признаться в некоторых вещах.

- Да любые. Алкоголь, гонки, девочки, казино – что пожелаешь! Сейчас расслабишься, а потом видно будет.

- Ну если можно все, что угодно… Мне, пожалуйста, что-нибудь веселенького для начала. Можно кокаина, да я и чего покрепче употребить не прочь… - Марик потупил взор.

- Еще какие пожелания будут? – напоследок спросил Влад.

- Да… хочу увидеть маму и Косого… Это друг мой, так и не успел с ним попрощаться. Можно?

- Конечно, можно, не вопрос! – записав все в блокнот, Влад проводил Марика в двухэтажный дом и завел в одну из комнат. – Сиди тут, скоро все появится.

Марик уселся на диван и принялся ждать. Комната тонула в полумраке, и он успел различить сбоку от дивана журнальный столик. Присмотревшись, Марик обнаружил на нем все необходимое.

Вынюхав пару дорожек, он приступил к делу. Схватил шприц… И по накатанной схеме…

**

Кайф не отпускал достаточно долго. Хм… Странный какой героин… Наверное, качественный, не то дерьмо, что мне Череп впаривал. Еще пара «дорог»… Сердце учащенно билось, не желая успокаиваться.

- Эй, Влад! – крикнул Марик. – Ты тут? Скажи когда меня отпустит!! Сердце стучит адски!

В ответ тишина. Марик просидел на диване еще пару часов, наслаждаясь наркотическим эффектом, но, по правде говоря, это сердцебиение начало ему уже надоедать.

- Вла-а-ад!! – крикнул он еще громче и подошел к двери. Та была закрыта. Ручка не поддавалась. – Влааааад! Помоги! Сердце когда-нибудь остановится? Ответь мне! И где обещанные желания?? – Марик начал долбить по двери кулаками.

Внезапно в другой части комнаты Марик увидел свет. Свет исходил от монитора, который находился на противоположной стороне и был очень большим. На мониторе появилась картинка. Зеленые деревья, проливной дождь и два человека под зонтом. Марик подошел к монитору поближе и разглядел свою маму, которую по-отечески приобнял Косой. Мама плакала, Косой старался на нее не смотреть. Марик увидел и свежую могилу, к крест, к которому был прислонен его портрет – светловолосого улыбающегося пацана.

Сердце забилось еще сильнее! Марик ударил кулаком стену!

- Нет! Нет! Влад, я не такое просил! Я хотел их увидеть, но не на моей могиле!!! Прошу тебя, выключи это!

Никто не реагировал на крик Марика. Он снова подошел к столу и высыпал кучку порошка на его стеклянную поверхность.

- Я не хочу это видеть! Нет! Нет! – Марик снова вдохнул порошок в ноздрю. В глазах зарябило, и он снова перевел взгляд на монитор. И снова там плакала мама, а рядом стоял Косой и кусал губы.

- Влааааааад!!! Ты, слышишь, Влад!!! Останови это! Я не могу больше терпеть стук моего сердца, я не могу видеть эту картину… - Марик опустился на холодный пол и зарыдал. Глупо, по-девчачьи всхлипывая. Он старался успокоиться, но быстростучащее сердце не позволяло этого сделать…

Наркотики на столе не заканчивались, наоборот, каким-то образом их становилось все больше. А на мониторе все так же плакали мама и Косой. И все так же лил дождь…Целую вечность…

Это сообщение отредактировал Паласатое - 22.10.2013 - 18:17

16. В развороченном краю.

В далёкие времена, когда о компьютерах знавали лишь по фантастической литературе, а сотовая связь граничила с чудищами и апокалипсисом, когда люди всё ещё ощущали настоящие запахи и вкусы, а не отвратные заменители и подделки. Тогда мир населяли колдуны и волшебники, ведьмы и оборотни, мифические звери и птицы, драконы, охраняющие свои золотые пещеры, кровожадные гоблины, тролли и многое другое. Я говорю вам о тех времена, о которых вы знаете лишь понаслышке, лишь из тех историй, которые еле-еле доковыляли от наших древних предков. О тех вещах, с которыми каждый из нас хотел бы соприкоснуться хоть раз, и покинуть счастливым наш изуродованный наукой мир. О том, что выше Парижа с его башнями и выпивкой, богаче денег, и отвратней самого отпетого мошенника - о настоящем. Да вы и сами всё сейчас увидите, если конечно не струсите.


Глава 1. Начало.
В краях, куда не осмелился бы сунуть свой нос самый длинноносый паренёк из столицы, а черепашки далёких островов замуровывались в свои панцири лишь от одного слабого дуновения ветерка с тех таинственных Земель. Там под лунным светом в чаще разгорались огоньки и робко осыпали тенями травку. Десятки свечей были расставлены вокруг пентаграммы нарисованной, судя по кривым контурам, дрожащей рукой. Луна лениво пятилась к зениту и с каждой минутой всё ярче освещала высокие кроны деревьев, поневоле свесившихся над бегающей вокруг круга Дамой (если можно её так назвать). Она мрачно хихикала себе под длинный сгорбленный нос, и явно была немного не в себе от предстоящего ритуала. В припадках непонятной радости она подбрасывала в центр пентаграммы поленья, где уже теплился небольшой костёрчик, и обливала их и все прилежащие к ним территории керосином. Свечи моментально плавились, и было не совсем понятно какой из всего этого толк.

«Я вас всех порешу» - приговаривала она, и лишь боги знали, о чем это она толкует. Было время, один дед-долгожитель мне сказывал, что эта полуженщина полубог-знает-что частенько занимается чем-то подобным в лесах, а после возвращается в город вся в саже и пропахшая неясными запахами. Смердит от неё за версту, да так, что даже псины разбегаются, увидав ту на улице. И никто не знает, чего там у неё в голове переворачивается, да и знать не хотят. Ведьмы и по тем временам считались странными созданиями, по крайней мере, в Лигенштейне.

Ах да, Лигенштейн! Лигенштейн был тихим городком со своими заморочками, но люди в нём преимущественно были добрыми и приветливыми, любили ловить заблудших путников в лесах и на дорогах, а после пить с ними вино без устали чуть ли не до самого утра, а то и следующего вечера. Улицы всегда были яркими, так как круглосуточно освещались четырьмя прожекторами, размещёнными на башнях по углам периметра, дети бегали в масках типа «Йома» и по-доброму чудили разное, а старики по-доброму грозились поставить на горох своих правнуков за проделки. Жизнь здесь протекала размеренно и со вкусом, природа была в чести, дурость в почете, преступники в изгнании, однако о них здесь давным-давно ничего не слыхали уж с самого основания. Последним был, как ни странно, сам основатель, который заграбастал себе в карманцы уйму казённых позолоченных полтинников, скрылся в лесах и был таков. Но это всё не столь важно и мы отбились от главного.

Луна, покорившая сегодняшнее небо, знаменовала ужасные события. Частично пропитые старинные предания гласили, когда над городом взойдёт тысячное полнолуние со дня рождения Лигенштейна, никто не должен покидать своих пристанищ. Если же хоть один житель поднебесной ощутит на себе мрачное лунное сияние, демоны и прочие твари преисподней вырвутся из подземного царства и на Земле воцарится Хаос, который прежде никто не видывал. Смерть сойдёт со своего престола и станет разгуливать в мире живых, а Боги забудут о людях, будто и не было их вовсе. Суеверный народец вмиг протрезвел, через губернаторскую рубку было объявлено чрезвычайное положение и все разбрелись по своим тёплым домикам, позабивали наглухо окна и припали к иконам. К вечеру город будто умер, лишь лучи прожекторов бегали туда-сюда, освещая крыши зданий.

Тем временем немного побагровевшая луна уже совсем-совсем подкатилась к зениту, и время Сумасшедшей подходило к концу. Она в свою очередь свято верила, что на этот раз у неё точно всё получится. По правде говоря, она всегда в это свято верила и о преданиях ничего не знала, объявлений не слушала и вообще находилась в другом измерении. Для Ведьмы ночь была такой же, как и около сотни предыдущих.

И, о чудо! К всеобщему изумлению чёрное пламя вздыбилось вверх плотным и жарким столбом. Смех вперемешку со слезами радости и иными жидкостями ненависти исходящих из её смердящей пасти изрядно усилился, остроконечная шляпа слетела от ударной волны, и кучерявые длинные седые волосы начали развеваться на ветру, словно у фотомодели на съёмках. Голову в свою очередь украшали уродливые проплешины. От восторга ведьма метнула в огонь полбутылки оставшегося керосина, и раздался мощный взрыв. «Получилось! Получилось!» - забилась она в экстазе. Из огненной червоточины, словно как из вулкана стремительно извергались меленькие существа и обсыпали всё вокруг будто ошмётки кого-либо, держащего в руках полный пак запаленного динамита. Минуту спустя на земле восседала солидная армия каких-то маленьких мерзопакостных созданий. У каждого в щетинистых руках мостилось орудие труда, вроде очень-очень маленького томагавка или перочинного ножика. У некоторых гнилые голени невероятно маленьких куриц или вроде того. Пара троек была вооружена сетями, связанными из сухожилий каких-то чудо-монстров, а у одного особо упитанного и прямо пропорционально упитанности уродливого, в руках и в истерике бился его менее упитанный, но всё также уродливый сородич, что выглядело весьма грозно и устрашающе. Среди них в центре стоял Вождь с золотым серпом и черепом в руках, на голове у него вместо короны гордо восседал, обросший пуще собратьев, маленький то ли псина, то ли черт-знает-что (судя по всему какой-то питомец), и демонстративно изгибался в спине, хвастаясь гнойником на единственно лысой части тела. Все эти странные существа были где-то по щиколотку сумасшедшей и вконец свихнувшейся от успеха бабы. Она с выкатившимися глазами сидя на земле, пускала слюни себе на одежду и временами отрывисто посмеивалась, напоминало что-то вроде короткой судороги.

Вдруг всё небо осветилось темно-красным, и луна засияла мрачным ореолом ненависти.
-Всех убить! - заорала во всю силу ведьма и маленькие существа, ещё не отошедшие от утомительной телепортации, сморщились и опёрлись на землю от неприятного ощущения. До этого момента никто из них не замечал психованную. Воинственные уродцы бросили кровожадный взгляд в её сторону, переглянулись друг с другом и нахмурились, словно маленькие дьяволята. Жрали они её не долго. Спустя каких-то десять минут от ведьмы практически ничего не осталось, разве что куски мяса, разбросанные вокруг поляны, обглоданные кости, да кишки на ветках. Зрелище прямо сказать не самое приятное. Утолив немного голод, все двинулись к северу, в предводительстве Вождя и его питомца.

Лигенштейн в свою очередь и в неведении мерно опускался в пучину сновидений.


Другая глава. Вторжение.
-Ар-р-р, и тут Дракон обрушивается всей своей массой на кучку злых и кровожадных гоблинов, и рвёт их на части своими острыми когтями и зубами. В тот же момент хвост опрокидывается на свору троллей в другом углу битвы и валит их наземь. Все бегут врассыпную, кричат, боятся, бросают на пол свои кривые мечи и копья, один особо обезумевший от страха стреляет во все стороны из лука в попытке ранить чудовище, но все усилия оказываются тщетны. И тут - Барабанная дробь! - словно по божиему приказу, из-за гор просачивается красный флаг армии Имперских рыцарей и впереди войска предводитель на грозном гигантском коне - отважный Валгорк. Тысячи воинов окутанные святой благодатью стремительно мчатся на разъярённое крылатое чудище. Земля трещит от топота копыт, вовсю трясутся деревья, и птицы с криками их покидают, зверьё прячется по своим жалким норкам - всё ощущает силу Имперских воинов! И вот они уже почти настигли огнедышащего дьявола, как он сильным взмахом крыльев взлетает вверх и отбрасывает первые ряды назад мощным потоком ветра. Но Валгорк не так прост, он достаёт свою сеть, сплетённую из самых прочных огнестойких Эльфийских верёвок, и с невообразимой силой бросает её вверх, прямо в дракона! Сеть пролетает как раскалённый нож через масло, сквозь плотное облако огня и окутывает Монстра со всех сторон. Враг повержен, а верный конь Валгорка – Грон, встаёт копытами на обмякшее тело своего противника.

-Привет здоровяк, ну как война? Наши выиграли? – Вошёл отец в комнату.

-Эти монстры.. Им нет конца! Но Валгорк снова всех одолел, правда, он сильный?

-Очень сильный – потрепал по голове мальчика отец, - хочешь быть как он?

-Конечно, я уже почти как он! – и парень показательно напрягся.

Отец невольно рассмеялся:

-Ну тогда надо бы подкрепиться для последующих сражений, как считаешь? Мать там кроликов поубивала в лесу, приберись-ка тут, да спускайся.

-Кро-о-олики! Я быстро, Пап! – обрадовался мальчишка.

На самом деле это он их в магазине купил, но отцу нравилось поддерживать увлечения сына. Охота как-никак, часть приключений. Сам был местным лесничим и кроликов любил, звали его Корин. Мать – Кора. Сказать честно, женщиной она была не плохой, но имела при себе странные увлечения... Влечения... Не знаю, как правильно сказать. В общем, вся она была обвешена странными «магическими» предметами, читала какие-то непонятные колдунские книжки, ожерелья на проходах вешала… чучела разные и всё в таком духе. Сама она верила, что является потомственным медиумом и чародейкой, мол, прабабка её ещё порчей в могилу ни одного ухажера свела. Хотя думается мне, что не чары всё это были (нрав у Коры был тот ещё). Корину пристрастия жены не сильно нравились, но чего уж там, пускай балуется. Вреда нет, и это главное и он был прав.

Все уж расселись по своим местам что бы как следует отужинать, и Нат (так звали мальчишку) схватился первым за кролика и откусил от того солидный кусок мяса. В этот же момент, Кора нахмурилась и выдала своему чаду затрещину.

-А молитва? Прояви уважение.

От неожиданного удара мальчик выплюнул еду обратно в тарелку и все рассмеялись. Во всем Лигенштейне не найти семьи дружнее этой, честное слово! Ужин продолжался довольно долго и весело, до тех пор, пока все кролики не были съедены, а шутки рассказаны. И только усталость смогла подкосить их радужный настрой, вызвав сонливость.

Тем временем, под сияющей дыркой в небе, через дымоходную трубу неряшливо пробиралось с пару дюжин маленьких лохматых уродцев. Все суетились и пачками пытались ввалиться в узкий проход, после чего всей оравой там и застряли. Нужно сказать, что некоторые дома они уже обследовали, и, судя по крикам и беготне, хозяева вряд ли были довольны такими гостями. Один из домов вообще скривился и будто бы разваливался изнутри.

Эй, Бурк, иди помоги, хоть толк с тебя будет! – приказал Вождь.

И жирный дьяволенок заковылял к трубе, что-то бормоча себе под нос про несправедливость и дискриминацию, одновременно колотя по крыше своим обросшим и выкрикивающим маты орудием-другом.

Ещё несколько минут они пытались пропихать друг друга через узкий проход, а Бурк прыгал сверху, проталкивая всех вниз. В конце концов, один из них всё же отбился от стаи и провалился вниз. Весь в саже, взъерошенный и раздраженный от этой возни он кубарем докатился до центра комнаты, где недавно бились друг с другом целые армии людей и монстров. Нат только-только вошёл в комнату и собирался ложиться спать.

-А ты кто? Страшный какой.

Существо недовольно оскалилось на мальчика, и выставило наружу все свои 14 поломанных зуба. Брр, Нат даже немного испугался, но потом взял себя в руки и пнул уродца ногой, да так что тот домчался до самой стены и серьёзно ударился лохматой головкой.
-Скалишься, крыса?! Я почти Валгорк, Генерал Имперских рыцарей и не боюсь тебя!
В комнату вбежал Корин, услышав непонятные крики.

-Пап, смотри крыса какая. Это я её так!

Зверёк тем временем вскочил и в яростной атаке, сбил с ног все фигурки гоблинов, попавшиеся ему на пути, и принялся кусать ногу Корина. Тот вскрикнул, схватил мерзавца и снова швырнул его в стену, после чего тот уже не очнулся. И только все подумали, что конфликт исчерпан, как фигурки гоблинов вдруг начали расти и будто бы оживать. Гримасы их становились ещё свирепей, чем до этого и было ясно – добра не жди. В тот же момент с десяток или с два мерзких существ вывалилось из камина, выглядели они ещё отвратней, чем предыдущий. Особо примечательным был тот, что с гнойником на спине. Он зачем-то вцепился зубами в затылок того, что покрупнее, а тот, что покрупнее в свою очередь скакал как ужаленный и молотил себя по голове другим уродцем, который поменьше, в надежде спастись от коварной псины. Вмиг комната превратилась в форменный дурдом – десятки непонятных созданий крушили всё вокруг, били друг друга и нападали на Корина с Натом, нанося мелкие порезы томагавками и ржавыми копьями. В основном конечно война шла между уродливыми маленькими чертиками и гоблинами с троллями, они отчего-то сразу не поладили. Интересен тот факт, что на поле битвы воинов становилось всё больше и больше. В один момент Бурку все-таки удалось сбить с себя злобного питомца Вождя, и тот улетел в фигурку Дракона. Тут стало ясно, что дело совсем дрянь, и Корин вывел свою семью из дома, предварительно прихватив с собой карабин на всякий случай, разве что с Натом были проблемы, он как настоящий рыцарь отчаянно рвался в бой, но Корин всё же оказался сильнее.

Тем временем, на окраине Лигенштейна… А нет, постойте. О Торках немного позже.

Корин отвел свою семью в более-менее безопасное место – заброшенный трёх этажный коттедж, который находился полтора километра западнее их дома. Местность вокруг уже прилично расчистилась, так как часть домов попросту развалилось от Вторжения. Но этот остался не тронутым, видимо те лохматые чертики не наведываются туда, где нет еды. Правда один раз к ним постучался громадный тролль, но после падения хрустальной вазы на голову, обиделся и ушёл иной тропой. Не понятно было только куда делся тот перекошенный домишко, о котором упоминалось раннее, но позднее было замечено, что он попросту отошел в сторонку на своих куриных лапках.

После того как все немного успокоились, семейство забралось на чердак и через маленькое окошко с увлечением рассматривало поле боя. К тому времени, дракон уже взобрался на церковь с золотыми куполами и яростно скалился, словно дикая кошка, на любого, кто подходил близко. Имперские рыцари быстро расправились с троллями и гоблинами, собственно труда это большого не составило, ещё вначале все в суматохе разбежались после появления дракона и пошли грабить дома, от излишних проблем подальше. Валгорк их и не преследовал, как-никак проблема стояла куда глубже, чем тупоголовые разбойники.

Спустя тридцать минут, как только всё более-менее расставилось по своим местам, Рыцари выдвинулись вперёд. Кажется, у Валгорка был план – построение изменилось, и чувствовалась уверенность в их действиях, по крайней мере, до тех пор, пока Дракон с лёгкостью не перебил половину воинов. Весь город был обсыпан кусками мертвых обуглившихся тел, будто разбросанный гигантский пазл. Плотные миазмы, царившие в воздухе, оставляли желать лучшего. И тут всё стало ясно. Всё это время пока шло сражение, Рыцари загоняли дракона обратно на церковь, где его уже поджидала засада. Тридцать лучших воинов (личный эскорт генерала) незаметно пробрались на обратную сторону здания и одновременно выстрелили из гарпунов, пробив защиту врага. Все ликовали - Победа! – кричали они. И только стих звон мечей, как десятки людей в черных балахонах будто бы из-под земли выскочили прямо на Валгорка и снесли с плеч его беззащитную голову.


Глава 3. Торки.
Все, как и всегда начиналось достаточно невинно (насколько это было возможно). Семья Торков, а точнее мать с бабкой, были «наголову» набожные. Любая проделка – чулан, молиться, горох, порка. Единственной отдушиной у Мориса Торка была дружба с Натом. Хотя нет, это было скорее соперничество. Как минимум три-четыре раза в неделю они устраивали баталии не на жизнь, а на смерть. Собственно на этом соперничестве и строилось их общение. Морис, как и Нат, был практически помешан на битвах и славе.

В день Вторжения Морис должен был встретиться с Натом что бы продолжить великое противостояние Рыцарей и Ассасинов, но бабка совсем спятила от преданий, и наглухо запретила ему куда-то выходить и что-то делать. На самом деле по её приказу он с самого утра сидел в чулане и призывал Деву Марию спасти их грешные души. Не ел, не пил – молился. Морис проклял всех и вся в эту ночь, но она к нему оказалась милостивей, чем он ожидал. Как только мерзопакостные уродцы захватили их дом, так же как и все другие дома, то три сотни Норгальских Ассасинов ожили, и перебили всех дьяволят в тот же миг. Мориса освободили, и он стал их предводителем. Мальчик ещё долго издевался над своей бабкой, припоминая ей все тягости и лишения, которыми она его наградила, а мать, избитую до полусмерти, связали и кинули в погреб вместе с иконами.

После, его гнев со всей тяжестью обрушился на город, но и тут были свои препоны – Валгорк и его рыцари. К счастью дракон сделал большую часть его работы, и победа была в кармане. В эту ночь Боги были на его стороне. После смерти генерала приказ был один – убить всех кого найдут. Абсолютно всех.


Глава 4.
Маленькие камушки подбрасывались кверху подошвами ботинок, тяжелое дыхание. Нат сбежал от предков и мчался к полю сражения. Он уже совсем рядом, ещё каких-то пятьдесят метров и он разделит победу со своими друзьями, но.. Голова падает на землю и останавливается у его ног. Мертвые глаза Валгорка смотрят прямо на мальчишку. Двое сразу же бросились с кинжалами на оторопевшего Ната. Глаза налились красным. Вокруг резня, кровь, крики. Вдруг прогремело два быстрых выстрела.

-Нат, беги отсюда! Нат! – кричал отец, держа в руках дымящийся карабин. –Спасайся сынок!

«Бежать… куда бежать? Зачем?»


Заключение. Рассвет.
Дверь с треском сорвалась с петель. Пол и стены были измазаны чем-то липким. Красным. Лампочки на потолке коротко сверкали. В дали коридора Нат увидел обмякшее изуродованное тело, и тошнота приступила к горлу. Из комнаты послышался смех.

-Здравствуй Нат. – Морис как будто поджидал его. -Ну и какого это, быть проигравшим!? Я победил тебя. Теперь я самый великий полководец Лигенштейна! – рассмеялся пуще прежнего мальчишка.

«Ублюдок». Нат, не слушая его слов, медленно приближался к Морису, и с каждым шагом его ненависть становилась всё крепче и объёмней. Шаг. Ещё шаг.

-Ты убил их. – ещё шаг. –Люди. Все они умерли из-за тебя! – Нат прыгнул на своего друга и с силой прибил его к стенке, отчего тот взвизгнул и упал.

-Что ты делаешь?! – плакал Морис, но Нат словно отключился.

Он схватил его голову двумя руками и начал бить её об пол. Бил до тех пор, пока вся его злоба не вышла. Бил до тех пор, пока не отомстил за каждую мёртвую душу, за каждый разрушенный дом, будто бы во всём был виноват именно Морис. Через пару минут шея хрустнула, но он этого не заметил. Не заметил он и дырки в полу, крови, тишины, куска черепа в руках. Лишь с лучами солнца его сознание неожиданно вернулось на своё место. Нат с трудом поднялся с пола и тоскливо посмотрел на восход. Он не сразу понял, почему вдруг стало так тихо. Рыцари, гоблины, Ассасины – всё превратилось в камень, и полуразрушенный Лигенштейн вновь засиял своими радужными красками. Вино вмиг полилось рекой, и забавные людишки бегали по растрёпанным улочкам и хохотали до упаду, радуясь, что весь этот ужас, наконец, закончился.
Нат ещё долго как завороженный смотрел из окна, не веря своим глазам.

–Как же так вышло, что этой ночью только мои руки оказались в крови?

Это сообщение отредактировал Паласатое - 22.10.2013 - 18:17

17. «… кто ходит в гости по ночам…»

Иногда все мы слышим странные или даже неуместные звуки в тишине ночной квартиры, в состоянии между сном и явью. Вот! Кто-то пробежал из конца в конец комнаты, прошуршал под кроватью и затих. Там? Нет? … Кто-то порой начинает ходить по тебе, спящему, наваливается на тебя, давит и нет сил столкнуть его, нет сил даже просто пошевелиться, и начинаешь судорожно вспоминать слова молитвы Отче наш…. И ведь что самое интересное помогает. Отступает паралич, можно уже двинуть руками. Но и тот, сидевшей на тебе куда- то стекает, прячется, открыл глаза! Тень, призрак тени вдоль комнаты.… Был? Нет? А это что там в углу?
А иногда – другое! Замер ты, вдруг вздрогнул всем телом и, чувствуешь! Тело твое остается внизу, а что- то тонкое и воздушное скользит вверх и это - ТЫ! Потом заключительный аккорд! Поворот этим своим бестелесным Я к тому телу, что лежит на кровати. Лицом к лицу! Смотри на себя… Обычно дальше этого уровня никто не проходит. Но уж если прошел – то вот тебе следующий подарок астрального путешествия – ты вылетаешь из стены дома и начинаешь…, парить? Нет, блин! Все твое тело, весь твой опыт начнут вопить о том, что находиться в воздухе на уровне 27 этажа – ЭТО ЗНАЧИТ ПАДЕНИЕ!!!! После такого потрясения твое астральное путешествие заканчивается в судорожном вздохе и подпрыгивании вверх! Ух! Присниться же такой кошмар!
Но на самом деле – все это только цветочки. Рядом с нами есть другой мир, и мы с ним постоянно пересекаемся. Буквально касаемся краями. Чуть - чуть. Изредка. До ужаса.
Ум человека – сильно беспокойная и противоречивая штука, знаете ли. И ему потрясения не особо то и нужны. Вот и существует такой хитрый механизм в голове, который отсекает все лишнее. Ты бабайку в детстве видел? Видел.… А как бабайка выглядит – помнишь? И, слава богу, что нет. Этот родители постарались. - Мама! Там бабайка сидит! – Спи, солнышко, никакого бабайки нет! Ну, нет так нет. Мозг стирает этот образ, и ты перестаешь его замечать. Иначе хрен бы ты уснул ночью. А так – ну шумит что-то ночью в кладовке, да и пусть шумит. Это верно кошка! Хотя откуда у тебя кошка? У тебя и хомячка то никогда не было в доме… Ладно – пойду, посмотрю. Открыл дверь, включил свет.… И вот тут, дорогой мой естествоиспытатель, может случиться две вещи. Первая – ничего там нет и это просто игра ума и сквозняк – если Он не увлекся и уже свалил из твоей кладовки. А вот вторая – что то странное, вроде как сгорбленное, похожее на старые тряпки медленно начинает поворачиваться к тебе, горящие зеленым светом глаза, полуоткрытая пасть с рядами желтых клыков, затхлое, тошнотворное дыхание, короткий присед и рывок в твою сторону. Как дверь закрыл – не помнишь, сердце молотит, испарина по всему телу, ноги ватные. И ТИШИНА за дверью. Там. … Нет.… Или затаилась? Ждет. Да ну нафиг! Рывком опять открыл дверь. Ссука! Это же старый плащ свалился с вешалки! Померещится же такое в полусне!
Неет, милок! Не померещилось, и ты сам это знаешь! Иначе, зачем же ты дверь на защелку закрыл и стулом подпер. Однако обычно такой инцидент случается крайне редко. Не любят гости такие встречи. Ну, да и на старуху бывает проруха. Заигрался бабайка, не услышал твоих шагов - вот и попался. Только случается порой, что не один раз ты его врасплох застал. На следующую ночь та же история. То есть не случайно ты двери открываешь в ночи, за бабайкой охотиться начал, а раз так - то видно ты решил поиграть с ним. Они эти игры очень любят.
Бабайка один играть не любит, он приятелей позовет.
«-Э! Пацаны!Вроде как нашелся один смельчак , Охоту начал. Поиграем?»
… Замотался в этот день я страшно! На складе бардак - товар частью готов частью нет, число коробок после каждого пересчета - разное, комплектующие какой-то конь педальный на верхний ярус поставил – и маркировкой к стене. Два часа ползали - искали. Весь в пыли в паутине. Туфли из коричневых серыми стали. Вниз спускался рукав рубашки порвал об какой то гвоздь. Светка – коза! Накладную пять раз переделала и все равно накосячила. По итогу – возврат товара, головняк у отдела продаж злой как черт генеральный. С работы ушел в 11 вечера. И пятница оказалась очень короткой. Посидели с Коляном в ирландском пабе – по литру пиваса выдули и я домой пошел. Накатил дома 250 коньяка, закусил сигаретой и лег в постель деревянным мальчиком Буратино.
Около трех ночи жутко захотел в туалет. Встал, шатаясь, дошел до точки, свет не включал. Сижу, облегчаюсь с закрытыми глазами и тут мимо туалета кто то проходит. Дверь то не закрыл, а на кухне видимо свет забыл выключить. И вот сквозь веки световой поток из кухни кто - то пересек. Даже ламинат скрипнул, аккурат напротив двери. Я глаза открыл – нет ничего. Темнота. И дверь на кухню закрыта. Только снизу в щель лучик света пробивается. Я уже вставать собирался, как вдруг – кто то по кухне прошел – лучик исчез и вновь появился. Что за нафиг! Я же вчера один домой пришел. Или нет? Что -то смутно вспоминается. Да пофигу! Подтянул трусы и зашел на кухню. Странно! Вроде бы свет горел. А как дверь открыл – нет света – только на печке да на микроволновке часы светятся - 02*02.
Потом цифры моргнули. Блиин! Тут точно кто то есть! Нашарил выключатель на стене. Хотел было включать свет и тут, напротив меня, где-то возле окна, появились горящие багровым светом глаза. Два, блять, багровых глаза! Невысоко. Метра полтора от пола. И так из стороны в сторону покачиваются – будто кто- то голову наклоняет и меня в этой гребаной темноте рассматривает. Надо было свет включать, наверное. Только я зассал. Вышел в коридор, дверь закрыл и в спальню ломанулся. Включил свет, дверь запер. Стою и сердце ухает так гулко – бум бум бум. Сел на кровать – фляжку коньяка с пола поднял и в один глоток 250 всосал. А как голову опустил так чуть не заорал – дверь в спальню, которую я закрыл, открыта!
Так! Спокойно! Дверь ты возможно и закрыл, только видимо не прикрыл ее до конца. Вот она и открылась. Встал, а ноги, ссука – ватные шописец, подошел к двери. Коридор вижу, тапки лежат на полу, портфель мой валяется - короче нет никого. Ну его нафиг, подумал. Тщательно дверь закрыл, замок закрыл, взял сигарету и на балкон покурить вышел. У меня три окна на одну сторону выходят, это вместе с балконом. Кухня и одна комната. Везде темно. Стою, курю, постепенно мандраж проходит, в теле тепло стало, и только я сигарету в банку бросил, как в соседнем окне появился свет. Не такой как - бывает, когда лампу включат, а такой когда в темную комнату из коридора свет попадает через открытую дверь. Только в коридоре света не было, точно не было – я же только что дверь в спальню запирал. Вышел я с балкона – свет в спальне потушил и смотрю, что в коридоре тоже темно. У меня на полдвери витраж какой-то из стеклышек цветных – так что свет бы я заметил.
Выхожу снова на балкон, смотрю на окно в комнате и тут кто-то подходит к этому окну. Встал и смотри на меня – багровыми, блять, глазами!!! Черт черт черт – что за херня тут творится! Сижу на кровати, дверь на балкон закрыта, дверь в спальню закрыта, в батареях шумит горячая вода, а меня озноб колотит. Будто на морозе стоял… так! А может это – белочка? Ну,… когда то же она ко всем приходит? Вот и ко мне заглянула … на огонек. Только понимаю я, что никакая это не белочка. Не бывает после светлого Харпа и пол-литра Кенигсберга никакой белочки. Бодун бывает, головная боль – стопудово, а вот белочки по квартире не шарятся. Тишина. Однако со всей этой чертовщиной пора заканчивать.
В углу нижнего ящика комода ТТ лежит. Давно уже его купил. Даже пристрелять ездил. Вот и славненько! Останавливающий эффект у пули невысокий? Так зато бьёт навылет! Теперь надо шорты найти. И майку. Как то некомфортно в трусах воевать. Вот. Готово. Надо ещё фонарь взять. Maglite. Никогда не подводил. Блин – вот я гоню! Счас с фонарем и пистолетом буду по квартире шастать – типа крутой полицейский! Да и насрать – надо разобраться, что тут происходит.
Так. Дверь. Открыл, сместился за косяк, светим фонарем. Выключатель. Свет - нет никого в коридоре. Дверь. Открыл соседнюю комнату. Фонарь. Нет никого у окна. Выключатель. Свет. НИКОГО! И в шкафу никого и под диваном никого. Ух… Епжишь твою мать!!!! Когда я повернулся лицом к двери – кто - то прошел по коридору в сторону кухни!!! Страшно! Но я же со стволом – прыжок в коридор. И закрывающаяся дверь на кухню, твою мать! И ещё! Я увидел Его руку. Фиолетовые пальцы с серыми изогнутыми ногтями, на фиолетовой коже белёсые бляшки быстро скользнули с края двери, но недостаточно быстро, чтобы я этого не видел!!!
Время полтретьего – кому не спится в ночь глухую?
Я в коридоре и мне страшно. Я с пистолетом и мне страшно.
Все это – бред, этого не может быть! Нет никаких монстров! Только воображение….
Противный скребущийся звук за входной дверью и тут же, как в ответ, скрип по стеклу на кухне. На стеклянной вставке в дверь ползет царапина – вверх, вбок, вниз, ещё раз, ещё. И тут щелкает замок входной двери! Свет будто тускнеет. Я мечусь – ствол на входную дверь, на кухню, снова на входную. Кто-то тихонько смеется. Таким гаденьким смешком … Весело тебе, гад? Быстро к входной двери. Замок, сторожок, цепочка. Теперь на кухню. Надпись на стекле – КОНЕЦ. Это тебе сейчас конец наступит – тварь ты такая! Открыл дверь на кухню. А там нет никого. Холодильник шумит. На часах 03*00. Во всей квартире свет! Все двери открыты! Я в пляжных шортах и в камуфляжной куртке, в одной руке ствол, во второй толстый корпус тактического фонаря. Приплыли, бляха - муха. Ночь живых мертвецов и Пятница, мать ее, тринадцатое!
Включил чайник, заварил чая. Бутерброд смастерил. Руки уже не ледяные, да и не трясутся. Пить надо бросать – вот что я тебе скажу. Сходил в ванную умылся. Вышел на лестничную площадку. Тишина, вонь снизу – опять кошки нассали. Закрыл дверь, подергал ещё – точно ли закрыл? Поставил портфель на столик, снял, зачем то телефонную трубку – послушал гудок. Выключил свет везде, и лег в кровать.
Наутро весь это бред выглядел только бредом. А то - засосать в себя столько алкоголя после напряженного трудового! Тут не только бабайка, тут инопланетяне в полный рост в гости зайдут.
Хорошо , что после пятницы непременно следует суббота! Зашел в ванную и так мне захотелось горячую ванну принять- сил нет! Взял из холодильника бутылку «Бархатного» налил полную ванну
и мирно расположился под слоем пены. Хорошо… душевно… Потом стоял брился минут 15 – по распаренной коже необычайно легко скользит станок, оставляя после себя гладкую розовую кожу. Финальный аккорд – бальзамчиком после бритья и …
А что это за затхлый запах? Наверное, под ванну натекло, да и пофигу – потом разберусь. У нас сегодня небольшой банкет с Иркой. Начало на даче в теплой компании , а потом скорее всего у меня. Так что надо бы берлогу привести в порядок. Хорошо, что я поклонник стиля хайтек. Стекло сталь и пластик! Ничего лишнего! Всяких пуфиков ковриков шифоньерчиков стенок столиков. Сначала активируем iRobot – пусть пока пылесосит. А мы на кухню готовить паэлдью из заморозки и вторую пива. Недавно шеф рассказывал. Пришел по каким то делам к доктору, то се, на что жалуетесь. А сколько выпиваете в неделю. И ведь что характерно – все по делу, в малых дозах, но вышло , что более 3 бутылок вискаря в неделю. А это – алкоголизм. Так то. Но нам до шефа ещё расти и расти, в том числе и в плане потребления алкоголя. Еще минут 15 на засовывание торчащего и упаковывания в стиралку непотребного. Кто то в дверь позвонил, я вышел в коридор и почему то мне нехорошо стало. Подсветку мне кореш делал – красиво так пол светится, пар из ванной осел на лакированный паркет и на паркете следы. Широкая такая ступня с тремя пальцами. Стою – туплю на эти следы, а сквозняк сушит паркет. Вот уже и нет никаких следов. Прошел к двери, поскольку там уже кто-то иззвонился весь. Кто-то - это друг мой Стас, ворвался в квартиру стандартным североамериканским торнадо.
- Так и чё? Следы преступленья подчищал? – снимая куртку спросил Стас.
- В смысле?- я все ещё туплю, стоя с початой бутылкой пива.
-В том смысле, что я под дверью стоял 10 минут, за это время можно было уже труп на фарш прокрутить и в унитаз спустить!- ответил Стас, перемещаясь на кухню. – Ого! Паэлья! Это я удачно зашел!
-Ты же из дому, вроде как?
- Дома у нас неделя кенийской диеты, трава мбенге пропаренная и чай из соломы травы нгобо-нгобо.- накладывая себе в тарелку, сказал Стас,- А я, как ты знаешь, поклонник русской и средиземноморской кухни. Что у тебя случилось, короче?
- А что видно , что у меня что-то случилось? – не ну я точно приз возьму за самый тупой вопрос.
- Ты на дачу едешь? Так давай собирайся! А то я тут напьюсь и никуда не поеду. – это конечно смешно , что Стас не поедет . Куда он денется ,но и напиваться тоже он не будет. Хоть и в доблестных рядах ГИБДД, но пьяным я его ни разу не видел за рулем.
Ну и стоит ли говорить , что мои планы не сбылись? Дела, предоставленные сами себе, имеют тенденцию развиваться от плохого к худшему. Закон Мерфи, ёкарный бабай. Короче, я опять дома , опять пьяный и без Ирки.
Да и пофигу. Да и так и надо некоторым особо нестойким на водку людям. Кроссачи – снять … снять – я сказал… куртку тоже, а вот с джинсами такой простой вариант не пройдет. Когда ты пьян, джинсы ведут себя по свински. Ни в какую слезать не хотят. Ты падаешь, встаешь и падаешь, но как застряли на голени так и висят … мертвым грузом. Опаньки- снял. Теперь в койку. А кто это рядушком устроился? Ирок! Ты котик? А вот хрен…. Это какая- то синенькая рука, а нет таких ручек в реальной жизни у милых девочек Ирочек. Я никакой! И пусть меня съедят.

Это сообщение отредактировал Паласатое - 22.10.2013 - 18:19

18. АУКЦИОН.

- Мармо-он! Мармончик!!! Вылазь давай, хороняка.
Прозрачный силуэт возвышался на еле заметном надгробном холмике и плавно покачивался на слабом, полуночном ветерке. Луна еще стыдливо пряталась за облаками, поэтому рассмотреть зыбкую фигуру было трудновато. Однако можно было с уверенностью сказать, что это было самое настоящее привидение, или как они сами себя называют – сущность.
- Мармон, твою мать!
- Ну чего орешь!? – Из надгробья показалась голова еще одной сущности. Чуть прищурившись, привидение внимательно осмотрелось по сторонам.
- А, это ты, Жопин?
- Не Жопин, а Жупень! Фамилия моя при жизни так звучала.
- Да похер! – Мармон протяжно зевнул и потянулся. Где-то в районе позвоночника у него хрустнуло.
- Чего звал-то?
- Да ты чё, старый? Забыл, какая ночь сегодня? Полнолуние! Аукцион! Распродажа! Скидки! Свежее мясо привезут. Торопиться надо, а то самое ценное всякие там нищеброды расхватают. Начало в полночь, почапали.

Две полупрозрачные фигуры неспешно парили над ночным погостом, а их полуистлевшие лохмотья слабо развивались на еле ощутимом ветерке.
- Нет, что ни говори, Мармончик, а христианская традиция оставлять на могилках усопших гостинцы – это… это, просто праздник какой-то! Во, глянь, ща покурим.
Жупень, проходя мимо гранитного памятника с лаконичной надписью –«Любим, помним, скорбим…» стянул со стола целенькую сигарету и сунул себе в рот. Каким-то образом она сразу же задымилась. Жадно затянувшись, он протянул сигарету товарищу:
- На, Мармончик, курни.
- Ты что, это же вредно. Я слышал, что от этого умирают!
- Смешной ты Мармон. Кстати, все стесняюсь спросить… Ты-то сам от чего помер?
- Несчастный случай. Браконьерничал, электроудочку испытывал. А ты?
- А я от несчастной любви. – Горестно вздохнул Жупень.
- Как это?
- Полез ночью к бабенке одной через балкон и наебнулся с седьмого этажа. Всмятку.
- И до сих пор никак не успокоишься? Все тебя на всякие распродажи тянет.
- Без баб скучно, хоть и страдает от них наш брат, почем зря. Кто это там маячит впереди?
Мармон присмотрелся к сероватому пятну, прячущемуся за могилками.
- Эй, Шелупонь! – Позвал он. - А ну, пойди сюда!
Из-за каменного креста неохотно показалась тощая фигура. На сером, изъеденным коростой лице сверкали выпучиные глаза, а на шее болтался обрубок веревки.
- Ты-то куда намылился, нарколыга?
- Так это… Распродажа… - Пролепетала сущность и как-то жалостливо скукожилась.
- Детям до 18 лет - запрещено. А самоубийцам тем более! Законов не знаешь? Как ты вообще на территории кладбища попал, ты ж за забором похороненный?
- Так я же вон на том дубе повесился, ветром качнуло, я и перелетел через оградку…
- Сдрысни отседова, летун, бля… - Резко оборвал его Мармон и плюнул ему в след.

- Блин, Мармоша, под ноги смотри. Что не видишь, тут насрано!
- Это, блядь, кто еще додумался на погосте гадить?
- Да ты чё, не слышал что ли? Вчерась Сатанинский – сатанистов гонял по кладбищу. Ха, умора была, пол кладбища со смеху чуть не померло. Две сущности в прах рассыпались… Готы какие-то повадились у Сатанинского на могиле ритуалы устраивать, дух дьявола вызывать. Фамилия усопшего им больно понравилась. А ему это вообще не по кайфу было. Он терпел-терпел да и явился им… Гнал их до самых ворот. Откуда в них столько говна – ума не приложу. Во, пришли! Народу-то, народу…

Возле покосившейся часовенки и вправду скопилось около полусотни душ. Дверь часовни, стоя к ней спиной, подпирал угрюмого вида амбал, с лицом провинциального бандита. Через всю его физиономию проходил жирный шрам, а в области живота виднелись крупнокалиберные пулевые отверстия. Сам хозяин аукциона, маленький толстенький еврей Яков Соломонович, сидел в сторонке за гранитным столом, сделанным из треснувшего надгробия, и сосредоточено перелистывал толстую амбарную книгу. Поговаривали, что в ней записаны все сущности женского пола, выкупленные или обменянные им у чертей из преисподней.

Народ у часовенки недовольно колыхался.
- Соломоныч, Начинай уже…
- Полночь скоро, не успеем всех посмотреть.
- Не телись, пархатый. Клиент требует!

Яков Соломонович невозмутимым взглядом обвел шумную публику.
- Таки еще не все подошли… Не волнуйтесь граждане усопшие. Вам торопится некуда. А вон и опоздуны плывут… Сейчас начнем.

Из-за ближайших могил появились три сущности. Первым торжественно прошествовал ряженый митрополит, он же святой отец. Как и положено, в черной рясе и кадилом в левой руке. Под рясой проглядывался спортивный костюм с тремя белыми полосами по бокам. Православный крест, висевший на несуществующей шее, почти горизонтально лежал на огромном животе батюшки. За ним семенил ответственный прокурорский работник, с портфелем под мышкой. Его узенькие, свинячие глазки, воровато косились в разные стороны. Замыкала шествие странного вида, даже для такого места сущность. Правым указательным пальцем она ковыряла в носу, причем палец был загнан в ноздрю по самый корень. Строгий деловой костюм с депутатским значком на лацкане пиджака, дополнял комичность этой несуразной фигуре. Из толпы послышались приглушенные смешки.

- Это еще что за святая троица? – Недовольно спросил Мармон, обращаясь к Жупеню.
- Недавно представились, первый раз на сходке. – Всезнающе произнес Жупень. Этот в рясе, как его… э-э… Никодим. В Великий Пост ведро просроченной черной икры нахаляву сожрал. От этого и издох. Второй – районный прокурор. На взятке погорел. В прямом и переносном смысле. Когда его брать пришли – он в туалете закрылся и стал деньги жечь. От дыма и задохнулся. Шутка ли – миллион!
- А этот, последний? Он чем там в своем носу, клад ищет?
- С этим говорят вообще смешная история произошла. Ехал он по своим депутатским делам – ну, на блядки значит, на служебной машине. В носу ковырялся. Впереди на дороге «пробка», так он решил ее по встречке объехать, а там трамвай! И так он удачно с этим трамваем встретился, что даже палец не успел из носа вытащить. Этим пальцем он в свой мозг и проткнул.
- А он у него вообще был, этот мозг? - Риторически спросил Мармон и недовольно покачал головой. – Ждешь тут говно всякое… А у меня в могиле еще не прибрано…

- Граждане страждущие, попрошу чуточку внимания! – Неожиданно зычным голосом прокричал Яков Соломонович. Держа перед собой свою амбарную книгу, как пастырь библию, он тыкал в нее кривым пальцем. – Сегодня, я рад вам представить уникальное собрание женских сущностей. Только для вас, и только сегодня самые лучшие образцы женской красоты. Лично отбирал для вас… Аукционист закашлялся и отхлебнул темно-бордовой, тягучей жидкости из граненого стакана.
Собравшийся народ одобрительно загудел. Кое- где даже послышались жидкие аплодисменты.
-Напоминаю, - Продолжил Яков Соломонович, - Что купленные сущности выдаются в личное пользование на три или девять ночей. А за дополнительную плату – можно продлить и до сорока суток. После указанного срока, все женщины должны быть возвращены. Мой помощник Коля проследит за исполнением.
Бандитской наружности Коля кашлянул, при этом, и так на ладан дышащая часовенка, жалостливо скрипнула.
- Ну что же, начнем! Первый лот – «неподрожаемая» мадмуазель Клавдия Степановна! Прошу!

Из часовенки показалась огромная (другим словом и не назовешь), бабища. В спине явно просматривался силуэт топора. Публика восторженно загалдела.
Яков Соломонович вкратце представил выставленный на продажу объект.
- Клавдия Степановна – профессиональная тёща. Восемнадцать раз выдавала замуж свою дочь. Раз за разом доводила зятьёв до сумасшедшего дома или самоубийства, предварительно переписав все ихнее имущество на себя и свою доченьку. Последний зять оказался проворнее и наградил свою тёщу топором в спину. Итак, господа усопшие, цена лота – сто рублей. Кто даст больше?

Публика реагировала вяло, все ждали, что хитрый еврей оставил напоследок. С большой неохотой Клавдия Степановна за червонец была продана бывшему «дровосеку» Кириллычу, и то, как он всем пояснил – из-за топора. В память о бывшей профессии. Хотя все знали, что Кириллыч топор в руках отродясь не держал, а придавило его стволом дерева, когда он пытался его спиздить с совхозной делянки.

- Активней господа усопшие, активнее! – Подбадривал публику алчный Яков Соломонович, втюхивая очередное барахло очередному страдальцу.
Так, с молотка ушла «Несравненная Леночка» - главный повар-технолог общепитовской столовой № 124. Леночка регулярно использовала просроченные продукты, в итоге, потеряв бдительность – сама же и нажралась из общего котла.
Потом была «Обворожительная Катенька» - профессиональная гадалка и шарлатанка, решившая на вокзале нажиться халявной денюжкой у худенького китайченка. Китайченок оказался чемпионом Азии по боевым искусствам. За ней - «Восхитительная Танечка» - врач-вредитель из платной поликлиники. Она вымогала мзду за несуществующее лечение и втюхивала доверчивым гражданам лекарства-пустышки. Один недовольный лечением больной накормил Танечку ее же препаратами.
Еще с десяток женских душ, к большому сожалению Якова Соломоновича ушло за сущие копейки.
Одну из таких невзрачных сущностей – анорексичку Галечку, в складчину приобрели Жупень с Мармоном. Жупень крепко привязал купленную женскую сущность к своей руке, что - бы не сдуло ветром ненароком, или не стащили. – «А то развелось ухарей, и глазом моргнуть не успеешь – как свистнут!».

Один из таких обормотов – мнимый хромой с лицом профессионального нищего, толкался среди толпы, жалостливо заглядывал в глаза и постоянно канючил: - Граждане, подайте на поебатца!
Мармон отвесил шикарный пендаль попрошайке.
- Ты еще, Пискля, тут под ногами вертишься! При жизни по перекресткам клянчил у автолюбителей, пока под КАМАЗ не попал, а теперь и тут от тебя проходу нет. Сгинь!

Пискля потер ушибленное место и не придумал ничего лучшего, как обратиться к попу.
- Подай, батюшка на прелюбодеяние! Третий год без женской ласки, одичаю-у!
Хлесткий удар кадилом по темечку надолго успокоил страждущего. Под общий гогот окружающих, кто-то из толпы справил на Писклю мелкую нужду. На этом подаяние закончилось.

- Ну и последний лот! – Зычно проорал Яков Соломонович. Толпа заметно оживилась. Всем не терпелось если не купить, то хотя бы посмотреть на оставшуюся на сладкое сущность.
- Эльвира! – Проорал Соломонович.
Под аплодисменты, свист и улюлюкание, охранник Николай вытащил из часовенки за руку упирающую яркую блондинку с утиными губами и силиконовыми сиськами. Толпа задохнулась от восторга.

- Эльвира! – Повторил Соломонович – урожденная Антонина Петровна Жмых. Еще прошлой ночью вертела жопой в стрипбаре, и пила алкоголь. Села за руль «мерседеса», и об столб! Уникальный товар! Эксклюзивное качество! Кто даст тысячу? – спросил еврей и внимательно осмотрел присутствующих.

- Что там, что? – цепляясь за рукав Жупеня спрашивала невыразительная личность, похожая на алкоголика. Калдырь ослеп и почти оглох, перед тем как помереть от паленой водки.
- Слышь, богодул… Иди домой! Ты ж слепой как крот. Тебе - то чего здесь надо?
- Дык, интересно же… Может хоть пощупать удастся!?!

- И так, - Яков Соломонович продолжал осипшим голосом. – Тысяча! Прекрасный экземпляр людской тупости и идиотизма! Только сегодня и только для вас! Есть желающие?

Поп о чем-то шептался с прокурором и депутатом. Депутат яростно махал головой, а из его незанятой пальцем ноздри выдувались вполне приличные пузыри из соплей. Под восторженный вздох толпы, прокурор откуда-то выудил кошелек, в котором предательски позвякивали монеты.

Под завистливые взгляды оставшихся соискателей, Эльвира перешла из рук в руки, и «святая троица» во главе с попом, толкая перед собой купленную на все сорок суток блядскую женскую сущность, скрылись в ближайшей усыпальнице.

- Аукцион закрыт, всем спасибо и до свидания! – Проорал Яков Соломонович. Что-то подчеркнул в своей книге золотым карандашиком и скрылся в часовенке. Амбал Коля услужливо пропустил шефа и прикрыл за ним скрипучую дверь. Наверняка там находился какой ни будь портал в преисподнюю.

- Пойдем Мармончик, нам тоже пора. Галечка! Вам предстоит увлекательное времяпровождение среди двух, самых лучших представителей загробного царства. Кстати, Галечка… Вы есть не хотите? Мармон бывший рыбак – браконьер, и у него всегда найдутся свежие опарыши. Как говорится в нашей любимой поговорке – « На нашем погосте – рады любой гостье!»


Уже через какие-то полчаса, счастливые обладатели купленных женских душ, уединились в своих усыпальницах, и обрушившийся ночной сумрак, окутал своим покрывалом таинство происходящего действия. И только проказник ветер, гуляя между могилками, раскачивал покосившиеся деревянные кресты, которые своим скрипом пугали вышедшего на обход вверенной территории, кладбищенского сторожа.

Это сообщение отредактировал Паласатое - 22.10.2013 - 18:21

19. Дверь к счастью

Ностальгия - странная штука. Дверь в прошлое, горько-сладкий осадок на донышке жизни. Любимое пристанище лузера. Саня лузером себя не считал, хотя для этого были все основания. 35 лет прожитых на свете не принесли ни богатства, ни славы. Даже такие неизменные атрибуты успешности как машина-квартира-семья не числились в Саниных активах. Он впрочем, был одиножды женат. Два года назад супруга поняв, что ни детей ни уютного семейного гнездышка с Саней не состряпаешь, упорхнула от него к птичке пожирнее и поосновательней. Саня особо не переживал. Он просто еще чаще стал ностальгировать по временам юности, когда все было просто и легко. По тем прекрасным временам, когда алкоголь дарил только веселье, а девочки были прелестно упруги на ощупь. А главное, не было чертовой залысины, пивного брюха и все чаще напоминающей о себе печени. Поэтому Саня любил перебирать старые фотографии, слушать Евроденс 90-хх, а особенно - смотреть старые боевички. В эти секунды Сане казалось, что он переносится в прошлое и даже чувствует какие-то давно забытые, но волшебно будоражащие его запахи. Вот и сегодня он предавался любимому занятию - смотрел старый фильм. И даже не просто фильм, а фильм про ниндзя, которым противостоял мужественный Парень со свирелью. Парень акробатически раздавал по щщам многочисленным врагам, а кроме того, имел обыкновение наигрывать на своей свирели этнические мелодии в самый не подходящий для этого момент.

Просмотр шедевра северокорейского кинематографа имел место уже ночью (аккурат в полнолуние!), да еще после выпитых шести бутылочек пива. Не удивительно, что Саня практически сразу задремал, а проснулся уже на финальных титрах. По-честному Саня бы и не просыпался бы до самого утра, но выпитое пиво запросилось на выход. Поднимаясь с дивана, Саня мимоходом глянул на экран с уплывающими куда-то вверх иероглифами. Понятное дело, что понять написанное Саня не мог, однако его внимание захватил один забавный факт. Некоторые корейские буквы были отдаленно похожи на кириллические символы. При желании отдельные слова можно было с натяжкой прочитать по-русски. Выходила белиберда, но белиберда смешная. "Хезуняк гортззу" – вслух прочитал Саня, хохотнул, и побежал в сортир. Облегчившись, Саня все так же, не раздеваясь, повалился на диван и уснул. Надо сказать, что смысловые сны снились Сане не часто, но в эту лунную ночь чары морфея нагнали в Санину голову очень странные видения. Ему приснились косоглазые толстухи в халатах, ниндзя их похищающие, ну и, конечно же, герой со свирелью, разящий своим мечем гадких супостатов. Сам Саня в замесе не участвовал, а просто смотрел за происходящим вроде как сторонний наблюдатель. Хонгильдон, завалив главного ниндзю, неожиданно повернулся лицом к Сане и отчетливо проговорил: "Хезуняк гортззу - на тайном языке воинов даоса означает "Дверь к счастью". Ищи ее".

И тут Саня проснулся. За окном серело ранее утро, можно было бы еще и поспать, но сон сняло как рукой. "Хезуняк гортззу. Что за херня, ну пипец" - подумал Саня и засобирался на работу.

Работал Саня в доживающей последние свои дни мелкой фирме продающей сантехнику. В офисе Саня целыми сутками сидел на телефоне и пытался напарить хоть кому-то китайские унитазы по потрясающе низким ценам. Иногда у него это даже получалось. Но в этот день дела явно не шли. До полудня Саня был уже трижды послан на хер, что явно указывало на необходимость сделать перерыв.

Саня потопал на кухню, налил себе в кружку чаю, и должно быть для того, чтобы тот быстрее остыл, уставился на чай долгим гипнотизирующим взглядов. Загипнотизировать чай не удалось, а вот себя - запросто. Из странного оцепенения его выдернул звонок в дверь. Саня нехотя пошел открывать, а открыв, чуть ли не сразу захлопнул дверь перед нежданными визитерами.
Дело в том, что офис, в котором работал Саня, располагался в обычном жилом доме и туда частенько наведывались проповедники всех мастей. Вот и сейчас перед ним стояли две представительницы проповедческого цеха.

Саня был готов захлопнуть дверь перед их носами, однако помешало этому одно важное обстоятельство. Даже два. Во-первых, проповедницами были две молоденькие и очень миловидные девушки азиатской наружности. А во-вторых, на журнальчике, который одна из девушек держала перед собой, большими буквами было написано "Дверь к счастью". Саня, как завороженный, взял журнал в руки. Неизвестно что побудило его сразу открыть последнюю страницу, но ознакомившись с ней, Саня остолбенел. Крупным шрифтом внизу листа было написано «издательство Hezunak gortzuu».

- Вы это чего? - срывающимся голосом проговорил Саня.
Азиатки только лишь улыбались в ответ и кланялись. Где то в глубинах офиса зазвонил телефон. Саня невольно обернулся на звук, а когда вновь глянул на лестничную клетку, то понял, что загадочных проповедниц и след простыл.

Весь последующий день Саня провел в изучении брошюры о двери к счастью. Ничего вразумительного там написано не было. Текст был составлен таким образом, что информация абсолютно не воспринималась мозгом. Вроде и слова понятные, и фразы написаны складно, а вот общий смысл уловить - фигушки. Потеряв, наконец, терпение, Саня додумался позвонить в таинственное издание, на котором была отпечатана брошюра. На том конце провода бесстрастный автоответчик сообщил, что данный номер не обслуживается. Саня плюнул на гиблое дело и, не дождавшись окончания рабочего дня, отправился домой.

Саня всегда считал себя реалистом. Однако ситуация имела только одно объяснение - жизнь явно преподносила Сане знаки, а он никак не мог вкурить что же с этим всем делать. Поэтому придя домой, он первым делом набрал Витька - старого кореша по бесшабашной студенческой жизни.
Витек жил недалеко от Саниного дома, а главное, еще с юности слыл большим знатоком всяческой паранормальной фигни. Витек практически сразу согласился заскочить в гости, а на Санин вопрос "есть че?" с готовностью отчеканил - "будет!". В общем, вечер обещал если и не раскрыть тайну "двери к счастью", то хотя бы просто хорошенько расслабить.

Витек, как и обещал, пришел не с пустыми руками. Едва переступив порог, гость потребовал две пустые пластиковые бутылки - одну побольше, а вторую поменьше, и уже спустя десять минут Саня почувствовал, как в конечностях забился приятный электроток, а мышцы лица начало сводить в приятной улыбке. Витек поначалу вежливо поддержал Санино веселье, хотя было и видно, что ему не так весело как хозяину квартиры. Отсмеялись, наварили чаю, Сане смертельно захотелось сладкого. Витек, ухмыльнувшись, пошел в прихожую и достал из кармана пальто целый вафельный торт в шоколадке. Завязалась неторопливая философская беседа и Саня понял, что пора запросить профессиональную консультацию. Витек выслушал Санину историю крайне серьезно и внимательно, не перебив друга ни разу.

- Ты только не высаживайся - сказал он, когда Саня окончил - Все очень серьезно, такими вещами не шутят. Ты полюбасу должен найти эту дверь. Ну, к счастью которая. Скорее всего, это тупо твое предназначение. А если подумать, то может и предназначение всего мира.
- Всего мира?
- Ну да, епта. Ну, прикинь, этот фильм с которого ты титры считал, еще небось до твоего рожденья сняли. С хера бы? А только ради того чтобы ты его вчера посмотрел и узнал про дверь!
- Да ну! - Витек хоть и предупреждал, Саню все-таки немного высадило.
- Ну, не веришь - дело твое. Мое дело подсказать.
- Та не, Вить, я верю! Только как найти ее, дверь эту?

- Хехе, это уже твое дело - как...

Внезапно Саню осенило:

- Слушай, а давай еще раз титры в этом самом фильме пересмотрим? Мож там чего и вычитаем?
Тут высадился сам Витек. Он наотрез отказался смотреть титры, аргументируя это тем, что там он может вычитать то, что ему абсолютно не предназначено. Перспектива ввязаться в поиски "двери к счастью" его настолько не прельщала, что он довольно быстро нашел самый дурацкий повод из возможных и отчалил восвояси.

Саня обиделся. Хотелось еще повисеть, а кроме того, ему совсем не хотелось оставаться в одиночестве перед лицом Хезуняк гортззу.

"Нет-нет-нет» - сказал он себе – «Никаких дверей. Спать. Спать».
Саня даже расстелил свежее постельное белье и проветрил комнату, но спать так и не получилось. Проворочавшись в постели три часа с краткими моментами дремотного забытья, Саня понял что заснуть не удастся. С внезапно проснувшейся злобой он отшвырнул одеяло и заорал в потолок:

- Хорошо! Хорошо! Я посмотрю эти долбанные титры еще раз!

В ответ на улице внезапно прогремел гром.

До рассвета Саня трижды просмотрел титры из фильма про Парня со свирелью. Более того, он взял в руки блокнот и скрупулезно выписал все знаки, которые ему напоминали кириллические буквы. Работа была титанической. До рассвета на руках у Сани оказался довольно внушительный по объему текст. Не без гордости посмотрев на плоды своих творений, Саня вздохнул, перекрестился сначала по католически, потом по православному, и принялся в слух и с выражением читать, что же у него вышло.

Поначалу ни черта путного не получалось.

"Зозоту прех напаф лотук до ха сас" - словно провозглашая древние заклинания завывал Саня. "Шошо зо ффу" - шептал он, прислушиваясь к своим внутренним ощущениям - не снизойдет ли на него озарение. Не снисходило. Саня уже решил бросить это дело и попробовать снова лечь спать, как вдруг текст выстроился в знакомые слова и предложения.

"Че не спеицца двер ищищ найдеш" – явно читалось в тексте. Саня похолодел. Он трижды прочитал заветную строчку. Не может быть! Когда он механически выписывал знакомые буквы из титров, ничего похожего заметно не было. Саня жадно впился взглядом в остаток текста. Он уже точно знал, что дальше найдет что-то важное. И он не ошибся.

- "Хуле оззф вылиупилося двееря пудит там" - срывающимся шепотом прочитал Саня. «Там»! Но где «там»? Ответ не заставил себя ждать. Через пять строчек значилось: "за тваима одома зилиона "

- За твоим домом, зеленая... - пробормотал Саня и провалился в глубокий сон.

На следующий день Саня на работу не пошел, сославшись на болезненное состояние, а отправился искать зеленую дверь. Он несколько раз обошел свой дом, но не никакой зеленой двери так и не нашел. Во дворе Саня, правда, приметил зеленый люк в какой-то подвал, но на дверь тот явно не тянул. Чтобы не возвращаться домой с пустыми руками, расстроенный Саня купил бутылку водки. Изо всех сил он старался не думать про зеленую Дверь к счастью, но когда в бутылке оставалось водки всего на несколько заходов, в Санину голову пришла гениальная мысль. А что если имелся в виду дом, где он провел детство? Ведь в первый раз фильм о Парне со свирелью Саня видел еще школьником младших классов. Саня до боли закусил губу. Он отчетливо увидел зеленную металлическую дверь в загаженной бетонной стене. Саня вспомнил, как она интриговала его еще в детстве, во время ребяческих игр типа пряток или войнушки. Тянуть дальше не было никакого смысла. Саня наскоро оделся и выбежал на улицу. Последняя сотня была потрачена на такси и чекушку водки с литром пива. Нервы давали о себе знать. Их просто необходимо было чем-то успокоить. Лучше всего у Сани это получалось делать с помощью алкоголя. Вот и в этот раз, когда Саня подошел к своему дому детства, он был предельно спокоен. Ничто не могло помешать Сане найти дорогу к счастью.

«Ну уж нет» - пробормотал Саня, обращаясь неизвестно к кому. Дверь отыскалась на удивление быстро. Металлическая, выкрашенная в зеленый цвет коробка со створками прилегала вплотную к фасаду панельной девятиэтажки. Саня на негнущихся ногах подошел к двери и вежливо постучался. Ответом был лишь ровный гул, доносящийся из-за створок. Саня решительно потянул дверь на себя. Та чуть заметно поддалась. Саня заметил, что створки двери были скручены проволокой.

Раскрутить ее было делом двух минут. Наконец створки Двери к счастью открылись. Было очень темно, разглядеть что-либо за дверью Саня не мог, только гул стал громче и противней, а еще к этому звуку добавилось ели слышимое потрескивание. Дверная коробка была чуть ниже Саниного роста и поэтому он пригнулся, да вот так, головой вперед, шагнул на встречу Счастью.

И ударила вдруг белая молния, и прогремел оглушающий гром. Вокруг стало совсем темно, разом погасли все фонари, потух свет в окнах домов. Только Саня уже не видел этого. Он стоял на залитой золотым светом лужайке, облаченный в дивные, свободные одежды. Длинные черные волосы, которые он отродясь не отращивал, ниспадали ему на плечи. Напротив Сани стояло семеро затянутых в черное воинов, с острыми мечами наголо.

- Кто ты? - спросил один из них
- Я - Парень со свирелью - ответил Саня.

И действительно, в тот же момент он достал из рукава свирель и заиграл.

Он был счастлив.

Это сообщение отредактировал Паласатое - 22.10.2013 - 18:22

20. Однажды они придут

В деревне Красные Петухи, когда-то зажиточной и многолюдной, наполненной детским смехом и бабьими песнопениями на закате, все изменилось. Опустела деревня, осталось всего лишь семь дворов с перекошенными деревянными избами, замшелыми и почерневшими от времени. Из немногочисленных жильцов в этой деревне осталось пять старух, доживающих свой век в одиночестве и забвении, бабка с дедом Звонаревы, которым недавно золотую свадьбу всей деревней сыграли, да Степан, в прошлом замечательный гармонист, видный парень на деревне. Так бывало, меха рванет, сразу праздник на душе и ноги сами в пляс просятся. А теперь вот забросил гармонь, не до веселья, жену лет пять назад схоронил, дети выросли и в город за хорошей жизнью умчались, теперь вот из всей семьи только кот Васька и остался. Запил Степа с тоски, крепко запил, словно душа его с горя умерла, а тело от боли снотворного в виде самогонки просит. Вот и сегодня, так набрался, что еле до избы дошел, спотыкаясь и чертыхаясь на всю округу. На крыльце кот Васька радостно бросился навстречу, стал об ноги тереться и мурлыкать, никак не ожидая подвоха от хозяина.
- У-у-ух, ты-ы-ы, бисова скотыняка! - уж неизвестно, что на Степана нашло, но он, размахнувшись, поддел кота ногой, да так, что тот улетел с крыльца и, приземлившись на лапы, обиженно мяукнув, понуро побрел вон со двора.
Степан зашел в хату, хлебнул из бутыли самогона, да как был в одежде и башмаках, так и рухнул на железную скрипучую кровать, сотрясая бревенчатую избу жутким храпом.
Проснулся он ночью от непонятного шума в хате. Лежа лицом к стене, он силился открыть глаза и привстать, но виски разрывала невыносимая боль, как будто грузовой состав мчался на бешеной скорости прямо по его голове.
- Что за черт?! – Степан кое-как поднялся, да обернувшись, так и обмер на месте.
- Ну да, черт! А ты кого ждешь, красну девицу? - сказал кто-то низким трубным голосом, и темный расплывчатый силуэт стал приближаться к кровати.
В хате поднялся дикий безобразный хохот. К Степану подошел самый что ни на есть Черт, покрытый коричневой густой свалявшейся шерстью и рогами на голове, какие бывают у подростков - телят. От него воняло, как от скотины в хлеву.
- Что? Головка бо-бо? – Черт, помахивая длинным хвостом с кисточкой на конце, пару раз стукнул легонько копытом Степана по голове, и в хате снова заржали.
Степан сидел на кровати с приоткрытым ртом, вытаращив глаза, напрочь отказываясь верить в то, что видел. Он чувствовал, как все тело покрылось липким холодным потом, а сердце колотилось так, что было готово в следующую минуту разорваться в клочья. Не смотря на парализовавший его страх и ужас, и тусклый свет из-под абажура, низко висящего над столом, он сделал попытку рассмотреть присутствующих. За круглым столом, посреди хаты, сидели несколько человек. Хотя нет, из людей там был только сосед Иван, которого лет восемь назад схоронили, повесился с горя, оттого, что жену зарубил топором в пьяной горячке. Иван сидел с петлей на шее, не выражая бледным лицом никаких эмоций, смотрел на Степана бесцветными глазами без зрачков и протирал окровавленный топор грязной тряпкой. Справа от Ивана сидели два Вурдалака, похожих друг на друга, как братья-близнецы. Они о чем-то шептались, хихикали и, чокаясь железными кружками, пили бурую густую жидкость, по всей видимости, это была кровь.
Один из Вурдалаков достал из грязного мешка ржавую металлическую фляжку, открутил крышку и долил в кружки теплой, еще парившей крови, затем заговорческим тоном спросил у второго:
- А помнишь фуршет на плотине?
Второй Вурдалак поперхнулся кровью и прыснул так, что забрызгал всю морду первому.
- Ага-а-а, особенно конце-е-е-рт! – и их судорожно затрясло от безудержного хохота.
Слева от Ивана, развалившись в старом сломанном кресле, нога на ногу, в истлевшем от старости балахоне и с дымящейся папиросой в зубах, сидела ВедьмАчка, старуха зловещего и одновременно с этим, придурковатого вида, с серым сморщенным лицом и спутанными седыми волосами, которые клочьями свисали над желтыми, кошачьего вида глазами. Гнилые зубы, те, что уцелели, располагались в шахматном порядке и превращали обычную ее улыбку в смертоносное оружие.
Степан, затаив дыхание, поднял правую руку и сделал попытку перекреститься. Черт, действуя на опережение, бросился к нему, перехватил его руку и прошипел ему прямо в лицо:
- Не старайся, труп-п-пак ходячий, не поможет. Теперь тебе сам Господь Бог не поможет. Теперь ты наш-ш-ш, братец. Советую без особых трепыханий и душевных мук влиться в наш дружный коллектив. Пойдем? Жахнем? Али брезгуешшшь?
С минуту они молча смотрели друг на друга. Черт – с ехидной улыбкой, Степан – со страхом и отчаянием.
- Если выживу сейчас, брошу пить! Клянусь тебе, Васька! – пронеслась у Степана в голове спасительная мысль. В следующую секунду, не выдержав психического перенапряжения, он рывком соскочил с кровати и бросился к выходу, чуть не сбив с ног Ивана, который, держа в руках конец веревки, медленно ходил по избе и невидящими глазами искал какой-нибудь крюк, чтобы опять повеситься.
Степан добежал до входной двери и выбил ее ногой. Металлическая задвижка поддалась, отлетела и с грохотом покатилась по полу. Он выскочил на крыльцо, но Черт бросился за ним и успел схватить его сзади, за шиворот. Ворот байковой рубахи больно врезался Степану в горло и перекрыл дыхание. Степан захрипел, ему удалось ухватиться за поручни на крыльце, но гнилое дерево крошилось у него в руках. Он хотел закричать, но Черт уже двумя руками сжимал ему горло, не оставляя никакой надежды на спасение. Да и что толку кричать, вокруг ни души, бабка Агафья, та, что в соседях, через забор, все равно глухая, не услышит. Единственным свидетелем борьбы на крыльце не на жизнь, а насмерть, была огромная полная луна, которая заливала мягким светом это, Богом забытое, место. Один из Вурдалаков выбежал на крыльцо, одним ударом выбил у Степана почву из-под ног и, схватив его за штанины, помог Черту затащить его обратно, в хату.
Второй Вурдалак, приняв эту потасовку, как сигнал к началу бурного веселья, схватил лежавшую в углу хаты, покрытую слоем пыли и паутины гармонь, растянул меха и загорланил:
- Черррный во-о-о-рон! Черрный во-о-о-рон! Что ты вьешься надо мно-о-о-й?
ВедьмАчка подорвалась с места, выбросила папиросу и, изгибаясь всем своим костлявым телом, начала танцевать ламбаду. Черт в это время с другим Вурдалаком вязали Степана, потерявшего от страха и ужаса последнюю волю к сопротивлению.
- Да угомонись ты, дура старая, хватит песком по избе трусить! – трубным запыхавшимся голосом заорал Черт и отхлебнул из бутыли самогона. Судя по всему, он в этой шайке был главным.
- И куда это ты, любезный, побежал? А? – обращаясь к Степану, вступила в разговор ВедьмАчка. Виляя бедрами, она кокетливо подошла и уселась к нему на колени, лицом к лицу, – а может женщина любви хочет! Как у тебя там, по этой части? Эмм?.. Кончиком синюшного языка она облизнула покрытую какими-то болячками свою верхнюю губу.
Нечисть в женском обличии, воспользовавшись беззащитным положением Степана, взяла его костлявой рукой за подбородок и вытянула трубочкой сморщенные губы вперед, для поцелуя. Степан смотрел на нее вытаращенными глазами, отпрянув назад и вдавившись в спинку стула, к которому его привязали. Ему хотелось раствориться в воздухе, он почувствовал, что его яички сжались до размеров плохо уродившегося в этом году грецкого ореха. Все что он смог, прошептать дрожащим голосом: - Не нннадо…, бабушка.
Один из Вурдалаков, наблюдая эту картину, напрягся так, не на шутку. Дело в том, что он уже много лет до беспамятства был влюблен в эту старую вертихвостку. Любил он ее за веселый нрав и за любовь к оральным ласкам. По кладбищенским сплетням и слухам, она при жизни была очень целомудренной и скромной женщиной. А вот после смерти, как бес в нее вселился, слаба на передок стала. Одним словом, то ли ревность взыграла, то ли выпитая Вурдалаком свежая кровь ударила в голову, но он вскочил, подбежал к месту, где уже полным ходом ВедьмАчка начала совершать со Степаном действия, развратного характера, схватил ее за волосы и стал оттаскивать. Она зарычала и с размаху саданула Вурдалаку кулаком в правое ухо. Началась драка, они, сцепившись в клубок, покатились по хате.
Второй Вурдалак, воспользовавшись свободным доступом к телу истязаемого, подтащил к стулу, где сидел Степа, грязный окровавленный мешок, от которого шел удушающий трупный запах.
- Слыш, ты, синяк, зацени, че я вчера нарыл! Он достал из мешка обрубок человеческой руки, откусил кисть и захрустел с наслаждением так, как Степан хрустел иногда соленым огурчиком под хороший первачок.
Остаток руки, с торчащими осколками белой кости и разлагающихся кусков кожи, он протянул Степану:
- Будешь? Я не жадный…
Хата, вместе с творящимся в ней безобразием, поплыла у Степана перед глазами, и он потерял сознание.
Сквозь туман в голове Степан слышал, как в избе с надрывом играла гармонь, как ночные гости пели и пили, смеялись мерзким хохотом, дрались, ломая деревянные стулья о головы друг друга. Очнулся Степан уже под утро, лежа на полу. Веревка, которой его вязали, валялась рядом. Он сел и осмотрелся. В хате никого не было, входная дверь была открыта и поскрипывала на ветру, все вокруг было перевернуто вверх дном. На дощатом полу чернели засохшие пятна крови. В душе у Степана тоже что-то перевернулось, очень захотелось жить. На пороге показался Васька, он робко промяукал, заглядывая в хату. Степан бросился к нему, схватил на руки, прижал к себе и неловко прикладываясь губами к кошачьей морде, с волнением в голосе, проговорил:
- Ты это, Василий, не серчай на меня, прости, погорячился я давеча. Они больше не придут, не бойся, - он скорее успокаивал себя, чем кота, - теперь все будет по-другому, вот увидишь, обещаю.
Обещание Степа сдержал. Пить бросил, в хате порядок навел. К фермеру в соседнее село на работу устроился. Ваське модный ошейник от блох купил в райцентре. А тут еще радость случилась. К бабке Агафье дочка из города приехала, насовсем, старушку - мать досматривать. Степан по молодости даже свататься к ней хотел, да смелости не хватило. Теперь вот второй шанс выпал.
А то, что черти тогда ночью, в полнолуние в дом приходили, Степа никому не рассказал, все равно никто не поверит, на белую горячку спишут. Это даже хорошо, что они тогда пришли, а то так бы и помер Степка на кровати, в обнимку с зеленым змием.

Это сообщение отредактировал Паласатое - 22.10.2013 - 18:23

21. В девятом кругу



...Холодно, холодно...

...Сколько шансов при хаотическом нажатии кнопок клавиатуры набрать слово "Бог"?..
...Больше, чем оказаться в одиночестве в паре-тройке километров от южного полюса...
...Мне, атеисту до мозга моих промёрзших костей, сейчас может помочь только вымышленное высшее существо... и движение...


...Идти, идти... только вперёд, по компасу, по его грёбаной намагниченной стрелке... к полюсу, ведь больше некуда... Ближе полюса нет ничего... кроме адской стужи... и ветер, ветер...


И луна! Лыбится, сволочь...


...Кристаллическая кровь шелестит по венам...
...Говорят, в этих местах температура ниже шестидесяти градусов... по мне - так абсолютный ноль...


...Здесь поблизости нет никаких станций, никаких нычек... А если и есть - мне туда нельзя... Только там, на самой южной точке планеты... Там, на мёрзлом юге, под обрывками парашюта, лежит он... Ящик... а в нём всё! надувная палатка... одежда... генератор... и радиостанция!!!


...Чёрт бы побрал это дурацкое пари! От мыслей о миллионах становится ещё холоднее...
Зачем деньги покойнику...


...Зубы стучат всё сильнее, скоро сколется вся эмаль... Пальцы давно уже не гнутся, губы потрескались, но не облизнуть... язык как бревно... слюны больше нет, есть только лёд... да и нельзя, чёрт побери.
Пробовал растереться снегом - стало только холоднее... снег, кажется, содрал всю кожу...


...Пройти пять километров до южного полюса, облачившись лишь в древнеримскую тунику?.. Всего-то?


Зачем я с ними пил холодную водку...


...холодно... пусто... И эта луна, бледная тварь, глумится...


...уже близко...
Кажется, я дошёл! Вон оно! Палатка! Генератор! Радиостанция!
И миллионы!
...Боже, как трудно бежать... Ноги не гнутся... Но я бегу!
Вот она, цель! Вот!
Бля!!!

***

...Что... со мной...почему... лежу...
...Упал... а что это... хрустнуло...
...кажется, умираю...
...Понял...понял, что... хрустнуло...
...это моя голова... глазницей... нанизалась на земную ось...

Это сообщение отредактировал Паласатое - 22.10.2013 - 18:24

22. Как меня стало двое или я «в квадрате».


Мигая маячком и завывая сиреной к больнице подкатила скорая. Раздался визг тормозов, задние дверки раскрылись и из неё выпрыгнул санитар. Второй помог ему выгрузить из неё носилки с лежащими на них телом.
Из кабины, с места рядом с водителем вышел врач:
- В операционную,- бросил он на ходу младшему медперсоналу.
Они подхватили носилки и отправились ко в ходу в больницу.
Человек мерно покачивался в них, а его разум, пытаясь зацепиться за жизнь, рисовал абстрактные картины бытия…
Отстранёно, как бы со стороны, я наблюдал, как моё тело плетётся на кухню.
…чёт сёня я явно перебрал с напитками и дурью.

Еле ворочая ногами, я на автопилоте продвигался в зафиксированном мозгом направлении. Дойдя до цели, наполнил джезву водой, поставил её на плиту, зажёг газ и приземлился на табурет. Вытряхнул из пачки дозу никотина, чиркнул спичкой и… и завис. В ступоре глядел в зеркало, висящее напротив стола, немного шизея.
В нём моё отражение, облокотившись локтями о стол, наклонилось в мою сторону и, с любопытством глядя на меня, ехидненько улыбалось.
Осмотрел себя… в одной руке горела спичка… в другой была пепельница.
…так, Вовчик!!! Стоп, стоп, стоп!!! Чёт тут явно не так!
Догоревшая спичка обожгла мне пальцы. Выругавшись, я кинул её в пепельницу, поставил последнюю на стол, а отражение, глядя на всё на это, фыркнуло и рассмеялось.
Мой рот приоткрылся, сигарета выпала. Проследив глазами, как она катится по столу, а потом падает на пол, я попытался проанализировать сложившуюся ситуацию.
…я не фыркал… и не смеялся... это точно! Или нет?
Опять внимательно осмотрел себя и отражение в зеркале. Наши позы и мимика лица не совпадали. Причём не совпадали кардинально!
…ну, ладно! Если гора не идёт к Магомету, то он сам к ней придёт! Сяду, как моё отражение. И рожу состряпаю такую же. А там посмотрим…
Воплотив эту великолепную мысль в действия, я сделал следующий гениальный ход - поднял правую руку. Издеваясь над моим бедным, плывущим в пучину безумия разумом, моё отражение подняло левую.

… н-да-а-а, уж!
Опустив руку, я задумчиво пошкрябал пятернёй по затылку. Отражение тоже опустило её, но только левую и до виска. Вытянув указательный палец, оно покрутило им у него, опять фыркнуло и сказало:
- Ты чай то пить будешь? А то вода кипит у тебя во всю…
- Да-да… сейчас,- на автомате ответил я, дёрнувшись к плите… потом сообразил, что вообще происходит и, с выпадающими из глазных отверстий черепа зрительными органами, развернулся обратно. Моя отвисшая челюсть уже лежала на кадыке.
- Хех… как дитя малое! Ей, Богу,- сказало отражение и снова мерзко хихикнуло.
- Не фыркай, сволочь, а то сопля вылетит,- молниеносно среагировал я на выпад в мою сторону и, всё-таки поднявшись, налил заварку в чашку. Потом дрожащими руками долил кипяток и снова сел, глядя на своего двойника за стеклянной гладью.
Отражение на зло мне опять фыркнуло, явно пытаясь сместить моё устойчивое психологическое состояние в сторону истерики. К тому же придумывая оскорбительные и хамские действия, оно провоцировало негативную ответную реакцию... и, естественно, она последовала:
- Ты чё буробишь, уважаемый, а!? Ты почему хамишь, в конце то концов!? Даже если я сошёл с ума, то и это всё ещё не даёт тебе право барзеть! Да и кто ты вообще такой!? Кайф от дури схлынет и ты останешься в кошмарном сне! Ты иллюзия, которую воплотил в реальность мой воспалённый разум. Только и всего!
Найдя простое объяснение происходящему бреду, я немного успокоился и приободрился. Но не тут то было! Моя галлюцинация не унималась:
- Слышь ты, фрайер обкуренный, заткнись и иди спать! Завтра поговорим.
Я оторопел от такой наглости. Вот только указаний от собственной иллюзии мне не хватало! Был бы он человеком, по сусалам бы съездил, а тут… ну, что тут поделаешь!? Наглое, гадкое и хамоватое существо оно, это моё отражение.
- Да пошёл ты…
- Сам пошёл!
Я окончательно разозлился и, не найдя ничего лучшего для ответа, выплеснул остатки чая ему в физиономию. Жидкость зависла между нами, в аккурат на поверхности зеркала. Отражение рассмеялось:
- Иди в люлю, балбес великовозрастный. Хватит тут слюнями брызгать и ногами топотать.
Сплюнув в сердцах, я с ненавистью поглядел на него… но делать было нечего. Галлюцинация была до жути вредная и абсолютно для меня не уязвимая.

…ну его к чёрту! Всёрна бесполезно с ним сегодня препираться. Состояние не стояния у меня нынче. Бля, а ведь завтра его уже не будет… да и иблис с ним! Нашёл на кого злиться… на плод воображения! Это ж идиотизм полнейший! Ничего… проглочу сегодня горькую обиду и пойду спать. Утро вечера мудренее… там посмотрим… а лучше всего было бы вообще заспать это происшествие и не вспоминать никогда, чтобы, спокойненько продолжая жить дальше, бодренько начать завтрашний день…

Врач снял с лица марлевую повязку:
- Ну, что ж… мы сделали, что могли,- он стянул с рук резиновые перчатки,- на всё остальное воля Божья. В реанимацию его.

… «гоу аут» моя иллюзия делать и не подумала. Все мои надежды на то, что вечерний кошмар был только сном развеялись без остатка, когда я, придя с утра на кухню (ещё толком не проснувшийся и смурой со сна), присел, заглянул в зеркало и… в общем, была бы у меня матка, валяться бы ей на полу. И было бы от чего! В нём, положив ноги на стол, сидело моё отражение, дымило сигаретой и потягивало чай.
Встав, я наклонился к зеркалу. Отражение сделало тоже самое, предварительно аккуратненько затушив окурок в пепельнице.
Тяжко вздохнув, я осел обратно на табурет. С тоской посмотрел на картину перед собой… чертыхнулся… облокотился о стол, подперев голову:
- Слушай… раз уж я окончательно сбрендил и деваться мне теперь от тебя некуда, давай по нормальному поговорим, что ли? Ведь даже в этой ситуации наверняка есть свои плюсы… тебя кроме меня, надеюсь, никто не видит?
Тоже присев, мой двойник отрицательно покачал головой, чему-то улыбаясь.
- Я так и думал! Если сам никому ничего говорить не буду, то никто и не заметит, что я… ну, а я привыкну со временем,- опять тяжело вздохнул, представив каково мне теперь будет жить дальше… жить скрывая ото всех, что моя кукушка упорхнула в неизвестном направлении, не оставив нового адреса своего местопребывания.
… ну, а чё теперь поделаешь? Зато всегда будет с кем словом перемолвиться. Он на язычок востёр... да и парень не плохой вроде… раз он моё отражение, то что-то общее у нас ведь должно быть?

На автомате я взял бутерброд, лежащий на тарелке передо мной, откусил. Задумчиво глядя на своего визави и нехотя двигая челюстями, взял чашку и отхлебнул из неё горячий, крепкий напиток. Проглотил, раскрыл рот для новой порции колбасы с хлебом… и замер. Потом заново оглядел стол.
На тарелке лежали свежее нарезанные бутерброды, стоял накрытый полотенцем горячий заварочный чайник, парила крутым кипятком только что снятая с огня джезва, а между ними притулилась пепельница. Последнее обстоятельство меня и выстегнуло, введя в ступор, потому что я только что покурил в своей комнате.
Проснувшись и вспомнив вчерашний вечер, нервно задымил сигаретой натощак. Докурил её, встал и, набравшись смелости, отправился на кухню. А пепельница… она-то ведь осталась в комнате!!!
Я схватил «её», забыв про чай и своего двойника напротив. Пепелка была не обычная, в виде лапоточка. Ещё папаша в ней чинарики тушил, после него и осталась. Повертев её в руках, аккуратненько поставил обратно на клеёнку. Поднялся, посмотрел на своего улыбающегося двойника и сорвался бегом в комнату. В след мне раздалось уже знакомое фырканье, смешок и слова моей иллюзии, полные сарказма:

- Ф-ф-ф! Хех, быстро ты тему прочухал, дружище! Махом поляну сечёшь, однако!

Влетев в комнату я снова, как робот завершивший заданную ему программу, замер без движений.
На прикроватной тумбочке стояла ещё одна пепельница. В отличии от её двойника на кухне она была полна окурков, оставшихся со вчерашнего вечера.
Подкравшись к кровати я подрагивающими пальцами осторожненько потрогал её… потом взял в руки… тупо покрутил и даже понюхал! Она была реальная и полная реально пахнущих бычков, которые я не удосужился выкинуть с вечера!
Бережно, как великую драгоценность, на вытянутых руках я понёс её обратно на кухню. Торжественно поставил рядом с «сестрой»…
… пепелка тоже… как бы это помягче… сбрендила! Теперь в моём доме есть двое сумасшедших… я и моя пепельница.

Меня вывел из прострации смех, доносящийся из-за зеркальной глади, и звук падающего тела. Я оторвал свой взгляд, прилипший к двум керамическим мини лаптям, и поднял глаза.
Опрокинутый табурет лежал на полу. Выползая из под стола, моё отражение захлёбывалось смехом:

- Ой, не могу,- оно держалось за живот,- видел бы ты себя со стороны,- мой двойник снова зашёлся в гомерическом хохоте,- о-о-ой… ну, развеселил… давно я так не смеялся,- оно вытирало выступившие на глазах слёзы.
Наконец более-менее придя в себя, подняло табурет, село на него, уперев кулаки в бёдра и сказало:

- Да уж… я, конечно, понимал, что ты оху…гм-гм… удивишься немного,- отражение улыбнулось,- но так,- оно снова хохотнуло, покачав головой,- думал бутерброды, приготовленные неизвестно кем, заметишь или чай, который ты не заваривал и не наливал, а тебя пепельница «закоротила»…
Вновь оглядев стол, я начал соображал о чём оно только что сказало.
… о, оу-у-у!!!
Стоящий на столе готовый завтрак должен был меня сразу насторожить, но поглощённый воспоминаниями о вчерашнем вечере я и не обратил на этот не срост никакого внимания.

… ладно… будем исходить из того, что есть… а что у меня есть-то?
Разум постепенно выходил из «области тьмы» и начинал искать хоть какое-то объяснение происходящим событиям.
… началось всё вчера… когда отражение стало кренделя выписывать, разговаривать и вести себя игнорируя общепринятые представления о том, как должны вести себя отражения… может у него и стоит спросить, что вообще происходит, раз оно говорящее?
Немного успокоившись я сел, налил чай, сделал глоток уже успевшего остыть напитка, закурил и сказал:
- Хватит ржать и ёрничать надо мной. Рассказывай давай в чём тут дело!?
Отражение внимательно посмотрело мне в глаза, кивнуло головой, что-то в них увидев, и сказало:
- Узнаю себя… вернее частичку себя в тебе… или тебя в себе,- «я» в зеркале помолчал, видимо задумавшись над этим вопросом. Потом, вернувшись в нашу общую реальность из вселенной своих мыслей, доброжелательно улыбнулся,- ну, давай знакомиться. Меня зовут Джереми. Братва погоняло прилепило за то, что поугорать люблю над всякими пентюхами, как мышонок из «Тома и Джерри». Ну, а сокращённо, в просторечии все зовут Рэм…

Дверь в палату открылась. К одному из пациентов подошла группа медиков и практикантов. Главврач, делающий обход, обернулся к сопровождающему его коллеге. Вопросительно поднял одну бровь. Тот перевернул страницу в находящемся у него в руках больничной журнале:
- Без изменений,- констатировал он.
Главврач кивнул головой и они перешли к койке следующего больного.
- Рассказать о том, как мне это в голову пришло, я вряд ли смогу… вразумительного объяснения просто нет.

Мы уже дней десять общались с Рэмом. Дивились новым открывшимся возможностям и развлекались. Как-то я обмолвился, что при сохранении таких способностей, но находясь в одной из наших реальностей вдвоём, чудес мы могли бы натворить намного больше. С тех пор посыпались мелкие провокации, скрытое продавливание этой темы и уж совсем не прикрытое назойливое брюзжание от моего двойника. Не мытьём, так катанием он старался уговорить меня попробовать сделать это. В конце концов я сдался. Теперь возникал вопрос, как осуществить данную задумку?
- Давай пойдём сначала,- Рэм был терпелив и настойчив в своём намерении воплотить мои, сказанные мимоходом, слова в действительность,- когда тебе эта идея в голову пришла?
- Когда я поверил.
- Поверил во что?
- Ну-у-у… в то, что я всё ещё жив, хотя ты говоришь, что умер. После осознания того, что моя жизнь продолжается только потому, что ты остался в живых. С трудом у меня получилось с этим фактом примериться.

Ото всех этих «жив-умер» у меня снова немного поехала крыша. Оставаться спокойным и адекватным, зная, что по сути ты мёртв, оказалось довольно сложной задачей. Но, загоревшемуся идеей, Рэму было, похоже, на это плевать:

-Так… едем дальше,- он в возбуждении потёр руки,- осознал ты это, а дальше…
Он многозначительно замолчал, сверкая глазёнками и ожидая моего продолжения начатой им фразы.
… дальше, дальше… ну, что дальше? Воспоминания о нашей встрече с утра так мне в разум запали, что я постоянно к ним возвращался. Именно ко второму «свиданию» со своим двойником… не к первому вечернему почему-то… что-то во время него меня зацепило…
- Дальше я опять про пепельницу вспомнил.
- Почему?
- Да, не знаю я! Я вообще охренел тогда! Два лаптя на столе стоят, ты от смеха с табуретки валишься, а я…
Тут я понял почему это происходило. Вскочив, я в возбуждении забегал взад-вперёд по закутку кухни, боясь упустить ниточку мысли, пропустить это внезапное озарение.
Рэм, затаив дыхание, следил за мной. Дождавшись, когда я остановлюсь, он, весь подавшись вперёд, выдохнул, наподобие Кисы из «Двенадцати стульев» Ильфа и Петрова:
- Ну!!!???
Я усмехнулся:
- Если дополнительный лапоть материализовался на моём столе, а всё остальное осталось в единственном экземпляре, то значит это произошло по какой-то причине, согласись!?

- Ну, да! Конечно! И по какой?
- Его не было на кухне, пока ты готовил завтрак и дожидался моего пробуждения и прихода. Джезва, заварочный чайник, бутерброды… все предметы на кухне были идентичны в обоих реальностях. Ты в свою привнёс изменение, пепельницу, и она материализовалась в моей кухне в дополнение к стоящей у меня в комнате. А остальные вещи просто переместились в моей реальности, по соответствию к их перемещениям в твоей.
- Ну, и… что из этого?
- А то!!! Если можно сделать «удвояется» с неживой материей, то почему же нельзя с живой? С наделённой разумом?
- Ну, да… логично.
- А теперь представь, что пепельница в моём реале «умирает». Разбиваю я её случайно где-нибудь.
Рэм раскрыв рот смотрел на меня. Глаза засветились пониманием того, о чём я ему толкую:
- Я могу её «реанимировать». Как реанимировал тебя. А если это так, то ты действительно всего лишь часть меня, а я тебя. И пепельница оставалась всегда одна… просто находилась в разных реальностях одновременно. Наш разум и вера делали её реальной.
Тут он прервался, недовольно замотав головой:
- Стоп, стоп, стоп! Какое это имеет отношение к нашему намерению «в гости» друг к другу сходить? Я вижу возможность «удвоить» тебя, но никак не переместить меня к тебе.
- Я уже умер. Удваивать некого…
Рэм задумчиво потёр ладонью подбородок. Я продолжил:
- Теперь вспомни о том, что нам приходится делать усилие, чтобы зеркало оставалось зеркалом, а не превращалось постоянно в окно, когда мы рядом с ним. Пока разум расслаблен, мы видим друг друга. Только силой мысли мы можем вернуть его на место, чтобы отражение в нём, отражением и являлось.
Видя, как он согласно со мной кивает головой, я продемонстрировал следующий элемент своей логической цепочки:
- То есть теперешнее положение вещей стало естественным состоянием для наших реальностей. Это значит они соприкоснулись, разделённые лишь тонкой гранью. ЗеркАл нет, есть окна. А окна «открываются»…
- Я понял тебя и ход твоей мысли,- Рэм внимательно глядел на меня,- похоже мы добрались до сути. С помощью технологии «зеркало-окно» мы можем путешествовать по нашим вселенным.
- Думаю, что не совсем так. Смерть вторична в последовательности: мысль, слово, действие, жизнь и, наконец, смерть. Мне кажется, что именно тебе открыт путь в мою реальность. Может и мне в твою, но начать стоит с «приглашения в гости», отправленного тебе.
Я улыбнулся. Рэм тоже:
- Ну, что, брат по разуму? Начнём, пожалуй,- он азартно прищёлкнул пальцами,- чё делать то надо?
- Вопрос ещё тот,- «Что делать?»,- я задумчиво поворочал мышцами лица,- ну, думаю плюс-минус так: мы оба превращаем окна в зеркалА; ты в своём удерживаешь собственное отражение, а я в своём его «не вижу».
- Почему?
- А умер я. Как мне в нём отражаться, если меня нет?
- Ага… отсутствие объекта материализации. Понятно.
- Ну, так вот… дальше я начинаю «рисовать» себе его в зеркале. А поскольку появляется отражение, то значит это отражение кого-то. Разум ведь понимает, что зеркала лишь отражают то, что перед ними.
- Хм-м-м… ну да, логика сохранена,- прокомментировал Рэм,- а я в это время…
- А ты в это время,- продолжил я за него,- перестаёшь прилагать усилия и зеркало естественным образом превращается в окно. Но!!! В этот момент ты должен удерживать разумом, что твоё отражение осталось на месте. То есть, твоё отражение не в зеркале, а уже за окном. И у нас получается такой расклад: отражение твоего реала отражается в моём зеркале. А поскольку отражение без объекта возникнуть не может, то это отражаешься ты!

Мы обговорили ещё несколько мелких нюансов своего поведения, добиваясь соответствия в их последовательности и идентичности (или зеркальной противоположности) во временных отрезках. Полностью синхронизировав наши действия, приступили к эксперименту.
По сути, упрощённо всё сводилось к одному - он прёт вперед, со всей дури, а я его с теми же усилиями тяну на себя.
Сколько по времени наших реалов прошло судить не берусь, но в какое-то мгновение, растянувшееся в вечность, я почувствовал ужас абсолютного небытия, а в следующее нас сидело на табурете уже двое. Поскольку он был узок для двух человек, мы попадали на пол.
Зеркальная поверхность стекла превратилась в зияющую мраком дыру. Из неё веяло вселенским холодом. С этого момента меня (или его?) стало двое. Я с ужасом смотрел на своего двойника, он делал тоже самое, глядя на меня…

Открыв глаза я лежал и смотрел, как медсестра меняет раствор в капельнице, система от которой тянулась к сгибу локтя моей руки.
… надо спросить у неё где я и что со мной случилось.
- Потом спросишь,- прозвучал у меня в голове до боли знакомый голос. Но я почему-то никак не мог вспомнить чей он.
- Твой,- снова прозвучало в голове,- ты просто забыл. Мне пришлось помочь тебе выжить, так что нас теперь двое…

Это сообщение отредактировал Паласатое - 22.10.2013 - 18:25

23. Херня этот их Люцифер.

Ночь сладкой истомой и лунным светом вливалась в распахнутые окна загородного дома, наполняя его чарующими звуками природы. Этим летним вечером Сергею как никогда было хорошо. Ему уже порядком надоело засыпать под вопли пьяных малолеток и оглушительные звуки музыки. Две недели он провел в запое, в попытках убежать от проблем на работе, которой, не стало сразу после первой семидневки возлияний. Сегодня он был дома, под ласковым крылом родителей, там, где он засыпал и просыпался 20 лет.
Эта июльская ночь была очень теплой и томной, Серега лежал в одних трусах изнывая от духоты и попивая газировку, ставшую спасительным родником. Ноги, казалось, горели огнем. В геометрической прогрессии возрастало количество мыслей посещавших его голову. Сначала он вспоминал детство, в котором он был беспризорником, многие тогда были как он — обделенные родительским вниманием, которые с утра до ночи пропадали на работах еле-еле сводя концы с концами. Вспомнилась ему и его первая любовь - курчавая, рыжая девочка Лена - воплощением весеннего солнца низко подвешенного в утренней дымке. Ее всегда румяные щечки и Сварог заботливо усыпал россыпью чарующих веснушек, голубые и бездонные, как Байкал, глазки всегда сияли радостью и добротой. Ее нежно-бархатные ручки, тонкие, длинные пальцы... Она любила его больше жизни... Сереге сделалось так паршиво, омерзительно и стыдно, что он даже начал что-то бормотать себе под нос, еле слышно пытаясь отогнать эти мысли, но они не ушли. Он, однажды променявший, свой огненный цветочек на пьянки с сомнительными людьми, которых он когда-то называл друзьями и на бессонные ночи с барышнями с заниженными моральными принципами, лежал на диване один, а душа его была подобием коробки от телевизора — остались только цвет, местами побитая форма, и белая полиэтиленовая ленточка, не дающая ей рассыпаться — надежда.

Утро наступило неожиданно — сразу в обед. Сергею все еще было плохо, голова была наполнена густым, похмельным туманом. Две сигареты «Мальборо» в помятой пачке заставили его подняться и выйти из комнаты. В кухне стояла, жарившая котлеты мать, но от приятного аромата жаренной свинины ему сделалось паршиво.
- Встал уже, алкаш? Бросила недовольная мать в его сторону.
- Угу. Ответил Серега.
- Сережа, я тебе в последний раз говорю, если ты и дальше будешь пить, я откажусь от тебя и больше не поеду забирать по притонам у дружков!
- Да ладно тебе, мам, с кем не бывает! - возмутился он.
- Со мной не бывает, с отцом твоим не было! Ты же угоришь когда-нибудь от водки!!!
- Все, успокойся, я сказал!!!
Оборвав неприятный ему диалог, под ворчание матери, он вышел курить. Затяжка, вторая, третья, голова поплыла... стало и плохо, и хорошо одновременно. Он еле сдержал рвотный рефлекс. Немного отойдя, и осознав свое положение, он все же решил запихнуть в себя пару котлет.
- Мам, а где кошка, я ее со вчерашнего дня не видел? - жуя котлету промолвил он.
- Возьми тарелку и поешь нормально! Хрен ее знает твою кошку, может загуляла! - ответила все еще рассерженная мать.
С трудом съев четыре котлеты, он сел на стул поближе к туалету, а то мало ли.
Нужно хотя бы бутылочку светлого, а то не переживу – пронеслось в мыслях.
- Пойду бабушку проведаю. Молвил он как бы невзначай и пошел собираться в комнату.
- А куда это ты нарядился? - спросила мама.
- Да к бабуле я!
- А зачем тебе джинсы и рубашка.
- Да зайду куплю ей что-нибудь.
- Только попробуй мне напиться! Вдогонку крикнула мать.
Давно его не было в родном поселке, но ничего не изменилось, все те же люди, те же изредка проезжающие машины. Кое-как дошагав до супермаркета, он остановился перевести дыхание на ступеньках. Сердце билось неистово. Виски пульсировали как соло барабанщика Death-metal группы. Но вот она заветная дверь. Ряды с алкоголем. Касса. Чек. Спасибо. Серега удачно расположился на лавке под липой возле магазина. Бах! Зажигалка словно гром, сорвала последний бронированный рубеж на стеклянной бутылке. Несколько жадных глотков и мир снова начал наполнятся яркими красками, солнце светит, птички поют, благодать. Выполнив пару кругов почета по торговым рядам и сделав еще один на бис, но уже было хотел идти домой, но его взгляд привлекла фигура идущая по тротуару. Черные как смола, прямые волосы, черные джинсы и черная кожанка медленно плыли среди аллеи каштанов, по всей видимости, тоже в маркет.
- Еще одно пидарастическое эмо, или гот завелся в наших краях, подумал Сергей и подогретый хмельным напитком, решил подождать дабы поглумится над этим чучелом.
Но когда чучело подняло голову, он увидел те самые голубые глаза. Это была она, та когда-то весенняя, огненная девочка. На секунду он ужаснулся. Когда Лена подошла поближе, Серега подскочил и пошел на встречу.
-Ленка, это ты что ли???
-Ну я, - сухо ответила она.
-Ты в магазин? Спросил он и, получив утвердительный кивок, попросил ее потом подойти на пять минут.
Пока она была в супермаркете, а он сидел смотря в одну точку, пытался прийти в себя, с трудом сопоставляя эту черную кляксу с девочкой из его памяти.
- Присаживайся, рассказывай как ты, что ты? И что ты с собою сделала? Зачем???
- Да у меня все нормально... Я теперь такая и ты знаешь, мне нравится так жить!
- Как так-то??? И кто ты гот или кто? И что тебе мама сказала? Не сдерживая эмоций срываясь на крик спросил Серега.
- Мама умерла год назад. Таки нет, я не гот, тут в двух словах не объяснишь. Слушай, у нас сегодня будет посвящение, Сем вот меня послал за пойлом, если интересно пошли со мной, может понравится? Ударив по пакету, откуда донесся характерный звук бутылок, она зазывающе махнула головой.
Серега понимая что она сейчас уйдет и, возможно, они больше не увидятся, решил сходить, поговорить и если что отказаться в последний момент. Ему стало вдруг интересно, куда попала когда-то его девочка. По дороге они обменялись стандартными вопросами и любезностями, Сергею удалось лишь узнать, что то место, куда они идут, называется «нора адептов сатаны», от чего ему стало жутковато. Но он был уверен, что это в большей мере секта шибанутых подростков. Он был прав, но еще не понимал на сколько.

Пятый этаж, квартира 33. Как же это символично, особенно для сатанистов - подумал он с ухмылкой.
-Ты готов, не боишься? Спросила Лена, стоя перед дверью.
-Как пионер, мля, и не такую хреню видал! - ответил Серега слегка сжимая сфинктор.
Та самая нежно-бархатная ручонка с черными как угли длинными ноготочками потянулась к звонку. Он понимал, что сейчас увидит что-то неприемлемое для себя, но он и в правду разной херни насмотрелся и поэтому вошел в азарт. За секунды ожидания в его голове прокатились тысячи мыслей по поводу содержимого этой «норы». Дверь открыл здоровенный бородатый мужик, лет тридцати. Они вошли. В прихожей было мрачно, но Серега разглядел на стене надписи на латыни и множество хаотично разбросанных по засаленным обоям «чисел зверя» написанных чем-то красным.
-Знакомьтесь, — Сем это Сергей, Сергей это Сем.
Мужик прищурившись, взглянул на него, и ничего не сказав, оттянул Ленку за плечо вглубь квартиры.
Было слышно небольшую перебранку, из-за незваного чужака. После чего Сем подошел к нему и мрачным басом произнес,- «Стрела говорит, свояк значит, ну проходи, только ничего не трогай!»
Стрела? Наверное это ее прозвище в узких кругах?! - подумал Серега и начал двигаться внутрь.
Квартирка и правда оказалась той еще норой: повсюду раскиданы всякие кости, амулеты, аккуратной кучкой валялись потроха от лягушек, головы ворон тоскливо лежали по углам. Из-за двери уходящей вправо доносились характерные звуки, там явно была оргия. Стало интересно, рука коснулась дверной ручки, опустила ее и в тот же миг бросила обратно, он вдруг решил, что не готов увидеть то, что там могло происходить. В самой большой комнате — гостиной практически не было мебели, вместо этого на полу бала начерчена пентаграмма, по углам которой стояли свечи. На мрачно-серых обоях, каждой из четырех стен были нарисованы головы мерзких козлов с опущенными ушами, и буквы, по всей видимости, указывающие на стороны света. На полу друг напротив друга лежали два матраца, на них уже успели сесть Сем со Стрелой и еще два таких же колоритных персонажа. Лена пригласила Сергея присесть рядом.
-Знакомься это Кол, а это Упырь. Указала она на двух ранее не знакомых типов, внешность которых напоминал Чипа и Дейла в тяжелой депрессии. Серега пытался было заговорить, но угрюмый главарь, прервал его попытку. Из пакета достали бутылку знаменитого «три топора» и вылили его в принесенный большой латунный кубок.
- Ну что, уважим нашего повелителя Люцифера перед посвящением!? Сегодня будет великая ночь! Произнес Сем, вливая жидкость похожую на кровь в кубок.
Лена увидела глаза бледного Сереги и тактично протянула ему из пакета еще одну непочатую бутылку. За разговором стало ясно, что Кол и Упырь давно хотят официально вступить в «адепты сатаны» и сегодня в полночь настанет долгожданный час «Ч», когда они посвятятся на кладбище.
Они долго пили и обсуждали с пристрастиями подробности своего ночного действия.
Неизвестно, как долго они еще отдавали дань сатане, но Серега проснулся от жуткого, пронизывающего голоса уже на лавке погоста. Голова, казалось, скоро взорвется, он еле встал с лавочки и принял сидячее положение, рядом вокруг могильной плиты стояли Сем, Стрела, Кол и Упырь, на надгробии в центре звезды лежала растерзанная лягушка.
-А теперь несите кошку! Бросил Сем Упырю и Колу.
Они ненадолго скрылись в кустах и вынесли оттуда доску сантиметров сорок в длину, вверху которой были два колышка, а между ними была зажата голова черной кошки, внизу она была перемотана тряпкой. Зверюга дико кричала, но брыкаться у нее уже не было сил.
-Кладите ее в центр! - скомандовал здоровяк и начал читать заклинание.
Сергей присмотрелся тварь не совсем уж и черная, а чернобурая, прям как его Мурка... Стоп!!!! Он признал в ней свою пропавшую накануне кошку. Он был в растерянности и не знал что делать, мысли никак не собирались воедино. Тут Сем достал из-за пояса большой обоюдоострый кинжал обхватил его двумя руками, поднял к груди лезвием вниз и подошел к могиле. Все! Больше ждать нельзя! Молнией пронеслась мысль в голове. Серега оторвал от калитки соседней оградки арматурину, подбежал к главарю и воткнул ее в горло, схватив другой конец левой рукой, резко рванул железяку в сторону. Гортань отделилась от шеи и захрипела, теплая, бурая кровь тугой струей брызнула Упырю в глаза, некогда огромный мужик превратился в ярко алый, пульсирующий фонтан. Сатанисты от недоумения стояли неподвижно. Через мгновение Колу прилетел мощный удар в челюсть, после чего тот мгновенно обмяк, Серега подтащил его к углу оградки, положил грудью на острый конус, забрался на поминальный столик и прыгнул на неподвижное тело. Словно купол православной церкви, конус увенчал сатаниста, тело задергалось в конвульсиях, быстрой струйкой юшка стекала по металлическому столбу, впитываясь в мягкую кладбищенскую землю. Упырь вытерев глаза, понял, что его ждет та же участь, начал уже рвать когти, но не тут-то было. Поднятый с земли большой ажурный крест мгновенно остановил беглеца, куски треснувшего черепа разлетелись в разные стороны, облако кровавого пара мелким рубиновым туманом отсвечивало в лунном свете, а мозги испачкали фотокарточку покойного Степана Семеновича.
-Леночка! Солнце мое! Подбрасывая обоюдоострый кинжал Сережа медленно двигался к остолбеневшей от шока девчушке. Она дрожала от страха, слезы с глаз ее смешались с черной сажей туши, на бледных щеках словно звезды на вечернем небе проявились одинокие веснушки.
-Ибо нехуй! Произнес он, подойдя в упор. Пристально взглянул на нее, поцеловал черные губки и воткнул кинжал в ее голубой, и бездонный как Байкал правый глаз. Кровь по кровотоку медленно поползла к рукоятке кинжала, багровыми слезами падая на бесформенные берцы девчушки. Грузным мешком она упала на спину, издав свой последний характерный звук.
Отвязав бедное, еле живое существо он аккуратно засунул его за пазуху окровавленной рубахи и сказал, - «Видишь Мурка, херня этот их Люцифер...»
И побрел он в синюю даль лунного диска напевая «На маленьком плоту....».

Это сообщение отредактировал Паласатое - 22.10.2013 - 18:27

24. Идущий под лунным сиянием

И вот опять я очутился здесь. И опять ночь стучится в окна маленькой избушки, затерянной в лесу. Сколько же раз я клялся себе больше не приходить сюда? Сколько раз я мечтал позабыть о самом существовании этого места? Но всё тщетно. Я снова здесь. И через пару минут взойдёт полная луна, Серебристая красавица, как зову её я.
-Здравствуй. Ты снова здесь.- Раздался голос, который я так мечтал и так боялся услышать. В маленьком домишке совсем мало места: стол, скамейка, печка да окошко, сквозь которое пробиваются первые лучи ночного светила, сбежавшего от опеки туч. Она стояла прямо у окна, такая же как была десять лет назад. Невысокого роста, но не низкая, с молодым лицом и озорной улыбкой. С серебряным потоком волос, сверкающим в свете луны и стекающим до колен... И столь мудрыми и грустными глазами цвета зимнего неба.
-Привет… Давно не виделись.- А в голове каша. Что говорить? Что спрашивать? Зачем я вообще пришёл сюда? Столько вопросов и столько слов, но как из этого водопада мыслей выбрать ту, единственную, что поможет всплыть?
-И не приди ты сюда за ответом, не увиделись бы ещё столько же, верно? –с лёгкой, едва различимой усмешкой говорит та, что я боготворю… В её словах нет и доли обиды, лишь констатация факта, которой по только ей известной причине смешит её.
-Но я каждый день говорил с тобой. Я не забывал тебя.- нелепая попытка оправдаться, глупая и обречённая на провал, но так необходимая, чтобы собраться с мыслями. И она это прекрасно понимает. Даже лучше чем я сам.
-Ты мне поможешь? -спустя минуту молчания с робкой надеждой спрашиваю я,- Подскажешь, как быть?
-А с чего ты взял, что я знаю, как быть? Свой путь каждый строит себе сам. Ни мне, ни богам никогда не заполучить то, что доступно любому человеку- свободу выбора. И никто не вправе отнять этот выбор у вас.
-Но я не знаю ради чего мне жить! Я перепробовал всё, что мог! Я был кузнецом, я был охотником, я был наёмником, я был купцом, я был…. Да что перечислять! Ты же всегда следила за мной и знаешь, я перепробовал всё, что доступно простому человеку. Но я так и не нашёл смысла в жизни. В чём её смысл? Десять лет назад ты сказала «Иди и попробуй себя в жизни, попробуй пожить и ты поймёшь, чего ты хочешь!»-горечь в моём сердце казалось уже разъедает моё сердце, но я должен, должен услышать ответ. Ведь если его не сможет дать та, кто для меня мудрейшая, то не сможет никто.
-А что есть твоя жизнь? Ты уверен, что ты не нашёл свой путь? И так ли ты уверен, что тебе не понравился твой путь, а нечто-то иное?- усмешка, опять. Она всегда говорит с усмешкой, будто бы её забавляет весь этот разговор. Быть может и так. Поначалу меня это очень сильно раздражало, но через пару ночей нашего общения я уже привык.
-Что ты имеешь в виду?
-Эх.. Ну что мне с тобой делать? Всё что ты делал, это примерял пути других людей. Надевал чужие маски. Маски, что зачастую выглядят так красиво, так привлекательно, но вскоре натирают жуткие мозоли. Но ведь сознайся, за эти десять лет, ты был счастлив, ведь так?
-Так, но…
-Без но! Когда ты был счастлив? Когда ты был готов взлететь? Когда ты чувствовал свободу?
-Когда уходил с очередного места, когда убегал от надоевшей и приевшейся скуки и однообразия. Но это…
-И ты заверяешь что не нашёл своего Пути?
-НЕТ! Хватит говорить загадками!- И зачем я сюда пришёл? Ведь знал, что получу только кучу загадок и ни одного ответа.
-Что ж, боюсь, ты так и не понял, жаль, но наше время подходит к концу.- И вправду, луна уже еле видна, и скора полностью уйдёт за гору.- Но прошу, живи не так, как ты видишь жизнь других, а так как видишь жизнь свою. Хотя бы один раз.
Луна скрылась за горой, и я остался один на полянке. Без избы и моей собеседницы. И так и не поняв, что же хотела сказать мне Луноликая. Так было всегда, я уходил с злобой или обидой на дурацкие загадки…. И спустя годы восхвалял и благодарил за них же. Не знаю, что буду делать теперь, но сначала…. Сначала схожу до Аркских водопадов, говорят более подходящего для раздумий места не найти на всём белом свете. А там и подумаю, что мне теперь делать.
«Первые страницы дневника знаменитого
путешественника избороздившего весь мир.»

Это сообщение отредактировал Паласатое - 22.10.2013 - 18:28